Текст книги "Золотое утро"

Автор книги: Кэрол Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

14

Кэти пребывала в эйфории. Даже ухабы и постоянные остановки такси не вывели ее из приподнятого настроения. Ступив на тротуар, она улыбнулась уличному торговцу, продававшему кожаные сумки, и остановилась перед витриной магазина Тиффани. Пожалуй, стоит купить что-нибудь особенное, чтобы запомнить этот замечательный день. И рассмеялась – разве можно забыть такой день?!

Они встретились в рабочей студии телевидения. Кэти продемонстрировала Отису Россу свои работы и поразилась тому, как много этот человек знал о ней – очевидно, предварительно навел справки по своим каналам.

Росс ей сразу понравился. Высокий, стройный, загорелый, с серебристыми волосами, он говорил с легким южным акцентом, что придавало его речи особо приятный оттенок. Росс в деталях изложил план будущего сериала, съемки которого рассчитаны на два года, объяснил, какие задачи стоят перед фотографом, предоставил в распоряжение Кэти все возможности студии и… огорошил зарплатой. Она многократно превзошла ее ожидания.

Ее первой мыслью было – немедленно поделиться с Тэдом радостным событием. Решила, что вечером ему обязательно позвонит, сообщит о своей новой работе и о том, что отправила Джози его рассказ.

Постояв еще немного перед витриной, Кэти отложила памятную покупку до другого раза и направилась к кафе со столиками на тротуаре, чтобы выпить чашечку кофе.

Через несколько минут она уже потягивала кофе, наблюдала за дефилирующей толпой.

Казалось, радуясь прекрасной погоде, весь Нью-Йорк собрался в этот час на Мэдисон-авеню. Кэти разглядывала лица прохожих и жалела, что под рукой нет камеры. Вот прошла мимо семья французских туристов. Отец семейства оглянулся и подмигнул Кэти. Вот ямаец с косичкой, старая пара, чинно шествующая рука об руку… Не в силах дальше противостоять искушению, Кэти поспешила в ближайший магазин и купила там маленький японский фотоаппарат. Вернувшись за свой столик, она стала поджидать появления интересных сценок и типажей. Запечатлела детей с собаками, пожилую женщину, на шляпке которой разместился целый сад, собиралась уже снять серьезного полицейского, как вдруг заметила подъехавший лимузин. Дверь открылась, из машины вылез Хэнк Дэвидсон, а за ним человек, в котором она сразу узнала известного предпринимателя Брюса Ашера, портрет которого недавно рассматривала в журнале. Мужчины остановились на тротуаре, переговариваясь. Ашер положил руку на плечо Хэнка, оба улыбнулись друг другу так, словно пришли к какому-то соглашению. Чисто механически Кэти щелкнула их. В тот момент, когда мужчины пожимали друг другу руки, сделала еще три снимка. Потом Ашер вошел в здание, а Хэнк направился по тротуару к центру города и вскоре затерялся в толпе.

Кэти не верила собственным глазам. Не может быть, чтобы муж Барбары вел тайные переговоры с Ашером о продаже Кинкайда! Вполне возможно, что у этих людей были и какие-то другие общие дела. А если все-таки Кинкайд? Тогда она нечаянно оказалась свидетелем чего-то очень важного. И просто здорово, что смогла это заснять! Во всяком случае, об этом стоит сообщить Фиске. Порывшись в карманах в поисках мелочи, Кэти направилась к ближайшему телефону.

– Расскажи мне все с самого начала! – потребовал Фиске, поддерживая ее за локоть и проталкиваясь через толпу.

Когда она назвала его секретарше свое имя, он моментально взял трубку, а еще через четверть часа они встретились на углу Уотер-стрит. Кэти все еще дивилась своему решению немедленно позвонить Фиске.

– Давайте выберемся из этой толпы, – предложил он. – Заглянем в "Свитс" – там можно спокойно поговорить.

Взяв девушку за руку, он подвел ее к аккуратному мраморному подъезду и дальше по узкой лестнице повел на второй этаж. Не отпустил руку даже тогда, когда официант проводил их к дальнему столику у окна.

– Теперь рассказывайте поподробнее, что вы видели, – потребовал он во второй раз, когда они сели.

Кэти глубоко вздохнула и вдруг осознала, что Фиске ей безоговорочно доверяет. Несмотря на серьезность ситуации, чувствовалось его теплое отношение.

– Господи, неужели Хэнк? – разочарованно проговорил Фиске, когда Кэти закончила свое недолгое повествование.

– Не могу доказать, но почему-то у меня возникло такое ощущение, будто Хэнк заодно с ним. Оба выглядели так, словно заключили важную сделку. – Кэти еще раз подумала над тем, что сказала.

Фиске откашлялся:

– Представить не мог, что Хэнк не с нами. Я так рассчитывал на него.

– Почему его вообще может интересовать продажа? Ведь их с Барбарой детям там так нравится…

– Видимо, все дело в деньгах, – ответил он так печально, что Кэти захотелось протянуть руку и погладить его по волосам. – Дело в том, что рынок облигаций разваливается. Фирма Хэнка собирается сворачивать операции, переходить на оптовую торговлю. Видимо, он испугался.

– Разве у них с Барбарой недостаточно средств?..

– Мне так казалось…

– А если предположить, что они встретились по какому-то другому делу?

– Чисто теоретически это можно допустить, практически – трудно.

– Не знаю почему, но мне было очень неприятно видеть Хэнка и Ашера вместе, – призналась Кэти.

Фиске улыбнулся; морщинки разгладились.

– Это хорошо, что именно вы их застали! Ни у кого другого не оказалось бы камеры. Да и любой другой человек с острова сразу же поднял бы шумиху.

Кэти обрадовалась похвале.

– Вы переживаете из-за Хэнка?

– Не хочу, чтобы его вымазали грязью, до тех пор пока не найду способа…

– Защитить Барбару?

– Точно!

Кэти чувствовала, что между ними пролегла еще одна ниточка понимания.

– Что вы намереваетесь предпринять?

– Сначала проявить и напечатать фотографии. Затем предъявить их Хэнку и потребовать объяснений.

– Очень похоже на юриста, – улыбнувшись, кивнула Кэти. – А потом?

– Придумаем в зависимости от обстоятельств…

Официант принес кофе в больших фарфоровых чашках. Солнце зашло за здание, в зале стало темно. Они были единственными посетителями.

Вдруг в уголках его глаз появились смешливые морщинки, как в тот день, когда они впервые встретились на острове.

– Почему-то мне вспомнилась наша встреча на Кинкайде, – улыбаясь, признался Фиске.

– А мне – как мы сидели на кухне.

– Да! Два ошеломленных человека.

– Я и сейчас на подъеме. Совсем забыла вам сказать: я получила работу у Отиса.

– Ну?! – Фиске явно обрадовался. – Примите мои искренние поздравления. Просто здорово! Почему же вы раньше не сказали?

– Забыла. Глупо, не правда ли? Эта история с Хэнком совершенно сбила меня с толку. А вообще-то я словно на седьмом небе, только немного нервничаю, что не справлюсь…

– Справитесь! Я буду гордиться вами.

Убежденность, с которой он произнес эту фразу, поразила Кэти: неужели Фиске на самом деле так верит в ее возможности? И вдруг вспомнила его слова: "Не хочу, чтобы работа сильно изменила вашу жизнь!" Что все-таки он имел в виду?

– Тогда, у тети, вы что-то сказали об изменениях в моей жизни. Да, работа полностью поглотит меня на два года; теперь мне будет чем занять каждый день и каждый час.

– Но вы останетесь в Нью-Йорке? – обеспокоенно спросил он, играя чашкой.

– Конечно! – быстро ответила Кэти. – Правда, придется съездить в Африку, поснимать кое-что, но основное время я буду проводить в студии, здесь и в Вашингтоне.

