Текст книги "Репит(ЛП)"
Автор книги: Кайли Скотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
Глава 9
Не знаю точно, что меня разбудило, но было уже поздно. Около часа ночи. Горди спит без задних лап и я, должно быть, тоже задремала, несмотря на эмоциональное потрясение.
Эд сидит передо мной на кофейном столике, обхватив голову руками. Освещение слабое, и его волосы в беспорядке, как будто он часами нервно их ерошил.
– Эй, с тобой все в порядке?
Со вздохом он поднимает на меня взгляд.
– Клем, почему ты спишь на диване?
– Подумала, что ты захочешь побыть один. – Я сажусь, откидывая одеяло. – Куда ты пошел из бара?
– Просто немного погулял. Это моя рубашка?
– Да.
Он удивленно вскидывает брови.
– На тебе моя рубашка?
Я слишком устала, чтобы смущаться.
– Она пахнет хорошо. Это успокаивает.
– Ладно. – Он вздыхает и протягивает руку. – Пойдем спать.
– Уверен? Тебе не обязательно делать это просто по доброте душевной.
Эд нетерпеливо шевелит пальцами. Я хватаюсь за них и позволяю ему вывести меня в коридор. Дверь в свободную комнату закрыта. Лейф, должно быть, уже там. В комнате Эда горит ночник. И это хорошо. Не уверена, что смогу справиться с более ярким светом прямо сейчас.
Эд закрывает дверь, снимает кроссовки, носки и рубашку. Расстегивает джинсы и спускает их вниз по ногам.
От вида его голого торса и черных боксеров я полностью просыпаюсь. Его сильные бедра, колени, даже светлые волоски на ногах сексуальны. Я отворачиваюсь от нелепо горячего стриптиза, прежде чем спонтанно кончу.
Теперь я знаю, что член Эда «ровняется налево». Вот так-то.
Я забираюсь на свою сторону кровати и устраиваюсь поудобнее. Может быть, завтра я просто спрячусь в шкафу. Возьму день психологического здоровья и исчезну из мира на некоторое время. Подробности нашего разрыва эмоционально измотали меня. Может, спросить Эда, не хочет ли он спрятаться со мной? Для него это тоже было адом.
– О чем думаешь? – спрашивает он, ложась на свою сторону кровати.
– Подумываю не спрятаться ли в шкафу завтра. Взять небольшую паузу, так сказать.
– Звучит неплохо.
– Можешь присоединиться. Просто нужно найти шкаф побольше.
– Хм.
Я поворачиваюсь Эду.
– Я не собираюсь извиняться снова. Я уже так много раз это делала, что навязла на зубах, верно?
– Все еще думаешь, что я тебе изменял?
– Нет. Я знаю, что не изменял. Это просто не похоже на тебя. – Меня обуревает море чувств. Придется иметь с ними дело. Я поворачиваюсь на спину и смотрю в потолок. – Интересно, узнаем ли мы когда-нибудь, что, черт возьми, творилось тогда у меня в голове?
Эд что-то бормочет.
– Эй, это Тесса? – спрашиваю я, указывая на рисунок на стене, где изображена нижняя часть спины женщины, изгиб бедер и округлости ягодиц.
Наверное, это не самый мудрый вопрос, но все равно.
– Конечно, нет. Это ты.
– Ох.
– Думаешь, я повесил бы рисунок какой-то обнаженной женщины в нашей спальне? – Эд качает головой. – Я все еще не могу заставить себя снять его. В первую неделю после твоего отъезда я просто пил. Я был на самом дне. Не мог поверить, понимаешь? Ты всегда была немного неуверенной в себе, но я думал, что у нас все под контролем. Я думал, ты знаешь, что я чувствую…
– А через неделю или две уже начал встречаться с другими женщинами, – добавляю я услужливо. Эд бросает на меня взгляд. Не сердитый. Удивленный, может быть. – Все в порядке. То есть, может быть, я немного расстроена тем, как быстро ты к этому перешел. И я даже не собираюсь поднимать вопрос, что ты пригласил кого-то в мой любимый ресторан, потому что… Ну, просто не собираюсь.
– Клем, ты бросила меня. Какой бы версией себя ты в данный момент не являлась, но это ты ушла. Свалила. Уж кому-кому, а не тебе расстраиваться..
– Прекрасно. Как скажешь.
Эд улыбается. Как будто ему нравится, что я ревную. Хотя одному Богу известно, что на самом деле он думает.
– Как я уже говорил: неделю после твоего ухода я пил, и тогда Тесса и Невин взялись приводить меня в чувства. Они напомнили, что у меня есть работа, салон, которым нужно управлять. Я взял себя в руки и… В общем, свидания заменили выпивку. Я был несчастным двадцать четыре часа в сутки, а это отвлекало.
– Френсис говорила, что я тоже была в полном беспорядке. – Я снова таращусь в потолок. Это безопаснее, чем глядеть на Эда. – Сегодня много чего произошло, и есть что переварить.
Эд молчит, потом спрашивает:
– О чем ты сейчас думаешь? – Впервые за целую вечность его лицо открыто и беззащитно. Таким он еще красивее. – Клем?
– О многом. О красоте. Разочаровании. Потерях. И сексе, конечно. В конце концов, мы вместе лежим в постели и трудно не думать об этом на каком-то уровне. Все дело в физическом осознании, понимаешь?
– Мы много трахались в этой комнате, – после недолгой паузы, говорит он. – Мы трахались почти в каждой комнате.
– Правда?
– Думаешь, я вру? – он улыбается уголками губ. – Ну, я могу.
– Теперь это соревнование?
– Лейф был прав, надо было рассказать тебе все. Только говорить об этом – дело нелегкое. Словно заново все пережить. Но мы должны быть честными друг с другом, верно?
– Да, я бы этого хотела. Абсолютно.
– Тогда давай, задавай свои вопросы. Я знаю, что они у тебя есть. У тебя всегда они есть.
– И о скольком мне будет дозволено спросить?
Он пару секунд думает.
– Не уверен. Сначала ударь меня своим самым худшим, оттуда и пойдем.
Если он готов раздвинуть границы, я более чем счастлива услужить.
– Твой член проколот? Сегодня в магазине я видела книгу о пирсинге гениталий, и это натолкнуло меня на мысль…
– Нет. – Эд смеется. – Это очевидно, что я не против тыкать себя иглой, но только не там.
– Я тебя не виню. Должно быть, это чертовски больно.
Он качает головой, ухмыляясь.
– Что?
– Ничего. Еще есть вопросы?
– Гм… сколько раз ты был влюблен?
– Парочку, но это быстро проходило. Сначала ты ныряешь в любовь с головой, держишься, сколько хватит воздуха, и выныриваешь. Найти такую любовь, что и выныривать не хотелось… это совсем другое. Особенное.
– Айрис говорила, что брак – это поиск того, чью фигню можно терпеть долго. Того, кого захочешь видеть и говорить каждый день до конца жизни.
– Она права.
– И ты искренне думал, что это я? То есть, судя по тому, что ты говорил…
Эд перекатывается на бок и пристально смотрит на меня.
– Клем, ты была не так уж плоха. Когда все идет к черту, ты вспоминаешь только плохое. Наверное, это самосохранение. Способ убедить себя, что тебе лучше без другого человека.
– Наверное.
– Ты многим нравилась. Не думай, что ты плохой человек. В конце концов, у каждого есть свои недостатки. – Он делает паузу, как будто обдумывает что-то, а потом продолжает, тщательно подбирая слова: – Раньше ты была менее уверена в себе. Теперь, если тебя что-то задевает, ты просто это игнорируешь. Я не говорю, что тебя это совсем не волнует, но ты не зацикливаешься.
– Это хорошо или плохо?
Он пожимает плечами.
– Это всего лишь ты. Раньше ничто не могла заставить тебя признать, что ты ошиблась. Ты была чертовки упрямой. Чтобы ты извинилась? Да ни за что. А теперь ты, кажется, не можешь перестать извиняться.
– Подожди. Как неврастеничка может сочетаться с упрямой идиоткой?
– Я не говорил, что ты неврастеник. Только то, что ты много беспокоилась.
– И никогда не признавала, что неправа?
– В основном.
– Должно быть, я была потрясающа в постели, иначе почему еще ты был со мной? – Эд смеется. – Быстро, расскажи мне что-нибудь ужасное о себе.
– Я был дерьмовым парнем. С тобой явно что-то происходило, и уже какое-то время, и я все проморгал. Может быть, если бы я не был так занят работой, если бы уделял нам больше времени, мы все еще были бы вместе. И ты не была бы одна в ту ночь и не пострадала бы.
Я не знаю, что сказать.
– В общем, как-то так…
– Ты не можешь взять всю вину на себя.
Эд ничего не говорит.
– Ты не сочтешь меня странной, если я кое-что скажу?
– Ты уже спрашивала о пирсинге на моем члене, так что давай.
Я слегка улыбаюсь.
– Ну, да. Я просто хотела сказать: это мило, что мы разговариваем.
– Да. – Эд вздыхает. – Тесса доставила тебе неприятности?
– Все нормально. Я справилась. Она заботится о тебе.
– Мы давно дружим. И вы с ней раньше ладили. Было бы здорово, если бы вы вернулись к чему-то подобному. Вернуть старых друзей может оказаться полезным.
Тесса скорее задушит меня, чем это случится, но пусть Эд помечтает.
– У меня появились новые друзья. На днях парень из кафе через дорогу от книжного спросил, не хочу ли я как-нибудь сходить в кино.
Эд хмурится.
– Что ты ответила?
– Сказала, что подумаю. Мне кажется, сейчас не самое подходящее время. Если только он не имел в виду просто дружбу.
– Всегда хорошо иметь друзей.
– Согласна. Но настоящие отношения кажутся сложными, и большую часть времени я в замешательстве. Кроме всего остального, я потеряла около десяти лет знаний о том, как вести себя на свидании.
– Это да. Как продвигается твое чтение?
– Хорошо, я… Сейчас мне нравится «Голубой лед» Анны Стюарт. Айрис сказала, что это классика романтического саспенса. Такое нельзя пропустить.
– Расскажешь мне потом, что там и как.
От меня не ускользает, что наш разговор перешел на более безопасные темы. И это прекрасно. Мы разговариваем как друзья. Или люди со сложным прошлым, которые могли бы стать друзьями.
Рука Эда лежит на матрасе, рядом со моей: так близко и одновременно вне досягаемости. Я снова жутко ревную к прежней себе. Она могла просто прикоснуться к Эду в любое время. Сука!
– О чем ты сейчас думаешь? – едва слышно спрашивает Эд. Ночь такая тихая. Весь мир заключался в одной этой комнате.
– Тебе действительно важно, о чем я думаю?
– Может, и зря, но да.
Это утверждение кажется одновременно сладким и горьким, болезненным и приятным.
– Мне нравится, как ты отвечаешь на мои вопросы, – поясняет Эд. – Честно, без утаек. Я не гадаю, пропустил ли опять что-нибудь. Ты просто делишься мыслями. Это хорошо. Очень хорошо.
– Честно говоря, я думаю, что ты закоротил мой мозг.
– Это чувство полностью взаимно.
Мой взгляд перескакивает с его пальцев на лицо.
– Неужели?
Его улыбка кажется почти неловкой. Возможно, он немного огорчен.
– Как ты думаешь, почему ты здесь, в моей квартире? В моей постели, в моей рубашке?
– Ну, я просто взяла рубашку без спроса. Что касается остального: ты беспокоился о моей безопасности и Лейф раздражал тебя, флиртуя со мной, – предложила я. – Хотя ничего бы не случилось, если бы мы с ним спали на футоне. Все и так достаточно сложно, и, хотя он кажется хорошим парнем, у меня к нему ничего нет.
– Нет? – Эд облизывает верхнюю губу, и внутри меня все сжимается. Приятное ощущение. И не особенно новое, когда дело касается его. – Рад слышать.
– Мм.
– Ты вернулась в мою жизнь не просто так, Клем. На том или ином уровне я хочу, чтобы ты была здесь. С моей стороны было бы глупо притворяться, что это не так.
Теплота в его голосе ошеломляет. Близость опьяняет. Возможно, я реагирую инстинктивно – как у собаки Павлова выделялась слюна, когда загоралась лампочка. Или это привет от старой меня, которая точно знала, чем занималась с Эдом в этой постели. Или, может быть, даже если я не помню свои чувства к Эду, они никуда не пропали.
– Ты смотришь на мой рот, – говорит Эд.
Я подношу пальцы к своим губам.
– Знаешь, я не помню, какого это: целоваться.
– Я не знал. – Он смотрит на мои губы.
– Меня беспокоит, как быть с носами.
Он моргает.
– С чем?
– С носами. Как нужно двигаться, чтобы его не сломать? А как насчет дыхания? Задерживать или дышать через нос?
– Похоже, ты много об этом думала. Кстати, ты начинаешь балаболить, когда нервничаешь.
– Да, знаю. И потом, надо учитывать, целуешься ты с языком или без.
– Ладно, Клем. Ты определенно слишком много думала об этом. Если в поцелуе нет хотя бы толики спонтанности, это его портит. Ты обсуждала свои теории насчет поцелуев с кем-нибудь еще?
– Нет, – подумав, отвечаю я.
– И не надо. И я не хочу, чтобы ты встречалась с тем парнем из кофе.
– А как насчет той девушки, которую ты привел в мой ресторан?
– Это не твой, а наш ресторан, и я больше с ней не встречаюсь. Честно говоря, я понятия не имею, что происходит между нами, Клем. Есть ли у этого будущее или это просто старые воспоминания. Но предлагаю провести еще немного времени вместе и посмотреть, как пойдут дела.
Я делаю глубокий вдох.
– Ты хорошо продумал?
– Сегодня вечером я гулял и размышлял: почему я так разозлился? Почему так неохотно рассказывал тебе о том, что случилось? Правда в том, что мои чувства к тебе в полном смятении. Я не могу в них разобраться… пока. Однако одно я понял: если бы я вернулся домой, а тебя здесь не было, я бы пошел тебя искать.
– Э-э… понятно.
– Хорошо. – Он приподнимается на локте и придвигается ближе. Почти вплотную ко мне. – Теперь о поцелуях.
Эд обхватывает мое лицо и прижимается к губам.
Я забываю о носах, дыхании и прочей ерунде. Мои мысли заняты кое-чем другим, гораздо более важным. Его язык скользит по складке моих губ, и я открываю рот. Это приятно. Жарко, влажно и идеально. Эд покусывает мою губу, потом трется своим языком о мой. Он целует меня сильно и глубоко, поглаживая большими пальцами лицо. Наши тела прижаты друг к другу, и его руки скользят в мои волосы. Если бы я не знала Эда лучше, то сказала бы, что он владеет мной. И он принадлежит мне. Мы так хорошо подходим друг другу.
Эд не останавливается, пока мои губы не распухают, а голова не начинает кружиться. Подушечкой большого пальца он проводит по моей нижней губе. Я чувствую его теплое дыхания на лице, не говоря уже о жаре его тела. Тела, которое вдавливает меня в матрас.
– Что думаешь? – спрашивает Эд голосом, в десятки раз более глубоким и грубым, чем обычно.
От осознания того, что он хочет меня, у меня поджимаются пальцы на ногах.
– О том, чтобы целоваться или проводить время вместе?
– О том и другом?
– У тебя такие красивые глаза. – Я улыбаюсь.
Он просто ослепителен. Но, может быть, я сказала достаточно для одного вечера.
Он улыбается в ответ.
– Поцелуй: понравился или нет?
– Ах, это было мило.
– Мило? – Он усмехается.
– Чем плохо мило?
– Это твой первый поцелуй. Я хотел сделать что-то получше, чем просто мило.
– Это было очень приятно. Думаю, что хотела бы сделать это снова когда-нибудь. Если ты, не против, конечно.
– Ты меня убиваешь, – Эд смеется. – А как насчет того, чтобы проводить время вместе?
– Что ж, буду рада провести с тобой время.
– Рад слышать.
Мое сердце все еще сильно бьется. Должно быть, из-за близости Эда, из-за жара в глазах. И что-то определенно произошло у него в штанах. Я чувствую, как это «что-то» давит мне на низ живота.
«Возможно, если я вежливо попрошу, он позволит мне посмотреть?»
– Мы просто не будем торопиться, – говорит Эд. – Посмотрим, что произойдет.
– Мы не собираемся…?
– Не сегодня.
– О, ладно. – Я даже не стараюсь скрыть разочарование в голосе.
Эд целует меня в лоб и протягивает руку, чтобы выключить ночник, прежде чем вернуться на свою далекую сторону кровати.
Ну, не так уж она и далеко, просто так кажется.
Мои губы все еще покалывает вместе со всем остальным. Это был довольно приятный поцелуй.
– Спокойной ночи, Клем.
– Спокойной ночи.
Я надеялась, мы обнимемся или что-то в этом роде, но, возможно, парни со стояком не хотят обниматься. Они хотят либо секса, либо пространства. Меня бы вполне устроил секс, хотя в том, чтобы не торопиться есть смысл.
– Перестань думать, – проворчал Эд. – Спи, детка.
Он назвал меня деткой. Никто никогда не называл меня так раньше. Я словно в пушистом коконе тепла, и не удивительно, что через некоторое время я действительно засыпаю.
Глава 10
Следующее утро начинается хорошо, даже несмотря на то, что кровать снова пуста, когда я просыпаюсь. Лейф говорит, что Эд взял Гордона на пробежку, поэтому я принимаю душ и одеваюсь для работы. Сегодня я не только делаю макияж, но и пытаюсь уложить волосы. Я никогда не буду такой гламурной, как Тесса, но могу прокачать собственный стиль. Потребность прятаться и наблюдать, а не принимать участие в жизни, уже не так велика, как когда я только вышла из больницы. Возможно, я становлюсь смелее или увереннее в себе.
Эд уже вернулся с пробежки, когда я захожу на кухню.
– О чем ты думаешь? – спрашивает он.
– Ну, сначала я задавалась вопросом: не поцелуешь ли ты меня снова? Потом отметила, что потным ты выглядишь еще привлекательней, а до этого просто наслаждалась запахом кофе и пыталась вспомнить, какие книги нужно вернуть в магазин. Вот, в принципе, и все.
– Понятно. – У меня все еще покалывает губы после прошлой ночи или, может быть, их снова начало покалывать при виде Эда. – Видишь, не обо всем, что происходит у меня в голове, стоит знать
– Я бы так не сказал. Первая часть, в частности, была довольно интересная.
– А что у тебя на уме?
– Кроме того, чтобы поцеловать тебя? – Эд протягивает мне чашку кофе.
Я благодарно улыбаюсь и делаю глоток.
– Я бы не хотела отвлекать тебя от этой мысли, но с другой стороны, именно я подумала об этом первой. Ты мог просто повторить. А это значит, что ты не так уж хочешь меня поцеловать. Честно говоря, это немного разочаровывает, Эд.
Лейф на диване смеется.
– Так и знал, что вы снова будете вместе.
– Неужели? – спрашиваю я с усмешкой.
В ответ он посылает мне воздушный поцелуй.
– Перестань с ней флиртовать, черт возьми, – ворчит Эд. – И мы, кстати, не хотим спешить.
Лейф печально качает головой.
– У тебя всегда был комплекс среднего ребенка.
– Эд хорошо таким, какой есть, и мы действительно не торопимся. Это правда, – я покорно поддерживаю Эда, потому что мы, вроде как, вместе теперь.
– Как скажешь, – отвечает Лейф. – Почему Гордон скулил у двери моей спальни всю ночь?
– Потому что он скучал по тебе, пока тебя не было, – вру я, не моргнув глазом.
– Клем разрешала ему спать с ней на футоне, – говорит Эд. – Несмотря на то, что я просил ее.
Лейф кивает.
– У тебя нет доказательств, – я притворяюсь возмущенной.
– Мне не нужны доказательства, детка. Я знаю, как ты себя ведешь, когда дело касается этой собаки.
– Спасибо за кофе, между прочим.
– Хорошая смена темы. И, между прочим, ты не права насчет поцелуя.
– Как так?
– У меня были планы.
– Например?
– Для начала дать тебе кофеин.
– Благородный поступок, который я полностью одобряю.
– Потом принять душ, чтобы не капать на тебя потом.
Я хмурюсь.
– Я же сказала, что не возражаю.
– Раньше возражала. Но раз теперь ты не против… – Эд прижимается теплыми губами сначала к моей щеке, потом челюсти и подбородку. Соленый, мускусный запах пота, смешанный с запахом кожи Эда – это кайф.
– Мой рот не тут. Тебе нужна карта? – ворчу я.
– Ты такая нетерпеливая. – Эд проводит носом по моей щеке.
Его дыхания на моем лице, его присутствие рядом… Ох, черт побери!
Он скользит ртом вниз по моей шее, задевая кожу языком, и внутри меня будто загорается свет. Эд покусывает мочку уха, дразня. Затем посасывает особенно удивительное местечко между моей шеей и плечом, и у меня затуманивается разум. Маленькие электрические разряды пробегают по позвоночнику.
– Не хотите спешить, да? Что-то не похоже, – комментирует Лейф с дивана.
Эд покусывает линию моего подбородка, прежде чем нежно поцеловать в уголки рта.
Он такой дразнилка!
– Как ни больно это признавать, он Лейф прав.
Я неохотно открываю глаза.
– Подозреваю, что неспешность сильно переоценена.
– Согласен, и я почти уверен, что она убьет меня. – Эд глубоко вздыхает и отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза. – Но, Клем, я все еще думаю, что именно так нам нужно действовать.
Мне это не нравится, но что поделаешь. В конце концов, Эд единственный, кто помнит, какого это – страдать от разбитого сердца. Тем не менее, паршиво стоять рядом, надеясь, что он не передумает и не вытащит коврик из-под моих ног. Полагаю, мне тоже следует продвигаться медленно. Умом я понимаю, что прежде наши отношения привели к катастрофе, и это должно предупредить меня не рваться вперед. Однако без реальных воспоминаний о боли и страданиях, я не могу прочувствовать их. Мне просто хочется броситься в объятия Эда и в его постель.
Что там говорят о людях, которые не помнят прошлого? Они обречены повторять свои ошибки?
– Я иду в душ, потом мы попытаемся добраться на твою работу, детка, – говорит Эд.
– Ты уже в третий раз называешь меня «деткой».
– И не последний.
Уверенность, с которой он это произносит, согревает меня изнутри.
– Ты меня так называл раньше?
– Да. Это проблема?
– Нет. – Если это приносит ему хорошие воспоминания, а не плохие, то все в порядке. – Вовсе нет.
– Приятно знать.
Эд уходит, неслышно шагая по коридору к ванной.
– Мог бы не вмешиваться и держать благоразумные замечания при себе, – говорю я Лейфу..
– Ну, обломал я вас немного. Что с того? Это, пожалуй, единственная приятная часть быть братом или сестрой. – Он поднимает свою чашку кофе, словно произнес тост.
Я салютую ему в ответ своей чашкой. Кажется, не стоит на него злиться. Хотя бы потому что Лейф, вероятно, прав. Вот бы еще и мое сердце перестало колотиться от всего этого перевозбуждения.
*** *** ***
По дороге на работу мы с Эдом держимся за руки. Солнце светит, и я, на время забыв о тревогах, просто радуюсь дню. Я счастлива, но ровно до того момента, когда вижу, как Айрис в бешенстве пытается очистить витрину магазина. В одной руке у нее тряпка, в другой бутылка стеклоочистителя.
– Мыть витрины – моя работа, – говорю я.
– Похоже, тебя сегодня от нее освободили, – отвечает Эд.
Антонио, кавалер Айрис, выходит с чем-то напоминающим скребок, и только тогда я замечаю, что витрина, а также тротуар перед ней залиты черным. Будто кто-то бросил целую банку краски. Большую банку.
– Какого хрена? – ахаю я.
– Действительно, какого хрена, – говорит Айрис, одаривая меня мрачной улыбкой. – Когда эти вандалы расписывают из баллончиков стены, я хотя бы могу притвориться, что это искусство. Но это…
– Чем мы можем помочь? – спрашивает Эд.
– Ничем, – Айрис вздыхает, – но спасибо, что предложил. Владелец соседнего магазина увидел это и первым делом позвонил мне сегодня утром. Полиция уже приезжала, но к сожалению вандал был в толстовке с капюшоном, и на записи с камеры наблюдения лица не видно. Похоже, он планировал испортить не только витрину, потому что пытался взломать дверь. Но, к счастью, его испугали поздние прохожие. Клементина, дорогая, с тобой все в порядке?
Не совсем. Все внутри меня отяжелело от страха.
– Это из-за меня.
– Думаешь, кто-то не согласен с тем, что ты выставила в витрине книги по садоводству? Я тогда тоже подумала, что это странно. – Айрис улыбается, но попытка пошутить выглядит натянутой.
– Нет, дело во мне. В том, кто я. Вернее, кем была до того, как потеряла память.
– Мы этого не знаем, – помолчав, говорит Айрис.
– Эй, успокойся. Это просто краска. – Эд обнимает меня и разминает окаменевшие от напряжения мышцы шеи. – Айрис права, детка. Мы ничего не знаем наверняка.
– Сначала нападение, потом моя машина, а теперь это? В самом деле?
– Клем…
– Сколько еще тебе нужно совпадений?!
Эд морщится, и имеет полное право, поскольку мой голос звучит пронзительно даже для моих ушей. Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю.
