Текст книги "История культуры древней Греции и Рима"

Автор книги: Казимеж Куманецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 35 страниц)

АРХИТЕКТУРА, СКУЛЬПТУРА, ЖИВОПИСЬ

Республиканский Рим с его узкими улочками (шириной от 4 до 7 м), кирпичными многоэтажными доходными домами и тесным старым Форумом не мог, конечно, сравниться с современными ему эллинистическими городами Востока: Александрией Египетской или Антиохией Сирийской. Следуя примеру Цезаря, новый правитель стремился превратить Рим в красивый, просторный, мраморный город, поистине столицу тогдашнего мира. К Форуму, построенному Цезарем, прибавился, как уже было сказано, Форум Августа, который вместе с храмом Марса-Мстителя образовал новый целостный архитектурный комплекс – такого в эллинистических городах не было. Перед храмом стояли статуи древних героев Рима, призванные, как и карта Агриппы в Портике Випсания, напоминать о величии Римского государства. Отметим, что в храме Марса-Мстителя, а за несколько лет до этого уже в храме Кастора и Поллукса на старом Форуме, был использован коринфский ордер: и сейчас еще высоко возносятся мраморные колонны храма Марса с классическими коринфскими капителями.

Также и Марсово поле. предназначенное для воинских и гимнастических упражнений, начало покрываться монументальными постройками. Рядом с общественными банями, сооруженными под руководством Марка Випсания Агриппы, поднялось великолепное здание нового храма Юпитера – Пантеон. В квартале над Тибром разрушали ветхие дома, чтобы освободить место для большого каменного театра Марцелла, названного в честь Гая Клавдия Марцелла, скончавшегося к тому времени мужа сестры Августа; театр вмещал 30 тыс. зрителей. Неподалеку оттуда был возведен Портик Октавии (она была сестрой принцепса), от которого доныне сохранился один ряд колонн. К числу этих изящных, стройных, классически пропорциональных сооружений надо отнести и не уцелевший позднее храм Аполлона на Палатине, украшенный колесницей бога Солнца на кровле и статуей Аполлона Кифареда работы знаменитого Скопаса внутри храма.

В историю римской архитектуры эпоха Августа вписала немало важных страниц. Появились новые типы сооружений, прежде всего триумфальная арка (известны, например, такие арки из городов Аоста и Римини, относящиеся к 25–27 гг. н. э.). В архитектурный обиход вошла – и это имело большое значение для будущего – двухэтажная колоннада, впервые, как кажется, примененная при строительстве театра Марцелла. Монументальная купольная постройка диаметром 87 м, возведенная в северной части Марсова поля Августом как усыпальница его и членов основанной им династии Юлиев-Клавдиев (28 г. до н. э.), продолжала древнеиталийские, этрусские архитектурные традиции и сама, в свою очередь, послужила образцом для позднейшего Мавзолея императора Адриана.

Наиболее характерный памятник классицизма эпохи Августа – барельефы, украшавшие некогда стену, которая окружала Жертвенник Мира, воздвигнутый в 9 г. до н. э. на Марсовом поле в память о победоносном возвращении Августа из похода в Галлию и Испанию за четыре года до этого. Греческий классический стиль барельефов, помещенных как на внутренней, так и на внешней стороне стены, проникнут здесь типично римской «гравитас» – суровой серьезностью, присущей в такой же мере и «Энеиде» Вергилия, и «Истории Рима от основания города» Тита Ливия. Особого внимания заслуживает мраморный барельеф южной стены Жертвенника Мира, изображающий религиозную процессию, направляющуюся к алтарю, чтобы принести благодарственные жертвы богам: торжественно и серьезно шествуют во главе процессии верховный понтифик Октавиан Август со своей семьей и, жрецы-фламины, далее идут сенаторы, всадники и простой народ. Классическая простота, величественность и серьезность отличают и портретную пластику того времени. В этом позволяют убедиться многочисленные изображения самого Августа, в особенности его знаменитая мраморная статуя высотой более 2 м, найденная в доме его жены Ливии: принцепс в одеянии триумфатора произносит речь, простирая вперед левую руку, а в правой держа копье; у босых ног его примостился маленький Амур, символизирующий легендарное происхождение рода Юлиев от Энея, сына самой богини Венеры.

Дальнейшее развитие стилей фресковой живописи можно наблюдать в Помпеях. Если для предшествующей фазы росписей было характерно изображение архитектурных элементов, то теперь они уступают место гирляндам из цветов и фруктов, подобным тем, какие мы встречаем и на мраморных барельефах Жертвенника Мира. Затем живописный декор стен стал еще более разнообразным, принимая черты стиля «фантастического»: фрески должны были искусственно расширить пространство небольших комнат, создавая впечатление огромных дворцовых залов. Поверхность стен разбивалась на множество фрагментов с помощью живописных изображений архитектурных элементов: так, художники, расписывавшие виллы в Помпеях и Геркулануме, рисовали открытые окна или якобы видимые из окон пейзажи.

Глава VII. Римская империя в I–II вв. н. э

ГОСУДАРСТВО И ОБЩЕСТВО

После смерти Августа в 14 г. н. э. сенат обратился к его пасынку Тиберию Клавдию Нерону с просьбой занять опустевшее место принцепса. Поначалу новый властитель действовал во всем в согласии с сенатом, права которого расширились после того, как избирательные комиции были ликвидированы и выбор должностных лиц был предоставлен сенаторам. С другой стороны, новое истолкование старого республиканского закона «де майестате» – об умалении авторитета позволяло отныне привлекать к уголовной ответственности за оскорбление и памяти Августа, и самого Тиберия. Это дало в руки принцепса грозное оружие, которым Тиберий и не преминул воспользоваться, жестоко подавив заговор Луция Элия Сеяна, могущественного начальника преторианской гвардии. Начав, таким образом, с соглашения с сенаторами, Тиберий перешел позднее к репрессиям и конфискациям имущества. История эта повторилась и с его преемниками – Калигулой, Клавдием и Нероном. Каждого из них сенат приветствовал поначалу как избавителя от тирании и жестокого произвола его предшественника. Каждый из них начинал с амнистии, отменяя многие распоряжения предыдущего правителя. Но через некоторое время и их принципат бывал отмечен кровавыми расправами с политическими противниками, что нередко кончалось насильственной смертью самого принцепса: Калигула был убит преторианским трибуном Кассием Хереей, а Нерон покончил с собой во время мятежа преторианцев.

Противоборство сената и принцепса отражало постепенный процесс вытеснения старого римского нобилитета аристократией имперской, пополнявшейся за счет муниципальной, а затем и провинциальной знати и обязанной своим возвышением милости императора и службе в армии или в небывало разросшемся государственном аппарате. С упадком политического влияния традиционной сенаторски-всаднической элиты возрастало значение преторианских когорт и их начальников – префектов. Если Тиберия призвал к власти сенат, то 33 года спустя его племянника Клавдия провозгласили императором преторианцы, каждый из которых получил за это по 15 тыс. сестерциев. Роль сената все больше сводилась к простому утверждению решений, принятых личной стражей правителя.

Вскоре о своих политических правах заявила и армия. Кровавая гражданская война 68–69 гг. н. э., в ходе которой пасынок Клавдия Тиберий Клавдий Нерон лишился вместе с властью и жизни, испанские и галльские легионы провозгласили императором Сервия Сульпиция Гальбу, германские легионы – Авла Вителлия, а легионы, стоявшие в Иудее и Сирии, – Тита Флавия Веспасиана, показала, по словам историка Тацита, что «императором можно стать не только в Риме, но и где-нибудь в другом месте». Чтобы захватить верховную власть в огромной империи, достаточно было обеспечить себе поддержку крупных воинских сил, расправиться с другими претендентами и, заняв Рим, завершить дело необходимыми формальными процедурами. Победителем из гражданской войны вышел с помощью своей армии Веспасиан, положив начало династии Флавиев. Его правление, как и эпоха его сына Тита, было настоящим облегчением для Рима и провинций, измученных произволом и жестокостями прежних принцепсов из династии Юлиев-Клавдиев. Государственная казна, опустошенная Калигулой и Нероном, вновь быстро стала наполняться благодаря бережливости и расчетливости первых Флавиев. Между сенатом, в состав которого было включено немало представителей провинциальной знати, и принцепсом царило согласие.

Период относительного спокойствия и примирения был прерван новой волной политического террора, развязанного младшим сыном и преемником Тита Домицианом. Стремясь к абсолютной власти, заставляя называть себя богом и государем, он в то же время организовал целую систему доносительства и репрессий. В 96 г. н. э. его постигла та же смерть, что и других тиранических правителей в римской истории: он был убит заговорщиками,

После этого около ста лет Римом правили императоры, которых тогдашняя римская историография, отражая точку зрения сенаторской знати, называет «хорошими». Они действовали, как правило, в согласии с сенатом, заботились о благосостоянии провинций, вели успешные внешние войны, защищая рубежи империи от соседних «варваров», а также чтили старые римские традиции и обычаи и покровительствовали наукам и искусствам. Особенно прославились император-воин Марк Ульпий Траян, первый властитель Рима, родившийся за пределами Италии, покровитель Плиния Младшего, и Марк Аврелий Антонин, император-философ, «мудрец на троне». Но с приходом к кормилу государства сына Марка Аврелия, императора Коммода, эпоха «добрых цезарей» завершилась. Вновь стали правилом пренебрежение интересами сенаторской знати, фаворитизм, произвол и распущенность. Подобно Домициану, Коммод требовал для себя божеских почестей и, подобно Домициану, был убит заговорщиками.

Внешняя политика империи в эти столетия оставалась скорее оборонительной. Хотя территория Римского государства несколько расширилась: римской провинцией стала Британия, появились новые провинции в Африке и на Балканах, однако трудности с поддержанием на неизменно высоком уровне численного состава армии и частые мятежи в уже завоеванных провинциях препятствовали проведению активной захватнической политики. Особенно грозными были неоднократные восстания в Галлии и Иудее. Кроме того, усиление даков на Нижнем Дунае, германских племен на севере и парфян на востоке вынуждало наряду с отдельными наступательными операциями, дававшими лишь кратковременный эффект, укреплять оборонительную систему на границах империи. При императорах Траяне, Адриане и Марке Аврелии сложились целые оборонительные рубежи, линии крепостей. Со времен Адриана на службу в легионы принимали даже жителей провинций, независимо от того, имели ли они римское гражданство.

Туда, куда не добрались римские воины, все чаще прибывали римские купцы. Десятки тысяч римских монет найдено на обширных пространствах от Рейна до Даугавы и от Дуная до острова Готланд. Во множестве погребений того времени в Центральной, Северной и Восточной Европе обнаружены предметы, привезенные из Римской империи: зеркала и гребни, великолепные стеклянные и серебряные чаши и блюда, иногда позолоченные, а также бронзовые котелки и статуэтки. Привозили римские купцы с берегов Балтики янтарь, с Северного моря олово, из Африки слоновую кость, рог носорога, панцири черепах, пальмовое масло, фимиам и другие благовония, наконец рабов; везли же на африканские рынки оружие, некоторые металлические предметы, стеклянную посуду, а иногда также вино и пшеницу. Через порты Восточной Африки вели торговлю с далекими народами Индийского океана: за тонкие, узорчатые ткани, стеклянную посуду, топазы, золотые и серебряные столовые сервизы, медь и олово, италийские вина выменивали пряности, краски, сапфиры и бриллианты. С Китаем торговых связей долго не было, и только во второй половине II в., как свидетельствуют китайские источники, в Китай прибыли послы из Рима и между двумя обширными и могучими державами были установлены первые контакты.

На протяжении I–II вв. н. э. материальные основы власти принцепсов усиливались. Рост числа провинций, большинство которых, как считалось, находилось под непосредственным управлением императора и лишь немногие оставались «сенатскими», значительно обогатил императорский фиск. Не менее важны были конфискации имущества политических противников, заговорщиков, оппозиционеров. Отнимая у них поместья, принцепсы скоро превратились в крупнейших землевладельцев империи: принадлежавшие им земли, управляемые специально назначенными чиновниками» находились почти во всех провинциях, особенно в Египте, где император рассматривался как преемник фараонов и царей из династии Птолемеев. По мере того как власть все больше сосредоточивалась в руках принцепса, рос и подчиненный ему аппарат управления. Своим доверенным лицам из числа вольноотпущенников император поручал готовить проекты распоряжений, рассматривать поступавшие к нему. письма, доносы, жалобы. Только со времен Адриана эти обязанности стали исполнять помимо императорских вольноотпущенников также всадники. Понятно, что все назначения в армии делал лично император, которому, легионы приносили присягу на верность.

Важные политические решения правитель принимал вместе с советниками, в число которых входили прежде всего личные друзья императора. При Адриане совет превратился в официальное учреждение, а его членам начали выплачивать жалованье. К концу II в. слово «амикус» – «друг» стало до некоторой степени официальным титулом. «Друзья»-советники являлись к принцепсу рано утром и проводили почти все время с ним, участвуя и в его пирах, и в походах. Поцелуй, которым одарял их властитель, был знаком их привилегированного положения.

Напротив, исключение из числа «друзей» означало опалу и грозило бедой. Так, Децим Юний Силан, удаленный от двора Августа за связь с его внучкой Юлией, понял это как приказ вообще покинуть Рим и отправиться в изгнание. Хуже пришлось Петронию Арбитру, автору знаменитого романа «Сатирикон», и философу и трагедиографу Луцию Аннею Сенеке, которые при Нероне сначала пользовались полным расположением принцепса, входили в круг его приближенных, но впоследствии вынуждены были покончить жизнь самоубийством.

Подбор «друзей» определялся характером императора, подобно тому как стиль его жизни во многом влиял на стиль жизни высших слоев общества. Об этом хорошо говорит Гай Плиний Младший в «Панегирике императору Траяну»: «Мы легко поддаемся, в какую бы сторону нас ни вел принцепс, и даже, я бы сказал, мы во всем следуем за ним. Мы стремимся быть дороги именно ему, стремимся заслужить одобрение именно с его стороны, на что напрасно бы рассчитывали люди другого склада и, следовательно, оказывая ему такое послушание, мы приходим к тому, что почта все живем согласно нравам одного». При Калигуле и Нероне сенаторские и всаднические семьи старались жить на широкую ногу, пышно и расточительно. При скуповатом же Веспасиане они резко ограничили свои расходы, приучаясь жить бережливо. Склонность Нерона к декламации и музыке нашла отклик у множества подражателей из аристократических родов. О литературных и философских интересах Адриана свидетельствовало большое количество философов, риторов, филологов, музыкантов в его ближайшем окружении.

С утратой сенатом былых политических позиций изменился и его состав. Многие знатные семьи, игравшие видную роль в эпоху республики, стали жертвами гражданских войн и проскрипций, другие обеднели и в силу введенного Августом высокого имущественного ценза для сенаторов уже не могли быть представлены в сенате. Место их еще в первые годы принципата заняли возведенные в сенаторское достоинство всадники, причем не только уроженцы Рима, но и выходцы из муниципиев. В середине I в. н. э. были уже сенаторские семьи, происходившие от вольноотпущенников, например семья Вителлиев. При Клавдии доступ в сенат был открыт для романизированной аристократии галльского племени эквов, а Веспасиан, потомок простых центурионов и сборщиков налогов, уроженец небольшого города Реате, ввел в сенат, по словам Тацита, «новых людей из муниципиев, колоний и даже провинций и опирался на них». К концу I в. н. э. было уже немало сенаторов галльского происхождения, а в начале следующего столетия среди высших должностных лиц, позднее пополнявших сенат, встречались выходцы из Африки, из Малой Азии, множество греков. Представителей старого римского нобилитета в сенате почти не стало, и вместе с ними исчезали и оппозиционные настроения в сенаторской среде, столь гррзные в эпоху правления Юлиев-Клавдиев. Уже при Флавиях сенаторская оппозиция заметно ослабла, а в начале II в. традиционные староримские общественные и политические идеалы вполне уживались в сознании высших слоев общества с монархическими идеями, как показывает хотя бы «Панегирик императору Траяну» Плиния Младшего.

Другой опорой власти принцепсов были всадники, социальный состав которых также претерпел изменения. Новые всадники были выходцами из италийских муниципиев и даже из провинций, пополнялись ряды всадников и за счет чем-либо отличившихся войсковых командиров, попавших в милость к императору или к его фаворитам-вольноотпущенникам. Не раз бывало, что дорогу во всадническое сословие человеку открывали его заслуги на поприще литературы или науки. Верхушку всадничества образовывала, как и прежде, разбогатевшая финансовая аристократия, средний слой – чиновники, выдвинувшиеся на государственной службе. За всадниками были закреплены должности прокураторов, управлявших поместьями принцепса в провинциях, префекта преторианской гвардии, префекта стражей, несших полицейскую службу» префекта Египта и др., а при Адриане, как уже говорилось, всадников стали допускать и в личную канцелярию принцепса, где до этого всем заведовали императорские вольноотпущенники.

Хотя Август установил определенный имущественный ценз для всаднического сословия, воля императора могла сделать всадником даже того» кто не обладал необходимым достатком– Так, поэт Марк Валерий Марциал, автор знаменитых сатирических эпиграмм, получил от принцепса звание войскового трибуна и тем самым был включен во всадническое сословие. Однако это нисколько не улучшило материальное положение поэта: как и прежде, он вынужден был быть клиентом богатых господ, входить в их свиту, являться к ним домой, чтобы их приветствовать, – и за это получать небольшое денежное вознаграждение.

В отношении городского плебса императоры продолжали политику римской знати эпохи республики. Политику эту великий сатирик Децим Юний Ювенал выразил в прославленной лаконичной формуле «хлеба и зрелищ». Как и в былые времена, около 200 тысяч людей пользовались в Риме даровыми раздачами хлеба. Одна из таких раздач зерна запечатлена на мозаике середины II в. н. э. в Остии.

С тех пор как Тиберий упразднил избрание должностных лиц на комициях, римский пролетариат вообще не имел политических прав. Часть его жила производительным трудом, сталкиваясь с острой конкуренцией со стороны рабов и вольноотпущенников, большинство же получало даром хлеб от государства и исполняло обязанности клиентов в домах знатных и богатых господ; те же, уже не нуждаясь в поддержке клиентов для обеспечения своего избрания на высокую должность, как это было во времена республики, а держа клиентов только из тщеславия, обращались с ними, как им заблагорассудится, и платили им ничтожно мало. Лишь немногим из клиентов удавалось, как поэту Марциалу, получить за верную службу своему покровителю крохотный клочок земли («Меньше земли, чем в цветочном горшке на окне», – шутил Марциал), большинству же приходилось довольствоваться старой тогой.

Нелегкую жизнь неимущих горожан скрашивали пышные игры и празднества. Куда больше клиентов зарабатывали возницы квадриг – четвероконных колесниц, участвовавших в состязаниях в Большом цирке. Один из таких возниц, Скорп, за час получил, если верить эпиграмме Марциала, пятнадцать кошельков с золотом. Все слои римского общества страстно увлекались соревнованиями четырех команд, выступавших в гонках на колесницах как «красные», «зеленые», «белые» и «голубые»; со временем «белые» и «красные» потеряли популярность, и борьба велась отныне между «зелеными» и «голубыми». Пример в безудержном увлечении гонками и другими зрелищами показывали сами принцепсы. О Калигуле Светоний, биограф первых 12 римских цезарей, пишет: «В цирке он так был привержен и привязан к партии «зеленых», что много раз и обедал в конюшнях и ночевал, а вознице Евтиху после какой-то пирушки дал в подарок два миллиона сестерциев». Нерон сам выступал в цирке в зеленом одеянии, преследовал «голубых».

Кроме гонок на колесницах, любовью римлян по-прежнему пользовались бои гладиаторов, бои с дикими зверями и морские сражения – так называемые навмахии, устраивавшиеся со все большей пышностью и становившиеся все дороже. Императорские школы гладиаторов, где рабов обучали обращению с гладиаторским оружием – мечом или трезубцем, были организованы не только в Риме, но и в Капуе, Пренесте, Помпеях и многих других городах империи. О размахе, с каким устраивались зрелища, говорит хотя бы то, что при открытии амфитеатра Флавиев при императоре Тите было убито приблизительно 9 тыс. диких и прирученных зверей, а во время четырехмесячных торжеств, связанных с триумфальным въездом Траяна в Рим после победы над даками в 107 г., – 11 тыс. животных. В амфитеатрах, кроме боев со зверями и схваток гладиаторов, проходили также навмахии; первая, с участием кораблей египетских и финикийских, была устроена еще при Цезаре на искусственном озере, выкопанном на Марсовом поле. а самая впечатляющая – при Нероне, на заполненной водой арене амфитеатра, где было представлено сражение между афинянами и персами.

Что же касается семейных нравов в Риме при первых принцепсах, то законодательству Августа не удалось обуздать рост разводов и супружеских измен и восстановить традиционную римскую семейную мораль. Исторические факты подтверждают горькую шутку философа Сенеки, что в Риме есть женщины, которые считают свои годы не по количеству сменившихся консулов, а по количеству мужей, которые у них были. Марциал в своих эпиграммах частенько вспоминает о женщинах, имевших помногу мужей, и еще чаще – о неверных женах. О том же говорит и принятое при Веспасиане постановление сената, согласно которому свободнорожденные матроны, вступившие в связь с рабами, должны были быть признаны рабынями. Еще больше свидетельств сохранилось о сожительстве господ с рабынями, причем даже такой строгий моралист, как Плутарх, считал это едва ли не естественным и советовал законной жене не слишком волноваться из-за того, что муж изменяет ей с гетерой или рабыней. Но за стенами дворцов знати и богатых вилл можно было найти еще много примеров здоровой и достойной семейной жизни, о чем говорят надгробные надписи на могилах обоих супругов или одного из них: эпитафии эти трогают искренностью и простотой чувств, они исполнены любви и преданности.

Римская литература I–II вв. н. э. подробно рассказывает о жизни высших двух сословий – сенаторов и всадников, описывает нелегкую долю клиентов. Но о том, как протекала жизнь купцов и ремесленников, мы знаем немного, главным образом из тех же надгробных надписей. Характерной формой организации ремесла были коллегии, объединявшие мастеров, занятых в одной отрасли производства. В коллегии входили и торговцы – от крупных оптовиков и арматоров торговых кораблей, перевозивших зерно, вино, оливковое масло, до продавцов овощей, рыбы, дынь и т. п. На далеко продвинувшуюся специализацию ремесла указывает существование особых коллегий сандальщиков и мастеров, изготовлявших дамские туфли; одну коллегию составляли портные, шившие тоги, другую – шившие плащи. Разумеется, были также объединения кузнецов, кожевников, скорняков, шелкоткачей, прачек, оружейников, строителей осадных машин. К разным коллегиям принадлежали те, кто делал серпы, и те, кто изготовлял ножи и топоры. Подобная же специализация была характерна и для купцов: те, кто торговал жемчугом, создавали свою коллегию, а те, кто продавал кольца и браслеты, – свою. В особые коллегии были объединены носильщики, сгружавшие товары с кораблей, и носильщики, работавшие уже в самом порту, возницы и погонщики мулов, лодочники-перевозчики и лодочники-буксировщики.

Наряду с профессиональными объединениями продолжали существовать и коллегии религиозного характера, погребальные братства и т. п. Во все эти коллегии входили как свободные, так и рабы. Судя по надписи 133 г. н. э. из городка Ланувий под Римом, одна из таких коллегий взимала со своих членов вступительный взнос в размере 100 сестерциев и одной амфоры вина, а в течение года устраивала силами своих членов шесть пиров, причем каждому участнику полагались порция хлеба за два асса, четыре сардинки и амфора вина. Как далеки были эти скромные трапезы от пышных обедов богачей, известных нам по сатирам Горация, эпиграммам Марциала или, наконец, по поразительному описанию настоящей гастрономической оргии в доме тщеславного толстосума Трималхиона – героя романа Петрония «Сатирикон»! Как свидетельствует та же надпись, коллегия стремилась блюсти добрые нравы среди своих членов: известна, например, сумма штрафа, которую должен был уплатить участник застолья, чрезмерно злоупотребивший горячительными напитками.

Члены коллегии, внося ежемесячную плату в ее кассу, обеспечивали себе достойное погребение. В Риме близ Виа Аппиа был найден подземный колумбарий Помпония Гилата – коллективная гробница с нишами, предназначенными для погребальных урн. Колумбарий был сооружен в первой половине I в. н. э, и использовался до конца II в.

Одним из важнейших явлений в социальной и экономической жизни римского общества тех столетий был начинавшийся кризис рабовладельческого хозяйства, приведший к возникновению колоната. Частые войны времен республики доставляли в Рим массы рабов – в эпоху империи, с переходом к политике оборонительной, приток рабов резко сократился. Создание крупных земельных владений – латифундий и нехватка рабочей силы вынуждали менять экономическую систему в сельском хозяйстве.

Наряду с рабами все чаще стали появляться лично свободные держатели мелких земельных наделов, вносившие землевладельцу арендную плату, – колоны. Основой их отношений с земельным собственником был договор, по которому колоны обязывались отдавать землевладельцу иногда до трети урожая и сверх того по шесть дней в году работать на господской запашке. Колонат был особенно распространен в обширных императорских поместьях в провинциях, в частности в Африке, где управляющим и другим чиновникам фиска открывался простор для злоупотреблений, нарушения арендных договоров и еще большей эксплуатации колонов, так что те неоднократно вынуждены были обращаться к императору с жалобами на его же управляющих.

Распространение колоната не осталось без последствий для положения части рабов, занятых в сельском хозяйстве. Некоторые землевладельцы предпочитали теперь выделять рабам участки земли для ведения самостоятельного хозяйства. Так складывалась новая категория зависимых людей – «серви казати», или «квази колони» – как бы колоны. Труд колонов и рабов, посаженных на землю, был значительно более производительным, чем труд классических античных рабов, лишенных всякой самостоятельности и заинтересованности. Кризис традиционного рабовладения проявился и в изменении общественных воззрений на рабов. Все больше образованных римлян, подобно философу Сенеке, говорили о рабах как о людях, обладающих собственным достоинством и способных быть не вещью, а друзьями своему господину. Император Адриан запретил предавать рабов смертной казни, а его преемник Антонин Пий предоставил рабам право убежища в храмах у алтаря и у статуй императоров. Более внимательное отношение законодателя к жизни и личности раба было следствием не только роста цен на рабочую силу, но и изменений в самой идеологии общества.

Иным стало в эпоху империи и отношение римских властей к провинциям. Во времена республики провинции рассматривались как «прэдиа попули Романи» – собственность римского народа, призванная питать и обогащать господ мира – римлян. Жители провинций были отданы во власть наместников и откупщиков-публиканов. В дальнейшем доходы от провинций стали поступать прямо в столицу, в большинстве случаев в казну принцепса. В отличие от своих предшественников времен республики легаты и проконсулы, стоявшие во главе «императорских» и «сенатских» провинций, получали высокое жалованье, которое должно было отвратить их от злоупотреблений. Но, как явствует, например, из писем Плиния Младшего, и при императорах неблаговидные поступки наместников в провинциях были не редки, и специальные чиновники выезжали из Рима расследовать их злоупотребления.

Другое явление, о котором уже шла речь, – все большее участие провинциальной верхушки в управлении Римским государством. Жители некоторых провинций получали в I–II вв. права латинских, а иногда и римских граждан, пока в 212 г. император Каракалла своим известным эдиктом не даровал римское гражданство всему свободнорожденному населению провинций. Но еще раньше выходцы из Испании, Галлии, Греции, Африки, Азии и других провинций получили доступ в сенат, а некоторые из них, такие, как Траян, Адриан или Антонин Пий, добились даже императорской власти.

Наряду с богатой землевладельческой аристократией, сосредоточившей в своих руках обширные латифундии, привилегированное положение в провинциях занимали также состоятельные купцы и владельцы больших ремесленных мастерских. I–II века были периодом бурного роста провинциальных городов. На Востоке – в Греции, Малой Азии, Сирии – городская жизнь процветала еще в эпоху эллинизма, но и там рядом со множеством старых городов возникали новые: Адрианополь во Фракии, Тивериада в Палестине, Антиноуполь в Египте. Новые города появлялись и на оборонительных рубежах империи: Могунциак и Августа Винделикорум (ныне Майнц и Аугсбург) на Рейне, Виндобона и Аквинк (современные Вена и Будапешт) на Дунае. Зачастую в провинциальные римские города превращались бывшие племенные центры, такие, как Августа Тревирорум (нынешний Трир) – центр племени тревиров. В правовом отношении положение этих новых городов было различным: они считались колониями, муниципиями или «цивитатес». Восточные города, насчитывавшие уже несколько столетий, сохраняли свои основные институты еще эллинистического происхождения. На Западе города заимствовали римское городское устройство: во главе них стояла коллегия декурионов, ежегодно избиравшая должностных лиц; администрацию города возглавляли дуумвиры, были также эдилы и квесторы. Как и римский сенат, совет декурионов состоял из представителей крупной и средней землевладельческой аристократии. К концу I в. н. э., по мере усиления централизаторских тенденций в империи, римские власти начали активно вмешиваться в жизнь колоний и муниципиев, во многом ограничив автономию провинциальных городов.