– Хорошо! – Фиске облегченно вздохнул.

Может, она искала больше смысла в его словах, чем он сам в них вкладывал? Кэти внимательно на него посмотрела. Ей нравилось, как он улыбается, как отбрасывает со лба волосы. Он казался ей таким большим и значительным, когда управлял самолетом и водил по болоту; таким же был и теперь, сидя за столиком напротив. И вдруг она поняла, что ужасно хочет дождаться его поцелуя.

Появился официант со счетом. Оба удивленно встрепенулись – их ленч продолжался четыре часа.

Когда они вышли, Фиске сказал:

– Здорово прошло время! Давайте снова встретимся.

– Я не против.

Легкий ветерок, подувший с моря, всколыхнул ее волосы. Не успела Кэти поправить их, как Фиске протянул руку и нежно убрал ее локон за ухо. Кэти замерла, затаив дыхание. Она боялась, что сейчас он поцелует ее, но еще больше, – что не сделает этого. Двумя руками он нежно взял ее голову и страстно поцеловал в губы. Приоткрыв рот, она ответила на поцелуй.

– Я давно ждал этого момента, – голос Фиске изменился, звучал теперь с незнакомой хрипотцой.

– Пожалуйста, не надо, – прошептала Кэти.

Фиске задержал руки на ее плечах, словно отказываясь отпускать.

– Почему? Я вам не нравлюсь?

– Нет-нет! Не в этом дело. Я и сама не знаю… Не спрашивайте меня.

Сердце отчаянно колотилось, ей казалось, что она распадается на крошечные частички. Надо взять себя в руки. Они слишком увлеклись друг другом.

– У вас кто-нибудь есть?

Опустив глаза на мраморные ступеньки, Кэти покачала головой. Что она могла объяснить после такого страстного поцелуя?

– Значит, вы разрешите мне позвонить вам? – спросил Фиске. – Обещаю, что не полезу снова целоваться, пока вы сами не позволите.

– Вы не понимаете… – подняв голову, она посмотрела прямо ему в глаза.

– А мне кажется, понимаю, – перебил он. – Вы боитесь, что это помешает вашему стремлению к успеху.

– Не хочу… – попыталась объяснить она, но он нежно прикрыл ее рот пальцем.

– Вы и сами понимаете, что ошибаетесь. Я не имею намерения мешать вашей карьере. – Фиске ласково провел ладонью по ее подбородку. – Все-таки я позвоню.

Сейчас он больше походил на адвоката, чем на мужчину, поцеловавшего ее посредине улицы. Внутренний голос требовал, чтобы она сразу отказала ему, но вместо этого Кэти кивнула.

15

Свет в зале погас, и дирижер поднял палочку. Филадельфийский симфонический оркестр начал исполнять адажио из концерта для скрипки с оркестром. Сидя рядом с Фиске и чувствуя его плечо, Кэти прислушалась к своему дыханию. Вообще ей казалось, что от напряжения она не дышит уже две недели – с тех пор как они начали встречаться. Каждый раз, ожидая свидания, Кэти чувствовала себя так, словно должно было произойти нечто особенное. А находясь рядом с Фиске, ощущала странное волнение. Как сейчас, хотя это была уже шестая встреча после того памятного поцелуя на улице, если, конечно, не считать телефонных звонков.

– Вы не заняты? – спросил Фиске, позвонив в первый раз.

От звука его голоса у нее екнуло сердце.

– Нет, – солгала она, игнорируя пачки документов и фотографий, подготовленных для просмотра.

– Я подумал, вам будет интересно узнать о пленке: так вот, я проявил ее, – голос его показался ей очень серьезным. – Фотографии отличные, четкие.

– Все?

– Все. Даже там, где дети с собаками. Они как раз лежат передо мной.

Кэти вздрогнула, испытывая удовольствие от похвалы, собралась уже рассказать ему, какими странными показались ей эти собаки, но застеснялась и вместо этого спросила:

– Где вы сейчас?

