Текст книги "Кровные враги"

Автор книги: Кэндис Робб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Кэндис Робб
«Кровные враги»

Тадеушу Войтачеку

Хочу поблагодарить Майкла Деннени за поддержку, Лин Дрю – за критические замечания, позволившие поставить все на свои места, а Пола Зибтона – за прекрасную карту. Искреннее спасибо за помощь Уолдену Баркусу, Карен Вутрих, Эвану Маршаллу, Кейт Кала, Джону Кларку и Чарли Роббу.

1
Судный день

В ответ на молитвы гильдмейстеров Йорка и всех, кто с нетерпением ждал праздника Тела Христова, день выдался спокойный и солнечный. Встречать рассвет собралась целая толпа, ибо первое представление начиналось еще до восхода солнца, сразу после того, как участники мистерий получали благословение на крыльце церкви Святой Троицы. Накануне вечером на Миклгейт установили двенадцать помостов, украшенных флагами с гербом города. Уже скоро фургоны с актерами, числом более сорока, проехав по извилистым улицам, станут останавливаться у каждого помоста, чтобы разыгрывать представление перед собравшейся публикой. Для членов гильдий и участников мистерий день предстоял непростой, но славный, ведь перед зрителями должна была ожить история самопожертвования Христа ради спасения человечества.

Актерский фургон торговцев шерстью только что отъехал от моста через реку Уз и направился к помостам на площади Святой Елены. Это был последний фургон, актеры, ехавшие в нем, разыгрывали сцены Судного дня. Юный Джаспер де Мелтон пробирался вдоль фургона с масленкой в руках, стараясь не упустить ничего из происходящего вокруг. В то же время он внимательно прислушивался, не заскрипят ли колеса, готовый сразу подмазать ось. Не всякий восьмилетний мальчик удостаивался такой чести. Чуть зазеваешься – и большие деревянные колеса станут намертво на узких, ухабистых улочках. Джаспер гордился своей работой, так же как и самим представлением, устроенным гильдией торговцев шерстью, самой богатой гильдией Йорка. Джаспер делал первый шаг к тому, чтобы его приняли в гильдию учеником, и близкая перспектива этого рождала в его душе трепетный восторг. Мать мальчика была также несказанно рада, обретая надежду, что сыну уготована лучшая жизнь, чем она могла ему дать как вдова. Специально для этого дня Кристин де Мелтон сшила Джасперу новую кожаную курточку.

Джаспер надеялся вскоре увидеть мать. Она пообещала дождаться его у помоста на площади Святой Елены, напротив таверны Йорка.

Когда фургон подкатил к площади, Джаспер увидел краснолицего человека, который, подойдя поближе, громко позвал мастера Краунса. Откинулся матерчатый полог, и из фургона выпрыгнул долговязый и худой Уилл Краунс, чуть не сбив с ног Джаспера. Присоединившись к толстяку, он радостно хлопнул его по спине.

– А почему ты не принимаешь участия в представлении, дружище? Я думал, ты выступаешь в Беверли, – сказал Краунс.

– Я? – Толстяк рассмеялся. – Нет у меня способности драть горло до посинения по десять раз на дню.

Друзья повернулись и пошли прочь, о чем-то беседуя на ходу. Джаспер удивился. Что, если мастер Краунс потеряет счет времени и пропустит свой выход? Ему досталась роль Иисуса, и отсутствие такого персонажа не останется незамеченным. От этой мысли Джаспер встревожился, ведь именно мастер Краунс помог ему получить работу, а через несколько недель пообещал похлопотать, чтобы его приняли в ученики. Бесчестие для мастера означало бесчестие и для Джаспера.

– Эй, парень! – закричал кто-то из актеров. – Это колесо сейчас начнет визжать, как свинья, которую режут.

Джаспер, покраснев, поспешно занялся делом. Нельзя отвлекаться от работы. Беспокоясь о других, сам того и гляди в беду попадешь.

Обходя фургон спереди и торопливо увертываясь, чтобы не попасть под колеса, Джаспер увидел, что подошла очередь выступать торговцам шерстью. Прищурившись от солнца, мальчик оглядел толпу, собравшуюся перед таверной Йорка. Поначалу он не заметил мать. А потом увидел, как она машет рукой, выкрикивая его имя. Он помахал в ответ, радуясь, что усердно трудился в ту минуту, когда она его заметила. Ему бы очень не хотелось ее разочаровывать.

