Текст книги "Дочь алхимика"

Автор книги: Кай Майер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Что с вами? – спросила она. – Вам нехорошо?

– Нет, нет, – быстро ответил он. – Я просто кое-что вспомнил о работе, которую мне еще нужно доделать.

– Вы все еще не сказали мне, кем вы работаете.

Он посмотрел на неё, почти умоляюще.

– Вы не смогли бы открыть окно, пожалуйста. – Его голос звучал странно, словно оправдываясь.

– Конечно.

Она встала и попыталась открыть окно, повернувшись к нему спиной.

Джиллиан соскользнул с сидения, вскочил на ноги, и бесшумно, точно был её тенью, поднял обе руки.

Она поздно заметила его движение: кончики его пальцев уже коснулись белой кожи на её стройной шее, когда она резко обернулась.

Их взгляды встретились. Непонимание в синеве её глаз, потом паника.

Обычно его жертвы не сопротивлялись, когда видели его лицо, но Аура была иной. В тот самый момент, когда она поняла, что он делает – нет, она не поняла, но догадалась об этом, – она со всей силы оттолкнулась от окна и ударила его.

Ошеломленный Джиллиан потерял равновесие, упал на свое место. Правой рукой он попытался схватить оборку её платья, но шелк выскользнул у него из рук.

Аура закричала, призывая на помощь. В то время как она распахнула дверь купе, Джиллиан вскочил и схватил её за плечо. Как фурия девушка вывернулась и ударила его кулаком по лицу. Удар не был слишком болезненный, но Джиллиан не привык к сопротивлению – изумленный, почти шокированный, он её отпустил.

Аура, вскрикнув, выскочила в проход и ринулась налево, в направлении локомотива. Она слышал, как сзади Джиллиан начал преследовать её.

Она заглядывала в каждое купе, мимо которого пробегала – все были пусты. В этой местности мало кто жил, а путешествовал еще меньше, так что ничего удивительного, если весь поезд окажется пустым.

Этот человек хотел коснуться её шеи! Боже милостивый, неужели он в самом деле хотел её убить?

Следующий вагон был общим, как большинство на этом участке. Никого, ни одна скамья не занята.

Аура мчалась дальше, пол вибрировал у неё под ногами, она часто спотыкалась. Джиллиан все еще был позади неё, в нескольких шагах. Он выкрикнул её имя раз, другой, но она и не думала останавливаться.

Черт возьми, где-то в этом проклятом поезде должны быть люди, которые смогут ей помочь!

Еще один вагон, снова разделенный на кабины, и нигде ни одного путешествующего: большинство дверей были открыты.

Она почувствовала, что он её догнал, еще до того как его протянутые пальцы коснулись её. Она закричала, когда его рука схватила ее за плечо. В это раз из-за одного удара он не отступит. Она проклинала свои обкусанные ногти – слишком короткие, чтобы выцарапать ему глаза!

Он схватил её сильнее за плечи, хотя он мог бы вцепиться ей в волосы. Похоже, он все-таки не хотел причинять ей боль, но сейчас не время об этом думать. Её сердце молотом колотилось в груди, дыхание срывалось.

Она отступила и попробовала ударить его, попыталась вцепиться зубами в его руку. Джиллиан ловко увернулся, занес руку, чтобы ударить её, но потом снова опустил её.

Она снова взглянула ему в глаза, и то, что она увидела в них, заставило её оцепенеть: в них была воля убивать. Не желание, не потребность – Джиллиан хотел отнять у нее жизнь.

Он швырнул её в одно из открытых купе. Пронзительно вскрикнув, Аура упала на скамью, ударившись лбом о спинку, и её отбросило назад. Ей все же удалось повернуться, она хотела наброситься на него, хотела схватить его, хотела причинить ему боль.

Но Джиллиана уже не было рядом: он стоял в проходе снаружи, опершись о дверную раму, и проникновенно смотрел на неё. Что-то произошло с его глазами: его взгляд светлел, как будто ледяная корка на его зрачках начала таять.

– Прекратите кричать, – тихо потребовал он, голос его при этом был абсолютно ровным. Глядя на него можно было подумать, что не было никакой погони.

Аура презрительно фыркнула, вскочила и, вытянув руки, бросилась на него. Кончиками пальцев она хотела угодить ему в лицо, но едва заметным движением он отвел её нападение. Не успев опомниться, она вновь очутилась на скамье.

– Что вам нужно от меня? – задыхаясь, спросила она. – Почему вы меня преследуете?

Черты лица Джиллиана вновь приобрели прежнюю твердость. Несколько минут назад он казался таким нежным, таким располагающим.

– Прощайте! – внезапно сказал он и резко захлопнул дверь купе.

Аура вскочила.

– Что вы там делаете, черт побери!

Джиллиан держал дверь одной рукой, а другой вытаскивал ремень из своих брюк.

Аура начала ломиться в дверь – она немного подалась. Джиллиан затянул ремень на ручке, проворно натянул его через узкий проход и закрепил его другим концом за круглую ручку расположенного напротив окна.

– Выпустите меня! – отчаянно закричала Аура.

Еще раз встретились их взгляды, нежное прикосновение глазами, и у нее появилось ощущение, что он может читать её мысли, читать её сердце.

Затем Джиллиан стремительно понесся назад в конец поезда, в то время как Аура, словно очнувшись ото сна, вновь принялась рваться в дверь и изо всех сил призывать на помощь.

* * *

«Этого не может быть! – стучало в его мозгу. – Этого просто не может быть!»

Но тем не менее это произошло: в первый раз он не смог выполнить задание до конца. При этом, у него даже не было ощущения, что он не справился. Напротив, его внутренний голос говорил ему что он поступил правильно. Он поступил совершенно правильно!

Погруженный в свои мысли он стремительно двигался по коридору, пока не достиг того купе, в котором они сидели с Аурой. Его взгляд упал на пустое сиденье Ауры. Всего несколько минут тому назад, здесь внутри было так мирно, удивительное доверие образовалось между ними, нечто совсем непривычное, новое.

Заказ! Какой фарс!

Он только что разрушил нечто намного более ценное: не жизнь, как раньше, нет, это было новое, неизвестное ему чувство, чувство тепла.

Джиллиан был растерян, смущен, сбит с толку, и ему было страшно, прежде всего, перед самим собой, перед той частью себя, которую он до сих пор не смог понять. Ему нужно самому успокоиться, чтобы вообще понять, что же только что произошло, чтобы осознать то, что он сделал или, вернее, не сделал.

Хотя все очень просто: он не убил Ауру Инститорис, он не выполнил приказ Лисандра.

«Ты еще можешь вернуться! – уговаривал его внутренний голос. – Иди назад и покончи с ней! Подумай о риске! Подумай о Лисандре!»

Он выхватил из сетки свою сумку, распахнул замок, принялся судорожно рыться в ней. Письмо Лисандра зашелестело, когда он доставал его из-под неиспользованного оружия.

Джиллиан зашел слишком далеко, чтобы теперь отступить. Он завершит это дело по-своему со всей последовательностью.

Он свернул исписанную бумагу и засунул её в дорожную сумку Ауры: положил указания Лисандра в багаж его несостоявшейся жертвы.

Он не знал, правильно ли он поступает, его действиям не было разумного объяснения, он поступал так, как было необходимо ему. В первый раз за много лет он следовал своим ощущениям, делал то, что считал нужным он сам.

Она должна узнать правду. Это был его способ исправления ошибок. Он знал, что это отчаянная попытка.

В конце концов, он взял свою сумку, еще раз прислушался к крикам Ауры вдалеке и направился к ближайшей двери вагона. Поезд все еще мчался на высокой скорости, но по обе стороны насыпи растянулась целая сеть озер и болот. Все зависело от того, насколько правильно он выберет момент.

Джиллиан толкнул дверь, сильнее прижал к себе сумку. Нет времени оценить опасность! Он наблюдал, ждал, и в конце концов, спрыгнул в пробегающий мимо пейзаж.

Проводник обыскал весь поезд, от первого до последнего вагона, но Аура видела, что он не верит ни слову из того, что она рассказала. Где, скажите на милость, делась сумка этого опасного разбойника? И вообще, почему столь юная дама позволяет совершенно незнакомым мужчинам подсаживаться к ней в купе, когда весь поезд был абсолютно свободен?

Что, черт возьми, он хочет этим сказать, кричала она. Более того: она раздраженно напомнила ему о ремне, который он вынужден был перерезать, чтобы освободить её, и об открытой двери вагона, но даже это он не считал доказательством. Не то, чтобы он высказал ей свое недоверие, или, не дай бог, упрекнул во лжи, но видно было, что в глубине души он убежден – богатенькая дамочка хочет поразвлечься. Он посоветовал ей на следующей станции уведомить полицию. Аура заметила подозрение в его глазах и цинично подумала, что если этот мир полон таких типов, то она забронирует себе комнату в интернате на всю оставшуюся жизнь.

Ворча, проводник перенес её багаж в первый вагон, прямо рядом со своим служебным купе. Аура была убеждена, что Джиллиан покинул поезд, но все же легкое сомнение у неё осталось. А вдруг он только сымитировал свой побег, чтобы снова напасть на неё, позднее, когда она не будет ожидать этого? Но почему тогда он не сделал этого раньше, когда ему представилась такая отличная возможность? Вне всяких сомнений, этот Джиллиан не был обычным преступником.

До следующей пересадки она не могла уснуть, но даже и потом ей с трудом удавалось думать о чем-то другом, кроме взгляда темных глаз и прекрасного, таинственного лица убийцы.

Глава 4

По ту сторону Альп взошло солнце, увенчав своими лучами величественных горных гигантов. На вершинах лежал снег, и даже в долине было ощутимо холодно. Еще до приезда в Цюрих Аура плотно закуталась, одела поверх платья пуловер, укуталась в шаль и застегнула все пуговицы своего пальто сверху донизу. Сейчас она ругала себя за то, что, не подумав, оставила свои перчатки в одном из чемоданов, который уже невозможно открыть и перебрать в раскачивающемся экипаже.

У кучера вытянулось лицо, когда она назвала ему цель путешествия, и ему пришлось советоваться с некоторыми из коллег на вокзале, чтобы узнать точный путь к монастырю святого Иакова. В конечном итоге он назвал ей неприлично высокую сумму, которую она должна была заплатить ему вперед. Она согласилась, во-первых, потому что у неё не было другого выбора, а во-вторых, потому что деньги не имели для неё никакого значения. У её семьи их было достаточно, хотя ни Нестор, ни Шарлота не имели собственных доходов: благосостояние Инститорисов поддерживалось исключительно богатым наследством её матери и сбережениями, накопленными её отцом в молодые годы.

Улица, извиваясь, поднималась в горы. После одного из резких поворотов двуколка погрузилась в неровную тень леса. Город уже давно остался по другую сторону горы и дорога постепенно становилась все хуже. Вымощенная камнем дорога закончилась, и каждые пару метров Ауру основательно подбрасывало внутри экипажа. То и дело раздавались удары кнута, сопровождаемые ругательствами кучера. Казалось, что кучер сильно беспокоился о сохранности своих колес, и Аура стала опасаться, как бы он не передумал ехать дальше в горы.

Она ожидала, что путь из Цюриха в интернат займет максимум два часа. На самом же деле, он грозил растянуться на всё утро. Солнце поднималось все выше и освещало густой хвойный лес справа и слева от дороги. Горный пенящийся ручей мчался навстречу к долине, стянутый рискованно висящим над ним мостом. Тем временем лес сменился лужайками, на которых без единого движения застыли коровы, словно они примерзли к земле. Как-то раз на обочине дороги показалось изображение святого, настолько поросшее мхом, что невозможно было узнать его пол. Перед ним склонилась какая-то крестьянка и молилась, закрыв глаза; когда экипаж проезжал мимо, она даже не взглянула в их сторону.

Аура призналась себе, что вид этой местности ей не по душе. Она никогда раньше не была в горах, знала только пологий однотонный ландшафт побережья, а здесь её глубоко потрясла мощь и красота гор. По краю высоких скальных стен поднимались каштаны и лесные орехи, как будто они хотели в следующее мгновение броситься вниз. То здесь, то там свет пробивался сквозь заросли сосен и елей и, казалось, что все это гирлянда из лампочек. Дорога становилась все более каменистой и крутой, пока кучер около полудня не пустил своих лошадей легкой рысцой и не закричал: «Госпожа, вот мы и приехали!»

Первый взгляд на монастырь святого Иакова потряс, даже испугал её. То, что должно было выглядеть как школа, храм науки, выглядело, на самом деле, как крепость.

Строение располагалось посреди огромного парка, производившего, на первый взгляд, жутко романтичное, а на второй – впечатление неухоженности. Последний раз стрижка кустов и живой изгороди проводилась, судя по всему, уже очень давно, да и газон был намного выше обычного. То и дело в парке встречались куски леса и заросли кустистых елей, земля была неровной и прорезанной осколками скал. Дорога от входной арки была устлана бревнами – колеса упряжки производили ужасный грохот.

Само здание интерната был восьмиугольным. Высокие стены были сделаны из грубого природного камня и заканчивались низкими крышами, острые шпили которых торчали, как нос зазнайки. Окон почти не было, а те что были, размером не превосходили бойницу; очевидно, некоторые из них были вырублены в стенах уже после завершения строительства. Затем Аура заметила еще с полдюжины новых строений, возведенных уже в другом архитектурном стиле. У главных ворот была сооружена пристройка, украшенная белыми колоннами. Аура плохо разбиралась в архитектуре, но даже ей было ясно, что здесь были беспорядочно смешаны разные архитектурные стили. Когда она приблизилась, то заметила надпись над воротами, вырезанную в камне: Non nobis, Domine, non nobis sed nomine tuo da gloriam. [3]3
  Не нашим, Господи, не нашим, но твоим именем славны ( прим. пер.).


[Закрыть]

Какая-то женщина с высоко подобранными седыми волосами вышла к ней навстречу. Медленно и степенно подойдя к Ауре, она представилась госпожой Браун, руководительницей ее класса. Лицо женщины было серым и морщинистым, а радушие казалось напускным, что полностью совпало с ожиданиями Ауры.

Вестибюль интерната был выложен дорогим мрамором в виде красно-коричневого шахматного узора, от которого у девушки зарябило в глазах. Многие светильники на стенах были украшены кристаллами, там также располагались три уголка для сидения – мебель отличной работы, – но они были отделены от всей остальной комнаты широкой тесьмой, так что Аура почувствовала себя как в музее. Лестница на задней стороне зала, шириной во всю стену, вела вниз. Снаружи сквозь высокое окно был виден восьмиугольный внутренний двор. Значит, куда бы ни вела эта лестница, это помещение находилось в подвале под двором.

Снизу донесся звук приближающихся шагов, над верхней ступенью лестницы показалось лицо, затем высокое сухое туловище.

– Директриса, – шепнула госпожа Браун Ауре, – мадам де Дион.

Аура хотела подойти к ней, но учительница удержала её.

– Подождите, пока она сама с вами заговорит.

На директрисе был белый, ничем не украшенный костюм. Ни она, ни госпожа Браун, казалось, не ценили украшения: Аура даже кольца не заметила на её длинных пальцах. Лицо мадам де Дион было узким и костлявым, а когда она усмехнулась, обнажился серебряный вставной зуб, посредине аккуратной белизны её ровных зубов; серебро, казалось, светилось изнутри. Затем взгляд Ауры упал на глаза директрисы, точнее, на её брови: они стояли косо, и говорили о строгости ещё до того, как эта женщина успевала сказать хоть слово.

– Аура Инститорис, – произнесла она низким, похожим на мужской, голосом. – Мы вас уже давно ожидаем. – Если за этой фразой и скрывался упрек, то она не стала углубляться. – Меня зовут мадам де Дион, и уже многие годы я руковожу этим заведением.

О, небеса, она действительно сказала «заведением», не школой! У Ауры ком застрял в горле, но она все же послушно протянула директрисе руку. Рукопожатие этой женщины было сильным, почти болезненным. Аура спросила себя, не специально ли мадам де Дион схватила её руку так крепко, может, таким образом она хотела припугнуть свою новую ученицу. Ну что ж, в какой-то мере ей это удалось.

Аура хотела что-то сказать, но директриса уже смотрела в сторону и кивала кому-то за спиной Ауры.

– Принесите багаж в мой кабинет. Позже я внимательно осмотрю его.

Аура не поверила своим ушам, но еще меньше глазам, когда она увидела, как пожилой мужчина, очевидно, фактотум [4]4
  Фактотум – доверенное лицо, беспрекословно исполняющее чьи-либо поручения ( прим. пер.).


[Закрыть]в интернате, внес чемоданы и понес их мимо Ауры. Её дорожная сумка болталась у него на правой руке.

Стараясь держать себя в руках, Аура повернулась к директрисе и как можно дружелюбнее спросила:

– Разве он несет багаж не в мою комнату?

Госпожа Браун внушительно взглянула на неё.

– Так заведено, что мадам де Дион вначале осматривает чемоданы, ведь в них могут оказаться нежелательные предметы.

– Нежелательные… предметы? – переспросила Аура. Она чувствовала, как гнев поднимается и жжет её изнутри.

– Печатная продукция. Определенная литература, находящая в наши дни распространение среди юных дам. Также не допускается иметь фотографии знакомых мужского пола, – госпожа Браун подтвердила свои слова широким жестом, произведшим неуклюжее впечатление. Директриса же в это время молча уставилась на Ауру.

Аура резко вдохнула в себя воздух.

– Моего багажа это не касается, – тихо произнесла она.

– Посмотрим, – ответила учительница.

– Нет, – сказала Аура и непреклонно улыбнулась. – Вы не понимаете: мой багаж никто не будет обыскивать!

С этими словами она прошла мимо директрисы, схватила за руку старого прислужника и остановила его, прежде чем он смог снести чемоданы вниз.

– Извините, – вежливо, но настойчиво сказала она. – Отнесите, пожалуйста, мои вещи наверх в комнату.

Резкий вздох заставил Ауру стремительно обернуться. Она испуганно съежилась, когда ей стало ясно, что директриса очутилась рядом с ней, не произведя при этом ни звука.

– Идите с вещами в мою комнату, – прошипела мадам де Дион прислужнику.

Аура не выдержала и, не обращая внимания на пугающее присутствие директрисы, схватила свою дорожную сумку и рванула её на себя. Старик не сдвинулся с места и бросил ей умоляющий взгляд, но было уже слишком поздно. Рывок оказался слишком сильным, сумка подалась, замок расстегнулся, и все содержимое сумки вывалилось на верхние ступени лестницы.

Последовавшее за этим молчание было более угрожающем, чем самые ужасные крики. Никто не проронил ни слова, даже госпожа Браун. В конце концов, Аура оправилась от оцепенения, присела на корточки и начала поспешно собирать свои вещи в кучу. Старик опустил чемоданы и виновато протянул ей пустую сумку.

Аура возилась на верхних ступеньках и сознательно повернулась к обеим женщинам спиной – избегала взгляда директрисы. Среди неразберихи из книг, туалетных принадлежностей, расчесок и одного зеркала она нашла свернутую бумагу; она прекрасно помнила, что не клала в сумку ничего подобного. Письмо от Даниеля! Аура ловко спрятала письмо в кармане своего пальто. Хоть бы другие ничего не заметили!

В тот самый миг кто-то схватил её за волосы и с силой рванул её назад. Аура выронила то, что она держала в руках и вскрикнула от боли и возмущения. При этом она споткнулась и упала назад – прямо к ногам мадам де Дион.

Директриса смотрела на неё сверху вниз. Длинные волосы Ауры все еще были намотаны на её правую руку, и какое-то время это выглядело так, точно она собирается еще раз со всей силы дернуть её, но затем она все же отпустила её, кивком приказав старику внести вещи Ауры в её кабинет. Только потом она протянула девушке руку.

– Поднимитесь, – прошипела она тихо. – Не пристало ученицам моего интерната валяться в ногах.

Аура была готова вцепится ей в глотку. Кожа на голове горела огнем, точно ее окунули в кислоту. Хоть она еще не пришла в себя от боли, девушка, тем не менее, встала и уж было собиралась что-то сказать, но мадам де Дион вновь опередила её.

– Госпожа Браун покажет вам вашу комнату, – холодно объяснила она. – Я бы хотела забыть о происшествии, если вы не против. Ваш багаж принесут вам во второй половине дня.

С этими словами она повернулась и вслед за стариком стала спускаться вниз по лестнице. Внизу она еще раз обернулась и, прижимая пальцы к груди, сказала:

– Если я хоть раз увижу, что вы грызете ногти, то прикажу вымазать чем-нибудь едким ваши пальцы, может быть, тогда у вас отпадет охота к подобным занятиям. – После этих слов она исчезла внизу.

Госпожа Браун пошла впереди Ауры.

– Молчите, так будет лучше.

По дороге в комнату они обе больше не произнесли ни слова.

* * *

Её соседку по комнате звали Козима. Она узнала о происшествии в зале еще до того, как Аура вошла в комнату: новость о непослушании Ауры распространилась по коридорам подобно огню. Сеть передачи новостей в интернате функционировала великолепно, это была одна из тех немногих вещей, когда все девушки держались сообща.

Несколько минут спустя Аура стояла у окна и смотрела сквозь узкое отверстие на горы; нигде не было видно ни одного здания, только вершины скал, темные леса и горные лужайки. Монастырь святого Иакова все больше казался ей похожим на тюрьму, даже прекрасный ландшафт не мог скрасить этого впечатления.

С тех пор как госпожа Браун оставила их одних, Козима изо всех сил старалась втянуть Ауру в разговор.

Она была на год младше Ауры, и у неё были большие зеленые глаза, казавшиеся огромными на ее маленьком, нежном личике. На Козиме было белое платье, её коричневые волосы ниспадали над ним словно капюшон. Родом она была из Северной Италии, но по-немецки говорила бегло с легким акцентом.

– У тебя есть белые платья? – спросила она, хотя Аура стояла к ней спиной. – Директриса хочет, чтобы мы все носили белое.

– А если нет? – Аура повернулась к ней. – Можно мне тогда поехать в Цюрих, чтобы купить себе новое платье?

Козима засмеялась и села на краешек кровати.

– Ты хочешь сбежать, не так ли? Вначале мы все об этом мечтали, но поверь, через пару дней они живо выбьют из тебя любое желание. Монастырь святого Иакова считается самой строгой из всех школ для девушек – именно поэтому твои родители прислали тебя сюда.

Аура подумала о кольцах на бедрах и сказала себе, что её сопротивление против этого заведения никогда не утихнет. Уколы и жжение будут постоянно напоминать ей об этой клятве.

– Тут хотя бы в парк выходить можно? – спросила она, присев на свою кровать. Комната была небольшой, между кроватями расстояние было не больше двух шагов. На каменном полу лежало что-то вроде циновки, а в углу стояла угольная печь, от которой исходило приятное тепло, по крайней мере, внутри они не замерзнут.

– В парк мы можем выходить так часто, как нам только заблагорассудится, – сказала Козима, – только не во время уроков, разумеется. Если предупредить учительницу, то можно и дальше парка прогуляться. Отсюда все равно никто не сбежит, интернат слишком удален для этого. Чтобы пешком дойти до города понадобится целый день, и то если поторопишься. Кроме того дорога разветвляется на многих участках. Опасность сбиться с пути слишком велика.

Аура внимательно слушала.

– Звучит так, будто ты уже пыталась сделать это?

– Я – нет. Но вот двое старших девочек – ты с ними еще, конечно же, познакомишься – хотели удрать отсюда год назад. Дровосеки обнаружили их где-то в лесу наполовину замерзшими. Были и такие, которых никогда больше не нашли: они просто исчезли. – Козима уселась, подоткнув под себя ноги. Её белое платье натянулось над коленями. – Скорее всего, это просто рассказы учителей, чтобы нас запугать. Я думаю, родители забрали девочек, но никто не хочет признаваться в этом.

– Мои меня точно не заберут. – Аура упала спиной на кровать и удрученно уставилась в потолок. Мысль о том, что в этот самый момент директриса роется в её вещах, доводила её до белого каления.

– Сколько ты пробудешь здесь?

– Чуть больше трёх лет, пока мне не исполнится двадцать один год.

– А мне еще четыре года, – ответила Козима с тихим вздохом. – И два года я уже здесь.

– Как получилось, что одна кровать в твоей комнате пустая?

– Монсеньер переселил Клавдию. Она протащила сюда пару книг своей старшей сестры: «Фанни Хилл», «Племянницы госпожи Оберет» [5]5
  Книги фривольного содержания, распространявшиеся в списках ( прим. ред.).


[Закрыть]и тому подобные. Хлам, в общем, – добавила она, пожав плечами.

– Что еще за монсеньер? – удивленно спросила Аура.

– Тебе еще не говорили? – Козима хихикнула, словно шаловливый ребенок. – Мы так называем мадам де Дион. У нее голос как у мужчины, тебе не кажется? – Она понизила голос и шепотом добавила: – И груди у неё нет.

– Прозвище – это довольно жалкая месть за то, что она делает тут с нами, – заметила Аура. – А как она вообще узнала про книги?

– Карла не делала из этого большой тайны. Наверное, кто-то наябедничал. Как бы там ни было, нашу комнату внезапно обыскали.

Тень недоверия пробежала по лицу Ауры.

– Ты тоже читала эти книги?

Козима испуганно покачала головой.

– Я? Ну что ты. Карла прочла мне пару мест оттуда. – Она снова хихикнула. – Боже мой… – Она вдруг поняла, к чему клонит Аура. – Уж не думаешь ли ты, что это я что-то выдала? – Её голос звучал сейчас вызывающе, даже яростно.

– Нет, – смягчилась Аура. – Конечно, нет. – Она задумчиво глянула наверх и увидела на стене раздавленную муху.

На лице Козимы появилась примирительная улыбка.

– Да ладно. Давай будем подругами, а?

– Конечно. – Аура ответила на её взгляд и обнаружила в глубине глаз сильную тоску по чьей-нибудь привязанности. – «Так вот что делает из нас этот интернат, грустных маленьких девочек, ищущих хоть немного тепла».

Она встала, сердечно обняла Козиму и сказала:

– Подруги.

Девочка на мгновение прижалась к ней, затем отпустила её. Взгляд Ауры упал на пальто, которое она бросила поверх кровати. Она подняла его и поискала записку, которую нашла в своей дорожной сумке. В конце концов, она вытащила ее, размышляя, стоит ли открыть и прочесть ее сейчас. Даниель раньше часто писал ей письма, но это было почти полгода тому назад.

«Нет, – решила она, – прочитаю, когда буду одна, если здесь вообще можно когда-нибудь остаться одной». Кроме того, она слишком устала и была расстроена. Она подняла взгляд и увидела, что Козима улыбается.

– У тебя там остался друг? – спросила девочка, кивнув в направлении сложенной бумаги.

– Это уже давно в прошлом, – с болью сказала Аура и засунула записку под подушку, но, вспомнив о возможном обыске в комнатах, вытащила письмо из-под подушки и засунула его в высокий ботинок.

– Тебе сейчас надо отдохнуть, – ласково сказала Козима. – Монсеньер дает всем новоприбывшим свободный день.

Аура нерешительно подняла плечи, но затем сказала себе, что немного сна ей не повредит. Быстро скинув платье и скользнув под одеяло, она нащупала пальцами кольца на бедрах. Они были холодными, но ей казалось, что все тело у неё горит.

Козима молча наблюдала за ней, пока Аура не уснула.

* * *

Когда их разбудили, на улице было еще темно. Козима, зевая, спустила свои тонкие ноги с кровати. Заметив, что Аура открыла глаза, ухмыльнулась.

– Ты проспала весь день и всю ночь.

– Который час? – спросила Аура и потянулась.

– Половина шестого. Обычное время подъема в этом монастыре.

В тот же миг к ней вернулись воспоминания об интернате и о директрисе.

– Замечательно, – простонала она и села. Возле кровати стоял её багаж; она даже не заметила, как его принесли.

Немного погодя она последовала за Козимой в туалетную комнату, где уже собралось около дюжины щебечущих девочек. Большинство из них были моложе Ауры, даже моложе чем Козима; одни украдкой наблюдали за ней, другие подходили и представлялись. Аура старалась ответить на их сердечность.

Когда она и Козима вернулись в комнату, первой мыслью Ауры было проверить, на месте ли письмо Даниеля, но она не хотела вновь обижать Козиму своими подозрениями, поэтому решила дождаться, когда она полностью оденется. Порядок в её чемоданах не был нарушен, но она не сомневалась, что директриса привела в исполнение свою угрозу, а то что обыск не оставил и следа, беспокоило Ауру еще больше.

Когда она ослабляла шнурки, чтобы быстро надеть ботинки, то заметила, что бумага все еще на месте. Какое счастье! Она отодвинула письмо в сторону, к правой щиколотке, а затем последовала за Козимой на урок, надеясь, что после обеда у неё найдется время, чтобы прочитать его.

Ученицы школы монастыря святого Иакова разделялись на шесть классов, в каждом из которых было от десяти до двенадцати девочек. Классные руководительницы преподавали все без исключения предметы, кроме физкультуры; тут собирались многие классы. Мужчин в интернате не жаловали, за исключением Марека, старого слуги. Остальную работу по дому исполняли поварихи и прачки. Папы девочек, конечно же, пользовались правом свободного посещения – в специальных помещениях, не в жилом крыле девочек, – но братьев здесь встречали неохотно.

Все это Аура узнала на первых уроках. Госпожа Браун воспользовалась возможностью прочесть всему классу восьмидесятиминутную проповедь о жизни в монастыре святого Иакова, о приличествующем дамам поведении и о необходимости придерживаться правил хорошего тона. Козима и Аура были в разных классах. Не столько потому, что Козима была моложе, сколько потому, что, по мнению Ауры, мадам де Дион сознательно хотела помешать пребыванию девочек вместе все двадцать четыре часа. Это предположение подтвердила и её соседка по парте: девочка, живущая с ней в одной комнате, тоже ходила в другой класс.

Урок закончился в три часа после полудня, потом были предписаны спортивные занятия в дополнение к регулярным урокам физкультуры. Только около пяти девочки были отпущены из-под надзора своих учителей и могли посвятить свободное время чтению в библиотеке, питью какао или прогулкам в парке.

Аура решила прочесть письмо Даниеля на свободе. Она некоторое время бродила по одичавшему саду, пока ей не удалось найти укромное местечко в тени елей, где её вряд ли потревожат гуляющие по парку школьницы.

Она раскрыла письмо и разочарованно обнаружила, что этот почерк не принадлежит Даниелю. Письмо состояло из пяти листов, исписанных с одной стороны мелкими, старинными буквами.

Она уселась на влажную траву не заботясь о том, что её белая юбка испачкается, и начала читать. Сумерки наступили уже давно, и она вынуждена была ближе склониться над бумагой, чтобы разобрать буквы. Ледяной ветер дул с гор, но Аура почти не замечала его. Причиной выступившей у неё гусиной кожи была вовсе не природа: с каждым прочитанным предложением в ней поднимался ужас. Письмо, очевидно, предназначалось Джиллиану, незнакомцу из поезда, но не только это испугало её. Она много раз готова была разорвать листы на мелкие кусочки. Слезы катились у неё по щекам, капали на бумагу, чернила расплывались, но и они не смогли бы смыть чудовищные откровения этого письма.

Нестор Инститорис и я знаем друг друга уже много лет, говорилось в письме, почти столько, сколько я помню себя. Мы могли бы быть друзьями, но ты же знаешь, что может произойти с дружбой. Если случится, что один разочарует другого, то дружба может быстро перейти в НЕНАВИСТЬ, намного быстрее, чем обычное знакомство. Мы легче прощаем ошибки людей незнакомых нам, чем тех людей, которых мы ценим. Кто из нас двоих допустил ошибку, я или Нестор, сложно сказать, на это у нас с ним разные взгляды.

После этих вводных предложений следовало детальное описание жизни в замке Инститорис, подробности, которые мог знать только тот, кто часто бывал у них. На мгновение Аура заподозрила Фридриха, но затем напомнила себе, что он и её отец никогда не были друзьями, хотя и знают друг друга достаточно давно. Оставалась лишь возможность, что кто-то из деревни, или, что еще хуже, из прислуги шпионил за ними по поручению незнакомца. Но это испугало её не так сильно, как дальнейший текст письма.