Какой глупый вопрос! Хорошо, он не видел, как она покраснела.

– В офисе. Работаю вместе с уборщицей. Она пишет отчеты, а я таскаю пылесос. Здорово получается.

Кэти нахмурилась: Фиске явно шутил, – но ничего не сказала.

После короткой паузы он сообщил:

– Завтра я уезжаю по делу в Цинциннати и хотел бы показать вам фотографии. Я еще ничего не ел. А если мне не изменяет память, там рядом с вами есть неплохое местечко под названием "Пити". Я бы смог перекусить, а вы – рассмотреть снимки. И тоже, если хотите, поужинать. Идет?

Кэти не могла не улыбнуться.

– Очень мило!

– Буду рад вас увидеть.

Ей хотелось сказать то же самое, но она удержалась. Он был слишком привлекательным, слишком заботливым. Кэти боялась серьезных отношений.

Они просидели в "Пити" до самого закрытия, и это было их первое свидание. Сейчас Кэти вспомнила, что, несмотря на то, что одежда его казалась помятой, а галстук был развязан, выглядел Фиске очень элегантно. Он так смотрел на нее, словно пытался узнать ее мысли. Потом на пороге дома Кэти они долго прощались, не в силах оторваться друг от друга, но, к полному ее разочарованию, так и не поцеловались.

"Ну и хорошо", – подумала Кэти. Больше она не станет с ним встречаться. Потому что рядом с ним теряет голову, а это опасно.

Адажио подходило к концу. Кэти вспомнила, что после "Пити" они виделись еще два раза в перерывах между его деловыми поездками по стране. Но звонил Фиске каждый вечер, а Кэти, бросая все, неслась домой, чтобы успеть вовремя схватить трубку. Разговаривали подолгу, и каждый словно отчитывался о делах, проделанных за день.

Кэти так и не смогла сосредоточиться на музыке. Перед ее глазами была та ночь, когда Фиске отвез ее в маленький ресторанчик в пригороде. Там, в небольшом уютном зальчике, скрипач наигрывал незатейливую мелодию, располагающую к романтическим переживаниям, а они танцевали, и его руки скользили по спине, лежали у нее на талии.

Зазвучали последние аккорды, моргнув, Кэти вернулась в реальность. Танцевальная площадка исчезла, появилась сцена филармонии, дирижер раскланивался перед аплодирующей публикой. Зал рукоплескал стоя.

– Спасибо за чудесный вечер, – поблагодарила Кэти, когда они покидали зал.

Во всех трех залах линкольновского центра выступления заканчивались в одно и то же время, публика заполнила площадь, царила праздничная атмосфера. Кэти переполняло счастье.

– Ничто не может сравниться с линкольновским центром, правда? Здесь чувствуешь себя словно в сердце мира, – мечтательно произнесла она.

– Полностью согласен, – сказал Фиске, взял ее за руку и остановился. – Как вы посмотрите на мое приглашение отправиться ко мне на коктейль?

– Идет! – Кэти постаралась не показать удивления.

Черный лимузин, к которому они подошли, явно не принадлежал фирме. Как и самолет, он был собственностью Фиске. Шофер почтительно кивнул ему, открыл дверцу.

– Поедем?

Преодолев минутное замешательство – ведь согласившись поехать на квартиру, она совершенно отчетливо давала Фиске понять, что готова к более интимным отношениям, – Кэти глубоко вздохнула и кивнула.

Лимузин вскоре доставил их к массивному зданию с роскошным парадным на Парк-авеню. Зеркальные стены вестибюля отразили фигуры высокого мужчины в вечернем костюме и бледной женщины с сияющими глазами. Кэти подумала, что сейчас они напоминают актеров, изображающих королевскую чету. Вежливо кивнув лифтеру, зашли в отделанную красным деревом кабину и, стоя плечо к плечу, поднялись на самый верхний этаж. Кэти не в силах была понять, какое чувство испытывает: страх или возбуждение.

Двери лифта захлопнулись, оставив их одних в широком холле, увешанном картинами. Они прошли гостиную, потом столовую с массивным обеденным столом и огромным количеством стульев, затемненную библиотеку, мимо нескольких закрытых дверей в комнаты, о назначении которых можно было только догадываться, и наконец достигли еще одной гостиной, где остановились. Кэти поняла, что апартаменты занимают весь этаж. "Спенсер. Господи! Яснее ясного. Как же я раньше не догадалась?! Фиске – не просто какой-то Спенсер, и это – не просто квартира. Я оказалась в доме семьи Спенсеров, тех Спенсеров, чья фамилия равносильна фамилиям Рокфеллеров или Уитни. Семья Фиске настолько богата, что создала свой собственный благотворительный фонд, равный по значимости фонду Форда", – неожиданно вспомнила она.

Фиске стоял у небольшого бара и открывал шампанское. Хорошо, что он не видел ее лица – наверное, на нем отразилось все ее смятение.

Две стены комнаты были стеклянными и выходили на просторную террасу. На третьей висело большое полотно Матисса, а на четвертой – два небольших пейзажа Коро. Почему Фиске не подготовил ее к встрече с таким богатством? Разве ему не приходило в голову, что ей сразу бросится в глаза пропасть, разделяющая их?

Обернувшись, он заметил, что она разглядывает портрет, висящий над камином.

– Нравится? Это мой прапрадедушка. Старый Спенсер. Портрет перешел ко мне, так сказать, вместе с апартаментами. Когда Барбара вышла замуж, отец купил еще один этаж, а я занял этот, – вручая ей изящный бокал, он посмотрел ей в глаза.

Бокал она приняла, но пить не могла.

Фиске повернулся, глянул на портрет и засмеялся.

– Мой предок был гениальным разбойником. Он сделал состояние, занимаясь грабежом на железных дорогах, а уже со временем стал респектабельным человеком и начал собирать произведения искусства.

– А Кинкайд?

– Он хотел купить землю в районе Нью-порта, но прапрабабушка воспротивилась, и тогда они приобрели участок на Кинкайде. Насколько я знаю, бабка пыталась уговорить его перебраться на юг Франции, но прапрадедушка отказался.

– Юг Франции?! – тихо повторила Кэти.

– Вы были там?

– Нет. Студентов туда не отправляли, а в семье на такие путешествия денег просто не было.

Лицо Фиске вспыхнуло от энтузиазма.

– Мы вместе поедем туда! Осенью, когда схлынет волна туристов. Вам понравится.

Ее покоробило. Фиске сказал это прямо как Уард, диктуя свои планы и думая, что она все бросит только ради того, чтобы поехать с ним.

– Не опережаете ли вы события? – сухо спросила Кэти.

На короткий миг ей показалось, что по его лицу пробежала тень разочарования.

– Разве вы не хотите поехать во Францию?

– Конечно. И в Испанию, Грецию, Марокко. Кто хочет? Когда появятся свободное время и деньги, я начну путешествовать.

Последовала короткая пауза.

– Извините. Я поторопился, – сказал Фиске и улыбнулся такой обезоруживающей улыбкой, что Кэти не могла не улыбнуться в ответ.

"Безопаснее говорить о Кинкайде", – подумала Кэти и спросила:

– А как остальные семьи, поселившиеся на острове?

– Как и мои предки, многие из них сколотили состояние в начале века. Не все тогда хотели штурмовать Европу или строить мраморные дворцы. Вот и соорудили резиденции на Кинкайде, – он пожал плечами и, повернувшись, пошел к террасе.

Дверь открылась, воздух наполнился еле уловимым ароматом роз.

– Почему вы раньше не говорили о своей семье? Обо всем этом? По-моему, мы перебрали все темы за последние две недели, – проговорила Кэти ему в спину и, поставив нетронутый бокал на полированный стол красного дерева, прошла мимо него, застывшего в дверях, на террасу.

Легкий ветерок раскачивал листья высокой лиственницы, оказавшейся рядом с ней. Она протянула руку, чтобы убедиться, настоящее ли это дерево, и укололась. Почему все так резко переменилось? Только недавно ей было комфортно рядом с ним…

Фиске тревожно наблюдал за реакцией девушки.

– Кэти, вас не должно смущать богатство моей семьи. Мы такие, какие есть. Принимая это как должное, стараемся мудро расходовать деньги. Отец создал собственную, весьма преуспевающую компанию, серьезно увлекается живописью. Мама в свое время сделала карьеру как пианистка. А вы, по-моему, заняли непримиримую позицию.

– Если под непримиримостью вы понимаете то, что я сама зарабатываю деньги и они много для меня значат, то да, я непримирима. И горжусь тем, чего достигла, – произнеся эти слова, она почувствовала себя увереннее.

– Согласен, вам есть чем гордиться, – опять обезоружил ее Фиске своей искренностью.

Протянув руки, взял Кэти за плечи, нежно потряс:

– Мы слишком долго говорим о серьезных вещах. А между тем у нас много общего: нам нравятся одни и те же вещи, смеемся над одним и тем же, понимаем друг друга. Разве не так? – и наклонился, словно собираясь ее поцеловать.

Она ощутила слабость от его близости, но взяла себя в руки.

– Теперь я в этом не уверена. Мы даже выглядим здесь по-разному.

Покраснев, он отстранился:

– В ваших словах нет смысла. Я же не изменился с тех пор, как мы сюда зашли.

– Да, только следовало предвидеть, как я себя здесь почувствую.

– Так в чем все-таки дело? Во мне, нашей семье или Уарде? – спокойно спросил Фиске.

Возможно, она была неправа, когда рассказала о своих отношениях с Уардом и даже о том, что он был ее единственным любовником, но это казалось вполне естественным, после того как Фиске поведал ей историю своего романа с Дьердье.

– Нет, дело не в нем. Он был важен для меня, но сейчас все позади, я ни о чем не сожалею. Просто не хочу повторять ошибок.

Подняв глаза, Кэти испугалась: таким печальным было его лицо.

– Нельзя избегать своих чувств только потому, что когда-то не сложились отношения с другим человеком, – произнес он.

– Я знаю, чего хочу от жизни, но только не этого, – холодно возразила она.

Фиске рассмеялся, но глаза его оставались грустными.

– При чем тут вся жизнь, Кэти? Поверьте мне, не спешите поставить точку над "i". Невозможно сразу все узнать о человеке – для этого необходимо время.

Внезапно Кэти поняла, что ей надо немедленно перестать встречаться с ним, прекратить всякие интимные разговоры по телефону, которые она успела полюбить. Нельзя рисковать карьерой ради этого могущественного и богатого человека, который перевернет ее жизнь, а потом выбросит или, что еще хуже, попытается присоединить к себе, как и остальное богатство. Пережив шок от увиденной в его доме необыкновенной роскоши и небрежного разговора о поездке во Францию, она убедилась, что сделала ошибку, впустив Фиске в свою жизнь.

– Я много думал о вас, о наших отношениях, – сказал он. – Но, откровенно говоря, мне не приходило в голову, что вы все так драматично воспримете.

Подождав ответа, но не услышав его, Фиске ушел с террасы и налил себе еще бокал шампанского. Кэти последовала за ним.

– Лучше я уйду, – ледяным тоном сообщила она.

– Как пожелаете, это ваше право. Машина ждет внизу, – так же холодно ответил он.

Кэти распрямила плечи и направилась к выходу. Фиске не стал ее задерживать. Как же она могла так ошибиться в этом человеке? Почему позволила себе одурманиться его очарованием? Поверить, что они могут по-настоящему подружиться? Опасаясь, что вот-вот расплачется, она ускорила шаг.