Текст книги "Призрак тебя и меня (ЛП)"

Автор книги: Келли Орам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– Все хорошо. Я бы вела себя точно так же, если бы сюда внезапно зашел Бруно Марс.

Это отличное начало разговора, и Уэсу удается расслабиться. Как только он это делает, я замечаю, что Шарлотта нервничает.

– В общем… – начинает она, покусывая губу. – Ракель… она… – Шарлотта делает вдох и берет Ракель за руку. – Она моя девушка.

Шарлотта задерживает дыхание, ожидая нашей реакции. Мы все – Уэс, Джулия, я – не можем скрыть удивления. И поскольку Шарлотта в основном дружит со мной, я чувствую, что это мой долг –  нарушить удушающую тишину и быть первой, кто что-либо скажет.

– О, ну тогда особенно приятно познакомиться с тобой, Ракель. Удивительно, но Шарлотта никогда не упоминала о своей второй половинке, – добавляю я, глядя на Шарлотту с наигранным гневом. – Я думала мы в одной лодке, но, похоже, я возвращаюсь в город одиночек одна.

Когда я улыбаюсь и пожимаю ей руку, Шарлотта шумно выпускает воздух из легких.

– Прости. – Все еще нервничая, она снова покусывает губу. – Я умирала от желания рассказать тебе, но просто… не скрываться для меня еще непривычно. На самом деле, я открылась лишь вам. Сказать остальным немного…

– Пугающе? – поддразниваю ее я, и она опять выдыхает.

– Да. Именно так.

Я дарю ей одну из своих самых лучших улыбок и теплые объятия.

– Что ж, ты не услышишь от меня ни слова упрека.

– Правда?  – Ее глаза блестят. – Ты правда не против? Просто ты действительно одна из моих лучших подруг, и мне кажется, что я умру, если из-за этого ты отдалишься.

Я понимаю, что ничего смешного тут нет, но хихикаю и качаю головой.

– Ты тоже одна из моих лучших подруг. Я просто рада, что ты счастлива и доверилась мне. – Я смотрю на Уэса и Джулию и поправляюсь: – То есть нам.

И тот, и другая согласно кивают.

– Все нормально, – говорит Уэс.

– Да, абсолютно, – соглашается Джулия. – У меня еще никогда не было друзей с нетрадиционной ориентацией. По-моему, это здорово.

– Я бы даже сказал, горячо, – добавляет Спенсер.

По правде говоря, я не знаю, кто ведет себя наиболее некорректно – моя сестра или мой парень. Но Спенсера хотя бы слышу лишь я. А вот от энтузиазма Джулии хочется провалиться сквозь землю.

Ракель смеется так, словно Джулия кажется ей очаровательной – хвала небесам, – и Шарлотта с облегчением сжимает меня в объятиях.

– Спасибо, – шепчет она.

– Не за что меня благодарить, – настаиваю я, когда мы садимся. – Это многое объясняет.

– Правда? – Бедная Шарлотта бледнеет. – По мне так заметно?

– Нет, – заверяю ее я. – Не особенно. Я просто шучу, поскольку мне теперь ясно, почему ты отбиваешься от парней в школе, а не падаешь к их ногам, как все остальные девчонки.

Шарлотта с облегчением вздыхает, но затем криво усмехается мне.

– Скорее всего, я бы не делала так даже в том случае, если бы моя ориентация была традиционной.

С этим трудно поспорить, но я не могу не подколоть ее еще кое-чем:

– И это твое качество мне очень нравится. Но ты говорила, что тебя не привлекает даже Уэс… Серьезно, если ты не собираешься пока раскрываться, то не говори подобные вещи другим. Помни, ты как-то сказала сама: он нравится всем.

– Пожалуй, ты права.

Когда она весело вздыхает, низкий голос по другую сторону от меня шепчет:

– Всем-всем?

У меня обрывается сердце. В своем стремлении подзадорить Шарлотту, чтобы она не испытывала дискомфорта из-за тайны, которой только что поделилась, я совершенно забыла о том, что рядом со мной сидит Уэс.

– Я… э-э…

Я уверена, что стала такой же бледной, как Спенсер, а мои щеки пылают ярче его волос, но тем не менее не могу выдавить из себя ни единого слова или хотя бы оторвать от Уэса взгляд. Так же как не могу расшифровать выражение у него на лице. Оно напряжено, но я не знаю хорошо это или плохо. Он шокирован, зол, испуган, смущен? Что он хочет от меня услышать? Хочет, чтобы я призналась, что считаю его сексуальным? Вряд ли, но тогда зачем он об этом заговорил? Он меня осуждает или флиртует? Сложно сказать. Он совершенно непроницаем.

