Текст книги "Призрак тебя и меня (ЛП)"

Автор книги: Келли Орам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Его действия причиняют боль. Он ненавидит меня, но все-таки принимает мое утешение, потому что ему необходима поддержка, а других вариантов нет. Я должна забрать у него свою руку, но у меня не хватает духа. И, увы, желания тоже, потому что мне нравится чувствовать его пальцы, сжимающие мои.

Знаю, Уэс всегда ненавидел меня за то, что я украла Спенсера, и особенно за то, что в тот вечер я отпустила его, из-за чего он погиб, но я думала, что мы достигли кое-какого прогресса. На сегодняшней игре мы вместе смеялись и предавались воспоминаниям. Мне показалось, что некоторые барьеры, давно стоявшие между нами, разрушились, но выражение гнева и ненависти у него на лице, пока он смотрит в окно, лишают меня последней надежды.

Поездка становится напряженной, хотя Уэс не выпускает моей руки. Я понимаю, он только что потерял важного для него человека, и знаю, что его мучает то, что скоро ему придется пережить похожую ужасную ночь с его мамой, но не злиться я не могу. Его гнев и горечь по отношению ко мне всегда были иррациональными. Я их не заслуживала. И пусть, может, теперь я их и заслуживаю, пусть за смерть Спенсера ответственна я, но в тот вечер Уэс тоже сделал ошибку.

К тому времени, как мы добираемся до зоопарка, я довожу себя до точки кипения. Припарковавшись у главного входа, я забираю свою руку у Уэса и пробую успокоиться. Сейчас ему не до того, чтобы я срывалась на нем и заставляла встречаться лицом к лицу со своим прошлым.

Мои благие намерения оказываются потрачены зря, потому что Уэс срывается первым. Едва осознав, где мы находимся, он резко разворачивается на сиденье и свирепо глядит на меня.

– Зачем мы сюда приехали?

Сила его ярости поражает меня. Почему он так зол? Почему Спенсер отправил меня в то место, которое вывело его из себя?

– Что? Не знаю. Я просто вела машину и решила на минуту остановиться, —выкладываю я заранее сочиненное оправдание.

Он моментально ловит меня на лжи.

– Чушь! Ты приехала сюда специально.

– Нет. Я…

– Бэйли, ты поехала прямо сюда. – Его глаза почти пугающе вспыхивают. – Почему?

Что я могу ответить ему?

– Он вел дневник?

Удивленная вопросом, я хмурю брови.

– Спенсер! – срывается он. – У него был дневник или ты нашла что-то еще? Сначала капсула времени, теперь это? – Он кивает в сторону зоопарка. – Зачем ты это сделала? Зачем привезла меня сюда? Знаешь, устраивать идиотские розыгрыши – это не круто.

Бурля негодованием, он выбирается из машины и мчится через пустую парковку к автобусной остановке.

Его всепоглощающий гнев становится последней каплей, переполняющей чашу. Я тоже зла и устала терпеть его обращение. Выскочив из машины, я захлопываю дверцу и топаю вслед за ним.

– Я тебя не разыгрываю! – кричу я, и мои глаза наполняются гневными, разочарованными слезами. – Прекрати вымещать на мне свою злость! Я даже не понимаю, о чем ты. Я понятия не имею, что было в той дурацкой капсуле времени, и не знаю, как вы связаны с зоопарком.

Уэс резко оборачивается и орет:

– Врунья!

– Но я не вру!

Он подходит вплотную ко мне.

– Тогда как ты узнала?

Я срываюсь. Гордость и злость берут верх над здравым смыслом, и я выпаливаю правду в одном гневном, осуждающем крике:

– Мне сказал Спенсер!

Уэс вздрагивает.

Не дождавшись ответа, я продолжаю:

– Уэс, я его вижу. Он является ко мне. Это он показал, где зарыта шкатулка, и сказал передать тебе. А сегодня в больнице пришел и попросил привезти тебя в зоопарк. – Я машу рукой в сторону темного входа. – Понятия не имею, зачем.

Гнев Уэса угасает, однако на смену ему приходит шок. Он смотрит на зоопарк, затем на меня и начинает качать головой. Стопроцентный отказ мне поверить.

– Ты спятила, – бормочет он. –  У тебя бред. Ты совершенно свихнулась.

Ответ не удивляет меня, но все-таки ранит.

– Думаешь, я не знаю это сама? Думаешь, я не чувствую себя конченной психопаткой, видя своего мертвого парня? – Чтобы не разрыдаться, я закрываю глаза и делаю вдох. Мои руки сжимаются в кулаки. – Мне страшно, и я не могу рассказать об этом ни единой живой душе на земле.

Я снова открываю глаза и молча прошу Уэса понять меня или хотя бы чуть-чуть посочувствовать.

– Думаешь, мне нравится выглядеть сумасшедшей? Нет. Но я не знаю, что еще делать, потому что Спенсер был прав во всем. Я не могла просто пойти на задний двор и выкопать шкатулку, о существовании которой не знала.

Уэс скрещивает руки на груди и продолжает сверлить меня взглядом. На этот раз его гнев не цепляет меня – есть проблемы и посерьезнее, чем то, что он злится и считает меня сумасшедшей. Например то, что я действительно могу быть не в себе.

Мой гнев полностью растворился. Я просто смирилась. Покачав головой, я вздыхаю и беспомощно признаюсь:

– Я чувствую себя сумасшедшей. Я не могу этого объяснить, но я должна выполнять его просьбы, потому что вдруг его призрак реален? Он сказал, что вернулся, потому что не может обрести покой. Что он обретет его только в том случае, если закончит какое-то незавершенное дело, и для этого ему нужна моя помощь. Он сказал, что это его единственный шанс. Звучит, конечно, безумно, но что, если это правда? Что, если ему действительно нужна моя помощь, чтобы обрести в загробном мире покой? Это же Спенсер. Я сделаю все, о чем он попросит, даже если это приведет меня в психушку.

Проведя рукой по короткому ежику, который он называет прической, Уэс отрывисто смеется и качает головой.

 – Что ж, ты определенно на верном пути туда.

Сколько сострадания.

– Большое спасибо, осел.

Проглотив комок в горле, я закрываю глаза.

– С меня достаточно, Спенсер.

Мне плевать, что Уэс рядом и смотрит, как я разговариваю с пустотой. Плевать, что я выгляжу сумасшедшей. Меня уже тошнит от него, и если он продолжит быть таким же придурком, каким был последние несколько лет, то я не хочу возвращать его в свою жизнь. Я надеялась, что мы сможем оставить прошлое позади и вновь подружиться, но ему, очевидно, это не нужно.

Печальный голос Спенсера выводит меня из задумчивости:

– Бэй, мне так жаль. Ты расстроена, знаю, но пожалуйста не отказывайся от него. Просто он в шоке. Но он придет в себя. И поверит тебе, как только успокоится и обдумает это.

Я поворачиваюсь лицом к Спенсеру, больше всего на свете желая утонуть в его руках и снова почувствовать его объятия.

– Он не придет в себя, – говорю я обреченно. – Он ненавидит меня. Ненавидел всегда, и я больше не могу этого выносить. Тебе придется найти кого-то другого. Или просто поговори с ним сам.

Спенсер мрачнеет.

– Я не могу. Помнишь, я говорил, что мне дали выбрать всего одного человека?

– Тогда почему ты выбрал меня? Почему не его?

Спенсер подходит ближе. На его лице – тоскливая, мучительная улыбка. Такая же, как у меня. Он поднимает руку, и я изо всех сил стараюсь соприкоснуться ладонью с его. Но ничего не чувствую, и у меня щемит сердце.

– Бэйли, – шепчет он. – Как будто я мог вернуться и навестить кого-то, кроме тебя.

Я знаю, что он имеет в виду. На его месте я сделала бы тот же выбор.

– Я рада, что ты это сделал. Но сейчас ты не решаешь свои незавершенные дела. Ты сказал, что скоро тебе придется уйти. Я подвела тебя.

– Бэй…

Мои глаза наполняются новой волной слез.

– Мне очень жаль.

Я возвращаюсь к машине, не в силах даже взглянуть в сторону Уэса. Мне не вынести осуждения у него на лице.

– Сможешь хотя бы передать ему последнее сообщение от меня?

Я останавливаюсь. Взгляд Спенсера полон отчаяния. И я понимаю, что не смогу ему отказать. Никогда не могла, а сейчас, в последней просьбе – тем более.

Когда я киваю, он с облегчением выдыхает.

– Скажи ему, что у него зеленый свет.

– Что?

