Текст книги "Никогда (ЛП)"

Автор книги: Келли Крэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

7
Омут

Это было странно.

После того, как они с Брэдом не разговаривали остаток того вечера, на следующее утро Изобель вернулась в школу, чтобы найти его, ожидающим у ее шкафчика, и с помощью пакетика Hershey’s Kisses они помирились. Снова.

Никто не поднимал тему инцидента со стоматологом (и не произносил имя на букву «В»), и все, казалось, стало возвращаться на свои места. Остальная часть этой недели прошла без каких-либо новых скандалов, и все снова обедали вместе, жалуясь на ужасные тако и подгорелые бургеры. Никки потеплела к Изобель, звоня ей в четверг вечером, чтобы одолжить ее золотой лак для ногтей, затем начиная тираду о том, не бросить ли ей Марка и начать флиртовать с симпатичным парнем из класса химии.

У нее с Брэдом все налаживалось. Казалось, все, что было нужно, это просто дать ему время, чтобы остыть из-за ситуации с Вореном. Конечно же, она до сих пор не знала, что нужно сделать, чтобы получить хорошую оценку в классе Свэнсона. Но, может быть, если она поговорит с ним в понедельник и скажет, что они с Вореном никак не могут найти время, чтобы встретиться для проекта, то он даст ей отдельный проект или позволит присоединиться к другой группе. Она могла бы сказать ему, что они пытались встретиться, но это не сработало, и это было отчасти правдой. И, таким образом, никто из них не будет ни в чем обвинен.

«Так будет лучше», – сказала она себе. Будет лучше для них обоих, если они будут держаться подальше друг от друга. И всякий раз, когда она ловила себя на мысли о нем – о том, как он пытался предупредить ее, передавая записку, как звучал его голос по телефону или о том, как он был сосредоточен, когда писал номер на ее руке – она отталкивала эти мысли прочь и пыталась думать о чем-то другом. Он просто задел ее любопытство. Вот и все. Только это и больше ничего.

Тем не менее, она была немного сбита с толку ее друзьями. Она не жаловалась, но в то же время было странно, что все было просто забыто, что эту тему никто не поднимал снова. Она ожидала какого-то подкола от Никки, но даже Алиса была с ней мила в последние дни. В конце концов, Изобель подумала, что это из-за того, что все зациклились на игре, в которой (кто бы сомневался) выиграл Трентон. Брэд даже сделал тачдаун во второй четверти часа.

Выступление группы поддержки в первый тайм прошло без сучка и задоринки. Изобель сделала кувырок в воздухе, слыша крики и свист зрителей с трибун, ее мир превратился во вращающийся калейдоскоп звезд, сияющих на чистом осеннем небе, и размытых огней стадиона.

Такой и должна быть средняя школа.

После игры Брэд предложил отпраздновать победу мороженым и все устроились в его Мустанге, окна которого были украшены банальными наклейками: «Ястребы, вперед!» и «Медведи, умрите!»

Изобель заняла место рядом с Брэдом, в то время как Алиса, Никки и Марк сели на заднее сидение. Стиви, повредивший свою лодыжку, остался, чтобы перевязать ее, и сказал, что встретится с ними позже.

– Эй, Никки, – сказал Брэд, протягивая руку на заднее сидение. – Не подашь мне это?

– Вот, – сказала Алиса, передавая ему знакомый голубой свитер.

– Возьми, – сказал Бред, многозначительно посмотрев на Изобель со свитером в руках. – Ты оставила его на заднем сидении в понедельник.

– О, – сказала она, покраснев при воспоминании о том, как он там очутился. Она сложила свитер у себя на коленях. – Спасибо.

– Не за что.

Изобель с любопытством посмотрела на него.

Он ненадолго задержал на ней взгляд, потом подмигнул без улыбки и завел машину. Двигатель взревел.

– Хорошо, народ, – сказал он через шум двигателя. – Съедим по мороженому, – он переключил передачу. – Я знаю одно местечко.

Они остановились у небольшого магазина «Остров Десерта». На вывеске была нарисована гора мороженого, которая выглядела, как крошечный остров, плавающий в море шоколадного соуса, с пальмами, торчащими из середины. Изобель задавалась вопросом, почему они пошли сюда, вместо того, чтобы посидеть «У Гритера», который был ближе к школе, но отбросила эти мысли сразу же, как только они подошли к витрине магазина.

Колокольчики на двери зазвенели, когда они вошли.

Внутри магазин был небольшой. Несколько свободных столиков, самодельные украшения и доска-меню придавали этому месту самобытный и домашний вид.

Из приемника на потолке доносились тихие удары барабана. Весь магазин был оформлен в тропическом стиле: причудливые стулья с бамбуковыми ножками окружали плетеные столы, украшенные ракушками по центру. На стенах ручной росписью был изображен океан с песчаным пляжем, пальмами и тропическими птицами, которые застыли, словно остановившись в полете, демонстрируя свое оперение.

За прилавком никого не было, но неоновая вывеска «Открыто» на окне горела электрическим розовым цветом, а дверь для персонала была распахнута настежь, как будто кто-то ее чем-то подпер.

Похоже, что они впятером были здесь единственными посетителями.

– Эй, – Брэд постучал по кассе и ударил по обслуживающему звонку, чей пронзительный звон разнесся по всему магазину, приглушив музыку. – Здесь есть кто-нибудь?

Изобель подошла к стеклянной витрине с мороженым, пытаясь найти любимое, такое как, например «Macadamia Mocha Madness», «Pineapple Bliss» или «Go-Go Guava». На мгновение она подумала попробовать пугающе розовый «Rum While You Can», но, в конце концов, решила взять ее любимый «Banana Fudge Swirl».

– Могу ли я взять один шарик мороженого «Малина в Белом Шоколаде»? – мило спросила Никки.

– А мне Шоколадный солод, – добавил Брэд.

– Да, мне тоже, – сказал Марк. – Алиса, что ты будешь?

– Еще не знаю, дай мне секундочку. Это должно быть вкусным.

– Ты уже выбрала, что будешь, Изо? – спросил ее Брэд.– Как обычно?

Изобель подошла к друзьям, которые стояли и выбирали мороженое, читая маленькие прямоугольные таблички, где было написано описание состава каждого.

– Я думаю, что да. Еще шарик «Banana Fudge».

Изобель облокотилась бедром на тихо гудящий контейнер с мороженным. Она смотрела через стекло, думая об игре и о том, насколько хорошо они выступили. На самом деле, все, что нужно было сделать перед зрителями, – это потесниться в средней части, усовершенствовать акробатические трюки и подкорректировать несколько моментов в конце пирамиды. Конечно, она могла бы всегда выполнять свои трюки лучше, если бы могла предугадать место ее приземления на секунду раньше, тогда все было бы идеально.

Изобель услышала щелчок ключей кассы, и ее взгляд переместился на имя, написанное на бейджике.

На нем было написано крупными готическими буквами «Ворен».

Изобель застыла, уставившись на это имя. Она перестала улыбаться. Во рту моментально пересохло. Руки и ноги задрожали, а нижнюю часть желудка скрутило узлом беспокойства.

Она неохотно подняла взгляд.

Несмотря на то, что она прочитала имя на бейджике, она все еще пребывала в шоке, поднимая глаза и увидев, что он смотрит на нее. Впервые она ясно видела его лицо и глаза, потому что зеленый козырек его униформы был повернут назад. Его глаза не отрывались от нее, смотря с нечитаемым выражением.

«Было бы лучше, если бы он смотрел на меня с ненавистью», – подумала она.

– Сегодня? – спросил Брэд и ударил по прилавку между ними, заставив Изобель вздрогнуть.

Она услышала, как Марк и Алиса тихонько захихикали за ее спиной.

Время снова замедлило свой бег. Ее взгляд задержался на Ворене, даже когда он отвернулся. Она наблюдала, как его изящная рука ловко вытащила из корзины за прилавком серебряный совок для мороженого.

Несмотря на шум, она почувствовала, как громко стучит ее сердце, когда поняла, что происходит, что ее друзья собирались сделать – что они уже делали.

– Брэд, – сказала она, поворачиваясь к нему как раз вовремя, чтобы увидеть, как он ударил рукой по банке с трубочками для содовой.

