Текст книги "Никогда не говори "Никогда" (ЛП)"

Автор книги: Келли Муни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Иди, узнай, чего она хочет.

Я смотрю на Кэт.

– Я не хочу.

Она закатывает глаза.

– Просто иди, – говорит она, толкая меня сильнее.

Я встаю и, потянув Стефани за руку, веду ее в угол кафетерия. И замечаю, что все находящиеся здесь студенты наблюдают за нами.

– Что?

– Где видео, которое ты снял?

– Я удалил его.

– Ага, конечно.

– Я удалил его. Сразу же после того, как отослал его Кэт.

– Зачем, черт возьми, ты это сделал?

– Я знаю, что ты причастна к тем листовкам. Клянусь Богом, Стеф, не трогай ее. Сейчас она единственная, у кого есть рычаги давления.

– Ты такой мудак. Ты знаешь это, да?

– Только с тобой, дорогая, – говорю я с сарказмом и подмигиваю.

Начинаю уходить, когда она хватает меня за руку.

– Я не единственная, кто был замешан с листовками. Почему бы тебе не спросить у Мэтта и Макса, что знают они? – говорит она, отбрасывая за плечо волосы. Я не могу не смотреть, как она возвращается к своему столу, потому что у меня нет слов.

Перемотаем назад. Мэтт и Макс. О чем, черт возьми, она говорила? Бросаю взгляд на Макса, он опустил голову и избегает меня. Единственная причина, почему я подозреваю, что все это может быть правдой, – это потому, что все остальные смотрят на меня, но не он.

Я схожу с ума, когда думаю, что мой лучший друг является частью всего этого. Чувствую, как мое лицо становится красным. Я начинаю идти, но возле меня появляется Кэт и хватает меня за руку.

– Эй, сядь.

Я смотрю на нее сверху вниз.

– Мне нужно поговорить с Максом.

– Это уже неважно. Все в прошлом, я в порядке.

– Не это главное. Он знает, что я к тебе чувствую. Я бы никогда так с ним не поступил.

Она берет меня за подбородок и заставляет смотреть ей в глаза.

– Потому что ты удивительный. А теперь сядь и пообедай со мной, – настаивает она.

Смотрю на Макса, когда возвращаюсь с Кэт к нашему столу. Я позже с ним разберусь. И с Мэттом – это пустяковое дело. Все равно, он не возглавляет список моих друзей.

Кэт

Стою на улице, около его машины, и жду. Последний звонок прозвенел пятнадцать минут назад, но его все еще нет. Я жду больше десяти минут... и ничего. Подняв свою сумку с капота его машины, начинаю идти домой. И все время задаюсь вопросом: где, черт возьми, он мог быть? Снова и снова прокручиваю в голове утренний разговор. Я была уверена, что он сказал мне, что собирается подвезти меня домой.

У меня в сумке домашка на несколько часов, но я включаю телевизор. После часа поганых шоу слышу, как открывается задняя дверь. Быстро бросаю взгляд через окна, что выходят на передний двор, и вижу его машину, припаркованную на подъездной дорожке.

– Эй, – говорит он, проходя в гостиную.

Когда он входит, я встаю.

– Здорово, не стесняйся, проходи.

Он усмехается:

– Что? Я проверил. Твоего папы нет дома.

Я снова сажусь.

– Почему не подвез меня?

– Извини. У меня было кое-что, с чем нужно было разобраться, – говорит он, опускаясь передо мной на колени, и наши глаза встречаются.

Он говорит:

– Думаю, с тебя причитается настоящий поцелуй.

Я опускаю взгляд, думая о своем следующем шаге, когда замечаю, что его рука вся красная и опухшая.

– Что случилось с твоей рукой? – спрашиваю я, поднимая ее.

– Ничего.

– Камерон, ты где был?

– Всего лишь разговаривал с Максом, – говорит он, как будто это ничего не значит.

– И в этом разговоре принимал участие твой кулак?

– Только один раз, но я в порядке. Мы просто наверстали упущенное, и все, – говорит он, поддразнивая.

Я притягиваю его руку к своему рту и целую ее.

– Больше никогда не дерись из-за меня с Максом. Ладно? – Я качаю головой. – Никогда не пойму парней.

– Тебе нужно понимать только одного парня... меня.

Он наклоняется, слегка опрокидывая в сторону голову. Его губы начинают прикасаться к моим.

– Ну? – спрашиваю я.

– Что?

– Как это было?

Он не отстраняется, и его губы слегка касаются моих, когда он отвечает:

– Это больше походило на трех человек, что сваливают вину друг на друга. Стеф рассказала об их задумке.

– Это была его идея?

– Думаю, больше Мэтта, а генеральный план принадлежит Стефани.

– Так почему ты ударил Макса?

– Потому что он знал, что мне нужно было... знаешь, разобраться во всем. Но теперь мы снова друзья.

Никто из нас больше ничего не говорит, поэтому я пытаюсь осмотреть его. Мы изучаем друг друга.

– Теперь я могу тебя поцеловать или у тебя еще остались вопросы?

Я аккуратно прикусываю свою нижнюю губу.

– Если ты меня не поцелуешь, то это сделаю я, – отвечаю я, потому что не могу устоять перед ним, когда его лицо так близко к моему. И вдыхаю его запах.

Он улыбается мне своей «улыбкой только для глаз Кэт», а потом тянет меня вместе с собой на пол. Я снова и снова целую его, прежде чем его губы передвигаются вниз по линии моего подбородка, а потом начинают исследовать мою шею. Его рот движется вверх, а губы снова находят мои. Я пробегаю руками по его груди и плечам, чувствуя каждый мускул, находящийся возле меня. Он зарывается пальцами мне в волосы, посылая по всему моему телу дрожь. Чувствую, как он тянет мои джинсы, пытаясь их расстегнуть. Я останавливаю его, даже если и не хочу этого.

– Мы не можем сделать это прямо сейчас, – говорю я с неровным дыханием.

– Почему нет? – спрашивает он, целуя меня в ключицу.

– Уже почти пять, папа может приехать в любую минуту.

– Ты говорила, что он не появляется дома до темноты, а когда я проверял в последний раз, на улице все еще было светло.

Я поднимаюсь и выбираюсь из-под него.

– Это было до того, как он нашел у нас на диване полуголого тебя.

Все еще лежа на полу, он пробегает руками по своим волосам. При этом у него разочарованное выражение лица.

– Ты не злишься?

– Ты сумасшедшая? Нет, просто ты меня возбудила. Извини за это.

– Все нормально. Только не думай, что ты единственный, кто возбудился, – говорю я, пытаясь убедить его, что хочу его так же сильно, как и он меня.

Он резко вскакивает на ноги и опускает взгляд на свои часы.

– В любом случае, мне, наверное, пора. Мама сказала, чтобы я к ужину был дома.

Он поднимает меня с пола, наши губы снова встречаются, и он говорит:

– Я без ума от тебя.

Я улыбаюсь.

– А я – от тебя.

Он откидывает в сторону мои волосы, и его губы задерживаются прямо на моей татуировке, после чего он говорит:

– Увидимся завтра, красавица.

Камерон

Сегодня двадцать пятое апреля, и я задаю ей два вопроса. Мы сидим в парке, под ее любимым деревом. Я знаю, что на первый она скажет «да». Но второй вопрос напряжен, и я не уверен, сможет ли она поехать со мной.

– Итак, до выпускного осталось всего лишь несколько недель.

– И?

– Хочешь пойти?

Она морщит нос.

– А ты хочешь?

– Я спрашиваю, не так ли?

– Не то, чтобы я не хочу пойти с тобой, просто это... ну, выпускной бал, – говорит она, отвергая меня.

– Я знаю, ты умеешь танцевать, так в чем проблема?

– В этом и проблема. Я не танцевала с той ночи у Мэтта.

Я должен был догадаться.

– Верь мне. Ничего не случится, и мы повеселимся. Кроме того, я запланировал кое-что особенное.

Она с минуту смотрит в сторону, после чего отвечает:

– Только если ты расскажешь мне о своих особых планах.

– Ну, выпускной бал будет в Оук-Брук, и я подумал, что мы могли бы снять там на ночь номер. – Я смотрю, как она поднимает брови, точно зная, что именно я имею в виду. – Но это ничего. Мы не должны этого делать. Кроме того, я хочу спросить тебя о чем-то более важном.

– Да?

– Прежде чем ты скажешь «нет», мой папа думает, что это отличная идея, – я останавливаюсь, заметив выражение ее лица.

– Я еду в Колорадо, чтобы повидаться с ним. В выходные на День Памяти[16], и я хочу, чтобы ты поехала со мной.