Как и в случае прочих его загадочных просьб, я не получаю никаких объяснений. Он качает головой и говорит:

– Просто скажи: «Спенсер говорит, что у тебя зеленый свет».

Я заставляю себя обернуться. Уэс по-прежнему стоит там, где я его оставила, и смотрит на меня так, словно я спятила, и он меня больше не узнает.

– Спенсер говорит, что у тебя зеленый свет, – тупо повторяю я.

Глаза Уэса вылезают из орбит, и даже в темноте становится видно, что от его лица отхлынула кровь. Я слышу его изумленный вдох. Но мне все равно. Я достигла предела.

Я пожимаю плечами.

– Что бы это ни значило. – Я открываю дверцу машины и в последний раз встречаю его потрясенный взгляд. – Прощай, Уэс.

Мой голос решителен как никогда.

Уэс не реагирует. Никак. Пока я сажусь в машину и завожу двигатель, он просто стоит и молчит.

– Ты собираешься оставить его здесь? – спрашивает Спенсер.

Я бросаю на него пустой взгляд.

– Думаешь, он хочет сесть в машину с сумасшедшей?

– Бэй, ты не можешь просто взять и…

– У него есть телефон. Есть отец. Есть проездной. Он большой мальчик. С ним все будет хорошо.

Что до меня, то я чувствую, что никогда не отправлюсь после сегодняшней ночи.

Глава 21

Я плохо сплю ночью, поэтому следующий день в школе проходит словно в тумане. После уроков я отправляюсь в больницу. Сегодня мы с Уэсом приходить не планировали, поэтому я надеюсь, что смогу прийти и уйти, не застав его.

Регина, стоящая у поста медсестер, приветствует меня теплой улыбкой.

– Привет, милая. Я слышала, что вчера вы с Уэсом приходили повидать Рози. Как ты сегодня?

Я не могу изобразить хорошее настроение, поэтому даже и не пытаюсь.

– Бывало и лучше, – бормочу я.

На ее лице вспыхивает сочувствие, и она крепко обнимает меня.

– Милая, ее уход стал тяжелой потерей для всех.

Благодарная за сочувствие, я тоже обнимаю ее, и когда отстраняюсь, вытираю слезу. Если честно, мне не хотелось застать ее, ведь я пришла сказать, что ухожу, и это разочарует ее. Но Регина учила меня, и она, безусловно, моя любимая медсестра. Она заслуживает того, чтобы с ней попрощались, как надо.

Собравшись с духом, я откашливаюсь и протягиваю ей бланки из школы, которые привезла с собой.

– Что это? – спрашивает она.

– Ну… мои сорок часов истекли, и мне нужна твоя подпись, чтобы мне зачли практику в школе.

– О, конечно! – Ее лицо озаряется яркой улыбкой, и она быстро расписывается на бумаге.

– …Регина?

– Да?

– Я... я не останусь.

Она сразу понимает, в чем дело, и поникнув, округляет глаза.

– Ты уходишь?

Я с трудом сглатываю и киваю.

– Спасибо за все, что ты сделала для меня, но…

– Это из-за Рози? – перебивает она и вновь меня обнимает. – К сожалению, смерть – это неотъемлемая часть нашей работы, но в ней есть и много всего замечательного. Не уходи.

Я качаю головой.

– Это не из-за Рози. Ну, не только из-за нее. – Оглядев шумный больничный этаж, я пожимаю плечами. – Просто больница не для меня. Это был замечательный опыт, и я рада, что получила его, но делать карьеру в области медицины я не хочу. Я только отвлекаю Уэса – который как раз-таки стать врачом хочет. Эта стажировка должна достаться тому, кому она на самом деле нужна.

Регина с минуту обдумывает услышанное, а затем понимающе улыбается.

– Уверена, что я ничего не могу сделать, чтобы заставить тебя передумать?

– Да. Уверена.

Мне достаются еще одни объятия – на этот раз более крепкие.

– Что ж, милая, мы будем скучать. Спасибо, что продержалась так долго.

– Скучать? – Это Уэс, и я съеживаюсь. Я очень надеялась, что не увижу его. Ни сегодня, ни вообще. – Ты уходишь?

