Текст книги "Дочь алхимика"

Автор книги: Кай Майер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Кристофер и Шарлота молча сидели за столом, в то время как две служанки вносили еду. С тарелок подняли крышки, из них тут же повалил пар; на праздничном торте зажгли свечи.

Сильветта опаздывала. Приготовления к ужину были уже несколько минут как закончены, когда снаружи раздался радостный топот её ног. Как и положено детям, она торопилась поспеть к праздничному столу, тем удивительнее было то, что она пришла слитком поздно.

Еще до того, как она подошла к двери, в коридоре раздался испуганный голос одной из горничных.

– Но, госпожа Сильветта…

Шарлота насторожилась, и Кристофер тоже с ожиданием повернулся к двери. Через миг девочка появилась в дверях.

– Боже мой! – вырвалось у Шарлоты. Она вскочила настолько стремительно, что её стул чуть не упал назад.

Волосы Сильветты были черные с синим отливом. Её локоны немного разгладились от раствора, и если не присматриваться внимательно, то можно было принять её за невысокую точную копию Ауры. Все ее лицо сияло от счастья.

– Только посмотри, мама, – выкрикнула она. – Какие у меня волосы!

Кристофер почувствовал, как в нем поднимается гордость. Его микстура не только подействовала, но и не имела побочных эффектов: даже у корней волос кожа не была окрашена. Но он больше радовался тому, что желание Сильветты наконец-то исполнилось, чем своему успеху.

Шарлота подбежала к своей дочери, схватила её за плечи и вскричала:

– Кто это с тобой сделал? Немедленно скажи мне, кто это сделал с тобой!

– Но, мама, – пискнула она испуганно, – я…

– Кто?

– Кристофер сделал мне подарок…

Шарлота рассерженно обернулась и уставилась на Кристофера сквозь пламя свечей.

– Как ты мог? – Её лицо превратилось в гримасу возмущения и ненависти.

– Почему ты так рассердилась? – спросил он, удивленный её реакцией. – Сильветта сама этого хотела.

– Она стала похожа на Ауру, и на меня. – Внезапно её глаза наполнились слезами, резким движением она размазала их по лицу. – Сильветта была другой, она была чистой. – Шарлота снова повернулась к дочери, согнулась и прижала её к себе. – Что же он сделал с тобой, мой маленький ангел…

С этими словами она отпустила Сильветту и выбежала из комнаты.

Девочка стояла и со слезами на глазах смотрела, как Шарлота в развевающемся платье бежит прочь по коридору, но затем Сильветта обернулась, склонив голову набок, и, погруженная в собственные мысли, провела ладонью по иссиня-черным волосам, подарив при этом Кристоферу улыбку, от которой даже у него мороз побежал по коже.

* * *

Вход перед алтарем был закрыт, но этого стоило ожидать. Напольная плита лежала на своем месте, и когда Кристофер нащупывал изогнутую выемку, чтобы поднять её вверх, то заметил, что снизу появился замок. Плита не подавалась даже на ширину пальца: Фридрих и Шарлота кое-чему научились.

В третий раз, с тех пор как Кристофер объявил своей приемной матери о своем знании, любовники встречались снова на кладбищенском острове. Во время их последнего свидания Кристофер не решился следовать за ними. Фридриха, конечно, предупредили, а он был кем угодно, только не слабаком. Но сегодня, спустя день после дня рождения Сильветты, Кристофер просто должен был узнать, что они о нем говорили: ведь в том, что они о нем говорили, не было никаких сомнений. Барон не был глуп, и, вполне вероятно, ему пришла в голову идея, как поставить на место неудобного приемного сына Шарлоты.

После того как тайный ход оказался недоступным, Кристофер выскочил из замка. Ночь была прохладной и заполоненной грохотом прибоя, а белый огонь луны отделял гигантские облака от черного неба. Над головой Кристофера ветви кипарисов призрачно перешептывались в морском ветре. Он ускорил шаги, и направился через темные заросли, преследуемый тенями деревьев и своими собственными страхами. Только когда за стволами замерцала вода в бухте, он позволил себе перевести дух.