– Ты серьезно?

– Более чем, – говорю я, притягивая ее ближе.

– Я бы с радостью, но папа не отпустит меня ни при каких обстоятельствах.

– Он может позвонить моему папе. Кроме того, все выходные мы будем под родительским надзором, – я подмигиваю. – Верь мне.

Наблюдаю, как она думает о приглашении, но не отвечает.

Я вручаю ей клочок бумаги, на котором написан номер моего отца.

– Просто подумай об этом. Я хочу, чтобы ты поехала со мной.

Она берет его.

– Как мы туда доберемся?

– Папа обо всем позаботится... о билетах на самолет и обо всем остальном.

– И он не против?

– Да. Я все ему о тебе рассказал. На самом деле, это он предложил. Не думаю, что это помешало бы показать тебе кампус Колорадского университета... хотя кто знает. Ты всегда можешь поехать со мной и в следующем году учиться в школе.

Она снова смотрит в сторону.

– Посмотрим насчет поездки... но школа еще так далеко... Я девушка, что любит шлепки, а не зимние сапоги.

Я качаю головой.

– Скорее спроси у своего папы. Билеты на самолет стоят недешево, а ехать нужно в следующем месяце. Ладно?

Наблюдаю, как она, чего-то ожидая, потягивает свое латте. При этом чувствую запах корицы, и это пробуждает меня. С тех пор как встретил ее, я слишком много думаю о корице. Потому что когда мы целуемся, она всегда на вкус как корица, и мне это нравится.

Я беру стакан и ставлю его на землю, после чего тянусь к ее восхитительным надутым губкам.

После нашего короткого соприкосновения губами, она отклоняется.

– Думаю, мне нужно идти покупать платье.

Я дразню ее:

– Будь осторожна с тем, что покупаешь, – говорю ей я.

– Почему?

– Ты не видела письмо? Со всеми этими правилами, не смогут пойти половина девушек школы. Хотя я был бы не против увидеть тебя в коротком платье.

– Я не куплю короткое.

Смеюсь, накручивая на палец прядь ее волос.

– И не черное.

– Этот цвет – моя отличительная черта. И тебе лучше привыкнуть к этому, потому что я покупаю только черное.

– И ты выигрываешь. А теперь, если ты прямо сейчас не поцелуешь меня, то я могу умереть от бесчеловечных пыток.

Она улыбается и толкает меня на траву. Я полностью растворяюсь в ней, средь бела дня... в парке. Перекатываюсь через нее так, что оказываюсь сверху, и прижимаю наши тела вместе. Я стону, когда чувствую ее рот на моем. Ее руки поднимаются и обвивают мою шею, притягивая меня еще ближе. Кажется, мы целую вечность так целуемся, когда я слышу доносящийся с дорожки звук скейтборда.

Поднимаю взгляд – прямо над нами стоит Макс.

– Черт, ребята, может, лучше вам снять номер для того, чем вы собирались заняться.

Я отталкиваюсь от Кэт.

– Эй, мужик, – говорю я, когда вижу, как Кэт садится и приглаживает свои волосы.

Макс говорит:

– У нас репетиция на несколько часов. Ты же не забыл, да? – Я вижу, как он переводит взгляд на Кэт.

Она сгибает ноги в коленях и обнимает их руками. И выглядит при этом очень невинно, но в то же время и очень сексуально. Я продолжаю смотреть на нее и говорю:

– Без проблем. Я буду в три.

Макс хлопает меня по плечу и отъезжает:

– Удачи вам, ребята.

Кэт

Я стою перед длинным зеркалом, прикрепленным к моему шкафу, и учащенно дышу. У меня есть две причины для паники. Первая: я знаю, что сегодня будет «та ночь». И вторая: через несколько недель мы с Камероном полетим в Колорадо. Я все еще не могу поверить, что папа дал согласие. Но где-то глубоко внутри я знала, что мне, скорее всего, стоит поблагодарить за это Ребекку.

Сегодня выпускной бал, и я чувствую, что, как никто другой, получу свой первый физический опыт. Знаю, большинство девушек наряжаются в местном салоне красоты, но это не для меня. Что мне делать? Я сама собираюсь. Подводка для глаз, кажется, не хочет мне способствовать, и у меня слишком сильный румянец, а после завивки волосы выглядят просто ужасно. Последняя попытка, я поправляю накрученную прядь и смываю с лица весь макияж, после чего начинаю все заново. Подготовка и все старания, чтобы я выглядела настолько идеально, насколько вообще могу, занимают у меня целых два часа.

– Ничего себе... Кэт, ты потрясающе выглядишь, – говорит отец, когда я спускаюсь по лестнице.

– Правда?

– Да, подожди, когда тебя увидит твой друг. Ты сразишь его наповал.

– Но что ты думаешь о цвете? Я обычно не ношу бледно-лиловый.

– Верь мне, Кэт. Ты потрясающе выглядишь.

Я стаю на цыпочки и целую его в щеку.

– Спасибо, папочка.

– Ты помнишь наш разговор, не так ли?

– Конечно.

– Кэт, будь осторожна. Я сам не так давно вел девушку на выпускной бал.

– Фу, хватит. Я НЕ МОГУ больше об этом говорить, – говорю я, поднимая руки.

Я начинаю нервничать, когда вижу, как он идет по кирпичной дорожке. Сейчас мой вид немного отличается от того, к чему он привык. Мои волосы подняты наверх, нанесен макияж, и я стою у дверей в бледно-лиловом платье, не в черном. Не в том, в чем он ожидает меня увидеть, и, судя по выражению его лица, когда его глаза наконец-то находят меня, я могу сказать, что он застигнут врасплох. Отец открывает двери; в своем смокинге он выглядит до смешного красиво. И он слишком тих, когда разглядывает меня.

Он подходит и целует меня в щеку, а затем шепчет мне на ухо:

– Ты потрясающе выглядишь.

Я испускаю ранее задержанное дыхание.

– Спасибо, ты тоже неплох.

– Я думал, ты будешь в черном. Корсаж[17] не сочетается. Ничего? – спрашивает он, вертя в руках маленькую коробочку. Из нее выглядывает что-то красное с белым.

– Прекрасно. Правда, красиво, – говорю я, одевая его на запястье. Мне не больно важно, сочетается он или нет. Корсаж от него, и это все, что имеет значение.

После нескольких фотографий, на которых настаивает отец, мы выходим на улицу, прямо к большому черному лимузину, припаркованному у дороги. Я знаю, что мы недолго будем одни. Я как-то уговорила Макса пригласить Гэбби, так как он больше не встречается с Элли. А Уилл собирается с Мэнди, ученицей предпоследнего класса. Наша группа состоит из трех пар, и мы собираемся всю дорогу петь.

Он притягивает меня так, что я оказываюсь практически у него на коленях, хотя в лимузине может поместиться десять человек. Нам еще нужно заехать и забрать остальных, и заскочить к нему домой, чтобы сфотографироваться. Он начинает покусывать мою шею.

– Не могу поверить, что ты не надела черное.

Я откидываю шею.

– Почему? Тебе не нравится это платье? – спрашиваю я нервно.

– Нравится... Уверяю тебя. На самом деле, прямо сейчас я хочу обо всем и обо всех забыть, в том числе и о выпускном. Хочу поехать прямо в отель, чтобы ты досталась только мне. И насколько это платье – единственное, о чем я могу сейчас думать, точно настолько сильно я хочу его с тебя снять.

Я смеюсь:

– Ты хочешь.

Он говорит:

– Да. Для сегодняшней ночи все готово, да?

– Да, он думает, что я остаюсь с Гэбби.

Он убьет меня или как минимум накажет до моего переезда в колледж, чтобы я все то время была в безопасности. Но риск того стоил.

Камерон

Когда я смотрю на нее, то теряю дар речи. Я полностью загипнотизирован тем, как она выглядит. Во-первых, потому что она выглядит красивее, чем я когда-либо считал возможным. Во-вторых, потому что меня удивляет цвет ее платья. Я был уверен, что она будет в привычном черном цвете, но этот оттенок фиолетового на ней кажется удивительным. Ей обязательно нужно почаще носить одежду этого цвета.

Поездка в Оук-Брук немного раздражает, потому что я сожалею, что взял в прокат лимузин на шестерых. Прямо сейчас я только хочу быть с ней наедине и пропустить все остальное. Когда Макс передает мне бутылку водки, я полностью сосредотачиваюсь на Кэт. И когда делаю глоток из горлышка, она состраивает смешную рожицу. Я начинаю было протягивать бутылку ей, но она поднимает руку вверх.

– Нет, спасибо.