Ну же, Спенсер, приди мне на помощь. Как насчет того, чтобы побыть в этот раз моим ангелом-хранителем и вытащить из этой ситуации?

Я вздрагиваю, когда у Уэса звонит телефон. Но он не достает его, и мое сердце почти останавливается от страха, что он позволит звонку перейти на автоответчик и потребует от меня ответа на вопрос, который формально не задавал.

Но поскольку бог существует, и он не жесток, Уэс все-таки успевает взять трубку. Я выдыхаю и поворачиваюсь к девчонкам – в поисках моральной поддержки, которой, к сожалению, не нахожу. Их улыбки только сильнее вгоняют в меня краску.

– Кто-то спалился, – дразнится Джулия.

Я сверлю ее взглядом, и Шарлотта наклоняется ближе.

– Дорогая, сейчас было действительно жарко, – вполголоса сообщает она. – Ты точно не хочешь пригласить этого парня на бал?

– Я…

– Нет! – выдыхает Уэс, чем пугает нас всех. – Как давно? – Чертыхнувшись, он вскакивает на ноги. – Да. – Еще одно проклятие. Расхаживая по балкону, он водит рукой по голове, словно желая схватиться за волосы, но они чересчур коротки. – Нет, я приеду прямо сейчас. Если она проснется, а меня не будет, скажи, что я уже еду.

Мое сердце пропускает удар. Что-то с его мамой?

Он с побледневшим лицом отключается, и безысходность в его глазах вышибает из моих легких весь воздух.

– Это Рози, – шепчет он.

Я рада, что это не его мама, но это не особенно утешает. Я ведь знаю, что Рози ему дорога. Встав, я беру его за руку. А он неосознанно сжимает ее.

– Она…? – Я не могу закончить вопрос.

Покачав головой, он закрывает глаза и делает вдох.

– Скоро. Вероятно, к утру.

Я хватаю сумочку и поворачиваюсь к Шарлотте:

– Мне очень жаль. Нам нужно идти.

Она не спрашивает, все ли в порядке. И без того очевидно, что нет. Вопросов о том, что конкретно случилось, она тоже, к счастью, не задает. Уэс выглядит так, словно его самоконтроль на пределе. Я не хочу, чтобы ему пришлось объяснять, что сегодня у него уйдет еще один друг.

Шарлотта грустно улыбается и протягивает мне свои ключи от машины. Я удивленно моргаю.

– Поезжайте, – говорит она. –  Ракель доставит нас с Джулией домой в целости и сохранности. Просто отвези его туда, куда ему нужно.

Глаза щиплет от слез, и я крепко, от всей души обнимаю ее. Не знаю, почему я так тронута. Сейчас она заботится не обо мне, а об Уэсе. Но я так благодарна ей за доброту, что едва могу говорить.

– Спасибо тебе, Шарлотта.

Она качает головой и повторяет мои недавние слова:

– Не за что меня благодарить. Просто позвони, когда сможешь.

– Хорошо.

Глава 19

Дорога в больницу кажется вечностью. Я все время превышаю скорость, а Уэс безостановочно дергает ногой. Никто из нас не произносит ни слова. Когда мы тормозим на стоянке, я выхожу из машины и оказываюсь рядом с Уэсом прежде, чем кто-либо из нас понимает, что я собралась пойти с ним. Эта мысль настигает сначала его, пока мы ждем лифт.

– Бэйли… – Он хмурится, но вроде не сердится на меня. Скорее, не знает, как сказать то, о чем думает. – Тебе не обязательно тоже идти.

Я прихожу в ужас: до меня впервые доходит, что он, вероятно, не хочет, чтобы я была там. Это не мое дело. На самом деле мы не друзья, и я даже не знаю Рози.  Я резко отпускаю его руку, словно она сделана из расплавленной лавы.

– Прости. Ты прав. Я не хотела мешать. Я позволю тебе… ну, знаешь…

Я разворачиваюсь, чтобы совершить поспешный и унизительный побег, но не успеваю сделать и шага, как Уэс ловит меня за запястье.

– Я не это имел в виду.