Я готова испепелить его взглядом. Мне удается безразлично пожать плечами, но я не отвечаю – из страха ляпнуть что-то такое, что может начать перепалку и побудит его проболтаться о моем сомнительном психическом здоровье перед Региной и всеми остальными на этаже. В больнице слухи распространяются, как пожар, и моя способность видеть Спенсера точно отправит меня обратно к доктору Московицу. А я этого не хочу.

Когда Уэс понимает, что кроме пожатия плечами, ничего от меня не дождется, он стискивает зубы и, уставившись в пол, потирает затылок. Когда я уже собираюсь уйти, он наконец поднимает глаза, и у моему удивлению в них отсутствует гнев. Его взгляд напряжен, но не зол.

– Ты не должна уходить из-за меня.

Возможно, он больше не злится, но я все еще расстроена.

– Я ухожу не из-за тебя. – Я поднимаю подписанный бланк. – Мы отработали сорок часов.

Он прищуривается.

– И это все? Твои сорок часов истекли, значит все кончено?

– Это твой мир, – говорю я, обводя жестом больницу. – Не мой. Я согласилась на стажировку лишь потому, что мне нужна была общественная работа, а еще из-за Спенсера и потому, что считала, что мы сможем исправить то, что между нами пошло не так. Но мы, судя по всему, не смогли, поэтому у меня нет причин здесь оставаться.

На его скулах дергаются желваки – его спокойствие продлилось недолго. Я не даю ему возможности вступить со мной в спор и заставляю себя улыбнуться Регине, которая наблюдает за нами с печальным и беспомощным выражением на лице.

– Спасибо за все, Регина.

Она знает, что пытаться переубедить меня смысла нет, поэтому просто кивает.

– До свидания, Бэйли.

Я в последний раз смотрю на Уэса.

– Пока, Уэс. Попрощайся за меня со своей мамой. Удачи тебе. Надеюсь, у тебя все будет хорошо. Правда.

Его лицо смягчается, и моя решимость моментально ослабевает. Я тыкаю пальцем в кнопку вызова лифта и благодарю небеса, когда двери сразу же открываются. Заходя внутрь, я не оглядываюсь. Потому что боюсь. Я не настолько сильна, чтобы устоять перед ним, а вчера я дала себе клятву, что больше не позволю ему причинить себе боль.

***

Вторую ночь подряд я до самого утра ворочаюсь с боку на бок. Я измотана и, осознав, что сегодня после школы мне не надо ехать в больницу, чувствую себя немного опустошенной.

Работа в больнице не для меня, но она заставила осознать, что мне надо чем-нибудь заниматься. Но чем? Я все утро размышляю над этим вопросом, полная решимости найти какой-то ответ.

Вот Уэс точно знает, что хочет стать врачом. Он, хотя еще учится в школе, планирует получить степень младшего специалиста одновременно с аттестатом и надеется поступить в медицинский колледж Колумбийского университета. И даже собирается добиться стипендии, чтобы оплатить обучение, поскольку у его семьи накопилось немало больничных счетов.

– Бэйли.

У него есть план. Несмотря на пережитые потери – а он пережил их даже больше меня, – он не позволяет им одолеть себя. Он не развалился на части и не поставил на своей жизни крест.

– Бэйли.

Наблюдая за тем, как он живет и как зрело со всем справляется, я чувствую себя жалкой. Больше не хочу быть такой слабой.

– Земля вызывает Бэйли!

Я краснею и робко улыбаюсь сестре. Даже не заметила, что она присоединилась к нам с Шарлоттой в очереди за обедом.

– Ты в порядке?

Шарлотта подталкивает меня локтем.

– Она такая весь день.

Джулия обеспокоенно хмурится.

– О Бэйли, пожалуйста, только не надо опять отгораживаться.

Ее слова вызывают чувство вины.

– Не буду, – уверяю ее. – Я просто устала. Последние два дня я почти не спала.

К тревоге у нее на лице добавляется недоверие.

– Со мной все нормально, – настаиваю я. – Клянусь, я просто устала и мне о многом нужно подумать. Очнуться от ходячей комы непросто. Знаете ощущение, когда нога затекает, а когда вы снова начинаете двигаться, в нее словно впиваются сотни иголок?

Джулия с Шарлоттой поеживаются.

– Ненавижу его, – содрогнувшись, заявляет Шарлотта.