Слышу, как говорит Гэбби:

– Что не так? Это же выпускной, выпей немного.

Кэт говорит:

– Не сегодня. Я хочу быть трезвой.

– Зачем? – спрашивает Макс подозрительно.

– Просто хочу все помнить об этой ночи, вот и все, – отвечает Кэт, когда кладет мне на бедро ладонь и слегка сжимает.

Я знаю, что она имеет в виду, потому что тоже хочу запомнить все, что позже случится. Она согласилась провести со мной ночь, пока ее отец проводил ночь в центре города со своей подругой. Он думает, что сегодня она будет ночевать с Гэбби. Безмятежно думаю, что мне нужно будет как-нибудь поблагодарить за это ее отца.

Когда начинается выпускной бал, я наблюдаю, как она с Гэбби и Мэнди танцуют на настиле. Когда она находит меня глазами, что посылают через все мое тело дрожь, я стою в углу. Она выглядит, будто только что сошла с какого-то подиума, дразня меня своими движениями.

Я подхожу к ней, беру ее за руку и притягиваю к себе.

– Давай потанцуем, – говорю я, когда притягиваю ее к себе и оборачиваю свои руки вокруг ее талии.

– Наконец-то. А то я уже почему-то думала, что мой партнер не танцует, – дразнит она, когда обнимает меня за шею. Она сильнее прижимается, и это так здорово.

Сегодня ночью она будет именно там, где я хочу, чтобы она была, и я чувствую себя так, будто мог бы оставаться там навсегда. Я наклоняюсь и кладу подбородок ей на затылок, после чего целую ее в ключицу.

– Хочешь уехать после этой песни? – спрашиваю я только это, потому что не уверен, что смогу держать себя в руках, находясь так близко возле нее, и не сорвать надетое на ней платье.

Она перестает танцевать и, отклоняясь, говорит:

– Мы же даже еще не сфотографировались, – она целует меня в губы. – После того как сделаем фотку, ладно?

Должен ли я сказать ей, что могу забыть об этой дурацкой фотографии, или прямо сейчас поделиться с ней, что единственное, о чем я могу думать, смотря на нее, – это о том, что у нее под платьем?

– Без проблем.

Когда заканчивается песня, я веду ее к фотографу, чтобы сделать желанное ею фото.

– Готова?

– Как мы туда доберемся?

– На лимузине.

– А как мы завтра вернемся домой?

– Моя машина уже припаркована возле отеля. Все отлично.

Она тянется и целует меня в губы, и на короткий момент я теряюсь в ее губах.

– Дай мне попрощаться с Гэбби.

Я киваю и иду к Максу и Уиллу.

– Эй, мужик, мы сваливаем, – говорю я, когда хлопаю его по спине. – Я пришлю за вами машину.

Когда начинаю уходить, слышу, как он кричит:

– Удачи, мужик.

***

Мы в номере с белой кроватью с огромными пушистыми подушками. Кэт уже двадцать минут как в ванной комнате, и за всю мою жизнь мне не понять, что она там делает. Я несколько месяцев ждал эту ночь, и теперь, когда мы здесь, я до смерти напуган. Знаю, мне нужно сделать все идеально, но у меня потные ладошки, и я впервые нервничаю. Я хочу ее больше всех, кого когда-то хотел, но сейчас даже не уверен, смогу ли я все сделать правильно.

Ложусь на кровать, бросая пиджак в сторону, и просматриваю меню обслуживания номеров, когда она выходит. Я не могу оторвать от нее глаз, потому что когда она попадает в поле моего зрения, то на ней уже нет платья. Смотрю на нее, идущую ко мне в сочетающихся светло-лиловых лифчике и трусиках. Она выключает свет, но он немного падает из окна. Мои глаза следят за ее силуэтом, когда она приближается к кровати. Вот и все, это моя погибель, так как она опускается на кровать на четвереньки.

Я не могу двигаться, полностью застыл, когда она возле меня становится на колени, взяв ситуацию под свой контроль. Едва чувствую ее руку, слегка касающуюся моей щеки. Я поражен. Когда ее губы прижимаются к моим, единственное, что я могу слышать, – это мое дыхание. Мои руки начинают бродить, двигаться вверх и вниз по ее телу. И прямо сейчас я могу думать только о том, что держу единственную девушку, которую не хочу отпускать.

Кладу ладони ей на лицо.

– Я люблю тебя, – шепчу ей на ухо.

Она улыбается:

– Я тебя тоже люблю.

Еще несколько минут нежно целую ее и понимаю, что для нее это очень важно. Я нервничаю, что испорчу ее первый раз. Она раздвигает мои губы и усиливает поцелуй. Я несколько месяцев фантазировал об этом моменте, чтобы увидеть ее почти голой, лежащей рядом со мной.

Мои нервы берут верх.

– Ты уверена?

У нее спокойный голос, когда она говорит:

– Я никогда не была так уверена.

Беру ее лицо в свои ладони, как в колыбель.

– Я не хочу сделать тебе больно.

Она шепчет:

– Ты и не сможешь. Я верю тебе.

Я бормочу:

– Это твой первый раз, так что мог бы.

Она придвинается ближе.

– Я не боюсь. Все хорошо.

Она наклоняется и расстегивает мои штаны. Я снимаю их.

Когда она сбрасывает лифчик, с другого конца комнаты доносится пронзительный звонок.

– У тебя звонит телефон, – говорю я.

Говоря об обломах.

– Пусть просто пересылает на голосовую почту, это, наверное, Гэбби.

Так что мы оба его игнорируем. И это не тяжело, особенно когда она кладет руку себе на талию.

Я наклоняюсь к карману пиджака, висящему над кроватью, и достаю один из десятка принесенных мною презервативов. Не знаю, как много нам бы понадобилось. Я разрываю упаковку, надеясь, что все делаю правильно.

Она лежит подо мной на спине, и я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в шею.

– Уверена насчет этого, да?

– Да, Камерон. Я в порядке. Я лучше, чем в порядке.

Когда мы начинаем, я ищу любые признаки боли, которую мог ей причинить, но не нахожу их. Только тихие стоны, исходящие из ее и моего ртов. Когда она прослеживает пальцами вниз по моей спине, моя эмоциональная сторона постигает все самое лучшее. И я начинаю задыхаться, когда исследую линии ее лица.

– Не думаю, что смогу когда-нибудь тебя отпустить, – шепчу я, все еще неровно дыша.

Она притягивает мои губы к своим, не позволяя мне больше говорить. Но я не против, особенно когда ее язык встречается с моим. И у меня учащается пульс, когда она говорит:

– Не хочу, чтобы ты меня отпускал.

Даже за миллион лет я бы ни разу не подумал, что в восемнадцать лет я мог бы найти девушку и хотеть, чтобы она лежала рядом со мной целую вечность.

***

В середине ночи нас будит звонок телефона, лежащего на прикроватной тумбочке. Нетвердо держась на ногах, отвечаю и слышу на другом конце:

– Полагаю, это Камерон? Это Ребекка Шилдс... Мне нужно поговорить с Кэт.

– Да, конечно, подождите минутку.

Кэт садится, подтягивая простыни, и смотрит мне в глаза.

– Кто это?

Пропускаю пальцы через волосы, думая о миллионе разных причин.

– Это тебя, – говорю я, протягивая ей телефон.

Она шепчет, кладя руку на верхнюю часть телефона:

– Кто это?

Я хмурюсь.

– Это подруга твоего папы.

Она не отвечает, просто держит телефон, покусывая ноготь, после чего прижимает его к уху.

– Привет.

Короткая пауза, после чего она снова говорит:

– О чем ты говоришь? Что с папой?

Смотрю на ее лицо, и у нее начинают течь слезы, но она не вытирает их.

Она говорит:

– Я уже еду, – и бросает телефон на кровать.

Ничего не говоря, она бежит в ванную. Я боюсь спросить, что случилось. Единственное, что я могу понять, – это что с ее отцом что-то случилось. И вся ночь, наша идеальная ночь, вылетает в трубу.

Она возвращается полностью одетой, как и я, к тому времени. И, все еще плача, говорит:

– Можешь отвезти меня домой? Папа... Не уверена, что случилось.

Я подхожу к ней и вытираю слезы, льющиеся из глаз.

– Что такое?

– Я пока не знаю. Я не вынесу, если еще кого-то потеряю, – всхлипывая, говорит она.

– Твой папа, да? – боясь ответа, я запинаюсь на каждом слоге.

– Она говорит, что я ему нужна, что-то случилось. Я чувствую.

– Кэт, все хорошо, – говорю я, хватая ее сумку, беру ее за руки и веду в коридор.