Двери лифта открываются и закрываются, но Уэс вместо того, чтобы зайти внутрь, глядит на меня. На его лице столько эмоций, что невозможно понять, о чем он думает.

– Ты хочешь, чтобы я ушла? – Мой голос так тих. Удивительно, что он вообще расслышал вопрос.

Его тихий вздох еще мягче. Я не столько слышу, сколько вижу, как он втягивает в легкие воздух. Проходит целая вечность, пока мы стоим, глядя друг другу в глаза, и его рука все еще сжимает мою, когда он, наконец, закрывает глаза и шепчет:

– Нет, не хочу.

Не произнося ни слова, я вновь нажимаю на кнопку лифта, и мы, держась за руки, поднимаемся к Рози. Перед входом в палату я отпускаю его – я ведь знаю, как сильно он нравится девушке, и не хочу ранить ее чувства. Не то чтобы между нами с Уэсом что-то там есть, кроме моральной поддержки давних друзей.

Палата полна незнакомых людей – видимо, это ее семья, – поэтому я встаю в стороне, возле двери. А вот Уэс бросается к кровати, где лежит Рози, и люди расступаются, пропуская его. Он становится на колени, чтобы его глаза оказались на одном уровне с Рози, и берет ее за руку. Она шевелится, словно спала, но при виде Уэса вымучивает улыбку.

Я видела ее всего два дня назад, но сегодня Рози выглядит намного хуже. Увидев ее, любой бы осознал, что ее время подходит к концу. Она такая бледная, почти прозрачная, глаза и щеки запали. Ее дыхание затруднено, и каждое движение, кажется, причиняет сильную боль.

– Привет, красавчик, – хрипит она.

Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю. Ей даже говорить больно. Но ее лицо сияет так же, как в нашу первую встречу. Когда она смотрит на Уэса, в ее тусклых глазах светятся звезды.

Мне очень жалко ее. Я не хочу испытывать жалость, поскольку ей вряд ли это понравилось бы, но не могу с собой совладать. В ее чувствах есть нечто прекрасное и в то же время трагическое. Она так юна, и Уэс, судя по всему, ее первая настоящая любовь. Она влюбилась в него лишь затем, чтобы все потерять, прежде чем у нее хотя бы появится шанс узнать, что это за чувство.

Уэс бесконечно бережно проводит пальцами по ее лбу и за ухом, словно убирая назад ее волосы.

– Ты еще здесь, – говорит он. Его голос так нежен, полон такого сострадания, что в него влюбилась бы даже злая ведьма Бастинда. – Когда твои родители сказали, что ты без сознания… я так боялся, что не успею приехать.

Она берет его за руку.

– Конечно, я еще здесь. Думаешь, я уйду, не попрощавшись с тобой? – На ее лице появляется кривая усмешка, но глаза блестят от непролитых слез.

Уэс с усилием делает вдох и легонько целует ее в лоб. Меня удивляет, что он не оспаривает ее слова, не обещает, что ей станет лучше. Наверное, они уже смирилась с тем, что происходит и решили не говорить сладкую ложь.

– Уэс?

Когда он поднимает лицо, она не решается высказать, что у нее на уме. Несмотря на бледность, ей удается слегка покраснеть.

– Что такое, Рози?

– Просто… – Она закрывает глаза и отворачивается. – Прости. Это глупо.

– Не глупо, Рози. Пожалуйста, поговори со мной.

Она поворачивается к нему, но не может поднять глаза. По ее щекам катятся слезы.

– Я умру, а меня никто так и не поцеловал.

Уэс не колеблется. Одним пальцем он мягко приподнимает ее подбородок и склоняется к ее рту. Ему все равно, что вокруг стоят ее родственники. Но опять же, взглянув на мужчину и женщину, обнимающих друг друга с другой стороны кровати и тихо всхлипывающих, он, наверное, понял, что они не возражают. Напротив, они даже выглядят благодарными.

Когда Уэс дарит Рози нежный, невинный поцелуй, который ей так отчаянно нужен, у ее матери больше не получается сдерживать слезы. Она всхлипывает и утыкается лицом в грудь мужа. Все ее тело сотрясается от ужасных рыданий. Отец Рози просто глядит на нее, измученно улыбаясь, а по его лицу текут слезы.

Я чувствую, что не должна здесь находиться. Я как будто вторгаюсь во что-то слишком интимное, личное. Мне хочется выскользнуть из палаты, подождать в коридоре или еще где-нибудь, но ноги не слушаются меня. Я не могу отвести от них взгляд. Поцелуй прост и нежен, но достаточно долог, чтобы Рози почувствовала, что ее поцеловали по-настоящему.

Когда Уэс, прервав поцелуй, отстраняется, Рози плачет. Он вытирает ее мокрые щеки и мягко улыбается ей.

– У тебя талант. Ты сразишь наповал всех симпатичных ангелов на небесах, и разобьешь мне сердце, когда уйдешь.

Господи, он идеален. Так идеален. Эта сцена слишком душераздирающая. Я больше не могу сдерживать слез. Они наворачиваются на глаза и, когда я моргаю, скатываются по щекам. Мне не стыдно. Сейчас здесь плачут все.

С трудом улыбнувшись, Рози поднимает руку к его щеке.

– Не грусти, Уэс, – шепчет она. – Сейчас нам нужно быть храбрыми. Если ты будешь храбрым, то я тоже смогу.

Уэс сглатывает. Ему требуется секунда, чтобы ответить.

– Позаботишься о моей маме, когда она окажется там? Ну, до тех пор, пока не приду я. И передавай привет Спенсеру. Он будет там самым крутым рыжим гиком.

При упоминании Спенсера я невольно вскрикиваю, и взгляды посетителей Рози устремляются на меня. Игнорируя их замешательство, я улыбаюсь ей – виновато и через силу.

– Извини. – Я шмыгаю носом. – Уэс прав. Спенсер тебе понравится. Уверена, он будет ждать тебя, чтобы показать, что к чему. – Я втягиваю в себя воздух, но сдержать дрожь в голосе не могу. – Позаботься о нем ради нас.

Рози встречает мой взгляд серьезным кивком.

– Обязательно. – Это искреннее обещание. – Если ты позаботишься об Уэсе. Прости за тот день, Бэйли. Я просто завидую. Ведь ты будешь жить. – Она бросает взгляд на Уэса и добавляет: – Ты останешься с Уэсом, и судя по тому, как он рассказывает о тебе… я знаю, с тобой он будет счастлив.

Я хочу возразить – я последний человек на земле, с которым он может стать счастлив, – но она продолжает до того, как я успеваю заспорить.

– Я люблю его, – просто произносит она.

Уэс издает сдавленный звук, и у него едва получается произнести ее имя.

– Рози…

Она улыбается.

– Нет, правда. Я люблю тебя, Уэс. Но все нормально. Я знаю, что ты не чувствуешь того же ко мне, и это не страшно. Я все равно рада, что встретила тебя. Рада, что испытала любовь.

Уэс решительно мотает головой.

– Я тоже люблю тебя, Рози.

Мое сердце замирает и снова начинает биться лишь после того, как Рози закатывает глаза.

– Как сестру – может быть.

Несмотря на ужасную обстановку, Уэсу удается рассмеяться.

– Сводную сестру, – пытается он предложить компромисс. – Очень симпатичную.

Лицо Рози вновь вспыхивает, и она хихикает. Ненадолго разрядившаяся атмосфера позволяет мне сделать то, что я должна была сделать давно. Я выскальзываю из палаты, чтобы дать им побыть наедине, уверенная, что мое исчезновение останется незамеченным.

В коридоре я наконец-то могу отдышаться. Став свидетелем этого ласкового прощания, я ощущаю, что совершенно опустошена. Уэс держит все чувства в себе, но очевидно же, что у него чуткое сердце. Как он переживет смерть Рози, а сразу после и матери – выше моего понимания. Из-за него я убита горем, хотя даже не знаю Рози.

Весь этот год я барахталась в собственных страданиях и в собственном чувстве вины.

Мне было больно. Я скучала по Спенсеру. Мне было одиноко. Мне. Я. Мне. Я не задумывалась, как с этим справляется Уэс. Да, после гибели Спенсера мы перестали общаться, но я же знала, как сильно Уэс любил его. И знала, какой он человек. Точнее, каким он был со всеми, кроме меня. Почему я полностью от него отказалась? Как я могла так забыть о нем и даже ни разу не поинтересоваться, как у него дела? Я была такой эгоисткой.

Решив, что пора для разнообразия побеспокоиться о других, я направляюсь к сестринскому посту, где стоит женщина, с которой я встречалась пару раз за время стажировки в больнице. Ее зовут Бритта, она крупная женщина, которая могла бы посоревноваться за звание миссис Санта-Клаус. Она всегда была очень мила со мной. Печальная улыбка на ее лице сообщает о том, что она знает, почему я и Уэс здесь.

