Текст книги "Да здравствует король (ЛП)"

Автор книги: Кай Хара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Они стреляют чистым ядом в мою сторону.

Взгляд такой откровенной враждебности, что сила его взгляда почти отбрасывает меня назад.

Он выглядит разъяренным.

– Заткнись, блять. – Рычит он, хватает чашку в моей руке и швыряет ее в стену позади меня.

4

Чашка с грохотом ударяется о стену, и она реагирует на это приятным вздрагиванием.

Я не знаю, кто она.

Не то чтобы мне было наплевать на всех остальных студентов, но я знаю, кто ходит в АКК. Я должен одобрить каждого из них, прежде чем они будут официально приняты.

И я точно знаю, что я ее не утверждал.

– Прости? – Спрашивает она, неуверенно нахмурив лицо.

Американка.

Мое лицо опускается, а глаза темнеют от ее акцента. Ярость, которую я старался держать под строгим контролем, вырывается из меня.

– Ты еще и тупая, помимо того, что неуклюжая, блять? – Яростно спрашиваю я. – Я сказал тебе заткнуться, пока я решаю, что с тобой делать.

На этот раз ее реакция – не нерешительная.

В ее глазах вспыхивает гнев, и она скрещивает руки на груди.

– И кто ты, твою мать, такой, чтобы разговаривать со мной в таком тоне? – Гневно требует она.

Моя рука вырывается и хватает ее за шею, мои пальцы крепко обхватывают ее горло.

Кем бы ни была эта девушка, я собираюсь преподать ей урок, как уважать главных.

Она замирает в моей хватке, ее глаза открываются в страхе. Ее руки поднимаются, чтобы схватить мои и попытаться оторвать мои пальцы от себя.

Ее руки толкают и тянут, пытаясь ослабить мою хватку. Ее страх ощутимо витает в воздухе, и это чертовски пьянит.

– Роуг. – Сикстайн говорит нерешительно, дрожь наполняет ее голос, когда она подходит ко мне, как человек подходит к опасному животному.

В глазах девушки быстро мелькает осознание, и я внутренне ухмыляюсь.

Она слышала обо мне.

Эта мысль посылает разряд похоти прямо к моему члену.

Я хочу, чтобы она точно знала, кто я и на что способен, прежде чем я уничтожу ее.

Это сделает вкус победы намного слаще.

– Дай ей поблажку, это ее первый день здесь.

Слева от меня Феникс переключается со своей позиции незаинтересованного зрителя и подходит к Сикстайн.

– Не лезь в это, Сикс. За лето я успел забыть о твоем существовании. – Он берет ее за подбородок, но она вырывается из его хватки и не говорит ни слова. – Не напоминай мне, что ты на самом деле здесь. – Предупреждает он.

– Ты американка? – Спрашиваю я девушку в своей хватке. Она перестала пытаться оторвать мои пальцы от своей шеи и вместо этого смотрит на меня взглядом, который я не могу расшифровать.

– Вообще-то, мы американки. – К нам подошли еще две девушки. Говорит серебряноволосая спутница Неры. – Что здесь происходит? Отпусти мою лучшую подругу, ты, псих.

Рис протягивает руку к ее плечу, останавливая ее на середине шага с легкой ухмылкой.

– Тебе не о чем беспокоиться, любимая. – Он говорит с манящим английским акцентом.

Она кладет палец в рот и имитирует рвотные позывы.

– Не называй меня так. А еще я знаю двенадцать разных способов кастрировать мужчину. Если ты не хочешь, чтобы я познакомила тебя со своим любимым, «Чикагским особым», я бы посоветовала тебе отпустить меня.

Пока они продолжают спорить, я возвращаю взгляд к девушке, которую держу в руках, и улучаю момент, чтобы рассмотреть ее по-настоящему.

Ее волнистые черные волосы обрамляют овальное лицо с большими карими глазами и пухлыми кроваво-красными губами. Я провожу по ним большим пальцем, чтобы проверить, настоящий ли это цвет или нет.

