Текст книги "История Великобритании"

Автор книги: Кеннет Морган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 54 страниц)

В конце XVII в. этот порядок вещей изменился. Теперь обстоятельства сложились не в пользу крупных фермеров: они облагались налогами в больших размерах, им приходилось больше платить за труд наемным рабочим, их доход уменьшился; они могли поправить положение, вкладывая значительные суммы в создание более высокоразвитого производства, но у крупных землевладельцев для этого было больше возможностей. Теперь мало кто из йоменов поддавался соблазну стать дворянином, а многие мелкопоместные дворяне прекратили бесплодные попытки делать вид, что они преуспевают. С другой стороны, специалисты в своем деле, торговцы и губернаторы городов все увереннее заявляли о себе как о равных дворянам и в знак уважения получали их титул. Для того чтобы осуществлять это без предварительной покупки земли, понятие знатности было расширено. Такая новоявленная знать обретала все большее уважение и признание, даже среди герольдов. Однако многие дворяне не признавали ее и яростно защищали титул, которым так дорожили. Обесцененному понятию «джентри» они противопоставили другое понятие, которое возвращало им их уникальность и значимость: они стали называть себя сквайрами, а свой круг – «сквайерархией».

За столетие с 1540 по 1640 г. произошло усиление среднего класса общества за счет низов и отчасти за счет верхов. После 1640 г. для бедных съемщиков жилья наступило некоторое облегчение, в то время как возросли затруднения у крупных фермеров и мелких арендаторов. К 1690 г. стали появляться люди, чьи интересы, богатство и власть простирались намного дальше пределов их поместий. Они вкладывали капитал в торговлю, в освоение природных ресурсов страны, а также предоставляли займы правительству, способствовали развитию сельского хозяйства и сдавали землю в аренду. Они проводили в городе не меньше времени, чем в своих поместьях, и чувствовали себя так же свободно в окружении богатой элиты Лондона, как и с сельскими соседями. Они образовали космополитическую культурную элиту, состоявшую из людей очень высокого достатка, включая многих пэров, но не ограничивавшуюся ими. Этот новый феномен был осознан уже в то время и нуждался в обозначении, в общественно признанном наименовании. Эти люди стали называться аристократией (термин, доныне сохраненный главным образом политическими мыслителями, как и термин «демократия», но мало употребляемый при социальном анализе). Изобретение понятия «сквайр» и приспособление слова «аристократ» дают нам достаточно наглядную картину развития общества в конце XVII в. Объединение города и деревни, распространение городских ценностей и веяний, плавное развитие экономики и изменчивость общества – характерные черты того времени. К 1690 г. в Англии сложилась элита, доступ в которую посредством богатства и власти не был ограничен архаичными идеями о привилегиях и культом чистоты рождения, как в большинстве стран Европы.

Правительство и закон

Правительства Стюартов имели слабое представление об этих структурных изменениях и еще меньше возможностей повлиять на них. Им не хватало средств, чтобы удовлетворить те запросы и оправдать те ожидания, которые были у большинства населения по отношению к королю и у короля по отношению к себе.

В распоряжении королей были ограниченные финансовые и бюрократические ресурсы. Яков I получил в наследство состояние в размере 350 тыс. фунтов стерлингов в год. К концу 30-х годов XVII в. оно возросло до 1 млн фунтов стерлингов в год, а к 80-м годам – до 2 млн фунтов стерлингов. Это значительное увеличение. Следовательно, на протяжении всего XVII в. у Стюартов было достаточно средств на проведение своей политики в мирное время. В течение века государственный доход с королевских земель снижался, пока не стал лишь незначительной частью доходов короля. Теперь доходы в казну поступали главным образом как результат налогов с торговли – таможенных пошлин на ввоз и вывоз товаров из страны и акцизных пошлин, а также налогов на продажу основных потребительских товаров (особенно пива!). Во время гражданской войны и междуцарствия (когда большую часть доходов составляли налоги с имущества) прямое налогообложение сыграло решающую роль в бюджете. В 1603-1640 и 1660-1689 гг. в казну таким образом поступало лишь около 8% всех доходов, определенно меньше, чем в XIV и XVI вв. Отчасти это отражает административные проблемы, которые препятствовали справедливому распределению налогов.

Расцвет торговли, особенно с 1630 г., явился самой существенной причиной значительного роста доходов Короны (намного превышавших инфляцию), которые способствовали тому, что из всех династии Европы у Стюартов было меньше всего долгов. И Яков I, и Карл II не отличались экономностью, они часто с излишней щедростью покупали верность подданных. Однако проблемы Стюартов явственно обозначились уже при Елизавете. Во всей Европе в XVI-XVII вв. правители под угрозой иноземного вторжения создавали новые формы налогообложения, которые впоследствии сохранялись. К такой уловке вынужден был прибегнуть и Вильгельм III в 90-х годах XVП в., когда Англию осаждали деспотичный Людовик XIV и фанатик Яков II. Поскольку Стюарты никогда не оказывались перед лицом настоящей опасности вторжения, у них не было достаточного оправдания жестких денежных нововведений. У Елизаветы I имелась прекрасная возможность для этого в годы Армады, но она была слишком стара, консервативна и занята другими делами. Вместо этого в ходе участия в войне королева стала продавать землю. Хотя в результате положение Якова I и Карла I не стало сложнее, чем можно было бы подумать, это повлекло за собой одно немаловажное последствие: короли стали делать займы.

Стюарты постоянно располагали достаточным доходом и стабильным бюджетом. Они являлись практически единственной династией того времени, всегда готовой платить по долгам; только один раз, в 1670 г., они были вынуждены отложить выплату процентов со ссуды. Однако у них никогда не хватало денег для успешного ведения войн. Ввиду того что в течение всего столетия вплоть до 1689 г. никто не угрожал Англии нападением и не объявлял ей войну, это не являлось серьезной проблемой. Англия вела войны с Испанией (1624-1630), Францией (1627-1630) и Нидерландами (1651-1654, 1665-1670, 1672-1674), но она всегда выступала в качестве агрессора. Нельзя сказать, что те, кому эти войны были выгодны, не достигли своих целей; по причине взаимных уступок никто не проиграл. Борьба за колонии (в Южной Азии, в Африке, в Северной, Центральной и Южной Америке) усиливалась, никто не хотел оставлять свои территории, и освоение новых земель неуклонно продолжалось. Вооруженные конфликты в Европе были признаны бесплодными, они приводили только к истощению военно-морских ресурсов, что, в свою очередь, препятствовало развитию флота. В 1689 г. британский флот не уступал голландскому и французскому, а за время войн следующих 25 лет он стал самым сильным в Европе. Для страны, которая не могла позволить себе проводить активную внешнюю политику, Англия в течение этого столетия существенно улучшила свое положение в мире.

Королевство не обладало развитой силовой структурой: отсутствовала постоянная армия и полицейская организация. Даже гвардейские полки, охранявшие короля и исполнявшие церемониальные функции, были сформированы уже в период Реставрации. В 1603-1640 гг. количество людей, находившихся на военной службе у короля, исчислялось не тысячами, а десятками. После 1660 г. на постоянной военной службе в Англии состояло уже около 3 тыс. человек и еще больше в Ирландии и Танжере (который перешел к Карлу в качестве все время приносившего беспокойство приданого его португальской жены). Несколько тысяч англичан, служивших в голландской и португальской армии, могли быть вызваны на родину в случае необходимости. Однако в самой Англии присутствие армии не было заметно, и, не считая борьбы с незаконным выращиванием табака на западе страны и периодических облав на еретиков, ее роль сводилась к минимуму вплоть до правления Якова II.

Это не было, конечно, последствием гражданской войны. В самый разгар конфликта, в 1643-1644 гг., на военной службе находилось около 150 тыс. человек (каждый восьмой взрослый мужчина). В конце 40-х годов XVII в. их число сократилось до 25 тысяч. Оно снова возросло до 45 тыс. во время третьей гражданской войны, которая велась против молодого Карла II и шотландцев (1650-1651), затем упало до 10-14 тыс. и оставалось примерно таким же в течение последних лет десятилетия (хотя в отдельные периоды в Шотландии и Ирландии служили, соответственно, от 18 до 40 тыс. человек). Военные гарнизоны находились на всей территории Англии. В Лондоне присутствие военных было весьма заметным, солдаты численностью примерно 3 тыс. человек занимали все общественные места (в том числе собор Св.Павла, неф которого приспособили под казармы). Военные часто вмешивались в дела местной администрации (прежде всего в дела Церкви). В то же время армия была единственным гарантом правительств республиканского меньшинства, а также источником недовольства, которое в течение долгого времени препятствовало принятию идеи цареубийства и революции широкими слоями населения.