Качнувшись в последний раз, длинный, тяжелый фургон остановился. Небольшой оркестрик, нанятый по случаю праздника, сыграл вступление, и из повозки выпрыгнули актеры. Все, кроме Уилла Краунса. Джаспер в отчаянии принялся кусать ногти. Наверняка мастер Краунс слышал звуки труб. Так где же он? Актеры разошлись по местам. Наконец, когда партнеры по сцене уже начали перешептываться, заметив отсутствие главного героя, Краунс вскочил в фургон сзади и ловко взобрался на свой насест – шаткую конструкцию, которая должна была опустить его с небес на землю после произнесения первой реплики.

Толпа притихла с первыми словами Бога Отца. На эту роль всегда выбирали актера с низким голосом.

 
Вначале, когда создал я сей мир —
Деревья и поля, ветра и воды,
И тварей всевозможных, —
Я славно потрудился, мне казалось…
 

Голос актера грохотал, словно далекие раскаты грома. «Именно так, наверное, звучал бы голос Бога», – подумал Джаспер.

 
Дуйте в свои фанфары, ангелы,
Созовите всех!
 

Ангелы послушно загудели в трубы.

У Джаспера по спине пробежали холодные мурашки, когда он подумал, что в этот день всем позволено взглянуть на суд Божий. Он поклялся жить праведной жизнью, чтобы не испытывать страха, как эти грешные души в день последнего суда.

 
За наши грешные дела
Навек лишились мы прощения,
Жить нам в аду средь черных демонов,
Не зная искупления.
 

Когда закончил говорить третий ангел, Джаспер поднял глаза на мастера Краунса, который наконец-то вступил в игру.

– Этому скорбному миру – конец… – раздался с небес голос Иисуса.

В толпе кто-то захихикал. Джаспер принялся озираться и увидел хорошенькую женщину, стоявшую в компании с двумя мужчинами, один из которых был тот самый толстяк, вызвавший из фургона мастера Краунса. Хихикала женщина. Толстяк сердито на нее посмотрел, а второй мужчина нахмурился и, наклонившись к ней, что-то произнес.

Джаспера удивила такая непочтительность. Пусть это всего лишь роль, а мастер Краунс такой же смертный, как прочие люди, все же в этот момент он – Иисус.

Но мальчик тут же забыл о случившемся. В эту самую минуту Иисус произнес:

– Все люди будут это лицезреть.

Тут же помост, в клубах дыма, начал со скрипом опускаться. Это место в представлении нравилось Джасперу больше всего. Когда дым рассеялся, мастер Краунс в облике Иисуса уже стоял на главном помосте, откинув капюшон. И тогда стали видны его сияющие глаза. Мастер Краунс весь преобразился.

– Апостолы мои и вы, возлюбленные чада…

Джаспер считал, что его хозяин великолепен. Мальчик с жадностью ловил каждое слово. К сожалению, на последней реплике Иисуса ему пришлось заново смазывать колеса, готовя их к новому пути. Работая, он напряженно вслушивался в последние строки.

 
Те, кто в грехе погрязли,
Заведут бесконечную песню печали;
Те же, кто станет на путь исправления,
Познают вечное мое благословение.
 

Смазав последнее колесо, Джаспер поднял глаза и посмотрел туда, где сидела его мать. На трибуне ее не оказалось, и мальчик оторопел. Как она могла уйти, когда представление не закончилось? А потом он увидел, что ее уводят соседки, поддерживая с двух сторон. Мать еле переставляла ноги, голова ее свесилась набок. Святая Мария, Матерь Божия, что случилось? До конца дня у Джаспера перед глазами стояла эта картина. Даже зрелище сияющих глаз мастера Краунса не могло умерить его тревогу.

Джаспер вернулся домой только на рассвете следующего дня. Мать спала, миссис Флетчер, соседка, дежурила рядом. В маленькой комнатушке без окон стоял запах крови и пота, и это напугало Джаспера.

– Что случилось? – спросил он.

В глазах миссис Флетчер читалась печаль.

– Женские неприятности. Ей стало плохо в толпе. Женщине в ее положении нечего было делать в такой толкучке.

«Она выживет?» – хотелось ему спросить, но он так и не смог задать этот вопрос.

Миссис Флетчер вздохнула и поднялась.

– Пойду посплю немного. Будь хорошим мальчиком и приляг рядом с мамой, чтобы сразу услышать, если она проснется, ладно? – Она погладила его по голове. – Я загляну к вам, как только накормлю завтраком свою ораву.

Джаспер снял новую курточку – надо поберечь ее, ведь в ней он пойдет на беседу к гильдмейстеру – и спрятал в сундук, где мать хранила свои сокровища – резную деревянную кружку и большой расписной лук, принадлежавший некогда отцу Джаспера. Сломленный усталостью, мальчик растянулся на соломенном тюфяке рядом с матерью, горевшей в лихорадке, и сразу заснул.

Хотя в комнате не было окон, проснулся мальчик от уличного шума. Стены дома были настолько тонкие, что зимой не удерживали тепло, а летом пропускали жару. Город вовсю шумел: звонили колокола, стучали ставни, грохотали повозки, перекликались прохожие, где-то с визгом лаяла собака.

Мать спала, натянув одеяло до подбородка. Джаспер облегчился в ведро, стоявшее в углу, после чего понес его вниз по наружной лестнице и вылил в канаву, прорытую посреди улицы. Если бы его поймали за этим занятием, то заставили бы платить штраф, но сейчас для него было гораздо важнее поскорее вернуться к матери. За водой он решил пойти, когда вернется миссис Флетчер.

Незадолго до полудня Кристин де Мелтон открыла глаза.

– Я видела тебя в новой курточке, – сказала она, еле шевеля губами, так что сын скорее догадался, чем услышал, о чем она говорит. Она с трудом улыбнулась. – Я горжусь своим мальчиком.

Джаспер прикусил губу и сглотнул комок в горле. Мать умирала. За свои восемь лет он столько раз видел смерть, что сразу узнал ее приближение.

– Я жду миссис Флетчер, поэтому не иду за водой. Ты хочешь пить? С тобой ничего не случится, если я уйду и оставлю тебя одну?

– Я продержусь. – И снова на ее лице появилась слабая улыбка.

Джаспер подхватил кувшин и вышел, вытирая рукавом слезы на щеках. Столкнувшись на лестнице с миссис Флетчер, он облегченно вздохнул.

– Мама проснулась. Я иду за водой.

– Молодец. Я поднимусь к вам и взгляну, не нужно ли ей чего.

Вечером Кристин де Мелтон начала метаться по постели и стонать. Ее лихорадило.

– Джаспер, – прошептала она сыну, – ступай в таверну Йорка. Разыщи Уилла. У него там друг, наверняка они сейчас вместе.

Джаспер перевел взгляд на миссис Флетчер, и та кивнула.

– Я пригляжу за твоей мамочкой. Найди Уилла Краунса. Ему следует быть здесь.

Таверна Йорка находилась неподалеку. Джаспер заглянул внутрь и увидел мастера Краунса, сидящего рядом с толстяком, который вчера вызвал его из фургона. Друзья о чем-то спорили. Решив, что сей час неподходящее время прерывать их, Джаспер попятился за дверь. Лучше подождать немного, а потом снова проверить, не улеглись ли страсти. Отступая, он нечаянно натолкнулся на какого-то человека в накидке с капюшоном, стоявшего под фонарем. По запаху духов Джаспер догадался, что это женщина. Пробормотав извинения, он прошел чуть дальше и уселся в темноте под навесом.

Вскоре в дверях появился мастер Краунс, он слегка покачивался, лицо его было очень сердитым. Джаспер никогда раньше не видел хозяина в таком состоянии. Пошатываясь, мастер шагнул через порог. Джаспер замешкался в испуге и упустил свой шанс. Тем временем женщина в капюшоне протянула Краунсу тонкую белую руку, тот повернулся к ней, радостно вскрикнул, и они пошли рядом.

Джаспер не совсем понимал, в каких отношениях его мать с мастером Краунсом, но кое о чем догадывался. Если он был прав, то эта таинственная незнакомка успела занять место его матери. Так что же ему делать – все равно идти за парочкой? Как отнесется к этому мастер Краунс? Что Джаспер скажет в присутствии его новой подружки?

Мальчик решил проследить за ними. Возможно, вскоре они расстанутся, и тогда удастся поговорить с хозяином, не ставя его в неловкое положение.