– Что ты делаешь?

Ее руки обхватили мое запястье, но они больше не борются со мной.

Она крошечная по сравнению со мной. В таком положении ее голова едва достигает моего плеча, что заставляет ее откинуть голову назад.

Мои размеры и сила затмевают ее.

Я представляю ее на коленях передо мной, те же маленькие руки обхватывают мой член. Этот образ в сочетании с ее внезапной покорностью делает меня твердым, как камень.

Я смотрю вниз на свой большой палец.

Чистый.

У меня возникает внезапное желание укусить ее за губы.

Желание уничтожить ее и поглотить весь ее мир.

Она сглатывает, и я чувствую, как ее горло напрягается под моей рукой. Я усиливаю хватку, жестоко улыбаясь, когда она задыхается и захлебывается.

Она должна знать, кто здесь контролирует ситуацию. Кто собирается разрушить ее маленькую аккуратную жизнь.

– Ты совершила ошибку, сделав из меня врага. – Обещаю я с нотками садизма в голосе.

– Роуг, это был несчастный случай. Это всего лишь молочный коктейль.

Я заставляю Неру замолчать, сверкнув глазами.

Они очень храбро защищают эту девушку, которую знают меньше недели.

Повернувшись к ней, я спрашиваю.

– Кто ты, блять, такая?

– Я новенькая. Я одна из двух студентов-стипендиатов. Отпусти меня, пока я не закричала.

– Давай, кричи о помощи. – Я мрачно дразнюсь, приближая свой рот к ее уху, мое горячее дыхание щекочет ей лицо. – Никто здесь не спасет тебя от меня.

Внутренне я обрабатываю то, что она только что сказала.

Она – студентка-стипендиат.

Это значит, что мой отец обошел меня, чтобы получить одобрение. Он председатель совета директоров, и он единственный человек, который имеет надо мной окончательную власть в отношении выбранных студентов.

Моя кровь закипает, когда я понимаю, что он сделал.

И для нее.

Мое зрение темнеет, когда оно фокусируется на ней.

– Чего ты хочешь? – Спрашивает она, и я не могу не заметить, что ее голос не дрожит. Она в ужасе, но она держит себя в руках.

Возможно, ее не так легко сломить, как я думал вначале. Я мрачно улыбаюсь, мое черное сердце бьется в такт перспективе единственной вещи, которая мне нравится.

Вызов.

Я отпускаю ее, толкнув, и она отступает на пару шагов.

Моя челюсть сжата, а мышцы напряжены, когда я стягиваю рубашку через шею и бросаю ей. Она ловит ее и бросает взгляд в мою сторону.

– Я хочу, чтобы ее сдали в химчистку и вернули мне к понедельнику.

Она бросает ее обратно в меня.

– Сделай это сам.

Я беззлобно смеюсь, сворачивая рубашку в клубок, когда делаю шаг к ней. Она держит свою позицию до тех пор, пока физически больше не может, и упирается в стену, попав в ловушку.

Моя рука поднимается над ее головой, а я опускаю свою в дюйме от ее лица.

– Как пожелаешь.

Я бросаю скомканную рубашку к ее ногам и делаю шаг назад.

– Только не говори, что ты не просила об этом сама.

С этими прощальными словами я направляюсь к Белле, Рис и Феникс следуют за мной по пятам.

Я не оглядываюсь, чтобы посмотреть, как она уходит.

– Не хочешь рассказать нам, что это было? – Спрашивает Феникс.

– Она испортила мою рубашку.

– Ты можешь купить весь этот магазин завтра. – Говорит Рис. – Вообще-то, мне не нравится смотреть на твою грудь без рубашки, когда я собираюсь поесть, но мы можем уйти, если тебе нужно, приятель. – Он говорит, махнув рукой в мою сторону, когда я опускаюсь в одну из кабинок, без рубашки.

– Ты трахнул девушку, пока я был в комнате и ел, и ты собираешься изображать из себя ханжу?

– Да, но это другое.

– С чего бы?

– Потому что сейчас ем я. – Говорит он с ухмылкой, и я бросаю булочку ему в голову.

– Она не послушалась.

Злость снова накатывает на меня, когда я вспоминаю, как она бросила в меня испачканную рубашку.

Как будто она не собиралась делать то, что я, блять, сказал.

Я собирался уничтожить эту маленькую бунтарку на глазах у всей школы, и я получу от этого нечеловеческое удовольствие.

– Не дай бог, если кто-то этого не сделает.

Феникс молча наблюдает за нашим обменом. Этот ублюдок, наверное, весь следующий день будет кипеть из-за своей стычки с Сикстайн.

– Она чертова американка.

Рот Риса дергается, и он кивает.

Он знает, как я отношусь ко всему, что связано с Америкой. Именно туда сбежала моя мать, бросив своего девятилетнего сына. Там мой отец проводит девяносто восемь процентов своего времени. А он настоящий кусок дерьма, поэтому я знаю, что это место прогнило насквозь.

Мне захотелось схватить ее за горло, когда я услышал ее акцент. Почувствовать, как ее сердце бешено бьется о мою руку, зная, что я могу остановить его в любой момент.

Я резко встаю, испугав Риса и Феникса.

– Я собираюсь отправиться домой. Нам с Робертом нужно немного поговорить о том, как две американки оказались на Королевской территории.

Я покидаю Bella’s, не попрощавшись, и проделываю десятиминутный путь к своему дому.

Официально мой отец проживает в Швейцарии в целях налогообложения, поэтому у него есть особняк в этой стране. Но на самом деле он живет в Нью-Йорке и приезжает два-три раза в год по делам школы.

В его отсутствие я живу там с Рисом и Фениксом. В первый год учебы у них был номер люкс в корпусе, но чаще они оставались ночевать в доме. Начиная со второго курса, они переехали ко мне.

Моему донору спермы не понравилось вернувшись домой, обнаружить, что в его доме живут два других человека.

Мне понравилось видеть, как ярость искажала его лицо, когда он все понял.

Я взбегаю по парадной лестнице, которая встречает меня на входе в фойе, и поворачиваю к кабинету отца в конце левого коридора на втором этаже.

Дом огромен, он раскинулся на семь тысяч футов. Знаки богатства выставлены на всеобщее обозрение, небрежно, аляповато.

– Привет, Роберт.

Мой отец поднимает голову от бумаг в своей руке и смотрит на меня, прислонившегося к дверной раме, скрестив руки.

Он опускает взгляд обратно на свой документ.

– Я же просил тебя не называть меня так.

Я полагаю, что у моего отца привлекательная внешность. Он носит строгий костюм с легкостью, которую большинство людей хотели бы иметь, его туфли всегда идеально начищены, а волосы безупречно причесаны. Седина оттеняет волосы на висках, добавляя эрудированности всему его облику.

– Ты просил не называть тебя так на людях. И, ты только посмотри на это. Мы одни.

Его глаза снова встречаются с моими.

– У меня нет времени на все это. – Он кивает в сторону двери, прогоняя меня.

Гнев бурлит в моем горле и требует выхода. Я пересекаю комнату в два шага и хлопаю раскрытыми ладонями по его столу.

– Очень жаль, но сегодня ты будешь меня слушать. – Я усмехаюсь над ним. – Представь мое удивление, когда я сегодня наткнулся на двух американок в кампусе. Странно, я не помню, чтобы я когда-либо одобрял их заявления. – Говорю я, изображая притворное замешательство. – Почему ты обошел меня в одобрении заявок? В какую игру ты играешь?

Он не сразу отвечает или реагирует на то, что я хлопнул ладонями по его столу, а просто невозмутимо наблюдает за мной.

Он встает и обходит стол, чтобы встать передо мной.

– Ты думаешь, мне есть дело до того, чего ты хочешь?

Я открываю рот, чтобы резко ответить, и его кулак врезается мне в челюсть, прежде чем я успеваю заметить его приближение.

Моя голова мотнулась в сторону, но я остался стоять.

