Текст книги "Призрак тебя и меня (ЛП)"

Автор книги: Келли Орам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

– Дамы, – говорит мистер Тэтчер после того, как мы кланяемся, – это, наверное, одна из самых оригинальных презентаций, которые мне доводилось видеть. Прекрасная работа. Вы обе – прирожденные актрисы!

– Ну, я бы не сказал, что Бэйли пришлось много играть, – ворчит Чейз. – В конце концов, измены и скандалы для нее – привычное дело. – Он жестоко ухмыляется мне. – Правда, Бэй?

Хорошее настроение вмиг улетучивается из класса. У меня сводит живот, а лицо становится, я уверена, таким же белым, как платье.

– Чейз! – рявкает мистер Тэтчер. – Не знаю о чем ты, но прекрати. Еще одно слово, и ты останешься после уроков.

Я понимаю, что вся дрожу, только в момент, когда Шарлотта берет меня за руку. Ее поддержка придает мне сил и успокаивает, а Спенсер, который пытается своими нематериальными кулаками угодить в голову Чейза, помогает мне проглотить панику и найти в себе силы постоять за себя. Я смотрю на Чейза в упор.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.

Он упрямо скрещивает руки на груди и стреляет в меня хмурым взглядом, а Джейк с таким же озлобленным видом бросает:

– Как ты можешь разыгрывать из себя невинность? Мы все слышали, что сказала Триша.

– Да, и она тоже не представляет, о чем говорит, – фыркаю я. – Она лживая, ревнивая стерва. И все это знают.

Весь класс шокированно ахает, и мистер Тэтчер переключается на меня:

– Бэйли! Достаточно! Что бы там ни было, вам всем необходимо остыть, или вы окажетесь в кабинете директора.

Я, игнорируя предупреждение, стою на своем и гневно смотрю на парней, с которыми раньше дружила.

– Триша не понимает, что видела. Она сделала поспешные выводы и преувеличила, поскольку бесится из-за того, что ее отверг Уэс.

– С тобой то же самое, Чейз, – усмехается Шарлотта. – Ты злишься и ведешь себя, как полный осел, потому что Бэйли не захотела с тобой встречаться. Очень мило. И ты еще удивляешься, почему она тебе отказала.

Класс снова ахает и смеется. Щеки Чейза вспыхивают от стыда, и он, сверля ее гневным взглядом, откидывается назад.

Тут мистер Тэтчер теряет терпение:

– Шарлотта! Бэйли! Сейчас же обе за дверь!

Мы молча, с гордо поднятыми головами выходим. Я больше не переживаю из-за того, что сказал Чейз. Вот, насколько было приятно дать этому типу отпор. Шарлотта, кажется, тоже немного в экстазе – когда мы поворачиваемся друг к другу, она прыскает, а я смеюсь.

– Это было потрясающе, – говорю. – Спасибо, что заступилась за меня.

Шарлотта качает головой.

– Я просто последовала твоему примеру, рок-звезда. Хватит мириться с его выходками.

Сделав глубокий вдох, я расправляю плечи и гордо вздергиваю подбородок.

– Это было действительно здорово.

– И та-ак сексуально, – вставляет Спенсер. Я скашиваю глаза на него, и он награждает меня своей самой очаровательной ухмылкой. Он старается сделать ее немного коварной, но ему никогда не удавалось сойти за плохиша. – Одобряю.

Я фыркаю, а когда Шарлотта бросает на меня вопросительный взгляд, отвечаю:

– Не могу поверить в то, что ты сказала Чейзу. Видела, как он покраснел?

Она пожимает плечами.

– Ему было необходимо это услышать. Он не настолько безнадежен, как Триша и Джейк. И не будь его эго настолько огромным, мог быть вполне милым парнем.

– Ну что ж, ты определенно спустила его с небес на землю.

Она с деланно безразличным видом машет рукой, но уголки ее рта дергаются. Это заставляет меня прыснуть со смеху, и тогда она, сдавшись, тоже смеется.

Пока мы хихикаем, мистер Тэтчер выходит и окидывает нас хмурым взглядом. Он рассержен, но в то же время я вижу, что он наблюдает за мной, словно боится сказать что-то не то. Знаю, что он подхватил всеобщее «Бэйли – проблемная ученица». Моя презентация удивила его не меньше всех остальных. Для меня это был большой шаг вперед, и он явно не хочет, чтобы я вновь закрылась.

– Дамы, не хотите объяснить, что происходит? – наконец интересуется он и, небрежно прислонившись к стене, складывает на груди руки.

Первой заговаривает Шарлотта:

– Над Бэйли издеваются. Ей нужно было постоять за себя.

Я бросаю на мистера Тэтчера извиняющийся взгляд.

– Чейз перешел черту, и я потеряла самообладание. Прошу прощения за то, что повела себя грубо. Я так разозлилась, что говорила, не думая.

– А я вот ни о чем не сожалею, – ворчит Шарлотта. Когда мистер Тэтчер выгибает бровь, она складывает руки на груди и смотрит прямо на него. – Я сказала ему чистую правду. Его следовало поставить на место, чтобы он перестал доставать Бэйли.

Мистер Тэтчер еще мгновение водит взглядом между мной и Шарлоттой и в конце концов уступает:

– Мне поговорить с директором насчет издевательств?

Мы с Шарлоттой крутим головами.

– Все в порядке, – говорю я, когда мистер Тэтчер неодобрительно хмурится. – Думаю, теперь Чейз с Джейком отстанут, а если и нет, мне все равно. Если они так ведут себя, значит дружить с ними не стоит.

– Правильно, Бэй, – соглашается Спенсер. – Эти неудачники никогда мне не нравились, и без них тебе будет лучше. Шарлотта – отличная, и Уэс тоже скоро придет в себя.

Я уже научилась неплохо игнорировать Спенсера, когда он вмешивается в мои разговоры, но сейчас его слова попадают в самую точку. Да. У меня есть Шарлотта. Именно потому, что она была рядом и поддерживала меня, я смогла за себя постоять. Она – настоящая подруга.

Глядя на нее, я кое-что осознаю. Спенсер был мне настоящим другом, но Триша и ее компания – нет. Они дружили со мной, потому что им это было удобно и выгодно, а я тусовалась с ними, потому что меня включили в их круг. Не потому, что они были моими истинными друзьями.

Теперь, прожив столько времени без настоящих друзей, я понимаю, какая это редкость – встречать таких, как Шарлотта. И какая потрясающая наша дружба. Спенсер прав. Даже если Шарлотта до самого выпуска будет моим единственным другом – пускай! Остальные не имеют значения.

Неожиданно тяжесть, которую я носила на себе со времен вечеринки у Джейка, падает с моих плеч. Я чувствую себя лучше, чем когда бы то ни было, за все время, прошедшее после гибели Спенсера. Тогда я этого не осознавала, но с его смертью я потеряла своего единственного настоящего друга и с тех пор была совершенно одна. Может, поэтому мне так трудно оправиться.

Может, поэтому и у Уэса до сих пор тяжелый период. Он тоже потерял Спенсера. Но сейчас он один, и проблем у него много больше. Должно быть, это и есть та причина, по которой Спенсер так отчаянно пытается нас свести. Видимо, Уэс нуждается в ком-то, вроде Шарлотты, так же сильно, как я.

– Ладно, – говорит мистер Тэтчер, выводя меня из моего просветленного состоянии. – Но ты обещаешь хотя бы обратиться ко мне или к своему консультанту, если дела пойдут хуже? Издевательства в школе недопустимы. Если они не прекратятся, мы будем должны положить им конец.

Это разумная просьба, поэтому я в знак согласия пожимаю плечами. И это удовлетворяет его.

– Ладно. – Мистер Тэтчер вздыхает. – Но к сожалению я по-прежнему вынужден оставить вас после уроков. Таковы правила, и я не могу их нарушить, поскольку спор слышал весь класс.

Я все понимаю. И если честно, наказание – это не конец света. Домашнее задание можно сделать как дома, так и в классе мистера Тэтчера.

– Хорошо.

– Оно того стоило, – добавляет Шарлотта, снова заставляя меня улыбнуться.

Клянусь, уголки губ учителя вздрагивают, но ему удается сохранить невозмутимое лицо.

– А мы можем перенести это на завтра? – спрашиваю я. – Сегодня после школы я стажируюсь в больнице.

Брови мистера Тэтчера взлетают чуть ли не до потолка.

– Ты интерн в больнице?

Мое лицо вспыхивает. Выйти из годовой комы здорово и все такое, но то, как людей это шокирует, по-прежнему унизительно.

– Да. Это была идея моего психотерапевта. Он подумал, что участие в чем-то новом пойдет мне на пользу.

Мистер Тэтчер улыбается.

– Это была хорошая мысль. Я заметил изменения в классе за последние пару недель, и твое сегодняшнее выступление было великолепно. Это был самый интересный и творческий доклад, который я видел в стенах этой школы. Я горжусь тобой. – Он улыбается и Шарлотте. – Вами обеими. Отличная работа. И да, вы обе можете отбыть свое наказание завтра.

Шарлотта сияет, и мне тоже удается выдавить маленькую улыбку.

– Спасибо, мистер Тэтчер.

Он смеется:

– Меня впервые поблагодарили за выданное наказание. – Мы хором хохочем, и он машет пальцами в сторону коридора. – Идите переоденьтесь и поспешите обратно.

Когда он уходит в класс, а мы с Шарлоттой отправляемся в туалет, я опять улыбаюсь.

– Ты права. Он и правда клевый учитель.

Глава 17

Я захожу в больницу в фантастическом настроении – впервые с тех пор, как начала стажировку. Здороваюсь с Региной веселой улыбкой, что удивляет ее до такой степени, что от шока она подается назад. Уэс, увидев все это, округляет глаза.

– Привет, Уэс.

Ему я улыбаюсь чуть сдержаннее и осторожнее, но все равно искренне, и это пугает его.

– Привет. – Он произносит это слово медленно, как будто боится мне отвечать. Словно он думает, уж не ловушка ли это. – Что происходит?

Я подавляю усмешку. Его настороженность очаровательна.

– Ничего. У меня сегодня был хороший день.

Когда он не расслабляется, моя уверенность начинает таять, я неловко пожимаю плечами, но тут встревает Регина, и ее неистощимый энтузиазм прогоняет неловкость.

– Отлично! Твое хорошее настроение нам пригодится, потому что сегодня мы выполняем обязанности санитарок. Вынос суден и мусора, смена белья на постелях…

Выражение ее лица смешит меня.

– Тогда вперед!

Она подмигивает и зовет нас за собой. Сделав пару шагов, я оглядываюсь. Уэс не сдвинулся с места. Он застыл, уставившись на меня.

– Ты идешь? – спрашиваю я, а затем, не успев подумать, что делаю, поддразниваю его: – Поторопись. Тот, кто зайдет в палату последним, будет выносить судна. Я, конечно, добрая, но не настолько, чтобы добровольно браться за эту задачу.

Регина смеется, а Уэс только моргает. Его сложно винить за то, что он в ступоре. После гибели Спенсера я перестала была прежней и даже до нее не вела себя с Уэсом так дружелюбно и весело – после того, как он стал относиться ко мне, как осел.

Ему явно нужна пара минут, чтобы переварить то, что, наверное, кажется ему невозможным, и потому я пожимаю плечом, как бы говоря: «Ну, как знаешь», и захожу вслед за Региной в палату. Минуту спустя, когда я уже сняла постельное белье с кровати больного, который ушел на осмотр, и начинаю стелить новую простыню, в палату заходит и Уэс.

– Уэс, тебе повезло, – шутит Регина. – В этой палате нет судна. Поможешь Бэйли с простынями?

Мне не нужна его помощь. Регина использует мое настроение, чтобы заставить нас с Уэсом взаимодействовать больше. Уловка очевидна и для него, и для меня, но я не оспариваю приказ, и Уэс, что удивительно, – тоже. Он обходит кровать и заправляет простынь за угол матраса. Затем берет покрывало. И когда протягивает мне его край, наши глаза встречаются. Не знаю почему, но я краснею под его взглядом, и мое «спасибо» выходит застенчивым. В ответ он, решив промолчать, просто кивает, однако выражение его лица из растерянного и настороженного становится любопытным. Я расцениваю это как шаг вперед.

Мы работаем вместе до конца смены. Без дружеской болтовни, но между нами относительный мир. Как будто мы пришли к негласному перемирию и наконец-то оставили позади все прошлые драмы. И Регина оказывается права: смена пролетает так быстро, что я почти жалею об этом, когда наступает пора уходить.

К выходу из больницы мы идем вместе и как обычно молчим. Мне впервые комфортно, однако Уэс, кажется, нервничает. Он все теребит свой рюкзак и поглядывает в мою сторону. Думаю, он хочет поговорить со мной, но не знает, что сказать. Я тоже не знаю.

На улице у меня звонит телефон.

– Привет, подружка, – щебечет Шарлотта, когда я отвечаю. – Сегодня домашняя игра. Есть желание сходить на футбол?

Она преисполнена головокружительного энтузиазма, и, отвечая ей, я смеюсь:

– Конечно.

Я кошусь на Уэса, и мои щеки заливает легкий румянец. Почему я покраснела? Он с безмолвным вопросом в глазах поднимает бровь, но затем кивает мне на прощание и уходит к автобусной остановке. Мое сердце сжимается, пока я смотрю ему вслед.

– Шарлотта, а у тебя не найдется местечка для еще одного человека?

– Смотря, о ком идет речь. Ты о том задумчивом, сексуальном интерне, который так любит «Джетс», что узнает детей игроков?

– Возможно. – Мое лицо снова вспыхивает, хотя вокруг никого нет, чтобы это заметить.

Шарлотта смеется.

– Детка, этот парнишка может тусоваться с нами в любое время. Приводи его. А затем пригласи на танцы. А повзрослев, выходи за него замуж и нарожай ему прелестных детей.

Я прыскаю со смеху.

– Окей, я приглашу его. В смысле, на игру. Не на танцы. К этому я не готова.

– Что ж, – вздыхает Шарлотта. – До выходных постараемся переубедить тебя.

– Вряд ли получится. Быть может, он откажется пойти со мной даже сейчас.

Шарлотта фыркает:

– Все. Жду вас обоих у тебя дома через десять минут.

Я продолжаю улыбаться даже после того, как она отключается. Мне очень нравится Шарлотта. Мысль об этом заставляет меня оглянуться в поисках Спенсера, поскольку обычно эту фразу говорит он. Странно, но его рядом нет. Меня пронзает тревога. Он говорил, что его время с нами подходит к концу. Он же не исчез уже, да?

– Спенсер? – шепчу я. – Спенсер?

– Я здесь, детка.

Спенсер материализуется передо мной, и я выдыхаю с таким облегчением, что чуть не падаю в обморок. Мне до ужаса хочется, чтобы я могла крепко обнять его.

– Я испугалась, что ты мог уйти.

Он улыбается, но у него не выходит убрать из взгляда печаль.

– Скоро, Бэй. Очень скоро. Но я обещаю, что не исчезну, не попрощавшись.

Я проглатываю комок в горле. Конечно, Спенсер не может остаться со мной навсегда. Он должен отправиться в загробную жизнь.

– Все будет хорошо, Бэйли. Честное слово.

Мне так не кажется, но я все равно стараюсь поверить ему. Если я и могу кому-либо довериться в вопросе о своем будущем, то только Спенсеру.

– А теперь поторопись и поймай Уэса, пока он не сел в автобус. Без своего лучшего друга я на игру «Джетс» не пойду.

Заявление Спенсера напоминает мне, что перед своим мини-срывом я собиралась пригласить Уэса. Не на свидание, просто потусоваться. Я поворачиваю к улице, где Уэс ждет свой автобус, но резко останавливаюсь, когда меня настигает ужасная мысль.

– Он же не подумает, что это свидание, да?

Печаль Спенсера улетучивается, и он ухмыляется:

– Если он умный, то расценит это именно так.

Я собираюсь ответить, но Спенсер вдруг восклицает:

– Бейли, скорее! Автобус!

Я спешу к остановке, и, когда перед Уэсом открываются двери автобуса, мне приходится закричать:

– Уэс, постой! – Он останавливается на нижней ступеньке и оборачивается. – Подожди.

Пока он машет водителю, чтобы тот уезжал, и отходит назад, я догоняю его, и он настороженно поднимает глаза.

– Что случилось?

– Прости. – Выдавив натянутую улыбку, я перевожу дыхание. – Я подвезу тебя, куда скажешь, но слушай… я хотела спросить…

– Ну же, Бэйли, давай, – настаивает Спенсер, увидев, что я колеблюсь. – Он самый большой в мире поклонник «Джетс». Ты же знаешь, он будет счастлив поехать. – Я бросаю на Спенсера взгляд, и он с дурацкой улыбкой поднимает два больших пальца. – Ты справишься, детка. Уэс ни за что не откажется от горячего свидания с хорошенькой девушкой на игре «Джетс».

Я, тихо фыркнув, закатываю глаза и только потом вспоминаю, что Уэс не видит его и не слышит. К счастью, я успеваю проглотить свой ироничный ответ до того, как покажусь сумасшедшей. Хотя я, наверное, все же слегка похожа на ненормальную, учитывая, что Уэс смотрит в сторону Спенсера – куда смотрю я.

– Бэйли, что происходит? – хмурится он.

Я закусываю губу и, ежась под его пристальным взглядом, делаю вдох. Я нервничаю. От идеи пригласить его в животе появляются бабочки, но я уже осознала, что мне отчаянно хочется, чтобы он пошел на игру. Я стараюсь говорить как можно увереннее, боясь, что если в моем голосе проскользнет хоть малейшая нерешительность, то Уэс не согласится.

– Прости. Знаю, тебе, наверное, нужно идти на работу, но иногда человеку можно и прогулять. Вечер футбола с дочерью Ксавье Митчелла в ее ложе – один из таких случаев. Ты в деле?

У Уэса отвисает челюсть.

– Ты серьезно?

Он не в силах скрыть радость, хоть и пытается. И от этого выглядит не сексуально, а мило. Прямо сейчас он такой же очаровательный, как и Спенсер. Моя тревожность уходит. Спенсер прав. Мы с Уэсом должны восстановить нашу дружбу. Так будет лучше для нас.

– Шарлотта уже ждет нас у меня дома. Как думаешь, ты сможешь отпроситься с работы?

– Я… – Он, явно переживая внутреннюю борьбу, проводит рукой по волосам. Я уже думаю, что он ответит отказом, но он к моему удивлению сглатывает и, кивнув, говорит: – Да, у меня есть приятель, который задолжал мне смену.

– Отлично. Идем.

Уэс молча следует за мной к машине.

На подъезде к его улице я сбрасываю скорость.

– Тебе нужно заскочить домой?

Он качает головой. И если не считать краткого телефонного звонка приятелю, которого он попросил подменить себя, всю дорогу молчит.

Когда мы подъезжаем к моему кварталу, он, наконец, заговаривает:

– Спасибо, что пригласила. Ты была не обязана.

– Не благодари. И я не чувствовала себя обязанной. Мне хотелось, чтобы ты пошел.

Он искоса смотрит на меня, словно не верит. В ответ на его скептицизм я вздыхаю.

– Когда-то мы были друзьями.

– И ты вдруг захотела опять подружиться?

Я пожимаю плечами. Хорошо, что я сейчас поворачиваю на перекрестке. Есть оправдание, чтобы не смотреть на него. Его слова прозвучали почти обвиняюще, и не защититься в ответ невозможно.

– Лично я всегда хотела быть твоим другом.

– Я не к тому, – торопливо говорит он. – Просто… сегодня ты выглядишь по-другому. Что изменилось?

– Честно? – Он терпеливо ждет, пока я продолжу. – Это все из-за Шарлотты. Она замечательный друг. Настоящий. У меня таких не было с тех пор, как умер Спенсер. Дружба с ней пошла мне на пользу.

Я, наконец, смотрю в его сторону и добавляю:

– Мне бы не помешал еще один друг.

Уэс не отвечает. Снова переводит взгляд на дорогу и делает глубокий вдох. Я расстроена, что он не пообещал попытаться, но все равно это прогресс, ведь он не отшил меня.

Доехав до моего дома, мы видим снаружи Шарлотту. Она улыбается мне, а затем обнимает Уэса.

– Уэс! Я так рада, что ты можешь пойти!

Его шокированное лицо и покрасневшие от смущения щеки – это самое очаровательное зрелище, какое я когда-либо видела. Широко улыбаясь, я слушаю, как он бормочет неловкий ответ и благодарит Шарлотту за приглашение. Она пожимает плечами.

– Я не при чем. Это Бэйли спросила, можно ли тебя пригласить.

Улыбка испаряется с моего лица. Ну спасибо, Шарлотта! Покраснев, я игнорирую вопросительный взгляд Уэса и говорю:

– Слушай… не хочу показаться нахалкой, но можно добавить в список гостей еще одного человека? – И киваю в сторону дома. В этом году я была отстойной сестрой. Джулия будет рада пойти.

Шарлотта ярко улыбается мне и энергично кивает.

– Конечно. Иди за ней. Мы с Уэсом будем в машине.

– Спасибо. – Прежде чем зайти в дом, я улыбаюсь Уэсу. – Чур, я на переднем сиденье.

Зайдя внутрь, я слышу, как мама в кабинете печатает на компьютере.

– Мам! – зову я, пока иду на кухню, чтобы выпить воды. – Можно пойти на футбольный матч с Шарлоттой?

Мама моментально появляется сзади, словно она одним рывком вскочила со своего рабочего кресла.

– Конечно, дорогая. – Она заключает меня в объятиях, совершенно не в состоянии сдержать свой восторг от того, что я встречаюсь с подругой без принуждения. – Шарлотта уже поговорила со мной. Это так здорово.

– Да, это круто, – нерешительно отвечаю я на мамину улыбку. – Но я больше рада за Уэса. Он тоже идет, а ты ведь знаешь, какой он большой фанат «Джетс».

Мама втягивает в себя воздух и закусывает губу, словно пытаясь сдержать восторженный визг. Потом ее взгляд затуманивается, и она спрашивает:

– Вы с Уэсом снова общаетесь? Милая, это замечательно.

Слезы – это уже перебор, хотя я не могу упрекнуть ее за столь бурную радость. Она сходила с ума от волнения за меня целый год. И случившиеся со мной перемены принесли ей, должно быть, огромное облегчение. К тому же мама не знала о напряженности между мною и Уэсом. Мы никогда не позволяли ей это заметить. Она знала, что все стало иначе, но до какой степени – нет. После похорон она была ошеломлена его внезапным исчезновением из моей жизни.

– Да. – Я высвобождаюсь из ее слишком крепких объятий. – По крайней мере, сегодня попробуем, но я не знаю, как все пройдет, так что не планируй там свадьбу или еще что-нибудь. Это просто футбольный матч.

Понимающая улыбка мамы вгоняет меня в краску, поэтому я быстро меняю тему.

– А Джулия дома? Можно, мы возьмем и ее?

– Что? – Джулия в тот же момент залетает на кухню, словно все это время подслушивала. – Ты серьезно?

Меня мучает чувство вины. Ее шок заставляет почувствовать себя худшей сестрой в мире.

– Если ты сама хочешь пойти.

Я и не догадывалась, до какой степени испортились отношения с ней, но от простого приглашения потусоваться вместе чувствую себя ужасно неловко. И она таращится на меня с разинутым ртом, словно я какой-то пришелец. Я скованно пожимаю плечами.

– Будет весело.

Она закрывает рот, и ее шок, постепенно угаснув, сменяется опасливым беспокойством.

– Ты правда хочешь, чтобы я поехала с вами?

Я не знаю, что ей ответить. Не знаю, как объяснить. Но полагаю, этого и не нужно. Она была здесь и знает, какой я была и почему. Наверное, даже лучше меня. Я была слишком подавлена, слишком погружена в горе и чувство вины, чтобы заметить, что делаю с нашими отношениями.

Триша и Лиз были правы. Я действительно была слишком поглощена собой. Не то чтобы я хотела перед ними извиниться. Спенсер тоже был прав – мне лучше без них. Но Джулия – моя сестра. Проглотив ком в горле, я говорю единственное, что приходит на ум:

– Прости, Джулия.

На ее лице появляется удивление, и это еще больше разбивает мне сердце. Слезы щиплют глаза, и я делаю резкий вдох и шепчу:

– Я была ужасной сестрой. – Потом бросаю взгляд на маму и добавляю: – И ужасной дочерью.

По маминым щекам ручьем текут слезы. Она раскрывает объятья, и на этот раз я добровольно падаю в них, охотно принимая ее любовь.

– Мама, прости.

– О, Бэйли, дорогая, все хорошо. Мы понимаем, что у тебя выдался тяжелый год. Нам просто хочется снова видеть тебя счастливой.

Мне требуется время, чтобы обрести голос, и когда это происходит, он дрожит.

– Я пытаюсь. Честное слово.

Мама сжимает меня с такой силой, что я еле дышу, но я не хочу ее отпускать. Нам очень давно нужен был такой разговор. Возможно, я никогда не искуплю вину за ошибку, которую совершила со Спенсером, но, может, я смогу залатать тот разрыв, который создала между собой и семьей.

Как только мама отпускает меня, я поворачиваюсь к Джулии – с опаской, потому что не знаю, какой будет реакция. Мама, может быть, и готова простить меня, но мне кажется, что сестре я причинила в этом году больше боли, чем маме или отцу. Подавив страх, я встречаю ее настороженный взгляд.

– Идем?

Она стоит с непроницаемым лицом. Я начинаю думать, что уже слишком поздно, что я разрушила наши отношения безвозвратно, но потом она бросается ко мне и обнимает. В отличие от меня сестренка не плачет – она всегда была более сильной, – но по тому, как она цепляется за меня, я понимаю, что она борется со эмоциями.

– Я прощаю тебя, Бэйли.

В груди все сжимается, и я стискиваю ее еще крепче.

– Спасибо.

Глава 18

Шарлотта с Джулией такие болтушки, что напряжение между мною и Уэсом не осмеливается высунуть свою уродливую голову. Они смеются, шутят и ради нас стараются поддерживать легкую, расслабленную обстановку. И им это удается, но лишь до тех пор, пока мы не добираемся до стадиона и не заходим в VIP-ложу Шарлотты, предназначенную для родных и друзей игроков. Попасть туда – все равно, что оказаться в кино о богатых и знаменитых. Даже Джулии становится не по себе, когда мы, войдя, понимаем, что сегодня важные персоны – не кто-то, а мы.

Ложа напоминает огромный салон. Здесь есть просторная зона с диванами и большими экранами, а за ней – бар и столы. В дальнем конце я вижу стеклянные двери, ведущие на балкон, где дюжина мест выходят на поле.

Я вздрагиваю, услышав за спиной долгий свист.

– Неплохо, – говорит Спенсер, до чертиков пугая меня.

Я хочу накричать на него, и ему это известно, поэтому он отзывается широченной самодовольной усмешкой, от которой мне хочется стукнуть его и одновременно поцеловать.

– Преследовать тебя так прикольно, – дразнится он. Затем снова оглядывается и качает головой. – Особенно с такими привилегиями. Черт, это сильно отличается от тех мест, которые были у нас в прошлый раз, согласись?

Я нечаянно фыркаю, чем привлекаю всеобщее внимание. Залившись краской, я пытаюсь сочинить объяснение:

– Я просто… подумала… что эта ложа слегка отличается от тех мест, залитых кровью из носа, где мы сидели в наш прошлый поход на игру.

– Это точно, – кивает Уэс, продолжая таращиться на шикарную обстановку.

По его лицу скользит тайная маленькая улыбка, и когда он встречает мой взгляд, я понимаю, что он думает о последней игре, на которую мы ходили все вместе. Это было в конце августа прошлого года, примерно за месяц до гибели Спенсера. Один из последних дней, когда мы тусовались втроем. Родители Спенсера подарили на его день рождения билеты. Ради Спенсера мы с Уэсом старались общаться нормально, и это оказался один из самых веселых вечеров, которые мы когда-либо проводили втроем.

После секундного колебания я перенимаю его улыбку, давая понять, что вспоминаю о том же. Наш зрительный контакт прерывается, когда Шарлотта встает между нами, чтобы открыть раздвижные стеклянные двери.

– Может размещение и отличное, но на самом деле наши места не так уж и далеко, чтобы уберечься от брызг крови. Пойдемте, я покажу.

Мы все выходим за ней на балкон. Он расположен достаточно высоко и далеко от линии хозяев поля. Шарлотта морщит нос, а мне кажется, что у нас фантастический вид. Сиденья тут шире обычных, а вверху есть козырек, так что никто не прольет на нас пиво.

Я облокачиваюсь на перила, и Уэс неожиданно становится рядом. Он не смотрит на меня, но стоит так близко, что наши руки почти соприкасаются.

– Спенсу здесь очень понравилось бы, правда? – шепчет он.

При упоминании Спенсера у меня сжимается сердце. Уэс часто вспоминает его. Интересно, помогает ли это ему лучше справляться с утратой? Я никогда не упоминаю Спенсера, если могу этого избежать, и каждый раз, когда это делает кто-то другой, у меня чуть не случается срыв. Есть ощущение, что способ Уэса – лучше. Может, и мне надо не сдерживаться? Возможно, это пойдет мне на пользу.

Краем глаза я вижу, как Шарлотта бросает на Джулию многозначительный взгляд и кивает в сторону ложи, после чего они к моему ужасу незаметно исчезают внутри, оставляя нас с Уэсом наедине. Спенсер замечает это и подмигивает мне, но Уэс, к счастью, ни о чем не догадывается. Он с благоговением смотрит на стадион.

– Наверное, сейчас он с завистью переворачивается в могиле, – говорит он с еще одним намеком на улыбку.

Спенсер присоединяется к нам у перил по другую сторону Уэса.

– Мне и правда здесь нравится, друг, – соглашается он, хоть Уэс его и не слышит. – Я только завидую, что сегодня ты будешь сидеть рядом с моей девушкой. – Он пытается подтолкнуть его, не обращая внимания на тот факт, что его локоть проходит сквозь Уэса. – Чувак, если попадешь на камеру поцелуев, то не теряйся. Ради меня. Я говорю о серьезных действиях губ. Никаких чмоков в щечку.

– Спенсер! – Я давлюсь смехом, а затем быстро зажимаю ладонью рот.

Уэс вздрагивает и таращится на меня. Его брови взлетают чуть ли не до потолка.

Спенсер взрывается хохотом. Клянусь, если бы он уже не был мертв, то я бы убила его.

– Уверена, что дух Спенсера сейчас здесь, рядом с нами, – говорю я, решив полностью проигнорировать свой внезапный всплеск эмоций. Я не могу этого объяснить. – Сомневаюсь, что даже смерть способна удержать его от VIP-ложи на игре «Джетс».

– Чертовски верно, – соглашается Спенсер. – И я собираюсь насладиться каждой секундой.

Он вдруг сдирает с себя футболку и, будто пьяный болельщик, начинает раскручивать ее над головой, словно лопасти вертолета:

– ЮХУ-У-У! Вперед «Джетс»! НЬЮ-ЙОРК НАВСЕГДА, ДЕТКА! ДА!

Поскольку я делаю все, что в моих силах, чтобы не хлопнуть себя по лицу и не назвать своего мертвого парня придурком, Уэс решает опустить тему с моим внезапным всплеском эмоций, и усмехается.

– Будь он здесь, то, наверное, уже размахивал бы футболкой над головой.

Не в силах сдержаться, я хохочу, да так громко, что на глазах появляются слезы.

– О да, непременно! – Я, задыхаясь, хватаюсь за бок, где начинает щемить. – Только, наверное, хорошо, что мы не видим его, потому что бьюсь об заклад: в виде призрака он был бы еще белее, чем когда-либо при жизни.

Спенсер перестает крутить футболкой и хмурится.

– Что? Бэй, ты серьезно смеешься над своим умершим парнем? Детка, это жестоко. Очень жестоко. Но ведь тебе это нравится. Вот, посмотри. – Он начинает принимать позы культуристов – с его-то бледным и усыпанным веснушками телом. Бедолага мог бы потеть миллион часов в день и все равно остался бы худой каланчой.

Я снова смеюсь над его нелепыми выходками, и хихиканье Уэса становится настоящим смехом.

– Не думаю, что эта тощая креветка смогла бы стать еще более бледной. Даже в качестве призрака, – подхватывает он.

– Эй! – дуется Спенсер. – Чувак, я же здесь и все слышу. Это не круто. – Он хмуро опускает глаза на свою голую грудь. – Это правда, но все равно не круто.

Я снова смеюсь – на сей раз над ними обоими.

– Похоже, вечеринка уже началась.

Мы с Уэсом оборачиваемся на незнакомый голос и видим Шарлотту и Джулию – они выходят наружу, ведя за собой девушку, которая, может, на год или два старше нас. Она высокая и стройная, с глубоким эбеновым цветом кожи и гладкими волосами, подстриженными под стильный боб.

– Бэйли, Уэс, – говорит Шарлотта, подталкивая девушку к нам. – Это Ракель Джексон.

– Как Тайрон Джексон? – спрашивает Уэс. В его голосе снова слышен благоговейный трепет. – Ресивер из Зала славы?

– Виновна, – признается Ракель. – Он мой дедушка.

Онемевший Уэс пожимает ей руку, и я ощущаю необходимость прикрыть его:

– Извини. Обычно он не ведет себя, как болван. Просто он огромный поклонник футбола.

Шутка сбивает с Уэса оцепенение, и он, отпустив руку Ракель, незамедлительно начинает тереть свою пылающую смущением шею.

– Извини.

Ракель, кажется, забавляет неспособность Уэса держать себя в руках.