Кристофер вскочил в один из брошенных яликов, отвязал канат и сильными движениями весел направил лодку в море. Вспотев от напряжения, он обогнул восточную оконечность острова, пока кладбищенский остров не стал заметен в свете луны. Издали он казался корявым куском скалы, но Кристофер знал, что этот вид был обманчив. В центре островка образовалось углубление, похожее на кратер. Внутри находился семейный склеп Инститорисов, окруженный старыми могилами древних пиратов.

Ему понадобилось больше получаса, чтобы преодолеть сто метров, отделявших его от острова. На море волнение было слишком сильным, и ему не раз приходилось бороться с накатывающими валами, не двигаясь при этом с места. Наконец он достиг выщербленного горного хребта, спрыгнул на сушу и что есть силы вытащил нос лодки из воды. Риск, которому он подвергал себя при этом, был очень высок, но вокруг не было ничего, к чему можно было бы привязать канат.

Насквозь промокший от пота и морской воды, он взобрался по скале, пока сверху не увидел углубление внутри острова. В лунном свете с трудом можно было заметить неуклюжий семейный склеп: круглое строение, окруженное колоннадой. По склонам, ведущим к скалам, торчали надгробные камни и полуразрушенные кресты. Многие могилы состояли просто из поставленных друг на друга камней, которые уже давно обрушились. При взгляде на старое пиратское кладбище сердце Кристофера сжалось.

В здании склепа не было окон, но сквозь щель под дверью пробивалось мягкое мерцание свечей. Кристофер стал поспешно спускаться между могилами и обломками скал, пока он не остановился под колоннадой круглого строения. Он осторожно приблизился к двери и приложил ухо к выдубленному непогодами дереву. Он ликовал, думая о своей удаче: голоса обоих были отчетливо слышны. Это в самом деле были голоса, не стоны и шорохи, как обычно, не тайные звуки страсти. Казалось, Фридрих и Шарлота вели в эту ночь серьезный разговор.

– Нельзя допустить, чтобы тобой командовал какой-то ребенок, – сказал Фридрих серьезным голосом. Это прозвучало так, словно они спорили друг с другом уже некоторое время.

– Кристофер больше не ребенок, – негромко возразила Шарлота. – Именно поэтому он так опасен.

– Скорее неблагодарен и злобен, больше ничего.

– Ты просто еще не видел его.

– Да что он может сделать? Нестор все про нас знает. А Сильветта? Ты думаешь, что она не справится с этим?

– Нет! Ей нельзязнать об этом, понимаешь? Я не хочу потерять и её тоже.

Раздались шаги, наверное, Фридрих ходил по склепу взад и вперед.

– Ты хочешь скрывать это от неё всю жизнь?

– А что ей даст правда? Нестор может быть и чудовище, но она все же считает его своим отцом, и, кажется, еще не задумывается всерьез о его поведении.

– А если когда-нибудь задумается? – раздраженно спросил Фридрих. – Боже мой, Шарлота, он отправит её вслед за Аурой. Ты же знаешь, что он терпеть не может, когда вмешиваются в его дела.

Шарлота рассерженно фыркнула.

– Как хорошо, что он хотя бы меняуже давно не считает своим делом.

Снова шаги, затем тихий шорох одежды, когда они обняли друг друга.

Наконец Фридрих сказал:

– Кристофер должен исчезнуть отсюда. Хотя бы ради Даниеля.

– Бедный Даниель! Я так беспокоюсь о нем. Он такой слабый и чувствительный. Даже представить себе не могу, чем он занимается весь день на этом маяке.

– Ты боишься, что он может опять попытаться покончить с собой?

– С тех пор, как Аура уехала отсюда, я только об этом и думаю. Каждый день, каждый час только об этом и думаю. – Она тихо заплакала.

– Тем важнее избавиться от Кристофера. Чем он вообще занимается целый день на чердаке с Нестором?

– Откуда я знаю! Наверное, помогает ему в том… в том, чем занимается у себя наверху Нестор. Я уже много лет не была в этой каморке, и не удивлюсь, если он уже давно мертв.

– Может, пришло время снова посетить его?

Голос Шарлоты зазвучал испуганно.

– Ты хочешь идти к нему? К Нестору?

– А почему бы и нет? Все, на что он способен, это выругать меня. Может, все изменится, если я расскажу ему о маленьких интригах его любимчика.

– Я не уверена, что Нестор не стоит за всем этим.

– А Сильветта?

– Она ничего для него не значит, ты же знаешь. Он бы спокойно отнесся к тому, что она узнает правду, даже если правда ее убьет.

На какое-то время воцарилась тишина. Кристофер почти не решался вздохнуть, из страха, что эти двое могут заметить его за дверью.

Затем Фридрих сказал:

– Я пойду к Кристоферу рано утром. И уж я разберусь с ним.

– Вряд ли это поможет, если его поколотить.

– Поколотить? Нет, боюсь он уже вышел из этого возраста. – Он горько рассмеялся. – Я пригрожу ему, скажу, что утоплю его в море.

– Ты говоришь глупости.

– Кто для тебя важнее? Он или Сильветта? – Когда Шарлота не ответила, Фридрих продолжил уже спокойнее: – Он ведь совсем не оставил нам выбора?

– И зачем я только привезла его сюда!

– Прекрати упрекать себя. Ты же сама сказала, что он изменился. Он ведь не был таким, когда ты его забрала.

– Нет, конечно, нет.

– Кто бы мог подумать, что из него получится дальше.

– Это влияние Нестора, поверь мне. У Нестора есть сила, чтобы сделать подобное с кем-нибудь. Он меняет людей, он…

– Нестор отшельник, – резко перебил её Фридрих, – а, может, даже и преступник. Но он не колдун. Если Кристофер и в самом деле так изменился, как ты говоришь, тогда причина заложена в нем самом, не в Несторе.

Так какое-то время они все говорили об одном и том же: Шарлота постоянно упрекала Нестора в своем несчастии, в то время как Фридрих пытался то утешить её, то урезонить. Его переменчивое настроение подчеркивало его неуверенность.

Кристофер довольно ухмылялся.

Наконец Шарлота объявила, что уже поздно и она хочет вернуться назад. Фридрих сделал слабую попытку отговорить её.

– Хорошо, иди, – сказал он, когда она настояла на своем. – Только оставь ключ в замке, я еще уберу одеяла.

Кристофер прислушался к шагам своей приемной матери, которая удалялась по лестнице к потайному ходу. Через две минуты он был уверен, что Фридрих остался один, а Шарлота уже ничего не услышит.

Он размахнулся и со всей силы ударил по двери. Одна створка с грохотом ударилась о стену, взметнулась пыль.

Фридрих испуганно вздрогнул, но, надо отдать ему должное, быстро пришел в себя, и невозмутимо через завесу пыли устремил взгляд на Кристофера.

– Итак, – тихо сказал он. – Полагаю, ты все слышал, не так ли?

– Самое основное, – сухо ответил Кристофер. – И самое важное. Если я верно припоминаю, вы хотели утопить меня в море.

– Хорошо, что ты это услышал, это сэкономит мне время на повторение. Угрозы звучат так глупо, когда человек взбешен, ты не находишь?

Кристоферу вдруг пришла в голову мысль, что его невежливое появление было ошибкой. Барон объездил многие колонии, сталкивался с чужеземными нравами и их носителями, а тут Кристофер хотел произвести на него впечатление какой-то распахнутой дверью? Желание сбежать оттуда стало почти непреодолимым, но одновременно в нем начал расти неосознанный гнев, как будто слова Фридриха открыли в нем нетронутый водоем ярости; оттуда медленно-медленно начали появляться первые капли, а за ними рвался к выходу бушующий поток.

Их отделяло друг от друга не более пяти шагов. Барон стоял в центре звезды из каменных столов, на которые в древности клали гробы. Кристофер все еще стоял в дверях. Ему было ясно, что он должен сделать первый шаг: если сейчас отступить, то это значит добровольно покинуть замок сегодняшней ночью.

«Нестор, – нерешительно подумал он, – почему ты мне не поможешь?» Никто не ответил, но все же его тело вдруг наполнилось жаром, словно новая сила стремительно потекла по его членам.

– Вы говорили об этом всерьез? – спросил он настороженно. – Вы действительно думаете о том, чтобы убить меня?

– Ты будешь бы не первым. – Барон подобрался как хищная кошка. Его широкие плечи напряглись, черты лица стали тверже. – Ты заварил такую кашу, что уже не знаешь как дальше быть, не так ли, мой мальчик? И вот мы стоим, друг напротив друга, как два горных барана и не знаем, как себя вести.

– Вы действительно хотите, чтобы Сильветта узнала, что вы её отец?

Фридрих звонко расхохотался.

– Я? Отец Сильветты? Кто тебе сказал такую ересь?

– Теперь вы меня разочаровываете. – Кристофер злобно усмехнулся. – Подобный блеф ниже вашего достоинства.

Барон еще раз засмеялся, и молниеносно прыгнул на Кристофера. Тот не успел опомниться, как Фридрих уже нанес ему удар правым кулаком под подбородок и бросил его левой рукой назад. Кристофер споткнулся, почти ничего не соображая от боли. Он налетел спиной на одну из колонн, сполз по ней и упал. Камни вонзились ему в спину.

Он стонал, лежа на земле и пытаясь подняться, но барон поставил ногу на грудь Кристофера.

– Что ты о себе возомнил, мальчишка? – Голос мужчины срывался от гнева. – Ты что думал, что можешь прийти сюда, помериться со мной силами, а потом делать вид, что ничего не произошло? Так, как ты это сделал с Шарлотой? – Его нога сильнее надавила на грудь, так, что Кристофер едва мог дышать. – Ты жалок! Ты неудачник. Я знал многих, подобных тебе. И мне следовало намного раньше взяться за тебя. Шарлота все время заступается за тебя, она думает, что Нестор на тебя плохо влияет. Но мы ведь оба знаем, что это не правда, не так ли? Ты просто опустившийся кусок грязи, дармоед. И обходиться с тобой я должен как с дармоедом. Будь моя воля, я раздавил бы тебя, как червя!

– Так в чем же дело? Чего вы ждете? – выдавил Кристофер. В любой момент его ребра могли сломаться под ногой барона.

– Только не надо строить из себя героя! – гаркнул на него Фридрих. – Тебе, наверное, это кажется особой отвагой, бросать вызов судьбе, но, поверь мне, это не так. Настойчивость в твоем положении не более чем глупость. – После еще одного сильного толчка в грудь барон убрал ногу. Он упер руки в бока и презрительно глянул на жертву сверху вниз. – Ты не стоишь того, чтобы думать о тебе. Посмотри на себя, как ты лежишь и жалостно воешь!

– Что вы… собираетесь сделать… со мной? – каждый вздох обжигал его легкие, каждое слово давалось с мучением.

– Завтра утром тебя не станет. В буквальном смысле этого слова! Никаких прощаний с Сильветтой, никаких следов. Будет похоже, что ты растворился в воздухе вместе со всеми своими вещами.

– Вы уверены, что Шарлота тоже хочет этого?

– Я так хочу, и этого достаточно.

– Вы не посмеете меня убить. Сиротский приют начнет интересоваться, слуги…

Фридрих склонился к нему, его глаза превратились в черные тени.

– Ну, кто станет искать в море твой труп, мой мальчик? Все решат, что ты удрал, это на сирот похоже. – Он схватил Кристофера за воротник, приподнял его и затем отбросил со всей силой назад, на острые камни. – Не смей больше снова вызвать меня на поединок.

С этими словами Фридрих повернулся и направился к двери семейного склепа. Рука Кристофера ощупывала землю, его пальцы молниеносно сомкнулись вокруг камня величиной с кулак. Не успев подумать, он схватил его и бросил в направлении Фридриха.