Парочка миновала ворота, ведущие на территорию собора. Наверное, женщина жила там и работала на архиепископа или на одного из его архидиаконов. Джасперу не составило труда миновать заставу. Он частенько помогал каменщикам и плотникам. Его отец при жизни состоял в гильдии плотников. Гильдия платила за комнату, в которой жили Джаспер и его мать, и время от времени подкидывала работенку. Так что все стражники знали Джаспера. А дежуривший сегодня был его давнишним знакомым.

– Юный Джаспер. Что так поздно сегодня?

– Мама заболела, – объяснил мальчик. – Я иду за помощью.

– Да, я что-то слышал. Кажется, ей стало плохо во время представления?

Джаспер кивнул.

Стражник махнул, пропуская мальчика.

Джаспер затаился у стены огромного собора, прислушиваясь к шагам парочки, свернувшей налево и направлявшейся к западному входу. Странное направление. Там располагались тюрьма, дворец архиепископа и часовня. Возможно, женщина служила горничной в доме архиепископа. Джаспер пошел быстрее, чтобы не отстать: эту дорогу он знал не очень хорошо. В темноте здесь было страшновато. Справа от него возвышался собор, этакая черная громадина, в тени которой разгуливало эхо ветров. Краунс и женщина обогнули западный фасад. Джаспер быстро миновал башни, спотыкаясь, больше всего боясь остаться одному в этом пугающем месте.

Когда двое, завернув за угол, ступили на двор собора, там пронесся странный смех, отозвавшийся эхом. Джаспер замер и перекрестился. Смех не принадлежал ни мастеру Краунсу, ни его даме и прозвучал отнюдь не дружелюбно. Мастер Краунс споткнулся. К удивлению Джаспера, женщина кинулась бежать назад, прямо к мальчику, тогда он нырнул в тень собора, чтобы остаться незамеченным.

Снова зазвенел смех.

– Кто здесь? – решительно спросил Краунс, хотя язык его заплетался, а потому угрозы не получилось.

Из темноты на него выскочили двое мужчин и сбили его с ног. Один наклонился над упавшим, и крик мастера внезапно захлебнулся. Второй из нападавших занес над ним меч и с силой опустил, потом наклонился, что-то подобрал, после чего убийцы тут же скрылись.

Джаспер подбежал к другу матери.

– Мастер Краунс!

Тот не шевельнулся. Джаспер опустился на колени и ощупал лицо Уилла Краунса. Глаза у него были открыты. В нос Джасперу ударил запах крови.

– Мастер Краунс!

Мальчик хотел было потянуть его за руку, но вместо руки нащупал только горячую тошнотворную влагу. Онемев от потрясения, Джаспер бросился назад, к воротам.

– Что случилось, малыш? Неужели увидел ангела?

Джаспер глотнул воздуха и согнулся пополам. Его вырвало.

Тут стражник встревожился.

– Что случилось?

Джаспер вытер рот пучком травы и с трудом перевел дыхание.

– Мастер Краунс. Убит. У него отрезали руку!

Дневной свет проник в комнату Гилберта Ридли, которую он снимал в таверне Йорка. Ридли выругался и повернулся на другой бок. Голова гудела. Вчера он перебрал эля и наговорил лишнего Уиллу Краунсу, о чем теперь сожалел. Если удастся пережить утро, то он отправится в собор и покается в греховной гордыне и гневе. Ридли снова заворочался в кровати, и тут же молотки в голове застучали сильнее и перед глазами посыпались искры. Он даже застонал. А на улице гремели повозки, звонили колокола. Будь проклят этот город. Будь проклят отличный эль Тома Мерчета.

Тут внимание Ридли привлек какой-то посторонний запах, исходивший из середины комнаты. И действительно, в самом центре лежал какой-то предмет, словно специально подброшенный, чтобы он споткнулся. Ридли никак не мог вспомнить, что он там уронил. Кусок мяса? Наверное, оставил дверь открытой. До какого же состояния нужно было напиться, чтобы отключиться, не прикрыв за собой дверь. Ридли закрыл глаза, ощутив тошнотворную тяжесть в животе. Пузырь переполнился от пива, вот и болел. Ридли сел, одной рукой придерживая голову, а второй обхватив живот, и подождал, пока комната перестанет кружиться. И все-таки что там на полу? Очень похоже… О боже, так оно и есть, человеческая рука. Отрубленная рука.

Ридли метнулся к ночной вазе, и его вывернуло.

2
Неприглядная находка

Отец Гидеон совершил над Кристин де Мелтон последний обряд. Теперь Джасперу позволили опуститься рядом с матерью на колени и помолиться, чтобы его забрали на небо вместо нее.

Джасперу было страшно. Еще в четверг утром он так радовался, что сердце его, казалось, разорвется от счастья. В это субботнее утро от той прежней радости осталось лишь воспоминание. Мать умирала, а покровитель, обещавший помочь ему поступить в гильдию, убит. Когда мама очнется, ему придется сообщить ей ужасную новость о ее возлюбленном Уилле.

Чем Джаспер провинился перед Господом, что тот его так наказывает?

– Джаспер!

Пальцы, коснувшиеся его руки, были ледяными. Мама горела в лихорадке, и все же у нее были холодные руки. Как такое могло быть?

– Мам, я дам тебе попить.

Губы Кристин де Мелтон растрескались от жара.

– Уилл здесь?

Джаспер хотел сказать правду, но не смог. Нельзя было, чтобы мама уходила на небо в тревоге.

– Мастер Краунс не может сейчас прийти, мама. Но он велел передать, что любит тебя.

– Он хороший человек, Джаспер. Попроси его позаботиться о тебе.

Джаспер кивнул. Он не мог говорить из-за комка в горле.

Кристин де Мелтон улыбнулась, дотронулась до щеки сына и закрыла глаза.

– Очень хочется спать.

Джаспер помолился, чтобы Господь простил его маленькую ложь.

Бесс была у булочника, когда услышала новость. О торговце шерстью из Боробриджа.

– Как его звали? – спросила она у Агнес Таннер.

Агнес хмуро посмотрела на малыша, цеплявшегося за ее юбку.

– Уилл. Как моего младшенького.

Бесс переварила услышанное. Уилл, торговец из Боробриджа.

– А фамилия у него не Краунс?

– Может, и так. Ты его знала?

– Один из завсегдатаев. – Бесс пожала плечами. – Казался вполне безобидным.

– Его нашел какой-то мальчишка. Бедняга Краунс.

– Ужасно. Это было ограбление?

– Скорее всего. Иначе зачем было отрезать ему руку? – Агнес подхватила на руки ребенка и рявкнула на старшего, чтобы тот прямо держал корзину с хлебом. – Ладно, я пошла. Привет Тому.

Люси проснулась от громкого стука в дверь, но Оуэн рукой и ногой прижал ее к матрасу. Люси закрыла глаза в надежде, что посетитель постучит-постучит да и уйдет. Ей очень не хотелось тревожить мужа, да и самой спускаться вниз не было никакого желания.

Но стук продолжался. Люси почувствовала, что Оуэн напрягся и рывком сел.

– Кто там? – прокричал он, хотя человек за дверью никак не мог его услышать.

– Почему бы тебе не спуститься вниз и не узнать? – предложила Люси.

– Это тебя. Если случай срочный, то все равно захотят поговорить с аптекарем, а не с учеником. – Он снова лег с довольным вздохом.

– Но выяснить, кто пришел и зачем, – обязанность ученика.

– Я не одет.

– Я тоже.

– Вот именно. – Оуэн улыбнулся и протянул руку к жене, но тут в дверь снова заколотили, теперь гораздо настойчивее и громче, явно уже не рукой, а ногой. – Разрази их гром! – Оуэн накинул рубаху, надвинул повязку на левый глаз, изуродованный шрамом, и спустился по лестнице.

Брат Микаэло оттолкнул юного гонца от двери, заслонив его собой, но Оуэн все равно успел заметить, что мальчишка занес ногу, чтобы снова пнуть в дверь.

– Чего надо? – прорычал Оуэн, глядя на Микаэло.

Брат Микаэло ослепительно улыбнулся и поклонился Оуэну.

– Прошу прощения за вторжение в столь ранний час, капитан Арчер. Но меня прислал архиепископ. Дело очень срочное, его светлость ждет вас в своих покоях немедленно.

– Что, архиепископ при смерти?

– Нет, хвала Господу. – Брат Микаэло перекрестился. – Но произошло убийство. На территории собора.