– Вот так я себя чувствую, – признаюсь я. – После гибели Спенсера я закрылась, потому что мне было слишком больно, чтобы с чем-либо разбираться. Я проспала целый год. А теперь просыпаюсь, и все это разом наваливается на меня, но я наконец-таки понимаю, что должна со всем этим справиться. Возможно я слегка не в себе, но обещаю, что в зомби больше не превращусь. – Я поднимаю руку и вытягиваю мизинец. – Клятва на мизинчиках.

Джулия щурится на меня, пока скрещивает мизинец с моим, скрепляя мое обещание навсегда. Клятва на мизинчиках по ее мнению – самая сильная. Но это нормально, потому что я не собираюсь ее нарушать.

После клятвы она расслабляется.

– Окей. Хорошо. Потому что ты мне нужна. И не только из-за своей популярности. – Она колеблется, потом продолжает: – Ладно, в данный момент ты нужна мне именно из-за этого, но еще ты нужна мне как моя старшая сестра.

Я закатываю глаза, и она с сожалением пожимает плечами.

– Объясни, – прошу я, подходя к началу очереди. Не желая рисковать со школьными спагетти с фрикадельками, я отдаю предпочтение холодному ланчу и беру сэндвич с ветчиной и пакетик картофельных чипсов.

Шарлотта тоже благоразумно отказывается от горячего и берет салат. А вот Джулия то ли слишком храбрая, то ли слишком глупая, поскольку хватает тарелку с подозрительным красным месивом.

– Сегодня мне нужно пообедать с тобой и Шарлоттой, и если ты знаешь каких-нибудь симпатичных парней, с которыми могла бы меня познакомить, я буду любить тебя вечно.

Джулия ведет себя как обычно, и я облегченно хихикаю.

– Что? – хмурится она. – Ты была права насчет брата Джейка. Он настоящий игрок. Мне казалось, я ему нравлюсь. Он даже на свидание меня звал, но когда я отказалась с ним целоваться, то вместо меня пригласил на осенний бал Шелли Дюпри.

– Вот осел, – выпаливает Шарлотта.

Я согласно киваю.

– Они оба болваны.

– Да, – соглашается Джулия. – Но видишь ли, теперь все мои друзья жалеют меня, потому что меня обвели вокруг пальца, или кинули, или типа того. Мне просто необходимо горячее свидание с парнем популярнее Колина, чтобы люди перестали шептаться.

Меня раздражает одержимость сестры популярностью и чужим мнением, но понять ее желание сохранить лицо перед сверстниками я все же могу. Я решаю оказать ей услугу. Наверное, я все еще чувствую вину за то, что весь год игнорировала ее, а может просто хочу поднять младшей сестре настроение. Или же я безнадежная сводница.

– Хорошо, я помогу найти тебе пару. Но при одном условии.

У Джулии округляются глаза.

– При каком? Я согласна на все.

– Перестань заморачиваться на популярности. Ты пойдешь на свидание, потому что парень, с которым я хочу тебя познакомить, по-настоящему милый, и я думаю, что вам будет весело и интересно.

– Кто он? – Глаза Шарлотты заинтригованно вспыхивают, а Джулия стонет.

– О, да ладно тебе. Он, наверное, ботан, да? Ну естественно ботан. Это же ты. И почему вы с мамой так любите гиков? Что с вами не так?

Я осматриваю столовую и быстро нахожу своих товарищей из оркестра. За их столиком есть несколько свободных мест, и это прекрасно.

– Да, он гик, – соглашаюсь я. Отпираться нет смысла. Джулия поймет это сама, как только я их познакомлю. – Но он симпатичный. И милый. А также умный и креативный, и он старшеклассник...

Брови Джулии взлетают на лоб.

– Старшеклассник? Ты предлагаешь мне встречаться со старшеклассником?

Я пожимаю плечами и веду Джулию и Шарлотту к ребятам.

– Ну, он не совсем взрослый, потому что перескочил через один класс. И он довольно застенчивый и правда милый, так что я не волнуюсь, что он будет плохо с тобой обращаться. Но да, он старшеклассник. Как мне кажется, это будет достойным компромиссом и поможет решить твою проблему.

Джулия в течение минуты рассматривает меня, обдумывая предложение, и неохотно соглашается:

– Ладно. Но если он окажется совсем убогим, то после танцев ты поможешь мне найти кого-нибудь крутого.

