Текст книги "Око Гора"

Автор книги: Кэрол Терстон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)

– Просто убедите его, что риска повредить мумию нет, – предложила Кейт. – Еще если он спросит, как работает сканер, объясните попроще. С Клео то же самое. Излишние технические подробности их отпугнут.

– Ладно. Что-нибудь еще?

Кейт сняла «Атлас рентгеновских снимков мумий царей» [21]21
  «Атлас рентгеновских снимков мумий царей» – книга Дж. Харриса и Э. Вента (Чикаго, 1980).


[Закрыть]с полки, где у нее хранились книги из библиотеки Денверского Музея естественной истории, – на литературу Дэйв тоже не выделил средств.

– Возможно, вам захочется взглянуть на некоторые снимки, сделанные учеными из Мичиганского университета. – Кейт передала Максу атлас и потянулась еще за одной книгой, «Забальзамированные доказательства» [22]22
  «Забальзамированные доказательства: современная медицина и мумии Древнего Египта» – книга Р. Дэвид и Э. Таппа (Университет Манчестера, 1985).


[Закрыть]. – Эту тоже посмотрите, на случай если Клео заговорит об исследованиях в Манчестере.

– Ваша подруга тоже там будет? – Кейт кивнула. – А кто еще?

– Я.

– Хорошо. А почему в Манчестере?

– У них в музее собралась группа специалистов в различных областях, и они провели вскрытия на паре не обладающих особой ценностью мумий, обернутых обычными коричневыми бинтами – такие не очень подходят для выставок. Так вот, там провели весьма тщательное исследование. Определили группы крови, провели гистологию, датировку по углероду, даже нашли способ вернуть ткани влагу, чтобы снять отпечатки пальцев с дермы, а не эпидермы.

– Ладно. – Макс сел за чертежный стол и начал изучать атлас.

Через двадцать минут Дэйв, как и следовало ожидать, изо всех сил старался принизить достоинства проекта.

– Доктор Кавано, я не уверен, что она стоит всего этого беспокойства, но мне интересно услышать, что, по вашему мнению, мы можем узнать такого, чего еще не знаем.

– Вам не придется гадать, как она выглядит сейчас, под бинтами.

– Составить образ из многочисленных сечений? – Дэйв взглянул на Кейт. – Ты думаешь, это разумно с эстетической точки зрения?

Макс ответил за нее:

– Помимо этого мы можем получить поразительно точные изображения любого органа или тела целиком, под любым углом.

– Но все же это будет компьютерная графика, – стоял на своем Дэйв, теребя узел галстука. Убедившись, что с галстуком все в порядке, проверил запонки – чтобы располагались на одной линии с пуговицами на рукавах. – А как насчет причины смерти?

– Зависит от того, в чем она заключалась. Но мы сможем установить возрастной диапазон второго черепа и узнать, был ли он обернут до того, как его поместили у девушки между ног.

Дэйв бросил взгляд на Кейт, чтобы показать ей, что он понял, откуда ветер дует.

– Могу заверить, что это случилось при повторной обмотке или вследствие ошибки бальзамировщика.

– Тогда мы сможем подтвердить, что ее действительно заворачивали повторно, – настаивал Макс.

Тут подошла Клео, скомканно извинилась за опоздание, и Макс поднялся с нею поздороваться.

– Это Клео Харрис, – начала Кейт, надеясь поскорее разделаться с формальностями. – Клео, познакомься с доктором Максвеллом Кавано.

Клео протянула руку, и Макс широко улыбнулся:

– Это ведь сокращение от «Клеопатра», да?

Кейт подумала, что подобное он мог сказать новой пациентке, чтобы та не волновалась.

– Напророчили, можно сказать – ответила Клео, бросив на Макса оценивающий взгляд, а потом заняла стул рядом с ним, – но не отвлекайтесь. – На Клео был вельветовый жакет и длинная юбка с косым срезом, различные оттенки зеленого подчеркивали медный цвет ее волос, а туфли на платформе при таком росте были ни к чему.