Разноцветные трубочки рассыпались по прилавку, некоторые упали за стойку, попав прямо в открытые контейнеры с мороженым, остальные рассыпались по полу с глухим ударом, отскакивая от линолеума.

– Упс!

– Брэд, ты такой недотепа, – проворковала Алиса.

– Что я могу сказать? – пожал плечами Брэд. – Я – ураган.

Изобель молча взглянула вверх, Ворен наклонился, чтобы очистить от рассыпавшихся соломинок контейнер с мороженым. Никки встала на цыпочки, пристально наблюдая за ним.

– Убедитесь, что Вы не трогали это, – сказала она, прижимаясь руками к стеклу и оставляя на нем огромные жирные пятна от крема для рук. Он выпрямился, тщательно упаковывая мороженое в небольшой бумажный стаканчик, украшенный пальмами. Прежде чем он закончил, Никки постучала по стеклу, как по аквариуму.

– Эй, простите, – сказала она. – Я передумала.

Он поднял на нее глаза.

– Я хочу взять с корицей.

– У нас нет…

– Тогда я ничего не буду.

Она пожала плечами и отмахнулась от того, что он уже приготовил.

Изобель готова была умереть. Или просто сквозь землю провалиться. Но если она что-то скажет, если попытается их остановить, то все вернется, и они снова станут ее ненавидеть. Порвет ли с ней Брэд? По крайней мере, сейчас ей лучше уйти.

Жужжание блендера нарушил тишину.

– Брэд. – Изобель отвернулась и направилась к двери. – Я хочу домой.

– Конечно, Изо, – сказал он, – только дай мне взять мой солод.

Он постучал по прилавку.

– Мы можем взять солод, он там, сзади?

Изобель перевела взгляд на Никки, и увидела самодовольную чеширскую улыбку на ее лице.

Скрестив руки на груди, Никки рассматривала пальмовые листья вентилятора, висящего на потолке. Реальность ударила Изобель в голову. Они были заодно. Это предательство разозлило ее, и пальцы Изобель зудели от желания сжаться в кулаки.

Ворен положил первый солод на прилавок рядом с кассой. Брэд схватил его.

Она с ужасом наблюдала за тем, как Брэд передал коктейль Марку, а тот взял его и бросил на пол.

Пластиковая крышка слетела при ударе, и мороженое упало на пол, забрызгав ближайшие столы и стулья.

– Эй! – закричала Изобель, подходя к Марку и ударяя его по плечу.

– Эй, Из, успокойся! Это был просто несчастный случай. Кроме того, я уверен, что «граф Дракула» возьмет швабру и уберется здесь.

– Он держит ее в своем маленьком зеленом фартуке, – подхватил Брэд, и оба громко засмеялись.

– Убирайтесь, – зарычала Изобель, указывая им на дверь.

– Не могу, – вздохнул Брэд.

Пока он говорил, он подошел к морозильнику, распахнул дверь и вытащил большую пачку мороженого.

– Нам еще не хватает немного Banana Fudge и пару солодов.

– Эй, Брэд, пасуй! – крикнул Марк

Он хлопнул в ладоши и поднял руки, готовый к передаче.

Взгляд Брэда стал безумным.

– Отойди! – крикнул он.

Вцепившись в пачку, как в футбольный мяч, он откинулся назад, готовясь к броску. Марк засмеялся и отошел подальше к двери, сосредоточившись на пачке.

– Нет! Не надо! – закричала Изобель.

Брэд бросил пачку. Алиса взвизгнула и пригнулась. Никки прижалась к стеклянной витрине с мороженым. Упаковка пролетела по воздуху к Марку, который пригнулся в последний момент, и коробочка с мороженым разбилась об окрашенную стену за его спиной. Раздавленная коробочка рухнула на пол, оставляя коричневые следы по каменной стене прямо в середине какаду.

Изобель обернулась в поисках Ворена и увидела, как Брэд отодвигает перегородку в сторону и заходит за прилавок. Он плавно подошел к кассе, и его пальцы ловко набрали ряд кнопок, заставляя денежный ящик открыться. Изобель изумленно смотрела, как он опустил туда свою широкую ладонь и достал пачку двадцаток.

Вот тогда Ворен и сдвинулся с места.

Он оказался достаточно близко, чтобы добраться до денег – достаточно близко, чтобы почти вырвать их из рук Брэда. От этой сцены ужас сжимал сердце Изобель в отчаянной хватке. Она вздрогнула, когда Брэд толкнул его. Ворен отшатнулся, подняв руки с открытыми ладонями в проигрыше.

Это не то, чего хотел Брэд.

Его лицо исказилось от гнева, а кулаки сжались. Он попятился назад, его руки, как питоны, были готовы нанести удар.

Не думая, что она творит, Изобель бросилась к нему. Она вцепилась в руку Брэда. От потери равновесия Брэд бросил деньги. Прежде чем он смог успокоиться, ее рука взлетела в воздух. Она дала ему пощечину, и этот звук разнесся по всей комнате.

В комнате стояла мертвая тишина, за исключением тихой игры барабанной музыки в приемнике и мягкого гула контейнера с мороженым. Брэд посмотрел на нее сверху вниз, в глазах полыхал гнев, заставляя их гореть неестественно ярким цветом, они были как две сверхновые звезды, готовые взорваться.

– Убирайтесь, – зашипела она сквозь зубы.

Она не помнила, когда в своей жизни была так сильно рассержена на кого-то. Она дрожала всем телом, готовая взорваться, как бомба замедленного действия. Она подавила в себе желание ударить его снова.

– Я сказала – убирайтесь!

Никки была первой, кто ушел. Изобель знала это, потому что она услышала скрип двери, сопровождающийся звоном колокольчиков. Кто-то еще за ней последовал, но Изобель не смогла увидеть, кто это был – Алиса или Марк, потому что она была очень занята, смотря в глаза своему уже бывшему парню. Когда, наконец, раздался третий звон колокольчиков, она совладала со своим голосом и сказала медленно и тихо:

– Больше никогда со мной не разговаривай.

Брэд смотрел на нее долго и пристально, как будто ждал, что она сейчас возьмет свои слова назад. Когда она так и не сделала этого, он, наконец, понял намек и проскользнул мимо нее. Направляясь к двери, он провел рукой по волосам, достал мятую пачку сигарет из заднего кармана своих джинсов, словно ничего не случилось и его ничего не волновало.

Прежде чем выйти, он помедлил, доставая из кармана куртки сложенный листок бумаги и бросая его на один из маленьких коричневых плетеных столов.

Дверные колокольчики зазвенели в четвертый раз.

Только когда Брэд вышел из магазина, Изобель почувствовала, что начинает успокаиваться.

Она огляделась вокруг и поняла, что Ворен исчез.

Она наклонилась, чтобы подобрать деньги с пола, а потом подошла к кассе. Запихивая деньги дрожащими пальцами кое-как в денежный ящик, она закрыла его, как будто этим она может остановить то, что уже пошло наперекосяк.

Она вцепилась в края кассы и уставилась на цифровые клавиши, пытаясь удержаться, пытаясь решить, было ли то, что произошло здесь и сейчас реальным, потому что это казалось по большей части невероятным.

Она вздрогнула, когда фары машины Брэда, такие же яркие как лучи прожектора, осветили комнату через передние окна. Они резко повернули, послышался визг шин. Изобель закрыла глаза. Она слышала рев от его модифицированного глушителя перед тем, как его машина исчезла в ночи.

Она с оцепенением повернулась, медленно открывая глаза снова, чтобы осмотреть комнату в поисках повреждений. Опрокинутые стулья, тающее мороженое на полу и все еще никаких признаков присутствия Ворена.

Она вздрогнула, почувствовав что-то похожее на облегчение. Она не могла встретиться с ним в этот момент. Она не сможет встретиться с ним когда-нибудь снова. Не после этого.

Она на автомате поспешила к двери.

Толкнув руками дверь, она остановилась, ее взгляд упал на стол, и она увидела на нем сложенный лист бумаги, который бросил ей Брэд. Внезапно она поняла, что это было. Это была записка от Ворена, в которой он предупреждал ее, та самая, которую она положила в карман свитера.