Пока мы идем к их столику, я улыбаюсь. Джулии понравится Юри, как только она даст ему шанс. Однако потом я вспоминаю, что все на меня злятся, и замечаю настороженность на их лицах. Но отступить я не могу. Я пообещала помочь Джулии, поэтому заставляю себя улыбнуться и говорю:

– Не возражаете, если мы сядем с вами?

Все за столом переводят взгляд с меня на Шарлотту, и их глаза округляются. Наши друзья может и злы на нас, но мы, несомненно, по-прежнему одни из самых популярных девочек в школе и только что спросили, нельзя ли нам с ними поесть. Я никогда так не делала, пока встречалась со Спенсером. Как бы мне ни нравились мои друзья из оркестра, мы всегда сидели за нашим столом с Тришей и остальными.

Наконец Генри нам отвечает:

– Конечно, садитесь.

Я стараюсь не выдать своего облегчения, но с благодарностью улыбаюсь Генри. Они с Амелией сидят рядом, и по тому, как он приобнимает ее, становится ясно, что после того, как я слегка подтолкнула их на вечеринке у Джейка, их отношения стали официальными.

– Рада видеть, что вы поладили, – говорю я, когда они замечают мою улыбку. – Я знала, что так и будет.

Генри и Амелия краснеют. Я не хочу их смущать, поэтому продолжаю:

–  Все знакомы с Шарлоттой? А с моей сестрой Джулией?

Представляя ребят, я выделяю Юри и отмечаю некоторые из его лучших качеств, а также его статус одинокого парня. Затем указываю на удивительную внешность Джулии и объясняю всем, что она, к сожалению, осталась без пары на танцах. Мне даже не нужно ничего предлагать Юри, потому что он уже украдкой бросает на Джулию задумчивый взгляд.

Она тоже поглядывает на него, и могу сказать, что моя сестра удивлена. Да, Юри дразнят ботаном, поскольку он играет в оркестре и перескочил через класс, но если бы школа была хотя бы чуточку справедливее, он был бы одним из самых крутых пацанов. Он скорее хипстер, чем гик, и действительно симпатичный. Я так и вижу, как он управляет модным рекламным агентством или еще чем-то таким. Он идеально подойдет для такой одержимой модными тенденциями личности, как моя сестра.

Когда они начинают болтать, я наконец приступаю к обеду. Через минуту рука Амелии опускается на мою. Я поднимаю глаза и вижу застенчивые улыбки – ее и Генри.

– Бэйли… мы очень сожалеем из-за вечеринки, – тихо признается она и закусывает губу, а Генри опускает голову, и его щеки от стыда розовеют.

– Нам не стоило верить Трише насчет тебя и Уэса. Спенсер был нашим другом, но и с тобой мы тоже дружим.

– Мы знаем, что ты не стала бы ему изменять, – продолжает Амелия. – И конечно же не виним тебя в том, что случилось. Что бы на самом деле ни произошло между тобой и Уэсом, мы понимаем, что это было недоразумением.

У меня в носу начинает покалывать, а в глазах щипать. Я так тронута их извинениями, что чувствую облегчение. После вечеринки моей спасительницей стала Шарлотта, но мне очень не хочется провести остаток учебного года без других друзей.

– Спасибо, – выдыхаю я, ощущая ком в горле. – Для меня это многое значит.

– Ну, а ты много значишь для нас, – признается Амелия. – Ты отличный друг, и в этом году мы по тебе очень скучали.

– Приятно снова видеть, как ты улыбаешься и говоришь с людьми, – добавляет Генри.

Моя грудь наполняется теплотой.

– А мне приятно снова улыбаться и разговаривать с людьми.

Шарлотта по-дружески обнимает меня. Я улыбаюсь и наклоняюсь к ней, с благодарностью принимая поддержку. Когда я смотрю через стол на Амелию и Генри, мои глаза затуманиваются слезами.

– Ребята, я тоже по вам очень скучала.

Глава 22

Именно во время обеда с оркестром, в окружении близких людей, разделяющих мою самую главную страсть, я осознаю, чем хочу заниматься. Музыкой. Она всегда дарила мне счастье, всегда – не считая Спенсера – была моей главной любовью и лучшим спасением. Я не знаю, почему никогда не рассматривала ее как карьеру, но стоит мне только подумать о поступлении в музыкальный колледж, и я понимаю, что не буду счастлива где-либо еще.