– Ну и что? Это не я сделал.

Оуэн начал закрывать дверь. Микаэло придержал ее рукой.

– Прошу вас, капитан Арчер, его светлость вовсе не собирается вас обвинять, а просто хочет обсудить с вами это дело.

Снова всплыл старый долг. Будь он проклят.

– А нельзя было подождать, пока порядочные люди проснутся и встанут с постели?

– Он весьма расстроен случившимся.

– Кого убили-то? Я его знаю?

Ноздри брата Микаэло затрепетали – так он выразил удивление.

– Сомневаюсь. Уилл Краунс, торговец шерстью из Боробриджа.

Что ж, слава Богу, это не кто-то из знакомых.

– Скоро буду.

Оуэн захлопнул дверь. Брат Микаэло не входил в число друзей дома, так что он не счел нужным соблюсти вежливость.

Люси дотронулась до руки мужа. А ведь он даже не слышал, как она спустилась и подошла к нему.

– Ты должен идти, сам знаешь, – тихо произнесла она.

Оуэн Арчер услышал в голосе жены сожаление и сжал ее руку.

– Да, я пойду.

Бесс Мерчет поспешила вернуться в таверну Йорка и сразу поднялась в комнату Гилберта Ридли. В дверях она испуганно остановилась. На полу лежала, как брошенная игрушка, человеческая рука со скрюченными пальцами. Ее можно было бы принять за оторванную у куклы, если бы не жуткая кисть, неаккуратно отделенная от руки.

«Пресвятая Дева Мария, во что это вляпался Гилберт?» Она с раздражением отметила, что пожитки Ридли исчезли. Как это похоже на мужчин – убежать и оставить за собой грязь. Она подхватила отвратительный предмет рогожкой и завернула, чтобы служанка Кит, не дай Бог, не увидела, после чего тщательно закрыла за собой дверь. «Будь он проклят, этот Ридли!» Бесс затопала вниз, собираясь расспросить хорошенько своего мужа Тома.

Тот поднял на нее глаза от деревянного клинышка, который выстругивал, чтобы починить табуретку.

– Ридли заплатил за комнату и уехал без особой спешки, – ответил Том на ее вопрос. – А что, Бесс? В чем дело?

– В том, что Уилла Краунса, с которым он вчера вечером разругался, нашли утром в луже собственной крови, вот в чем дело. Горло перерезано и правая рука отрублена.

– Правая рука, говоришь? Выходит, охотились за кольцом?

– А ты как думаешь?

Бесс швырнула рогожку на стол, из нее выкатилась рука.

Том выронил ножик и перекрестился.

– Милостивый Боже, где ты это нашла, Бесс? Это…

– Думаю, вряд ли сегодня утром в городе пропало больше одной руки, согласен?

– Да, конечно…

– Я нашла ее в комнате Гилберта Ридли.

– Вот как? – Том нахмурился и потер подбородок.

– Так где же он? – упорствовала Бесс.

– Думаешь, это он ее там оставил?

– Он или нет, не мне решать, Том Мерчет. Я знаю лишь то, что они поругались, потом одного из них убили, Ридли сбежал, а я нашла у него в комнате руку убитого. Если хочешь знать мое мнение, то у Ридли дела не очень хороши.

Том покачал головой.

– Задумай он бежать, то разве стал бы задерживаться, чтобы оплатить счет? И неужели он настолько глуп, чтобы оставить в комнате такую улику? Зачем вообще ее было переносить в другое место? Лежала бы себе рядом с телом. По-моему, все, что произошло, и без того ужасно.

Муж рассуждал разумно, но его доводы не оправдали Ридли в глазах Бесс.

– Он должен кое-что объяснить. – Бесс завернула руку. – Присмотри за этим, пока я оденусь.

– Куда это ты собралась, женушка?

Она ушам своим не поверила. Разве можно быть таким простаком?

– В собор, конечно. Я должна отнести улику архиепископу Торсби.

– Почему ему?

– Убийство произошло рядом с собором, Агнес Таннер так сказала. Вот и пусть об этом голова болит у архиепископа.

– Почему бы тебе просто не отнести ее Оуэну? Он человек Торсби.

– Раньше был. Теперь он ученик Люси.

Том фыркнул.

– Ошибаешься. Сама увидишь.

И, самодовольно усмехнувшись, снова принялся строгать.

В сентябре прошлого года Джон Гонт, герцог Ланкастер, прислал гонца, приказывая Оуэну Арчеру вернуться на службу. Неслыханная наглость, ведь Оуэн когда-то служил капитаном лучников не у Гонта, а у его тестя, Генриха Гросмонта, прежнего герцога Ланкастера. На службе у старого герцога Оуэн лишился левого глаза. Но когда бывший лучник сказал его светлости, что хотел бы уйти со своего поста, так как больше не уверен в себе на поле брани, старый герцог дал ему новое поручение. Оуэн научился читать, писать и держаться как лорд и был назначен шпионом Ланкастера. Но вскоре Генрих Гросмонт умер, не оставив сыновей, поэтому его титул перешел к зятю, Джону Гонту, третьему сыну короля Эдуарда. Арчер решил, что Гонту вряд ли понадобятся услуги одноглазого лучника или шпиона, поэтому собрался искать счастья в Италии в качестве наемника, но Джон Торсби, лорд-канцлер Англии и архиепископ Йорка, решил исполнить предсмертную просьбу старого герцога и позаботился о будущем Оуэна. Он предоставил бывшему лучнику выбор: служить ему или новому герцогу Ланкастеру. То, что Оуэн успел услышать о Джоне Гонте, ему не очень нравилось, поэтому он предпочел Торсби.

Неожиданный интерес Гонта к Арчеру был связан с его мастерством лучника и умением натаскивать молодых воинов. В 1361 году в стране вновь вспыхнула чума, унесшая жизни многих лучников, как, впрочем, и мастеров других ремесел. Король Эдуард, одержимый идеей завоевать французский престол, необычайно высоко ценил своих лучников и дошел до того, что объявил вне закона все другие виды спорта, кроме стрельбы. А потом обязал всех здоровых мужчин практиковаться в стрельбе по мишеням даже по воскресеньям и праздникам.

Разумеется, Бертольд, друг Оуэна, сменивший его на посту капитана ланкастерских лучников, не поскупился на похвалы Арчеру перед новым хозяином. Бертольд не сомневался, что Оуэну новая жизнь не по душе. И действительно, с тех пор как Арчер оставил службу, он уже не знал той душевной радости, какую испытывал вечерами, за кружечкой эля с друзьями после целого дня стрельбы по мишеням. Хотя ему нравилось изучать аптекарское ремесло и он с удовольствием работал в саду, где росли целебные растения, но тело его жаждало большей деятельности.

Однако ни к чему так не стремился Оуэн Арчер, как завоевать Люси Уилтон, вдову аптекаря, а вызов от Джона Гонта пришел меньше чем за два месяца до их намеченной свадьбы. Оуэн отправился к Торсби искать помощи, полагая, что архиепископ в долгу перед ним.

Торсби был рад помочь. Он как раз приехал в Йорк, оставив на время Виндзорский замок и свои обязанности лорд-канцлера, чтобы уладить распрю по поводу святых мощей между одним из архидиаконов и влиятельным аббатом. Договорились, что Арчер поедет на север, чтобы урегулировать этот спор, а Торсби тем временем вернется ко двору и постарается убедить короля, что таланты Арчера лучше применить в Йорке, где он сможет обучать лучников на лугу Святого Георга. Тогда в Йорке образуется целый отряд обученных стрелков. При таком раскладе король Эдуард наверняка убедит сына отступить от своего решения.

Таким образом, Оуэн был многим обязан Торсби и просьбу архиепископа он никак не мог оставить без внимания, что бы там ни думала Бесс.

Том удовлетворенно кивнул, убедившись, что колышек вышел гладким, и убрал ножик.

Микаэло с серьезной миной провел Оуэна во дворец архиепископа. Торсби сидел у окна с частым переплетом и внимательно рассматривал пергамент. Он оторвался от своего занятия, когда вошел Оуэн, и жестом пригласил гостя присесть рядом.

– Вероятно, по городу уже разошелся слух об убийстве, Арчер.

– Не сомневаюсь.

– Мы должны докопаться до истины, прежде чем я отправлюсь в Виндзор.

– Мне бы не хотелось ввязываться в это.

– А у меня нет выбора. Я окружен никчемными людьми. Спросил стражника, как получилось, что он ничего ночью не слышал. А он в ответ закатил мне целую речь – мол, убийство произошло на другом конце территории и я скорее мог что-то услышать, нежели он. Остается удивляться, что у меня еще ничего не украли во время моего отсутствия.

– Убийство на территории собора – это нечто из ряда вон выходящее, ваша светлость. Даже если бы охранники услышали какие-то звуки, то наверняка не поняли бы, что происходит.

– Хм.

Торсби вновь бросил взгляд на пергамент. Оуэн заметил, что это карта.

– Вы скоро уезжаете? – спросил он.

– Через три недели состоится свадьба принцессы Изабеллы. Как лорд-канцлер, я должен продумать все детали брачного контракта.

– Насколько я знаю, переговоры давно завершены.

– По вине жениха возникли новые проблемы.

– Но ведь Ангерран де Куси какое-то время был пленником короля, теперь живет при дворе, и вы легко можете установить за ним наблюдение. В чем тогда проблемы?

– Он должен королю денежный выкуп и настаивает, чтобы эта сумма была с него снята в счет приданого, которое король дает за принцессой Изабеллой.

Де Куси заявляет, что выкуп его разорит. Мы должны быть уверены, что он говорит нам правду насчет своих владений. Я разослал шпионов по всей Франции и Бретани. А другим шпионам поручил присматривать за этими шпионами. Ни в чем нельзя быть уверенным вплоть до дня церемонии.

– Вас ждут важные государственные дела, так зачем вам беспокоиться об убийстве какого-то торговца шерстью? Пусть у Йоханнеса болит голова. Он архидиакон Йорка.

– Уилл Краунс был членом гильдии торговцев шерстью. А я рассчитываю получить от этой гильдии большие суммы в казну собора.

– Опять казна собора. Наверное, поэтому вы и сделали своим секретарем брата Микаэло – его семейство посулило вам кругленькую сумму.

Торсби свернул пергамент и отбросил в сторону, сердито посмотрев на Оуэна.

– Я не обязан тебе ничего объяснять, Арчер.

– Разумеется, ваша светлость. – Оуэн опустился на стул.

– Я хочу, чтобы ты выведал все, что удастся, насчет этого убийства.

Оуэн уселся поудобнее, вытянув перед собою ноги.

– Мне бы помогло, если бы я узнал подробности.

Торсби взглянул на вытянутые ноги Оуэна, словно собираясь отчитать его, но, встретившись взглядом с бывшим лучником, лишь покачал головой.

– Рассказывать почти нечего. Вчера ночью, когда Краунс с подругой проходил мимо собора, на него напали двое или трое. Ему перерезали горло и отрубили правую руку.

– А что с дамочкой?

– Убежала.

– Она сможет узнать нападавших?

– Мы не знаем, кто она.

Оуэн нахмурился.

– Тогда откуда же вам известно…

– За ними следил мальчишка.

– Зачем?

– Его мать больна. Она попросила привести к ней Краунса.

– И мальчик не знает, кто была та женщина?

– Он говорит, на ней была накидка с капюшоном.

– Это в июне-то?

Торсби пожал плечами.

– Между прочим, рука пропала.

Бесс Мерчет промчалась мимо брата Микаэло и ворвалась прямо в покои архиепископа.

Торсби поднялся с кресла, раздраженно рявкнув:

– Где Микаэло?

– Сейчас явится и пожалуется, что я его зашибла, – ответила Бесс. Она положила на полированную столешницу сверток и кивнула так, что затрепетали все ленточки на ее чепце. – Соблаговолите взглянуть, ваша светлость. Нашла это в одном из номеров. – Она удивленно посмотрела на Оуэна. – Выходит, Том прав. Ты действительно человек архиепископа.

В дверях появился брат Микаэло, дрожа от возмущения. Торсби перевел взгляд с Бесс Мерчет на своего секретаря.

– Ты пришел, чтобы доложить о миссис Мерчет?

– Она ворвалась в приемную, ваша светлость. Я не смог ее остановить.

– Уверен, эта жалоба могла бы прозвучать из уст мужчин и покрепче, чем ты, Микаэло. Раз ты здесь, принеси-ка нам по глоточку бренди.

Секретарь засопел, но поспешил исполнить приказ. Торсби улыбнулся гостье.

– Вы не залучили себе друга.