Текст книги "Быстрые времена в Риджмонт-Хай (ЛП)"

Автор книги: Кэмерон Кроу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

– Но я ведь уже его обманула! Сказала, что мне девятнадцать, и я закончила школу!

– Значит, врать тебе стыдно, а вылезать из окна по ночам – нет?

– Это другое.

– А вот и нет.

– Вот и да!

Так все и продолжалось. К концу дня Стейси приняла решение. Она поступит по-взрослому, расскажет ему правду, а если он не поймет ее – она его забудет. После школы Стейси зашла в магазин и купила открытку. На ней был изображен астроном, глядящий в телескоп на бескрайнее звездное небо. Звезды складывались в слова: «Забудь об ошибках прошлого. Смотри в будущее…». Стейси открыла карточку. Внутри открытки был нарисован такой же астроном, но теперь звезды сложились в другие слова: «…и на те ошибки, которые еще совершишь».

Девушка выждала день, а затем на следующем уроке по развитию ребенка написала в открытке:

Дорогой Рон,

Спасибо большое за цветы. Мне передали, что ты звонил. Извини, что пока не перезвонила. Мне надо кое в чем признаться тебе. Мне 15. Но больше я ни в чем тебя не обманывала! Надеюсь, мы по-прежнему будем друзьями. Удачи на работе, надеюсь скоро тебя увидеть.

С любовью,

Стейси

После уроков Стейси бросила открытку в почтовый ящик, предварительно написав адрес. Прошли дни и недели, от Вета ничего не было слышно. Он не писал, не звонил и не приходил к «Свенсону».

– Стейси, – подытожила однажды вечером по телефону Линда, – это не похоже на нормальные отношения.

Запасные замки

Прошло два дня, и Рат понял, что пора действовать. Отношение. Настал тот самый день.

Три урока пролетели незаметно. Марк ратнер уже хорошо знал расписание Стейси, и после испанского поспешил в офис.

Стейси сидела на своем месте, а рядом с ее окошком стояли пятеро ребят. Они о чем-то говорили с ней, а она с улыбкой отвечала им.

Рат встал неподалеку от питьевого фонтанчика и отхлебнул воды, как сделал бы каждый на его месте. Ничего необычного. Он просто ждет своей очереди. Ребята все еще разговаривали со Стейси. Стейси все еще улыбалась.

Тут Марку стало не по себе. Что, если многие парни приглашают ее на свидания? Что, если накачанные красавчики увиваются за ней целыми днями? А вдруг она гуляет с Майком Броком? Может, Рату вообще не стоило даже пытаться познакомиться с ней, потому что он недостаточно привлекателен?

Страх отказа взял его когтистыми лапами за горло, и Отношение показалось глупой выдумкой. Плечи Рата поникли, и он развернулся к выходу и пошел на следующий урок.

Через несколько дней Рат и Деймон пришли на первые в этом году школьные танцы.

– Ты уже видел Стейси?

– Вряд ли она здесь, – Рат ковырял пол носком ботинка. – Она, наверное, не из тех девчонок, которые ходят на танцы, – в расстройстве он взъерошил волосы.

Деймон собрался на танцы со всей тщательностью и выглядел очень хорошо, хоть и оделся в простую толстовку и брюки. Он прислонился к стене, наблюдая за участниками слащавой (по его мнению) школьной группы, исполнявшими «Take It to the Limit».

Мимо них прошла симпатичная старшеклассница. Лицо Рата вытянулось, словно его ударили в живот.

– Ты видел ее? Боже…

– Ну ты и тряпка, – усмехнулся Деймон. – Ладно тебе, это же всего лишь девчонки.

– Да? Ты просто не слышал, как моя сестра болтает с подружками. Они не девчонки, а какие-то грузчики!

Деймон лишь закатил глаза.

– Она такая красивая. Да посмотри же!

– Где? – Деймон лениво взглянул на друга.

– Вон там, около стульев.

– Так пойди и сделай что-нибудь, – пожал плечами Майк.

– Например?

– Что угодно. Считаешь, что она красивая? Иди к ней, – он помолчал. – Нет, ну вот что ты за тряпка?

Рат лишь посмотрел на Майка. Тот вздохнул.

– Не давай им одурачить себя. Они пришли сюда затем же, зачем и мы.

Рат снял пиджак и закинул его не плечо, как режиссер французского фильма, а затем направился к девушке.

– Рат, – окликнул его Деймон, – дай сюда пиджак.

– Пиджак?

– Да. Давай его мне. Вот так лучше.

Рат подошел к девушке и сел на стул в метре от нее. Девушка смотрела на музыкантов.

– Ты, – неловко позвал парень. Девушка обернулась. – Нет, нет, сиди, – он побарабанил по спинке стула. Девушка передернула плечами и вскочила с места, а затем направилась к своим подружкам в другой конец зала. На ее место сел Деймон.

– Хотя бы что-то.

К понедельнику у Рата созрел план. Он больше не проведет ни дня, не видя Стейси Гамильтон. С мрачным выражением лица он просидел все уроки, готовясь к атаке. На перемене после пятого урока, когда Стейси приходила в офис, он поспешил к ней.

Она ничем не была занята и сидела одна.

– Привет, – сказал Ратнер.

– Добрый день.

– У меня вот есть два вопроса, – заговорил Марк, чувствуя, как паника вот-вот одержит над ним верх. Он сделал глубокий вдох. – Что вы делаете с замками на шкафчиках, когда они ломаются?

– Их вырезают и заменяют на другие, – ответила Стейси.

– Значит, сразу покупают новые?

– Нет, – Стейси открыла шкаф и вынула оттуда коробку с замками. – У нас есть запасные.

– Ого, все продумано. Я и не знал.

– Так удобнее, лучше закупить сразу и держать про запас, чем каждый раз ездить за новыми.

– Это правильно, – заметил Рат. – Иначе все это занимало бы слишком много времени, – мысленно он усмехнулся, подумав о том, что Отношение заставляло его разговаривать со Стейси о какой-то чепухе.

– Да, пожалуй, – девушка убрала коробку обратно в шкаф.

– Мой второй вопрос, – продолжал Рат, – как тебя зовут? – он непринужденно перешел на «ты». Отношение.

Она улыбнулась.

– Стейси.

– Привет. Я Марк, – он протянул руку в окошко. – Рад познакомиться с тобой, Стейси.

Кролики Риджмонта

К октябрю любимым уроком Стейси стали основы журналистики. Во-первых, это был единственный урок, на который она ходила вместе с Линдой, во-вторых, там было интересно, а время летело быстрее, чем на других занятиях.

Сегодня ребята собрались, чтобы обсудить задания, и все, как обычно, шло наперекосяк.

– Я хочу написать про рок-группу «Ван Хален», – сказал Уилльям Десмонд, обычно писавший статьи о спорте. – Я в пятницу ходил на их концерт, это было кошмарно.

– Ради бога, – фыркнул Рэнди Эддо, «распространитель» газеты. – Они зажигали!

Десмонд обернулся.

– Серьезно? Тебе понравилось, когда Дэвид Ли Рот запихнул микрофон между ног?

– Нет. А тебе, видно, понравилось, раз ты только это и запомнил.

– У нас и так слишком много рока, – перебила их Энжи Парици, главный редактор. – Может, кто-нибудь напишет о студентах по обмену.

Тишинаю

– Так, ладно, кто-то все равно должен будет писать про них, – она обвела глазами класс и взглянула на темноволосого кудрявого парня, сидевшего возле Стейси. – Может, ты?

– Хорошо.

– Как тебя зовут?

– Луи Кроули, – он подтянул синий галстук-бабочку, которая была его «отличительным знаком».

– Ага. Ты возьмешь интервью у тех троих из Индии и…

Ее перебили две появившиеся на пороге класса болельщицы.

– Ребята, – миссис Шиан встала из-за стола, – Дина Филлипс и Синди Карр хотят вам что-то сообщить. Заходите, девочки.

Капитан команды болельщиц, Дина Филлипс, вышла вперед. Ей было семнадцать и она одевалась лучше всех в школе. Ее дорогие юбки и блузки были пределом мечтаний всех девушек из Риджмонт-Хай, а улыбка буквально освещала все и всех. Никто не мог соперничать с Диной Филлипс за внимание к себе.

– Мы хотели сказать вам, – начала она, – что мы больше не «Кролики Риджмонта». В прошлом году во всех статьях группу поддержки называли «Кроликами Риджмонта», и нас все дразнили. Так что теперь мы «Хранительницы победы».

– Быть «Кроликами» – унизительно, – добавила Синди Карр.

– Никто не обзывает шахматистов «шампиньонами», а нас все сравнивали с кроликом из «Плейбоя», – продолжала Дина, – поэтому мы меняем название. И еще. В этом году мы будем выступать не только на футболе, но еще и на хоккее, баскетболе и рестлинге.

– Мы теперь будем много где участвовать, – кивнула Синди, – например…

Дина не дала ей договорить.

– Мы вкладываем много сил в то, над чем потом вы все будете потешаться, – она нахмурилась. – Но болельщицы – это не группа девиц-снобов, мы не считаем себя лучше других. Мы хотим, чтобы нас воспринимали не как зазнавшихся дурочек, а как друзей. Нам нужна ваша поддержка.

Ответом было молчание.

– Спасибо, девочки, – кивнула миссис Шиан.

Бывшие «Кролики Риджмонта» уже собрались выходить, когда в класс зашел заместитель директора Рэй Коннорс. Он был мрачен и даже не извинился перед миссис Шиан за то, что прервал ее урок.

– Могу я поговорить с Луи Кроули?

Кроули подошел к нему, не зная, что и думать.

– Крепись, – мистер Коннорс положил руку ему на плечо и вывел парня из класса.

К следующему уроку вся школа знала, что тем утром на мосту Эльдорадо произошла авария: две машины неслись наперегонки и одна из них задела автомобиль, который от удара перекувырнулся через ограждение моста и вылетел в реку. В автомобиле были отец и сестра Луи Кроули.

Дорога в ад

Печальные новости быстро распространились по школе. В тот день все вдруг стали хорошими друзьями для Луи Кроули, обнимали его в коридорах, что-то говорили или просто тихонько кивали в знак сопереживания. Ходили слухи, что он не будет посещать школу ближайшие две или три недели, но через два дня Луи пришел на занятия.

На введении в журналистику ребята неловко выразили свои соболезнования, и Луи кивнул, принимая их. Это было самое тихое занятие из всех – пока не пришел Джефф Спиколли.

Он ввалился в класс с городской газетой в руках. На первой странице была фотография, сделанная на мосту Эльдорадо в день аварии. Какой-то фотограф-любитель оказался неподалеку и сделал несколько снимков машины Кроули, плывущей по реке в океан. Он продал снимки в газету за $500, и их разместили на первой полосе, до невозможности увеличив яркость фото.

– Вы видели эти фотки? – восхитился Джефф. – Там людей можно разглядеть!

Все замерли. Никто не ответил. Луи Кроули опустил голову и начал всхлипывать. Судя по всему, со Спиколли снова начнут разговаривать только через месяц.

Для Джеффа эти бойкоты были обычным делом. Все вокруг были такими серьезными, так переживали из-за мнения окружающих. Это напоминало Спиколли альпинизм и подъем на гору. Все эти ребята держались за свои хорошенькие и насквозь положительные отзывы, точно боясь рухнуть вниз. Их целью было взобраться как можно выше, с ними было скучно, они не умели веселиться, их занимали лишь их собственные персоны. А вот друзья Джеффа из средней школы Пола Ревира были нормальными ребятами, они знали, что такое настоящее веселье.

Спиколли не считал себя источником неприятностей. Всё, чего ему хотелось от жизни: хорошая травка и крутая доска. В школе все работали в каких-то кафешках и только и болтали, что о менеджерах и зарплате. Спиколли был серфером и гордился тем, что остался последним человеком, кто скользил по волнам в Риджмонте.

Если Спиколли не был ни на пляже, ни на спортивной площадке, где они с друьзьями играли в пинбол, значит, он сидел у себя в комнате. Для Джеффа комната была его крепостью, он мог сидеть там часами. Она находилась на самом верху, почти под крышей особняка Спиколли и разительно отличалась от всего дома. На стенах висели плакаты, в большинстве своем изображавшие обнаженных моделей из «Плейбоя» и «Пентхауса». Также было несколько снимков самого Джеффа на доске и пара винтажных плакатов со словами «Будь собой» и «Любовь – это экстази». Но в основном стены были уклеены снимками моделей. Естественно, родители Джеффа понятия об этом не имели.

Мачеха Джеффа была советником в колледже, а у его отца был успешный бизнес по ремонту телевизоров. Настоящая мать парня, учительница, оставила мужа и детей, посмотрев фильм «Свободная женщина». Спиколли не держал на нее зла, как не держал зла и на отца за то, что тот женился на женщине с семью детьми. Парню было искренне наплевать на происходящее за пределами своей комнаты, если только дело не касалось серфа. Он не знал имен своих сводных братьев и сестер – да и не горел желанием узнавать.

Джефф впускал к себе только родного младшего брата, семилетнего Кертиса. Кертис нравился Джеффу. В прочем, ему понравился бы любой ребенок, который после уроков пропадает в спортзале, делая всякие гимнастические штуки.

Одним теплым октябрьским утром Кертис ворвался в комнату брата.

– Джефф, ты идешь в душ? – потряс он его за плечо.

– Угу, – пробормотал Спиколли в подушку. Вчера он допоздна тусовался в торговом центре.

– Джефф, ТЫ ИДЕШЬ В ДУШ?!

– Тебе-то что? – буркнул Джефф, выбираясь из-под одеяла и моргая.

– Я переезжаю в ванную. Теперь буду спать там.

– Нет.

– Папа так сказал.

– А если я включу воду?

– Попробуй только! – взвизгнул Кертис и выбежал из комнаты. – Попробуй только, придурок!

Спиколли встал с кровати и пинком закрыл дверь, оставленную братом нараспашку. Ему снился сон. Очень крутой сн.

Он стоял посреди… ничего. Но где-то впереди брезжил серебристый свет, и чья-то холодная рука подтолкнула его к этому свету. Кто-то вел его к чему-то важному, это было ясно.

Серебристый свет оказался занавесом, и Джефф отвел один полог в сторону. За занавесом его ждали весело галдящие зрители, а сам Джефф оказался на сцене шоу «Сегодня вечером». За столом ведущего сидел Джонни Карсон.

Спиколли взмахнул рукой, и игравшая на подмостке группа притихла. «Дорога в ад» AC/DC почему-то была главной музыкальной темой сегодняшнего вечера, но Джефф нисколько не удивился. Он сел на кресло гостя, прямо напротив Джонни Карсона.

– Ну, как у тебя дела? – ведущий слегка наклонился к Спиколли.

– Охренительно, Джонни. Здесь так круто. Я очень рад!

– У тебя красные глаза, – заметил ведущий.

– А, это я плавал.

Аудитория взорвалась смехом. Это была знаменитая фраза Спиколли.

– Плавал? Зимой?

– Ага. Кстати, Джонни, – Спиколли доверительно улыбнулся, – передай своей сестре, что бобры – крутые любовники.

Ведущий захохотал. Джефф скромно улыбнулся. Он был в ударе в своем сне.

– Серьезно, Джонни, дела идут хорошо. Я вот тут думал о том, чтобы подняться в горы на выходных…

– А что насчет школы? – поинтересовался Карсон.

– Школа, – Джефф вздохнул. – В школе никаких проблем. Там ведь всего и надо, что получать оценки. Если хоть что-то знаешь, можно пропускать половину занятий.

– Ты сам часто ходишь туда?

– Вообще не хожу.

Зрители снова засмеялись. Джефф Спиколли был их любимцем.

– Я случайно узнал, что ты принес с собой видеозапись, – улыбнулся ведущий. – Включишь нам ее?

– Конечно, – Джефф протянул кассету работнику сцены. – У этого фильма нет названия, он все скажет за себя сам. Фредди, включай, пожалуйста.

На белом экране появилось голубое небо, плавно переходящее в водную гладь.

– Джонни, – продолжал Джефф, – это пляж в шесть утра.

– Потрясающе.

– А вот и я, – Спиколли указал на серфера, несущегося по океану. Перед ним вздымалась огромная волна.

Зрители охнули.

– Ты ведь не кинешься в эту волну, Джефф?

– Смотрите-смотрите.

Серфер ловко поймал волну и победоносно вылетел на берег, выполнив несколько эффектных разворотов. Зрители зааплодировали.

– О чем ты думаешь в такие моменты, Джефф? – Джонни Карсон смотрел на своего гостя с восторгом.

– Знаешь, Джонни, я думаю о том, что эти часы – только мои, а придурки с хлипкими досками придут еще нескоро.

Зрители смеялись, хлопали и свистели. А потом милый братец разбудил Джеффа.

Решающий день

Как обычно, в понедельник утром Брэд Гамильтон пришел на работу. Стоило, ему зайти в кафе, как он понял, что что-то не так.

– Гамильтон, – подозвал его Деннис Тейлор, – мне надо сказать тебе пару слов.

– Конечно, – Брэд начал готовить рабочее место к началу смены.

Голос менеджера не был дружелюбным, но и обвинений в нем тоже не было слышно.

– Брэд, вчера из кассы во время твоей вечерней смены пропали деньги. Сто двадцать пять долларов. Мы не знаем, где они теперь, но их недостает. Впрочем, нам известно, кто их взял… Были свидетели. Ты что-нибудь об этом знаешь?

– Нет, Деннис, ничего.

Повисл долгая пауза.

– Ради бога, Деннис, не смотрите на меня так!

Но все взгляды – и менеджера, и других работников – были прикованы к нему.

– Позволь мне задать тебе один вопрос, – мягко начал Деннис.

– Я ничего об этом не знаю, – повторил Брэд.

– Гамильтон, – менеджер потер лоб, – мы уже обратились в полицию, и нам предложили полиграф. Ты не уделишь мне немного времени, чтобы ответить на пару вопросов в офисе?

– Хотите проверить меня на детекторе лжи?

– Да.

– Замечательно, – кивнул Брэд. – Мы все пройдем детектор.

– Хорошо. Завтра я буду ждать тебя в агентстве детектива Харриса, мы всегда к нему обращаемся в подобных случаях. Я предупрежу, что ты подойдешь завтра, скажем, к четырем.

Брэд оглянулся на друзей. К его ужасу, они тоже ни улыбались, ни хмурились. Они вообще были похожи на толпу зевак, стоящих вокруг места преступления и из праздного любопытства слушая разговоры. Никто не сказал ни слова. Ни Дэвид Лемон. Ни Гэри Майерс. Ни Ричард Мазута. Даже Лиза промолчала. Брэд почувствовал, как жар приливает к его щекам. Он был сконфужен и очень, очень сердит. Кто мог быть тем самым свидетелем, который якобы видел, как он, Брэд Гамильтон, крадет деньги из кассы? Из кассы кафе, которое он любил всей душой?

– Вы так и будете молчать?

Ни слова в ответ.

– Думаете, это я взял деньги, Деннис? Считаете, это был я? – Брэд швырнул на пол поварскую шапочку, вслед за ней на пол полетел форменный галстук. – Ну и пошли вы к черту! Я СВАЛИВАЮ!

Деннис Тейлор открыл дверь, ведующую из кухни в зал.

– Ты свободен, Гамильтон. Можешь идти прямо сейчас.

Брэд прошагал к выходу, сел в машину и надавил на газ. Рев мотора огласил всю парковку.

Спустя два дня Брэду стало известно, что Деннис Тейлор обнаружил деньги на кухне, они были завернуты в бумагу и спрятаны вглубь одного из ящиков. Когда никто не позвонил Брэду с просьбой вернуться, ему стало ясно, что произошло на самом деле. Деннис Тейлор нашел повод выжить его из кафе. Наверное, та С. П. написала гневное письмо, в котором требовала увольнения Брэда, а менеджер был слишком труслив, чтобы сказать ему об этом в лицо, и он нашел повод.

Но все это уже не имело значения. Брэд не вернулся бы в «Гамбургер Карла», даже если бы все хором стали умолять его снова выйти на работу. Ему теперь было наплевать на кафе, в котором не ценили сотрудников, на менеджера-тряпку и на друзей, которые ни слова не сказали в его защиту. Он больше не хотел их видеть, гулять с ними или обедать. Пошли они! Он найдет другую работу.

Вечерние прогулки

Это был скучный вечер, и Джефф Спиколли направился в торговый центр в поисках хоть какой-нибудь движухи. Он прошел через гостиную, где отец был поглощен происходящим на экране телевизора и не заметил сына, затем миновал кухню, где сидела его мачеха. Она не заставила его мыть посуду, так что Спиколли безо всяких препятствий вышел из дома.

Около половины девятого он добрался до Рок-Сити, галереи с игровыми автоматами. Там сидело несколько человек, из которых Джефф узнал только одного – восьмиклассника, которого все называли Ч. М.

– Ну как тут? – спросил Джефф.

Ч. М. оторвался от аркады, которую проходил, бросил на Джеффа ленивый взгляд и снова вернулся к игре.

– Да все нормально. Ты как?

Сыграв пару раз друг против друга, они пошли в парк, который был неподалеку от Рок-Сити, и выкурили там несколько пакетиков травки.

– Я сегодня на машине, – сказал Ч. М. – Поехали кататься? Посмотрим на девчонок, вдруг поедут с нами.

– У тебя же нет прав.

– Значит, ты за рулем.

– Что за тачка?

– Брата, – настоящее имя Ч. М. – Ричард. Его старший брат – Чарльз Джефферсон – был известной персоной в школе, поэтому Ричарда все называли Чарльзом Младшим. Ч. М.

– А он сам где?

– В больнице в Аризоне. Не приедет до завтра.

В глазах Спиколли вспыхнул огонек.

– Чего ж мы сидим!

Они направились на парковку, где стоял мустанг Чарльза Джефферсона.

– Ты только глянь на резину, – Ч. М. указал на колеса машины. – Гладенькая…

– Скорее, лысая.

– Ну так что, мы кататься-то едем?

Права Спиколли были отобраны через два месяца после его пятнадцатилетия. Однажды на дороге полицейский жестом пригласил его съехать на обочину, а Спиколли, будучи под кайфом, решил немного повеселиться и начал удирать от копа. Погоня закончилась неудачно – Спиколли выехал на тротуар и врезался в бордюр. Его тут же окружили три полицейские машины, выписали штраф и забрали права.

– Едем.

Выехав с парковки, ребята стали решать, куда им поехать. Ч. М. достал из бардачка две банки пива и протянул одну Джеффу.

– Мне сказали, в «Лагуне» сегодня тусовка. Можно завалиться туда.

Спиколли покачал головой.

– Мы же хотели кататься.

Они выехали на Риджмонт-Драйв.

– Видел новый «Плейбой»? – спросил Ч. М.

– Не. Там что-то интересное?

– Сиськи Сьюзен Соммер.

– О как.

– Секс – это круто, – Ч. М. произнес это с видом человека, познавшего всю радость секса два дня назад.

Наездившись по городу, они все же отправились в сторону клуба «Лагуна», который находился чуть поодаль от Риджмонта. В машине на всю громкость играла музыка, а фары освещали дорогу на добрые полмили впереди.

– Убери пиво. Там вроде копы.

Спиколли чуть притормозил, и машина, ехавшая за ними, тоже сбросила скорость. Еще пару миль они так и ехали, пока второй автомобиль не начал приближаться.

– Это точно копы, – Спиколли озабоченно смотрел в зеркало заднего вида.

Машина позади них рванула с места и чуть было не врезалась в автомобиль Чарльза Джефферсона.

– Чего этому парню надо?

Машина отстала, а затем повторила свой трюк.

– ЧТО ЗА ХРЕНЬ ОН ТВОРИТ?! – возмутился Спиколли, нажимая на газ, чтобы оторваться от странного преследователя.

– Он же поцарапает машину! – испуганно вскрикнул Ч. М.

Автомобиль снова сбросил скорость, а затем объехал Спиколли и Ч. М. слева. Люди, сидевшие в нем, хохотали, глядя на лица пассажиров мустанга.

– Дебилы, – буркнул Спиколли.

– Они издеваются!

Какое-то время машины ехали вровень. Нежданные соперники явно бросали вызов – и Спиколли его принял. Вдавив педаль в пол, он сжал зубы. Ни за что он, Джефф Спиколли, не уступит каким-то идиотам первенство на дороге!

– Закрой окно! – крикнул он Ч. М. Тот пожал плечами.

– Зачем?

– Ты весь лохматый.

– Ну так открой свое, будем лохматыми оба.

Спиколли опустил окно со своей стороны и крикнул в него:

– ВАМ МЕНЯ НЕ ОБОГНАТЬ, КРЕТИНЫ! – затем повернулся к Ч. М. – Знаешь, что самое лучшее в мустангах? Руль, – он побарабанил пальцами по рулю. – Можно управлять машиной хоть одной рукой.

На слове «рукой» Спиколли решил показать высший класс придуркам из соседней машины, и выполнить эффектнейший поворот на скорости.

Во время разворота Ч. М. как раз менял кассету в стерео, и его мотнуло прямо на Джеффа. Тот не удержался и схватился за руль, чтобы усидеть на месте. Машина описала полный круг на месте, шины визжали от трения об асфальт. А затем открывшаяся дверь со стороны Ч. М. задела дерево – и отлетела в сторону. Автомобиль дернуло в сторону, и он с жутким скрежетом остановился у невысокого ограждения на дороге.

– Ты как? – неловко поинтересовался Джефф.

Парни из второго автомобиля, гогоча и улюлюкая, проехали мимо.

– Эй, ты жив там?

– Мой брат, – выдавил Ч. М., – тебя убьет.

– Вообще-то это и твоя вина, – Спиколли вышел из машины и обошел ее. Дверца со стороны пассажирского кресла отлетела, а с левого бока была содрана краска. На второй двери красовалось несколько вмятин.

– БРАТ ПРИБЬЕТ ТЕБЯ!

– Знаешь что, радуйся, что жив, нытик.

– БРАТ ЖЕ УМРЕТ, КОГДА УВИДИТ!

– Ты уж определись, умрет он сам или убьет нас, – сумрачно посоветовал Спиколли.

– Сначала умрет, а потом нас прикончит.

Джефф вернулся в машину и положил руки на руль. Снова он угодил в передрягу. Вот-вот приедут полицейские, совсем скоро послышатся их сирены.

Но сирен не было ни три минуты, ни пять, ни пятнадцать. Тогда Спиколли воспрял духом и стал придумывать план действий. Спустя некоторое время он нашел идеальный вариант. Ему понадобится лишь помощь Ч. М. и несколько рулонов туалетной бумаги. Джефф повернул к Риджмонту.

На следующее утро весь город узнал о том, что машина Чарльза Джефферсона была угнана ночью, а затем возвращена в покореженном виде. Она стояла на парковке у дома, обмотанная туалетной бумагой, а на капоте красовалась надпись, сделанная краской из баллончика: «Серферы-нацисты из Линкольна».

Позор Стива Шасты

Стив Шаста вошел в класс, где проводились занятия по развитию ребенка. На нем были его знаменитые темные очки, без которых он редко появлялся. Синди Карр готовила пюре, стоя у одной из плит.

– Что у нас на ужин, солнышко? – пошутил он, обнимая девушку за талию. Синди подскочила от неожиданности, а затем ткнула Стива в плечо кулачком.

– Там тебя кое-кто ищет.

Шаста обернулся. За партой неподалеку от них сидел мужчина лет тридцати, в руках у него был блокнот. Журналист.

– Здравствуй, Стив, – кивнул он. – Я Джим Робертс из «Геральда». Мне сказали, что у тебя сейчас окно и тебя можно найти здесь. Я хотел бы взять у тебя интервью для статьи о хоккее на траве.

Шаста взглянул на часы.

– Конечно, Джим. У меня есть минут двадцать. Может быть, поговорим в кафетерии?

В том, что Стив Шаста идет по школе в сопровождении журналиста, не было ничего удивительного. К нему частенько приходили репортеры с просьбой дать короткое интервью, а он всегда был безупречно вежлив и обходителен с ними.

– Знаете, Джим, я думаю, что самое лучшее в хоккее – то, что это не просто игра. Это психология и, к тому же, командная. Нет, я ничего не имею против того же футбола, но…

Шаста всегда мог объяснить свою точку зрения. Хоккей был для него целой философией, и Стив проводил много времени за просмотром матчей, как трансляций, так и записей прошлых игр. Он разрабатывал стратегии и просчитывал игру от первого хода до последнего, как шахматист.

Стив Шаста был амбидекстром – одинаково хорошо владел обеими руками, что делало его еще более опасным для противника игроком. Блокировать его было практически невозможно, об этом Стив заботился, тренируясь ежедневно по несколько часов.

В прошлом году его назвали Самым ценным игроком, и Стив принял и носил это звание с достоинством. Темные очки с тех пор стали его фирменным знаком, и некоторые ребята в школе тоже начали носить очки «под Стива».

Стив и журналист сели за столик у окна. Парень отвечал на вопросы, изредка поглядывая на внутренний дворик.

– В прошлом году я понял, как много хоккей значит для меня, – говорил он. – Поэтому и начал уделять больше времени тренировкам, чтобы играть в полную силу. До этого я был рядовым членом команды, об этом мне говорил тренер. Но все изменилось в тот день, когда я понял, что мое счастье лежит на поле. С тех пор я чувствую себя куда лучше, ведь я нашел дело себе по душе.

Эти слова Шаста говорил каждому репортеру, время от времени изменяя их, но оставляя смысл прежним.

– Ты много работаешь, – заметил журналист. – У тебя остается время на друзей и девушек?