Свитера, который она оставила в машине Брэда.

8
Лигейя

Изобель задержалась у двери для персонала и прижалась спиной к стене. Наконец, взяв себя в руки и судорожно вздохнув, она оттолкнулась от стены и дважды постучала в дверь.

– Эй! – крикнула она в кромешную тьму. – Ты… ты там?

Ответа не последовало.

Изобель протянула дрожащую руку и похлопала по стене. Ее пальцы нашли выключатель, и она дернула его вверх – тут же комната была освещена ярким флуоресцентным светом, а негромкий гул ламп распространился по комнате.

На полках стояли упаковки с мороженым, салфетками, пакетами и бумажными стаканчиками, которые скрывали ужасный зеленый осадок и трещины в штукатурке на стенах. Она с любопытством осмотрела темно-серый шкаф и уборную, останавливаясь у двери, ведущей в морозильную камеру. Она была приоткрыта, туман просачивался через тонкую щель.

Изобель шагнула в комнату. Она подошла к камере и мельком взглянула вниз, чтобы увидеть то, что подпирало дверь – это был маленький деревянный ящик.

Она положила руку на засов и потянула, удивляясь, когда легко открылась дверь, посылая сильные порывы холодного воздуха на ее кроссовки. Сначала Изобель слегка выглянула из-за двери, а потом быстро проскользнула внутрь и первым, что она увидела сквозь завесу тумана, был черный ботинок.

– Что ты здесь делаешь? – это был первый вопрос, который было разумнее всего задать.

Он сидел в углу, развалившись на скамейке, составленной из запакованных ящиков мороженого.

Она осторожно продвигалась вперед по холоду, внезапно радуясь, что надела водолазку и двойные синие спортивные брюки, в которые она переоделась после игры. Она позволила двери морозильника удариться глухим стуком о деревянный ящик. Ее плечи вздрогнули, и она обняла себя руками.

Его козырек лежал на полу между его ботинками, и волосы снова упали на лицо так, что она не могла разглядеть его выражения.

– Я… – начала она, подыскивая нужные слова. – Мне очень жаль, – она знала, что эти слова звучали не очень-то убедительно и что их было недостаточно. – Я... не знала, что они…

– Я знаю, – сказал он.

Она сильнее сжала руки.

– Я... я положила деньги обратно в…

– Спасибо.

Изобель сжала губы в тонкую линию и нахмурилась, чувство разочарования крепким узлом завязывалось в ее груди.

– Послушай, я пытаюсь… Я сказала, что мне очень жа…

– Почему? – перебил он, бросив на нее резкий взгляд, полный гнева. – Зачем ты это сделала?

– Я… – она запнулась, снова погруженная в силу этих глаз. – Что ты имеешь в виду? Я просто не могла…

– Это ведь были твои друзья, верно?

– Да, но...

Ее взгляд упал на металлический пол, слегка покрытый инеем. Она яростно потрясла головой, больше сопротивляясь его вопросам, чем ответам на них.

– Что, по-твоему, ты доказала, Чирлидерша?

Он неожиданно поднялся, и Изобель почувствовала, что невольно отпрянула назад.

– Н-ничего, – запинаясь, произнесла она. – Это просто… это было неправильно.

– Зачем тебе это? – спросил он, приблизившись достаточно близко, чтобы возвышаться над ней, достаточно близко, чтобы она почувствовала гнев, исходивший от него и окутывавший ее.

Она сглотнула и остановилась, чтобы подумать. Она смотрела на него, дрожа от холода и нервов.

Да, она ожидала его гнева, но этот вопиющий вызов? Когда она открыла рот, чтобы ответить, она не смогла найти подходящих слов. Почему ей не все равно?

Она задумалась, потом откашлялась, чувствуя, как он навис над ней, как грозовая туча.

– Почему... почему это тебя волнует?

– Кто сказал, что меня это волнует?

Она вздрогнула. Вот опять. Это блокирует его.

– Ты это доказал, – прошептала она, ее дыхание оставляло столб белого пара.

Стуча зубами, она отпустила свои плечи и протянула дрожащими пальцами листок бумаги, который Брэд оставил на плетеном столике.

– Когда подсунул мне эту записку, – сказала она и посмотрела на него.

Его лицо изменилось, возмущение сменилось неуверенностью. Он быстро взглянул на записку, и это выражение так же быстро исчезло. Он отступил от нее.

– Потому что… – начал он, но оборвал себя. – Я не знаю, – поправился он и повернулся лицом к стене, его плечи были напряжены.

– В любом случае, как ты узнал? – сдавленно спросила она.

Она наблюдала за его спиной, надеясь, что этот вопрос мог смягчить его гнев. И она хотела знать.

– Откуда ты знаешь, что они знали про то, что я солгала им про субботу?

– Кто-то... – он снова запнулся. – Я услышал это. Какое это имеет значение?

«Это имело значение», – подумала Изобель, глядя на него. «Потому что это означало бы, что он, в первую очередь, подслушивал».

– Не важно, – сказала она, стуча зубами. – Забудь об этом. Мы можем просто…

Она задрожала еще сильнее и подвигала коленями, чтобы ее кровь продолжала течь по венам.

Как он мог стоять здесь? На мгновение она закрыла глаза, сомкнув длинные ресницы. Открыв их снова, она сказала:

– Послушай, пожалуйста, мы можем просто выйти из морозильника?

Он повернулся и бесцеремонно указал в сторону двери.

Поколебавшись лишь мгновение, не зная, последует ли он за ней, Изобель проскользнула за дверь.

Блаженное тепло затопило ее, как только она вышла в подсобку. Когда ее нос согрелся, она подула на кулаки и пошевелила пальцами, чтобы восстановить их чувствительность.

Он вышел за ней, отшвырнул ногой деревянный ящик, позволяя двери морозильника с легкостью закрыться, и поставил его на место.

Она не стала дожидаться, пока он попросит ее уйти, и она даже не спросила его, где найти чистящие средства. Вместо этого она направилась прямо к двойной раковине на противоположной стене и присела на корточки, чтобы найти то, чем можно было вымыть пол. Там она нашла пустое ведро и стопку сложенных тряпок. Она с трудом вытащила ведро, выпрямилась и включила горячую воду.

Она оглянулась на него.

– У тебя есть швабра?

– Как, ты говоришь, называется эта группа? – спросила она, используя салфетку, чтобы соскрести жевательную резинку, налепленную на стеклянную витрину с мороженым, которая, как она могла предположить, принадлежала Алисе. Она распылила Windex на стекло и вытерла это место тряпкой.

–Вздохи кладбища, – ответил он, кивая головой в такт мрачной, навязчивой музыке.

Прежде чем они закончили убирать беспорядок, который устроила ушедшая компания, Ворен заменил диск с барабанной музыкой одним из его собственной коллекции, который он откопал в своей машине. Он принес его вместе с ее спортивной сумкой, которую Брэд, как истинный джентльмен, оставил на стоянке перед тем, как уехать.

Хотя, на самом деле, она была благодарна ему, ведь в сумке были ее телефон и ключи от дома.

– Эта песня называется «Эмили не умирает», – сказал он. – Речь идет о женщине, которая умирает, а затем восстает из мертвых, чтобы быть со своей настоящей любовью.

– Как романтично, – усмехнулась Изобель.

– Да, это так, – сказал он, и вытер шваброй последний след, оставшийся от пролитого солода, который, в то время как они были в морозильной камере, уже превратился в жидкую лужу на полу.

– Для меня это звучит жутко.

– Жуткое тоже может быть романтичным.

– Извини, – она покачала головой и поморщилась. – Но это самая странная вещь, которую я когда-либо слышала.

Он перестал мыть пол и повернулся, чтобы посмотреть на нее.

– Ты не считаешь романтичной мысль, что любовь может победить смерть?

– Считаю, – пожала плечами Изобель.

Но на самом деле она не хотела думать об этом. Единственное, что пришло на ум, была фраза «дыхание смерти». Она поморщилась при мысли о поцелуях с мертвым парнем и подошла к раковине за прилавком, чтобы сполоснуть тряпку. Через струю холодной воды, нарушая тишину, был слышен женский вокал, который пел акапеллу, красиво и печально:

«Позвольте этому смертельному савану быть свадебной фатой,

Несмотря на обмазанную глиной кожу, мои губы так бледны.

Мои глаза лишь для тебя сияют, чернее, чем крылья ворона в ночи.

Это я…

Это я…

Твоя потерянная любовь, твоя Леди Лигейя…»

Изобель остановилась в раздумье, когда началась эта навязчивая музыка, а затем снова рассеялась, женский голос умолкал, раскатисто раздаваясь по всей комнате в завораживающем трепете. Она выключила кран и повернулась.

– Я думала, ты сказал, что ее зовут Эмили, – сказала она, ее слова, казалось, вытащили его из транса.

Он посмотрел на нее, подняв швабру с пола и окунув ее в темную воду.

– Так и есть. Леди Лигейя…

Но он прервался и переместил свой вес с одной ноги на другую, как будто решая, объяснять или не объяснять.

– Что? – спросила Изобель.

Неужели она упустила что-то? Неужели он думает, что она слишком глупа, чтобы понять это?

– Леди Лигейя, – снова начал он. – Это образ женщины в литературе, которая возвращается из мертвых, перевоплотившись в тело другой женщины, чтобы быть со своим возлюбленным.

– Ах, да. Прекрасно, – Изобель побледнела. – Я могу предположить, что другая цыпочка была вообще не против?

Он ухмыльнулся и, схватив швабру, покатил ведро вместе с другими чистящими средствами за прилавок, направляясь в сторону подсобки.

– На самом деле, это одна из самых известных историй Эдгара По.

«Ох, – подумала она. – Так вот почему он не хотел вдаваться в подробности».

Она постояла минуту, скрестив руки, думая, прислонившись бедром к витрине. Затем, обогнув прилавок, она бросила тряпку в раковину, перед тем как остановиться у двери помещения для персонала. Она прислонилась к двери, держа руки по обе стороны от дверной коробки.

– Эй, – позвала она. – Кстати говоря, ты уже сделал проект?

– Нет.

Она смотрела, как он поднимает ведро и выливает грязную воду в раковину.

– Его нужно сдать через неделю.

– Да, я знаю, – сказал он. Он поставил ведро и стоял к ней спиной, пока мыл руки. – Разве ты не должна беспокоиться по этому поводу?

– Я тоже так думаю, – пробормотала она и опустила глаза к полированному полу.

Они натерли его до блеска, и она была уверена, что он стал еще чище, чем был до того, как Брэд и компания испачкали его. Единственное, что она теперь знала о Ворене наверняка, было то, что он был очень трудолюбивым.

Она подняла глаза и молча наблюдала за тем, как он открыл ящик шкафа и вытащил свой бумажник с висящими на нем тремя цепочками различной длины. Он взял еще что-то в другую руку и, когда он направился к двери, она ушла с его пути.

Он прошел мимо нее в основную комнату и положил свой бумажник, обмотанный цепочками, и несколько колец на один из плетеных столиков. Затем он схватил пластиковый мешок для мусора, который был переполнен после их уборки, потянул за пластиковый шнурок, закрывая его.

– Дай мне минутку, – сказал он. – Я должен выбросить мусор.

Изобель смотрела, как он исчезает в подсобке, таща мешок с мусором за собой. Она услышала, как открылась задняя дверь.

Она посмотрела на бумажник и на небольшую коллекцию колец, лежащих на столе. Одно из колец, было похоже на то, которое он носил в школе. Хотя никто бы не догадался об этом, смотря на него издалека. В квадратной серебряной рамке находился громоздкий, черный прямоугольный камень вместо традиционного синего сапфира школы Трентона. Вместо буквы Т в камне из оникса стояла буква В, а на той стороне, где у школьников был изображен символ школы – голова ястреба, был профиль вороны или ворона или чего-то, что явно не было ястребом.

Она перевела взгляд с кольца на его кошелек.

Она посмотрела на открытую дверь для персонала, а потом снова на бумажник. Она услышала, как ударилась на улице крышка от контейнера для мусора.

Изобель быстро схватила бумажник и открыла его.

Первое, что она увидела, было несколько пластиковых вставок для фотографий. Там была только одна фотография овальной формы – девушка из группы Ворена, которую она встречала у батареи рядом с боковыми дверями каждое утро. Это была девушка, которая отдала ему красный конверт. Изобель вспомнила, что ее зовут Лейси. Означает ли это, что она была его девушкой?

Девушка на фото не улыбалась. У нее было дерзкое выражение на круглом лице, она как будто молча искала смельчака, который посмеет обратиться к ней напрямую. У нее были густые черные волосы, которые были обрезаны из-за фотографии, но Изобель знала, что кончики черных волос девушки были красными. Она имела полные губы, которые были окрашены в бордовый цвет, ее темные глаза с нарисованными острыми стрелками были подведены таким же бордовым карандашом, что подчеркивало их и делало еще больше. Эти глаза в сочетании с ее медной кожей делали ее похожей на египетскую богиню.

Музыка Ворена внезапно остановилась. В комнате воцарилась пульсирующая тишина. Теребя кошелек в руках, Изобель резко закрыла его и положила обратно на стол рядом с кольцом, так же, как он его и оставил. Она села в одно из кресел и скрестила ноги, пытаясь выглядеть невозмутимо.

Он вышел из подсобки с черным буклетом CD-дисков в одной руке и курткой в другой. Он отложил CD-диски в сторону и натянул потертую темно-зеленую куртку, на спине которой был крепко закреплен силуэт мертвой птицы. Остановившись у стола, он сунул бумажник в задний карман и, наполовину отвернувшись, поднял свою рубашку, чтобы закрепить цепочки через переднюю петлю для ремня.

Изобель украдкой на него посмотрела.

Черный, обитый серебром, ремень охватывал его узкие бедра. Под мешковатой футболкой он был худым и бледным, но выглядел сильным. Она постаралась не покраснеть, когда подумала, была ли его кожа теплой на ощупь или холодной, как у вампира.

Изобель отвела взгляд. Вместо этого она стала разглядывать окна в магазине, но все еще могла видеть его отражение в темном окне. Она уставилась на него, следила за каждым его движением, в то время как он методично, по одному, надел кольца на пальцы. Его руки, мускулистые и изящные, двигались, как будто проводили какой-то ритуал, и она моргнула не в силах оторвать взгляд.

Когда он закончил, он схватил свою коробку с CD-дисками и закрыл ее.

– Пошли, – сказал он. – Я отвезу тебя домой.

– Мой дом за следующим поворотом направо, – сказала она. – У фонтана.

Фары машины Ворена осветили многоярусный фонтан, когда он направил их на соседний участок Лотоса Грова. Он водил черный Кугуар 1967 года, внутри машины была темно-бордовая обивка.

Кугуар, урча и мурлыкая, как его тезка-пума, остановился перед ее подъездной дорожкой. Изобель не стала терять времени и расстегнула ремень безопасности. Она находилась в замешательстве, вспоминая, как в магазине мороженого снова зашла речь о По. Это не могло быть совпадением, не так ли? Он, должно быть, намекал на что-то, правильно?

Она думала об этом всю поездку домой. По правде говоря, она думала об этом с тех пор, как он включил песню группы Вздохи Кладбища. Но все никак не могла набраться смелости спросить его. Сейчас, когда она была у своего дома и собиралась выйти из машины, она не могла игнорировать это чувство сейчас-или-никогда, которое бурлило у нее в животе.

– Послушай, – начала она.

Она заерзала на сиденье, чтобы взглянуть на него, но он не ответил на ее взгляд. Возможно, он знал, что она спросит его об этом. В любом случае, она уже начала это. Что она теряет?

– Ты... сейчас собираешься делать этот проект самостоятельно?

Он ничего не сказал, только продолжал смотреть вперед сквозь лобовое стекло. Изобель ждала, но, решив не задерживать дыхание, приняла его молчание как «да». Она схватила ручку двери и потянула, не собираясь спорить, что она этого не заслужила.

– Я заканчиваю работу в пять часов в воскресенье, – сказал он, и она замерла, одной ногой ступив на тротуар. – Ты можешь встретиться после?