– Я лишь успел, рассказать доктору Броверману, что, сделав томограмму Ташат, мы найдем ответы на многие вопросы по поводу черепа мужчины, – объяснил ей Макс. – Например, что у него во рту. Или вам это уже известно?

За этой маленькой бомбой последовала пауза ошеломления.

Кейт смотрела вперед, гадая, почему он не упомянул этого вчера. Или это была его козырная карта, как у нее – Клео?

– Вероятнее всего, тканевые прокладки, пропитанные маслом, – предположил Дэйв, чей взгляд метался с Максвелла Кавано на Кейт.

– Мне казалось, что в наше время обычно пользуются магнитно-резонансной технологией, – вставила Клео.

– Для исследования мягких тканей – да, – согласился Макс, – особенно мозга. Но магнитный резонанс зависит от выравнивания молекул водорода в воде. А если в теле не осталось воды, результат может оказаться ненадежным. С другой стороны, рентгеновская томография лучше подходит для изучения черепных швов, – там, где сходятся части черепа. А для того, чтобы разрешить сомнения относительно возраста девушки, надо рассмотреть эти швы и пластинки роста на длинных костях.

– Но мы уже знаем, сколько ей, – сообщила Клео, изогнувшись, чтобы посмотреть на Кейт. – Разве ты ему не сказала?

– Сказала, – ответил Макс. – По тому, старому, рентгену я не могу определить наверняка, но у нее частично видны зубы мудрости. Если это действительно они, то девушке по меньшей мере – двадцать. Если зубы показались полностью, то даже больше, уж точно не пятнадцать. Возможно, гроб предназначался для кого-то другого. Такое ведь иногда бывает? Кажется, я читал о случае, когда соскоблили первый рисунок и нарисовали другой. Кажется, это был Эхнатон, фараон, которого называли Еретиком?

Спинка директорского кресла Дэйва со щелчком выпрямилась, он стал внимательнее.

– Доктор Кавано, если вы имеете в виду ДЦ 55 – то есть гробницу из Долины Царей под номером пятьдесят пять, если вдруг вы не знакомы с нашей системой обозначений, – то да, выяснилось, что тот гроб предназначался для кого-то другого. Но в нем лежал Сменхкара, а не Эхнатон. Многие непрофессионалы, и даже аспиранты, забывают, что существует различие между тем, кому принадлежал гроб, и тем, чье тело в нем лежит.

– Надпись также поменяли – с женской на мужскую, – добавила Клео. – Так что, вероятно, гроб принадлежал Меритатон, жене Сменхкары и дочери Эхнатона, чем можно объяснить присутствие его имени на некоторых вещах, положенных в могилу.

– Да, спасибо, что поправили, – пробормотал Макс, и, не стушевавшись, спросил: – А как определили, чья это мумия?

– Три известных ученых совместно провели вскрытие и рентгеновское исследование, – ответил Дэйв, – и подтвердили, что это был мужчина восемнадцати-двадцати трех лет.

– Как я понимаю, останки были в очень плохом состоянии еще сто лет назад, когда была обнаружена гробница. Вы случайно не знаете…

– И возраст и пол определялись не только по костям таза, – сказал Дэйв, предвосхищая вопрос, – но по расширению крестца. К тому времени, как правление Эхнатона подошло к концу, ему должно было исполниться не меньше тридцати. Еще убедительнее, что у него была та же группа крови, как и у Тутанхамона, а это означает, что неуловимый Сменхкара был его братом. Некоторые из нас полагают, что Сменхкара не только правил вместе с Эхнатоном, но и был его любовником.

Этот выпад Макса даже не взволновал.

– Группа крови может подтвердить родство, – согласился он, – но не проясняет, были ли они братьями, отцом и сыном или даже внучатыми родственниками. Разве у Эхнатона не было покойного старшего брата?

– Доктор Кавано, вы тоже египтолог? – спросил Дэйв, преследуя какие-то свои цели.

– Нет, конечно нет. Я лишь…

– Возможно, вы, как ученый, слишком рациональны и не можете понять ход мысли древних египтян, – продолжал Дэйв, маскируя оскорбление под комплимент. – Но они сохраняли рен [23]23
  Рен – один из элементов сущности человека и божества.


[Закрыть]человека – его имя – чтобы дать возможность его духу жить после смерти. Стереть имя из памяти означало уничтожить человека навсегда – это мощная форма античного проклятия.

Слова летали туда-сюда слишком часто, Кейт за ними не успевала, и фразы начали скапливаться у нее в голове, как машины на автостраде, которая внезапно сужается, заставляя транспорт выстраиваться бампер к бамперу. Это ощущение было ей уже знакомо. Скоро движение встанет. Кейт закрыла глаза, чтобы прекратить все это, чтобы можно было сосредоточиться и остановить поток слов, прежде чем они столкнутся и превратятся в неразборчивый шум, и попыталась мысленно вызвать облик Ташат. Вместо этого перед глазами встало другое лицо, даже более знакомое, чем ее собственное. Сэм.

– Вот поэтому, – говорил Дэйв, – когда Хоремхеб вместе со жрецами Амона вознамерился очистить Две Земли от ереси Атона, они попытались уничтожить все свидетельства того, что цари Амарны вообще когда-либо существовали, не только сам Эхнатон, но и Сменхкара, Тутанхамон и Эйе.

Кейт заподозрила, что Дэйв подготавливает почву к отказу. Она открыла глаза и повернулась к Максу.

– С помощью компьютерной томографии можно будет определить точные размеры черепа Ташат, не так ли? – Он кивнул и подождал, чтобы выяснить, к чему она клонит. Кейт посмотрела на Дэйва. – Это означает, что мне не придется думать и гадать над некоторыми вопросами, чтобы воссоздать череп Ташат.

– Да, – согласился Макс, принимая подсказку. – Данные, полученные на сканере, можно будет даже ввести в управляемый компьютером фрезерный аппарат, и с его помощью вырезать точную копию черепа из стирола или какого-нибудь другого прочного пластика. Возможен еще лазерный обжиг, это когда управляемый компьютером луч лазера выполняет дубликат любой заданной формы, полимеризуя порошкообразную пластмассу. Мой знакомый хирург в Хьюстоне пользуется этой технологией для воссоздания тех участков, на которых будет проводиться реконструктивная хирургия. – Он взглянул на Кейт. – Я не хочу вас обидеть, но вы бы получили более точный каркас для воссоздания головы – и куда быстрее.

Кейт посмотрела мимо него на Клео:

– Так можно воссоздать не только череп. Подумай, Кле: Ташат можно будет нарядить в платья и украшения, какие использовались тридцать три столетия назад, когда она гуляла по улицам античного Уасета – греческих Фив – со своей белой собачкой. С голубым цветком лотоса за ухом, под цвет глаз. И все это будет абсолютно достоверно. – По легкой улыбке, появившейся на губах Макса, стало понятно, что он узнал свои слова.

Какое-то время Клео помолчала – ее воображение подхватило ниточку Кейт. Она не смогла усидеть на месте, вскочила и начала ходить туда-сюда, перпендикулярно большому столу Дэйва, и юбка крутилась вокруг ног.

– Представьте себе, Дэйв. Целая комната, – она обеими руками очертила огромный квадрат, – или даже комнаты, посвященные жизни молодой женщины из Фив в Золотой век Египта! Начать выставку можно серией рентгеновских снимков и сечений, полученных на сканере, вперемешку с изображениями тела Ташат в настоящее время – с теми составными портретами, о которых говорил Макс. Потом пойдут рисунки или фотографии каждого этапа восстановительных работ. За ними – эскизы Кейт и цветные портреты Ташат в разных париках и украшениях, и все это ведет к кульминации – полностью воссозданной фигуре девушки в естественном для нее окружении. Все будет выполнено с безупречной точностью! – Она прекратила ходить, вцепилась в стол и заговорила, глядя прямо на Дэйва: – Как египтяне выглядели на самом деле, до сих пор ясно не до конца, поскольку смесь кровей – вопрос, мягко говоря, пока спорный. Мы еще не знаем, насколько буквально можно воспринимать их рельефы и рисунки, или же физические аномалии Эхнатона – его грушевидное туловище и вытянутое лицо. Что там настоящее, что символическое? Или это все художественная условность? – Клео оттолкнулась от стола и снова принялась расхаживать. – Если мы используем Ташат в качестве краеугольного камня, плюс несколько займов, я уверена, что нам дадут авторский грант на это дело.

Дэйв медленно закивал, погрузившись в собственные фантазии – уютное профессорское кресло в Чикаго, если не в Гарварде или Йельском университете.

– Да, – наконец пробормотал он, проводя ладонью по темным коротко стриженным волосам, – это действительно предоставит некоторые интересные возможности.

– Разумеется, вам придется написать сопроводительную монографию, – напомнила ему Клео, подливая масла в огонь, разожженный в душе Дэйва. – Судя по словам доктора Кавано, мы даже могли бы разузнать что-нибудь о второй голове – кто знает, может, она поведает нам о ритуале захоронения, о котором мы раньше ничего не знали.

Кейт посмотрела на Макса, следившего за тем, как Клео раскладывает карты в их пользу.

– Томографию можно провести в это воскресенье, послезавтра, – вставил он, – если того, кто повезет мумию из музея, это устроит.

Дэйв молча встал, и это означало, что он принял решение.

– Клео права. Это прекрасная возможность рассказать обо всем посетителям. В конце концов, это же основная причина существования музея. – Разулыбавшись, он вышел из-за стола, чтобы скрепить сделку рукопожатием.

Когда все направились к двери, Клео взглянула на подругу с самодовольной ухмылкой, словно говоря: «Видишь, я же тебе говорила, волноваться не о чем». Дэйв, можно сказать, схватил ее, повернувшись и по-хозяйски положив руку ей на плечо.

– Клео, я знаю, ты тоже захочешь пойти, так что все приготовления – на тебе.

Кейт уже достаточно наслушалась. Желая только тишины, она направилась к себе в мастерскую, но на полпути ее нагнала Клео.

– Кэти, я понимаю, что тебе это нужно, но будь осторожна. Судя по тому, что я услышала, этот тип из того же теста, что и те мерзавцы, с которыми ты столкнулась в мединституте. – В дружбе Клео тоже держалась старомодных привычек. – К тому же он для тебя слишком стар.

– Кле, да мне все равно, сорок ему или четыреста. Меня он не интересует. По крайней мере, в этом смысле.

– А вот он тобой заинтересовался.

Кейт лишь покачала головой и ушла в мастерскую, а Клео поднялась по лестнице на второй этаж.

К тому времени, как появился Макс, Кейт постепенно начала осознавать, что Дэйв действительно согласился. Они увидят Ташат такой, какая она есть. Но еще больше Кейт будоражило то, что можно будет воссоздать Ташат, какой та была при жизни, не мучаясь догадками, которые в последние два месяца затуманивали образ. И это будет не очередной манекен с пустыми глазами, говорила себе Кейт, вспоминая головы, которые видела на занятиях по судебной медицине – настолько безликие, что их не узнала бы родная мать.

– Как я рад, что ваша подруга на нашей стороне, – сказал Макс с порога.

– Я тоже. – Кейт заставила себя улыбнуться, несмотря на то, что ее охватило новое беспокойство – вдруг обнаружится что-нибудь такое, чего она не хочет знать. Например, раскроется, что портрет Ташат на картонаже – не настоящий, и от этого может погибнуть девушка, которая начала оживать в воображении Кейт. Это будет в своем роде вторая смерть.

– Это у меня воображение разыгралось, или между ними что-то есть?

– Можно сказать и так.

Макс пожал плечами.

– Мне показалось, что у него обручальное кольцо.

– Что тут необычного? – спросила Кейт, в надежде, что он оставит эту тему.

Так и вышло. С минуту Макс изображал интерес к маленькому деревянному льву, стоявшему на краю чертежного стола Кейт, которой нравилось, что можно протянуть руку и дотронуться до древности. Макс дергал завязанную ниточку, лев открывал и закрывал пасть, пока тишина не стала неловкой.

Когда Кейт заметила, что Макс смотрит на часы, она выпалила:

– Когда… – одновременно с его:

– Вы… Извините, – сказал он. – Я хотел спросить, не согласитесь ли вы со мной поужинать. – Она задумалась, не права ли Клео, но Макс тут же объяснил: – У меня есть несколько вопросов, и я решил, что мне стоит получше узнать, с чем мы можем столкнуться в воскресенье. Я взял с собой ноутбук и планирую предварительно покопаться в «Медлайне» [24]24
  «Медлайн» – система библиографического поиска медико-биологической информации, разработанного Национальной медицинской библиотекой США.


[Закрыть]– посмотрю, не найдется ли какая-нибудь литература. Если вы заняты, ничего страшного. Это не очень важно.

Но для Кейт это было важно.

– Нет, я бы с удовольствием. Но сначала мне надо заехать домой… – Она умолкла, вспомнив, с каким удовольствием он забросил ту маленькую бомбу в офисе у Дэйва. – Надо приготовить Сэму ужин. Он недоволен, что я слишком часто возвращаюсь поздно.

Макс сначала смешался, потом – смутился.

– Все нормально, можно обойтись без этого.

– Почему бы вам не поехать со мной? Это всего в нескольких кварталах отсюда. Так близко, что я почти всегда хожу на работу пешком или бегаю. Но не сегодня. А так нам не придется брать обе машины. – Судя по тому, как у Макса поднялись плечи, он пошел на попятный. Был готов закрыть дверь. – К тому же Сэм с огромным удовольствием с вами познакомится. У вас много общего.

– Разумеется, – согласился Макс. – Пусть присоединяется, если захочет, я буду рад.

Кейт покачала головой:

– Нет, ему будет скучно. К тому же ему пора привыкнуть, что из-за одних его капризов сидеть дома я не стану.

Кейт подъехала к кирпичному бунгало, которое она снимала, подождала на крыльце, пока Макс парковался у бордюра. Внутри было зловеще тихо, и Кейт задумалась, чем там занимается Сэм.

Когда гость поднялся по ступенькам, она открыла дверь и закричала:

– Сэм? Ты где?

Из коридора, ведущего в спальню, вылетел пес, прямиком кинулся к Кейт, заскользил по полу и остановился, врезавшись в ноги хозяйки. Потом, виляя хвостом от восторга, поставил передние лапы Кейт на колени и положил голову ей в подставленные руки.

– Я привела друга, познакомься. – Она почесала ему грудь – это была команда слезать. – Макс, познакомьтесь, это Самсон. Сокращенно Сэм.

– Дружок, да ты сам себе порода, правда? – прошептал Макс псу, опускаясь на корточки, чтобы погладить его. – Как и твоя хозяйка.

У Сэма было толстое крепкое тельце с короткими ножками, как у корги, острые уши, нос фокса и бархатные коричневые глаза, которые и подкупили в свое время Кейт. Спина, покрытая черно-коричневой шерстью, заканчивалась длинным шелковистым хвостом, подметающим пол.

– Даже предположить не могу, что он делал у меня в спальне, – сказала Кейт. – Вчера вечером порвал пакет с сухим кормом и рассыпал по всей кухне. – Макс попытался встать, но Сэм протянул лапу, прося его остаться. – Вы ему понравились, – заметила Кейт.

Гостиная казалась пустынной, потому что окна выходили на север, и там всегда было темно; к тому же в ней почти не было мебели. А теперь Кейт увидела ее глазами Макса и поняла, что комната показалась ему не просто пустой, а временным пристанищем.

– Выпьете что-нибудь, пока я приготовлю ему ужин? – спросила она, пытаясь найти повод скрыться в другой части дома. – У меня есть вино из коробки и пиво.

– Пива хорошо бы.

Сэм прибежал на кухню и уселся у своей миски, а Кейт тем временем взяла пластмассовую чашку и банку «Олимпии» из холодильника для Макса.

– Вы назвали его Самсоном из-за физической силы, или у него просто сильный характер? – поинтересовался он, наблюдая, как Кейт накладывает в миску Сэма тушеную говядину.

– Тогда я этого еще не знала. Я нашла его в городском приюте, как только приехала сюда.

– А давно это было?

– Два месяца назад. – У Кейт раньше никогда не было собаки, но мысль пришла ей в голову вскоре после того, как она стала работать в музее. Сначала она думала, что это всего лишь любопытство, подсознательное желание на собственном опыте изучить явление, не дававшее ей покоя – присутствие белой собачки на картонаже Ташат. А теперь и Сэм, помимо Ташат, помогал поверить, что Кейт было просто суждено приехать в Денвер – и за Клео ее сюда потянула не только дружба.

– Я лишь однажды взглянула в эти огромные карие глаза, – добавила она, улыбаясь Сэму, – и не смогла оставить его там, так же как…

– Так же как вы не можете оставить Ташат, не попытавшись узнать, что с нею произошло? – закончил за нее Макс.

– Интерес к Ташат растет со временем. А к Сэму у меня любовь с первого взгляда. Это имя происходит от еврейского слова « Шимсон», что означает «подобный солнцу». Мне показалось, что оно ему подходит.

– Это у нас общее? – поинтересовался Макс, кивнув в сторону Сэма, который сидел на задних лапах, соединив передние в мольбе. Теперь-то, если не раньше, Кейт поняла, что Макс именно умолял разрешить сделать томограмму Ташат.

– Мне показалось… – начала она смущенно, но потом выпалила: – Египтяне считали, что если у человека или собаки слишком много волос, это признак варварства.

Макс рассмеялся и по-дружески сжал ее плечи, показывая, что не обиделся.

– Можете осмотреться здесь, если хотите, – предложила она, – пока я подогрею Сэму еду в микроволновке. На веранде, вон за той дверью, я работаю, смотрю телевизор и читаю – да и почти все остальное время провожу там.

Макс вышел на крытое крыльцо, тянувшееся вдоль задней стены дома, но вскоре вернулся с акварельным рисунком.

– Расскажите об этом.

– Египетский судный день. Скопирован с гроба Ташат, но он вполне стандартный. Сердце умершей – кувшин с двумя ручками, расположенный на одной чаше весов, – это иероглиф сердца – его взвешивают, положив на вторую чашу перо истины, символ Маат [25]25
  Маат – богиня закона, правды, истины и мирового порядка. Дочь Ра, жена Тота или Пта. Маат изображалась в виде сидящей женщины со страусиным пером на голове.


[Закрыть], богини истины и порядка. Мы бы сказали, всего того, что одобрено моралью и справедливостью. – Она указала на мужчину с собачьей головой. – Это Анубис, следит за тем, чтобы сердце не обманывало; а мужчина с головой ибиса – Тот, бог мудрости, считалось, что он изобрел письменность. Он записывает решение судей, в то время как Гор, сын Исиды и Осириса, ждет, чтобы отвести умершую к Осирису, который зачитает ей вердикт – допускают ли ее в вечность. В Рай. Существо с частями льва, гиппопотама и крокодила, что сидит у центрального столба весов, – это Амт. Если сердце слишком тяжело от совершенных грехов, Амт его пожирает, и тогда тебе конец.

– Полагаю, Ташат пропустили в вечность, так как ее сердце легче пера.

– Обычно весы рисуют ровно, возможно из-за того, что решение выносить богам, а не простым смертным. Дэйв считает, что это небрежность художника.

– Ахинею нести он умеет.

От такой внезапной оценки у Кейт в горле застрял хохоток.

– Надеюсь, вы поняли, что сегодня днем ходили по священной территории?

Он усмехнулся, признавая ее правоту:

– Не сразу, но понял.

Кейт поставила тушенку Сэма на пол.

– Если вам еще раз доведется вступить в битву за эту мумию и если вам нравятся опасности, попробуйте упомянуть имя Нефертити – Царицу Эхнатона, помните ее знаменитый бюст?

Макс кивнул:

– А почему?

– Некоторые весьма уважаемые египтологи считают, что она и есть Сменхкара.

– Господи, как жаль, что я не знал этого сегодня! – Макс позвав Кейт с собой и вернулся на крыльцо, к ореховому рабочему столу. – Что вы имели в виду, говоря «плюс-минус двадцать пять лет»? Разве на гробе не написано, когда Ташат умерла, или хотя бы когда родилась?

– И да и нет. Египтяне записывали даты как «Год Первый» или «Год Пятый» или какой-то еще, но это годы правления отдельно взятого фараона, а у нее на гробе три разных даты. Две из них странные, но все же…

– В каком смысле – странные?

– Большинство египтологов считает, что Эхнатон правил семнадцать лет, а тут… сейчас покажу. – Она подвинула к себе листок бумаги и написала три имени, добавляя в скобках время правления каждого фараона. Потом к каждому она подписала дату с гроба Ташат.

Эхнатон (17) Год 18-й

Сменхкара (3?)Год 4-й

Рамзес (2) Год 1-й

Макс сразу уловил суть.

– Значит, у Эхнатона не было Года Восемнадцатого, а у Сменхкары – Года Четвертого?

Кейт кивнула:

– К тому же это не просто перечень правителей, потому что в нем не хватает трех фараонов – Тутанхамона, Эйе и Хоремхеба, они шли именно в такой последовательности между Сменхкарой и Рамзесом. Хоремхеба считают последним фараоном Восемнадцатой Династии, потому что он, женившись, присоединился к царской семье. Между Сменхкарой, кем бы он или она ни был, и Рамзесом – по меньшей мере двадцать четыре года.

– Так значит, первый Рамзес начинает новую царскую линию, Девятнадцатую Династию?

Кейт снова кивнула:

– Очередной военный, как и Хоремхеб.

– Если Рамзес трон не унаследовал, то человек, написавший эти даты, в то время был жив, если знал, что тот взошел на престол. То есть получается, что самая информативная дата – это «Год Первый» правления Рамзеса.

Кейт начала замечать, что Макс Кавано – далеко не посредственный диагност.

– Я согласна, но это все равно не объясняет, почему тут три даты, а не одна.

– А что значит вопросительный знак после Сменхкары?

– Никто не знает наверняка, шел ли он после Эхнатона или они правили одновременно. Если верно второе, то их правление проходило совместно в последний год царствования Эхнатона. Нефертити действительноисчезла из виду в последние три года правления мужа, но никому не известно, с какого времени они начали отсчет совместного правления. Это одна из причин различающихся версий хронологии фараонов.

– Черт возьми, столько деталей мозаики утеряно, – пробормотал Макс, запуская пальцы в волосы. – Многого мы так никогда и не узнаем.

Испугавшись, что и так уже слишком озадачила его, Кейт решила рассказать что-нибудь такое, за что можно зацепиться, в чем нет сомнений.

– Я согласна, что иногда мы принимаем желаемое за действительное, но я, как и вы, не могу согласиться с доводами людей типа Дэйва Бровермана. Пока не могу. Потому что на картонаже Ташат было еще одно стихотворение. – Кейт помолчала, а потом начала читать наизусть:

– Сначала голос взбунтовался против тьмы, и стал настолько громок, что темные воды заволновались.

Это поднимался Тему, чья голова похожа на лотос с тысячей лепестков. Он вымолвил слово и от него отделился лепесток, изогнувшись на поверхности воды.

Он воплощал желанье жить. Из ничего он создал себя, свет. Рука, разделившая воды, воздела солнце и расшевелила воздух.

Он был первым, он был началом. Потом возникло и все остальное, как лепестки, расплывающиеся по пруду.

И я могу поведать тебе эту историю.

Я просыпаюсь в темноте, суетятся птицы,

шепчут деревья, трепещут крылья.

Это утро моего рождения, первое из многих.

В храме рычат львы и дрожит земля.

Но только завтрашний день следит за сегодняшним.

Норманди Эллис «Пробуждающийся Осирис»