Кэт

Камерон заезжает на подъездную дорожку и поворачивается ко мне:

– Хочешь, чтобы я зашел с тобой?

Я не отвечаю, только качаю головой.

Он берет меня за руку и, целуя ее, говорит:

– Позвони мне, если тебе что-то понадобится... ладно?

Полностью онемевшая, я киваю.

Смотрю, как он отъезжает, и когда я иду в дом, у меня скручивает живот оттого, что могло случиться. Я хочу крикнуть и попросить его остаться, но он уже уехал.

Когда иду по подъездной дорожке, я вижу, как Ребекка открывает переднюю дверь моего дома, ее лицо освещает кольцо света.

– Кэт... мне так жаль, что я испортила твой выпускной вечер. Но у меня не было другого выхода, – говорит она.

Я тороплюсь внутрь и осматриваюсь на первом этаже, ища любые признаки отца. Но его нигде нет. Когда у меня в голове проносятся различные сценарии, то у меня начинают дрожать руки.

Я поворачиваюсь:

– Где папа?

Она указывает на лестницу:

– Он в твоей комнате. И был там всю ночь.

Я бросаю сумку, из которой выглядывает бледно-лиловое платье.

– В моей комнате? – спрашиваю я.

– Да, в твоей комнате, – говорит она, вытирая слезу, катящуюся по моему лицу.

Я ненавижу эту женщину, а она так по-матерински ко мне прикасается. Она последний человек, которого я хочу сейчас видеть. Почему она все еще здесь?

С каждым шагом мои колени все больше становятся похожи на желе. Чувствуя, что в любую минуту могу рухнуть, я подхожу ближе к своей комнате. Толкаю дверь и заглядываю внутрь. Единственное облегчение состоит в том, что я вижу отца, сидящего на краю моей кровати. Он явно расстроен, но, по крайней мере, он в порядке, в том смысле, что он здесь.

Я не двигаюсь.

– Папочка, что случилось?

Он поворачивается всем телом, у него красные и опухшие глаза, и похлопывает по кровати:

– Кэт, присядь. Мне нужно тебе кое-что рассказать.

Я так и делаю.

Сажусь возле него. У меня опущено лицо, а взгляд прикован к ковру, и я боюсь услышать то, что он собирается сказать.

Он берет меня за подбородок и поднимает его так, чтобы я смотрела на него.

– Это о твоей маме.

– Что с ней?

Он отпускает:

– Кэт, я не знаю, как тебе это сказать. Так что просто скажу, ладно?

Я киваю в знак согласия.

– Она ушла.

– Что ты имеешь в виду под «ушла»... куда ушла? – спрашиваю я нервно. Я знаю ответ прежде, чем он заканчивает, но мое сердце жаждет другого ответа.

– Сегодня ночью мне позвонил дядя Фрэнк. Кэт, твоя мама покончила жизнь самоубийством.

Самоубийство – единственное слово, которое я услышала. Не может быть. Она оставила нас, потому что была несчастна из-за болезни. Как, черт возьми, это произошло? Я едва слышу, что мне говорит отец:

– Мне так жаль. Я чувствую ответственность... Я должен был сделать все, что угодно, лишь бы она осталась с нами.

Я качаю головой.

– Что? Как это могло случиться? Это неправда, это не может быть правдой.

Он плачет, даже всхлипывает.

– Я несколько лет знал, что она была больна. Если бы я настоял на лечении, может, все было бы иначе, – говорит он, выворачивая руки.

– Папочка, пожалуйста, это не твоя вина. Перестань себя винить, – говорю я, хватая его за запястье.

– Она была так больна... сильнее, чем я даже мог представить. Когда она уехала, чтобы ей помогли, я думал, что ей станет лучше.

– Но это не так. Это ее вина... она нас оставила, помнишь? А теперь она мертва. Я даже не знаю, что сказать, чувствовать или делать.

Он встает и притягивает меня к себе.

– Знаю. Даже за миллион лет, я никогда не думал, что она сделает с собой такое. Ты в порядке?

Я не отвечаю. Отталкиваю его и плюхаюсь обратно на кровать. Качаю головой, пытаясь перед ним не потеряться полностью. Ответ на его вопрос «нет, не в порядке», но я не говорю этого вслух.

– Кэт, я на два дня поеду на похороны. Тебе решать, ехать тебе или нет. Все поймут, если ты не сможешь.

