Текст книги "Дочь алхимика"

Автор книги: Кай Майер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Аура вскинула голову. Горящими глазами она смотрела на Шарлоту.

– Неужели это всё только из-за интерната? – ехидно переспросила она. – А из-за чего же еще, по-твоему.

– Ты считаешь, я виновата в этом?

– Кто ж еще? Ведь это ты все так устроила, чтобы я уехала!

– Это не правда! – лицо Шарлоты приняло упрямое и застывшее выражение. Она уже не в первый раз отрицала, что мысль отправить Ауру в интернат принадлежит не ей, но она редко выглядела так убедительно, как в этот момент.

Пару мгновений Аура была действительно сбита с толку, но потом её сомнения исчезли, и гнев на Шарлоту вернулся.

– Отец никогда не предложил бы этого сам, – сказала она так, словно хотела убедить в этом саму себя: убедить себя в том, что это правда. Это должно было быть правдой.

– Это было не просто его предложение, Аура, – упорствовала Шарлота. – Это было его настоятельное желание! Он все устроил еще до того, как я об этом узнала, да и то случайно. Будь его воля, он бы отправил тебя немедленно, при любых обстоятельствах. Он таков, Аура, и всегда был таким, даже если ты и не хочешь признать это.

На мгновение Аура закрыла глаза и затем вновь открыла их. Она ненавидела себя за то, что в ее глазах появились слезы.

– Тогда зачем ты вышла за него замуж?

Взгляд её матери стал пустым и отстраненным.

– Это было очень давно.

– Ты сказала, он всегда был таким, – Аура не хотела теребить раны, но сейчас она не могла иначе. Боже мой, что же с ней случилось?

– Твой отец всегда был немного… сложным, не таким как другие, но он был молод, хорошо выглядел. Но, прежде всего, это было его, – она снова запнулась, – его излучение, я думаю. Мы познакомились в Берлине, на балу, и он… Господи, Аура, ты же знаешь эту историю.

Она действительно знала её, но не помнила, чтобы хоть раз слышала её из уст матери. В детстве ей эту историю рассказывал отец, еще до того, как заперся на своем чердаке от всего света.

Он и Шарлота встретились во время бал-маскарада. Это было лет двадцать назад. Шарлоте было тогда семнадцать или восемнадцать – избалованная девушка из хорошего дома. Её родители погибли при кораблекрушении у берегов Дании почти сразу же после её рождения, и с тех пор она жила у дальней кузины матери, не делавшей тайны из того, что самым разумным, по; её мнению, было как можно скорее выдать Шарлоту замуж. Она настолько заразила девушку рассказами о роскошных свадьбах, любящих мужьях и больших счастливых семьях, что для Шарлоты важнее, чем вопрос Кто?стал вопрос Когда?Это должно было произойти быстро, это было ясно, и когда она встретила Нестора, то ни минуты не сомневалась, что он её суженый. Он был обеспеченным, точнее, несметно богатым, и окружен бесчисленным количеством женщин, которое Шарлота воспринимала скорее как вызов, чем как соперничество. Позднее Нестор признавался Ауре, что он действительно потерял голову из-за Шарлоты, из-за её красоты (она была действительно красива, по его утверждению), из-за её открытости и наивности. Спустя несколько недель после их первой встречи они сыграли свадьбу, и опекунша Шарлоты не стала удерживать свою подопечную, когда та переселилась в удаленное поместье Нестора Непомука Инститориса.

О том, что произошло, что послужило причиной того, что привлекательный кутила превратился в нелюдимого отшельника, об этом в замке не говорили. Аура сомневалась, что Шарлота знала ответ на этот вопрос. Сама Аура была единственной, кому позволено было подниматься на чердак, тем не менее, она смутно представляла себе характер занятий Нестора. Он всегда тепло относился к ней, а иногда даже с любовью – привилегия, которой наслаждались немногие в замке. Ни Сильветте, ни Даниелю и, уж конечно, ни Шарлоте, не позволялось посещать поднебесную империю Нестора.

Шарлота знала о предпочтении, которое оказывал Нестор Ауре, поэтому она все больше и больше любви отдавала Сильветте. Малышка получала лучшие платья от портных из Берлина и Гамбурга, все её желания всегда осуществлялись.

Без сомнения, Аура тоже любила Сильветту, но в ней так же присутствовало темное чувство ревности к сестре. Она никогда не понимала отношения к ней Шарлоты, находила его несправедливым и подлым, кроме того, Аура догадывалась, что делает Сильветту в глазах матери намного более достойной любви. Все дело в том, что у Шарлоты была какая-то тайна.

Аура никогда не говорила с ней об этом, но, возможно, сейчас наступил подходящий момент – в следующие три года такого не будет.

– А Фридрих вообще знает? – спросила она нежным голосом, не глядя на Шарлоту и сосредоточив все свое внимание на обуви.

Она услышала, как её мать резко вдохнула воздух.

– Что ты хочешь этим сказать? – Вдруг она подошла, схватила Ауру за подбородок и подняла его вверх. – Что должен знать Фридрих?

Аура пожалела, что задала этот вопрос. «Зря я так сказала, – подумала она, – веду себя как чудовище», – хотя чувствовала она себя при этом превосходно. В лице Шарлоты впервые появилась неуверенность, впервые в её взгляде промелькнула открытая неприязнь. Итак, время пришло, наконец-то они будут откровенны друг с другом.

Аура вложила всю непокорность в свой голос:

– Он знает, что является отцом Сильветты?

Молчание. Жар ударил Шарлоте в голову, как будто ее обожгло открытым огнем, и замахнувшись, она отвесила Ауре звонкую пощечину.

Та даже не пошевелилась: глядя с печалью она осталась сидеть на краю постели.

– Почему ты поступаешь так со мной? – тихо спросила Шарлота. Её голос был не сильнее чем легкое дуновение ветра. – Почему? Ответь мне.

– Ты сама так поступаешь с собой, мама. Это целиком и полностью твоя вина.

Казалось, на какое-то мгновение Шарлота погрузилась в себя. Потом, как будто очнувшись, она провела рукой по глазам, размазывая косметику.

– Это все Нестор, не так ли? Это он рассказывает подобные вещи?

– Нет, мама, он тут ни при чем. Но многого не надо, чтобы понять правду.

– Тогда послушай меня внимательно: что бы ты ни хотела считать правдой – на самом деле, все совсем по-другому. – Шарлота резко повернулась, рванула на себя дверь и вышла в коридор. – Совсемпо-другому, понимаешь?

Дверь захлопнулась, и Аура осталась одна, облитая разноцветным светом оконной мозаики. Взбешенная собственной злобой, она схватила ботинок, и, размахнувшись, со всей силы запустила им в окно. Стекло не разбилось – ботинок отскочил и упал на пол.

«Зачем я это только сказала? – думала она в отчаянии. – Как я могла сказать ей такое?»

Аура упала на постель и горько зарыдала.

* * *

Когда Джиллиан в полдень сошел с поезда, он решил купить ежедневную газету, но вокзал был таким маленьким, таким бедным, что в нем не было даже киоска.

Гермафродит был единственным пассажиром, высадившимся здесь. Сумку с вещами и пару инструментов, которые дали ему Камень и Нога, он с удовольствием оставил бы в вагоне – они будут ему только помехой. Он не испытывал нужды ни в оружии, ни в одежде – послезавтра он уже поедет назад. Джиллиан ни секунды не сомневался, что к тому времени выполнит свой заказ.

Держа в правой руке противную сумку, он прошел мимо домика смотрителя к выходу. Здесь не было ни зала ожидания, ни какого-либо другого помещения, в котором он смог бы согреться, поэтому ему пришлось почти час простоять на пронизывающем ветру, пока не показалась приближающаяся упряжка.

Станция одиноко располагалась посреди поросшей травой равнины, которая где-то на севере граничила с дюнами. Черная железнодорожная насыпь, разделяющая скудный ландшафт на две половины, была единственной, что было заметно под этим серым осенним небом. Джиллиан видел на какой-то карте, что на некотором удалении есть деревня, в получасе езды на восток, откуда оставалось всего ничего: какая-то поездка на лодке до острова, на котором располагался замок семьи Инститорис. Джиллиан ненавидел лодки, и терпеть не мог моря.

Упряжка ехала по ухабистой дороге к деревне. Кривые повороты, казалось, были неизвестны здесь – они были совершенно лишними для подобного ландшафта: не было ни холмов, ни гор, которые необходимо было бы объезжать, только плоская, иссеченная ветром травяная равнина. То там, то здесь виднелся скудный кусок леса, а немного южнее простирались болота. Старый Инститорис, казалось, отгородился от остального человечества всеми возможными способами.

Кучер окинул Джиллиана долгим взглядом, когда тот высадился. Казалось, он заметил, что с его гостем что-то не так. Во внешности незнакомца что-то было: какая-то мягкость в его чертах. «Какой-то женственный», – недоуменно подумал кучер, не заметив ничего конкретного. Но было еще что-то, что привело его к замешательству, что-то, заставившее его спуститься, чтобы поднести сумку незнакомца до дверей гостиницы. Обычно он поступал так, когда с ним ехали женщины, привлекательные женщины, что происходило редко. Удивляясь самому себе, он покачал головой, ударяя кнутом своих лошадей.

Джиллиан поспешил уйти с пронизывающего ветра в гостиницу в которой в такую рань не было никого из постояльцев. Взяв комнату с видом на дюны, он уплатил за два дня вперед и дал хозяину чаевые, чтобы тот был любезен и недокучлив.

Позже, после того как проспав три часа он встал, натянул на себя вторую рубашку из-за холода и вышел на свежий воздух. Быстро, но без видимой спешки, он пошагал через дюны к морю. Ветер все еще был резким и холодным, и Джиллиан обеими руками стягивал плотнее воротник своей куртки, проклиная Лисандра и его дурацкий заказ.

По ту сторону песчаной полосы, в километр шириной, он видел группу островов. Расстояние до воды казалось меньше, чем оно было на самом деле. Прежде всего, его задерживал мягкий песок, превратив вскоре каждый шаг в мучение. Конечно, он мог бы пойти по проторенному пути, но тогда ему пришлось бы встретиться с повозкой, везущей прислугу замка обратно в деревню. Нет, ему оставался лишь поход через дюны.

Полог из облаков над морем обрывался, за его рваными краями блестело заходящее солнце. Песчаные холмы были здесь желто-белого цвета, но ближе к морю они отливали красным. Кварц и полевой шпат были причиной столь странного явления, и Джиллиан, несмотря на усталость, не мог не восхититься красотой представившегося ему зрелища.

Когда от воды его отделяло не более ста метров, облака закрыли последний просвет на небе, солнечный свет исчез, и мрачные сумерки опустились на побережье. Чайки кричали в вышине, то там, то здесь кружили орланы. Все это настроило Джиллиана на унылый лад, заставив его ещё сильнее презирать то, что он собирался сделать. Он был сыт подобными заданиями, сыт по горло. Миновав последнюю дюну, Джиллиан ещё раз перечел послание Лисандра от начала до конца, скрупулезно запоминая каждую деталь, каждое замечание, и лишь затем поднялся на холм и оглядел замок.

Сходство с картиной в зале Лисандра было поразительным, но не буквальным. Самое главное отличие было в том, что мощные блоки справа и слева кипарисовых зарослей были не скалами, а частью здания. Пять маленьких островков вокруг замка также отсутствовали на картине, и на одном из островков, расположенных ближе к северу, высился маяк.

Прямо вблизи Джиллиана находился причал, к которому были привязаны две лодки. Одна была маленьким парусником с двумя мачтами, другая – крошечным яликом. Мужчины, приплывшие на паруснике, должно быть, были либо в трюме, либо в деревне, – вокруг не было ни души.

Джиллиан забрался в ялик, отвязал канат и погрузил оба весла в воду. Наступающая темнота делала его незаметным из замка – только серое пятно на волнах. Он дрожал, хотя и взмок от работы веслами. Пронизывающий холодный ветер дул над морем в сторону суши, разбрызгивая воду и застилая глаза пеной. Джиллиан явно ошибся в своих расчетах: чтобы добраться от пляжа до острова, нужно намного больше времени. От берега до замка было не более половины километра, но ему приходилось грести против накатывающихся волн, и вскоре его руки болели от перенапряжения.

Метров за двадцать до скал он решил, что было бы лучше осмотреть сооружение вначале издали и со стоном начал объезжать остров.

Маленькие островки, поднимающиеся из воды вокруг главного острова, были удалены от него на расстояние от пятидесяти до ста метров, только тот, на котором располагался темный маяк, находился немного дальше. Если бы Джиллиан ничего не знал об этих островах, то счел бы всю эту формацию искусственной, заботливо спланированной и уложенной. В любом случае это было необычное место – не удивительно, что Нестор Инститорис поселился именно здесь. Особая атмосфера царила над островом и замком, что-то, чего не смог бы почувствовать никто другой, но у Джиллиана было чутье на такие вещи. Возможно, это было связано с тем, чем занимался Нестор в своем саду под крышей. Об этом тоже упоминалось в инструкциях Лисандра.

Почти наполовину обогнув остров, Джиллиан обнаружил маленькую капеллу на северо-восточной стороне каменной стены. Она тесно прижималась к главному зданию, и войти в неё, наверное, можно было только оттуда. За высокими заостренными кверху окнами было темно, свет не горел.

Джиллиан взглянул на крышу замка. Ему нужно было немного отплыть от острова, чтобы увеличить угол обзора. Действительно, крыша центрального крыла была преимущественно выполнена из стекла: металлическая решетка служила каркасом. За стеклом Джиллиан смог разглядеть смутные очертания растений высотой с дерево, тусклый свет лился изнутри в вечернюю тьму.

И еще кое-что обнаружил он: фигуру, двигающуюся по северной стене среднего крыла, тесно прижавшись к стене, руки и ноги на маленьких железных перекладинах, торчащих из штукатурки, – пожарная лестница и грабитель.

Выше и выше вскарабкивалась фигура, не замечая Джиллиана в его весельной лодке. Она беззвучно передвигалась, повиснув на руках напротив стекольных скатов сада.

Мог ли Лисандр нанять еще одного исполнителя его воли, только для того, чтобы быть уверенным на все сто? Нет, решил Джиллиан, он бы этого не сделал, но если бы и сделал, то, несомненно, сказал бы ему об этом.

Кем бы ни был незнакомец, Джиллиан был ему премного благодарен. В гаснущем свете дня он сам не увидел бы перекладин, которые указывали незаметный путь в гнездо Нестора.

Еще некоторое время он наблюдал за фигурой, а затем развернул лодку тихими взмахами весел – он вернется утром в полном спокойствии, и доведет свое задание до конца.

«Если, конечно, до этого, – подумал он со слабой надеждой, – его не опередит другой».

* * *

Фигура на северной стене схватилась за последнюю перекладину и медленно подтянулась на уступ крыши. Каменный выступ, доходящий до бедра, проходил вдоль стеклянных скатов, представляя собой своеобразную балюстраду на всю длину крыши, за которой был узкий проход. Оттуда внутрь сада вела стеклянная дверь.

Холод, впивающийся в ноги Кристофера, был невыносимым. Все чаще его посещала мысль, что ему придется прервать восхождение, но теперь он был наверху, шатающийся и промерзший, и перед ним были тайны его приемного отца.

Открывшийся его взору вид потрясал: за стеклянным фронтоном буйно раскинулся лес. Не пара растений или чахлых деревьев, нет, самые настоящие джунгли, так, по крайней мере, показалось Кристоферу, видевшему джунгли только на картинках.

Сад был неосвещен, но справа сквозь кустарник прорывалось слабое мерцание. Кристофер различал лишь силуэты крупных растений, ибо только остатки дневного света преломлялись в стекле. Он узнал лишь некоторые деревья и кустарники: на первый взгляд, они были привезены из южных стран и были несвойственны этой местности – две или три пальмы, с высокими сухими стволами. Их огромные листья висели как перья птиц над садом.

Самого Нестора не было видно и Кристофер решил, что старик находится там, где горит свет, по ту сторону деревьев.

Эти ступени, своего рода пожарную лестницу, Кристофер обнаружил утром, когда перед уроком обходил замок. В некоторых местах стены переходили в скалы, и пробраться по узким выступам над бездной вдоль замка было не просто. Снизу, подгоняемые хлестким ветром, разбивались о камень волны. Поэтому Кристофер, найдя эту лестницу, почувствовал не только гордость: это был триумф без всяких сомнений. Попасть во фронтон можно было не только через резную дверь, но и другим путем. Сейчас, когда он был так близок к цели, его все еще мучило любопытство, как найти этот путь.

Он беззвучно перебрался через балюстраду и приблизился к стеклянной двери. Задвижка изнутри была не заперта и спустя какой-то миг он уже стоял внутри, тихо прикрыв за собой дверь. Воздух был удушливым и жарким, влага жемчужинами блестела на стеклах. Ему вдруг показалось, что он не сможет дышать, но затем легкие привыкли к тяжелому пару.

Воспоминание о крике вернулось, а с ним и страх, который он испытал прошлой ночью. Несмотря на это, он сказал себе, что с ним ничего случиться не может, ведь Нестор был теперь его приемным отцом, даже если его усыновила Шарлота. Кристофер сомневался, что старик легко согласился с появлением второго приемного сына, вероятно, Шарлота его не спрашивала и делала все по-своему.

Интересно, что сделает с ним Нестор, если поймает? Конечно, его могут побить, но к этому он привык в приюте. Важнее был вопрос: не отправит ли его Шарлота обратно?

Вначале он принялся обходить джунгли, но потом сообразил, что между деревьями он будет находиться в большей безопасности. Несмело, почти бесшумно Кристофер отодвинул ветви и большие листья в сторону.

Уже через несколько шагов он очутился в совершенно ином мире. Вокруг него поднимались мрачные сплетения веток и тонких стволов. Некоторые растения были ему незнакомы, он не припоминал, чтобы видел их в какой-нибудь из книг Маркуса. В этих зарослях Кристофер почувствовал себя неуютно: жара и высокая влажность порождали в нем странное, подавленное настроение.

Справа, там откуда был виден свет, послышалось дребезжание, потом тихая ругань – Нестор! Слишком далеко, чтобы заметить Кристофера, где-то на другом конце чащи.

Пройдя чуть дальше, он угодил в один из узких поливочных желобов, то здесь, то там пересекавших почву. «Интересно, когда, и, прежде всего, как было сооружено все это, – подумал Кристофер, – только на то, чтобы внести сюда почву и деревья, ушли бы многие месяцы». Судя по величине деревьев, они были посажены несколько десятков лет тому назад. Возможно, Нестор унаследовал сад от одного из своих предков.

Как бы там ни было, этот сад представлял собой маленькое чудо света.

Кристофер вздрогнул от испуга – слева от него что-то зашевелилось.

Еще раз, совсем близко!

У него не осталось времени, чтобы убежать. Внезапно что-то выскочило из-за листьев, и что-то острое, как клинок, ударило Кристофера. Это была… какая-то птица!

Клинок оказался почти полуметровым клювом, а сама тварь доходила Кристоферу чуть ли не до колен. Короткие ноги, светлое тело, темные крылья, при этом, еще длинная изогнутая шея.

«Пеликан!» – осенило его, пока он судорожно пытался вздохнуть. Но его облегчение длилось не более секунды.

Пару мгновений птица смотрела на него черными глазами, а затем она разинула клюв, как огромные ножницы, и оглушительные вопли раздались из её тонкого горла. Те же самые, что были ночью.

Кристофер в изумлении отступил назад, и, потеряв равновесие, рухнул на землю. Его руки попали в один из желобов, а затылок ударился о сухой ствол стоящей за ним пальмы. Пеликан прыгал вокруг него и кричал как резаный, все громче и громче.

Через пару мгновений стена из листьев расступилась перед Кристофером, вначале показались две руки, затем лицо.

– Этого не может…! – Нестор замолчал, от гнева он потерял дар речи. Он бросился вперед, схватил несчастного Кристофера за волосы и рванул его с такой силой, которую невозможно было предположить в старике.

Пару мгновений Кристофер посоревновался с пеликаном, в том, чей крик громче, потом Нестор отпустил волосы юноши и толкнул его вперед. Через четыре шага они достигли другой стороны зарослей, в целом весь сад был не более восьми метров в ширину.

Став перед Кристофером, Нестор упер руки в бока.

– Только не говори мне, что ты взобрался сюда по стене?

– Да, по ступенькам, – заикаясь пролепетал Кристофер. Он все еще не пришел в себя, чтобы дать ясный ответ, а кожа на голове, казалось, горела огнем.

– Так, так, – пробормотал Нестор. – Ты знаешь, что делали на этом острове с незваными гостями?

– Наверное, варили живьём? – В западном крыле чердака Кристофер увидел огромный котел, стоящий на огне, из которого клубами валил пар.

Старик недоверчиво посмотрел на него, затем по его лицу проскользнула улыбка.

– А ты за словом в карман не лезешь.

У Кристофера не осталось времени, чтобы ответить, потому что в этот момент опять раздалось дребезжание. Старик стремительно обернулся, взволнованно всплеснул руками и бросился к котлу. Это не был обычный котел для приготовления пищи, а со всех сторон закрытый металлический цилиндр, полутора метров в высоту, с одной стороны из него выходила труба, резким изгибом исчезавшая в стене. Причиной дребезжания была плотно прижатая крышка сверху цилиндра.

Нестор закатал рукава рубашки, схватил лопату и принялся бросать уголь к подножию котла.

Кристофер стоял рядом и внимательно осматривался. Он еще немного боялся, но страх постепенно уступал место любопытству: неважно, каково будет наказание, зато он, по крайней мере, узнает, что же происходит здесь наверху.

На этой стороне сада скаты были также выполнены из стекла. Снаружи, всего в нескольких метрах, вздымались в ночное небо верхушки кипарисов, призрачно покачиваясь от дуновения ветра. Пространство между зарослями и стеклом было около шести-семи метров в ширину, и было доверху набито шкафами, полками и всевозможными ящиками.

Котел стоял посреди бесчисленного количества агрегатов и колб причудливых форм, многие из которых были соединены трубками и шлангами. Колбы для дистилляции и приборы неизвестного назначения, кастрюли, весы, бутылочки, банки с разноцветными веществами, остатки растений и даже расчлененное тело игуаны – все это выстроилось вокруг котла, на столиках и табуретках, в открытых шкафах и на полках. Лаборатория находилась не в стеклянном фронтоне, а в своего рода норе, выложенной кирпичом и граничащей с западной стеной чердака. В ней было три стены и крыша, сторона, выходящая в сад, была открыта. Тепло, благодаря которому был возможен рост растений, исходило от котла, и было, вероятно, побочным эффектом пламени.

По ту сторону приборов, в задней стене лаборатории, была деревянная дверь, такая низкая и узкая, что Кристофер смог бы пройти сквозь нее только согнувшись. Нестор, пожалуй, тоже – несмотря на свой возраст и слегка согнутую спину он был ничуть не ниже Кристофера.

На полке рядом с огнем стояло множество бутылок, надписи на которых были таким большими, что Кристофер даже на расстоянии мог их прочесть. Это были странные слова: Hyleбыло написано на одной, а рядом – Azoth. На одной бутыли он прочел Ros coeli, на другой – O potab. Пятая была разбита и лежала на полу, на осколках все ещё было наклеено: Sang, и под надписью рисунок змеи или червя. [2]2
  Hyle (греч.) – дерево, Azoth (арабск.) – ртуть, Ros coeli (латинск.) – небесная роса, O potab (сокр. от лат. Aurum potabile) – питьевое золото, Sang (франц.) – кровь ( прим. ред.).


[Закрыть]

Тем временем Нестор отрегулировал давление в котле, и огонь, казалось, успокоился. С лицом, мокрым от пота, он обернулся к Кристоферу.

– Ты ведь знаешь, что тебе нечего здесь делать, – пробурчал он, и в его глазах вновь вспыхнули угрожающие искры. – Но обойдемся без нотаций, сейчас уже и без того поздно. Итак, что тебе здесь надо?

Кристофер недоуменно уставился на него, и, преодолев удивление, произнес:

– Познакомиться с Вами… тобой, отец.

– Отец! – повторил Нестор. – Я не твой отец, а ты не мой сын. Шарлоте нравятся подобные глупости, но я не хочу, чтобы ко мне приставали с ними, надеюсь, это понятно?

– Конечно, – быстро выпалил Кристофер. – Мне очень жаль, что я вас… что я обратился к вам на «ты» и что я…

– Боже мой, что за лепет! Прекрати! – резко прервал его Нестор. – И ответь мне, наконец, честно: что тебе надо здесь наверху?

– Мне было интересно.

– Что? Я или то, что здесь находится?

– И то, и другое.

– А теперь, когда ты все это увидел? Твое любопытство удовлетворено?

– Не совсем, – признался Кристофер. – Я вижу вещи, но я не понимаю их.

– Знаком ли ты с химией?

– Я читал об этом. Немного.

– Что ты знаешь об алхимии?

Пеликан вразвалочку прошел между ними, описал дугу и снова исчез в джунглях.

– Наука о превращении.

– Превращении чего во что? – Нестор испытующе посмотрел на него.

– Нечистого в чистое, – ответил Кристофер и тихо добавил, – как мне кажется.

– Если бы ты сказал, свинца в золото, я бы тебя вышвырнул, – Нестор еще раз оглядел его сверху донизу. – Ты выглядишь достаточно крепким. Ты умеешь пользоваться лопатой?

– Конечно.

– Тогда приступай!

И с этими словами Нестор исчез вслед за пеликаном в чаще, оставив Кристофера в недоумении. Никаких объяснений, никаких дальнейших вопросов – он действительно предоставил его самому себе.

Кристофер размышлял не долго: проворно вскочив в своеобразную колдовскую кухню, схватил лопату и кинул две порции угля в огонь. Слуги, должно быть, постоянно приходят сюда: ведь не будет же Нестор собственноручно тащить по лестнице необходимые ему запасы угля, или…?

Хотя если откровенно, то почему бы и нет? Кристофер признался себе, что Нестор глубоко удивил его: он ожидал всего – ударов, оскорблений, выдворения из замка – только не того, что ему придется бросать уголь. Бросать уголь– сумасшествие какое-то.

Он не знал, услышит ли его Нестор, но все же крикнул в сторону сада:

– А что вы имели в виду, когда сказали о том, что раньше делали с непрошеными гостями на этом острове? – Он, пыхтя, продолжал бросать уголь под котел – еще ни разу он не видел огня, который бы так быстро пожирал горючее, как этот. Его желто-зеленое пламя тоже было необычным.

Ворчание донеслось из чащи, затем вновь появился пеликан, за ним следовал Нестор.

– Что ты хочешь услышать, мой мальчик? Страшную сказку или историю? – Он держал в руке букет необычных похожих на виноград трав.

– Лучше историю.

Нестор уложил связку растений в ступку и принялся измельчать их пестиком.

– В раннем средневековье Балтийское море было языческим и очень опасным морем. С восьмого или девятого столетия скандинавские и славянские пираты, армянские и арабские торговцы, финны, хазары, сирийцы и евреи через русские реки развили соединение с восточной частью Средиземного моря, прежде всего с высокоразвитыми городами передней Азии. На север привозили различные экзотические товары, пряности, масла и украшения, в то время как европейцы платили за это людьми. Прежде всего, в северной Африке и Азии ценились светловолосые девушки. – Острый запах размолотых трав поднялся вверх, перебив даже запах огня. Нестор продолжал толочь травы пестиком. – Последователи христианства римско-немецкого кайзера, конечно, не интересовались торговлей. Вместо этого они флотилиями выходили в Балтийское море. Дикие битвы бушевали перед портовыми городами, такими как Винета, и крепостями морских разбойников, такими как Аркона на Рюгене. В конце концов, большинство языческих банд было истреблено, но во многих местах, в защищенных бухтах, на никому не принадлежащих островках, укрылись пираты, готовясь нанести ответный удар.

– Даже здесь? – спросил Кристофер, очарованный рассказом Нестора. – На этом острове?

Нестор улыбнулся, впервые в его улыбке можно было заметить легкий оттенок нежности.

– Безусловно, мой мальчик. Хотя дело уже и не доходило до больших битв, так как разбойничьи банды были слишком слабы, а флотилии их противников слишком сильны. Тем не менее, многие из них продолжали заниматься своим кровавым ремеслом, некоторые вплоть до шестнадцатого столетия. На нашем острове, именно здесь, было пристанище одной из самых жестоких банд. Задолго до того, как был построен этот замок, здесь стояла их крепость, и, можешь мне поверить, лучшего места чем это им было не найти. Тебе уже кто-нибудь рассказывал о двух ходах под морем?

Кристофер отрицательно покачал головой.

– Один ведет к маяку, через расщелину в скале, другой – к кладбищенскому острову. – Нестор взял бутылку и вылил в неё получившуюся жижу. Кристофер вздохнул с облегчением, когда старик закрыл сосуд пробкой. – Для пиратов это были идеальные пути для побега. Мне кажется, эти негодяи чувствовали себя здесь довольно неплохо, но, к сожалению, я не познакомился ни с одним из них.

Кристофер вежливо улыбнулся, но, увидев потемневший взгляд Нестора, быстро переменился в лице.

– Выдержишь до раннего утра? – спросил его Нестор, указав на лопату.

До раннего утра?

– Я… да, думаю, да.

– Хорошо.

С этими словами старик повернулся, открыл низкую деревянную дверь на задней стене лаборатории и, не сказав больше ни слова, скрылся за ней. Пеликан, переваливаясь с ноги на ногу, последовал за ним, словно верный слуга. Потом Кристофер услышал, как в двери повернулся ключ.

Он стоял в нерешительности, уставившись сначала на дверь, а затем на лопату у себя в руках. В конце концов, пожав плечами, он засучил рукава и снова принялся за работу.

Небо над стеклянным фронтоном почернело, а затем, после бесконечных часов, начало постепенно светлеть, и все это время Кристофер кормил ненасытную печь. Каждые две минуты он делал короткие паузы, но ненадолго, – надолго он не решался, опасаясь неожиданного возвращения Нестора. Кто знает, может старик сидит возле скрытого в стене глазка и с усмешкой наблюдает за его возней?

Рассвет забрезжил над кипарисами, и нежное сияние зари разлилось по листьям сада – Нестор все еще не появлялся.

Затем, когда небо было уже почти светлым, в крошечной двери заскрежетал ключ. Нестор вошел, зевая и потягиваясь, и подверг Кристофера пристальному осмотру.

Юноша снял рубашку и майку и закатил штанины до колен. Волосы слиплись, веки смыкались от усталости, пот и угольная пыль темным налетом покрывали его кожу. Он коротко взглянул на Нестора и снова принялся бросать уголь. Отблески пламени плясали на теле Кристофера, глаза лихорадочно блестели.

Старик некоторое время молча смотрел на него, затем, не произнеся ни слова, подошел к котлу и всунул внутрь кусок сухожилия какого-то животного. Когда он вытащил его, оно было разъедено, будто кислотой, и распалось при первом прикосновении.

– Проклятье! – Нестор был разгневан, но не слишком удивлен. – Все напрасно, – и глубоко вздохнув, добавил, – можешь прекращать, мой мальчик.

Кристофер покачнулся и, вероятно, упал бы, если бы в последний момент он не оперся на лопату.

– Напрасно? – выдавил он из себя. Его голос почти не было слышно, так глухо и сухо он звучал. – Вы хотите сказать, – он поперхнулся и закашлялся, – вы хотите сказать, что ничего не вышло?