Текст книги "Да здравствует король (ЛП)"

Автор книги: Кай Хара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

31

Следующие несколько недель пролетели как в тумане счастья.

Роуг пытается дозвониться до отца, чтобы получить ответы на свои вопросы, но тот уклоняется от всех его звонков и сообщений. Гнев Роуга растет с каждым отклоненным звонком и проигнорированным сообщением, но он не теряет самообладания. Он надеется, что Мюллер обнаружит что-то новое в ходе дополнительной экспертизы, которую он проводит.

Я провожу свои дни либо с девочками, либо на занятиях, либо с большой группой. Приходится ориентироваться на разные типы напряженности между личной враждой Феникса и Сикстайн и странной энергией Риса и Тайер. Нера постоянно пишет смс, уткнувшись носом в свой телефон. Интересно, не встретила ли она кого-нибудь? Но почему бы ей не рассказать нам?

Я провожу ночи, все ночи, с Роугом.

В его постели. В моей постели. В машине. В кладовке.

И не только ночи.

Днем мы играем в видеоигры. Он выигрывает в Mario Kart, но, к его раздражению, я выигрываю в Mario Party. Он говорит, что я, наверное, жульничаю.

Мы ходим в кино и смотрим историческую драму, которую я давно хотела посмотреть. Он покупает билеты и делает мне сюрприз.

Я готовлю нам ужин. Я покупаю книги и изучаю разные рецепты для него и ребят. Он трахает меня, чтобы отблагодарить за то, что я была хорошей девочкой.

Мы бегаем вместе.

Он выигрывает.

Он злорадствует.

Обычно он трахает меня у дерева, когда видит, как блестит пот на моей коже.

Он показывает мне обширную библиотеку в гостевом доме, а потом трахает меня в ней, потому что библиотеки – это «наша фишка» и «было бы неправильно не потрахаться в каждой из них».

Он требует, чтобы я говорила, что люблю его, по нескольку раз в день.

Он не говорит этого в ответ.

С каждым днем я чувствую себя все более уязвимой от того, что я единственная, кто сказал ему это.

Но я знаю, что он только начинает понимать, что такое отношения, не говоря уже о любви.

На днях я играла с Рисом в шахматы, или, по крайней мере, пыталась играть, а он беззлобно дразнил меня.

– С таким же успехом ты могла бы просто сдаться, Беллами, теперь твою игру уже не спасти.

– Если бы ты не говорил так много, может быть, я смогла бы лучше сосредоточиться. – Я сердито смотрю на него. – Я просто хочу выиграть одну игру.

– Если бы ты играла лучше, мне не пришлось бы отвлекаться на пустую болтовню, дорогая.

– Не называй мою девушку «дорогая», ублюдок. – Голос раздается из дверного проема, заставляя меня подпрыгнуть. Я произвольно опускаю фигуру, которую держу в руках.

Рис радостно вскрикивает и двигает слона.

– Шах и мат! И девушку?

Он задает вопрос, который вертелся на кончике моего языка. Для меня это новость.

– Разве ты не моя девушка? – спрашивает Роуг, глядя мне прямо в глаза.

Я медленно киваю.

– Хорошо. Тогда это решено. Мне нужно идти на занятия, увидимся позже.

Это не самое романтичное заявление, но это Роуг, так что все в порядке.

– Подожди. – Я говорю, подбегаю к нему и, когда он поворачивается, прыгаю на него.

Он легко ловит меня, и мои ноги обхватывают его. Он держит меня за ягодицы и стонет, притягивая ближе, чтобы я терлась о его длину. Я опускаю лицо к нему и нежно целую его.

Его руки обхватывают мою голову, он углубляет поцелуй и стонет мне в рот. Я позволяю себе медленно скользить по его телу.

– Хорошего дня. – Я говорю, когда он облизывает губы, его взгляд затуманен похотью.

– Тебе повезло, что у меня сегодня презентация, иначе я бы остался здесь и заставил тебя заплатить за то, что ты возбудила меня перед уроком.

Как только я оказываюсь на земле, он резко шлепает меня по заднице и прикусывает мочку уха.

– Увидимся позже, Белл.

Дверь за ним закрывается, и я снова поворачиваюсь к Рису.

– Статус девушки, да?

– Очевидно, – говорю я, пытаясь сдержать глупую ухмылку на своем лице.

– Мне нравится, какой он с тобой. – Он говорит, одаривая меня одобрительной улыбкой.

Иногда он смотрит куда-то вдаль. Или он начинает возиться с сигаретой, играя ею взад-вперед в крутых трюках сквозь пальцы.

В эти моменты я понимаю, что он думает о маме.

Я думаю, он перерабатывает. Или как там его версия осознания называется.

Он вспоминал о ней несколько раз. Однажды, когда мы проходили мимо аттракциона, он рассказал мне о том, как она разрешила ему прервать занятия и взять его на день покататься на аттракционах, когда ему было восемь лет.

Или когда его отец уехал в командировку, и она устроила ему вечеринку в честь половины дня рождения.

– Ей просто нужен был повод, чтобы устроить мне вечеринку, – сказал он с отстраненной улыбкой.

В ту ночь он не спеша раздевает меня. Его руки ласкают каждый сантиметр моего тела, он неторопливо расстегивает пуговицы и снимает с меня одежду.

Он страстно целует меня, облизывая и покусывая мою обнаженную плоть, проникая в нее. Его бедра двигаются вперед и назад медленно, изысканно, до тех пор, пока мне не хочется закричать от разочарования. Я закрываю глаза, но он сжимает мою челюсть.

– Посмотри на меня.

Я делаю то, что он говорит.

– Ты смотришь на меня, когда я трахаю тебя вот так.

И я смотрю.

И это разжигает постоянно растущий огонь, бушующий между нами.

Мне кажется, что он занимается со мной любовью.

На следующее утро я просыпаюсь, обхватив его руками. Он спит наполовину на боку, наполовину на животе, его рука обхватывает мою талию и прижимает меня к себе.

Осторожно, чтобы не разбудить его, я высвобождаюсь из его объятий и встаю с кровати. В понедельник у меня важный экзамен по химии, и мне нужно готовиться. Я никак не могу заниматься здесь, когда он отвлекает меня весь день, поэтому я иду в лабораторию.

Я натягиваю одежду и оглядываюсь на спящего Роуга, размышляя, стоит ли оставить записку. Если бы я проснулась, а его не было, я бы расстроилась.

Но ты любишь его, а он не любит тебя. Шепчет противный голос у меня в голове.

Бесполезный внутренний монолог, Беллами. Я огрызаюсь в ответ.

Он стонет во все горло и откидывает голову на подушку. Умиление проникает в мои кости, когда я смотрю на него. Никто не должен быть настолько привлекательным в состоянии мертвого сна. Я возвращаюсь к кровати и наклоняюсь над ним, прижимаясь поцелуем к его щеке.

Его глаза распахиваются, когда он чувствует мои губы на своих.

– Куда ты идешь? – сонно бормочет он в подушку. Его рука перевешивается через край кровати, и указательный палец поднимается, чтобы обхватить мою руку. Его глаза все еще закрыты, и он покачивает наши руки взад-вперед.

– Извини, не хотела тебя будить. Я пойду немного позанимаюсь, вернусь позже.

– Что ты делаешь сегодня вечером? – спрашивает он, его глаза все еще закрыты. Я бы подумала, что он еще спит, если бы он не говорил.

– Я полагаю, ты собираешься мне рассказать.

– На этот раз я спрашиваю. – Говорит он, открывая глаза и глядя перед собой. – Сегодня вечером состоится торжественное открытие библиотеки Макли. Я иду как представитель Crowned King Industries и чтобы поддержать Риса. – Его рука сжимает мою. – Пойдешь со мной?

– С удовольствием.

– Хорошо. – Он улыбается и тянется ко мне, чтобы поцеловать.

– Подожди, а насколько это будет модно? Мне нечего надеть.

– Я попрошу прислать вещи в твои апартаменты. И прежде чем ты откажешься, – быстро добавляет он, видя, как я открываю рот. – Я подкинул тебе это в последнюю минуту. Это на мне, чтобы ты нашла себе что-нибудь из одежды.

– По-моему, в прошлый раз ты назвал это благотворительностью.

– В этот раз я называю это заботой о своей девушке.

– Мне нравится, когда ты говоришь со мной пошлости.

Он хихикает, переворачиваясь на спину.

– Ладно, уходи отсюда, пока я не заставил тебя вернуться в постель.

При его словах я выбегаю, не оглядываясь назад.

– Увидимся позже!

32

Позвонив стилисту и организовав набор платьев для отправки Беллами, я трусцой спускаюсь по лестнице. Я насвистываю веселую мелодию, направляясь на кухню, чтобы сварить кофе.

Кажется, я никогда раньше не насвистывал.

Неужели это и есть чувство удовлетворения? Может быть, даже счастье?

– Сделай мне эспрессо.

– Блять. – Резко восклицаю я, едва не выпрыгивая из кожи.

Мой донор спермы сидит на одном из кухонных стульев, его руки небрежно лежат на ручках кресла, когда он смотрит на меня. На нем костюм тройка, как всегда безупречный.

Он был здесь всего пару недель назад, и столько же до этого. Его визиты становятся все более частыми и нежеланными в равной степени.

– Сделай сам. – Отвечаю я, нажимая кнопку на автомате и поворачиваясь к нему со скрещенными руками, пока за моей спиной начинает наливаться кофе. – Значит, ты получил мои сообщения, – говорю я, не обращая внимания.

– Да, я получил твои жалкие звонки и сообщения. Я здесь только ради сегодняшнего открытия.

– И это все, что ты можешь сказать? – Я выплюнул. – Она мертва. Она была мертва все это время. Ты никогда не искал ее. – Я обвиняю его.

Он встает, застегивает пиджак, медленно подходит ко мне.

В его движениях нет ничего откровенно угрожающего, но в воздухе чувствуется насилие. Его мышцы напряжены под костюмом за тысячу евро, и он смотрит на меня взглядом, полным ненависти.

Я ожидал удара, и на этот раз, когда он летит в мою сторону, я готов.

Я уклоняюсь, едва избегая удара. Воздух со свистом проносится над моим ухом, когда его рука проносится мимо моего лица.

– Какого черта ты себе позволяешь? – Он шипит на меня, восстанавливая равновесие. Его брови нахмурены от гнева и растерянности.

Обычно я просто принимаю, но не теперь.

– Мне нужны ответы.

Он делает вид, что поправляет манжеты своего костюма, на мгновение привлекая мое внимание и отвлекая меня.

Этого достаточно для успеха.

Его правая рука вырывается и наносит жестокий удар мне в живот. Весь воздух покидает мои легкие, и я сгибаюсь в талии, зажимая живот. Схватив меня за шею, он бьет коленом в то же самое место.

Я падаю на землю, пытаясь отдышаться.

– Ты такой бесполезный, никчемный кусок дерьма. Я должен был убить тебя, когда убил твою мать.

Мир останавливается, и в ушах звенит, когда он произносит эти слова.

Сначала я думаю, что у меня галлюцинации.

Не может быть, чтобы он случайно произнес эти слова после десяти лет отсутствия ответов. Наивно, но есть и шок. Роберт Ройал – ужасный, жестокий человек, который, как я еще несколько дней назад был уверен, увез мою мать десять лет назад, но мысль о том, что он может быть ее убийцей, никогда не приходила мне в голову.

Я не считал его убийцей.

– Что ты только что сказал?

Его ответный смех звучит жестоко.

– Ты действительно думал, что она от тебя ушла? Она собиралась уйти от меня, но собиралась забрать тебя с собой. – Он поправляет галстук и говорит совершенно серьезно, как будто мы болтаем о погоде, а не о том, что он убил мою мать. Блеск в его глазах пугает. Впервые я вижу весь масштаб зла в его глазах. – Я, конечно, не мог этого допустить. Я не хотел ее убивать, это была ее вина. Она пришла ко мне в кабинет и сказала, что уходит и забирает тебя. Следующее, что я помню, это как я сжимаю ее горло. Выдавливаю жизнь из этой тупой суки. Она действительно думала, что сможет меня бросить? – Он говорит это с еще одним мрачным, неверящим смехом. Он смотрит на меня, пока я с некоторым трудом поднимаюсь на ноги. – Конечно, она умоляла о тебе все это время. Умоляла меня не убивать ее маленького мальчика.

Моя физическая реакция катастрофична. Кровь стучит у меня в ухе, а зрение расплывается. Ярость хлещет по телу с такой силой, что мне требуется все, чтобы не потерять сознание.

– Ты, чертов… – говорю я, бросаясь к нему.

Я собираюсь убить его.

Так же быстро, как я двигаюсь, он достает пистолет из-за пояса и направляет его в мою сторону.

Я замираю на месте, глядя в дуло пистолета.

– Давай, убей меня. – Я зарычал. – Если ты этого не сделаешь, я расскажу всем, что ты ее убил.

Он смотрит на меня.

– По той же причине, по которой я не убил тебя десять лет назад, я не убью тебя сейчас. Мне нужно наследство моего отца. Как только я его получу, боюсь, у меня не останется причин держать тебя рядом. Но до тех пор ты в безопасности.

– Ты просто бредишь, если думаешь, что все закончится иначе, чем я позвоню в полицию. – Я усмехнулся. – И зачем тебе деньги в моем трасте? У тебя есть свое собственное состояние.

– Плохие инвестиции, – говорит он, пренебрежительно махнув рукой. – И я точно знаю, что ты ни слова не скажешь полиции. Хочешь знать, почему?

– