Текст книги "Скромная королева (ЛП)"
Автор книги: Кайли Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)
То, что Холли со мной, заставляет меня сходить с ума. Я знаю, что это моя вина. Я позволил ей поехать… Но, на самом деле, я ничего не могу позволить Холли. Черта характера, которой я одновременно и восхищаюсь, и от которой бешусь. Иногда мне кажется, что моя жизнь была бы намного проще, если бы она была маленькой дурочкой, которая слушалась бы и выполняла все мои команды. С другой стороны, я знаю, что мне было бы до чертиков скучно без ее настойчивости и решительности.
– Ты все приготовил в поместье? – спрашиваю я Нео. Я уверен, что слух о том, что я жив, а не умер, уже распространился. И поэтому теперь я не намерен останавливаться где-либо еще, кроме семейного комплекса. От Тройки я не слышал ни звука, что по меньшей мере чертовски странно. Что бы они ни замышляли, я должен выяснить это и быть уверенным, что нахожусь на шаг впереди.
– Да, все готово. На аэродроме нас встретят три машины. – Голос Нео прорывается сквозь мои мысли.
– Хорошо. – Я киваю. Затем встаю и направляюсь к задней части самолета, где спит Холли.
– Тео, присядь на минутку. – Мама останавливает меня по дороге.
– Ма, как ты держишься? – В последнее время у меня совсем не было времени на нее, и я чувствую себя дерьмовым сыном за то, что заставил ее пройти через это.
– Я в порядке. Не беспокойся обо мне. Как ты? Это очень тяжело: взять на себя управление семьей, тем более так неожиданно. Я не хочу, чтобы стресс повлиял на тебя. Ты всегда был прирожденным лидером, Тео.
– Спасибо, мама, я в порядке.
– Нет, это не так, и я также знаю, что ты не собираешься говорить со мной о том, что тебя беспокоит. Но тебе стоит поговорить с кем-нибудь.
– Я в порядке, ма, – повторяю я.
– Мне очень нравится Холли. Ты хорошо сделал, что выбрал ее. Мне жаль, что мне потребовалось время, чтобы понять это.
Я потерял дар речи. Я знал, что мама полюбила Холли, но никак не ожидал услышать извинения.
– Спасибо. Она – нечто особенное. Я ее не заслуживаю, но чертовски рад, что она у меня есть.
– Ты заслуживаешь всего, Тео. Ты хороший человек. – Мама наклоняется вперед и целует меня в обе щеки.
– Спасибо, ма. – Я знаю, что не очень хороший человек, но не собираюсь спорить с матерью об этом. Я не выиграю. – Пойду проверю, как там Холли. Мы должны приземлиться примерно через тридцать минут. – Я иду в спальню. Холли пыталась заставить мою мать лечь, когда мы только поднялись на борт, но мама и слышать об этом не хотела. Она ненавидит полеты, а особенно ненавидит спать во время перелетов – что-то вроде того, что она не хочет пропустить момент, когда самолет начнет падать. Хотя, если хотите знать мое мнение, спать во время приближающейся смерти – отличный способ уйти.
Я открываю дверь и осторожно закрываю ее за собой. Я знаю, что до посадки осталось всего тридцать минут, но за эти тридцать минут можно сделать очень многое. Я еще не имел удовольствия подарить Холли членство в клубе высотной мили, и нет лучшего времени для этого, чем сейчас.
Я стягиваю через голову рубашку, затем снимаю туфли и носки. Остаюсь в одних трусах. Холли не шевелится, а я осторожно стягиваю с нее одеяло и аккуратно переворачиваю ее так, чтобы она лежала на спине, а затем устраиваюсь между ее ног. Приподняв ее платье, я с приятным удивлением обнаруживаю, что на ней нет нижнего белья. Я ухмыляюсь, вспоминая многочисленные трусики, которые я уничтожил, торопясь добраться до ее киски. Это мой любимый гребаный наркотик: пьянящий, удушающий и всепоглощающий самым восхитительным образом. Мой рот наполняется слюной, когда я смотрю вниз на ее киску. Она слегка блестит от влаги, и я больше всего на свете хочу, чтобы я мог погрузиться в ее сны и узнать, что именно ей снится.
Мой язык медленно скользит между ее складок, и в ответ на это ее бедра приподнимаются с кровати. Я не свожу глаз с ее лица. Она еще спит, но уже начинает возбуждаться. Я провожу языком по ее клитору, наслаждаясь ее вкусом.
– Ммм, не останавливайся, – шепчет ее хриплый, сонный голос.
– Я и не планирую, Dolcezza.
Я наблюдаю за тем, как она удивленно распахивает глаза.
– Ти? – спрашивает она, оглядывая комнату. Я возвращаюсь к своему занятию, облизывая, покусывая и посасывая ее киску. – Чтобы не было недоразумений, я не против такого способа пробуждения, на будущее. – Она улыбается мне, путаясь руками в моих волосах.
– Я обещаю будить тебя таким образом так часто, как только смогу, Dolcezza. – Я ввожу в нее один палец, несколько раз провожу им вперед-назад, а затем ввожу другой. Ее стенки сжимаются от проникновения. Я прикусываю и посасываю ее клитор, в то время как мои два пальца скользят в ее киску и выходят из нее, а мой большой палец надавливает на ее попку. Проходит совсем немного времени, и она кончает. Ее руки бесстыдно прижимают мое лицо к себе, пока она испытывает оргазм. Через некоторое время ее хватка на моих волосах ослабевает.
Я поднимаюсь на колени и стягиваю с себя боксеры, освобождая свой бушующий член. Затем, прижавшись к входу Холли, я толкаюсь вперед, и ее голова откидывается на подушки. Я подхватываю ее бедра, поднимая их с кровати, и ее ноги обхватывают мою талию, как тиски.
– О боже, Ти. Да! – кричит она.
– Ш-ш-ш… – Я закрываю ей рот ладонью. – Ты хочешь, чтобы я продолжил, Dolcezza? – спрашиваю я. Она кивает. – Тогда тебе нужно вести себя тихо. Я не хочу, чтобы все остальные ублюдки на этом самолете знали, как ты кричишь, когда кончаешь для меня. Эти звуки мои, Холли. Ты вся моя. Каждый. Гребаный. Дюйм. – Держа руку на ее губах, чтобы заглушить ее крики удовольствия, я трахаю ее жестко и быстро. – Это будет быстро. Мы скоро приземлимся.
Рука Холли находит путь к моим яйцам, и она начинает перекатывать их пальцами. Мурашки ползут по позвоночнику, и каждое нервное окончание горит, пока она выдавливает из меня оргазм. Мгновением позже я опустошаю все, что у меня есть, в нее. Я никогда не устану трахать ее без защиты, когда между нами нет ничего, кроме кожи и пота. Я падаю на кровать, притягивая ее к себе.
– Когда все это дерьмо уляжется и мы вернемся в Нью-Йорк, я хочу, чтобы ты перестала принимать таблетки, – шепчу я ей в волосы. Я шокирую себя этим признанием, но думаю, что еще больше шокирую Холли. Все ее тело замирает, прежде чем она высвобождается из моих объятий и поднимается.
– Мы только поженились, Тео. Мы только познакомились… Ты действительно думаешь, что мы готовы завести детей? – Ее лицо немного бледнеет.
– Это не обязательно должно быть завтра. Или даже в следующем году. Перестань волноваться. Если ты не готова, то мы подождем. – Я сажусь и тяну ее к себе, чтобы она легла на меня.
– Ладно… Прости меня. Я действительно хочу иметь детей. Просто я пока не знаю, готова ли я делить тебя с кем-то еще. Мне и так приходится делить тебя со столькими людьми.
– Холли, никто не важен для меня больше, чем ты. Как бы я ни был занят и какие бы безумства ни происходили в моем мире, ты была и всегда будешь для меня приоритетом номер один. – Я серьезно отношусь к каждому слову. Никто не стоит выше моей жены. И никогда не будет. – Но мои обещания не успокаивают ее. Более того, они ее злят.
Ее лицо краснеет, когда она вскакивает с кровати. Натянув платье и проведя руками по ткани, пытаясь разгладить складки, она поворачивается, положив руки на бедра, и пристально смотрит в мою сторону. Я изо всех сил пытаюсь побороть улыбку, которая хочет украсить мои губы. Она чертовски великолепна, когда злится.
– Я – самое важное, да? Скажи мне, Ти, насколько я была важна, когда ты позволил мне думать, что ты мертв? Насколько я была важна, когда вы с Нео придумали этот дурацкий план? Когда ты заставил меня смотреть, как взрывается тот дом, думая, что ты внутри? – Она поднимает брови, чтобы выразить свою точку зрения.