Камень попал в затылок барона. Фридрих, споткнувшись, ступил вперед, ища поддержку, упал на колено и ударился плечом и черепом об одну из колонн. Со странным звуком он упал вниз, но при этом все еще пытаясь повернуться и взглянуть на своего противника. Луна исчезла за облаками. Совершенно внезапно пошел дождь, бурный поток хлынул с небес.

У Кристофера болело все тело, сильнее всего грудь и спина, но ему все же удалось приподняться. Неподалеку от него лежала верхняя часть какого-то разбитого креста. Он подтащил его к себе, шатаясь, поднялся на ноги и обхватил крест обеими руками: поднять его стоило огромного труда – он был тяжелым.

Глаза Фридриха расширились, когда он увидел подходившего к нему Кристофера. Его точно парализовало, кровь из раны заливала светлые волосы. Он пытался повернуться и встать на ноги, но все время неуклюже валился набок.

Кристофер подошел ближе.

Барон что-то прокашлял, что-то, что могло быть словами; они звучали как хрипы раненого. Его взгляд был затуманен, тело скорчилось на боку, он поднял руку, умоляюще протянув её к ночному небу.

Кристофер подошел вплотную, размахнулся и двумя руками со всей силы вонзил каменный крест в лицо Фридриху. Раздался звук, как будто сломалось что-то хрупкое, и тело барона окончательно обмякло, а его рука осталась вытянутой, как одинокое знамя после проигранной битвы.

Кристофер знал, что в теле противника больше не теплилась жизнь, но безумие заставляло его наносить удары, один за другим. Наконец он оставил труп, и, отбросив крест в сторону, рухнул на колени.

В этом положении он провел почти час, в то время как кровь Фридриха стекала по камням. Наконец он медленно поднялся, схватил труп барона за ноги и поволок его вверх по склону. Перетащив тело через хребет, он спустил его вниз к воде. Затем Кристофер побежал назад, приволок каменный крест, распахнул куртку и рубашку барона. Он положил крест ему на грудь, застегнул все пуговицы, насколько это было возможным, и закрепил все это ремнем покойного. Перевязанный таким образом труп он втащил в лодку, отплыл несколько десятков метров в противоположную от замка сторону и там перевесил тело через борт. Ялик опасно накренился на бок, зачерпнул воды, но тут труп соскользнул в воду. Каменный крест неумолимо тянул его в глубину, и уже через пару мгновений не осталось никаких следов.

Кристофер вернулся на остров и убедился, что дождь смыл следы крови с поверхности скал. После он убрал в любовном гнездышке, чтобы все выглядело так, будто Фридрих окончил свою работу и вслед затем – бесследно исчез. Кристофер даже прошел по потайному ходу к капелле, закрыл спуск изнутри и поспешно вернулся в фамильный склеп. Там он погасил все свечи, и, уже собираясь выходить, заметил свою самую большую оплошность: удар повредил дверной замок. Ему ничего не оставалось, кроме как прикрыть дверь, хотя он понимал, что рано или поздно ветер все равно отворит её. Но даже если и так, то это ничего не доказывает.

Наконец он столкнул ялик в воду и направился назад к замку. Во всех окнах было темно. Даже если кто-то и выглянул бы, то не смог бы заметить лодку на совершенно черной глади моря.

Незамеченным Кристофер пробрался в замок, торопливо поднялся наверх в лабораторию и сжег свою одежду в пламени атанора. Затем он лег в старую кровать Нестора на другой стороне сада, и, глядя сквозь стеклянную крышу в ночное небо, старался привести свои мысли в порядок. Хаос из страхов, угрызений совести и сомнений в содеянном постепенно отступил, и на его месте образовалась одна ясная мысль:

« Нестор бы гордился мной».

Глава 9

Блуждая по окраинам Цюриха в поисках какого-нибудь пункта жандармерии, на одной из тумб для объявлений Аура заметила недавно наклеенный плакат. Там были изображены три молоденькие девушки, одной из них четырнадцать, двум другим по шестнадцать лет. Все три девочки из Цюриха бесследно исчезли, пропали без вести! Теперь она была уверена, что здесь к ней прислушаются, отправят людей наверх в горы, и никто не станет возражать, если Аура поедет домой на отдых после всех треволнений.

Но когда Аура поняла, что полицейские ей не поверили, она пришла в отчаяние. Чиновник, который заставил её подать заявление в письменной форме, явно принимал её за глупышку, которая сбежала из интерната, а потом решила подложить свинью директрисе. Он даже не пытался скрыть свое недоверие, скорее наоборот.

Он ограничился подтверждением того факта, что за прошедшие недели в Цюрихе исчезло несколько девушек, но добавил, что до сих пор ни один из многочисленных следов не вел за пределы города, не говоря уже о горах. Стоит также учитывать, что монастырь святого Иакова пользуется безупречной репутацией и уже не первый десяток лет занимается воспитанием экзальтированных девиц.

Аура вскочила и принялась что-то кричать, но когда это не помогло, принялась его умолять. И, наконец, когда она повела себя так, как свойственно женщине – слезы, мольба, колени, – полицейский сдал свои позиции и пообещал ей направить поисковый отряд в горы. Но в любом случае, кратко сообщил он, она не может требовать от него, чтобы он докучал мадам де Дион подобными вещами. Сначала его люди должны осмотреть хижину, и только в том случае, если её рассказ подтвердится – в чем он сомневался, – тогда он сам встретится с уважаемой директрисой для разговора.

Просьба Ауры позволить ей тем временем уехать домой явно позабавила его. Об этом, конечно, не может быть и речи, важно объяснил он, поскольку она, будучи воспитанницей монастыря, является подопечной мадам де Дион. Все решения принимает только она, и он не в праве принимать на себя столь большую ответственность. Но когда Аура совсем отчаялась, он разрешил ей провести день в жандармерии и дождаться результатов поиска в горах.

Так с раннего утра до поздней ночи Аура просидела на неудобной деревянной скамье, даже не притронувшись к журналам, которые принес ей кто-то из полицейских, но жадно поедая все фрукты и булочки, которые предлагали ей некоторые чиновники.

Было около половины двенадцатого, когда поисковая группа из трех длиннолицых мужчин вернулась в участок. Они чуть ли не падали от усталости и были страшно рассержены на «эту маленькую дрянь», напичкавшую их небылицами. Да, хижину они в самом деле нашли, она, очевидно, уже много лет пустует. Камин был совершенно холодным, а от предполагаемого мертвеца не было и следа. Ни старого мужчину, ни молоденькую девушку в окрестностях не нашли. Там были следы конских копыт и телеги, но в этом нет ничего необычного, так как крестьяне иногда пригоняют стада на прилегающие альпийские лужайки и иногда проводят пару часов, а то и всю ночь, в хижине.

Полицейского, с которым Аура общалась утром, вызвали из дому. Явившись в участок и выслушав отчет поискового отряда, он пришел в бешенство и приказал этой же ночью отвезти Ауру назад в монастырь. Переубедить рассерженного полицейского не помогли ни крики, ни слезы, ни уговоры. Угрюмый полицейский, приставленный к ней в качестве охраны на время поездки, угрожал ей надеть на неё наручники, если она не начнет вести себя подобающим образом. В конце концов, после трех неудавшихся попыток к бегству, Ауре ничего не оставалось, как подчиниться судьбе.

Карета достигла интерната около половины шестого утра, спустя полтора дня после ночного побега Ауры. Госпожа Браун заявила, что после перенесенного потрясения, вызванного побегом Ауры, она слегла в постель и заверила полицейского, что с девочкой будет проведена соответствующая беседа. Когда карета уехала, появилась мадам де Дион. Неподвижно уставившись на Ауру, с каменным лицом она выслушала все обвинения и оскорбления, а затем коротко приказала запереть её в комнате.

Чтобы привести приказ в исполнение, понадобились две учительницы и старый Марек. Аура отчаянно вопила и колотила в дверь, но они не обращали на нее никакого внимания. Вещи Козимы исчезли, её постель снята; очевидно, директриса перевела молодую итальянку в другую комнату.

Через несколько часов за Аурой вновь пришли. Марек и одна из поварих крепко держали её, затем госпожа Браун вошла в комнату и вытащила из-за спины сладко пахнущий платок. Кричать и брыкаться было бесполезно. Учительница прижала пропитанную хлороформом ткань к лицу Ауры, и через несколько мгновений девочка провалилась в пустоту.

* * *

Что-то щекотало её правую голень. Это ощущение было не сильнее дуновения воздуха, но когда это ощущение медленно стало подниматься по ноге, она поняла, что это не сквозняк.

Аура хотела встать, но что-то приковало её к кровати. Она лежала на спине, и матрац под ней был так же наг, как и она сама, постель была не застелена, одеяла и подушка исчезли. Девушка не чувствовала холода, хотя её и раздели. Руки и ноги налились странной свинцовой тяжестью: то, что приковало её к матрацу, были не веревки, а её собственный вес.

Она попыталась крикнуть, но крик прозвучал неслышно. Аура чувствовала себя так, словно находится глубоко под водой: мысли были медленными, а все вокруг расплывчатым. Она спросила себя не сон ли это, и на какое-то мгновение ей стало ясно, что она находится во власти кошмара, но уже через миг эта уверенность исчезла, и старый страх снова вернулся назад, а с ним и мысль об осах.

Аура была уверена, что ос было целое множество, даже если она их не видела. Она чувствовала нежные прикосновения на своей коже, не только на одной ноге, но и на другой, на правой руке тоже что-то шевелилось.

Девушка рывком подняла голову. Это была единственная часть тела, которой она могла пошевелить, все тело застыло как каменное. Она с ужасом смотрела на свои ноги. Черная точка ползла по правому колену. Оса не торопилась, поняв, как беспомощна её жертва.

«Почему жертва? – подумала Аура. – Осы ничего не сделают ей, пока она не шевелится». Вся ситуация была ненастоящей, ненастоящими были и осы, но уже одного нервного ожидания, что насекомое может ужалить, было достаточно, чтобы по её телу пробежала дрожь.

Пока первая оса карабкалась по правому бедру Ауры, две другие уже поднялись выше талии, на светлой коже они выглядели еще более угрожающе. Дыхание девушки стало учащенным, она чувствовала, как в ней поднимается панический страх. Она хотела крикнуть, но крик снова остался беззвучным. Казалось, тягучая пелена поглощает все звуки. На самом деле, это было не так, просто Аура потеряла свой голос, она онемела!

Держать голову становилось все труднее, невидимая рука настойчиво прижимала её вниз, к матрацу, затылок начало сводить судорогой, на шее затекли мышцы. Все тело покрылось холодным потом. Она не видела свои ладони, потому что руки были вытянуты вверх к изголовью кровати. Почувствовав, что целый рой насекомых ползет между её пальцами, Аура безуспешно попыталась согнуть ладони в кулак, а тем временем осы спускались по её рукам, приближались к её голове, ушам, лицу.

Оса на правой ноге, та, которую Аура заметила первой, неумолимо приближалась к черному треугольному кустику, а те, что были на бедрах, приближались к пупку. Она все отчетливее чувствовала нежные прикосновения насекомых; казалось, они оставляют тончайшие следы, которые сначала были холодными и безболезненными, затем начинали резко печь, словно при каждом шаге насекомых яд струился из их волосатых лапок.

Теперь они карабкались по обе стороны её тела, толкались по напрягшейся коже на ребрах, взбирались по мягким возвышенностям её грудей. Когда их коснулись первые лапки насекомых, коричневые вершины подобрались, и Аура внезапно вспомнила о той ужасной боли, которую ей причинил укус осы в этом месте. Сейчас она уже не могла понять: было ли это сном или реальностью?

Её рот был широко раскрыт в немом крике, как вдруг на губах она почувствовала мерзкое щекотание. Обезумев от ужаса и отвращения, Аура плотно сжала губы: она догадалась, куда метили осы. Боже правый, что теперь делать?!

