Текст книги "Призрак тебя и меня (ЛП)"

Автор книги: Келли Орам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Лицо доктора Московиц загорается от восторга. В его глазах появляется блеск, которого я раньше не видела – самодовольное волнение, которое заставляет меня думать, что он считает этот момент своего рода прорывом.

Перед тем, как ответить, он, чтобы не спугнуть меня, берет себя в руки. Я жду, что он скажет, что посещение осеннего бала – замечательная идея, но вместо этого он неожиданно спрашивает:

– И что ты чувствуешь по этому поводу?

Тот факт, что он не стал давить на меня, порождает желание ответить.

Вау. Возможно, это и правда прорыв.

– Мне страшно, – признаюсь я. – И грустно. Стоит только подумать о том, чтобы пойти, и мой желудок начинает выворачиваться наизнанку. – Я делаю паузу, но доктор Московиц молчит. Он хочет, чтобы я продолжала. Все еще переживая приступ откровенности, я пробую объяснить: – В прошлом году танцы устраивали на следующий день после игры. Когда Спенсер погиб, их почти отменили, но потом позволили ученикам проголосовать. Большинство ребят решили, что Спенсер хотел бы, чтобы танцы все-таки были. Чтобы они хорошо провели время в память о нем, а не сидели дома, оплакивая его смерть. – Я слегка улыбаюсь. – Они были правы. Спенсер хотел бы этого. Но я не смогла пойти на те танцы. Без него – не смогла.

Я осознаю, что у меня текут слезы, только в момент, когда доктор Московиц протягивает коробку с салфетками. Я беру одну, вытираю глаза и нос, затем подхожу к сути проблемы.

– В этом году танцы не попадают на годовщину смерти Спенсера, но для меня они навсегда будут связаны с ним. Я никогда не ходила на бал без него. Как я смогу пойти туда в годовщину его смерти с кем-то другим? Как я смогу притворяться, что хорошо провожу время, когда буду думать только о том, что его больше нет, и что парень, который танцует со мной, – не он и никогда им не станет.

Израсходовав желание говорить, я погружаюсь в молчание. Доктор Московиц тем временем записывает все, что я только что наболтала, а потом поднимается на ноги, поскольку наши драгоценные двадцать пять минут истекли, и дает мне последний совет:

– Возможно, смысл не в том, чтобы хорошо провести время или сходить на свидание. Я соглашусь с твоей мамой: на танцы стоит пойти. Думаю, тебе пойдет на пользу столкнуться со своими страхами, и, что еще важнее, это будет сознательным шагом в попытке двигаться дальше, способом доказать себе, что тебе это под силу – что ты снова сможешь жить своей жизнью и позволять входить в нее другим людям.

Он идет к двери и, прежде чем открыть ее, поворачивается в ожидании ответа ко мне.

Я вздыхаю.

– Хорошо, я подумаю. – Это максимум, что я могу ему обещать, и это мое обещание куда искреннее всех остальных, принесенных сегодня.

Приняв кивком мой ответ, доктор Московиц провожает меня в приемную около лифта, где нас ожидает мама. Когда мы приближаемся, мама вскакивает со своего места, словно под ней была скрученная пружина. Ее губа покраснела в том месте, где она полчаса прикусывала ее. Когда она видит на лице доктора Московица улыбку, в ее глазах вспыхивает надежда.

Я плюхаюсь на стул и начинаю ждать, когда мама и доктор Московиц закончат шушукаться. Меня это не оскорбляет. Это часть ритуала. Я делюсь с доктором Московицем переживаниями, а он передает свою интерпретацию маме вместе с советами о том, что со мной делать дальше. Я прислоняюсь затылком к стене и закрываю глаза – иногда консилиумы под девизом «Спасем Бэйли» затягиваются, – но тут раздается звонок прибывшего лифта, и шокированный голос выпаливает:

– Бэйли? Что ты здесь делаешь?

Не могу поверить, что натыкаюсь на Уэса второй раз за один день. Он одет точно так же, как утром, с тем же потрепанным рюкзаком, перекинутым через плечо, только теперь в его руках еще и скейтборд. Он таращится на меня так, словно я вышла на улицу без штанов.

– А ты что здесь делаешь? – парирую я, совершенно не желая объяснять ему, почему после его неожиданного появления в школе мне срочно потребовалась встреча с психотерапевтом.

Он окидывает комнату взглядом, переступает с одной ноги на другую, потом снова тянется к дурацкой лямке рюкзака на плече, но прежде чем успевает ответить – если он вообще планировал это делать, – моя мама прерывает нас изумленным воплем:

– Уэс!

Покраснев, он бормочет:

– Здравствуйте, миссис Аткинсон, – и пялится на свои кроссовки.

Не стоило ему отводить взгляд, потому что мамины неожиданные объятья застают Уэса врасплох.

– Прошло столько времени! – бушует она. – Как поживаешь? – Она отступает и окидывает его внимательным мамским взглядом, а потом – к нашему с Уэсом вящему ужасу – резюмирует: – Ты стал настоящим красавцем! Как твоя мама? Я не говорила с ней целую вечность.

Щеки Уэса снова пылают. Он отпускает лицо и пятится от моей мамы и от привычки нарушать чужое пространство.

– У нее все хорошо. – Он прочищает горло и смотрит на доктора Московица, словно знает его. – Привет, док.

– Он тоже твой врач? – спрашиваю я.

Уэс не отвечает. Но в этом и нет необходимости. Ответ очевиден.

Я в шоке. Хотя, наверное, зря. Наверняка мисс Дэлани получила контакты врача от моей мамы. Видимо, после гибели Спенсера Уэсу, как и мне, понадобилась помощь специалиста. Но странно, что он видится с ним до сих пор, а еще страннее было бы, если бы наша маленькая встреча заставила побежать к врачу и его. Я очень надеюсь, что это обычное совпадение.

Взяв сумочку, я дергаю маму за руку и приклеиваю на лицо фальшивую улыбку для доктора Московица.

– Нам надо идти. Не хотим больше отнимать у вас время.

Но моя попытка сбежать с треском проваливается.

– Вы что, знакомы? – спрашивает врач, водя своим пальцем-обрубком между Уэсом и мной.

Когда Уэс пожимает плечами, доктор Московиц в ожидании информации переводит взгляд на меня. Я не хочу ничего объяснять, но понимаю, что если я промолчу, то отвечать начнет мама, и уж она выдаст куда больше деталей.

– Он был лучшим другом Спенсера.

Маму мой ответ не удовлетворяет.

– Не только Спенсера, – говорит она, обнимая меня за плечо. – Но и Бэйли. Когда-то эта троица была неразлучна. – Она снова улыбается Уэсу. – Мы так соскучились по тебе. Знаешь, тебе не нужно присутствие Спенсера, чтобы получить приглашение в гости. Можешь заходить в любое время.

– Мам! – Боже правый. Мне хочется провалиться под землю.

На меня Уэс не смотрит, но он слишком вежлив, чтобы не ответь моей маме.

– Спасибо, миссис Аткинсон. – Это не обещание зайти, но вряд ли моя мама это осознает.

Кошмар не прекращается.

– Вы больше не дружите? – интересуется доктор Московиц. Вот ведь пронырливый гад. – Почему? Из-за смерти Спенсера?

Я втягиваю в себя воздух и начинаю дрожать. Я очень, очень не хочу обсуждать это. Особенно здесь и сейчас – в присутствии Уэса и своей мамы. Мне хочется убить доктора Московица. Он зашел слишком далеко, но остановится ли на этом? Нет, конечно же нет.

– Любопытно, что в разговорах со мной ни один из вас не упоминал друг о друге. Почему?

Уэс мнется, не зная, что на это ответить, а я смотрю на врача и мысленно даю себе клятву больше никогда не возвращаться сюда.

– Мама! – От моего резкого вскрика все вздрагивают. На нас даже оборачиваются люди в халатах у сестринского поста. – Может, пойдем? Уэс пришел на прием, а мы задерживаем его.

Мама прикусывает губу. Она, как и доктор Московиц, хочет стоять здесь весь день и задавать бесконечные болезненные вопросы, но она видит, что мне нужно убраться отсюда, поэтому вздыхает и пожимает доктору Московицу руку.

– Еще раз спасибо, что уделили ей время. Мы позаботимся о лекарствах, и я поговорю с ее отцом, чтобы возобновить ваши регулярные встречи. Мы скоро вам позвоним.

Не стоит стараться. Я скорее сбегу, чем опять соглашусь на эти регулярные встречи. Я тащу маму к лифту и миллион раз тыкаю в кнопку, надеясь, что это заставит двери открыться быстрее. Пока мы ждем лифт, мама оглядывается на Уэса.

– Уэс, было приятно снова увидеть тебя. Больше не пропадай.

– Хорошо, миссис Аткинсон. Мне тоже было приятно увидеть вас. – Лжец. – Пока, Бэйли.

Слегка удивленная тем, что он со мной попрощался, я оглядываюсь и встречаюсь с ним взглядом. В его глазах бушуют эмоции: смятение, боль, гнев, сожаление. Столь интенсивные, что из моих легких выходит весь воздух, и у меня едва получается прошептать в ответ всего одно слово:

– Пока.

Когда лифт приезжает и впускает нас внутрь, я снова начинаю дышать. Уэс не отрывает от меня глаз до тех, пока двери лифта не закрываются. Я не знаю, что у меня сейчас на лице, но моя мама знает достаточно, чтобы ничего не говорить.

Глава 5

Расспросы начинаются еще до того, как я успеваю добраться до школьных дверей. Триша и Лиз подкарауливают меня на парковке. Лиз сразу же обнимает меня и пытается проявить сочувствие, но ее буквально распирает от переизбытка энергии, поэтому ее сочувствие не кажется особенно искренним.

Пока мы лавируем между рядами машин, она без умолку тараторит.

– Поверить не могу в то, что вчера произошло, а ты? В смысле, Уэс Дэлани вернулся в школу! Что теперь будет? И где он столько времени пропадал? Думаешь, он собирается в одиннадцатый класс? Он же пропустил целый год. Ему придется как-то наверстывать.

Разочаровывать ее жалко, и мне очень не хочется, чтобы у нее создалось впечатление, будто я знаю ответы на все эти вопросы, но еще я хочу как можно скорее остановить распространение слухов.

– Он сказал, что не вернется в школу.

Лиз морщит нос.

– Облом. – Впрочем, ее разочарование длится недолго. – Ты не знаешь, что он тут делал? Говорят, он пришел, чтобы повидаться с тобой. Ребята, вы что, тайно встречаетесь?

Мое сердце чуть не выпрыгивает из груди.

– Нет. Конечно же, нет. Я понятия не имею, где он был и почему явился сюда. С чего ты взяла, что мы встречаемся?

Щеки Лиз розовеют.

– Да просто болтают всякое. Не бери в голову.

Если Лиз отказывается сплетничать – дело дрянь. Я не расспрашиваю ее, решив, что мне лучше не знать суть этих сплетен. Лиз, кажется, тоже не против завершить разговор, но Триша не собирается оставлять эту тему.

– То-то он так быстро кинулся за тобой, когда ты вчера убежала.

Во время расспросов Лиз Триша хранила молчание, но когда мы останавливаемся у моего шкафчика, она прислоняется к соседнему и начинает допрос с пристрастием.

– Уверена, что между вами ничего нет?

Я бросаю на нее взгляд, пораженная плохо скрытым ядом в ее тоне. Она наносит на губы блеск, но продолжает с подозрением наблюдать за мной. Закатив глаза, я открываю шкафчик и беру учебники по математике и английскому для первых двух уроков. Сегодня у меня нет ни желания, ни терпения разбираться с Тришиными заскоками.

Потирая виски, которые вдруг начинают болеть, я вздыхаю.

– Сколько раз тебе повторять? Мы с Уэсом давно не дружили и общались исключительно ради Спенсера. Я не видела его с похорон.

Триша, оттолкнувшись от шкафчика, выпрямляется во весь рост. Она явно не верит мне, но бросает:

– Как скажешь. – И, взмахнув волосами, уходит на свой первый урок.

Я быстро собираю оставшиеся вещи и запираю шкафчик на ключ. У Лиз урок рядом с моим, поэтому мы идем вместе.

– Не обращай на нее внимания, – говорит она. – Ты ведь знаешь, Уэс всегда был для нее больной темой. Ей нечасто отказывают, а Уэс отшивал ее раз, наверное, сто. Ее с ума сводило то, что ты могла быть с Уэсом, но выбрала Спенсера.

Я замедляю шаг, обдумывая эти слова. Я могла быть с Уэсом? Если бы та дурацкая бутылка показала не на Спенсера, а на него, то все сложилось бы по-другому? Возможно, но я рада, что этого не произошло. Я бы не променяла Спенсера ни на кого. Даже на самого горячего парня планеты – которым вполне может быть Уэс.

Лиз прижимает тетради к груди и хихикает.

– Я убью тебя, если ты проболтаешься Трише, но в глубине души я всегда ликовала, когда он ее отвергал. Она такая ужасная негодяйка, но все равно получает все, что захочет.

Удивленная этим признанием, я смотрю на подругу, и у меня не получается спрятать улыбку, которой быть не должно. Лиз, заметив ее, подмигивает мне и продолжает:

– Лично мне нравилось, что вы со Спенсером были вместе. Ты такая же красивая и популярная, как Триша, и могла заполучить самого сексуального парня в школе, но все равно выбрала ботана.

Я вступаюсь за Спенсера, хоть и знаю, что она имеет в виду:

– Он не был ботаном.

Лиз смеется, кивая.

– Был, но мы все любили его, потому что его любила ты. Никто из нас не понимал почему, но мы видели, как сильно он был тебе дорог. Ваши отношения были такими... – Она вздрагивает, осознав, что разговор расстраивает меня. – Извини.

– Ничего, – говорю я, хотя у меня сжалось горло, а все внутри завязалось узлом.

У моего кабинета Лиз не уходит, а закусывает губу, словно хочет что-то сказать. Я вымучиваю улыбку и жду, когда она наконец выложит то, что хотела. Она оглядывается, проверяя, что никого рядом нет и нас никто не услышит, потом наклоняется и шепотом сообщает:

– Чейз собирается пригласить тебя на осенний бал.

Я думала, она собирается поделиться еще какими-то сплетнями обо мне, но это… Чейз собирается пригласить меня на осенний бал?

Чейз Ленсинг – красавчик. Высокий, светловолосый, с большими зелеными глазами, яркой улыбкой и атлетическим телосложением. Он лучший друг Джейка Уэйнрайта и один из самых популярных парней в школе. Любая девушка была бы на седьмом небе от счастья, если бы получила от него приглашение сходить вместе на танцы.

Я хмурюсь.

– Но я думала, он собирается позвать тебя.

Лиз пожимает плечами.

– Он так и сделал, но меня уже пригласил Крис, поэтому я предложила позвать тебя. – Она убирает за ухо прядь своих коротких черных волос и направляет на меня строгий взгляд. – Я сказала ему, что ты согласишься.

– Что?! Лиз! Зачем?

Задорная улыбка исчезает с ее лица – довольно редкое зрелище, поэтому я понимаю, насколько она серьезна.

– Я сожалею о Спенсере, Бэйли, но всему есть предел. Ты хандришь уже год, отталкиваешь друзей, избегаешь нас. Все это начинает порядком надоедать.

Лиз не стерва. По крайней мере, не такая, как Триша. Но предупреждение было четким.

– Я… – Я не знаю, что и сказать.

– Приходи на танцы. Попробуй снова повеселиться. Ты всегда нравилась Чейзу. Вам, ребята, было бы хорошо вместе.

Почему-то я не могу избавиться от ощущения, что она ставит мне ультиматум. Или я иду с Чейзом на танцы, или остаюсь без друзей. Оба варианта пугают до чертиков.

От необходимости отвечать меня избавляет звонок на урок. Лиз оглядывается на свой класс, а затем опять улыбается, словно этого разговора и не было вовсе.

– Ну, пока.

***

Весь день я провожу в ожидании, когда Чейз меня пригласит. И весь день пытаюсь придумать, что ответить ему. Я так нервничаю, что мысль об обеде практически вызывает у меня язву. Если он пригласит меня у всех на глазах, я буду вынуждена согласиться. Но я не могу пойти с ним. С Чейзом это будет не просто ничего не значащее свидание.

Чейз по натуре – классический бойфренд. У него уже было три-четыре подружки, и пусть ни с одной из них дела до серьезного не дошли, он определенно не бабник, как Джейк. Ему нравятся отношения. Нравится сам ярлык, статус, гарантия и наличие одной девушки, чтобы ахать и охать над ней. Ему нравится быть чьим-то парнем. Он неплохой, но не для меня. Я не могу стать его девушкой.

Однако изгоем я тоже стать не могу. Знаю, звучит лицемерно, ведь в последнее время я была не очень-то хорошей подругой, но друзья – их болтовня, сплетни и смех – помогают мне отвлекаться. Если я останусь одна, то компанию мне будут составлять лишь мои мысли, и начнется сущий кошмар. Меня будет постоянно преследовать призрак Спенсера, и я в итоге окажусь в психбольнице.

За обедом Чейз не приглашает меня, но садится рядом со мной. Я говорю себе, что это просто-напросто совпадение – обычно он обедает с Джейком, который сегодня прочно обосновался возле Шарлотты и осаждает ее, в то время, как Триша ест в тишине, испепеляя их взглядом. Однако потом Чейз приобнимает меня и предлагает поделиться своей картошкой-фри, и я понимаю, что этот обмен местами был, скорее всего, спланированным, а не случайным.

Последним уроком у нас с Чейзом история, и поскольку он не устроил сцену во время обеда, можно предположить, что он собирается пригласить меня, когда поблизости не будет никого из наших друзей. Очевидно, он не до конца поверил Лиз, когда она обещала, что я не отвергну его.

– А вот и она! Бэйли!

Я оборачиваюсь и вижу, что мне машет Шарлотта. Мое сердце пропускает удар, а к горлу поднимается желчь, поскольку она идет вместе с Джейком и Чейзом. Неужели сейчас наступит тот самый момент, которого я боялась весь день? Чейз улыбается, его большие зеленые глаза радостно загораются при виде меня, в то время как Джейк обнимает Шарлотту. Похоже на засаду двойного свидания.

Шарлотта вырывается из объятий Джейка – судя по тому, как она извивалась при этом, освободиться от его лап не так-то легко – и бежит ко мне, словно мы лучшие подруги. Она подходит ко мне с отчаянием на лице и обнимает. А когда отступает, на ее губах снова сияет ослепительная улыбка.

– Можешь рассказать Джейку о субботе? А то он мне не верит.

Когда я понимаю, что происходит, на моем лице вспыхивает искренняя улыбка. Мне становится легче и в то же время смешно. Чейз не станет сейчас меня приглашать, а Шарлотта хочет сделать именно то, что я сама собиралась сделать на уроке истории – отделаться от нежеланного ухажера. Я не знаю, что Шарлотта им наплела, но если бы она упомянула какие-то конкретные планы, то, наверное, сказала бы больше, поэтому я говорю Джейку правду, только включаю в нее и Шарлотту.

– В субботу мы весь день будем ходить по магазинам. Моя мама везет нас в город искать платья для танцев.

По телу Шарлотты проходит волна облегчения. Она безмолвно благодарит меня, сжав мою руку, после чего обращается Джейку:

– Вот видишь? Извини.

Взгляд Джейка мечется между мной и Шарлоттой, потом останавливается на мне. Он сужает глаза.

– С каких это пор ты снова стала общаться с людьми?

Вопрос справедливый, но все равно задевает меня.

– Я пообещала маме, что пройдусь с ней и Джулией по магазинам.

Однако Джейк еще не купился. Он скептически выгибает бровь.

– И ты пригласила Шарлотту?

Тут я понимаю, что это прекрасная возможность «отмазать» не только Шарлотту, но и себя.

– Конечно. Во-первых, если я позволю маме выбирать себе платье, то буду выглядеть как бывшая первая леди, а во-вторых, Шарлотта – моя пара на танцах.

Я демонстративно беру Шарлотту под руку, а она радостно прижимается ко мне и сверкает ослепительной, как на журнальных обложках, улыбкой.

– Да. Мы пойдем вместе. Как и договорились вчера.

Чейз мрачнеет. Пару секунд я чувствую себя виноватой, но потом облегчение затмевает чувство вины.

– Но вы же успеете вернуться до моей вечеринки? – не унимается Джейк и с хитрой улыбкой снова обнимает Шарлотту за плечи. – Приходи. Нам стоит узнать друг друга получше.

От взгляда, который на меня бросает Шарлотта, я опять улыбаюсь. Я прямо-таки слышу ее мысленный рвотный позыв.

– Извини, но я не смогу, – отвечает она. – На выходных у моего отца домашняя игра, и в субботу вечером он устраивает барбекю. Я почти не вижу его во время сезона, потому что он постоянно в разъездах, поэтому уйти не смогу.

Наконец-то Джейку нечего возразить. Однако в его глазах вспыхивает радостное волнение. Видимо, он надеется, что Шарлотта пригласит его к себе в гости. Судя по выражению у него на лице, он готов отменить свою вечеринку ради возможности пойти на пикник в дом Ксавье Митчелла. Но Шарлотта, естественно, не приглашает его.

Когда тишина начинает становиться неловкой, Чейз откашливается и задевает меня плечом.

– Но ты ведь идешь на вечеринку, угу?

Как будто Триша и Лиз позволят мне ее пропустить. Я киваю.

Улыбка возвращается на лицо Чейза, и я уже знаю, что последует дальше.

– Хочешь, поедем вместе? Я могу забрать тебя в восемь.

Спасибо, Джулия!

– Извини, но я уже пообещала сестре, что поеду с ней. – Я похлопываю его по руке, надеясь хоть немного смягчить отказ. – Но мы же все равно увидимся там.

Прикасаться к нему было ошибкой. Он моментально берет мои пальцы и сплетает их со своими.

– Обещаешь потанцевать со мной?

Я сглатываю. Какую же отговорку придумать, чтобы не задеть его чувства и в то же время не нарваться на неприятности с Лиз? Но один танец на вечеринке лучше, чем свидание на осеннем балу.

– Хорошо.

Как только это слово срывается с моих губ, я делаю резкий вдох, жалея, что не могу забрать его, а Джейк с Чейзом одновременно отступают назад и переглядываются. Они в таком шоке, что это почти оскорбительно. Неужели я была настолько ужасна?

– Ловлю на слове, – предупреждает Чейз. Он до сих пор так и не отпустил мою руку.

– И я!

  Мой взгляд перескакивает на Джейка. Он улыбается.

– Эй, по правилам вежливости гостьи обязаны танцевать с хозяином вечеринки. К тому же, если прекрасная Бэйли Аткинсон возвращается к жизни, то я не собираюсь пропускать все веселье. Потанцуешь и со мной, хорошо?

Возвращается к жизни? Похоже, я и правда была настолько ужасна. Мое мимолетное хорошее настроение, подаренное Шарлоттой, улетучивается.

– Да, конечно, – отвечаю я Джейку.

Ложь дается легко, ведь Триша ни за что не подпустит Джейка ко мне. Она твердо решила присвоить его, а меня считает самой главной своей конкуренткой, хотя это вовсе не так.

Когда звучит звонок на урок, Чейз начинает тащить меня в класс. Как получилось, что я не успела выдернуть у него свою руку? Если мы войдем в кабинет, держась за руки, все решат, что мы пара, а Триша и Лиз незамедлительно объявят этот союз официальным. Я пытаюсь освободиться, но Чейз делает вид, будто я просто сжимаю его руку покрепче, и, вовсю улыбаясь, вдавливает мои пальцы обратно в ладонь.

– Нам будет весело. Обещаю.

Как будто он уже решил для себя, что я его девушка. Надо немедленно все это прекратить. Я снова пробую вырваться из его хватки – незаметно, чтобы не вызывать сцены, которая нас обоих поставит в неловкое положение, – но ничего не выходит. Мое сердце колотится, я еле волочу ноги. Нам нельзя вот так заходить в кабинет.

– Бэйли, у тебя сейчас тоже история, да? – спрашивает Шарлотта и в буквальном смысле отдирает меня от Чейза. – Отлично! Мне нужна на этом уроке подруга. – Она улыбается Чейзу и Джейку. – Я вовсе не имею в виду, что вы, ребята, не классные.

Поскольку вчера я рано ушла, то не знала, что у нас совместный урок. Хорошо, что она здесь и пришла мне на выручку.

– Хочешь сесть вместе?

– Безусловно. – Шарлотта берет меня под руку и спасает во второй раз – я, правда, не сомневаюсь, что ее ею движет и чувство самосохранения тоже. – Лиз сказала, что сегодня у нас начинается новый проект по истории. Будешь моим партнером?

Чейз хмурится.

– Вообще-то, я собирался…

– Конечно, – перебиваю я Чейза прежде, чем он договорит до конца.

Когда мы находим два свободных места подальше от входа, Джейк и Чейз усаживаются за парты за нами, завершая нашу маленькую компанию. Джейк дуется, а вот Чейз скорее сбит с толку, нежели разочарован. Его идеальный план – теперь, узнав о проекте, я уверена, что он хотел попросить меня стать его партнером, а затем, когда мы встретились бы после школы, уговорил бы пойти с ним на бал, – сорвался так быстро, что он еще не осознал, что именно произошло. Мне снова становится жалко его, но я слишком рада, чтобы переживать на его счет.

Глава 6

После занятий Шарлотта предлагает пораньше заняться нашим проектом, так что я приглашаю ее к нам домой. Джулия при виде Шарлотты чуть не падает в обморок и всю дорогу забрасывает ее всякими фанатскими вопросами.

– Джулия, хватит к ней приставать! – в конце концов рявкаю я, смущенная неспособностью сестры вести себя спокойно. – Уверена, Шарлотте уже надоело, что все донимают ее вопросами об отце.

Джулия, скрывая свое пылающее лицо, вжимает голову в плечи. Мне стыдно за то, что я унизила ее, но извинения привлекут к ситуации дополнительное внимание, что смутит ее еще больше.

– Все в порядке. – Шарлотта, оглянувшись, улыбается Джулии, которая сидит на заднем сидении. – Вы обе как-нибудь должны пойти со мной на игру. Я познакомлю вас с папой, и вы увидите, что он, как и большинство отцов, чудик, который вечно ставит меня в неловкое положение.

Взглянув в зеркало заднего вида, я вижу, что лицо Джулии еще красное, но, по крайней мере, она опять улыбается. Я пытаюсь перехватить ее взгляд, чтобы молча попросить прощения, но она на меня не смотрит. Видимо, нарочно игнорирует.

– Правда? – спрашивает она Шарлотту. Ее обычная оживленность исчезла, сменившись застенчивостью.

– Конечно. У нас места в ложе, и мне можно приводить столько друзей, сколько я захочу.

– Здорово! Бэйли, как думаешь, мама с папой отпустят нас?

Я снова смотрю в зеркало, и на этот раз Джулия встречается со мной взглядом. Ее лицо застыло в немой мольбе, поскольку мы обе знаем: это будет зависеть от того, пойду ли с ней я. Мама и папа отпустят нас только вместе.

Я не знаю, что ей ответить. Я не особенно хорошо знаю Шарлотту, поэтому не уверена, искренне ли она пригласила нас или потому, что я солгала Джейку, и теперь она чувствует себя обязанной передо мной.

Джулия принимает мое молчание за отказ и, надув губы, вжимается в спинку.

– Не знаю, возможно, – спохватываюсь я, но уже чуточку слишком поздно. Она уже сверлит меня рассерженным взглядом.

Напряжение в машине достигает предела, поэтому я снова пытаюсь завести разговор:

– Твой отец правда чудик? – спрашиваю я Шарлотту. Я видела интервью Кставье Митчелла, и его сложно представить в роли чудаковатого папы.

– О да. – Шарлотта смеется.  – С фанатами он общается по-нормальному, но когда я знакомлю его со своими друзьями, превращается вдруг в «клевого» папочку-шутника, и вся его крутизна исчезает. Он старается быть забавным, а мне хочется провалиться сквозь землю.

Я понимающе киваю.

– Наш папа точно такой же. Он хороший отец, но когда приходят наши друзья, начинает сыпать шутками из серии «твоя мама такая...» и болтать о Кайле Гамильтоне и Адриане Паскаль. Он до сих пор называет их Кайлианой.

– Упс.

Шарлотта хихикает, и я морщусь.

– Угу. Но он так старается, что у нас не хватает духа сказать ему, что они лет сто как расстались, и Кайл женился на другой.

Мой отец – банкир на Уолл-Стрит. Он работает в «Дж. П. Морган» в отделе слияний и поглощений. Покупает, продает и объединяет целые банковские учреждения – он действительно очень умен, но не имеет ни малейшего представления о том, что клево, а что нет. Думаю, он не разбирался в этом, даже когда был подростком. Мне кажется, он всегда был супер-ботаном. Но я люблю его за то, как сильно он старается быть современным отцом.

Когда мы приезжаем домой, Джулия выскакивает из машины, даже не попрощавшись с Шарлоттой.

– Извини, – говорю я, забирая с заднего сидения рюкзак. – Обычно она не настолько капризная. Кажется, что с каждым днем она ненавидит меня все сильней и сильней.

Шарлотта цепляет рюкзак на плечо и идет за мной к дому, улыбаясь, словно ничего не произошло.

– По крайней мере, у тебя есть сестра, с которой можно ругаться. А мы с отцом дома одни, да и он постоянно в отъезде.

– Думаю, было бы прикольно иметь старшего брата, – признаю я. – Он мог бы отпугивать от меня парней. Кстати, спасибо, что спасла меня от Чейза.

Шарлотта смеется, пока мы через боковую дверь заходим на кухню.

– Это меньшее, что я могла сделать после того, как ты прикрыла меня перед Джейком. Ты так быстро сообразила соврать о походе за платьями.

– Соврать? – спрашивает моя мама, изменив интонацию, чтобы превратить слово в вопрос. – Только не говори, что ты передумала ходить по магазинам.

Я спотыкаюсь и, моргая, таращусь на маму. Я не ожидала застать ее дома, но еще больше меня шокирует ее вид. Она в фартуке и, словно завзятая домохозяйка, по локти в муке.

– Привет. Нет, она о другом говорила. Что ты делаешь дома? Я думала, ты на сборе средств.

Она улыбается, но какой-то слишком широкой и яркой улыбкой.

– Просто решила взять выходной.

После аварии она брала выходные достаточно часто. То, что этот выходной день настал после моего недавнего прогула уроков, а затем визита к доктору Московицу, вызывает у меня подозрение.

– И сделать печенье?

Мама снова опускает взгляд в миску и робко пожимает плечами. Она знает, что я раскусила ее, но не подает виду.

– С шоколадом. Звучит неплохо, угу?

Шарлотта делает шаг вперед.

– Определенно. Как удачно я к вам приехала. Давно не ела свежеиспеченного печенья. – Она протягивает моей маме ладонь. – Здравствуйте. Я Шарлотта. Новенькая в школе, где учится Бэйли, и ваша дочь была так мила, что предложила мне стать ее партнером в проекте по истории.

– Ой! Точно, прости. – Мои навыки гостеприимства крайне слабы. – Мама, это Шарлотта Митчелл. Шарлотта, это Марлин Аткинсон, она же мама.

Пока они пожимают руки, мама начинает сиять так довольно, что ее улыбка практически ослепляет.

– Добро пожаловать, Шарлотта. Рада знакомству.

Мама возвращается к замешиванию теста и говорит чуть громче, чтобы мы могли слышать ее, пока она стоит к нам спиной.

– Итак, девочки, что за проект вам нужно сделать?

Вместо того, чтобы подняться ко мне, мы с Шарлоттой вытряхиваем содержимое наших сумок на кухонный стол, чтобы заниматься проектом поближе к печенью.

– Нам надо выбрать человека из современной истории США – 1900-х годов или позже – и сделать доклад о том, как он или она повлияли на историю и общество нашей страны.

– О! – Мама перестает выкладывать шарики из теста на противень и так стремительно оборачивается с полной ложкой в руке, что тесто чуть не вылетает оттуда. – Выберите Джеки Кеннеди. У нее было превосходное чувство стиля.

Теперь понимаете, что я имела в виду, говоря о бывших первых леди?

– Если делать проект о ком-то из Кеннеди, то не лучше ли выбрать президента?

Шарлотта вытаскивает из розовой папки план проекта и, покусывая кончик ручки, снова изучает требования к нему.

– Ну не знаю, по-моему, мистер Тэтчер из тех учителей, которые ценят оригинальность. В том смысле, что он разрешил нам выбрать самостоятельно, о ком мы хотим рассказать, и сказал проявить творческий подход к нашим презентациям, а в качестве примера использовал Синдера и Эллу.

Серьезно? Вот уж не думала, что мистер Тэтчер настолько продвинутый. Хотя, опять же, единственное, что я сегодня услышала в классе, это шушуканье Джейка и Чейза о том, что если мы с Шарлоттой подружимся, то это будет идеально для нас четверых. Я встряхиваю головой, пытаясь сосредоточиться на разговоре.

– Хорошо, – говорит мама. – Если мы хотим придерживаться темы Кеннеди, но действовать более творчески, тогда, возможно, вам следует сосредоточиться на Мерилин Монро и вместо убийства подчеркнуть их предполагаемую интрижку.