Я думал, что мы уже прошли через это. Но, очевидно, она все еще испытывает негативные эмоции из-за произошедшего.
– Dolcezza, именно из-за тебя я сделал то, что должен был сделать. Мне нужно было исправить ситуацию в Нью-Йорке. Я должен сделать так, чтобы тебе было безопасно там жить. Я не могу допустить, чтобы в моем городе творилось то, что подвергало бы тебя риску.
– Знаешь что? Это даже неважно. Я знаю, кто ты, Тео. Знаю, что тебе приходится делать то, что мне не нравится. Но по какой-то причине я не могу представить себе жизнь без тебя. Я больше не хочу знать, что такое жизнь без тебя. Я все еще чертовски зла из-за того, что ты сделал, и буду злиться еще какое-то время, но, помимо этого, я испытываю чертово облегчение от того, что у меня все еще есть ты.
– Тебе не придется жить без меня, Холли. Не успеешь оглянуться, как я разберусь с этим дерьмом, и мы все вернемся домой. Ты вернешься к своей работе и сможешь учить этих избалованных сопляков в той претенциозной школе. – Холли морщится и отводит глаза. – Что? Ты не хочешь возвращаться в Нью-Йорк?
– Конечно, хочу. Я полюбила его за те несколько недель, которые мне довелось там провести. Однако мне нужно найти новую работу. Меня вроде как… ну, меня… меня уволили, – выдавливает она из себя.
Я теряю дар речи.
– Как тебя могли уволить? Ты проработала там всего один день. И у Нео была договоренность с директором; твоя работа должна была ждать тебя, – спрашиваю я, сбитый с толку.
– Ну, в том-то и дело… В школах обычно любят, чтобы учителя, знаете ли, приходили и учили детей. Я знаю, Нео говорил, что все уладил, но, очевидно, все меняется. – Она пожимает плечами и пытается притвориться, что ничего страшного не происходит.
Я видел, сколько сил она потратила на планирование и подготовку к первому дню. Я знаю, как сильно она любит свою работу.
– Почему ты ничего не сказала? Когда это вообще произошло? – Я достаю телефон и прокручиваю список номеров, пытаясь найти контакт кого-то, кого я знаю, кто мог бы добиться ее восстановления.
– Я не хотела поднимать эту тему. Ты был очень занят, и я не хочу тратить то немногое время, что у нас есть вместе. Все в порядке. Я уверена, что смогу что-нибудь найти или какое-то время поработать на временной основе. У меня есть траст, так что я не то чтобы отчаянно нуждаюсь в зарплате. Просто я не могу жить в Штатах без работы. Я живу там по разрешению на работу, Ти. Я уже говорила тебе об этом.
У нее есть траст.
– Dolcezza, к черту твой траст. У тебя чертова фамилия Валентино и банковский счет, который к ней прилагается. Тебе не нужно работать ни дня в своей жизни, если ты решишь этого не делать. О, и если ты забыла, мы женаты, так что тебе не нужна и гребаная виза. Пусть только какой-нибудь мудак попробует сказать моей жене, что она не может жить там, где ей, бл*дь, хочется.
Холли закатывает на меня глаза.
– Нам, наверное, стоит занять свои места. Ты же сказал, что мы скоро приземлимся?
Я смотрю на время на своем телефоне.
– Да, так и есть. – Они, наверное, кружат, ждут нас. Я знаю, что мои пилоты педантичны в вопросах безопасности. Я, бл*дь, плачу им за это. Они не пойдут на посадку, пока все не будут пристегнуты. – То, что тебя уволили, большая потеря для этой школы. Ты потрясающий учитель, Холли. Ты самый умный и добрый человек, которого я знаю. – Я целую ее в лоб, когда мы садимся. Затем беру Холли за руку, оставляя эту тему. Пока.
Выходя из самолета, я вижу три машины, которые, как сказал Нео, будут здесь, а также вертолет, ожидающий недалеко от взлетно-посадочной полосы, и гребаного Донателло, направляющегося к нам. Я наклоняюсь к Холли и шепчу:
– Он важный человек, Dolcezza. Дон всех Донов. Что бы ты ни делала, не направляй пистолет ему в голову. – Я ухмыляюсь.