– Добрый вечер, милая. Ты в порядке?

Я киваю. Не обо мне ей следует беспокоиться.

– Уэс еще с Рози.

Бритта еще больше грустнеет. Она кивает мне.

– Я рада, что вы оба пришли.

Я делаю вдох.

– Я тоже. Мне показалось, что им нужно побыть наедине, так что я подумала, может мне сходить поздороваться с миссис Дэлани. Можно ее навестить?

На лице Бритты снова появляется радость.

– Уверена, она будет рада.

– Не подскажете номер ее палаты?

– 337, дорогая. Это в конце коридора.

– Спасибо.

В палату матери Уэса я иду, едва волоча ноги. Не знаю, почему. Мне всегда нравилась миссис Дэлани. Наверное, я просто чувствую себя виноватой за то, что позволяла ей верить, будто мы с Уэсом ладим. Как и с моей мамой, мы никогда не показывали родителям Уэса, что между нами существует враждебность. Не знаю, почему мы это скрывали, но у нас было негласное правило: когда они появлялись рядом, мы всегда вели себя, как лучшие друзья.

В глазах миссис Дэлани это наверняка выглядело так, словно после смерти Спенсера я бросила Уэса. Наверное, теперь она меня ненавидит.

Дверь в ее палату приоткрыта и внутри горит свет, но из комнаты не доносится ни звука. Я тихо стучу, чтобы не разбудить ее, если она спит.

– Войдите, – зовет она, и пусть ее голос не так слаб, как у Рози, у меня внутри все сжимается.

Собрав нервы в кулак, я делаю вдох и захожу в палату, морально готовясь к любому приему, который меня ожидает.

Я не думала, что такое возможно, но миссис Дэлани выглядит еще хуже, чем Рози. Дело даже не только в ее внешнем облике. Она тоже бледная, облысевшая и худая как жердь, но больше всего она выглядит изнуренной. Она больше года сражается с раком, и по ней это заметно И все же, какой бы уставшей и больной она ни была, при виде меня ее лицо проясняется, и она с довольной улыбкой протягивает руку.

– Бэйли. А я все гадала, когда же ты заглянешь ко мне.

Меня накрывает чувство вины. Я пыталась заставить себя навестить ее с того дня, как узнала, что она попала в больницу. Чтобы набраться храбрости это сделать, мне потребовалось увидеть Рози в ее последние часы.

– Простите, миссис Дэлани. Я должна была прийти раньше.

На ее лице – ласковое сострадание. Она похлопывает по кровати, приглашая меня сесть рядом с собой.

– Милая, все в порядке. Я знаю, что у вас с Уэсом были напряженные отношения. И не виню за то, что после гибели Спенсера ты держалась на расстоянии.

– Вы знали?

Она печально улыбается.

– Я знаю своего сына, Бэйли. Догадаться, что между вами троими происходит на самом деле, было нетрудно. Я всегда мечтала найти такой способ, с помощью которого я могла бы вмешаться и, как хорошая мама, волшебным образом вас помирить, но иногда простого решения не существует. Иногда жизнь должна просто идти своим чередом.

Я с трудом проглатываю ком в горле и наконец сажусь к ней на кровать. Есть ощущение, что она говорит не только о моих сложных отношениях с ее сыном. Я понимаю, что она чувствует. Если бы я могла волшебным образом вмешаться и излечить ее или вернуть Спенсера, то я бы сделала это. Но я не могу. Как она и сказала, жизнь, какой бы несправедливой она ни была, должна идти своим чередом.

Миссис Дэлани снова улыбается и берет меня за руку.

– Мне жаль, если Уэс доставлял тебе неприятности. Ему пришлось нелегко. Не то чтобы это оправдывало его поведение. Но я благодарна, что ты от него не отвернулась. – Она смотрит на меня серьезным, каким-то решительным взглядом. – Ты ведь не поставила на нем крест, верно?

Я безмолвно вдыхаю, а миссис Дэлани смотрит на меня, ожидая ответа. До стажировки я бы ей возразила, но за последние несколько недель я осознала, как сильно хочу, чтобы он был в моей жизни.

– Нет, – шепчу я, покачивая головой. – Не поставила.

Она расслабляется и устало закрывает глаза.

– Хорошо. Прошу тебя, не сдавайся. Он хороший мальчик, но такой независимый. Он никогда не признается в этом даже себе, но ты нужна ему.

Спорить с умирающей я не хочу, но лгать тоже не хочется – как и поддерживать в ней ложное чувство надежды.

– Не уверена, что это правда. Уэс никогда…

– Это правда. – Она похлопывает меня по руке. – Ты нужна ему. Как никогда. – Она снова открывает глаза, и они затуманиваются слезами. Она бросает на меня умоляющий взгляд. – Пообещай мне.

Я замираю. Кажется, я догадываюсь, о чем она собирается попросить, но не уверена, что смогу выполнить обещание. Не уверена, что Уэс мне разрешит.

– Позаботься о нем, когда я уйду, – как я и думала, просит она. – Ему будет так одиноко. Его отец не силен в… он замыкается в себе. Как и Уэс. – Она вздыхает. – Это будет нелегко, но ты понадобишься ему, дорогая. Пожалуйста, пообещай, что присмотришь за ним.

– Я… – Тревога перекрывает мне горло. – Я хочу пообещать, миссис Дэлани. И пообещаю. Но Уэс мне не позволит. Он давно меня сторонится. Мне кажется… кажется, что он меня ненавидит. Думаю, он винит меня в смерти Спенсера.

– О, вовсе нет. – Миссис Дэлани вновь закрывает глаза и делает глубокий вдох. Потом с тоской произносит: – Я скучаю по этому мальчику.

От ее простого признания мне на глаза вновь наворачиваются слезы. Все любили Спенсера. Из нас троих он должен был уйти из этого мира последним. Он был лучшим из нас.

– Я тоже.

Услышав в моем голосе дрожь, миссис Дэлани открывает глаза. Она тянется за салфеткой, лежащей на тумбочке, и протягивает ее мне с такой печальной улыбкой, что у меня щемит сердце.

– Вы, дети, не должны были столь рано познать такую боль и печаль. Это просто неправильно терять такого юного человека. А Уэс… он потерял… теряет… слишком много. Больше, чем может вынести один человек. Когда меня не станет, Бэйли, у него останешься только ты. Даже если он будет бороться с тобой, пожалуйста, пообещай, что попытаешься. Будь рядом с моим сыном, Бэйли. Я так боюсь за его будущее.

Я зажмуриваюсь, сражаясь с рыданиями, которые нарастают в груди.

– Обещай мне, Бэйли.

– Обещаю. – Ответ вырывается у меня вместе со всхлипом.

Миссис Дэлани раскрывает руки, и я осторожно склоняюсь к ней. И хотя я уверена, что она сжимает меня изо всех сил, ее объятия настолько слабы, что мое сердце вздрагивает от страха. Ей действительно осталось немного.

– Ты такая хорошая девочка, – воркует миссис Дэлани. – Я знаю, что ты поступишь с моим Уэсом правильно. Ты – именно тот человек, который ему сейчас очень нужен.

– Мне так жаль, миссис Дэлани, – рыдаю я. – Жаль, что вас здесь не будет. Жаль, что вам приходится доверить эту работу мне.

– О, милая, не волнуйся. Я буду рядом и присмотрю за вами обоими, – Она усаживает меня и убирает волосы с моих глаз. – Я уже несколько месяцев молюсь о чуде, Бэйли. Молю ангела присмотреть за моим Уэсом или послать кого-то, кто войдет в его жизнь до того, как я умру. Он изменился за последнее время. Стал сильным, полным надежд. Я знаю, это благодаря тебе.

В конце концов я киваю.

– Хорошо. Я позабочусь о нем. Честное слово. – На этот раз обещание искреннее.

Впустит он меня или нет, я сделаю все, что в моих силах, чтобы стать его другом. Ради его матери. Ради себя. И ради него. Мне невыносима мысль о том, что он так одинок.

– Бэйли!

Внезапное появление Спенсера так пугает меня, что мое сердце пропускает удар.

Миссис Дэлани ахает:

– Спенсер!

– Здравствуйте, миссис Ди. – Он застенчиво улыбается ей, после чего переводит взгляд на меня. От беспокойства у него на лице мое сердце начинает биться быстрее. – Бэйли, ты нужна Уэсу.

Я вскакиваю на ноги.

– Что случилось? Где он?

– Спенсер? – повторяет миссис Дэлани. Ее голос подрагивает от эмоций. – Это и правда ты?

– Да, это я. Простите, что забираю Бэйли, но она очень нужна Уэсу прямо сейчас.

Ей становится тяжело говорить, и она приподнимает голову со спинки кровати.

– Что с моим сыном?

– Рози больше нет? – спрашиваю я, сложив два и два.

Спенсер печально кивает.

– Он не слишком хорошо справляется.

– Где он?

– На улице, на скамейке у главного входа.

Я точно знаю, о какой скамейке он говорит. Именно на нее я, перегруженная эмоциями, несколько раз падала в конце смены.

Спенсер отрывает меня от мыслей.

– Бэйли, давай. Ему совсем плохо. Я никогда не видел его таким.

– Но… – Мой желудок скручивается от паники. – Я не знаю, что делать. Не знаю, как помочь ему.

– Просто иди к нему, – настаивает миссис Дэлани.

– Уведи его отсюда, – добавляет Спенсер. Его глаза загораются, как будто он придумал гениальный план. – Отвези его в зоопарк.

Эта странная просьба приостанавливает мою панику.

– В зоопарк?

– Да, знаешь, в тот, что на Нортфилд-авеню, около озера.

– Я знаю, где это… но… зачем?

– Доверься мне. Отвези его в зоопарк.

Я по-прежнему не понимаю.

– Но сейчас понедельник, начало десятого вечера. Там закрыто.

Спенсер трясет головой.

– Неважно. Скажи, что подвезешь его, и остановись у зоопарка. Посидите и поговорите там на парковке. Просто доверься мне.

Как и с капсулой времени, Спенсер не вдается в детали. И все же я со вздохом сдаюсь.

– Хорошо. Я отвезу его в зоопарк. Ты сумасшедший, Спенсер, ты это знаешь?

Он широко улыбается:

– Я люблю тебя, детка. А теперь иди.

– Пожалуйста, – настаивает миссис Дэлани. – Помоги моему сыну.

Когда я киваю и начинаю выходить, миссис Дэлани улыбается Спенсеру.

– А вы, юноша, подойдите сюда и поцелуйте умирающую женщину.

Спенсер вздыхает.

– Я бы с удовольствием, миссис Ди, но сейчас я не совсем материален.

– Ну и пусть. Иди сюда и сделай все, что в твоих силах.

Мне нужно к Уэсу, но я не могу отойти от палаты, глядя, как Спенсер наклоняется и касается губами щеки миссис Дэлани.

– Максимум, что я могу сделать, – шутит он.

Присев на кровать на то же место, откуда поднялась я, он грустно улыбается.

– Как вы, миссис Ди?

– Сейчас лучше, – отвечает она. Ее улыбка быстро гаснет. – Полагаю, раз уж ты здесь, то мне осталось недолго, да?

Спенсер качает головой.

– Простите, миссис Ди. Будет очень ужасно, если я признаюсь, что готов вас встречать?

Мое сердце сжимается. Мне больно за Спенсера. Больно за миссис Дэлани. И особенно больно за Уэса. Миссис Дэлани действительно скоро умрет. Сразу после Рози Уэс потеряет мать – и это после того, как он год справлялся со смертью лучшего друга. Я этого не вынесу. Это уже слишком.

Мысль о том, что он совсем один, укрепляет мою решимость, и я отправляюсь на его поиски.

Глава 20

Уэс, как и сказал Спенсер, сидит на скамейке снаружи. Больница достаточно велика, чтобы в это время суток приходило и уходило много людей, но Уэс, сидя за пределами досягаемости огней главного входа, выглядит полностью отрезанным от мира.

Он сидит, сгорбившись и обхватив голову руками. Свернув с главной аллеи, я направляюсь к нему и тоже сажусь. Уже вечер, темно, но я уверена, что его глаза покраснели от слез. Он не произносит ни слова. Ничем не показывает, что знает, что я подошла.

– Уэс…

Когда я осторожно притрагиваюсь к нему, он выпрямляется и, яростно вытерев мокрые щеки, крепко скрещивает руки на груди.

– Я в порядке, – говорит он угрюмо, сверля взглядом землю.

Инстинкт подсказывает оставить Уэса в покое и дать ему справиться с горем по-своему, ведь когда я потеряла Спенсера, то хотела лишь одного: чтобы от меня все отстали. Но миссис Дэлани умоляла несмотря ни на что быть рядом с Уэсом, и я не в силах молчать.

– Ты не в порядке.

Уэс, удивленный отпором, поднимает сердитый взгляд на меня, и я, игнорируя его гнев, мягко, но решительно продолжаю:

– Быть сейчас не в порядке – это нормально. Мне тоже сейчас тяжело, а ведь я ее даже не знала.

Спустя секунду в его защитной броне появляется трещина. Он наклоняется, кладет голову мне на плечо и, как только я обнимаю его, рассыпается физически и морально. Его тело сотрясается от громких рыданий, рвущихся из груди. Он утыкается лбом в изгиб моей шеи и прижимается к моему боку, точно малыш, так сильно дрожа, что от вибрации мое зрение затуманивается.

Я крепко обнимаю его, позволяя намочить мою футболку слезами. Я никогда раньше не видела, чтобы парень плакал, но понимаю, что это не типичный срыв. Уэс не просто переживает горе от потери подруги. Он выплескивает наружу год подавленной боли, свою усталость и гнев, которые наконец достигли своего апогея. Он оплакивает Спенсера – возможно, впервые, – оплакивает Рози и свою мать. Он оплакивает себя. Свое одиночество, пережитое в этом году, и мрачное будущее, которое его ожидает.

Я не могу не думать о том, как мы поменялись ролями. Год назад все было наоборот. После аварии Спенсера это Уэс обнимал меня, пока я разбивалась на миллионы осколков.

Спенсер оставил нас перед домом Джейка и, охваченный пьяным гневом, умчался. Он успел доехать лишь до конца улицы, но машина достаточно разогналась, чтобы его, непристегнутого, выбросило от столкновения с дубом.

Это произошло прямо у нас на глазах. Пока мы бежали по улице, Уэс позвонил в службу спасения, и мы оказались у окровавленного тела Спенсера за пару минут до приезда скорой помощи. Парамедикам пришлось оттаскивать меня от него, чтобы начать работу. А Уэсу пришлось держать меня. Они работали целую вечность, пока наконец не объявили о его смерти у меня на глазах. И тогда я окончательно спятила.

В тот день сильным был Уэс. Ради меня. Он держал меня в своих крепких объятиях, и пока смотрел на безжизненное тело лучшего друга, по его щекам скатилось лишь несколько безмолвных слезинок.

Я не знаю, сколько мы так просидели, но к тому времени, как Уэс берет себя в руки, мое тело затекло и нуждается в хорошей растяжке.

– Извини, – бормочет он.

Высвободившись из моих объятий, он отворачивается и рукавом толстовки вытирает лицо. Дыхание у него все еще неровное, и ему приходится несколько раз шмыгнуть носом. Продолжая себя успокаивать, Уэс молчит. Он так унижен, что не может даже повернуться ко мне, не говоря уже о том, чтобы взглянуть.

Чувствовать стыд причин нет, но я знаю, что никакие мои действия или слова его в этом не убедят. Уэс не из тех парней, кто проливает слезы или проявляет слабость. Он не просит у людей помощь и не принимает сочувствия. И его срыв говорит о том, насколько ему сейчас тяжело.

Пока мы сидим в тишине, которая, безусловно, более неловкая для него, чем для меня, я наконец вспоминаю о странной, настойчивой просьбе Спенсера. К счастью, когда я понимаю, что сейчас позову Уэса на экскурсию в зоопарк, он не видит, что я улыбаюсь. Иначе я бы не смогла этого объяснить. Но я уверена, что выполню просьбу. Не знаю почему, но для Спенсера и Уэса важно, чтобы мы проехали через весь город.

– Ладно, – говорю я, поднявшись. – Давай уедем отсюда.

Уэс смотрит на мою протянутую ладонь, затем поднимает лицо и глядит на меня с вопросом в глазах, на который я не утруждаюсь ответить. Я поднимаю его на ноги и, не давая шанса поспорить, тащу к машине Шарлотты. Да он и не пытается возразить.

Пока мы садимся в машину, он молчит. Не задает вопросов и после того, как я проезжаю мимо его квартала. Он просто сидит, откинув голову на подголовник, и смотрит вперед.

Меня устраивает молчание, но я все же протягиваю Уэсу ладонь. На его лице расстилается боль. Он колеблется, борясь с каким-то внутренним протестом, а затем, будто не в силах сопротивляться, сплетает наши пальцы вместе. Он делает глубокий вдох и с дрожью выдыхает, словно мое прикосновение успокаивает его, но сразу после его челюсть сжимается, и он отворачивается к окну.