Текст книги "История культуры древней Греции и Рима"

Автор книги: Казимеж Куманецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 35 страниц)

Во вступлении к «Анналам» Энний с оправданной гордостью говорит, что в него переселилась душа самого Гомера. В отличие от Невия с его тяжеловесным грубовато-простым «сатурнийским стихом» Энний ввел в эпос гекзаметр, дав тем самым новое направление латинской эпической поэзии. Дух новаторства, жадный интерес к современности, увлечение греческой культурой сближали Энния не с его былым покровителем Катоном Старшим, а со Сципионом и Фульвием Нобилиором, с которыми его связывала горячая дружба и которым он посвятил восторженные панегирики. В своих «Анналах» он – в противоположность Катону в «Началах» – воспевает героические деяния отдельных личностей, прославивших свои имена, а не анонимных консулов и преторов.

Если «Анналы» обращены ко всему римскому народу, то другие произведения Энния написаны, несомненно, только для узкого круга ценителей, друзей, элиты. Здесь источниками вдохновения служат не Гомер и Гесиод, а поэты эллинистической эпохи, особенно Каллимах. Переработкой эллинистической поэзии являются и сборник эротических стихов «Сота» – подражание александрийскому поэту III в. до н. э. Сотаду из Маронеи, и гастрономическая поэма «Гедифагетика» («Лакомства»), составленная на манер Архестрата из Гелы. Для римской просвещенной знати, настроенной скептически в отношении традиционных верований, предназначалась прозаическая переработка Эннием сочинения Эвгемера «Священные рассказы». В своем «Эвгемере» Энний проповедует рационализм, отрицает существование богов: те, кого считают богами, некогда были просто людьми, прославившимися небывалой мудростью и снискавшими себе повсюду почет и уважение. Он также популяризировал среди римского нобилитета пифагорейскую философию и мистику («Эпихарм»). Если добавить к этому, что он оставил, кроме того, четыре книги стихов смешанного размера, названные им «Сатуры» («сатура» – смесь) и носившие нравоучительно-назидательный характер, и был также автором многочисленных трагедий (главным образом, переложений трагедий Еврипида), станет ясным значение творчества Энния в история римской литературы, которую он заметно обогатил и продвинул своим разносторонним и новаторским талантом.

Энний дружил с бывшим рабом, галлом из Медиолана, получившим при освобождении имя Цецилий Стаций. Около 190 г. до н. э., когда на римской сцене безраздельно господствовал Плавт, Цецилий Стаций впервые представил римской публике свои комедии. От пьес Плавта они отличались превосходной, сложной, утонченной композицией. Подход Плавта к греческим образцам, первую очередь к комедиям Менандра, казался Стацию слишком вольным. Сам он отверг метод контаминации греческого и римского в сюжетах и старательно воспроизводил сложные сюжетные перипетии греческих образцов. Но комедии Цецилия Стация становились скорее сентиментальными, чем веселыми, их было труднее смотреть, и они так и не смогли затмить по популярности сочинения Плавта ни при жизни обоих комедиографов, ни в позднейшие столетия. Стаций был знаменит в Риме, но дошли до нас комедии не его, а Плавта и Теренция.

Публий Теренций Афр, родом из Ливии, также долго не мог добиться успеха. Его комедия «Свекровь» была поставлена трижды, но с первого представления в 166 г. до н. э. публика ушла, спеша на проходившие одновременно выступления канатных плясунов и кулачных бойцов. Во второй раз пьеса вновь провалилась, так как играли ее на похоронах Луция Эмилия Павла, где внимание зрителей в большей степени привлекли гладиаторские бои. Лишь на третий раз комедию удалось спокойно доиграть до конца. Неудачи Стация и Теренция были вызваны, очевидно, тем, что они не смогли так заинтересовать римскую публику, как это сделал Плавт. Теренций еще полнее, чем Цецилий Стаций, воспроизводил греческие образцы, заботясь не столько о точном воспроизведении сюжета, сколько о воссоздании языка, стиля» характеров, самого духа греческой комедии. Язык комедий Теренция чист и изящен, что вызывало похвалы у античных филологов, но не имеет того богатства и сочности выражения, которыми славились пьесы Плавта. Сценические характеры у Теренция глубоки, психологические ситуации тонки и изысканны, композиция поистине мастерская, но все это не могло заменить природной «вис комика» («силы смеха»), брызжущей в плавтовских «Купце» или «Хвастливом воине». Плавт хотел понравиться народу, широким слоям римского общества, Теренций – своим друзьям и покровителям-филэллинам, ценителям всего греческого. Только они способны были восторгаться создаваемым комедиографом изящным и гладким литературным языком, аттическим совершенством построения пьесы. Произведения Теренция не столько играли на сцене, сколько читали. Массовый успех выпал на долю лишь одной его комедии – «Евнуху», и этим успехом Теренций был обязан тому, что, уступая вкусам зрителей, оживил текст Менандра, введя в него двух излюбленных комических персонажей: хвастливого воина и парасита.

Теренций был последним крупным римским комедиографом, писавшим «паллиаты», т. е. пьесы из греческой жизни, так нравившиеся знатокам эллинской культуры, но не всегда популярные у широких масс зрителей. С середины II в. до н. э. римляне окончательно потеряли интерес к переработкам новоаттической комедии. Место «паллиаты» заняла «тогата», представлявшая на сцене жизнь римских ремесленников и купцов, в столице и в провинциальных городках. Первый из авторов «тогат», Титиний, славился таким же свежим н ярким народным языком, что и великий Плавт, и также не избегал грубого просторечия в своих комедиях. На смену весьма однообразным и бедным стихотворными размерами сочинениям Теренция пришли пьесы, где вновь вступила в свои права метрически разнообразная песенка. Но менялись не только стихотворные размеры, стиль, выбор героев. Вместо хитроумных плавтовских Псевдола и Стиха, героев одноименных комедий, рабов, искусно направляющих интригу в пьесе и заметно превосходящих умом и ловкостью своих господ, в комедиях из римской жизни, у Титиния и Луция Афрания, появляются послушные рабы Марципор и Олипор, такие, какими их хотели бы видеть римские рабовладельцы. Много-много лет спустя, в IV в. н. э., римский грамматик Донат даст этому простое объяснение: авторам «паллиат» не возбранялось представлять рабов более мудрыми, чем их хозяева, так как речь шла о Греции, «в тогате же это недопустимо», ибо там непосредственно показывали жизнь римского общества.

Если в комедии римляне наконец увидели самих себя на сцене только около середины II в. до н. э., то в трагедии это произошло гораздо раньше. Здесь местная тематика заявила о себе еще у Невия, затем у Энния, его племянника-трагедиографа Марка Пакувия из Брундизия, и, несколькими десятилетиями позднее, у последнего великого римского трагического поэта Луция Акция, безраздельно царившего в римском театре начиная с 140 г. до н. э. Все они обращались в поисках сюжетов к истории Рима. Энний в несохранившейся трагедии «Амбракия» воспевал захват города Амбракия Марком Фульвием Нобилиором. Пакувий по случаю триумфа Луция Эмилия Павла после победы при Пидне в 168 г. до н. э. предложил вниманию зрителей трагедию «Павел», прославлявшую триумфатора. Акций посвятил одну из своих многочисленных пьес (от которых до нас дошли лишь заглавия и фрагменты) Луцию Юнию Бруту, освободившему некогда Рим от тирании Тарквиниев и установившему республику, – так Акций постарался сделать приятное своему покровителю, консулу Дециму Юнию Бруту. Из римской истории взяты и темы других трагедий.

Несмотря на это, самая драматургическая техника всех трех поэтов сближает их с греческой традицией. В «Бруте» Акция, подобно греческим трагедиям, говорится о предвещающем беду сне царя Тарквиния. В «Энеадах» того же автора смерть героя становится известна благодаря гонцу, прибывшему с поля битвы. Кроме того, наряду с оригинальными трагедиями на римские темы все еще немало было переработок греческих трагедий, причем некоторые сцены сокращались, другие дописывались, вместо диалогов иногда вставляли песенные партии, что хорошо заметно, скажем, при сравнении «Гекубы» Еврипида с «Гекубой» Энния. Не обходилось и без контаминации: так, Пакувий дополнял переводные трагедии собственными философскими сентенциями, а в свою переработку «Хриса» Софокла включил вступление к «Хрисиппу» Еврипида. Вообще Еврипид, был наиболее популярным автором, его произведения римские трагедиографы чаще всего выбирали для перевода и переработки. Тот факт, что из пьес Энния, Пакувия и Акция ни одна не дошла до нашего времени целиком, обычно же сохранялись и известны только заглавия, является нередко причиной недооценки роли трагедии в истории римской культуры II в. до н. э. Вспомним, однако, свидетельство Цицерона, согласно которому постановки трагедий пользовались тогда огромной популярностью в самых широких слоях римского народа. О том же говорит и необыкновенная плодовитость римских трагедиографов: из творчества Энния известны 22 заглавия трагедий, у Марка Пакувия – 13, у Луция Акция – свыше 40. Подобное усердие едва ли было бы возможно, если бы писание трагедий было делом неблагородным, не вызывающим отклика у публики.

Кроме комедий и трагедий а римском театре того времени ставили также народные фарсы, ателланы, где, в частности, пародировались древние мифы. Зрители охотно смотрели и мимы, заимствованные римлянами у южноиталийских греков. Мим включал в себя легкие песенки, бытовые сценки, юмористические монологи, танцы под аккомпанемент флейты. О таких мимических танцах в Риме мы слышим впервые в связи с играми в честь Аполлона 212 г. до н. э. Во II в. до н. э., когда вошли в обычай торжества в честь богини Флоры, Флоралии, они уже постоянно сопровождались выступлениями мимических актрис.

Глава V. Рим в эпоху гражданских войн

ГОСУДАРСТВО И ОБЩЕСТВО

Расширение в Италии рабовладельческого хозяйства, основанного на труде сотен тысяч рабов в больших поместьях-латифундиях, постепенное исчезновение в стране свободного крестьянства и рост неимущих слоев, пролетариата, в городах привели в середине II в. до н. э. к обострению социальных конфликтов как между рабами и свободными, так и среди самого свободного населения. Первым сигналом стало длившееся шесть лет восстание рабов на острове Сицилия в 137–132 гг. до н. э.: рабам, поднявшимся тогда ю главе с сирийцем Эвном против землевладельцев, удалось захватать даже несколько сицилийских городов. Но целью этого, как и более позднего, вспыхнувшего в 104 г. до н. э., восстания было не уничтожить рабство, а лишь добиться свободы для тех, кто поднялся на борьбу.

Острые социальные конфликты потрясали и мир свободных римлян. Уже Сципион Африканский Младший и его друзья хорошо понимали, как необходима стала для государства аграрная реформа, направленная на возрождение крестьянства. Но только братья Тиберий и Гай Семпронии Гракхи выступили впервые с проектами нового аграрного закона. В 133 г. до н. э. народному трибуну Тиберию Гракху удалось добиться принятия закона, ограничивавшего размеры землевладения отдельной семьи. Излишки возвращались государству и из них беднейшим и малоимущим гражданам выделялись небольшие участки земли, которые можно было передавать по наследству, но запрещалось продавать. За проведением реформы должна была наблюдать комиссия из 3 человек. Когда, окрыленный успехом, Тиберий вновь выдвинул свою кандидатуру в народные трибуны, богатые землевладельцы, сенаторы энергично воспротивились этому и, вооружившись, напали на сторонников реформатора, опасаясь дальнейших посягательств на традиционные устои своей власти и обвиняя Гракха в стремлении к тирании. В стычке на Капитолии Тиберий и 300 его приверженцев были убиты. Так как реформа затрагивала только владения, возникшие на так называемой занятой земле, составлявшей ранее государственный римский «агер публикус», и не касалась владений частных, то главным для нобилитета было теперь отобрать у аграрной комиссии право определять, в каких случаях речь идет о земле общественной, а в каких – о частной. Когда это право было передано цензорам и консулам, деятельность комиссии по переделу земли была практически приостановлена.

Намного решительнее и предусмотрительнее действовал младший брат Тиберия Гай Гракх, пытаясь всерьез демократизировать римское общество – Тиберию недоставало поддержки городских низов – и Гай провел закон, установивший продажу хлеба с государственных складов по сниженной цене и намного облегчивший жизнь плебейской бедноте. Чтобы снискать себе симпатии сельского населения, Гай в полной мере восстановил аграрный закон Тиберия: под руководством нового народного трибуна в 123–122 гг. до н. э. комиссия продолжала выделять участки малоземельным. С неменьшей энергией Гай Гракх защищал интересы всадников, передав им судопроизводство по делам о вымогательстве, составлявшее прежде одну из сфер компетенции сената. Кроме того, в богатейшей римской провинции Азия он предложил ввести новый налог – десятину, сбор которой был предоставлен откупщикам, главным образом из числа тех же всадников. Стремясь подорвать монополию старых сенаторских родов на власть в государстве, как всадники, так и сельские и городские низы поддержали Гая. Однако все изменилось, когда, став трибуном вторично, он предложил самый радикальный закон: закон о предоставлении всему свободному италийскому населению прав римского гражданства. Здесь Гай столкнулся с сильнейшей оппозицией не только со стороны сената, но и со стороны широких слоев римлян. Закон не прошел, авторитет и популярность Гая серьезно пошатнулись, и в 121 г. до н. э. в результате кровавых столкновений между его сторонниками и противниками сам реформатор и 3 тыс. его приверженцев погибли.

Хотя движение, возглавленное братьями Гракхами, было подавлено, восторжествовавшая реакция не решилась свести на нет все проведенные ранее реформы. Результатом их стало заметное увеличение числа мелких крестьянских наделов в Италии, а в сфере политической – усиление позиций всадничества в управлении страной; власть сената была вновь поколеблена. Внутри самого нобилитета сложились две политические группировки: оптиматы, т. е. защитники интересов земельной аристократии и всевластия сената, и популяры, искавшие поддержки у народного собрания и потому использовавшие демократические лозунги, которые могли привлечь городские и сельские низы. Передел земли был прекращен, вскоре все государственные земли, находившиеся в частном владении, были объявлены частной собственностью, не подлежавшей переделу. Тем самым аграрное законодательство Гракхов было отменено, но хлебный закон и судебные права всадников остались в силе.

Новым политическим фактором, которому в недалеком будущем предстояло сыграть решающую роль, стала армия. С уменьшением числа свободных крестьян в Италии характер ее изменился. В городах все больше было неимущих, не входивших в цензовые списки и потому не служивших в армии. Лишь в последние годы II в. до н. э. консул Гай Марий, отправляясь в поход в Африку, набрал подкрепление из числа пролетариев, открыв им тем самым доступ в ряды армии. С поступлением добровольцев на воинскую службу римская армия окончательно перешла от традиционного полисного ополчения, в котором главное место занимали крестьяне среднего достатка, к профессиональному войску, составленному по большей части из пролетариев. Лишенные всякого имущества, они группировались вокруг своего вождя-командира, ожидая от него не только богатой военной добычи, но и последующего наделения воинов участками земли.

Обретя опору в армии, а также у всадников и народа, группировка популяров во главе с Марием начала угрожать самим основам старой римской аристократической республики, руководимой сенатом. Многократное избрание Мария, одержавшего важные победы над нумидийским царем Югуртой в Африке и над германскими племенами кимвров и тевтонов на северо-востоке Италии, консулом при поддержке войска означало, что наступала новая эпоха в политической истории Рима – эпоха военных диктатур. Характерно, что аграрный закон, предложенный в 100 г. до н. э. народным трибуном Сатурнином, предусматривал выделение участков не малоземельным или безземельным крестьянам, трудившимся на полях, а воинам-ветеранам армии Мария.

Эпоха военных диктатур была одновременно и эпохой гражданских войн. К 88 г. до н. э. в. лице молодого аристократа-оптимата Луция Корнелия Суллы у Мария появился серьезный политический соперник, еще один кандидат в военные диктаторы. Непосредственным поводом к первой гражданской войне стал вопрос о том, кто будет командовать римской армией в походе против понтийского царя Митридата VI Эвпатора, напавшего на римскую провинцию Азия. Популярам удалось отменить решение сената о назначении командующим Суллы, и высшая власть над войском, отправлявшимся на Восток, была передана Марию. Сулла поднял армию и бросил ее не на внешнего врага, а на Рим, изгнал оттуда Мария и лишь затем двинулся против Митридата. Пока он отсутствовал, в Риме вновь взяли верх сторонники Мария и развернули неслыханный ранее террор против сулланцев. Только через четыре года аристократической верхушке удалось отомстить своим врагам. Разгромив понтийского царя, Сулла с 40-тысячной армией высадился в Италии и начал по всей стране истреблять марианцев. В конце 82 г. до н. э. он полностью разбил своих противников у Коллинских ворот Рима и занял город. Став диктатором, Сулла стал вносить имена марианцев в так называемые проскрипционные списки, что было равносильно объявлению вне закона с последующей конфискацией имущества. За убийство лица, внесенного в проскрипционный список, полагалась награда в 12 тыс. денариев.

В нарушение старых римских традиций Сулла был провозглашен диктатором не на шесть месяцев, а на неограниченный срок. Диктатуру он использовал для возвращения былого полновластия сенату, а тем самым аристократической верхушке нобилитета. Должность цензора была ликвидирована, и пополнение сената происходило теперь автоматически: сенат был расширен до 600 членов, в его состав входили отныне все бывшие должностные лица, включая низших – квесторов. Всадники, ненавидимые диктатором, были отстранены от участия в судебных делах, а право суда по всем делам о злоупотреблениях наместников в провинциях вновь передано сенату. Но главный удар по сторонникам популяров Сулла нанес, ограничив власть народных трибунов: все проекты законов, с которыми трибуны могли выступать на народных собраниях, должны были быть предварительно рассмотрены в сенате. Каждому, кто уже был трибуном, запрещалось занимать другую должность, и это имело целью отпугнуть энергичных, честолюбивых деятелей от занятия должности трибуна, позволявшей оказывать огромное влияние на широкие массы населения, но закрывавшей теперь путь к более высокой карьере. Опору власти диктатора составляли 10 тыс. вольноотпущенников, бывших рабов, которые донесли на своих хозяев-марианцев и за это получили от Суллы свободу (они считались вольноотпущенниками Суллы и носили поэтому его родовое имя – Корнелии), а также 100 тыс. ветеранов его армии, щедро наделенных им землей в Италии, главным образом в Этрурии. В 79 г. до н. э. Сулла сложил с себя диктаторские полномочия, а через год умер, уверенный, что созданные им политические порядки обеспечат Риму долгие десятилетия стабильности и спокойствия, В действительности то было лишь начало эпохи великих социальных и политических потрясений, приведших Римскую республику к краху.

Ни законодательство братьев Гракхов, ни последующие реформы не смогли остановить процесс вытеснения крестьянских хозяйств в Италии рабовладельческими латифундиями. Усилились противоречия между рабами, которых все чаще привлекали к участию в беспорядках и гражданских войнах, обещая за это свободу, и свободными. Возросла напряженность между сенаторами и всадниками, что нашло свое выражение в борьбе за судебную власть. Деятельность римских властей, войск и особенно откупщиков налогов ежедневно внушала населению провинций ненависть, к Риму. Чтобы обеспечить италийским купцам благоприятные условия для торговли в Средиземноморском регионе, римские власти нередко строго ограничивали местные возможности производства и торговли: так. запрет на разведение виноградной лозы и оливок на территории нынешнего Прованса имел целью открыть италийским винам широкий доступ на рынки Галлии, где в те времена за бочку вина можно было купить раба. Зато повсюду поощрялось производство зерна и изделий художественного ремесла» благовоний: сенаторские семьи и финансовая аристократия нуждались в предметах роскоши, а все римляне вместе – в дешевом хлебе. В Риме возникали огромные состояния, цены на богатые старые виллы подскочили в десятки раз. Не помогали и часто принимавшиеся законы против роскоши. Сами законодатели не могли не считаться с реальностями жизни. Так, если закон 161 г. до н. э. определил максимальную величину возможных расходов одной семьи на свадебное пиршество в 100 сестерциев, то в 81 г. до н. э. «потолок» расходов пришлось уже поднять до 300 сестерциев.