– Это было один раз, Ти. Правда? Ты все время будешь вспоминать это? – шипит Холли.
– Тео, с возвращением. – Донателло протягивает мне ладонь.
Я пожимаю ее и представляю Холли.
– Это Холли, моя жена.
Донателло выказывает удивление, но затем наклоняется и целует ее в щеки.
– Benvenuto in famiglia, Холли. Приятно познакомиться. – У меня нет времени размышлять о том, почему он приветствует мою жену в семье. Возможно, это старая итальянская традиция. – Глория, più bella che mai10. – Он делает шаг к моей матери, чтобы поприветствовать ее.
Я уже знал, что они знакомы. Очевидно, моя мать дружила с его сестрой (или мне так говорили), и они много лет встречались в одной компании на мероприятиях. Но, наблюдая за тем, как моя мать напрягается в присутствии Донателло, как она настороженно смотрит на меня, потом снова на стоящего перед ней мужчину, я задаюсь вопросом, насколько они близки на самом деле.
– Донателло, я не ожидала увидеть тебя здесь, – говорит моя мать.
– Ну, не каждый день мне удается увидеться со старым другом на материке, Глория. – Донателло смотрит в сторону трех машин поблизости, а затем кивает в мою сторону. – Тео, на пару слов, если ты не против. – Он поворачивается и отходит на несколько шагов от нашей группы.
– Оставайся с ней, – говорю я Нео, следуя за Донателло. Он открывает рот, чтобы возразить, но я не жду, пока он вымолвит хоть слово. – Знаешь, если ты хотел поболтать, то в наше время достаточно просто снять трубку телефона. – Я ухмыляюсь ему.
– Как плечо?
– Бывало и хуже. – Я пожимаю плечами. Оно все еще чертовски болит. Я просто не собираюсь сообщать всем об этом.
– Я подумал, что могу подвезти вас до поместья. Я приготовил комнаты в своем доме для тебя и твоих гостей.
– Почему? – Я наклонил голову. Почему он хочет, чтобы мы остановились у него?
– Ти, два дня назад ты попал в засаду по дороге в аэропорт. Неужели ты думаешь, что тебе стоит разъезжать по округе?
– Я уверен, что мои люди не хуже, если не лучше твоих.
– И ты готов рискнуть безопасностью и благополучием своей жены? Ради чего? Из-за своей гордости? Из-за нежелания принять помощь, которую я предлагаю? Которую мало кто получает от меня, хочу заметить.
– Опять же, почему? Почему ты пытаешься мне помочь?
– У нас общие интересы. К тому же мы с твоей матерью старые друзья. В вертолете достаточно места для вас троих. Остальные могут последовать за моими людьми на автомобилях. – Донателло поворачивается и уходит.
Я киваю Нео, и он бежит ко мне. Мы идем обратно бок о бок, я пристально смотрю на Холли, пока сообщаю новый план размещения. Сказать, что он в бешенстве и в ужасе от этой идеи, было бы преуменьшением. Но Донателло прав. Я не хочу подвергать Холли или мою мать ненужному риску.
– Dolcezza, ты когда-нибудь летала на вертолете? – спрашиваю я, обхватывая ее руками.
– Нет.
– Отлично, еще один твой первый раз, который я буду иметь удовольствие обеспечить. Пойдем, мы прокатимся с Донателло.
– Ты уверен, что это разумно, Тео? Нам лучше вернуться в наше поместье, – вмешивается мама.
– Мама, Донателло пригласил нас в свой дом. Было бы невежливо и крайне глупо отказываться от столь щедрого предложения, – говорю я сквозь стиснутые зубы. Какого черта она вдруг стала во всем сомневаться? Она никогда не задавала вопросов моему отцу. Все, что он говорил, было законом, и ты либо следовал его приказам, либо оказывался где-нибудь в неглубокой могиле.
– Да ладно, мы все просто устали после перелета. Глория, садись со мной. Ты сможешь показать мне достопримечательности, когда мы будем пролетать над ними. – Холли переплетает свою руку с маминой и ждет, пока я поведу ее к вертолету, а Нео уходит, чтобы сообщить остальным мужчинам, что происходит, прежде чем снова присоединиться к нам.
– Подождите, Сонни не с нами? – спрашивает Холли, наблюдая, как он забирается в один из внедорожников.