На протяжении остальной части столетия главной силой, отражавшей нападения и подавлявшей восстания, была не постоянная, а милиционная армия: недостаточно хорошо подготовленные и вооруженные, подчас весьма плохо организованные оборонительные силы на местах, собранные и возглавляемые представителями местного дворянства, назначенными Короной, но не подчиненными ей. Они участвовали в активных военных действиях или в перестрелках и разделяют лишь часть военных успехов 1642-1645 гг.

В то время полиции не было вообще. Небольшое число преступлений «расследовали» власти. Уголовный суд проводился в результате обвинения, или свидетельства, жертвы либо потерпевшей стороны, представлявшегося на рассмотрение мировым судьям. Аресты производили сельские констебли, простые фермеры или ремесленники, нанимавшиеся на эту службу на год, или шерифы (также служившие по году), в распоряжении которых были низкооплачиваемые помощники. Бунты и беспорядки подавляли милиционные войска, или posse comitatus(ополчение графства), призывавшиеся в случае необходимости шерифом.

Королевская власть располагала лишь незначительной вооруженной поддержкой и слабыми административными ресурсами. Общее число чиновников составляло в 1630 г. около 2 тыс. человек, при этом половина относилась к придворным слугам (повара, конюхи и т. д.). «Государственных служащих», которые управляли Англией или, во всяком случае, которым платили за то, чтобы они управляли Англией, насчитывалось меньше 1 тысячи. Поражает малочисленность сотрудников судов и Тайного совета. Объем информации, поступавшей к тем, кто должен был принимать решения, существенно ограничивался нехваткой людей, занимавшихся сбором фактов, равно как и несовершенством системы поиска и хранения данных. В течение XVII в. государственный аппарат постепенно сливался с военно-морским управлением и финансовыми ведомствами (образовалось министерство финансов, которое отвечало за распределение денежных средств). В результате гражданской войны появилось два нововведения – арабские цифры вместо римских в официальных документах и печатные опросные листы. Хотя Тайный совет увеличился в три раза в период с 1603 по 1640 г. и в два раза при Карле II, эффективность его работы снижалась, а введение подкомиссий Совета по иностранным делам, торговле, колониям и др. не повысило уровень эффективности управления государством, достигнутый при Елизавете.

В Англии XVII в. правительство формировалось как правительство согласия, что означало – при участии Парламента. Более того, чиновники входили в его состав на добровольной и бесплатной основе. Управление графствами находилось в руках приблизительно 3 тыс. наиболее знатных дворян в начале XVII в. и около 5 тыс. – в конце столетия. Их избирала Корона, но ее свобода существенно ограничивалась в каждом графстве выбором примерно пятидесяти из восьмидесяти высших по имущественному положению и репутации семейств. На деле все главы дворянских семейств, за исключением тех, кто был слишком молодым, слишком старым, слишком сумасшедшим или слишком католиком, назначались. В 200 городах с самоуправлением власть принадлежала сообществу из 12-100 человек. В большинстве мест эти люди оставались у власти до конца жизни. Только в 80-х годах XVII в. была предпринята серьезная попытка ограничения прав сельской и городской элиты. Значение участия местной элиты в управлении государством очень велико. Она контролировала налогообложение и сбор налогов; содержание, подготовку и размещение ополчения (militia); исполнение законов в социальной и экономической сферах; суд над большинством преступников, а также единообразие в религиозной сфере. Ее фактическое влияние было сильнее в период Реставрации, чем до войны (Реставрация была триумфом скорее для местной знати, чем для короля или Парламента). Искусство правления в XVII в. заключалось в том, чтобы убедить тех, кто находился у власти в сельской местности и в городах, в наличии общих интересов у них и у короля. По большей части эти общие интересы были налицо. И король, и дворянство находили общий язык в отношении политики; они разделяли сходные взгляды на структуру общества; у них было общее стремление установить в стране порядок и стабильность. Все это побуждало дворян подчиняться королю, даже если им это было не по душе. Как сказал один джентльмен своему другу, который жаловался на то, что он, похоже, должен незаконно собирать налоги в 1625 г., «мы не должны показывать пример непослушания тем, кто ниже нас». Представители местной знати вели бесконечные споры и борьбу за свои интересы. Это касалось процедурных вопросов или почестей, налогообложения, продвижения по службе или затрат на строительство дорог. В таких случаях их могли рассудить король и Тайный совет. Все местные правители нуждались в королевской поддержке для укрепления своего влияния на местах. Тот, кто не брал сторону короля, не мог рассчитывать на такую поддержку. Правительство старалось держать местных правителей на коротком поводке. В 1603-1640 гг. многие из них выполняли свой долг, даже если сами боялись делать то, что от них требовали; после 1660 г. такое же действие оказывала страшная память о гражданской войне. Только когда в 1641 г. Карл I и в 1687 г. Яков II перестали считаться с этими людьми, обладавшими землей, богатством и властью, общность интересов короля и знати была поколеблена.

Не следует недооценивать всю строгость королевского контроля над институтами, формировавшими веру и мнение. Корона не осуществляла полного контроля над школами и университетами, церквями и газетами. Однако учителя, священники, писатели поддерживали королевский авторитет и установленные взгляды на общество и религию. Яркий пример тому – быстрота, с которой распространились идеи архиепископа Лода и его сторонников (которые, как мы увидим, хотели внести изменения в английскую Церковь), особенно в Оксфорде и в Кембридже, где преподаватели передавали свои взгляды целому поколению студентов. В 80-х годах XVII в. признание божественного права короля было полным; это явилось результатом контроля Короны над ключевыми должностями в университетах. Во время Реставрации граф Кларендон заявил Парламенту, что неудачи Кромвеля в деле управления учебными заведениями и преподавателями – главная причина того, что в 50-х годах XVII столетия. Англиканская церковь процветала, а возвращение короля стало одним из лучших периодов ее существования. Граф принес свои заверения правительству в политической лояльности и религиозной ортодоксальности тех, кто занимал должности преподавателей; очевидно, что в конце XVII столетия это осуществлялось более эффективно, чем в любое другое время. Даже после 1689 г., когда сектантам было предоставлено право религиозных собраний, они не могли открывать свои школы или академии.

Начало правления Стюартов

Итак, у Короны было внушительное, но непрочное преимущество. В том, что политическая система Тюдоров распалась, вызвав гражданскую войну и революцию, а затем и монархия, и Церковь восстановились, заняв предназначенное им место, не было ничего удивительного. Лишь немногие допускали возможность войны в 20-30-х годах XVII столетия, в то время как она была вполне вероятной в 80-90-х годах XVI в. Мало кто верил в 60-70-х годах XVII в., что республиканским идеям и религиозному фанатизму нанесен окончательный удар.

Во время правления Елизаветы существовала тройная угроза гражданской войны: из-за неопределенности в наследовании престола, из-за страстей соперничающих религиозных группировок и из-за скрытого интереса стран континентальной Европы к домашнему англо-ирландскому спору. Все эти крайние опасности исчезли или потеряли свое значение в 20-30-х годах. Стюарты прочно занимали престол по неоспоримому наследственному праву, английские католики были лишены официального статуса и довольствовались тем, что гонения на них сведены к минимуму (с них взимали дискриминационные пошлины и налоги, им запрещалось занимать публичные должности), а попытка пуритан занять главенствующее положение в Церкви путем создания собственных организаций и структур провалилась. Пуританское благочестие и рвение были широко распространены, но его принципиальные характеристики теперь включались в сущностные формы англиканства, в его молитвенные практики и каноны как добавление и пополнение к собственным службам, проповедям и молитвенным собраниям. Сверх того пуритане стремились привнести религиозность в домашний быт, что не отменило, но поддерживало приходский культ. Эти дополнительные формы были для пуритан сутью, а службы по молитвеннику – лишь оболочкой их преданности христианству; однако уровень конфронтации между пуританами и властями понизился, и их готовность создать подпольное движение сопротивления королям-безбожникам сошла на нет. В результате ослабления напряжения и конфликтов у королей на континенте пропал стимул вмешиваться во внутренние дела Англии. Таким образом, в начале XVII в. в Англии не осуществляло угрозы гражданской войны. Более того, ничто не указывает на то, что в стране царило беззаконие и насилие. Напротив, не считая короткого волнения, вызванного попыткой графа Эссекского восстановить свое положение при Дворе, 1569-1642 годы составляют самый долгий период внутреннего мира, которым когда-либо наслаждалась Англия. В 1605-1642 гг. ни один пэр и, пожалуй, ни один джентльмен не были осуждены за измену. За это время казнили только одного пэра (лорда Каслхейвон в 1631 г. за преступление сексуального характера). В целом число судов и казней за измену сокращалось с каждым десятилетием.

Англия в начале правления Стюартов, наверное, самая мирная страна Европы. Больше трупов было на сцене при постановке «Гамлета» или «Тита Андроника», чем в каком-либо вооруженном столкновении за первые сорок лет столетия. Не было слышно о кровавых феодальных распрях, об убийствах, свершаемых череда за чередой соперничающими группировками. В Англии не было ни разбойников, ни бандитов, ни даже групп вооруженных бродяг, кроме разве что случайных сборищ Moss Troopers («Моховые, болотные, солдаты») на границе с Шотландией. Если в конце XVI в. разногласия между представителями власти графств переходили в драки или вооруженные конфликты (как в Чешире в 70-х и в Ноттингемшире в 90-х годах), то в XVII в. уважение к правосудию предотвращало подобную жестокость.

Англичане известны своей любовью к спорам, но они были готовы подчиняться решениям королевского суда. Судебная система оставалась во многом несовершенной; многие присяжные были пристрастны в своих вердиктах; задержанных запугивали и нарушали их права. Однако число убийств сократилось. В 1628 г. случайный фанатик заколол герцога Бэкингема, но лишь немногие из служащих Короны: лорды-лейтенанты, их заместители, мировые судьи или шерифы – погибали или получали увечья при исполнении служебного долга. Некоторых судебных приставов, отбиравших продукты у тех, кто не платил аренду или налоги, били или изгоняли; но в остальном в первые десятилетия века создавалось полное впечатление законности и порядка, что являлось главной целью властей. Даже бунты (как правило, вызванные нехваткой зерна или огораживанием, лишавшим фермеров и ремесленников возможности хорошо зарабатывать) с каждым десятилетием становились все менее частыми и многочисленными. К тому же они проходили практически без кровопролития и без жертв. Власти вели себя соответствующе: за участие в бунте в Мэлдоне в 1629 г. были казнены четыре человека; это произошло через несколько недель после подавления предыдущего волнения. Представители власти старались воздерживаться от применения силы и избегали вынесения суровых приговоров. Бунты не представляли большой угрозы ни для государства, ни для общественного порядка.

Тот факт, что для многих гражданская война стала неожиданностью, лишь означал, что большинство существенных проблем остались незамеченными. Англия в нарастающей степени теряла управляемость. Если ни экипаж, ни пассажиры самолета не догадываются о возможном столкновении, они не могут предотвратить столкновение. Но самолеты могут разбиваться как по причине технической неисправности, так и из-за ошибки пилота. Причины гражданской войны в Англии слишком сложны, чтобы можно было объяснить их с помощью такого простого сравнения; однако представляется вероятным, что гражданская война была скорее следствием ошибки пилота, чем техничеcкой неисправности. Когда наши современники по прошествии столетий оглядываются назад, в прошлое, пытаясь понять причины «Великого мятежа», они полагают, что все началось в 1625 г., с восшествия на престол Карла I. Возможно, эти люди правы.

Яков I, несмотря на серьезные недостатки в характере и суждениях, во всех отношениях преуспел в своем правлении. Он был полной противоположностью королевы Елизаветы. У него сложился четко выраженный, последовательный взгляд на природу монархии и на власть короля, однако он не смог реализовать его на практике. Яков отличался развитым интеллектом, писал работы по управлению государством, участвовал в дебатах с ведущими католическими полемистами на теологические и политические темы, в своих литературных трудах уделял внимание старой, но все еще актуальной проблеме колдовства, а также новой проблеме выращивания табака. Он верил в то, что короли получают власть непосредственно от Бога и должны отвечать за свои поступки только перед ним. Но помимо этого Яков был убежден в том, что связан торжественной клятвой, данной при коронации, согласно которой Яков обязывался править в соответствии с «законами и обычаями королевства». Однако абсолютная королевская власть могла существовать только в теории, а на практике король вынужден был мириться с тем, что предложенные им законы поступали на рассмотрение Парламента, а каждое его действие на политической арене подлежало оценке. Право, данное Богом, могло быть реализовано лишь в рамках закона. Яков отдавал предпочтение словам, нежели делам. У него были некоторые разногласия с Парламентом, или, во всяком случае, с отдельными членами Парламента, но они по большей части были беспочвенными и носили временный характер. Так, в 1621 г. король объявил членам Палаты общин, что они обязаны ему своими привилегиями, и это привело к спорам относительно происхождения последних. Но Яков добивался всего лишь признания этого факта, ни в коей мере не покушаясь на права членов Палаты. Именно за такую бестактность, такую способность привести весомый довод в неподходящий момент король Франции Генрих IV прозвал Якова I «мудрейшим дураком в христианском мире».

Его основные недостатки были не интеллектуального свойства, а морального и личного. Яков был невыразительной личностью: неопрятный, грубоватый, непоследовательный и суетливый. Казнокрадство и стяжательство, царившие при Дворе, препятствовали беспристрастному и эффективному управлению государством. Из-за скудности королевской казны жалованье находившимся на службе выплачивалось из сомнительных источников. Но при Якове (не при его сыне) положение дошло до предела. Репутация Двора еще сильнее испортилась после ряда скандалов, связанных с преступлениями на сексуальной почве и с убийствами. В 1619 г. в Тауэре одновременно томились бывший лорд-гофмейстер, бывший лорд-казначей, бывший государственный секретарь и бывший командир лейб-гвардейцев, и все за преступления сексуального и финансового характера. В 1618 г. скрытые гомосексуальные наклонности короля проявились в страстном романе с одним молодым придворным из мелкопоместных дворян, который через несколько лет стал герцогом Бэкингемским; он стал первым за это столетие герцогом незнатного происхождения. Герцог взял бразды правления в свои руки при больном Якове, а затем управлял государством при молодом и благонравном Карле I вплоть до своей гибели в 1628 г. Такая репутация дорого стоила королю. Его расточительство явилось причиной серьезных финансовых проблем и лишало его поддержки окружения.

Яков I был королем-мечтателем, он так и не смог воплотить в жизнь свои надежды и достичь поставленных целей. Он мечтал о единстве. Государь надеялся превратить унию корон Англии и Шотландии в более полный союз королевств Британии. Яков хотел полного объединения законов, парламентов, церквей, но ему пришлось довольствоваться лишь объединением на экономической основе, при знанием объединенного гражданства и общего флага. Желанный «союз сердец и умов» так и остался мечтой. Время от времени Яков выдвигал неспешные предложения, требующие неспешного воплощения. Однако они были отвергнуты недалекими и враждебно настроенными представителями местного дворянства в Парламенте. Король стремился также использовать власть и авторитет трех корон Англии, Шотландии и Ирландии, чтобы установить мир и согласие среди христианских государей; эта цель была во многом достигнута при урегулировании ситуации в Прибалтике и Германии на раннем этапе правления; но в последние годы пребывания на троне государь не смог предотвратить Тридцатилетнюю войну и возобновившийся конфликт в Нидерландах. Наконец, он стремился использовать свой статус главы «Католической и Реформированной» церкви и сторонника объединения пресвитерианской шотландской и епископальной английской церквей, чтобы объединить все христианские церкви. Попытки Якова созвать вселенский собор и его призыв к главам всех церквей: католической, православной, лютеранской и кальвинистской – прекратить религиозные распри закончились неудачно из-за начала Тридцатилетней войны. Но у многих они получили значительную поддержку.

Тем не менее во время правления Якова в Англии наблюдалось упрочение политической стабильности, ослабление религиозных конфликтов, мирная обстановка в стране и возраставшее уважение международного сообщества. Его «политика колонизации» в Ольстере, заключавшаяся в выселении ирландцев-католиков и заселении их земель тысячами семей из Англии (многие из тех, кто поселился в районе Лондондерри, были выходцами из Лондона) и (даже в большей степени) из Юго-Западной Шотландии, увенчалась кратковременным успехом, хотя ее печальные последствия мы наблюдаем и по сей день. Король оставил после себя большие долги, плохую репутацию и обязательство вести войну с Испанией без достаточных на то средств.

Яков испортил отношения с Парламентом и не смог принять ряд очень важных мер, которые он выносил на рассмотрение; среди них акт об объединении с Шотландией и тщательно продуманный план, известный как Великий договор, касавшийся увеличения доходов. Он победил в борьбе с Парламентом, которому не удалось ограничить королевскую власть и принять более активное участие в управлении государством. Парламент созывался, когда это было угодно королю, и распускался, когда переставал быть ему полезным. Развитие процедурной стороны дела было незначительным и не опиралось на власть Парламента. В течение правления Якова Парламент заседал меньше месяца каждые полгода, и прямой налог приносил меньше одной десятой всего королевского бюджета. Многие члены Парламента понимали, что существование этого института власти находится под серьезной угрозой. Все осознавали, что реальное упразднение Парламента лишало их не только права, но и возможности противостоять королю. Яков был протестантом и правил страной по ее законам. Некоторым он внушал неприязнь, но недоверие и ненависть к королю испытывали лишь очень немногие. Наследование власти Карлом I, вступившим на престол в 1625 г., было самым мирным и безопасным с 1509-го, а может быть, и с 1307 г.

Между Яковом I и Карлом I такой же разительный контраст, как и между Елизаветой I и Яковом I. Там, где Яков был непринужденным, неряшливым, доступным, Карл представал бесстрастным, чопорным, замкнутым и изворотливым. Он рос маленьким и слабым ребенком в тени уже взрослого старшего брата, который умер от оспы, когда Карлу было двенадцать лет. Низкого роста, заика, Карл был очень нерешительным человеком, старавшимся упростить окружавший мир, убеждая себя в том, что там, где король покажет пример и будет установлен единый для всех порядок, сразу воцарится послушание и умиротворенность. Карл I был одним из тех политиков, которые настолько уверены в правоте собственных доводов и действий, настолько убеждены в собственной добродетели, что они не видят необходимости объяснять своих действий или оправдывать свое поведение перед другими людьми. В официальных кругах он был холоден и неприступен. Там, где Яков много говорил, Карл молчал и словам предпочитал дела. Во многих отношениях он являл собой образ, описанный Яковом в « Ваsilikоn Dоron».

Управление государством стало осуществляться по-другому. Карл был человеком строгих нравов, и жизнь при дворе соответствовала моральным устоям короля; были пресечены продажность и казнокрадство; в мирные годы после 1629 г. сбалансирован бюджет, упрощен аппарат управления и реорганизован Тайный совет. В целом система управления стала более эффективной. Но это было достигнуто большой ценой. Во многом мешало недопонимание и натянутые отношения с Парламентом. В 1625-1630 гг. Англия участвовала в воине с Испанией (с целью вернуть территории, захваченные у мужа сестры Карла, курфюрста Пфальцского, и в целом поддержать дело протестантов) и с Францией (чтобы принудить Людовика XIII признать условия брачного договора между его сестрой Генриеттой Марией и Карлом I). Парламент поддерживал войну, но у него недоставало средств, чтобы успешно ее завершить. Войска наемников были введены в Германию, но они потерпели неудачу; англичане совершали набеги на французские и испанские береговые укрепления. Однако этим они ничего не добились. Дипломатические усилия и военные приготовления, равно как и финансовые затраты, были обременительными для страны и вызывали сомнения в своей законности.