Текст книги "Никогда (ЛП)"

Автор книги: Келли Крэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

35
Сердце-обличитель

Огни на стадионе ослепительно сверкали, как яркие вспышки камеры, подвешенные над морем собравшихся лиц. Изобель сидела на скамейке в стороне, спиной к толпе. Где-то за ней, ее отец сидел на трибунах, наблюдая за игрой.

К ее облегчению, отец не говорил много после прочтения записки тренера о ее небольшом падении на пол. Он только съездил за куриными крылышками (которые Изобель съела в машине, изголодавшаяся от того, что пропустила ленч) и спросил ее, была ли она уверена в том, что хочет пойти на игру. Когда она, недолго думая, сказала ему «да», то он, казалось, был убежден и на этот раз больше ничего не сказал. Он даже не упомянул о ее мнимом «несчастном случае» при маме, когда они вернулись домой. Вместо этого за ужином он придерживался разговора об успехе проекта. Потом разговор легко переключился на страшную часть вечера Дэнни, который собирается со своим бойскаутовским отрядом этой ночью, чтобы поиграть в игру «кошелек или жизнь». Казалось, что мама пойдет тоже, так как они подняли тему о сопровождающих лицах в последнюю минуту. Следовательно, имя Ворена никто не упоминал, и это было опущением, за которое Изобель чувствовала наибольшую благодарность.

Однако даже сейчас, сидя на холодной скамейке, наблюдая, как трава растет, когда игра в самом разгаре, она не могла удержать его от своих мыслей. Впервые в своей жизни чирлидера, Изобель обнаружила, что ей наплевать на то, кто играл, не говоря уже о том, что показывало табло. Она знала, что единственным, из-за чего она не настаивала на своем участии в игре, было не чувство долга или школьная гордость, которые могли мотивировать ее прежде, а то, что было заранее назначено место, чтобы встретиться с Гвен. Правда, она пока не видела никаких признаков присутствия Гвен, и чем ближе время приближалось к перерыву, тем больше Изобель начинала беспокоиться.

Каждые несколько минут она осматривала стенды позади нее, продолжая сохранять бдительность из-за этих существ – как Рейнольдс назвал их? Нокс? Как много этих существ было там? Растерянная, она задумалась, почему она не видела ни одного из них с тех пор, как покинула школу. Ей хотелось думать, что это был хороший знак, но это было больше похоже на ложную надежду.

На поле команда уже рассеялась и позволила оркестру начать играть. Изобель повернулась, чтобы посмотреть в сторону трибун, на этот раз в надежде найти какие-то доказательства присутствия Рейнольдса. Он сказал, что будет рядом, где? Почему он всегда должен быть таким загадочным?

– Из?

Она почувствовала, как кто-то занял место рядом с ней. Она обернулась.

Никки смотрела на нее, ее темно-голубые глаза расширились, а брови были сведены вместе. Она прижимала к груди свое запястье, которое было плотно завернуто в бежевую марлю.

– Эй, Никки, – поздоровалась Изобель. – Дай угадаю. Тренер отстранила и тебя тоже?

– Да, – сказала она, подняв забинтованную руку. – Растяжение. Хотя все не так уж плохо. Ничего, если я сяду здесь?

Изобель покачала головой, и мгновение они сидели в неловком молчании.

– Изобель, – начала Никки. – Я не думала о том, чтобы прийти сегодня вечером. Но я решила это в последний момент, потому что знала, что ты будешь здесь. И я должна сказать тебе это. Я... я знаю, что ты мне не поверишь, но я все еще должна сказать это. Неважно, что ты думаешь, я… не бросала тебя сегодня. По крайней мере, нарочно.

– Я знаю, – просто сказала Изобель.

Она снова обернулась, чтобы посмотреть через плечо. Она хотела, чтобы игра закончилась. Она хотела быстро перемотать время вперед так, чтобы она и Гвен уже могли бы пробираться туда, где, несомненно, начинался Мрачный Фасад. Она хотела найти Ворена, чтобы увидеть его лицо, узнать, что с ним все в порядке. Она хотела знать правду о том, что происходит. Она хотела бы узнать, как это остановить. Как просто стать нормальной снова.

– Нет. Я имею в виду, я этого не делала. Я клянусь. Я готова поклясться на чем угодно. Это было похоже... Словно что-то схватило меня. – Она схватила свое обвязанное запястье, делая на этом акцент. – Я знаю, что это звучит безумно, но...

– Никки, – Изобель повернулась к ней и встретилась с ней взглядом. – Я верю тебе.

Измученное выражение лица Никки перешло в замешательство, как будто она ожидала, что Изобель откажется от ее заявления. Эта реакция заставила Изобель понять, что Никки проводила слишком много времени, общаясь с Алисой.

– Значит,… значит ли это, что ты больше не сердишься на меня?

Я бы так не сказала, подумала Изобель. Не надо было вставлять нож в спину и убегать с бывшим парнем, как написано на первых страницах Библии лучших друзей. Опять же, подумала Изобель – почему нет? Что из этого имеет значение сейчас, если Никки хотела помириться? Она и Брэд расстались, с группой поддержки было покончено. В эти дни начало казаться, что сама реальность прекратила свое существование. Если небеса падали, не лучше ли , чтобы Счастливица и Неуклюжая обнялись и помирились заранее? Изобель предпочла уклончиво пожать плечами, но потом, смутившись скупости своего жеста, добавила:

– Нет. Ничего подобного.

– Я скучаю по тебе, – сказала Никки. – Я скучаю по нас.

Переведя взгляд вниз на свои туфли, Изобель кивнула, не уверенна в том, что могла сказать то же самое. Слишком много еще вращающихся мыслей у нее в голове. Слишком много чего произошло после того, как они поссорились. Слишком много того, что она никогда не сможет сказать Никки. Никки и она, кажется, были целую жизнь назад. Как она могла объяснить ей, что она стала другой? Изменилась. И что прямо сейчас она могла думать только об одном человеке, о котором могла действительно сказать, что она скучает.

– Я ревную, ты знаешь.

Голова Изобель резко поднялась, она покосилась на Никки, которая улыбнулась ей. Милое и грустное подобие улыбки. Изобель насторожилась.

– О чем ты?

Никки покачала головой, ее глаза заблестели. Она провела ухоженными пальцами под каждым глазом, а затем рассмеялась вместо этого.

– Каждый человек ревнует тебя, Изобель.

Изобель несколько раз моргнула, не зная, как реагировать.

– Но я ревную потому, что.… Ну, потому, что я никогда не знала, каково это быть влюбленной.

Изобель напряглась. Она вдруг перестала дышать.

– О, – сказала Никки, смеясь. Она снова дотронулась до своих глаз, теперь уже костяшкой ее большого пальца, пытаясь спасти свое лицо от потекшей туши. – Не смотри на меня так. Ты не настолько невежественна.

Она засмеялась сильнее, правда, как поняла Изобель, прилагая больше усилий, чтобы не заплакать.

– Я думаю, что, может быть, только чуть-чуть, – поправилась Никки, замечая пораженный взгляд на лице Изобель. – По-крайней мере, на этот раз я не последняя, кто что-то знает.

Она искренне рассмеялась, и ее веселье было таким заразительным, а значение ее слов таким поразительно простым, что, не смотря на все, Изобель обнаружила, что она тоже засмеялась.

Влюбилась. Влюбилась в стойкого, угрюмого, вечно мрачного Ворена Нэйтерса?

Он никогда не позволит этого.

Изобель быстро очнулась. Внезапно перспектива встречи с ним показалась ей пугающей, потому что она знала, что это было правдой, и что только так она скрывала от него это прежде, просто потому что она никогда не позволяла себе выразить чувства словами. А Никки, будучи менее проницательной, видела все это.

– Эй, Иззи!

Изобель вскочила, почти подпрыгнув на скамье. Она и Никки обернулись.

Папа Изобель стоял там, прислонившись к забору. Он помахал ей.

Изобель встала, пробормотав Никки «Скоро вернусь», которая осталась там, где она и была, в то время как Изобель побежала навстречу отцу. Она была рада предлогу, чтобы уйти оттуда, рада одной минуте, чтобы придти в себя.

– Что происходит с вами, ребята, сегодня вечером? Вы задыхаетесь там. Значительно.

– Что?

Он говорил о команде? Она не обращала внимания на игру.

– Вы, ребята, проигрываете. По-крупному. Разве ты не видела счет?

Он указал пальцем на табло.

Они действительно проигрывали? Изобель посмотрела на табло. Вау. Тридцать один – ноль. Они проигрывали.

– Эй, что там такое с Брэдом?

– С Брэдом?

– Да. – Он прикоснулся руками к вершине забора, пытаясь теперь действовать беспечно, когда он произнес слово на Б. – Разве ты не видела, как он уронил мяч? Ты что спала там, на скамейке, что ли? Я думаю, это худшая из его игр, которые я видел.

Изобель огляделась в поисках Брэда. Она увидела его, стоящего с командой на обочине, наполнявшего стакан водой, а потом он облил им свою рубашку, несмотря на холодные десять градусов этой ночью.

В то время как остальная команда направилась в раздевалку, тренер Логан, лицо которого было фиолетовым, стоял на две головы ниже Брэда, ругая его так, как тявкающая собака может лаять на белку на дереве.

– Тьфу! Похоже, что тренер действительно перегибает палку, – сказал папа Изобель. – Эй, Из, я не пытаюсь быть в курсе всего этого, но, возможно, тебе следует пойти поговорить с ним. Видишь, что происходит?

– Изобель! Вот ты где!

Изобель повернула голову, ее глаза сузились на разодетой в синее и золотое незнакомке с помпонами, которая сейчас отскочила от другой стороны забора. Святой ужас чирлидера – это была Гвен.

– Изобель! – закричала она снова, и остановилась рядом с ее отцом. Она обвила руки над головой, рукава ее невероятно огромной толстовки колыхались – нет, поправилась Изобель, когда она узнала желтую букву Т – это были рукава невероятно огромной толстовки Стиви. Изобель отступила от забора, чтобы быстро одарить Гвен изумленным взглядом. Она еще ни разу не видела свою подругу в брюках, не говоря уже ничего похожего на школьные тона (у Гвен были даже свои собственные брюки?). После тщательного осмотра, Изобель не могла не заметить некоего сходства с брюками Трентона, которые она сама носила.

Они были очень похожи на те, которые она ранее потеряла в раздевалке. И потом у нее были длинные косички, завязанные на множество одинаково знакомых синих и золотых резинок с помпонами. Внезапно стало понятно, где Гвен была все это время.

– О Господи, это твой папа? Эй, мистер Ланли! – Гвен перекинула одну тонкую руку ему на плечи.

– Эмм… да, – начала Изобель, не уверенная в действиях Гвен. – Папа, это Гвен. Она… эмм… она…

«Сумасшедшая» – хотела сказать Изобель.

– Я сопровождающий талисмана, – сказала Гвен. Она одарила ее совершенно ровной белозубой улыбкой во весь рот. – Я нянчусь с ним, – добавила она.

– Ах, – начал папа. Он повернулся, чтобы осмотреться, настолько, насколько дружественный захват Гвен на его плечах ему это позволил. – Где талисман-то?

– Ох, он где-то здесь... линяет или что-то типа того, я не знаю. Итак, Из, ты идешь на мою вечеринку победы или как? Ты так и не ответила на мое приглашение на фейсбуке.

– Вечеринка победы? – повторил папа эхом.

Вдруг гениальность Гвен осенила ее.

– Ох, – вмешалась Изобель, говоря специально мрачным голосом. – Я забыла ответить. Я не была в интернете долго, потому что я действительно была занята, пытаясь закончить проект по английскому, понимаешь? В любом случае, Гвен, я не думаю, что смогу пойти.

– Что? – разочаровалась Гвен, выражение ее лица разрушилось в одно мгновение. Для большей выразительности, она позволила своей руке соскользнуть с плеча папы, а потом она ударилась о ее тело. – Почему нет? Разве ты не закончила свой проект?

Изобель пожала плечами.

– У меня получилось это сделать. То есть, благодаря папе. Я просто... – она послала жалостливый взгляд на отца. Да, подумала она, ловя проблеск нерешительности в его глазах. Они просто должны были еще немного поиграть. – Я просто не знаю, смогу ли я.

– Ооох, – сказала Гвен, глядя на Изобель и ее отца, изображая внезапное понимание.

– Как вы можете устраивать вечеринку победы, если ваша команда проигрывает? – спросил ее отец.

– Подождите, мы проигрываем? – Гвен вытянула шею в поисках табло.

– Где будет эта вечеринка?

Изобель схватилась за свой шанс.

– О Боже, папа, я действительно могу пойти?

– Да, папа, она действительно может пойти?

– Я просто спросил, где она будет…

– В моем доме, – сказала Гвен. – Ночевка для девочек, никаких мальчиков.

– Твои родители собираются там быть?

– О, они находятся там прямо сейчас, устанавливают караоке, – Гвен изобразила руками микрофон и протянула его к отцу Изобель. – Слава! Я собираюсь жить вечно – дерзайте, мистер Ланли!

Папа Изобель положил руку на предлагаемый кулак Гвен, слегка нажимая на него, чтобы отодвинуть его от своего лица.

– Кто еще будет там?

Гвен указала на фигуру, сидящую в ожидании на скамейке запасных.

– Она.

– Никки пойдет? – спросил он, удивленно глядя на Изобель. – Я думал, вы двое, были в ссоре.

– О, – сказала Изобель. Она видела, как Никки поднялась со скамейки и начала идти к ним, вероятно, услышав свое имя. Быстро подумав, Изобель выпалила: – Мы помирились.

– Никки! – крикнула Гвен. – Ты ведь придешь, правда?

– Что? – отозвалась она, смотря на наряд Гвен.

– На вечеринку, – сказала Изобель, кивнув, пытаясь передать подтекст своими глазами. Несмотря на свое последнее шоу восприимчивости, Изобель не могла видеть Никки, принимающей намек про телефон, чтобы получить сообщение. – Знаешь, – продолжила Изобель. – Сегодня вечеринка у Гвен.

– У тебя будет вечеринка? – спросила Никки, изучая Гвен. – Эй, это случайно не толстовка Стиви?

Ой-ой.

– Папа может отпустить меня сейчас, – сказала Изобель, снова делая знаки глазами. Много раз.

Глаза Никки остановились на Изобель, испытующе, все еще не в полной мере понимая, о чем идет речь.

– Ну... Ладно, – сказала она, наконец.

– Кто-нибудь отвезет тебя туда сегодня? – спросил он, проверяя время на своем сотовом телефоне.

Изобель почувствовала прыжок радости в своей груди. Он собирался отпустить ее.

– Она может поехать со мной, – сказала Гвен.

Старая добрая Гвен. Старая добрая, блестящая, изобретательная, искусная Гвен.

– А Никки может привести меня домой утром, – добавила Изобель.

Он вздохнул, и она знала, что его решимость уже разрушилась. Она подпрыгнула в порыве радости и завизжала, забыв на полсекунды, что на самом деле она не собирается на девичник, что сейчас она обманывает его, после всего она лжет ему. Снова. Укол вины пронзил ее.

– В таком случае, – сказал он. – Я собираюсь пойти вперед и выбраться отсюда. Не похоже, что счет изменится в ближайшее время. Может быть, я смогу поймать конец игры U K по телевизору. Думаете, там будут конфеты, оставленные на крыльце?

– Я бы не стала рассчитывать на это, – сказала Изобель, пытаясь воскресить свою улыбку. Он держал руки открытыми для объятий, и Изобель потянулась над забором, встала на цыпочки, чтобы обернуть свои руки вокруг его плеч. – Спасибо, папа, – сказала она, крепко обняв его и поцеловав в щеку

– Будь хорошей и держи телефон включенным, – сказал он, кладя свой телефон обратно в карман. – И не забудь проверить Брэда.

– Я не забуду, – пообещала она.

Он отвернулся, и Изобель наблюдала за тем, как он ушел, растворившись в толпе.

Она почувствовала, как у нее упало сердце, когда она опустилась на землю. Она хотела, чтобы она могла позвонить ему, сказать ему правду. Чтобы он поверил ей.

– Окей, на самом деле, – сказала Никки, как только он был вне предела слышимости. – Что это было?

После ухода отца Изобель, Гвен ушла, чтобы переодеться и встретиться с Майки на стоянке. В то же время, группа поддержки заняла свою позицию на поле, готовая еще раз выступить. Изобель, стояла на обочине, ожидая пока начнется музыка, прежде чем сказать Никки, что она вернется обратно и сядет на скамейку запасных. Она услышала знакомый взрыв ударов музыки, разлетевшийся по стадиону, и она не могла мысленно следить за своими движениями.

Она услышала, как ликование толпы увеличивается (вероятно, из-за заднего сальто, сделанного группой поддержкой, это только возбудило фанатов) и выскользнула за кирпичную сторону дома со стороны трибун. Она провела рукой по эмблеме Ястребов, нарисованной на кирпиче, затем стала двигаться быстрее, будучи вне непосредственной видимости, и поспешила к входу в раздевалку футболистов.

Громкий и рассерженный голос тренера Логана послышался изнутри. Мог ли он все еще кричать на свою команду?

Изобель остановилась у входа и положила одну руку на арку, прижимаясь близко, чтобы лучше было слышно. Конечно же, ей не пришлось напрягаться, чтобы что-то услышать.

– Сейчас я даже не знаю, чем такие балерины, как вы, там занимаетесь, но лучше, чтобы табло изменилось в следующем периоде игры, или, да поможет мне Бог, я пренебрегу соглашением для замены! И, Боргон, я надеюсь, мне не надо еще раз говорить тебе, что, когда ты ловишь этот проклятый мяч, ты должен держаться за него! Ты понял это? Это понятно? Теперь все вы, тащите свои задницы обратно и исправьте все это!

Единогласный шаркающий звук послышался изнутри, игроки поспешили к своим скамейкам. Изобель пришлось отступить, когда часть команды стала выходить, протискиваясь через арку, как пар из скороварки. Они проталкивались и пробивались через дверь, и проходили мимо нее. Молчаливые и угрюмые, никто из них, казалось, не замечал ее. Она стояла в стороне, прислонившись к холодной бетонной стене. Она надеялась, что останется незамеченной, когда она рассматривала каждую спину в поисках номера двадцать один.

Но номера Брэда среди них не было. Он, должно быть, все еще в раздевалке. Изобель подождала, и через мгновение, тренер Логан вышел. Он повернулся и посмотрел прямо на нее, его красное лицо исказилось и приняло, как ей показалось, неодобрительное выражение. Изобель с трудом преодолев желание оглянуться, вместо этого сосредоточилась на пространстве между ее кроссовками, когда он рванул на поле.

Изобель отошла от стены. Она тихонько проскользнула в узкую дверь и спустилась вниз по трем ступенькам, которые вели в раздевалку. Воздух здесь витал влажный, пропитанный запахом пота, травы и грязи. Когда она втянула в себя воздух, он загустел в легких, как будто не имел никакого кислорода. Это было подобно посещению сауны.

Брэд сидел в одиночестве на скамейке посередине, его руки держали шлем, голова опущена, волосы прилипли от пота на лбу. Мокрые, его волосы были цвета старого пенни.

Изобель шагнула к нему, удивленная, что он не взглянул на нее.

– Брэд, – сказала она, оповещая его о своем появлении.

Его взгляд оставался неподвижным, зафиксированным на шлеме. Он вертел его в руках, пока смотрел внутрь.

– Брэд, – повторила она, и издалека, что-то вокруг охлажденного блеска пота на его коже, делало волдырь на его верхней губе красным. Или это из-за того, что он вдруг стал таким бледным?

Она остановилась, чтобы встать перед ним, опустила взгляд, чтобы заглянуть в шлем, на черную пену, заполняющую подкладку внутри. Она опустилась на корточки перед ним и положила руки на его запястья. Она подняла голову и посмотрела ему в лицо.

– Брэд, ты в порядке?

Его глаза посмотрели на нее, и Изобель почувствовала прилив ужаса. Расширенные зрачки, широкие и черные, почти полностью затмили его ярко-синие глаза, как ирисы, так что они казались сейчас не более чем тонким ореолом, тонкими цветными кольцами вокруг двух безжизненных воронок темноты.

– Не прикасайся ко мне, – рявкнул он, стряхивая ее руки, когда он встал. Потеряв равновесие, Изобель споткнулась. Он отвернулся от нее, двигаясь к двери.

– Брэд, подожди!

– Скажи им, чтобы оставили меня в покое! – крикнул он и побежал вверх по лестнице.

Потрясенная Изобель смотрела, как он вышел из арки. Она сорвалась с места, чтобы догнать его, поднявшись на три ступеньки, но обнаружила, что ее путь заблокирован. Марк. Он свирепо посмотрел на нее со шлемом в руках, его лицо было суровым и решительным, мазок черной краски окрашивал место под его глазами.

Изобель отскочила на цыпочках и напряглась, чтобы увидеть шельфовую прокладку его плеч. Она видела, как Бред приближается к полю, наблюдая, как он подносит свою руку ко лбу. Воздух вокруг него, казалось, двигался и мерцал. Изобель моргнула, чтобы стереть это видение, но это послужило только усилению темных, змеиных щупалец плотного дыма, который сейчас появился из ничего. Как облака фиолетовых чернил в воде, темные фигуры приняли форму, разливаясь по воздуху, словно призраки, вокруг него. Вдруг сразу несколько черных сапог шагнули вперед. Четыре бледных фигуры разделились в шаге позади него, встав по двое с каждой стороны. Их острые красные улыбки мерцали.

– Господи, Брэд!

Изобель вырвалась вперед, но Марк преградил ей путь толстой рукой. Она пыталась прорваться через него. Он держал ее, приобретая движущую силу, чтобы потом использовать, оттолкнув ее назад. Изобель наполовину споткнулась, наполовину пошатнулась на лестнице, остановившись у одной из стен.

– Я не знаю, что ты сделала, – сказал он. – Но просто держись от него подальше.

Изобель смотрела на него в оцепенении, достаточно долго наблюдая, чтобы он отвернулся. Она подождала лишь одно мгновение, затем бросилась вверх по лестнице и вышла наружу, решив проскочить мимо него. Он, наверное, слышал удары ее кроссовок об пол, хотя, может быть, он ждал ее, чтобы попытаться сделать что-то, потому что он обернулся. Уронив шлем, он поймал ее, толкнув ее со всей силы своих рук. Изобель отлетела назад, ее руки были в свободном полете. Она ударилась о бетонное покрытие, приземляясь с глухим стуком. Гравий вонзился в ладони.

Она съежилась и сделала резкий вдох через стиснутые зубы, в то время как содранная кожа на ее ладонях начала гореть. Марк сердито смотрел на нее, его выражение лица было невозможно определить – либо сожаление, либо беспокойство. Он наклонился, чтобы поднять свой шлем, а затем, уже в третий раз, он направился к полю.

– Марк, стой! – крикнула она, стараясь сдержать боль, просачивающуюся в ее голосе. Даже если они не были сейчас друзьями, они ведь были ими когда-то – по крайней мере, до определенного времени.

Изобель с трудом поднялась на ноги. Она догнала его, все еще оставаясь на безопасном расстоянии позади, пока они не вышли туда, где их было бы видно с трибун. Она знала, что ее шансы на получение удара будут минимальны в пределах прямой видимости родителей и учителей.

– Послушай меня. Ты не понимаешь!

Ее взгляд метался между его спиной и игроками, собиравшимися на поле. Голос диктора эхом раздался из звуковой системы, оглашая счет. Она видела, как Брэд прокладывал себе путь с другими игроками к центру поля. Закрепив свой шлем на месте, он схватился за него, сжимая с обеих сторон, как будто надеялся блокировать мир. Он не оглянулся назад, и Изобель поняла, что он не мог видеть темных фигур, которые преследовали его.

– Марк, – сказала она, хватая его за руку.

– Отвали от меня! – крикнул он, отдергивая ее руку.

– Ты должен сказать тренеру Логану, чтобы тот вывел Брэда из игры! – настаивала она. Она снова схватила его за руку. – Ты должен это сделать!

– Я сказал, не трогай меня! – рявкнул он.

– Дэнсон!

Они оба посмотрели вверх. Тренер Логан двинулся в их сторону, холодный ветер трепал его тонкие белые волосы, подрумянивая его грубые черты уже потрескавшегося лица.

– Что это? – спросил он, указывая на Изобель, как если бы она была домашним животным Марка, которому позволили следовать за ним.

– Брэд сказал ей, чтобы она оставила его в покое, но она все равно продолжает липнуть к нему, – сказал он.

– Где твой тренер? Почему ты преследуешь моих игроков? – прорычал тренер Логан, цвет горячего железа на его лице стал заметнее через секунду. – Разве ты не должна быть где-то там? – спросил он, указывая туда, где стояла группа поддержки, выполнявшая перегруппировку на кромке поля.

Хорошо, подумала Изобель. Она вообще обойдет Марка – и пойдет прямо к источнику.

– Вы должны вывести Брэда из игры! – Слова выскочили из нее все сразу, накладываясь друг на друга. – Что-то не так. Вы должны вывести его из игры, – повторила она, указывая на поле.

Теперь его лицо стало фиолетовым. Его щеки начали дрожать, и только тогда, когда Изобель начала задаваться вопросом, мог ли у него случиться сердечный приступ, он заорал на нее, его голос, грубый и резкий, раздался из задней части его горла, словно пила, разрезающая сталь.

– Разве я говорю тебе, как болеть за команду?!

Изобель сжалась, чтобы избежать летящих слюней.

– Дэнсон! – крикнул он, прежде чем вернуться обратно к кромке поля, все его тело дрожало от ярости. Не оглядываясь, Марк последовал за ним, закрепляя свой шлем.

Изобель наблюдала за их удаляющимися спинами. Беспомощная, она испытующе посмотрела на поле, подул другой холодный ветер, который заставил ее задрожать.

– Ну, – сказал тихий голос. Он раздался из-за ее спины, мягкий, но скрипучий, со странными статическими помехами. – Все прошло хорошо.

Изобель повернулась к нему, прислонившись к кирпичной стороне трибун. Его призрачно-тонкое тело частично скрывало нарисованную эмблему головы ястреба. Он стоял, скрестив руки и засунув ладони под локти, его красные когти растянулись по его бокам, словно смертельные поклонники. Он перевел взгляд своих черных глаз на нее из-под холмиков его бровей. Несколько грубых шипов волос, похожих на перья, выбились и болтались над зубчатым отверстием на его бледном лице.

Он улыбнулся кровавой улыбкой.

– И снова здравствуй... чирлидерша.