Текст книги "Никогда не говори "Никогда" (ЛП)"

Автор книги: Келли Муни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Я скучаю по дому. Я не говорю, что в Саванне булимия[5] была редкостью, но клянусь, все девушки здесь смотрят на это как на то, без чего школа не будет существовать.

– Гэбби, хочешь приехать на этих выходных, что-нибудь поделаем? – спрашиваю я.

– Конечно!

Мы слышим, как используются, по крайней мере, три кабинки – как замечательно. Рвота у всех сразу. Невероятно! Мы поправляем волосы, наносим на губы блеск и идем на урок испанского.

В конце дня не хочет открываться мой шкафчик. А у меня нет для этого настроения. Я вожусь с комбинацией, когда чья-то рука хлопает по моему шкафчику, и он открывается. Я быстро оборачиваюсь; он все еще опирается рукой на верхнюю часть шкафчика. Передо мной стоит Камерон, его рука, прижимая меня к шкафчику, покоится на моем плече.

– Спасибо, – бормочу я.

– Так ты знаешь, что такое хорошие манеры, – шутит он, глядя мне в глаза.

– Иногда, – пререкаюсь я в ответ.

Я понимаю, что пялюсь, но не в состоянии отвести взгляд. Боже, он отлично выглядит. Я как раз вовремя поворачиваюсь спиной – Стефани (она же Барби) вылетает из-за угла, чмокая Камерона сзади. Жест, несомненно, предназначается мне.

Она отбрасывает свои волосы.

– Эй, Кам, моих родителей вечером не будет дома. Как на счет того, чтобы приехать... составить мне компанию? – спрашивает она.

Я не могу смотреть, не хочу смотреть, но смотрю.

– Не могу, у нас с Максом сегодня репетиция.

Я захлопываю свой шкафчик и, как обычно, выхожу через стальные двери.

Купив в «Старбаксе» латте с корицей, я направляюсь домой. Как только подхожу к своему дому, то вижу, что на нашей подъездной дорожке стоит белый «БМВ», и я потрясена тем, кто в нем сидит. Когда я приближаюсь, Камерон быстро выходит.

Я ошеломлена и на время застыла на месте, как будто не могу пошевелиться. Откуда, черт возьми, он знает, где я живу?

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я.

– Я хотел задать вопрос раньше тебя, но ты меня опередила, – говорит он, подходя ближе.

Ожидая его вопроса, я подавляю смешок. Думаю, я знаю, о чем он спросит, и понятия не имею, как буду отвечать. Когда он подходит еще ближе, мне становится трудно дышать.

Только это не вопрос; его пальцы пробегают по моей руке, находят мою ладонь, и от этого чувства я дрожу. Это не то, чего я ожидаю, а ожидаю я холодный отказ с моей стороны, но, вместо этого, позволяю ему взять мои пальцы в свои. Я задыхаюсь, когда он, глядя вниз, тянет меня к себе, и наши животы соприкасаются.

– Что ты делаешь?

– Что-то неожиданное, – говорит он, поднимая мой подбородок.

Его губы прижимаются к моим, и они идеально синхронно двигаются; все время, что длится поцелуй, мое сердце скачет, как ненормальное. Не могу поверить, что делаю это. Всего три недели, и я нарушаю свое собственное правило. Когда моя правая рука поднимается, я отстраняюсь и поражаюсь, что действительно ударила его по лицу. Это был отказ, о котором я думала раньше, хоть никогда и не предполагала, что сделаю это.

– Что, черт возьми, с тобой не так? Зачем ты это сделал? – неистово спрашиваю я, когда моя ладонь касается его лица.

– Извини. Не знаю, что это было. Думаю... Не знаю, о чем я думал, – говорит он, слегка склонив голову набок. Очевидно, пытаясь понять меня.

– Что?

Он расслабляет лицо и тело, при этом самодовольно улыбаясь.

– Кэт, тебе действительно стоит побольше разговаривать, – говорит он, заправляя мне за ухо выбившиеся пряди.

– Нет, не стоит, – бормочу я.

Он смеется.

– Да ладно, тебе же понравилось, – говорит он, наклоняясь ближе.

Я толкаю его в грудь, останавливая.

– Пощечина предполагает что-то, о чем я не знаю?

– Ты не такая, как все девушки. Я просто хочу получше тебя узнать.

– Ты всех так получше узнаешь? Кроме того, поверь мне, ты не хочешь меня узнать, – говорю ему я, тайно переживая ощущение его губ на моих.

– Позволь мне самому судить об этом.

Его пальцы дергают меня за джинсы, притягивая ближе, и его руки оборачиваются вокруг моей талии.

– Теперь, на чем мы остановились?

– Камерон, я не могу делать это здесь и не хочу. Тебе лучше уйти... СЕЙЧАС ЖЕ.

Он не двигается ни на дюйм, просто стоит передо мной и улыбается до ушей. Он не оставляет мне выбора. Я поворачиваюсь, оставив его, онемевшего, на тротуаре. Это не то, чего я ожидала или что представляла. Я бегу в дом и направляюсь к себе в комнату. Смотрю в окно – он сидит в своей машине, не уезжает, а просто сидит. В одном он прав: мне нужно побольше разговаривать, ведь я не могу позволить маме все испортить.

Мне понравился поцелуй, очень сильно, но я боялась того, о чем говорила Гэбби. В прошлом у него было много девушек, действительно убийственных девушек, и все девушки хотят его. Она предупредила меня о Барби и о том, что она и ее подруги-чирлидерши в следующие несколько месяцев могут устроить для меня сущий ад. Моя двоюродная сестра, что тоже в группе поддержки, даже если захочет, то не сможет мне помочь, ведь в противном случае ее жизнь тоже превратят в ад. Она единственная ученица предпоследнего класса, у нее впереди целый год, и, к тому же, у нас с ней нет ничего общего.

Камерон

Сегодня я явно с нетерпением жду урока истории. Мне как-то удалось издали наблюдать за Кэт так, чтобы она не заметила, но на истории этого не избежать. Я удивлен, когда впереди класса она запинается. Могу с уверенностью сказать, что принимает решение, где сесть. Насколько это в моих силах, я не обращаю на нее внимания и пытаюсь сосредоточиться на моем блокноте.

Чувствую, сегодня она хочет сесть возле меня так же сильно, как я хочу, чтобы она подошла к концу класса и присоединилась ко мне. Мне удается делать вид, что я на самом деле не замечаю ее или мне не интересно, но когда она наклоняется, чтобы поднять карандаш, то не могу не смотреть. Плевать. Клянусь, никто никогда раньше не выглядел в джинсах лучше ее. И мне трудно сосредоточиться на чем-то еще. Не уверен, намеренно она уронила карандаш, или мне просто улыбнулась удача. В любом случае, я немного разглядел; зрелище было недолгим, но удивительным. Я даже не заботился о том, что она заметила, как я смотрел на нее.

Хотя большую часть января я делал все возможное, чтобы избегать ее, но я не могу больше сопротивляться. Знаю, мне нужно сделать шаг навстречу и скоро. Парни начали ее замечать, и я действительно именно это имею в виду. Я знаю, что если прямо сейчас не начну действовать, то мне придется стать в очередь, а я не уверен, выиграю ли я в таком случае.

Ее шкафчик в противоположном крыле от моего, так что если я хочу поймать ее после занятия, то мне нужно сделать большой круг. Я останавливаюсь, когда вижу, что она неумело пытается открыть его. Она выглядит такой маленькой и беспомощной. Я ударяю по шкафчику, он открывается, и в это короткое мгновение она улыбается мне в ответ. Знаю, у меня есть шанс.

Как только я собираюсь сделать свой ход, сзади появляется Стефани. Скорее всего, этим она хочет показать Кэт, кто здесь кто. Я облажался. Кэт уходит, а Стефани не понимает, что здесь происходило. Последние несколько недель я избегал ее как чумы, поэтому она не может понять меня с полуслова? Я устал придумывать оправдания, мне нужно покончить с этим, и я сегодня же так и сделаю.

Теперь я могу думать только о Кэт и о том, что она подумает, когда я расскажу ей, что мы со Стефани больше не вместе и что она больше не интересна мне. Не то, чтобы она когда-нибудь на самом деле меня интересовала. Я действительно не могу думать о том, как или что, а просто действую. Прыгаю в машину и направляюсь на Джефферсон авеню. Я знаю весь распорядок Кэт: «Старбакс», после чего она иногда прогуливается в Риверуолке, но обычно сразу направляется домой. Я бы встретил ее там и, подкараулив, поймал. Перед тем как мельком увидеть ее, я жду где-то полчаса. Но если бы это было необходимо, то я бы ждал всю ночь. По тому, как она застыла, могу сказать, что я ее сильно удивил. Потребность подойти к ней и заглянуть в ее большие карие глаза заставляет меня двигаться со скоростью молнии. Выхожу из машины и иду ей навстречу. Я намерен предложить ей на этих выходных провести со мной время, но ее пухлые красные губы застают меня врасплох.

Было ли это напористо?.. Да, черт возьми!

Я даже не знаю, почему так поступаю – наклоняюсь и целую ее, пробуя на вкус корицу, которая все еще ощущается на ее губах после кофе. Я хотел узнать, как они чувствуются, какая она на вкус, и даже если он был краток, все равно, это лучший поцелуй, что у меня когда-либо был. За последние несколько лет я перецеловал много девушек, но когда касаюсь ее губ, то чувствую что-то другое: голова как в тумане, и с ней я просто хочу большего.

Я немного удивлен, когда она бьет меня по лицу, но это было заслужено. Единственное, чего я не заслуживал, так это того, чтобы она убежала внутрь и оставила меня одного. Она всегда строит из себя грубую цыпочку, но где-то внутри я знаю, что это всего лишь ширма. Все, что угодно, было бы лучше, чем развернуться и хлопнуть дверью. Все!

Единственное, на что я теперь надеялся, так это на то, что она наслаждалась поцелуем так же сильно, как и я. Полагаю, достаточно скоро я это выясню.

Я сижу в своей машине, не уверен, должен ли пойти позвонить в дверь и вытащить ее наружу или уехать на репетицию. Дерьмо, репетиция! Я почти забыл, что у Макса есть новая песня и что он будет ждать, чтобы начать ее разучивать. Не хочу уезжать, покидать ее подъездную дорожку, но знаю, что у меня есть завтра, и я планирую использовать его по максимуму.

Я прав. Когда я приближаюсь, Макс уже покачивается в моем гараже, выглядя при этом так, будто собирается сваливать.

– Эй, чувак, – говорю я.

– Чувак, ты где был? – спрашивает он.

Я пожимаю плечами.

– Мне просто нужно было кое о чем позаботиться. – Колеблясь, я пытаюсь сменить тему. – Что у тебя для меня?

Он осматривает меня сверху донизу, пытаясь понять, что я делал или где был. Макс очень хорошо меня знает и утверждает, что я ношу свои чувства на рукаве рубашки. Павший певец, а иногда и достойный соавтор песен. Не то, чтобы мы играли одну из тех песен. Нет, мы играем только музыку других групп.

– Ты был с этой цыпочкой, не так ли? – спрашивает он.

Я вздыхаю, пропуская сквозь пальцы свои волосы.

– Ты действительно не думаешь, что в ней что-то есть? – в надежде спрашиваю я.

– Нет, не думаю, – рявкает он.

Он возвращает свое внимание к барабанам, так что я поднимаю свою гитару, пытаясь избежать дальнейшей болтовни о своих чувствах к Кэт.

Мнение Макса всегда много значило для меня, но почему-то ему не нравится Кэт, и это удивляет меня. Максу нравятся почти все девушки, что хорошо выглядят, а Кэт, без сомнений, выглядит хорошо. И из всей этой болтовни в школе я знаю, что я не единственный, кто так думает.

Следующие два часа пролетают без единого слова о Кэт, и я вздыхаю с облегчением, потому что мне не нравится обсуждать ее с ним. Я не могу выкинуть из головы ее или ощущение тех красных губ, так же, как и не могу дождаться завтрашнего урока истории.

Кэт

Я ЧУВСТВУЮ СЕБЯ ПОТЕРЯННОЙ!

Внезапный уход моей мамы разъедает меня изнутри. Иногда я даже больше не чувствую себя подростком. Такое впечатление, будто вес всего мира давит мне на плечи, и с каждым днем становится все труднее.

Я не могу не думать о Камероне и нашем поцелуе; мне понравилось, и я определенно была заинтересована в большем, но что я натворила? Ударила его и сбежала, как последняя трусиха. Даже вообразить не могу, что он когда-нибудь захочет меня видеть. И в этом я виню свою маму. Такое чувство, что в моем сердце огромная дыра, которую только она может заполнить. Единственная проблема в том, что теперь ей плевать на мое сердце, она беспокоится только о своем.

Я написала ей как минимум пятьдесят писем, которые сейчас аккуратно перевязанные резинкой и спрятанные в коробку в моем шкафу. Они были написаны для нее, без указания какого-либо адреса, и все в этих конвертах пропитано ненавистью. Это единственный способ, чтобы сказать ей, что я чувствую, хоть и кричу я только на бумаге. К тому же, из-за того, что не знаю ее адреса, я никогда не смогу их отправить. Я прячу их, так что папа о них ничего не знает. Он думает, что я пришла в себя и все позади, но это не так. Он считает, что два месяца сеансов у психолога достаточно, чтобы я обо всем забыла. Я действительно не знаю, как он может оценивать меня и мои эмоции, ведь его никогда нет дома. Управляя домом за миллион долларов, я чувствую себя почти взрослой. Готовка, уборка, стирка и так далее... С чем, кстати, неплохо справляюсь.

Мой живот громко урчит, отвлекая от мыслей, и, посмотрев на часы, я понимаю, что снова буду кушать в одиночестве. Мы здесь уже почти месяц, и я могу посчитать на пальцах одной руки, сколько раз за все это время мы вместе ели. Я уже начала к этому привыкать, так что у меня всегда есть некоторые припасы на случай, если позже он захочет есть.

Мне надоели рамэн[6] и сэндвичи, а так как погода сейчас не очень плохая, то я направляюсь в центр городка.

Не знаю, почему здесь все хвастаются пиццей. Я не понимаю этого, к тому же, фаршированная пицца не для меня. Хотя не мне жаловаться, ведь я решила поесть в пиццерии «Лу Малнатис». И для вечера четверга там оказалось на удивление многолюдно.

Я узнаю нескольких ребят из школы, хотя они мне вовсе не друзья. Я действительно не хочу ни к кому привязываться, ведь через шесть месяцев я уеду и, надеюсь, уже никогда не вернусь.

Через некоторое время, довольно шумно, как будто это место принадлежит им, появляются Барби и ее друзья. Она единственная девушка, которую я избегаю, потому что все в ней мне ненавистно. Ее крашеные светлые волосы, одежда, которую она носит, макияж-штукатурка нанесен таким плотным слоем, что я могла бы соскрести его ножом. Знаю, так как я сижу впереди и кушаю одна, то точно не останусь незамеченной. Еще раз спасибо, папа. Я почти могу слышать комментарии, что появляются в ее обесцвеченной блондинистой голове. Ухмыляясь, и с отчетливым злом в глазах, они подходят ко мне.

Она кладет руки на бедра.

– Что, у тебя нет друзей? Ты такая жалкая, – бормочет Стефани.

– Оставь меня в покое, Барби, – рычу я, беря последний кусок пиццы.

– Что ты только что мне сказала? – фыркает она.

Я встаю, желая, насколько это возможно, убраться подальше. Она меня не пугает, но я не хочу от нее неприятностей, по крайней мере, не сегодня. Как только я поворачиваюсь, чтобы уйти, она поднимает мою содовую и бросает мне в лицо. А теперь я могу убить ее и хочу этого.

– Оставь Камерона в покое. Проваливай! – вопит она.

Понятия не имею, что на меня нашло, я не думаю, когда отвечаю ей. Сжимаю пальцы в кулак и так сильно, как могу, бью ее по лицу. Когда она падает на пол, я оборачиваюсь на пятках, достаю из кармана десять долларов и, бросив их на стол, уношусь прочь. Последнее, что я вижу, – она лежит на полу, держась за щеку, а в ее глазах полыхает безграничная ненависть. Я думаю пойти домой, но не хочу этим доставить ей удовольствие. Так что замедляю шаг и прогуливаюсь.

Отлично, Чикаго с каждым днем становится все лучше и лучше. Но хуже всего оказался комментарий о Камероне. Однако, на самом деле, я ударила ее не из-за комментария, а из-за того, что Камерон мог быть ее. Хоть мне и не нужны отношения или еще что-то в этом роде. Я немного нервничала, думая о школе, – мне не хотелось неприятностей, а эта девушка – неприятность с большой буквы Н.

Ладно, мне, наверное, не стоило так бить ее, и часть меня чувствует себя плохо, но другая часть не может поверить, как хорошо бить кого-то кулаком... кого угодно. И кем, черт возьми, она себя возомнила, бросая в меня мою же содовую? Так ей и надо.

Я была поглощена мыслями о Стефани и поцелуе с Камероном. Он, похоже, заинтересован во мне, а она, ясное дело, ревнует. Так хорошо одержать над кем-то верх. Девушка может понять, что он, как для семнадцатилетнего старшеклассника, очень даже красив. Так кто бы не хотел всего его и только для себя?

Я лежу на кровати, представляя его руки, его губы, как они ощущаются, когда он касается меня, и в один короткий миг, я хочу, чтобы он был моим и только моим. Звук открытия гаража вырывает меня из мыслей и возвращает в реальность. Я беру себя в руки и спускаюсь вниз по лестнице. Уже девять часов вечера, и сегодня я еще не видела отца.

Я замираю, когда мои ноги достигают последней ступеньки. И становлюсь похожей на статую, когда понимаю, что он не один.

– Эй, Котенок Кэт. Иди сюда, я хочу тебя кое с кем познакомить, – спокойно говорит он.

Ненавижу, когда он так меня зовет.

Мне как-то удается оторвать ноги от нижней ступеньки и идти вперед. Рука отца крепко обернута вокруг женщины, которую я раньше никогда не видела, но по виду ей не дашь больше тридцати.

Она улыбается мне, хоть и нервничает.

Папа первый прерывает молчание:

– Кэт, это Ребекка. Ребекка, это моя Кэт, – говорит он, все еще обнимая ее.

Что, черт возьми, это значит?

Он серьезно?

Из вежливости я протягиваю руку и, когда она пожимает ее, отступаю.

– Привет, – говорю я.

Мои глаза застывают на папиных руках, как они слегка касаются ее сзади, его же глаза, когда он смотрит на нее, блестят. Уверена, он не думает, что я замечаю, но это так.

– Мне нужно идти, делать домашнее задание. Было приятно с тобой познакомиться. – Я убегаю. Когда достигаю второй ступеньки, то слышу, как она выкрикивает:

– Мне тоже, Кэт.

Как он мог так со мной поступить? Просто привести ее домой и ожидать, что я приму ее с распростертыми объятиями. Я знала, что, в конце концов, он кого-нибудь бы привел, но не семь же месяцев спустя. К черту все, что заставляло меня так думать, мне не нравятся эти мысли. Я закрыла дверь, выключила свет и стала уговаривать себя пойти спать, удивляясь, как все это произошло.

***

Не могу заставить себя сегодня пойти в школу. Я не та, что пускает все под откос, но нежданная новая девушка моего отца выбивает меня из колеи. Я правда не ожидала этого так скоро, а стоило бы. Теперь я знаю, чем он занимается по вечерам после работы, оставляя меня есть замороженные обеды и избивать девушек в местных пиццериях. Что за задница?!

Не выспавшись сегодня ночью, я с легкостью принимаю решение забить на все. Даже не могу найти сил, чтобы встать с кровати. Уверена, уже все в школе знают, что я избила пластиковою Барби, но мне все равно. Все равно, что думают обо мне или о моем отсутствии. Может, они подумают, что я боюсь появиться и закончить то, что она начала, но, как я уже говорила... Однако, мне не все равно.

У меня большие проблемы и имя им Ребекка. С одной стороны, я полностью поняла, что папа продолжает жить. Но с другой, как он мог так со мной поступить? Я не готова. Еще больший вопрос в том, буду ли я когда-нибудь готова?

После нескольких часов размышлений о том, что было бы, если бы мама внезапно снова появилась в нашей жизни, я задалась вопросом, что бы делал он? Принял бы он ее обратно? А я? Я хочу, чтобы она вернулась, я устала о себе заботиться. Устала быть ответственной за стирку, посуду, приготовление еды. Я повзрослела, чтобы делать все это дерьмо, и это несправедливо, что в таком раннем возрасте я должна сама о себе заботиться. Знаю, скоро мне исполнится восемнадцать, но, на самом деле, как много из этих сопливых детей из Нейпервилля должны сами о себе заботиться? У меня должно быть как минимум четыре года обучения в колледже, чтобы думать об этом, будучи официально самостоятельной. Правильно?

Отодвинув занавески, я не могу не закрыть глаза и позволить солнцу коснуться моего лица. Ничего себе, посмотрите на это... солнце и никакого снега на земле. Может, после всего, сегодня день не будет таким уж и плохим. А для этого нужно латте, хорошая книга и мое дерево в парке.

Когда я поднимаю взгляд, то не могу поверить, что он стоит там, смотрит на меня сверху вниз. Из всех людей только Камерон со мной, в моем секретном убежище от жизни и всего остального. Я быстро смотрю на часы: еще идут занятия, так почему, черт возьми, он здесь? И как он меня нашел?

Отлично, он здесь, чтобы защитить невинную Барби и всю фигню, что с ней связана. Выпрямившись, я не жду, что он заговорит, он же не настолько глуп, да?

Я имею в виду, я знаю, что он не видит меня через отверстие в стене. После того как я рассказываю ему свою версию произошедшего, он удивляет меня тем, что уже делал раньше – наклоняется и целует меня. О. БОЖЕ. Не снова.

Его губы, его лицо, этот потрясающий поцелуй, и я не могу придумать, что сказать. Прежде чем в моей голове появляется здравая мысль, мы соглашаемся быть друзьями; думаю, даже больше, чем друзьями. Никто из друзей не узнает об этом, и, в первую очередь, Стефани.

О чем я думала? Это не мой план, я не думала заводить друзей, не говоря уже о том, чтобы привязаться к парню, я же уезжаю меньше, чем через шесть месяцев. Сначала Гэбби, теперь Камерон, мой основной план не работает так, как я задумывала.

Когда он смотрит на меня, я не могу ничего с собой поделать – что-то в нем заставляет меня быть сентиментальной, и это то, чего я раньше никогда не чувствовала. Всю дорогу к моему дому у меня в животе порхают бабочки, движения которых я раньше никогда не чувствовала, даже рядом с парнем. С Заком я никогда не чувствовала себя так, никогда. Слава Богу, у нас с ним не было секса.

Мне не нравится видеть, что он уезжает, я хочу проводить с ним больше времени. Дерьмо, о чем я думаю? Больше времени. «Нет, Кэт, выброси его из головы», повторяю я сама себе, ведь, когда наступит август, будет больно. Он бросит меня, когда пойдет в колледж или, может, даже раньше, когда поймет, какие разрушения оставила после себя моя мама.

Когда я захожу внутрь, то могу думать только об одном человеке, чтобы позвонить и рассказать все. Я хватаю телефон и набираю номер.

– У меня новости, Джесс, – говорю я.

– Расскажи мне все, и я имею в виду именно все, – говорит она.

Я рассказываю ей все о Камероне, и что я дура, раз думаю о том, чтобы позволить всему этому зайти дальше. Она говорит мне рискнуть, но, на самом деле, мне не нужен этот совет, я хочу, чтобы она сказала мне бежать, бежать быстро и далеко и ждать, до самой Аризоны. Но она не говорит этого.

Камерон

Глядя на дверь, я нетерпеливо барабаню пальцами по столу. Я искал ее все утро, но безуспешно. Зная ее расписание, я надеялся перехватить ее до первого урока, но ее нет там, где, предполагалось, она будет. У меня был план, и если я не смогу найти ее, то он не сработает.

Миссис МакЛафлин уже начинает лекцию, а Кэт все еще нет. У меня подпрыгивает желудок и не от хороших новостей. А от слухов, доносящихся из коридора, услышав которые, меня начинает тошнить. Я не узнаю эту историю от Стефани, потому что уже сказал ей оставить меня в покое, и мне действительно все равно, что там с ней случилось.

Ходят слухи, что вчера вечером Кэт без всяких видимых причин ударила Стефани по лицу, просто напала на нее. Я не знаю Кэт достаточно хорошо, но знаю Стеф и подозреваю, что слухи могут быть не совсем верными. Кроме того, что рассказывают, там явно должно быть что-то еще.

Единственное, из-за чего я верю, что что-то действительно было, так это распухшая щека у Стефани и отсутствие Кэт. Она просто не пришла в школу, чем меня удивила. Я не считал ее трусихой, поэтому немного в шоке, когда она не появляется.

Раньше утром я видел Стефани, она закрывала лицо, насколько могла, и ни разу не посмотрела в мою сторону. Я в отчаянии хотел спросить ее, что случилось. Правда ли то, что рассказывают? Мне нужен Макс, чтобы узнать у него все, что только возможно.

– Чувак, просто держись от нее подальше, она ни за что ударила Стеф. У этой девушки проблемы, – добавляет он.

Я уставился на него, не совсем понимая, почему ему так сильно не нравится Кэт.

– А кто говорит?.. Стефани и ее подружки? – спрашиваю я с вызовом.

– Почему она так сильно тебе нравится? – спрашивает он.

– А почему она не нравится тебе? – отвечаю я сквозь зубы.

Он не отвечает, просто качает головой, увлекая меня прочь.

После разговора с Максом во время обеда, мне нужно, не откладывая, найти ее. У меня еще только три урока, поэтому я легко принимаю решение прогулять остаток дня. У нас огромная школа, так что всегда легко сбежать через двери спортзала. Тренер МакГи никогда не обращает внимания, поэтому, когда он покидает рабочий стол, я удираю.

Добравшись до машины, я крепко сжимаю руки на руле, не уверенный, что собираюсь делать, и правильно ли это. Я колеблюсь, после чего вставляю ключ в замок зажигания и поворачиваю его, заводя машину, при этом замечаю, что у меня дрожат руки. Я волнуюсь, когда еду на Джефферсон: капли пота падают мне на глаза, а руки скользят по рулю. Не могу поверить, что чувствую к ней, ведь я едва знаю эту девушку. Да я преследую ее, как какой-то сумасшедший.

У меня нет возможности узнать, дома ли она, разве что проявить смелость и подойти к двери, но моя задница как будто приросла к сиденью. Я откидываю голову на спинку сидения и делаю глубокий вдох, не понимая, почему так боюсь к ней подойти. Может, из-за того, что она снова оттолкнет меня? Я имею в виду, сколько раз такое уже случалось? Не уверен, есть ли предел того, насколько она меня волнует, так что, думаю, мне стоит попробовать добиться ее.

Я звоню в дверь четыре раза и, каждый раз нажимая на кнопку золотого цвета, я молюсь, что она вдруг появится. Но этого не случается. Обдумывая разные варианты, где она может быть, я возвращаюсь в машину. Не думая о том, сколько сейчас времени, я паркуюсь в центре города. У меня на уме только одно, и я хочу услышать это от Кэт.

Сперва я направляюсь в «Старбакс», зная, что она любит там обитать, но не нахожу ее там. Она маленькая, и я не вижу ее. Выйдя на улицу, направляюсь на запад, к Риверуолк, надеясь, что найду ее под деревом, где она часто проводит время.

И она там. Я останавливаюсь, когда подхожу и вижу, что она лежит на одеяле, вся укутанная, и читает. Она идеально выглядит. Безучастно, но идеально. Такое ощущение, что я смотрю кино.

Я даже не могу собраться, чтобы понять, что сказать ей, мой язык как будто завязан в узел. Если я подойду к ней, то она поймет, что я искал ее, и часть меня боится, что она вскочит и снова убежит. Я мысленно говорю короткую молитву, хоть и не уверен, верю ли в Бога, и подталкиваю себя вперед.

В течение тридцати секунд я стою над ней, после чего она поднимает взгляд от книги. Садится, смотрит на меня секунду, бросает взгляд на часы, а потом говорит:

– Камерон, что ты здесь делаешь? – удивленно спрашивает она, ее карие глаза кажутся большими, чем прежде.

Смотря ей в глаза, я становлюсь рядом на колени. И понимаю, что они выглядят уставшими и опухшими. Я сосредотачиваюсь на ее рте, ее губах.

– Камерон, я жду, – снова говорит она.

– На самом деле, я искал тебя. Здесь холодно. Что ты делаешь?

Уголки ее рта слегка поднимаются, что похоже на маленькую улыбку.

– Почему ты не в школе? – спрашивает она.

Я улыбаюсь.

– Могу спросить тебя о том же, – напоминаю я ей.

Она смеется, отбрасывая волосы.

– Не хотелось сегодня идти. Теперь ты.

– Я ходил, но ушел раньше, чтобы найти тебя. Знаешь, по школе ходят слухи, – я делаю паузу, когда она опускает лицо. – Что у вас со Стефани случилось? – Думаю, лучше спросить, а не в чем-то обвинять.

Когда она снова смотрит на меня, то выглядит почти грустной, но потом выражение меняется на отвращение. С лицом, почти закрытым шапкой, она все еще выглядит чертовски привлекательно.

– Я не виновата, что Барби без причин кинула мне в лицо содовую, а потом, думаю, я просто ответила, – она пожимает плечами.

– Что? Почему, черт возьми, она это сделала? – кричу я громче, чем, наверное, стоило бы.

– Ты еще ничего не понял, Камерон?

Я качаю головой, пытаясь понять, что она имеет в виду. Похоже, мне нужна подсказка.

– Скажем так, это было предупреждение, – добавляет она.

– Предупреждение? – спрашиваю я.

Она закатывает глаза.

– Да, чтобы я держалась от тебя подальше.

Когда она говорит это, то все действительно имеет смысл. Господи, да за это я готов буквально придушить эту Стефани. Она распространяет слухи о Кэт и делала это все время. Я был так рад, что порвал с ней, но, даже если у нее и был шанс, то уже нет.

– Извини. Даже не знаю, что сказать, – хмурюсь я.

– Ну, избегая меня, ты мог бы сделать мою жизнь проще, – напоминает она мне. – Я имею в виду, я знаю, что вы пара. Я понимаю, – добавляет она, возясь с книгой.

Я смеюсь, качая головой.

– Нет, Кэт. Мы далеко не пара и, на самом деле, никогда ею не были.

– Может, стоит ей сказать об этом, – бормочет она себе под нос.

– Я сказал. В том-то и проблема.

– Отлично! Что-нибудь еще? – говорит она.

– Могу я задать тебе вопрос, Кэт?

– Конечно, почему нет?

– Почему ты так холодна со мной? Ну, со всеми, кроме Гэбби?

Она снова пожимает плечами.

– Какой смысл заводить друзей? В конце лета я отсюда уеду. Так что так проще.

– Это единственная причина? – Мне интересно.

Она думает, не уверенная, как ответить.

– Камерон, чего именно ты от меня хочешь? – спрашивает она осторожно.

– Мне очень хотелось бы снова поцеловать тебя, конечно, если ты не против. Хотя, слышал, правый хук у тебя так себе, – шучу я.

Она тихо хихикает, а потом пихает меня в грудь, игриво отталкивая прочь. У меня нет другого выбора, так что я притягиваю ее к себе. Ведь в эти дразнилки могут играть и двое.

Половина ее тела прижимается ко мне, и я рад, что прогулял школу. Я даже больше не чувствую, что на улице холодно. Поднимаю голову, чтобы поцеловать ее, но она отстраняется, отталкивается от меня и садится на одеяло.

– Камерон, я действительно не считаю это хорошей идеей. Барби мне это уже объяснила.

– Позволь мне самому разобраться со Стеф. Кроме того, никто не узнает.

– Тайные друзья? – спрашивает она.

– Если так тебе будет проще, – говорю ей я.

Тайные друзья? Что, черт возьми, это значит?

Она смотрит на свое латте, делает глоток, а потом переводит взгляд на меня и улыбается. Прямо сейчас, я могу только чувствовать вкус корицы у нее на губах.

Она настолько прекрасна, что это причиняет боль. Мне нравится, что она не злоупотребляет макияжем, если вообще его наносит. Она девушка, которая носит футболки и джинсы без излишеств, а не какая-то учащаяся в средней школе чирлидерша, что тащится от любого произнесенного мной слова. Мне удобно с Кэт, до нее ни одна девушка не влияла так на меня. Я до сих пор не знаю, почему именно с ней мне хочется большего. Единственное, что я знаю, что хочу выяснить, почему все именно так.

Когда она облизывает губы, я больше не могу сдерживаться. Вздыхаю и тяну ее вниз. Колеблюсь, ожидая отпора, но его нет. Как будто она терпеливо ждет, когда я снова наброшусь на нее. Это я с удовольствием!