Остаток дня проходит медленно, потому что мне не терпится поделиться этой идеей со своим консультантом. Она так беспокоилась обо мне после аварии Спенсера и была так со мной терпелива, что мне хочется поскорее поделиться с ней хорошими новостями. Я хочу, чтобы она увидела, что мне становится лучше настолько, что я готова по-настоящему исцелиться.

Я спрашиваю у мистера Тэтчера разрешения уйти с урока пораньше, и он без вопросов меня отпускает. Придя в канцелярию за десять минут до звонка, я здороваюсь с миссис Резерфорд улыбкой, которая ошеломляет ее.

– Здравствуй, Бэйли. Что могу помочь, милая?

– Миссис Шнайдер не занята?

– Я здесь! – откликается миссис Шнайдер из открытой двери своего кабинета. – Заходи!

Она сидит за столом и заполняет какие-то документы. Я стучу в открытую дверь, и она, подняв взгляд, с улыбкой здоровается со мной.

– Я знала, что ты сегодня зайдешь. – Она указывает на один из стульев перед ее столом и, когда я сажусь, объясняет: – Мне позвонили из больницы и спросили, нет ли у нас еще одного ученика, которого можно было бы отправить на стажировку, поскольку ты решила уйти.

Это не вопрос, но она ждет ответа. Ее улыбка на месте, но выглядит слишком хрупкой, как будто она пытается скрыть от меня, насколько разочарована.

Когда она открывает рот, чтобы прочесть мне нотацию, я поднимаю руку и останавливаю ее.

– Я понимаю, почему вы отправили меня туда, миссис Шнайдер. Мне был нужен толчок. Я знаю, что в этом году была похожа на зомби. – Она хмурится из-за этого термина, однако не перебивает. – Вы поступили правильно. В больнице я осознала, что мне нужно вернуться в нормальную жизнь. Я не сдаюсь, просто это занятие не для меня. Эту стажировку должен получить тот, у кого душа лежит к медицине.

С минуту она глядит на меня, как будто решая, как со мной поступить. И в итоге кивает.

– Хорошо. Я уважаю твое решение. Если тебе не нравится больница, то продолжать смысла нет. Но ты ведь планируешь заняться чем-то еще? Я знаю, что ты выпускаешься только в следующем году, но тебе стоит задуматься о своем будущем. Думаю, что наличие цели, к которой необходимо стремиться, и участие в какой-нибудь деятельности – неважно в какой, – поможет тебе с преодолением трудностей.

Я киваю.

– Я тоже так думаю и сейчас пытаюсь понять, чем хочу заниматься. Наверное, мне бы хотелось специализироваться в музыке. Я люблю скрипку и играю довольно-таки хорошо. Я знаю, что отстаю немного с оценками, дополнительными занятиями и всем остальным, но как вы думаете, есть ли шанс, что я все еще могу поступить в музыкальный колледж Беркли или куда-то еще?

Надо отдать миссис Шнайдер должное – она пытается скрыть потрясение. Правда. Но она слишком взволнована переменой в моем настроении, чтобы замаскировать эмоции до конца.

– О, Бейли! Я думаю, что это замечательная идея! Хочешь, я помогу тебе с выбором? Разузнаю, какие есть колледжи, а также их требования, а затем мы сядем и вместе разработаем план.

Ее энтузиазм немного смущает, и я испытываю облегчение, когда раздается звонок, оповещающий об окончании учебного дня, что дает мне повод уйти.

Поднявшись на ноги, я неуверенно улыбаюсь.

– Спасибо, миссис Шнайдер. Иметь план было бы здорово.

– Мы что-нибудь придумаем.

Она все еще сияет, когда я выхожу из ее кабинета, а после встает и из дверного проема смотрит мне вслед.

Джулия как всегда ждет меня возле машины, и увидев, кто стоит рядом с ней, я дважды моргаю. Может, мне померещилось? Нет. Она и Уэс болтают, словно дружат сто лет. Ну, точнее болтает лишь Джулия, а Уэс слушает ее с веселой ухмылкой. Видимо, она и ему кажется ненормальной – но ненормальной, как все четырнадцатилетние девочки, а не как дипломированные психопатки.

– Привет, подружка. Как все прошло с консультантом?

Я поворачиваюсь к Шарлотте.

– Вроде бы хорошо. Она собирается помочь мне с поиском музыкального колледжа.

– Супер. – Шарлотта кивает в сторону моей машины. – Что здесь делает Уэс? Я думала, вы поругались.

– Так и есть. – Я не понимаю, что происходит.

Мы переглядываемся, а затем уже вместе продолжаем идти к машине. Увидев нас, Уэс выпрямляется. Он явно нервничает. Я не знаю, что сказать ему, поэтому жду, когда он заговорит сам.

Его скейтборд прислонен к решетке радиатора моей машины. Уэс держится за лямки своего рюкзака и выглядит таким же напряженным, как я.

– Мы можем поговорить?

Меня атакует множество эмоций. Злость. Страх. Сожаление и вина. И надежда. Последнее пугает меня. Я убедила себя в том, что с Уэсом покончено, но стоило мне увидеть его, и мое сердце забилось быстрее. Мягкость и искренность его голоса вызывают во мне тоску, которую невозможно игнорировать. Почему он так действует на меня? Откуда у него надо мной столько власти? Это и нравится, и раздражает.

– Это будет просто еще одна перепалка? – спрашиваю я, изо всех сил стараясь казаться уверенной и спокойной, хотя на самом деле это не так.

Его брови удивленно выгибаются, и он пожимает плечами.

– Надеюсь, что нет.

Мне хочется отказать ему. Я устала от этой игры. Устала страдать. Но я знаю, что выслушаю его, чтобы ни было у него на уме.

– Поедешь сегодня со мной? – предлагает Шарлотта Джулии.

Моя сестра охотно соглашается, но на этот раз не потому, что Шарлотта популярнее, старше и у нее крутая машина. Улыбками пожелав мне удачи, они исчезают, и мы с Уэсом остаемся наедине.

Вокруг нас потрескивает неловкость. На улице душно, несмотря на прохладный осенний ветер, щиплющий нас за носы.

– Ты сегодня поедешь в больницу? – спрашиваю я, хватаясь за любую возможность хоть что-нибудь сделать, чтобы мы не продолжали и дальше просто пялиться друг на друга.

Когда он кивает, я указываю на машину.

– Запрыгивай. Я тебя подвезу.

Мое косвенное согласие на разговор вызывает у него вздох облегчения. Пока он идет к пассажирской дверце, а я выуживаю ключи, мимо нас проходят Триша, Лиз, Джейк и Чейз. Триша громко фыркает.

– Рада тебя видеть, Уэс.

Судя по тону, она ни капли не рада, однако Уэс все равно бормочет полувежливое «привет».

С жестокой ухмылкой она поворачивается ко мне.

– Сейчас снова скажешь, что между вами ничего нет?

Я открываю рот, чтобы как всегда возразить, но Уэс опережает меня:

– А если даже и есть, то какое дело тебе?

Онемевшая Триша отступает назад. Я потрясена не меньше нее.

Что он имел под этим в виду? Почему просто не сказал ей правду? Что между нами ничего нет и никогда не было.

Лиз и Джейк завороженно наблюдают за драмой. Им наплевать, вместе мы с Уэсом или не вместе. Им нужно одно: почва для будущих сплетен. Расстроенным выглядит только Чейз, и на его лице скорее разочарование, нежели гнев. И почему Триша к нам прицепилась?

Оправивись от шока, она с отвращением фыркает.

– Я видела вас тогда в спальне родителей Джейка. Я видела…

– Ты видела, как я поцеловал Бэйли. Это я поцеловал ее. Тот поцелуй был единственным, и она сразу же рассказала все Спенсеру. И Спенсер простил ее. Он вообще ее не винил. Это я виноват в его смерти. Не Бэйли. Она любила Спенсера и никогда нарочно не причинила бы ему боль.

Он делает глубокий вдох, словно закончив тираду, но затем взмахивает руками и кричит:

– Да Спенсер тебе никогда даже не нравился!

– Я…

– Просто катись к черту, Триша. Прекрати о нас лгать и не лезь в наши дела!

Внезапная вспышка гнева Уэса повергает в ошарашенное молчание всю студенческую парковку. И ошарашенное – это еще слабо сказано. Как только Триша выходит из оцепенения, она оглядывается вокруг, замечая ребят, которые смотрят теперь в нашу сторону. Ее лицо вспыхивает от унижения. У нее нет аргументов, чтобы возразить, поэтому она довольствуется лишь тем, что бросает на нас злобный взгляд, и с надменным видом отходит.