– Нет, – ворчу я. Она слишком сблизилась с гребаными солдатами, которые должны ее защищать. Они не могут выполнять свою работу должным образом, если слишком заняты дружбой с моей гребаной женой.
Глава двадцать пятая
Холли
Мне кажется, что я сплю, и это удивительный сон, от которого я никогда не захочу проснуться. Я буквально лечу над Италией на вертолете. Я не могу сдержать улыбку, наблюдая за городом и пейзажами под нами.
Я беру лицо Ти в свои ладони и прижимаюсь к его губам.
– Я в восторге. Боже мой, Ти, я не могу поверить, что лечу над Италией. Это потрясающе. Почему ты не сказал мне, что здесь так красиво? То есть, конечно, я знала, что так и будет. Но, вау. Просто… вау. Посмотри на это. – Я показываю в окно.
Через гарнитуру я слышу хихиканье Нео, и тут я понимаю, что все слышат мои откровения, не только Тео. Я чувствую, как пылают мои щеки.
– Нам досталась прекрасная страна, bella. Ты должна увидеть как можно больше, пока находишься здесь, – говорит Донателло.
Я вежливо улыбаюсь пожилому мужчине. В нем есть что-то такое знакомое. Чем больше я смотрю, тем больше убеждаюсь в его сходстве с Тео. Это его глаза, они такие же.
– Как вы двое связаны? Двоюродные братья, он твой дядя? – спрашиваю я Ти, указывая между ним и Донателло. Глория давится водой, которую пила, а Донателло спешит ей на помощь, потирая рукой по спине.
– Мы не родственники, Dolcezza. Донателло – глава другой семьи. – Тео целует меня в висок. Мне нравится, что его никогда не волнует, кто находится рядом с нами. Он всегда находит способ прикоснуться ко мне, маленькие поцелуи то тут, то там. Он не боится никому показать, что я его. Я бы солгала, если бы сказала, что мне это не нравится.
– О, хорошо. Вы просто похожи, вот и все. – Я пожимаю плечами и продолжаю смотреть в окно.
Я измучена. Эта смена часовых поясов выбила меня из колеи. Все, чего я хочу, – это свернуться калачиком и спать следующие два дня. Я только что вышла из душа, которым буду пользоваться как можно чаще, пока не придется уехать отсюда. Это был чистый рай. Обернув вокруг себя полотенце, я прохожу в нашу гостевую спальню. Она больше похожа на мини-квартиру: в ней есть бар, мини-кухня и собственный бассейн на балконе. Кому нужен курорт, когда у тебя есть друзья с такими домами? Меня должно волновать, что все это зиждется на насилии и кровавых деньгах, но сейчас я не могу заставить себя думать об этом.
Дверь в комнату приоткрыта. Я подхожу, чтобы закрыть ее, прежде чем переодеться, но останавливаюсь на пороге.
– Мне нужно, чтобы ты отправился по этому адресу и вывез Лану из страны. Отправь ее задницу домой. – Голос Тео тих, но сохраняет суровую нотку.
– Какого хрена она вообще здесь делает, Ти? – возражает Нео. Хороший, черт возьми, вопрос – я бы тоже очень хотела получить на него ответ прямо сейчас. И почему Ти не сказал мне, что она здесь.
– Она и ее гребаный русский парень ворвались на мой борт. Слушай, они оба остановились на этой вилле. Просто скажи им, чтобы уезжали. Нам нужны ясные головы, если мы собираемся сделать это сегодня. Аукцион начнется через два часа. Мы должны поторопиться.
– Ладно, с Ланой я разберусь, но ты не пойдешь на этот гребаный аукцион один. Я пойду с тобой.
Мне действительно не следовало бы подслушивать; это не то, что мне нужно слышать. Но в то же время я не могу этого не делать.
– Нет, мне нужно, чтобы ты остался здесь с Холли, Нео. Я не могу делать это и волноваться за нее. Мне нужно знать, что она в безопасности.
– Она заперта в крепости Донателло. Внутри поместья с ней ничего не случится. Пусть Сонни остается с ней. Я иду с тобой, – настаивает Нео. Кажется, я еще никогда не слышала, чтобы он говорил так решительно.
– Черт возьми, хорошо, но нужен не только Сонни. Я не доверяю никому из здешних ублюдков. Не менее четырех человек у двери в эту комнату. Пусть будут здесь через десять минут. Нам нужно уходить. И позаботься о том, чтобы вывезти Лану из этой чертовой страны, пока ее не убили. – Ти переступает порог, и я замираю. Меня поймали с поличным, я подслушиваю разговор, о котором мне не положено знать. Я сглатываю, нервничаю и крепче прижимаю полотенце к груди. – Fanculo11, что ты слышала, Dolcezza? – Ти наклоняет голову набок, его глаза блуждают по моему телу.
– Я… я не хотела. Прости, – заикаясь, говорю я.
– Ты уверена в этом? Потому что с того места, где я стою, это выглядело совершенно намеренно.
– Почему ты не упомянул, что Лана приехала с тобой в Италию? – спрашиваю я, пытаясь перевести разговор на него.
– Это то, что тебя беспокоит? Ладно, я не сказал тебе, потому что это не казалось важным.
– Ты увез другую женщину через весь мир и тебе это не показалось важным?
– Все не так, и ты это знаешь, Холли. Или ты пропустила, что она взяла с собой своего гребаного русского парня?
– Нет. – Считайте меня дурой, но я доверяю Тео больше, чем кому бы то ни было. Я знаю, что между ним и Ланой ничего нет, но мне не хочется так просто отпускать его с крючка.
– Ты действительно так думаешь обо мне, Холли? Что я предам тебя? – спрашивает он, складывая руки на груди. Он пытается скрыть боль в своих глазах и в своем голосе. Но я вижу это, и это заставляет чувство вины вырваться на поверхность.
– Нет, не думаю. Я не сомневаюсь в твоей верности, Тео. Но дело не в этом. Дело в том, что ты все время что-то от меня скрываешь. И мне это не нравится. – Он вздыхает в ответ, проводя руками по волосам. Он выглядит усталым. Напряженным. Я ему сейчас совсем не помогаю. – Тебе лучше остаться и отдохнуть сегодня. Какие бы планы у тебя ни были, я уверена, они могут подождать до утра.
– Я не хочу ничего, кроме как забраться с тобой в эту постель и не покидать ее, по крайней мере, неделю. Но у меня есть несколько дел, о которых я должен позаботиться. Не жди меня, Dolcezza. Я не знаю, сколько времени это займет.
Его рука перебирает мои распущенные пряди, поднимая мое лицо к нему. Затем его губы опускаются на мои, раскрывая их одним движением языка. Этот поцелуй голодный, страстный, настойчивый. Я чувствую каждую унцию любви, желания и преданности, которые этот мужчина испытывает ко мне. И все это в одном поцелуе. Его руки дрожат, когда он отстраняется.
– Пожалуйста, не уходи. У меня нехорошие предчувствия, Ти. Пожалуйста, не оставляй меня снова, – эгоистично шепчу я. Я знаю, что не должна этого просить. Но сейчас мне все равно.
– Я люблю тебя – никогда не забывай об этом. Я чертовски сильно люблю тебя, Холли, – говорит он, игнорируя мою мольбу. Затем он уходит и закрывает дверь за собой.
Почему у меня такой ужас в животе? Я чувствую себя беспомощной, и все, о чем я могу думать, – это молиться, чтобы Ти вернулся ко мне целым и невредимым. Я не смогу заснуть сегодня без дополнительной помощи, как бы ни было измождено мое тело. Я надеваю футболку Тео, которую он снял, наливаю себе огромный бокал красного вина и сажусь на кровать. Вскоре я ставлю бокал с вином на прикроватную тумбочку и забираюсь под одеяло. Я чувствую, как сон затягивает меня. Я пытаюсь бороться с ним, но это бесполезно.
Я просыпаюсь от какого-то звука. Что это было, черт возьми? В комнате темно, но немного света проникает из прилегающей ванной. Я встаю и вскрикиваю, когда снова слышу этот звук. Это безошибочный звук выстрела.
– Сонни? – зову я. Мое сердце замирает, когда дверь открывается, и тело Сонни падает на пол, кровь растекается лужей вокруг его головы. Я слышу крик, который вырывается из моих легких, прежде чем понимаю, что он исходит от меня.
Я смотрю на пожилого мужчину, стоящего в дверном проеме, его белая рубашка испачкана красным. Он направляет пистолет в мою сторону, шагая ко мне. Я застываю на месте. Не могу пошевелиться.
– Кто вы? – успеваю спросить я, прежде чем он протягивает руку и бьет меня по лицу. От удара меня отбрасывает, и я падаю на кровать.
– Гребаная шлюха, ты думаешь, что можешь меня допрашивать? Так дело не пойдет. – Он подходит ближе, и меня отталкивает мерзкий запах алкоголя у него изо рта, когда он наклоняется ко мне. – Ты можешь поблагодарить своего мужа за то, что с тобой сейчас произойдет. Ему следовало оставить все как есть. Ему следовало не лезть в мои гребаные дела. Что ж, посмотрим, как ему понравится, когда я влезу в его.
Он начинает расстегивать штаны, и я понимаю, что мне нужно действовать, бежать, пока не случилось то, от чего я никогда не смогу оправиться. Я пинаю его ногами, попадая ему в живот, и бегу к двери. Но спотыкаюсь о тело Сонни и падаю в лужу его крови.
Меня оттаскивают назад за волосы, пока я пытаюсь прийти в себя.
– Сучка, теперь я буду наслаждаться этим еще больше. Я сниму это на камеру и прослежу, чтобы твой тупой муж не упустил ни минуты.
– Нет, не трогай меня! – кричу я, начиная отчаянно бороться. Я бью и пинаю все, что попадается под руку. Я не позволю этому ублюдку изнасиловать меня и показать это Тео. Это, бл*дь, уничтожит нас. Уничтожит его. Я кусаю его за руку, достаточно сильно, до крови, но получаю удар в висок. Мое зрение затуманивается, комната кружится, и меня бросают на кровать. – Нет! – снова кричу я.
«Вставай, Холли. Вставай и беги!» – мой внутренний голос заставляет меня двигаться. Но я не могу заставить свои конечности подчиниться. Он достает нож, и мое тело застывает. Все, о чем я могу думать, это: «Пожалуйста, Боже, не дай Тео увидеть это. Пожалуйста, Боже, не дай этому случиться». Он проводит лезвием по моей футболке и разрезает ткань, обнажая мою грудь.
– Нет, пошел ты! – кричу я, пытаясь выбраться из-под него. Он протягивает руку и сжимает мою грудь, его пальцы грубо впиваются в мою плоть. Затем его рука опускается ниже и касается моей киски. О боже, это конец… Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь найти что-нибудь, что я могла бы использовать в качестве оружия, чтобы оттолкнуть его от себя. Но его вес прижимает меня к кровати. Я чувствую, как его пальцы проникают внутрь меня, и вскрикиваю от боли, агония и унижение от нежелательного проникновения сравнимы с ударом ножа в сердце.
– Остановись! Пожалуйста, остановись! – прибегаю я к мольбе.
Я закрываю глаза, решив, что будет лучше, если я не буду видеть, как это происходит, если я представлю, что нахожусь в другом месте. Я могу притвориться, что это всего лишь ужасный кошмар, и скоро я проснусь, и все закончится, вот только это – воплощение моего самого большого страха. Но потом… все останавливается. Невыносимый груз сваливается с моего тела, я открываю глаза и вижу перед собой разъяренного Донателло, приставившего пистолет к голове напавшего мужчины.
– Тридцать лет, бл*дь, и вот как ты мне отплатил? Ты гребаный сукин сын. Это моя невестка, придурок. Неужели ты думал, что тебе сойдет с рук прикосновение к ней? Я должен, бл*дь, посадить тебя на цепь в подвале, чтобы ты ждал расправы от Тео. Я слышал, у него есть такие методы, что то, что мы делали, покажется тебе детской забавой. – Донателло улыбается. Как будто он… гордится?
Но у меня нет времени или сил, чтобы продолжать расшифровывать его мимику. Мне нужно выбраться отсюда. Я стягиваю остатки футболки на груди и сползаю с кровати. Только встав на ноги, я вижу на полу брошенный пистолет. Я поднимаю его. Мой разум проясняется, и я сосредотачиваюсь на одной вещи. На одном человеке. Я нацеливаю ствол на мудака, корчащегося на полу, пока он что-то отвечает Донателло по-итальянски.
– Я, бл*дь, сказала – нет! – шиплю я и нажимаю на курок. Три раза. Я наблюдаю, как его тело содрогается от каждого удара металла о плоть, а красный цвет окрашивает его белую рубашку. Однако я не опускаю оружие. Вместо этого я нацеливаю его на Донателло. Я не могу доверять никому в этом доме. – Где мой муж? – спрашиваю я.
Донателло опускает свой пистолет и убирает его за пояс. Затем он поднимает руки.
– Я не причиню тебе вреда, bella.
– Где Тео?
– Его здесь нет. Пойдем, я выведу тебя из этой комнаты. Я отведу тебя к Глории, она в конце коридора. Просто опусти его и иди за мной, – говорит он.
Я не двигаюсь. Я никуда с ним не пойду. Я понятия не имею, был ли он в курсе всего этого или нет.
– Позвони Тео. Сейчас же. Скажи ему, что он должен вернуться.
– Хорошо, я позвоню ему. – Я смотрю, как он достает из кармана телефон. Но прежде чем он успевает набрать номер, в комнату вбегают несколько мужчин с оружием на изготовку, каждый из стволов направлен в мою сторону. – Опустите свои гребаные пушки. Вы не тронете ни одного волоса на голове этой девочки. Она моя семья. – Они делают, что им говорят, опускают пистолеты, но никто из них не выходит из комнаты. Неужели они боятся того, что я могу сделать с их боссом?
Раздаются гудки, и Тео отвечает.
– Донателло?
– Мне нужно, чтобы ты вернулся домой, Ти. Ты должен бросить все свои дела и немедленно вернуться сюда!
– Почему? Что случилось?
– Где Нео? Дай ему трубку, – приказывает Донателло.
– Нет, бл*дь, скажи мне, что происходит. Или, да поможет мне Бог, я сделаю так, что ты пожалеешь о том дне, когда пригласил меня в свой гребаный дом.
– Это Холли. С ней все в порядке. Я добрался до комнаты раньше… Я успел вовремя. Но тебе нужно вернуться сюда сейчас же.
– Холли? – Тео начинает говорить по-итальянски. Он говорит слишком быстро, и я не понимаю, что он говорит. Но я знаю, что он напуган. Это слышно по тону его голоса.
– Tи? Я в порядке. Мне просто нужно, чтобы ты приехал и забрал меня сейчас, пожалуйста. – Я пытаюсь сохранить самообладание.
– Dolcezza, поговори со мной. Что случилось? Я уже еду, хорошо? Я буду очень скоро.
– Спасибо, – говорю я.
– Не вешай трубку, Холли. Что, бл*дь, происходит?
– Мне просто нужно… Мне нужно, чтобы ты… – Что мне нужно? Я даже не знаю. Мне нужен душ. Мне нужно смыть грязь этого человека с моего тела. И мне нужен мой муж.
– Я еду так быстро, как только могу, Dolcezza.
– Я прослежу, чтобы ворота были открыты. Мы в твоей комнате. – Донателло кладет трубку, убирая телефон обратно в карман.
И тут меня осеняет мысль. Я могу завести их прямо в чертову ловушку.
– Погоди, откуда мне знать, что ты не собираешься сделать что-нибудь с Ти, как только он войдет в эту дверь? – спрашиваю я Донателло, все еще нацеливая на него пистолет.
– Потому что я даю тебе слово. Никому из вас не причинят вреда в этом доме… больше.
– Ну, по понятным причинам твое слово сейчас ничего не значит. Я должна была быть здесь в безопасности, и посмотри, что произошло. – Я смотрю ему за спину, туда, где неподвижно лежит тело Сонни. Я даже не могу осознать, что он мертв… что он умер из-за меня.
– Я знаю, что у тебя нет причин мне верить, но я никогда бы не причинил тебе вреда, Холли. Я никогда не смогу причинить боль никому из вас. – Нам больше нечего сказать или сделать, кроме как ждать, когда Тео приедет.
Глава двадцать шестая
Тео
Я выпрыгиваю из машины еще до того, как она останавливается, взбегаю по лестнице и вхожу в парадный вход, а Нео сразу за мной, выкрикивая… что-то. Я не слышу, что бы это ни было. У меня на уме только одно: Холли. И да поможет Бог любому, кто встанет у меня на пути…
Я взбегаю на второй этаж и достаю из-под пиджака свой «Глок». И я рад, что сделал это, когда, завернув за угол, вижу сцену в холле. Трое моих людей распростерты на земле, их кровь залила стены и забрызгала потолок. На пороге меня останавливает какой-то головорез. Не задумываясь, я нажимаю на курок и проделываю дыру прямо в голове этого ублюдка.