Её лихорадочный взгляд скользнул вниз по телу. Ауре показалось, что кончики лобковых волос пришли в движение, но это были усики насекомых, они выглядывали оттуда, трепеща и вздрагивая. Осы прокладывали себе путь сквозь темный лесок, подбираясь к теплой щели между её бедер. Она отчаянно попыталась сдвинуть ноги вместе, но они не слушались. Пока сумасшествие все туже стягивало свои оковы, она беспомощно наблюдала, как целые полчища ос пробираются вниз. Со всех сторон на нее обрушился поток насекомых. Крошечные крылышки вибрировали, но ни жужжания, ни каких-либо звуков не было слышно.

Осиная армия разделилась. Одна половина желто-коричневым ковром погребла под собой её бедра, другая взбиралась по шее и вискам. Они уже набились к ней в ноздри, дыхание Ауры прерывалось, и она беспомощно открыла рот. Поток волосатых телец устремился к её деснам, облепил язык, забился в дрожащую глотку.

В этот же миг остальные осы ринулись на приступ женского начала Ауры.

Осы роились повсюду, стягивались со всех сторон и, словно подчинившись какому-то тайному приказу, они одновременно вонзили свои жала во влажное трепещущее тело.

* * *

Окружающий мир вновь собрался вместе, как пестрые кристаллы в калейдоскопе, который Аура так любила в детстве. Перед глазами стояла некая форма, какая-то картина, чье-то лицо.

Глаза блестели, хотя брови были насуплены. Под ровной и гладкой кожей вырисовывались хорошо очерченные скулы. Хотя мужчина не улыбался, тем не менее, в уголках губ можно было разглядеть ямочки. И каждый раз, когда Ауре казалось, что она обнаружила недостаток – ущербный штрих, разрушавший безупречность черт, – лицо человека исчезало перед её глазами, словно собираясь в новую идеальную форму.

Руки схватили Ауру за плечи и стали изо всех сил трясти её. Тяжелая сонливость начала исчезать и чувства, отвечающие за восприятие действительности, стали постепенно возвращаться к жизни. Ей хотелось одного: лежать, затерявшись в лабиринте прелестных черт незнакомого лица.

– Аура!

Голос вихрем ворвался в её голову, и спустя несколько секунд она узнала свое имя. Аура тут же почувствовала, что мужчина говорит каким-то странным тоном. Не нежно, не дружески, скорее нетерпеливо и при этом шепотом.

– Что… происходит? – заикаясь, пролепетала она.

В тот же миг она узнала его. Прежде чем она смогла закричать, его рука сжала ей рот, подавив любой звук.

– Аура, – прошептал он еще раз, и сейчас это прозвучало почти умоляюще, – тебе нельзя кричать, тебе нельзя ничего говорить: они могут в любой момент прийти сюда. Тебя напичкали какими-то наркотиками, чтобы ты не сопротивлялась, но сейчас нужно взять себя в руки!

В огне охватившей её паники Аура вспомнила, что лежит совершенно нагой на серой подстилке. Неужели осы проникли в её тело? Может быть, поэтому она утратила способность видеть?

Но нет, это ей снится. Галлюцинация!

– Я сейчас уберу руку, – прошептал мужчина, – и ты будешь молчать, поняла?

Она резко кивнула, не будучи уверенной, что сдержит обещание. Мужчина убрал руку, и ей сразу же стало легче дышать. Аура лежала, уставившись на него широко раскрытыми глазами, в то время как его лицо казалось ей еще красивее, еще безупречней. И это после того, что он с ней сделал! Нет, не с ней! С её отцом. А может, он его не убивал? Ведь за последние четыре месяца она не получила никаких известий из дому, если не считать пары коротких писем, вышедших из-под детского пера Сильветты. Никаких известий о смерти Нестора и, уж точно, ничего об его убийстве.

– У нас нет времени на какие-либо объяснения, – настойчиво прошептал ей Джиллиан. Приказав ей молчать, он, казалось, был немного удивлен, что она ему повинуется. Никаких воплей, никаких криков о помощи. Искорка восхищения зажглась в его взгляде. – Ты очень храбрая, Аура, но тебе придется стать намного храбрее, если мы хотим незамеченными выбраться отсюда.