Текст книги "Золотое утро"

Автор книги: Кэрол Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

18

После минутного замешательства Фиске рванулся за ней, но, повернув за угол дома, обнаружил, что Кэти исчезла. Не обращая внимания на фейерверк, стал пробираться сквозь толпу, высматривая стройную фигурку. Лица людей были устремлены в небо, где разноцветными шарами вспыхивали огни. Расстроенный, он пересек лужайку и наконец заметил Кэти. Вместе с братом она садилась в машину Лаурингов.

Изумленный, Фиске остановился и так стоял до тех пор, пока за поворотом не скрылись огни машины. Злость кипела в нем. В темноте кто-то толкнул его, и он едва сдержался, чтобы не выругаться. Кэти сбежала от него, словно от какого-то монстра. Дала ясно понять, что не желает иметь с ним ничего общего. Ну хватит! Он тоже вычеркнет ее из своего сердца. Постепенно злость уступила место печали. Сейчас даже трудно было поверить, что вечер начинался с отличного настроения; радость испарилась, душа сжалась от тоски.

С угрюмой улыбкой Фиске заказал водку с тоником, потом еще и еще.

Очнувшись, он с удивлением обнаружил, что Джунно и Джози выгружают его около Мэнор-хауса. Они смеялись, но их голоса едва доходили до него. Фиске с трудом поднялся, попрощался с друзьями и пошел прогуляться.

Очнулся в лодочном сарае, смутно вспоминая, как сюда попал, побрел к пляжу, кляня себя за то, что так поддался непокорной девчонке. Ни одна женщина не стоила этого.

"Кэти – не любая", – признался Фиске сам себе. С самой первой встречи он почувствовал, что она отличается от всех других женщин, с которыми раньше ему приходилось иметь дело. Фиске уважал ее преданность профессии, потому что сам так относился к своему любимому делу. Старался не обращать внимания на ее привлекательность, но обмануть себя был не в силах. Встречаясь с этой девушкой, чувствовал себя околдованным.

Нет смысла себя обманывать! Джози права – он влюблен в Катерину Уилкокс. Вопреки всякой логике и собственному желанию. А она? Похоже, спутала твердость с упрямством. Вряд ли она могла бы так страстно ответить на его поцелуй, если бы не любила; дрожащее тело Кэти выдало ее. Интересно, догадывается ли она сама об этом? Фиске воспрянул духом и, облегченно расправив плечи, повернул к дому.

Он показался ему слишком тихим. Свет горел только в родительской спальне. Но Дороти стояла на пороге в халате и тапочках на босу ногу.

– Фиске, что ты там делаешь?

– Не могу заснуть и решил прогуляться до пляжа. А ты что делаешь в такой ранний час?

– Не могу найти твоего отца. Проснулась внезапно, а его нет.

Мать выглядела обеспокоенной…

– Он в мастерской, – убежденно сказал Фиске.

Иногда отец поднимался с первыми солнечными лучами и шел рисовать. Улыбнувшись матери, чтобы скрыть нарастающую тревогу, Фиске повернулся и побрел через лужайку к мастерской. Подойдя к окну, заглянул внутрь.

Отец неподвижно сидел на низком стуле перед мольбертом. Фиске постучал по стеклу, чтобы привлечь его внимание, но Дуглас не обернулся. Подошла Дороти, остановилась сзади. Обеспокоенный, Фиске заслонил от нее окно. Нехорошее предчувствие нарастало с неимоверной быстротой, сердце стучало в груди.

– Наверное заснул. Сейчас разбужу, – сказал Фиске матери. – Возвращайся домой.

– Ты уверен, что с ним все в порядке?

– Конечно.

Осторожно обойдя мастерскую, Фиске подошел к двери, нажал ручку. Дверь легко открылась.

– Папа, – тихо позвал он, всем сердцем надеясь услышать ответ.

Отец сидел, прислонившись к мольберту, голова его покоилась на полотне, он действительно походил на спящего человека. Рядом лежали нетронутые кисти и краски. Фиске пощупал пульс на руке Дугласа и не обнаружил его.

И тут низкий стон пронзил тишину. Дороти зарыдала. Он обернулся, обнял мать, и они молча стояли, прижавшись друг к другу.

Потом Фиске перенес тело отца в библиотеку, аккуратно уложил на диване, прикрыл пледом. Почему-то хотелось сделать так, чтобы Дугласу было удобнее. Обернувшись, опять обнял мать, помог ей сесть на стул перед камином, опустился рядом на колени. Он не мог думать об отце как об умершем и сейчас твердил себе, что не должен поддаваться горю, потому что мать и Барбара будут искать в нем опору.

Барбара. Кто-то должен ей сказать. С трудом справляясь с невыносимой болью в душе, Фиске подумал, что предстоит связаться с родственниками и знакомыми на острове, в Штатах, по всему миру. Необходимо организовать похороны, пригласить адвокатов, сообщить в газеты и фонды. Хотя Дуглас и вел весьма скромный образ жизни, тем не менее являлся главой одной из богатейших и влиятельных в стране фирм, его смерть потрясет деловой мир.

Тихий голос матери вернул его в реальность:

– Дорогой, оставь меня наедине с отцом. Хочу попрощаться с ним прежде, чем придут люди.

Он помог ей подняться.

– Я хочу, чтобы ты сказал своей сестре. Приведи ее сюда. Мы останемся с ним, пока ты не подготовишь все для возвращения в Нью-Йорк. – Дороти притянула к себе голову сына и нежно поцеловала.

Фиске с большой неохотой подчинился ее желанию, вышел из комнаты на веранду.

Наступал самый обычный день. Ветер раскачивал верхушки деревьев, сад цвел как ни в чем не бывало, где-то лаяла собака. Казалось невероятным то, что отец теперь уже никогда не выйдет из дома, не похлопает его по плечу, не пошутит и не попросит прокатить его на лодке. Фиске взглянул на часы: прошел всего час с тех пор, как он осторожно подошел к дому, надеясь, что никого не разбудит.

Устало полез в карман за ключами от машины, не найдя их, решил отправиться пешком. Как сообщить Барбаре? Отец обожал ее, у них были такие отношения, какие могут быть только у самых близких людей. Даже замужество Барбары и рождение двух детей не изменили их. Сестра не перенесет смерти отца.

Тревожась все сильнее, Фиске ускорил шаг. Вскоре его взору открылся широкий луг, на краю которого стоял коттедж, окрашенный в белый цвет и густо поросший вьюном. В окне кухни горел свет. Он постучал в стекло.

– Фиске? Что ты здесь делаешь в такой ранний час? – спросила Барбара, открывая дверь. На ней был старый фланелевый халат, а в руках она держала кружку с дымящимся кофе.

Фиске постарался улыбнуться, но ничего не вышло.

– Бабс… отец…

– Ему плохо? Вызвать врача? Что случилось? – сестра беспокойно смотрела на него.

Фиске приложил неимоверные усилия, чтобы сказать спокойным голосом:

– Я думаю, у него был сердечный приступ. Он…

– С ним все в порядке? – перебила Барбара, с ужасом глядя на брата.

– Нет, дорогая, с ним не все в порядке. Он умер.

– Умер? – Она с недоверием уставилась на него. – Нет!..

Фиске взял из ее рук кружку, поставил на подоконник, затем обнял сестру. Она горько заплакала.

Потом они долго сидели молча рядом на маленькой скамеечке у окна, пока на лестнице неожиданно не заскрипели ступени. Это спускался Хэнк. Несмотря на ранний час, полностью одетый, выбритый.

– Каким ветром тебя занесло ни свет ни заря? – обратился он к Фиске.

– Дуглас умер сегодня утром.

Меньше всего Фиске хотел сейчас говорить с Хэнком, выслушивать его лживое сочувствие.

– Ужасно. Как это случилось? Как Дороти? – Хэнк не смотрел на жену, не сделал даже попытки подойти к ней. Глаза его бегали, будто он что-то прикидывал в уме.

– Мы и сами не знаем, вероятно, сердечный приступ, – коротко ответил Фиске, переводя взгляд с него на сестру и стараясь понять, что между ними произошло.

– Ты должен знать: мы разводимся, – сухо объявила Барбара. – Хэнк возвращается на материк.

Фиске замер.

– В такой ситуации я не поеду, – перебил ее Хэнк.

– Поедешь, – холодно ответила она. – У тебя нет причин задерживаться здесь. Отца ты никогда не любил, не будь лицемером.

– Барбара! – Фиске поднялся и укоризненно посмотрел на сестру.

Решительно сложив руки на груди, она почти сердито посмотрела на него.

– Все кончено! Слава Богу, отец теперь этого никогда не узнает. Он бы не перенес развода в семье.

– Я по-прежнему считаю, что имею право остаться, хотя бы ради детей, – заявил Хэнк таким тоном, словно они обсуждали устройство вечеринки.

Фиске тяжело вздохнул и внезапно почувствовал жуткую усталость от бессонной ночи и обрушившихся на него утренних событий. Тем не менее он, взглянув на сестру, моментально принял решение.

– Не знаю, что между вами произошло, но если Барбара не хочет, чтобы ты остался, лучше уезжай, – сказал Фиске твердым голосом.

Хэнк, избегая его взгляда, надел шляпу и вышел, хлопнув дверью. Зазвенело оконное стекло. Вскоре они услышали шум мотора.

– Спасибо, – мягко проговорила Барбара.

– Не за что. – Фиске попробовал улыбнуться. – Ты не хочешь рассказать мне, в чем дело?

– Не сейчас. Надо идти.

– Тем не менее я бы хотел услышать, что здесь произошло.

Она снова начала всхлипывать:

– Мы разводимся.

– Это я уже знаю. Почему?

– Руфус Кинкайд потерял рассудок и память. Хэнк узнал об этом и подстроил так, что Руфус подписал незаконные бумаги о продаже своей земли. Вот и все.

– Все?! Черт возьми, о чем ты говоришь? – Фиске был потрясен и взбешен.

– Я обо всем знала, но притворялась, что все в порядке. Заставляла себя поверить, что это никому не повредит. Просто Хэнк заключил сделку, зарабатывая деньги для семьи. Это было так важно для него! Ему всегда не хватало денег, хотел все больше и больше…

Она еще что-то говорила о любви, о детях, о компромиссе с собственной совестью. Фиске не прерывал сестру. Но ярость, бушевавшая в нем, не давала ему возможности сосредоточиться на ее словах. Он едва слышал Барбару, изливающую душу. Пока, наконец, его не привлекло имя Кэти. Он заставил себя вникнуть в суть того, о чем говорила сестра.

– …когда она ушла, я поняла, что Хэнк недостоин любви, а я просто дура. И дело даже не в том, что он помогал Ашеру купить Кинкайд, хотя это ужасно. Делал это незаконно, как преступник, как подлец.

Борясь с усталостью, Фиске спросил:

– Ты хочешь сказать, что прошлой ночью Кэти уже все знала? Почему же она ни слова не сказала мне?

Невозможно было поверить, что, узнав столь важную новость, она не удосужилась его проинформировать.

– Я с трудом упросила ее никому не говорить. Не знаю, но мне показалось, ей можно верить. – Отодвинув стул, Барбара поднялась. – Пойду оденусь и подниму детей. По дороге расскажу им о деде.

Фиске попробовал подняться, но не смог. Каждый мускул тела, казалось, налился свинцом. Он долго сидел в одиночестве, безуспешно пытаясь привести в порядок мысли и эмоции. Затем с трудом, словно дряхлый старик, встал, вышел на воздух.

Глаза резануло яркое солнце. Небо было голубым, деревья – зелеными, луг – усыпан цветами; ничто в природе не говорило о трагедии, произошедшей в семье Спенсеров.

Между тем, уже никогда не будет того, что было прежде. Отца больше нет. Теперь наступила очередь Фиске встать во главе семьи, вести ее по жизни, как это делали его отец, дед, прадед… На него ложится весь груз ответственности за дальнейшие дела семьи и фонда. Будущее представлялось чередой бесконечных серьезных решений, которые ему придется самостоятельно принимать. Он грустно вздохнул.

19

Все скамьи в церкви Святого Джеймса были заполнены. Алтарь уставлен цветами так, будто сюда взяли и принесли весь сад Дороти. Органист исполнял сонату Брамса. По обеим сторонам гроба в траурном карауле стояли коллеги и друзья Дугласа. Среди них Кэти узнала Клиффорда Ладлоу и Нельсона.

Она не могла бы точно объяснить, зачем пришла на похороны Дугласа. Просто хотела быть в этот час с Дороти, Барбарой и Фиске, выразить им соболезнование.

Склонив голову, Кэти попробовала молиться. Несмотря на то, что родители редко посещали церковь, верили больше в свои научные идеи, чем в Бога, она ходила в детстве в церковную школу, бывала на еженедельных службах. Да и сейчас время от времени наведывалась в храмы, хотя веру свою считала непрочной и помнила всего-навсего один псалом.

Музыка прервалась, Кэти подняла голову. Через боковую дверь в зал вошли, возглавляемые пастором, члены семьи Спенсеров: Дороти с высоко поднятой головой, Фиске с суровым выражением лица, следом – заплаканная Барбара. Остальных она не знала. Спенсеры и их родственники заняли оставленные специально для них два первых ряда. Когда священник начал читать молитву, на глаза девушки навернулись слезы.

Затем священник опустился на колени, а органист заиграл этюд Шопена, тот самый, что исполняла Дороти, когда Кэти жила у них. Она тотчас вспомнила, с какой любовью Дуглас смотрел тогда на жену, и опять заплакала.

Когда музыка кончилась, по ступенькам к алтарю поднялся Фиске, повернулся лицом к собравшимся.

Кэти не видела его с той вечеринки, когда, испугавшись своих чувств, убежала от него, но еще долго ощущала на губах его поцелуй, постоянно думала о нем.

Фиске поблагодарил присутствующих за то, что они пришли разделить горе семьи, сказал добрые слова об отце, о том, как его будет не хватать матери, сестре, ему самому. Девушка слушала, затаив дыхание, и слезы текли по ее щекам.

Опять зазвучала музыка. Гроб понесли к выходу, на улице поджидала длинная цепочка черных лимузинов.

Кэти вышла на улицу, где на нее сразу же обрушилась жара. Подошла к краю тротуара, стала ловить такси.

Мимо медленно поехали черные лимузины, в одном из них она увидела Фиске, смотрящего прямо на нее. Он даже сделал какое-то движение в ее сторону, словно собирался позвать, но машина уже проехала.

К ней подошли Джози и Джунно, они расцеловались, как старые друзья, встретившиеся после долгой разлуки.

– Он не был таким уж старым, – простонала Джози. – Какая несправедливость!

– Фиске прямо сам не свой. Кто бы мог подумать, что такое случится! – добавил Джунно.

– С ним все в порядке, дорогой, – выразительно сказала Джози и, обратившись к Кэти, спросила: – Ты поедешь на кладбище?

– Нет.

Толпа у церкви понемногу рассасывалась, последние машины подбирали пассажиров, готовясь пристроиться к похоронному кортежу. На ступенях храма Кэти увидела Нельсона и Лизу. Печальные и постаревшие, они крепко держались за руки.

Джози вздохнула:

– Бедный Нельсон! Он так тяжело переживает смерть Дугласа! Может, мне поехать с ними?

Джунно взглянул на часы, стал прощаться с женой и Кэти, ему надо было срочно лететь в Бостон к детям.

– Ну что, девочки, не хотите с нами поехать? – подошел к ним Нельсон. – Вон наша машина. Места всем хватит.

– Спасибо, я не еду. – Кэти поцеловала Лизу.

Нельсон выглядел очень усталым; лицо у него посерело, глаза смотрели печально, но голос звучал уверенно.

– Глупости! Поедем с нами!

Кэти поцеловала и его:

– Нет, но большое вам спасибо за доброту.

– Когда мы снова увидим тебя? Приезжай к нам.

– Даже и не знаю, что сказать. Ведь моя работа здесь давно закончена…

– Приезжай просто погостить.

Кэти покачала головой:

– Очень много работы. Я почти неделю не вылезала из смитсоновского института в Вашингтоне, копаясь в архивах. Вернулась только сегодня утром. Теперь придется работать в музее Естественной истории, искать цветные снимки и негативы. Скорее всего, времени у меня совершенно не будет.

– Приезжай, – настаивал Нельсон. – Не забывай нас.

– Не забуду. Обещаю. Но мне еще нужно на съемки в Африку, не знаю, когда вернусь.

Они подошли к машине, Кэти помогла Лизе сесть на заднее сиденье.

– Я поеду с вами, дядя Нельсон, – сказала Джози и пристально посмотрела на Кэти. – Так ты не едешь?

– Нет.

– Фиске будет рад увидеть тебя.

– Откуда такая уверенность? – удивилась девушка.

– Есть основания! Он любит тебя и…

– Ничего подобного! – решительно прервала ее Кэти.

– О чем это вы? – вмешался Нельсон, доставая из кармана платок и вытирая лоб.

Солнце разогрело асфальт, дышать становилось все труднее. Не дождавшись ответа, Нельсон сел в машину.

– Давай-ка приезжай к нам и возьми с собой Тэда, – велела Джози.

– Не думаю, что это получится, но спасибо за приглашение.

– Боишься?

– Чего?

– Признаться, что любишь Фиске и с этим что-то придется делать? – усмехнулась Джози.

Кэти захотелось куда-нибудь спрятаться от нее и от себя самой.

– Не подшучивай надо мной.

Улыбка исчезла с лица Джози.

– Я и не думала шутить. Вы оба влюблены друг в друга, но настолько упрямы, что не хотите признаться в этом. Если ты не задумаешься серьезно над своими чувствами, рискуешь потерять самое захватывающее, что тебе дарит жизнь.

– Он не любит меня! – В груди у Кэти похолодело, несмотря на невыносимую жару.

– А я говорю, любит. – Джози поцеловала растерявшуюся девушку и, направляясь к открытой для нее дверце машины, бросила на ходу: – Не глупи, Кэти! Это слишком важно для тебя.

Дверца захлопнулась, машина тронулась, вскоре улицу заполнили какие-то грузовики.

Кэти решила не ловить такси, ей захотелось пройтись. Мысленно она снова вернулась на Кинкайд, в ту ночь, когда Фиске, удерживая ее в объятиях, признался в своей влюбленности. Вспомнила его взгляд, когда совсем близко от нее проехал черный лимузин. Один такой взгляд мог рассеять все сомнения и заставить забыть о решении, что в ее жизни нет места для этого человека. В душе было смятение. Теперь ей хотелось обнять его, приласкать.

Внезапно в голову пришла мысль нанести визит Спенсерам, чтобы выразить соболезнование. Наверняка они несколько дней проведут в Нью-Йорке. Тогда, возможно, представится случай и объясниться с Фиске.

20

После жаркой улицы в вестибюле было прохладно.

– Я к миссис Спенсер, – сказала Кэти, обращаясь к привратнику.

– Как представить вас, мэм?

– Катерина Уилкокс.

Повернувшись к ней спиной, привратник поднял телефонную трубку. Кэти нервно поправила прическу, затянула ремешок на юбке. Сейчас она уже жалела, что пришла. Вполне возможно, что Спенсеры не захотят ее видеть. Кто она им? В храме на похоронах Дугласа были видные сенаторы, иностранные послы. Между ними и ею – огромная пропасть. Так чего ради явилась? И сама же себе решительно ответила: выразить соболезнование Дороти и Барбаре и… увидеть Фиске.

Вежливо улыбнувшись, привратник показал девушке на лифтера, который поджидал у кабины. Не глядя по сторонам, Кэти застучала каблучками по мраморному полу вестибюля.

Двери бесшумно закрылись, кабина поплыла вверх. Волнение Кэти возрастало с каждым этажом. Когда лифт остановился, она почувствовала, что у нее свело желудок.

– Апартаменты мистера Спенсера, мэм.

– Но мне нужно к миссис Спенсер, – уточнила она.

– Миссис Спенсер сейчас находится у сына.

Понимая, что лифтер с любопытством наблюдает за ней, Кэти вышла, кивнула горничной, которая поджидала ее у входа, и послушно последовала за ней.

– Кэти, дорогая! – одетая в черное Дороти Спенсер обняла ее. Выглядела она так же приветливо, как и всегда, но в глазах застыло горе.

– Надеюсь, я не очень побеспокоила вас, – пробормотала Кэти.

– Я рада вас видеть. Нельсон сказал, что вы были на похоронах. Хорошо, что пришли. – Дороти слегка отстранилась и внимательно посмотрела ей в глаза.

– Я так сочувствую вам! – искренне сказала девушка.

Не отпуская ее, Дороти обернулась:

– Фиске, ты только посмотри, кто к нам пришел!

Кэти так волновалась, что ничего не видела, а, оказывается, он тоже сидел в комнате.

– Прошу простить меня. Вероятно, мне не следовало приходить. Я подумала…

– Что мы принимаем друзей? Действительно, принимаем. Вы буквально разминулись с моей сестрой и ее семьей. Дети сегодня уезжают, но Барбара останется и побудет со мной несколько дней, – устало улыбнувшись, Дороти продолжала: – Откровенно говоря, я собиралась отдохнуть. Скоро подойдет Барбара, они с Фиске будут отвечать на звонки. А мне, боюсь, придется немного полежать.

– Понимаю, – промолвила Кэти. – Я, пожалуй, пойду.

Она боялась остаться наедине с Фиске. Это только сидя дома хорошо было себе представлять разговор с ним с глазу на глаз. Теперь стало страшно. С какой стати вообще ей пришла идея с ним объясняться?

– Нет, дорогая, оставайтесь. Я уверена, что Фиске захочет поговорить с вами. – Дружелюбно улыбнувшись, Дороти вышла.

Сердце Кэти екнуло. Суровое выражение лица Фиске не предвещало ничего приятного. Вряд ли ему вообще захочется иметь с ней дело. Вот и улыбнулся так, будто едва ее знает.

Кэти глухо вздохнула, еле слышно произнесла:

– Я сочувствую вам.

– Спасибо. Хорошо, что зашли, – ни один мускул не дрогнул на его лице. Он казался таким недоступным, что сердце девушки упало. Сейчас она скажет еще несколько слов соболезнования и уйдет.

– Я надеялась застать и Барбару. Передайте ей от меня самые лучшие пожелания.

Фиске кивнул:

– Конечно.

Оставаться больше не было смысла. Очевидно, он не имел желания продолжать разговор.

– Тогда я пойду. Передайте, пожалуйста, Барбаре, что я обязательно напишу ей. До свидания, – прошептала Кэти и повернулась к дверям.

– Подождите!

– Да?

– По поводу Барбары…

– Что?

Все-таки он не дал ей уйти, не сказав чего-то важного. Внезапно она подумала, что из-за скоропостижной смерти отца Барбара вряд ли успела рассказать брату о Хэнке и Руфусе, как обещала.

– Барбара говорила, что в ту ночь, когда устраивали вечеринку, вы были с ней. Спасибо. Это было очень любезно с вашей стороны, – сказав эту фразу, Фиске плотно сжал зубы, словно беседовать не намеревался.

– Не за что, – неуверенно ответила Кэти. И подумала: "Надо все ему рассказать. Но тогда как же обещание, данное Барбаре?"

Он разгадал ее мысли. На его лице появилась улыбка прежнего Фиске – того Фиске, который так притягивал ее вопреки желанию быть сдержанной с ним.

– Я все знаю.

– Ужасно, не правда ли? Как мог Хэнк поступить подобным образом? – выпалила Кэти и вдруг замолчала, спохватившись, что все это, собственно, ее не касается.

– Да я и сам не могу взять в толк, как он посмел воспользоваться положением Руфуса. Невероятно! – поддержал Фиске.

– Представляю, как тяжело пришлось Барбаре. Всем неприятно, а уж ей…

Она вспомнила заплаканное, безутешное лицо Барбары, когда та шла за гробом, держа за руки детей.

Фиске подошел к двери на террасу, остановившись, резко ослабил галстук, словно ему стало душно.

– Она ушла от Хэнка. Нет, скорее, выгнала его.

Кэти машинально последовала за ним.

– Как она сейчас?

Не поворачивая головы, Фиске ответил:

– С ней все в порядке.

– А Хэнк?

– Нельсон позвонил молодому Руфусу на Мадагаскар. Тот вылетел первым же рейсом. Ашер сразу отказался от услуг Хэнка и, думаю, больше с ним связываться не станет. Он по-прежнему хочет купить остров, но теперь, скорее всего, будет действовать другими методами. – Фиске устало провел рукой по глазам.

Кэти подыскивала какие-нибудь слова, чтобы утешить его, но ничего подходящего в голову не приходило.

– Мне жаль, – не нашлась она сказать ничего другого.

Засунув руки в карманы, Фиске прислонился к косяку двери, пристально посмотрел на нее:

– Вам не о чем жалеть, Кэти. Кинкайд – не ваша проблема, ну а без отца мы так или иначе жить привыкнем. Хотя, должен признаться, польщен вашим визитом.

Ее выгоняют! Кэти почувствовала, что кровь прилила к лицу, и быстро отвернулась. Не стоит показывать, как она оскорблена. Ведь Фиске будто ударил ее по лицу. Ошибиться нельзя: дал понять – аудиенция окончена.

– До свидания.

– До свидания, Кэти.

Оглушенная поведением Фиске, она не помнила, как спустилась на лифте, как вышла из здания. На улице надела черные очки, чтобы прохожие не видели слез, предательски текущих по лицу.

Рядом притормозила машина.

– Кого я вижу! Что ты здесь делаешь? – прозвучал знакомый голос. Это был Дэвид Барриш с неизменной сигарой во рту.

– О Дэвид! – Слезы застилали глаза.

– Залезай! – приказал он. – Я подвезу тебя домой.

Безропотно подчинившись, Кэти взобралась на сиденье.

– Что случилось?

– Ничего, – солгала она.

– Куда, черт побери, ты пропала? Я неоднократно тебе звонил, но безуспешно.

– Была в Вашингтоне. А мой автоответчик сломался.

– А у меня есть новости, которые тебя взбодрят. Фоторепортажу о белом коршуне отводится не только обложка, но и цветная вставка, целых шесть страниц журнала!

Как ни странно, новость Кэти не обрадовала.

– Здорово, – пролепетала она только потому, что понимала – надо так отреагировать.

– "Здорово"?! Это фантастика! Вот как тебе повезло!

– Я так благодарна, Дэвид, – вежливо сказала Кэти.

Сейчас ей хотелось только одного: поскорее добраться до дома и запереться там.

– Знаешь… – мягко начал Барриш. – Знаешь, когда ты рассказала об этом сериале на телевидении, я подумал: а почему бы вам не обратиться с просьбой о финансировании в фонд Спенсеров? Не пробовали?

– Нет.

– Почему?

– Дуглас Спенсер умер.

– Ну и что! Там есть правление. Дела продолжаются. Теперь у тебя там и знакомство завелось. Почему не попытаться?

– Все гораздо сложнее. Не хочу просить у них денег и не буду.

Впереди плелся старый фургон, тормозивший движение; когда он свернул, Барриш вновь набрал скорость.

– Я понимаю так, что речь идет уже не о деньгах, точно? У меня такое чувство, что ты мне не все рассказала о своем пребывании на Кинкайде. Не хочешь поделиться? Я хороший слушатель.

Она отрицательно покачала головой, но тут же, против желания, выпалила:

– Нельзя побывать там и остаться равнодушной к проблемам острова.

И рассказала о Нельсоне и Лизе, о Нортропах, о том, как Тэд приезжал в гости к Джози. Сама не успела опомниться, как поведала о том, что жители Кинкайда разделились на два лагеря, а Фиске Спенсер пытался всех объединить.

– Теперь видите, я не могла не вмешиваться, – закончила она.

– А этот Фиске Спенсер – ты упоминала его имя в каждой фразе, – он тебе тоже понравился?

Машина остановилась перед домом тети Агаты.

Кэти улыбнулась, заметив пепел на рубашке Дэвида.

– Боюсь, что так и есть, – грустно ответила она.

Дэвид неловко погладил ее руку, затем долго смотрел на кончик сигары.

– Как же теперь расценивать твое знаменитое изречение: "На мужчин у меня времени нет"?

– Я помню, – еле слышно пробормотала она…

– Понимаю так, что ваши отношения с Уардом закончились?

– Давно.

– Вот и хорошо! – неожиданно обрадовался Барриш. – Мне этот тип никогда не нравился.

Толкнув дверь в свою комнату, Кэти поморщилась. Жара была удушающей. Сбросив туфли, расстегнула молнию на платье, открыла дверь на террасу. Какой крошечной она показалась после террасы Спенсеров! Господи, сколько же можно думать о Фиске!

Комната выглядела так, словно по ней пронесся ураган. Везде валялись пачки фотографий, в углу громоздился новый компьютер, рядом лежал разобранный на части автоответчик…

Опустившись на стул, она уставилась на него. Пусть не работает! В целом мире существует только один человек, которого она хотела бы слышать, но он не позвонит.

Надо бы, конечно, позвонить домой, прошла неделя, как она последний раз разговаривала с Тэдом и родителями. Как они там? На свой первый гонорар Тэд купил компьютер, теперь у него было дело. Однако как он переносит эту жуткую жару?

"Не сейчас, – решила Кэти. – Просто не могу заставить себя говорить бодрым тоном". Достала из шкафа халат, снова устало присела на стул, затем потянулась к телефону и набрала номер Джози в Бостоне. Как ни странно, желание поговорить с подругой сразу улучшило настроение.

– Как я рада, что ты позвонила! – воскликнула Джози. – Как там Тэд? Что говорит доктор?

– Какой доктор? – переполошилась она, вскакивая со стула.

– Господи! Откуда ты звонишь? Разве ты не в Филадельфии?

– Нет, я дома. В чем дело?

Оказалось, что уже несколько дней Тэд лежал с подозрением на воспаление легких. Кэти пытались об этом сообщить, но сначала она была в Вашингтоне, потом ее не могли застать дома, и автоответчик, как назло, сломался.

– Я должна срочно ехать в Филадельфию. Извини, нет времени! – приняла она решение тотчас, как только разобралась в ситуации.

– Подожди, – сказала повелительным тоном Джози. – Думаю, ничего страшного нет, тебе совсем не обязательно туда ехать.

– Боже! Они же даже не знают, как за ним ухаживать! – Кэти уже надела туфли, оглянулась по сторонам, прикидывая, какие вещи взять с собой.

– Послушай меня: доктор посещает Тэда постоянно, с ним находится сестра-сиделка. Если ты в спешке прилетишь туда, только хуже сделаешь.

– Ты не понимаешь! – Кэти почти кричала. – Мне необходимо там быть. Ты не знаешь моих родителей – они ничего не могут.

– Успокойся! – скомандовала Джози. – Про твоих родных я все знаю от Тэда и с мамой твоей не раз говорила по телефону. И знаешь, что я хочу тебе сказать? Может быть, раньше они чересчур на тебя полагались потому, что ты все брала на себя. А сейчас есть смысл им самим справиться с ситуацией.

– Ты жестокая! – выпалила Кэти.

– Да, – неожиданно согласилась подруга. – Но с тобой, видимо, иначе нельзя. Я хочу, чтобы ты подумала о себе. Тэд больше не нуждается в твоей бесконечной опеке. Он замечательный парень и скоро будет известным писателем. А тебе нужно думать о своем сериале и об устройстве личной жизни.

Разговор привел Кэти в полное замешательство. Она привыкла думать о брате как о беспомощном инвалиде. А Джози говорит о нем, как о подающем большие надежды авторе, способном самостоятельно выжить. Неужели это так? И насколько она права, утверждая, что Кэти сама сделала семью зависимой от себя?

– И все же я думаю поехать.

– А просто позвонить не можешь?

– Могу, – уступила наконец Кэти.

– Вот и позвони! Послушай, мы тут с Джунно решили пригласить Тэда на остров в конце месяца. В августе кто-то из нас будет постоянно там находиться, а в сентябре мы уже все соберемся на Кинкайде.

– Спасибо. Но зачем вам столько забот? – запротестовала Кэти.

– Чепуха! Дети обожают Тэда. А он, благодаря общению с ними, сочинит новые истории про Макса.

Через несколько минут, распрощавшись с подругой, Кэти уже разговаривала с матерью.

– Мам, почему вы до меня не дозвонились? Я бы обязательно приехала!

– Зачем? Мы великолепно справляемся, – ответила Луиза.

– Вы сидите с Тэдом? – недоверчиво спросила она.

– А ты что, считаешь нас неспособными поухаживать за больным сыном? – озорным голосом ответила вопросом на вопрос мать. И дальше спокойно объяснила, что Тэду лучше, температура спала, кризис прошел, и Кэти даже может с ним поговорить. Еще через минуту она услышала слабый голос брата:

– Кэти, это ты?

Слезы мешали ей говорить. Наконец она с трудом произнесла:

– Поправляйся скорее, Тэд. Скоро поедешь на Кинкайд.