Я смотрю вверх, потому что он стоит надо мной. Не могу больше сдерживаться, и у меня снова текут слезы.

– Там никого не будет. Только мы и они. Они даже не будут обращать на нас внимания, – говорит он между всхлипами.

Он отводит от моего лица волосы.

– Так будет правильно, она девятнадцать лет была моей женой. Я любил ее, так что мне стоит поехать.

Я встаю и дотягиваюсь до бумажных салфеток.

– Если ты едешь, то и я тоже.

Я могу это потерять. Мне кажется, что у меня на глазах рушится весь мир. С тех пор, как она ушла, прошли месяцы. Но я все еще скучаю по ней и все еще люблю ее. Когда думаю, насколько эгоистично она поступила, мои эмоции бьют через край. Я не ожидала, что она уйдет от нас, но это... У нас только налаживалась жизнь... становилась лучше. Не знаю даже, как я заставлю себя поехать. Она ушла, в какой-то момент все уходят, и я знаю это, но я не была готова услышать, что ее больше нет. Я всегда думала, что когда-нибудь она вернется ко мне, найдет меня, или я бы нашла ее. Но теперь, учитывая, что ее больше нет, «когда-нибудь» ничего не значит.

Камерон

Вернувшись домой, я не лег спать. Я, кажется, часами наматывал круги по моей комнате, ожидая телефонного звонка. Огромное количество раз проверял телефон, не пропустил ли чего... например, сообщения. Но ничего. Прошел весь день, а от Кэт все еще ничего не слышно. А вечером в воскресенье я сам ей позвонил.

Когда она отвечает, я слышу ее голос по телефону, и он ужасно звучит.

– Эй, ты как?

– Камерон, ты не вовремя. Я пакую чемодан.

– Куда ты едешь?

– Мне нужно съездить в Калифорнию. Меня не будет несколько дней, – говорит она, делая усилие над каждым словом.

–Что случилось?– спрашиваю я, начиная изнашивать ковер в моей комнате.

– Моя мама... она убила себя, – бормочет она и начинает плакать.

Не зная, что сказать, я не сразу отвечаю. Я волновался из-за того, что она только что сказала мне эти слова. Могу только представить, что она чувствует. Я просто хочу сказать ей, что все будет хорошо, но не был уверен, было ли это правдой.

– Кэт, мне так жаль. – Я перестаю думать. – Хочешь, чтобы я поехал с вами?

Она тихо смеется себе под нос, как будто я задел ее.

– Нет, Камерон.

– Я хочу помочь тебе, скажи, что мне сделать. Пожалуйста.

– Ты ничего не можешь. Мне просто нужно немного пространства, ладно?

ЧТО?

Знаю, это ужасное происшествие, но пространство? Все, что угодно, только не пространство. Я знаю, что такое пространство, раньше оно слишком много раз играло мне на руку.

– Позвони мне, пожалуйста, когда вернешься.

– Да, конечно, – бормочет она. Хотя у нее не получается убедить меня.

Сейчас у ее ног рушится ее мир, и это эгоистично, но я чувствую, что и с моим миром происходит то же самое.

***

Я не видел и не слышал Кэт с прошлых выходных. И теперь до окончания школы осталось только две недели.

В понедельник утром жду возле ее шкафчика. Она не появляется, так что я направляюсь в мой класс. Всю неделю я не репетировал с группой, не гулял, только думал о Кэт и нашей почти идеальной ночи и о том, как она поступает.

Захожу в кабинет истории, она сидит на заднем ряду. Я удивлен, увидев, что она здесь. Ведь не думал, что она была сегодня в школе. Но я иду к ней. Когда она поднимает на меня взгляд, опускаюсь на колени возле ее парты.

– Эй, – говорит она.

– Как ты? – спрашиваю я, беря ее руку в свою.

Она освобождает свою руку и откидывается на спинку стула.

Говорит с опущенной головой:

– Отлично.

– Пожалуйста, можешь посмотреть на меня?

Она не отвечает. Обнимает себя руками, после чего поднимает палец и стирает с глаза слезинку. Все, чего я хочу, – это защитить ее, забрать ее боль, но не могу. Понятия не имею, что происходит в ее голове, кроме того, что ей больно, очень больно.

Я снова тянусь к ней, но входит миссис МакЛафлин и говорит, чтобы мы заняли свои места. Мне нужно встать, но я не делаю этого.

Я все еще сижу возле Кэт, когда слышу: