Текст книги "Призрак тебя и меня (ЛП)"

Автор книги: Келли Орам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Уэс, открывая дверцу, что-то бормочет. Что именно – я не слышу, но готова поспорить, что это то же неприличное слово, которое всплывает у меня в голове, когда мне приходится иметь дело с Тришей.

Пока мы выезжаем с парковки, он все еще гневно смотрит на Тришу – как та, рьяно жестикулируя, расхаживает взад-вперед и разглагольствует перед Лиз.

– Серьезно, я терпеть ее не могу, – ворчит он.

Я подавляю улыбку. Мне она тоже никогда особо не нравилась. И почему я ее так долго терпела? Вообще, перестать с ней дружить даже приятно. Мне понравилось обедать с приятелями из оркестра, и я решила садиться с ними всегда.

Уэс сейчас прямо кипит, но заставить злится себя я не могу. Наверное, я действительно оставила Тришу и ее банду в прошлом. От осознания этого становится легче.

Уэс предложил поговорить, но мы всю дорогу молчим. Я знаю, что до его смены еще полчаса, и после его тирады в сторону Триши мне нужно высказать все, что накопилось внутри, поэтому вместо того, чтобы просто высадить его у больницы, я паркуюсь. Торчать с ним в машине не хочется – напряжение между нами столь велико, что на меня начинает накатывать клаустрофобия. Поэтому я выключаю двигатель и выхожу. Свежий воздух мгновенно приносит облегчение.

Пока я бреду к скамейке, которую уже начинаю считать нашей скамейкой, Уэс меня догоняет.

– Уэс…

– Бэйли…

Мы не смеемся, когда начинаем говорить одновременно, но напряжение между нами немного рассеивается. Я не даю ему возможности начать первым. Мне нужно сказать ему одну вещь.

 – Это не твоя вина, Уэс.

Он хмурится, но я не обращаю на это внимания.

 – Той ночью он попросил меня отвезти его, – внезапно выпаливаю я. – Он пытался дать мне ключи.

Я хранила этот секрет целый год. Самое большое сожаление за всю мою жизнь. Я могла бы предотвратить несчастный случай со Спенсером. Могла бы спасти его, даже не зная, что ему угрожает опасность. Он мог остаться в живых.

– Почему же ты это не сделала? – тихо спрашивает Уэс. В его голосе нет осуждения, но я все равно испытываю вину.

– Мне еще не было шестнадцати. У меня не было прав, и я не умела водить. Я никогда раньше не садилась за руль. Мне было страшно. Я хотела позвонить кому-нибудь, чтобы нас забрали, но Спенсер сказал, что родители убьют его за то, что он напился. Когда он сказал, что без проблем доедет и сам, я отказалась садиться в машину. Мне казалось, что это остановит его, но он по-прежнему злился из-за того поцелуя и все равно уехал. Надо было просто отвезти его домой. Я должна была взять эти ключи, когда он их давал.

Я прерываюсь. Из груди начинают рваться рыдания, и Уэс удивляет меня, когда встает и протягивает мне руку. Осторожно смахнув пару сбежавших слезинок, я позволяю ему поднять себя на ноги, после чего он переплетает наши пальцы и уводит меня к небольшому скверу со столиками для пикника.

– Бэйли, он напился в ту ночь из-за меня.

Я отрицательно мотаю головой.

– Нет. Это ведь я рассказала ему про наш поцелуй.

Уэс останавливается и поднимает глаза.

– А все остальное ты ему рассказала? Ты сказала, почему я поцеловал тебя? Ты сказала, что именно я хотел сделал? От чего ты спасла меня?

У меня обрывается сердце. Я никогда не забуду, как в поисках Спенсера забрела в комнату родителей Джейка, но нашла там Уэса. Он сидел на кровати с пистолетом в руке.

– Нет. – У меня едва получается выдавить это слово. Я до сих пор вижу в кошмарах, как он защелкивает барабан, а затем подносит дуло к виску.

– Я никому об этом не говорила. Хоть и боялась, что позже, когда тебя некому будет остановить, ты попытаешься снова. Но я обещала тебе, что никому не скажу. Даже Спенсеру.

Сжав мою руку, Уэс тянет меня к ближайшему столику для пикника.

– Между мною и Спенсером стояло нечто серьезнее того поцелуя. Гораздо серьезнее. Это разделяло нас с самого детства, в течение нескольких лет. С тех пор, как мы сделали ту дурацкую капсулу времени.

– Расскажешь мне? – Я перестаю дышать, пока жду ответ.

Мое сердце начинает бешено колотиться. Я не могу совладать со своими эмоциями. Слишком много мыслей крутится в голове. Что произошло между ним и Спенсером? Что было в той дурацкой капсуле времени? И как это связано с тем, что в день гибели Спенсера Уэс чуть не покончил с собой? Я не могу понять, как все это связано, но уверена, что связь все-таки есть. Ведь это и есть незавершенное дело Спенсера.

Когда Уэс молча отворачивается от меня, я впадаю в отчаяние.

– Пожалуйста, –  умоляю его.

– Это не имеет значения.

– Имеет. Мне нужно понять.

Я вскакиваю, потому что чувствую, что вот-вот взорвусь. Так я и поступаю. Уэс хмуро поднимает глаза, и я просто теряю контроль. Возможно, он хмурится не из-за злости, но я не могу удержать в себе всю ту горечь, копившуюся внутри с тех пор, как все это началось.

– Он был моим парнем! Я любила его больше всего на земле. После того, как он умер, моя жизнь развалилась на части, а он вернулся, чтобы помочь тебе!

Уэс бледнеет. Встает и пытается взять меня за руку, но я вырываюсь. Мне нужно немного пространства.

– После аварии мне даже дышать стало трудно, а он явился просить меня помочь тебе. Меня. Ту, которая никогда тебе даже не нравилась! Ту, которую ты ненавидел за то, что я любила его. Ту, которую ты хотел вычеркнуть из его жизни!

Уэс трет лицо, а затем проводит руками по голове.

– Я не хотел, чтобы ты исчезала из его жизни! – кричит он, внезапно тоже утратив контроль. – Я хотел, чтобы ты с ним порвала, потому что я был влюблен в тебя! Я хотел, чтобы ты стала моей.

Глава 23

Уэс был влюблен в меня? Мир вокруг начинает кружиться, и я с глухим «бум» плюхаюсь на столик для пикников. Потом поднимаю глаза. Я не в силах это переварить. Это попросту невозможно. Уэс беспомощно глядит на меня. Я отвожу глаза первой и пытаюсь глубоко дышать через нос, потому что чувствую, что вот-вот потеряю сознание или меня вырвет. Или и то, и другое разом.

Уэс садится напротив и бросает между нами рюкзак. Прежде чем я успеваю понять, что происходит, он достает мою старую шкатулку Hello Kitty и протягивает ее через стол.

– Открой ее.

Мне вдруг становится страшно смотреть, что там внутри, но я должна это сделать, ведь я давно сгораю от любопытства. Отстегнув маленькую ржавую защелку, я осторожно открываю ее, а затем ахаю.

Когда нам было по девять, я решила, что выйду замуж за них обоих. Я села во дворе продавать лимонад, а затем потратила с трудом заработанную горсть четвертаков на пару дешевых колец из автомата со жвачками в продуктовом. Я купила одно и себе, а затем объявила мальчишкам, что все мы помолвлены. Кольца с большими сердечками были девчачьими, а дешевый металл оставлял на наших пальцах зеленые полосы, но Уэс и Спенсер с гордостью носили их все лето.

Все три кольца лежат в моей старой шкатулке для украшений. Мое надежно закреплено в маленькой прорези для колец, а кольца Уэса и Спенсера лежат в пластиковых коробочках, в которых они продавались. В шкатулке есть еще одна вещь: лист бумаги, свернутый в трубочку и перевязанный моей старой ленточкой для волос.

Слезы щиплют глаза, когда я вытаскиваю колечко и надеваю его на мизинец.

– Я думала, что потеряла его.

– Оно было в шкатулке, когда мы забрали ее, – бормочет Уэс. – И это подало нам идею добавить к нему и свои.

Когда я поднимаю глаза, он пристально смотрит на стол, потирая покрасневшую шею.

– Ты говорил, что вы закопали шкатулку, когда вам было одиннадцать? – уточняю я.

Его взгляд, по-прежнему отказываясь встречаться к моим, скользит к капсуле времени.

– Угу.

– Я подарила вам кольца, когда нам было по девять. Вы их сохранили?

– Конечно. – Уэс поводит плечом. – Мы были мальчишками, безнадежно влюбленными в одну и ту же девчонку.

Уэс со вздохом достает пластмассовую коробочку со своим кольцом и открывает ее.

– Прочти договор.

– Договор?

Уэс ничего не объясняет, поэтому я достаю свиток и развязываю старую ленточку. Договор написан корявым мальчишеским почерком, и в нем говорится, что поскольку они оба влюблены в меня и не могут решить, кто из них должен стать моим парнем, то ради их дружбы ни один из них никогда не пригласит меня на свидание. Даже под страхом смерти – так написано в самом низу.

Это так забавно, так глупо и так… похоже на них, что у меня вырывается смешок, и я проглатываю ком в горле. Как только я убеждаюсь, что мой голос будет звучать ровно, я спрашиваю:

– Что за пятна под вашими именами? Вы что, между делом лопали шоколад?

Уэс смотрит на договор, и его губы изгибаются в полуулыбке.

– Это кровь.

Я в шоке, но мне в то же время смешно.

– Вы подписали его кровью?

Уэс наконец-то встречается со мной взглядом.

– Нам было одиннадцать.

– Что вы сделали? Кололи себя детскими ножницами?

Уэс снова отводит глаза, но улыбается, глядя на траву.

– Расковыряли болячки.

– Ох, ну и гадость! – Я со смехом роняю испачканную кровью бумагу на землю.

Уэс тоже хихикает, но его веселье длится недолго.

– Помнишь ту вечеринку у Триши? – Его голос становится каким-то пустым, а взгляд затуманивается. – Когда нам было тринадцать, и мы играли в бутылочку?

Помню ли я? Конечно же помню. В тот вечер я впервые поцеловалась и наконец сделала выбор между Уэсом и Спенсером. Тот вечер изменил мою жизнь.

– Когда Триша предложила сыграть, мы со Спенсером договорились, что если бутылка укажет на одного из нас и тебя, то на один вечер договор можно нарушить. Всего один раз. Мы дали друг другу зеленый свет.

Я вздрагиваю. Так это и есть то, что имел в виду Спенсер? Что теперь, когда его нет, Уэсу можно попробовать завоевать меня?

– Когда пришла твоя очередь…

– Бутылка указала на Спенсера, – заканчиваю я.

Уэс убирает кольцо обратно в шкатулку и смотрит мне прямо в глаза.

– Да. Она указала на Спенсера, и твое лицо засияло так, как я никогда прежде не видел.

У меня сдавливает в груди. Я обрадовалась, что мне выпал Спенсер, потому что бутылка едва не указала на Джейка. Но я была бы не менее счастлива, если бы мне пришлось поцеловать Уэса.

– Всю следующую неделю ты парила от счастья, – печально вспоминает Уэс. – Когда ты попросила его стать твоим парнем, он отказался – из-за нашего договора. Но его отказ так расстроил тебя, что я уступил. Я сказал, чтобы он согласился. Я дал ему зеленый свет.

На минуту я лишаюсь дара речи.

– Ты сказал ему стать моим парнем?

Все эти годы я думала, что Уэс ненавидит меня из-за того, что я стала встречаться со Спенсером. А он, оказывается, сам настоял на том, чтобы мы были вместе.

– У меня не было выбора. Ты так грустила, что больно было смотреть. И я знал, что этого хочет Спенсер. Из верности мне он сказал тебе «нет», но я видел, как сильно это его убивало. Его потрясло, что ты выбрала не меня, а его. Он просто не мог в это поверить. Я не мог стоять на пути счастья двух своих лучших друзей.

Все это… ошеломляет. Нет, конечно, история в точности совпадает с тем Уэсом, с которым я выросла. Он мог быть настолько самоотверженным – в этом сомнения нет. Но остальное просто не укладывается в голове. Я закрываю глаза и пытаюсь переосмыслить те годы боли, которую он мне причинил.

– Что произошло потом? – шепчу я.

Уэс со вздохом захлопывает шкатулку.

– Я думал, что справлюсь, однако ошибся.

Наконец-то поняв, что с ним случилось, я шумно вдыхаю. Его сердитые взгляды, срывы на мне – теперь все это обретает смысл. Мне становится плохо.

– Уэс…

Он вскакивает и начинает расхаживать между столиком и деревьями.

– Бэйли, вы были так влюблены. – Обвинение, но гнева в нем нет. – Я не мог этого вынести. Я избегал тебя, потому что мне было тяжело видеть вас вместе, и я не мог это скрывать. Я знал, что ты думала, что я тебя ненавижу. Хотел все объяснить, но Спенсер был против. Он сказал, что это причинит тебе боль. Я так сильно злился. Я понимал, почему он не разрешил поговорить с тобой, но ты по-прежнему думала, что я тебя ненавижу. А я хотел, чтобы ты знала, что это не так.

– Уэс… мне так жаль. Я правда понятия не имела. Спенсер был не прав, когда попросил тебя не рассказывать. Жаль, что я не знала.

Уэс продолжает, как будто не услышав меня. Полностью уйдя в свои мысли, он закидывает себя болезненными воспоминаниями.

– Я стал на него обижаться. А через некоторое время даже возненавидел.

Шокированно ахнув, я вскакиваю на ноги.

– Но не серьезно же?

Уэс останавливается и встречается со мной взглядом. Его переполняет стыд.

– Еще как серьезно. – Он вновь отворачивается и делает вдох. – Я тогда запутался, Бэйли. Был в депрессии несколько месяцев. Мои родители разводились, потом стало известно, что мама больна, и в ту ночь я так напился. Я не собирался себя убивать, но потом услышал, как Джейк хвастается, что стрелял из отцовского пистолета, а в следующее мгновение осознал, что держу его и готов покончить со всем.

Не знаю, когда я начала плакать, но мои всхлипы привлекают внимание Уэса. Повернувшись, он берет мои щеки в ладони, и его голос становится мягким.

– А потом зашла ты, – шепчет он. – Словно ангел-хранитель. Который несмотря на мое ужасное поведение, заботился обо мне. Ты сказала, что я тебе дорог, что ты не переживешь, если со мной что-то случится, и я… я не смог с собой совладать. И поцеловал тебя.

Мои глаза закрываются, и я как наяву вижу обожание у него на лице, когда он подался вперед, чтобы поцеловать меня. Заново ощущаю его отчаяние, страсть. Тогда я списала это на слишком большое количество алкоголя и облегчение от того, что я не позволила ему оборвать свою жизнь. Я никогда не думала, что он мог хотеть этого поцелуя. Так, как хотела его я.

Уэс отпускает меня и на шаг отступает назад.

– Тот поцелуй должен был стать прощальным, – тихо говорит он. – Я ведь и правда собирался покончить с собой. – В его глазах стоит мука. – Но когда я поцеловал тебя, ты не оттолкнула меня.

Теперь моя очередь отвернуть лицо от стыда. Уэс абсолютно прав. Я не оттолкнула его. Я сделала наоборот. Провалилась в тот поцелуй, словно ждала его всю свою жизнь.

Когда я полностью поворачиваюсь к Уэсу спиной, он берет меня за руку и мягко притягивает к себе.

– Я был так уверен, что ты меня ненавидишь, – признается он. – Почему нет? Я заслужил, чтобы меня ненавидели. Я думал, что ты сказала, что я тебе дорог, лишь ради того, чтобы остановить меня. Чтобы я себя не убил. Потому что помогать даже тем, кого ненавидишь, это правильно, а ты именно такой человек. Но когда я поцеловал тебя, ты поцеловала меня в ответ.

У него такой голос, словно его до сих пор – даже спустя целый год – изумляет мой отклик.

– Ты целовала меня по-настоящему, – тихо произносит он. – И это дало мне надежду. Глупую, эгоистичную надежду, но я не мог покончить с собой, если оставался хоть один шанс на то, что я тебе нужен. Если моя смерть действительно могла причинить тебе боль, я не мог так с тобой поступить. Я и так причинил тебе достаточно боли.

Я не могу справиться с силой, которая исходит от него прямо сейчас. Я не могу дышать, не могу мыслить здраво. Я чувствую запах его лосьона после бритья. Слышу прерывистое дыхание и стук сердца, которое колотится так же быстро, как и мое. Я хочу, чтобы он сократил расстояние между нашими губами, но я слишком ошеломлена всем, что он рассказал, и мои эмоции снова выходят из-под контроля.

Вместо того чтобы поцеловать его, я отступаю.

– Я говорила искренне, – признаюсь ему. – Я бы не вынесла, если бы потеряла тебя.

Его взгляд затуманивается ненавистью к себе.

– Вместо этого ты потеряла Спенсера. Из-за меня. Ты спасла мне жизнь, а я в ответ убил Спенсера.

Я делаю вдох. Уэс так опустошен и так сломлен, что на этот раз я хочу взять всю вину на себя. Я хочу нести ответственность за смерть Спенсера, если это снимет камень с души Уэса.

– Нет, это сделала я. – В мой голос проникает волнение. – Ты сказал, что я поцеловала тебя по-настоящему, и был прав. Вот, что самое ужасное, Уэс. Может, ты и поцеловал меня первым, но я предала его. Когда он вошел и застал нас целующимися, он не увидел, как его лучший друг совершает ошибку, потому что напился и перестал мыслить здраво. Он увидел, как его лучший друг и его девушка разделяют нечто особенное. И что один из нас вовсе не пьян. – Мое зрение затуманивается, а голос срывается. – Ты не контролировал свои действия, Уэс. В отличие от меня. Я разбила ему сердце. Я изменила.

– Нет. – Уэс решительно трясет головой. – Спенсер знал, что виноват был только я. Он знал, что сама ты никогда бы не поцеловала меня.

– Это неважно. Потом я поговорила с ним. Извинилась, но не стала лгать. Сказала, что не хотела, чтобы так получилось, но что остановить тебя не смогла, потому что всегда любила вас обоих.

Глаза Уэса распахиваются так широко, что я вздрагиваю. Неужели он правда не знал о моих чувствах? Я робею, но заставляю себя продолжать. Теперь, когда мы начали эту исповедь, я не могу остановиться, пока не выскажусь до конца. Мне нужно с этим смириться. Расставить все точки.

– Я уверяла Спенсера, что сделала выбор и никогда о нем не жалела, но меня так захватил твой поцелуй, потому что в душе я никогда не переставала любить и тебя. Он был так расстроен, Уэс. Так опустошен. Я думала, что он собирается порвать со мной. Вот почему он напился. Вот почему он не слушал меня, когда уезжал. Вот почему он погиб. Потому что я разбила ему сердце.

– Не ты одна, – бормочет Уэс.

Я бросаю взгляд в его сторону как раз в тот момент, когда он тяжело опускается на скамейку.

– Прежде чем надраться, он пришел поговорить со мной, – объясняет он, и в его голосе снова слышится ненависть к самому себе. – Не давая мне времени извиниться – хотя я и не собирался извиняться за тот поцелуй, – он усадил меня и сказал, что все хорошо. Что он не винит нас и даже не злится.

– Что? – Не веря своим ушам, я моргаю. Как Спенсер мог не винить нас, не ненавидеть за то, что мы сделали?

Уэс закатывает глаза.

– Ты же знаешь, каким он был. Он знал, что я переживал из-за тебя и что тебе было грустно потерять мою дружбу. Он сказал, что знает, как сильно мы оба любим его и что не причинили бы ему боль специально, и что если это больше не повторится, то мы прощены.

Уэс так презрительно фыркает, что я удивленно отшатываюсь назад.

– Ответ в духе Спенсера, – продолжает он. – Такой понимающий, преданный… идеальный. Как и он сам.

Да, именно таким Спенсер и был. Меня не удивляет то, что он так легко смог нас простить. Спенсер был именно таким человеком. Самым лучшим. Идеальным, как выразился Уэс. Но я не понимаю горечи Уэса.

Прочитав в моем взгляде вопрос, Уэс вздыхает.

– Его ответ вывел меня из себя. Я был пьян, накопил в себе много злости. Вот и слетел с катушек, потому что я подкатил к его девушке, а он повел себя, как чертов Иисус.

– Я не понимаю. Почему это взбесило тебя?

– Потому что я хотел, чтобы он разозлился. Я искал драки. После того поцелуя я понял, что больше не смогу стоять и смотреть, как вы вместе. Я сказал, что меня достало быть его другом. Что ненавижу его, потому что у него есть все, чего я хочу – девушка и семья. Его жизнь была идеальной, в то время как моя разваливалась на части. Родители души в нем не чаяли. А мой отец едва замечал меня. Он изменил моей маме. Когда у нее нашли рак, они были в процессе развода. И этот осел решил не бросать нас, потому что это было дешевле, чем разводиться: ему все равно пришлось бы оплачивать ее медицинские счета, а она все равно должна была умереть.

У меня открывается рот. Когда мы были детьми, я видела мистера Дэлани не особенно часто, но он всегда казался мне неплохим человеком. Я и представить себе не могла, что он такой бессердечный. Но судя по отвращению в голосе Уэса, это действительно так.

– Спенсер был долбаным ботаном, – продолжает Уэс. – Его должны были бы дразнить, но нет – он встречался с самой популярной девушкой в школе, так что все его любили. В тот день я заработал оба тачдауна и сделал перехват. А он забил только филд-гол и стал героем. Он без усилий получал только пятерки, а я вкалывал как проклятый и получал четверки, потому что учителя считали меня проблемным ребенком. Единственным моим преимуществом перед Спенсером была внешность, но для единственной девушки, которую я хотел, это оказалось неважно.

– Погоди, Уэс, ты не можешь так…

– Нет. – Уэс жестом останавливает меня. – Послушай, я знаю, что это было неправильно. Знаю, что я просто до безумия ревновал и вымещал гнев и отчаяние из-за личных проблем на Спенсере. Теперь я все это понимаю, но тогда я не мог думать здраво. Я сказал, что ненавижу его. Что поцеловал тебя, потому что хотел причинить ему боль. Я хотел, чтобы он возненавидел меня так же, как я ненавидел его, потому что мне надоело чувствовать себя виноватым. Вот почему он напился. Не из-за тебя. Ты правильно поступила, что не села за руль и попыталась помешать ему сесть в машину. Я видел, как ты пыталась остановить его. Он оттолкнул тебя так, что ты упала на землю. Я мог бы остановить его. Я был намного крупнее. Мог вытащить его из машины и забрать ключи. Но я позволил ему уехать, потому что вы с ним поссорились, а я хотел остаться с тобой. – Он снова с отвращением усмехается и трясет головой. – Он был моим лучшим другом, а я хотел попытаться отбить его девушку.

Когда он наконец замолкает, мне становится дурно. Я не знаю, как к этому относиться. Я злюсь, но еще мне его жаль. Я ненавижу его, жалею и в то же время люблю. Этот разговор заставил меня вспомнить ту ночь, как наяву. Разбередил мои раны, и я чувствую, что снова ломаюсь.

– Тогда почему ты был так жесток со мной после? – спрашиваю я, хотя не уверена, что могу услышать еще какие-либо объяснения. – После его смерти… ты словно винил меня. Ты всегда меня ненавидел, но после этого в тебе появилось… какое-то новое отвращение, которое невозможно подделать. Если ты хотел быть со мной, то почему так сильно ненавидел меня после его смерти? Я была сломлена. Мне нужен был друг, который понимал бы, через что я прохожу.

Уэс стискивает зубы и так сердито смотрит под ноги, что мне начинает казаться, что я слишком задела его за живое, и он не собирается отвечать. Но потом он говорит:

– Я не мог находиться рядом с тобой. Я держал тебя, пока парамедики пытались спасти его, и когда Спенсер умер, ты разбилась прямо у меня в руках. Я почувствовал, как ты сломалась. И за это, и за аварию я винил только себя. – Он закрывает глаза и съеживается, словно от боли. – И что хуже всего, я не мог смотреть на тебя, потому что каждый раз чувствовал облегчение.

– Что? – Я бледнею.

Поникнув, Уэс пинает землю ботинком.

– Я отдал бы все, чтобы вернуть его – чтобы отмотать время назад и изменить события того вечера, – но в то же время, я чувствовал, что мне повезло. – Уэс поднимает глаза. В них стоит стыд. – Ведь он больше не стоял у меня на пути.

Я отшатываюсь, чуть не сбитая его извращенным признанием с ног. Чувствую, что меня может стошнить. Он не мог правда так думать. Он не мог ожидать, что я соглашусь…

– Я ненавидел себя за те мысли, – шепчет Уэс. – Я бы никогда не воплотил их в реальность. После этого я полностью вычеркнул себя из твоей жизни, потому что не мог позволить себе заполучить тебя. Я тебя не заслуживал. Покончить с собой я тоже не мог, потому что был недостоин и смерти. Моим наказанием была жизнь. Из-за меня погиб замечательный парень, а я хотел заполучить его девушку. Я был настоящим уродом. Был и есть, потому что даже сейчас продолжаю мечтать о тебе, о том, чтобы ты простила меня и сказала, что у меня все еще есть с тобой шанс. Я хочу этого так сильно, что схожу с ума.

Я снова бледнею и, пока он глядит на меня глазами, лишенными всякой надежды, начинаю дрожать.

– Я люблю тебя, Бэй. – Он тяжело выдыхает и обреченно поднимает ладони. – И всегда любил. С того самого дня, как ты сюда переехала. А то, что ты выбрала Спенсера, хотя могла встречаться с любым, заставило меня полюбить тебя еще крепче. Мне трудно находиться рядом с тобой. Я боюсь, что сорвусь и опять тебя поцелую. А я не заслуживаю того, чтобы целовать тебя. Я вообще не заслуживаю быть в твоей жизни. В тот вечер я разрушил все три наши жизни и поэтому должен страдать.

Я не могу больше это выносить. Не могу больше слышать ни слова. Меня душит паника, по лицу льются слезы, и я разворачиваюсь и убегаю к машине. Уэс не догоняет меня. И даже не окликает. Когда спустя пару минут я уезжаю в слезах и истерике от больницы, он по-прежнему сидит за столом и смотрит в землю, будто желая, чтобы она поглотила его и избавила от страданий.

Глава 24

Я бегу в свою комнату, настолько раздавленная, что на лестнице несколько раз спотыкаюсь. На втором этаже меня окликают из спальни сестры Джулия и Шарлотты. Захлопнув дверь своей комнаты, я падаю на кровать и зарываюсь лицом в подушку. Прижимаю к груди плюшевого медведя и продолжаю рыдать.

Всего через секунду дверь в мою спальню распахивается. Джулия и Шарлотта садятся ко мне на кровать, и их присутствие почему-то заставляет меня плакать еще сильнее.

Шарлотта пристраивается у моих ног, а Джулия ложится рядом и обнимает меня. Через минуту рука Шарлотты ложится на мою ногу, как бы говоря о том, что она тоже рядом.

Ни одна из них не произносит ни слова, а когда мои отчаянные рыдания превращаются в тихие изнеможденные всхлипы, Джулия начинает гладить меня по волосам, как всегда делает наша мама.

Я поворачиваюсь к ней лицом, и она дарит мне мягкую, ободряющую улыбку и продолжает поглаживать мои волосы, убирая пряди со лба, а затем заправляя их за ухо. Это обычное проявление нежности не просто успокаивает, оно словно исцеляет мою измученную душу. Как будто Джулия, просто находясь рядом со мной, пока мне так больно, каким-то образом залечивает зияющую в моем сердце дыру.

Закрыв глаза, я делаю глубокий вдох и прижимаюсь лбом к ее лбу. Она дает мне еще минут пять, потом мягко шепчет:

– Хочешь поговорить об этом?

Я никогда не относилась к тем, кто легко открывается перед людьми, но сейчас рядом с сестрой я чувствую себя в безопасности. Я открываю глаза, вижу ее любящий взгляд, затем через плечо смотрю на Шарлотту. Она все сидит, держа меня за ногу, поддерживая и успокаивая своим присутствием и прикосновением. Она улыбается мне так же печально и ласково, как улыбается Джулия, и я понимаю, что могу ей доверять.

Я сажусь рядом с ней, прислоняюсь к стене и подтягиваю колени к груди. Джулия садится по другую сторону от меня, и внезапно меня прорывает. Я начинаю с той ужасной ночи, которая оборвала жизнь Спенсера и безвозвратно сломала нас с Уэсом. Затем объясняю им, как появился Спенсер. Я не беспокоюсь, что они сочтут меня сумасшедшей. Даже если они не поверят мне, я знаю, что меня не осудят. Они заботятся обо мне, любят, и мне нужно избавиться всех тайн. Мне больше не хочется нести их груз в одиночку.

Я рассказываю им все. Говорю, говорю, говорю… Это лучшая терапия за всю мою жизнь. И они слушают. Не перебивают, не задают вопросов, не называют меня сумасшедшей. Они просто позволяют мне выговориться, а затем мы снова сидим в тишине. Шарлотта нарушает молчание первой. В ее голосе слышится улыбка, когда она говорит:

– Я так и знала, что он влюблен в тебя.

Я давлюсь изумленным смешком.

– После всего, что я вам рассказала, ты обратила внимание только на это?

Джулия и Шарлотта хихикают.

– В данный момент это кажется наиболее актуальным, – объясняет Шарлотта. – То, что ты рассказала о Спенсере, немного из раздела фантастики, но мне кажется, что он здесь лишь для того, чтобы помочь, и надолго не задержится. Так что неважно, правда ли он приходит тебе или ты создала его в голове, чтобы помочь себе исцелиться. И то, и другое нормально. Все остальное, о чем ты нам рассказала, теперь в прошлом. Его уже не изменишь, но ты можешь повлиять на свое будущее и настоящее, а это, моя девочка, Уэс.

Я делаю глубокий вдох.

– Но смогу ли я простить его? Как мне любить его после того, как он признался, что смерть Спенсера принесла ему облегчение, потому что после нее у него наконец появился шанс со мной?

Джулия берет меня за руку и тихо спрашивает:

– Ты винишь его в смерти Спенсера – теперь, когда ты все узнала?

Мой ответ мгновенный и уверенный.

– Конечно, нет.

– Ты считаешь его плохим человеком?

Я качаю головой. Уэс максимально далек от слова «плохой». Он добрый, заботливый, бескорыстный. Я же видела его с Рози и другими больничными пациентами. Он хочет стать врачом. Хочет спасать жизни, а не уничтожать их.

– У нас у всех бывают моменты затмения, Бэй, – произносит Шарлотта, кладя голову мне на плечо. – Мы не можем противиться нашим инстинктам и чувствам. Ты же сама говорила, что от этих мыслей ему было противно.

– Было, – бормочу я. – Вы бы видели его лицо. Он испытывал отвращение к самому себе. Не думаю, что в мире есть человек, который ненавидит себя больше, чем Уэс.

– Что ж, – говорит Джулия, словно дело закрыто, и ответ очевиден. – Я не думаю, что есть что прощать. Уэс переживал очень трудное время и справлялся с этим, как мог. – Она с серьезным лицом поворачивается ко мне. – Тебе ведь тоже кое-что об этом известно, верно?

Определенно. Ведь я год была не в себе и причинила много боли друзьям и семье. Я не лучше, чем Уэс, и виновата во всем, что случилось, не меньше.

Шарлотта права: нам не под силу контролировать свои чувства. Встречаясь со Спенсером, я была самой счастливой девушкой на земле. Но все-таки когда меня поцеловал Уэс, не смогла противостоять пробужденным им чувствам. То, что я сделала, было хуже, чем то, что после гибели Спенсера испытывал Уэс. Ведь я ответила на его поцелуй, я растворилась в нем и наслаждалась каждой секундой – до тех пор, пока не услышала тяжкий вздох Спенсера, и меня не настигла реальность. Может, Уэс и обрадовался тому, что Спенсер больше не стоял у него на пути, но он сделал все, чтобы скрыть это чувство.

Джулия тоже права. Мне нечего прощать Уэсу. Я не сержусь на него. И больше не расстроена из-за его чувств. Они были настоящими. Он не мог им противиться.

Я вздыхаю, когда с моей груди спадает еще один груз. И Шарлотта с Джулией понимают, что я приняла это.

– Так что же ты собираешь делать? – спрашивает Джулия.

Я, не имея понятия, пожимаю плечами, и тогда Шарлотта пугает меня новым вопросом:

– Ты любишь его?

– Я… – Мое сердце замирает, пропуская удар, а затем, словно пытаясь наверстать упущенное, ускоряется. – Я не знаю. Наверное, в каком-то смысле я всегда любила его. Но не так, как Спенсера.

Шарлотта терпеливо улыбается.

– Конечно, не так. Уэс не Спенсер. Любовь индивидуальна, как снежинки. Вместо они – снег, но по отдельности уникальны. Люди разные, и ты будешь воспринимать их по-разному. Будешь любить их по-разному. Но то, что твои чувства другие, не значит, что они не любовь.