– Это все не так важно, – откликнулся Шаста, поправляя воротничок рубашки. – Я бы даже сказал, совсем неважно.

– Ты ходишь на свидания?

– Разумеется, – Стив широко улыбнулся. – Разумеется, – он бросил короткий взгляд на репортера, затем продолжил. – Не записывайте это, хорошо? У меня есть свои соображения по поводу девушек. Я встречался со многими девушками и мое главное правило – не влипать. Слишком много серьезности ни к чему. Пока ты не относишься к девушкам серьезно и не даешь им повода думать о каких-то там отношениях, вам весело. Но встречаться пару-тройку лет, а потом делать предложение… – он скривился и комично поплевал через левое плечо. Затем наклонился к репортеру. – Видите тех девчонок вон там, за столиком сзади? Они везде за мной ходят. Там еще сидит девушка с темными прямыми волосами, видите? – Стив даже не стал оборачиваться, он и так знал, что девушка, о которой он говорил, смотрела в их сторону.

– Да, вижу.

– Так вот, Джим, девчонки еще опаснее парней. Я один раз ходил с ней на свидание, с тех пор она и ее подружки таскаются за мной по пятам. Надеются, что я замечу их и приглашу пойти куда-нибудь. Все девчонки одинаковые, Джим, одна хуже другой. Ты идешь гулять с одной – а на следующий день об этом знает вся школа. Они все время мне названивают. В справочнике есть только один Шаста, так что они легко заполучили мой номер. А на свиданиях они начинают рассказывать о своих подружках. Это смешно, честное слово! – он посмотрел на часы. – Ну ладно. Что еще вы хотите узнать о хоккее?

Несмотря на некоторые проблемы, возникающие из-за девчонок, Шаста не унывал. Его младшая сестра, Миа, очень любила посплетничать, и все, что он говорил ей, немедленно становилось достоянием общественности. Стив частенько пользовался этим, распространяя через Миа ту информацию, которая была ему выгодна.

Однажды вечером, желая прекратить звонки девушек, мечтавших о свидании с ним, Стив начал следующий разговор:

– Происходит что-то ужасное, – горестно вздохнул он.

– Что-то случилось? – поинтересовалась Миа.

– Ну, – он потер лоб, – девушки. Они… – Стив помолчал. – Видишь ли, хоккей отнимает много сил и времени, я не могу тратить энергию впустую. Поэтому я принял решение.

– Какое? – Миа смотрела на старшего брата широко распахнутыми глазами. Она верила каждому его слову.

– Я буду убежденным холостяком.

– Ты, что, шутишь?

Повисла долгая пауза.

– Ты же поняла, о чем я?

– Ты теперь типа бисексуал, ну или что-то в этом духе?

– Черт, Миа, да нет же! Я просто не буду встречаться с девушками, это и значит – быть убежденным холостяком. Думаю, это то, что нужно во время хоккейного сезона.

– Но ты же всегда говорил, что хоккей – не самое важное в твоей жизни?

– Это было давно, Миа, – твердо заявил Стив и вышел из комнаты в полной уверенности, что теперь-то его оставят в покое. «Убежденный холостяк» – это именно то, что и отстранит Стива от девушек, и сделает его более недоступным и привлекательным в их глазах.

Звонки действительно прекратились. Вместо этого по школе пронесся слух о том, что…

– Стив Шаста не может спать с девушками! – шептали по углам. – Какой позор!

Но Стив рассудил, что все обернулось не так и плохо. В конце концов, девушки из школы оставили его в покое. Сам же Шаста сказал своему другу:

– В рот умеют брать не только девчонки из Риджмонта.

Перемены

Наконец-то это случилось. Марк Ратнер получил тройку. До самого девятого класса он был круглым отличником, теперь же среди пятерок затесалась парочка четверок. Мама предупреждала его об этом, когда он устроился на работу в «Морской мир»:

– Твои оценки могут поползти вниз, и, если это случится, исправить все будет очень сложно. Ни один колледж не захочет брать к себе середнячка.

И вот на прошлой неделе пришла ксерокопия табеля успевемости за первую четверть. Мистер Варгас круто обошелся с Ратом, поставив ему тройку по биологии. Мистер и миссис Ратнер были удивлены этому больше всех и хотели знать, что же такое случилось с их сыном. «Всего лишь год прошел, а ты уже так изменился!» – и Марку оставалось лишь соглашаться.