В ушах звенит.

И боль распространяется по моей щеке.

Но я не дам ему удовольствия увидеть мою реакцию.

Я снова поворачиваюсь к нему лицом, но на этот раз, когда его кулак во второй раз ударяет меня в челюсть, силы удара хватает, чтобы отправить меня на пол.

Тяжелое кольцо на его правой руке режет мне щеку.

Порез на моем носу, полученный в последний раз, когда он ударил меня, в тот день, когда он приземлился в Швейцарии на прошлой неделе после шестимесячного отсутствия, только начал заживать.

– Следи за языком, когда, блять, разговариваешь со мной. – Он плюет на меня, гнев превращает его лицо в пестрое красное месиво.

Он отводит ногу назад и бьет меня в живот. Удар заставляет меня сложиться вдвое от боли, и дыхание вырывается из моего тела. Я заглушаю его изо всех сил, чтобы он не услышал.

– С тебя хватит? Скажи что-нибудь. – Требует он.

Не сопротивляйся. Не доставляй ему такого удовольствия.

Я повторяю это снова и снова про себя в голове, как заклинание.

Я никогда не сопротивляюсь. Ему бы очень понравилось, если бы я это сделал. Единственная власть, которой я обладаю в этот момент, – это не давать ему никакой реакции.

Поэтому я отступаю еще дальше внутрь себя, принимая холодную отстраненность и используя ее как щит. Я непоколебимо смотрю ему в глаза, отказываясь отступать.

Если судить по тому, как дергается его глаз, мой акт бунтарства только разжигает его злобу.

Он приседает рядом с тем местом, где я лежу на полу.

– То, что я решу делать с этой школой, не имеет абсолютно никакого отношения к тебе. У этих девочек были отличные школьные результаты, и они помогут укрепить спортивные и академические позиции АКК.

Я по-прежнему отказываюсь говорить, глядя на него с вызывающей улыбкой на лице.

Он бросает на меня смертоносный взгляд, прежде чем встать. Его нога разгибается и бьет меня в живот во второй раз.

Отец застегивает пиджак и приглаживает волосы.

Он не хотел бы, чтобы его коллеги в Нью-Йорке знали, что он только что закончил избивать своего сына. Это не лучшим образом скажется на имидже семьи.

– Теперь я буду чаще бывать дома, чтобы наблюдать за работой совета, когда мы будем рассматривать претендентов на следующую партию студентов-стипендиатов. Похоже, мы будем видеться гораздо чаще, сынок.

Последнее слово он добавил с усмешкой.

С этими словами он плюет мне под ноги и выходит из комнаты, не оглядываясь назад.

Я вытягиваю руку, чтобы схватиться за край стола и, используя его как рычаг, осторожно перетаскиваю себя в стоячее положение, морщась, когда кладу руку на живот, чтобы успокоить ушибленный живот.

Мне кажется, что я выхожу из-под контроля, ярость грозит полностью завладеть мной. Я хватаю открытый графин и швыряю его в стену.

От удара он разбивается, коричневая жидкость стекает по стене и соседним книжным полкам.

Это нисколько не успокаивает меня, яростная энергия в моем теле все еще ищет выхода. Это началось с нее и только усиливалось по мере того, как разворачивалась конфронтация с моим отцом.

Она.

Он думает, что она такая особенная.

Ссора с отцом ничем не отодвигает на задний план мой предыдущий разговор с ней, вместо этого разжигая настоятельную потребность уничтожить ее.

Я заставлю ее пожалеть о том, что она вообще покинула свою маленькую причудливую жизнь.

Я заставлю ее пожалеть, что она вообще перешла мне дорогу.

5

– По шкале от 1 до 10, скажи мне честно, Сикс. Насколько это было плохо? – спрашиваю я ее.

Как только он заходит к Bella's, мы вчетвером поспешно возвращаемся к гольф-кару и уезжаем, забыв о нашем плане посидеть и насладиться молочными коктейлями у пруда.

Я сижу на пассажирском сиденье, повернувшись к Сикс, пока она везет нас к загону.

– Это не очень здорово. – Она говорит с гримасой в мою сторону. – Надеюсь, через день-два кто-нибудь другой привлечет его внимание, и он забудет о тебе.

В ее голосе нет особой надежды.

– Как думаете, насколько вероятно, что кто-то попытается зарезать его к понедельнику? – С надеждой спрашивает Нера.

– Судя по тому, что мы увидели, я удивлена, что люди не выстраиваются в очередь, чтобы оказать ему эту честь. – Сухо отвечаю я.

– Нет, но серьезно, что это было? – Спрашивает Тайер, и я слышу легкую дрожь в ее голосе. – Ты в порядке, Беллами? – Ее рука тянется к передней части гольф-кара, и она ободряюще сжимает мое плечо, когда я киваю. – Почему ты не психуешь еще больше?

Честно говоря, я не уверена.

В тот момент, когда мой взгляд встретился с его ледяным, бездушным взглядом, я застыла на месте. Если в остальном он был холоден как лед, то его взгляд горел инферно, обещая возмездие за то, что я пролила на него молочный коктейль.

Он велел мне заткнуться и тут же отправил меня восвояси.

А потом он обхватил своей огромной рукой мое горло, и страх разогнал гнев в моем теле.

Страх и что-то еще.

Что-то странное, похожее на желание от того, как он держал меня в своей доминирующей хватке.

В тех частях тела, которые он держал, возникло покалывание, посылая в мой мозг осознание того, что часть моего тела, о которой я даже не подозревала, является эрогенной зоной.

Меня больше ужаснуло то, как мое тело отреагировало на угрожающий захват, чем вся эта ситуация.

– Мы должны кому-то рассказать об этом. Может быть, нам пойти к директору?

– Нет! – Воскликнула я. – Нет, мы не можем. Он управляет этой школой. Его семья, вероятно, приложила руку к финансовой поддержке стипендии, и я не могу так рисковать.

– Мы не можем просто ничего не делать.

– Именно это мы и собираемся сделать. Я буду сидеть тихо, и, надеюсь, к понедельнику он обо всем забудет.

– Да, это звучит как отличный план. – Добавляет Сикс с притворным энтузиазмом. Я знаю, о чем она думает на самом деле.

Мне не следовало провоцировать его.

Но если он думал, что я склонюсь перед ним из-за одной ошибки, то он рассчитывал на другое. Мне было неприятно портить его рубашку, но я не собиралась стирать его вещи.

Появилась идея.

– Как ты думаешь, я могу купить ему другую рубашку? Мне ведь могут доставить вещи сюда?

Нера достает свой телефон и начинает набирать текст.

– Я найду, дайте мне пару минут.

– Скорее всего, это будет очень дорого, Беллами. – Предупреждает Сикс.

– Триста долларов. – Говорит Нера, поднимая глаза от телефона.

– Триста долларов? – Спрашиваю я, возмущаясь. – За рубашку? Она была сшита вручную золотыми нитками?

– Это Off-White. – Отвечает она, пожимая плечами.

Моя ежемесячная стипендия составляет пятьсот долларов, так что придется туго. Но я привыкла делать покупки в рамках бюджета, и если это поможет разрешить ненужный конфликт, я сделаю это.

– Просто купи.

– Я могу купить продукты для нас обоих, и мы справимся со стипендией. – Говорит Тайер, понимая смысл принятого мной решения и, как всегда, читая мои мысли.

– Да, конечно, что мое, то и твое. Это само собой разумеется. – Сикс добавляет.

– Поддерживаю. И еще, рубашка заказана. – Говорит Нера, протягивая телефон в мою сторону, чтобы показать предполагаемую дату доставки.

Она должна быть доставлена в субботу, а значит, я смогу отдать ее ему в понедельник, когда начнутся занятия. Отлично.

Я оставляю позади произошедшую ранее конфронтацию и наслаждаюсь остатком дня и выходными с девочками.

По крайней мере, пытаюсь.

Но мысли о пустых зеленых глазах то и дело проскакивают в голове.

Я резко просыпаюсь.

С зажмуренными глазами я достаю телефон и проверяю время. Восемь пятнадцать утра.

Понедельник.

Черт.

У меня занятия в девять утра. Почему меня никто не разбудил?

Я надеваю джинсы и легкий свитер, бросаю вещи в сумку и, спотыкаясь, иду в гостиную.

Хватаю рубашку, все еще в упаковке, и засовываю ее под мышку.

– Тайер? Ты здесь? – Спрашиваю я, открывая дверь.

Она все еще в постели, и, судя по ее лицу, я только что ее разбудила.

– Вставай! Мы опоздаем на занятия.

Этого достаточно, чтобы она вскочила с кровати и направилась в ванную.

– Нет, нет, нет. Мы не можем опоздать. Почему девочки нас не разбудили?

– У Неры утром была тренировка, а у Сикс – испанский.

Я вспомнила, что они упомянули об этом в воскресенье, когда мы пошли на поздний завтрак в маленький ресторанчик в соседнем городке.

Очень пьяный обед, да еще и с пересадкой, явно вымотал нас обоих.

– О, точно. Ладно, дай мне пять минут, и я буду готова.

Через десять минут мы уже на территории кампуса, и «Токийский Дрифт» в стиле Тайер пригодился нам как нельзя кстати.

До начала занятий оставалось около двадцати минут.

Пока мы идем по территории к главному зданию, я разглядываю студентов, толпящихся на территории кампуса. Они направляются в разные стороны, торопясь на свои занятия.

Лишь одна небольшая группа остается неподвижной. Их около десяти человек, все они сидят на участке лужайки под большим дубом.

Их неторопливая походка противоречит окружающей активности. Они опаздывают на занятия, и им все равно.

Это демонстрация силы.

Дескать, они контролируют школу, учеников и учителей и могут делать все, что захотят.

Среди толпы я замечаю Роуга.

Сердце замирает при мысли о том, чтобы подойти к нему.

Он обманчиво расслаблен.

Поза, которая кажется безобидной для обычного зрителя, но я знаю, что даже после одной встречи она опаснее, чем кажется.

Он готов нанести удар в случае необходимости.

Он сидит, как король, властвующий над своим двором. Несколько девушек крутятся вокруг него, отчаянно пытаясь привлечь его внимание. Но глаза его закрыты, голова небрежно откинута назад к стволу дерева, сигарета свободно свисает с губ.

Он затягивается, и я вижу, как разгорается окурок сигареты. Я наблюдаю за тем, как его губы тянутся к сигарете, и это движение чувственно, даже не пытаясь быть таковым.

Именно глядя на его губы, я замечаю синяки, идущие вдоль его челюсти и вверх по щеке к глазнице. Они фиолетово-синие и выглядят так, будто это больно.

Его избили.

Заслуженно, я уверена.

Но я не могу не задаться вопросом, кто посмел его ударить. Я почувствовала напряженные мышцы его предплечий и крепкую хватку пальцев.

Его было бы нелегко победить.

– Тайер, посмотри на Роуга.

– Где?

– Справа от меня.

– Господи, что случилось с его лицом? – Спрашивает она, прежде чем сделать паузу. – Вообще-то, какая разница. Надеюсь, ему было больно.

– Похоже, что да.

– Он выглядит так, будто участвует в подпольных драках. Думаю, это еще одна черта богатых людей.

– Что бы ни случилось, я надеюсь, что он выплеснул злость. Я собираюсь отдать ему это. – Я говорю, поднимая руку, в которой держу пакет.

– Удачи. Я иду на физику.

Она машет рукой, уходя, а я поворачиваюсь обратно к сидящему Роугу. Не знаю, почему я нервничаю. Он просто поблагодарит меня, а потом мы оставим это в прошлом.

Легко.

Беспокойство щекочет мне шею, когда я направляюсь в его сторону. На полпути к нему его глаза открываются, и он замечает меня. Его внимание ко мне в этот момент очень похоже на то, как хищник чует приближение своей ничего не подозревающей жертвы в дикой природе.

Он поднимает голову от дерева, и его взгляд медленно опускается по моему телу, осматривая меня, как лошадь, выставленную на продажу.

Он рассматривает мои ноги. Изгиб бедер, переходящий в впадину талии. Мою маленькую грудь.

Его глаза вспыхивают, когда он смотрит на мою шею, и я понимаю, что он вспоминает, как его рука обвилась вокруг нее, словно ожерелье.

Когда его глаза снова встречаются с моими, они ледяные и режущие, как острые лезвия по коже. Садизм в них заставляет меня попятиться, но я не останавливаюсь.

Я приехала сюда не для того, чтобы разбираться с этим мелким дерьмом, и я не позволю этому затягиваться дольше, чем это необходимо.

Когда я оказываюсь в десяти футах от него, я бросаю пакет так, чтобы он приземлился рядом с ним.

– Слушай, мне кажется, мы начали не с той ноги. – Я говорю это с такой милой улыбкой, на какую только способна. – Мне очень жаль, что так получилось с твоей рубашкой. В этом пакете для тебя есть замена.

Он ничего не говорит, удерживая мой взгляд еще несколько мгновений, а затем переводит его на девушку рядом с ним. Она бросается на колени, открывает пакет и протягивает ему, после чего убегает.

Я сопротивляюсь желанию закатить глаза. С трудом.

Его правая рука поднимается к сигарете, которую он затягивается. Дым бесцельно падает изо рта, и я не могу удержаться, чтобы не посмотреть на его губы.

Почему-то в этом движении чувствуется сексуальность.

Его губы кривятся в ухмылке.

Когда я снова встречаюсь с ним взглядом, я понимаю, что он заметил, как я смотрю на них.

Вот почему он ухмыльнулся.

Ублюдок.

– Ты думаешь, это из-за рубашки?

Прежде чем я успеваю задать вопрос, он размахивает своей все еще зажженной сигаретой, прожигая в рубашке дыру.

Я отступаю на шаг назад.

– Какого черта ты делаешь? – Восклицаю я, ошеломленная. Он не отвечает, только достает из пачки еще одну сигарету и кладет ее между губами.

– С тобой что-то не так. Ты даже не представляешь, что мне пришлось сделать, чтобы получить эту рубашку.

– Именно поэтому тебе здесь не место, ты просишь подачки, как нищая. Возвращайся в ту дыру, из которой ты приехала.

Намек на то, что я попала сюда иным путем, кроме как тяжелым трудом, обжигает мое тело. Это верх иронии, когда ребенок-кумовья ставит под сомнение мой успех.

– В отличие от тебя, я не получала никаких подачек, придурок. Я приложила усилия, чтобы достичь своего положения.

Его глаз дергается, и я понимаю, что мне не понравится то, что он скажет дальше.

– Только шлюха может назвать «трудом» сосание члена за стипендию. – Он говорит, и жестокая ухмылка кривит его губы.

Все вокруг разражаются хохотом, а меня захлестывает унижение.

Это похоже на тот сон, когда ты находишься в комнате, и все показывают на тебя пальцем и смеются, но ты не знаешь, почему они смеются.

Только в этом случае я знаю, почему они смеются, и это неправда.

– Это… это неправда.

Кровь шумит в ушах, а сердце колотится в горле, поэтому слова выходят с запинкой.

– Могу ли я получить минет, если замолвлю словечко перед профессором Флетчером. Или я получу только руку? – Мужчина с золотистыми волосами насмешливо смотрит на меня.

– Зачем ты это делаешь? – Спрашиваю я Роуга.

На этот раз я не позволяю своему голосу дрогнуть.

– Я же говорил. Тебе здесь не место.

Я бесшумно ухожу, не понимая, как я могла сделать еще хуже. Я делаю размеренные шаги, чтобы не выглядело так, будто я убегаю, но все, чего я хочу – это броситься прочь.