– Извини, я не хотела кричать. Но это послание, Эд, и оно означает, что оставаться здесь мне, вероятно, небезопасно. Мы не знаем, что они могут сделать дальше. Что, если они вернутся? Что, если кто-то пострадает?
Айрис выглядит встревоженной, а значит, я не совсем сошла с ума.
Эд, однако, качает головой.
– Тебе нужно успокоиться.
– Я серьезно. Что, если в следующий раз ты пострадаешь? – Я отступаю от него. Так будет лучше для всех. Если все это выплеснется на людей, о которых я забочусь, я никогда себя не прощу. – Это… Так нельзя…
– Не смей, – говорит Эд и сильно хватает меня за руки. – Я понимаю, почему ты так волнуешься, но не смей использовать это как предлог, чтобы снова исчезнуть.
– Но, возможно, будет лучше, если я просто…
– Нет.
Один из нас, вероятно, ведет себя неразумно. Мое сердце колотится от страха, мысли мчаться, поэтому я не уверена, кто именно.
– Ты меня слышишь? – спрашивает Эд, наклоняясь ближе. – Мы разберемся с этим вместе, хорошо?
Я не знаю, что сказать или сделать.
– Кивни, Клем.
Я делаю то, что он велит.
– Отлично.
– А теперь дыши, – приказывает Эд, обнимая и прижимая к себе.
Его запах и тепло помогают. Для меня он – живое и дышащее святилище, и быть так близко к нему – это рай. Немного страшно нуждаться в Эде настолько сильно. Но если он уйдет, если передумает, я справлюсь. Я просто чертовски надеюсь, что он этого не сделает.
– Просто дыши, Клем. Все буде хорошо.
– Почему бы тебе не отвезти ее домой, Эд? – предлагает Айрис.
– Спасибо, Айрис. Но сейчас я в порядке, лучше останусь и помогу, – возражаю я и добавляю со страхом: – Если только ты не хочешь, чтобы меня здесь не было?
– Глупость какая, – она неодобрительно цокает языком. – В таком случае перестань висеть на своем милом мужчине и принимайся за работу.
– Я отменю все записи на сегодня, останусь здесь с тобой, – говорит Эд.
– Нет.
Люди записываются к нему за несколько месяцев. К тому же я и так уже усложняю его личную жизнь, не хотелось бы портить еще и профессиональную.
– Я не оставлю тебя в таком состоянии.
– Я в порядке. Правда. Сейчас день, а они действуют ночью. – Эд явно сомневается, поэтому я продолжаю: – Ты прав: это просто краска. Вандализм или нет, они, вероятно, сделали все, что собирались на данный момент. Со мной все будет в порядке.
– Обещай, что ты не уйдешь одна.
– Обещаю, что позабочусь о себе и буду осторожна. – Приподнявшись на цыпочки, я целую его. – Иди на работу. Со мной все будет нормально. Если это одни и те же люди, то они, кажется, идут по нисходящей. Может быть, в следующий раз я отделаюсь просто гневным письмом.
– Рад, что у тебя сохранилось чувство юмора, но я еще не готов смеяться над этим.
В отличии от Эда, Айрис не прочь пошутить вместе со мной.
– Может быть, сонетом, выражающим их недовольство?
– Или язвительным лимериком (п.п.: шуточное стихотворение)?
Она улыбается.
– Грубым хокку?
– Печеньем с плохим предсказанием?
– Ладно-ладно, – Эд качает головой. – Если я тебе понадоблюсь, позвони. Телефон у тебя с собой?
– Да.
– Я вернусь в шесть. Точно в шесть. И тебе лучше сообщить Френсис, а то она с ума сойдет, если узнает об этом из сводки происшествий.
– Верно.
– И ты никуда не пойдешь одна. – Взгляд Эда так серьезен. – У меня есть твое слово, Клем?
– Ты говоришь так, будто я маленький ребенок, – полушутя отвечаю я. – Почему ты мне не доверяешь?
Эд молчит. Его лицо становится пустым, нечитаемым.
Айрис быстро отходит от нас и принимается очищать витрину.
– Эй, – говорю я, пытаясь улыбнуться. – Ты можешь мне доверять. Если я говорю, что сделаю, то сделаю.
Эд не выглядит убежденным, хотя изо всех сил старается это скрыть.
– Конечно. Если ты здесь в порядке, я лучше пойду.
– Увидимся вечером.
Поцеловав меня в лоб и прошептав напоследок: «Просто будь осторожна, детка», он уходит.
Наверное, слово «доверие» лучше исключить из дальнейших разговоров.
Айрис дает мне скребок, бутылку скипидара, и я принимаюсь за дело. Они с Антонио смыли большую часть свежей краски, а мне осталась та, что уже высохла. Через некоторое время Антонио уходит, чтобы открыть свой магазин мороженого, а Айрис занимается покупателями в книжном. Теперь я сама по себе. Это тяжелая работа. Иначе и быть не может, ведь если вы хотите испортить витрину, то не будете брать краску на водной основе, а купите масляную, которую можно удалить лишь специальным средствами, и то не сразу.
Я вставляю наушники и включаю музыку, пока дюйм за дюймом очищаю витрину.
К черту этого вандала или кто он там! Я не стану убегать, не стану прятаться. Не доставлю ему такого удовольствия. Я строю здесь свою жизнь, и надеюсь, что Эд будет ее частью. За это стоит бороться.
Кроме того, если он пытается напугать меня, заставить сделать что-то глупое, то побег от людей, которые могут меня защитить – глупость и есть. Эд был прав. Он умный парень. Хотя мне, наверное, стоит посетить раздел с книгами о взаимоотношениях, когда очищу витрину. Налаживать отношения с другими людьми, особенно романтические, намного сложнее, чем просто тусоваться с Френсис и заказывать пиццу. Эх, золотые были денечки!
Витрина магазина, ужасный запах краски и прекрасные песни в наушниках поглощают все мое внимание. Я слушаю свой старый плейлист, и он хорош. В музыке, как и в фильмах, прослеживается любовь к восьмидесятым. Наверное, именно их моя мама слушала в юности. Такие песни, как «When Doves Cry» Принца, «Bizarre Love Triangle» от New Order, и «Love is a Battlefield» Пета Бенатара, возглавляют список. Я никогда не узнаю свою мать, учитывая, что она мертва, но я чувствую ее через фотографии и истории, фильмы и песни. Мы не совсем чужие. Затем музыка переходит к более поздним десятилетиям: «The Scientist» группы Cold Play, «Dancing on My Own» Робин, «Do I Wanna Know» от Arctic Monkeys, «Wasted on Each Other» Джеймса Бей, и «River» Бишоп Бриггс. Краткий итог последних двадцати или около того лет, но для меня они новые.
Интересно, любила ли я когда-нибудь танцевать или может училась играть на музыкальном инструменте? Френсис, вероятно, упомянула бы о чем-то подобном, однако у каждого ребенка обычно есть пара увлечений. Нужно спросить у нее. Судя по фотографиям, я изображала дерево в школьной пьесе и, поскольку я не особо грациозна, сомневаюсь, что балет или танцы были в списке внеклассных занятий. Может, какой-нибудь спорт? Горди нравится, когда я бросаю мяч. Хотя даже пастью он ловит его гораздо лучше, чем я руками.
Медленно, но верно худшие из моих страхов отодвигаются назад, когда музыка и размышления о прошлом берут верх. Но не пропадают совсем. Может быть, я никогда не узнаю, каково это жить без тревоги. Может быть, всегда найдется то, в чем нельзя быть уверенной. Но, возможно, это просто часть жизни.
Наконец работа сделана. Руки болят, кожа покрыта уродливыми белыми и красными пятнами, но я стерла пятно с жизни Айрис, которое нанесли из-за меня.
Пришло время заняться настоящими делами.
– Если не возражаешь, я хочу посмотреть запись с камеры, – говорю я Айрис.
Она поджимает губы, явно ожидая этой просьбы.
– Я рассказала тебе все, что там есть. Больше ты ничего не увидишь.
– Знаю. Но я все равно должна, – я говорю тихо и спокойно, не давая ей никаких причин отказать. – Запись здесь или ее забрала полиция?
Айрис вздыхает.
– Здесь. Полиция просто скопировала ее на флешку.
Я сижу в задней комнате, быстро прокручивая зернистые черно-белые кадры, чтобы добраться до 1:46 утра, и вот тот самый момент: мимо витрины идет человек. На нем толстовка с капюшоном и что-то похожее на джинсы и кроссовки. Я прищуриваюсь, но трудно разглядеть что-то еще. Человек кажется худым и высоким, но из-за того, что камера снимает сверху, трудно сказать точно.
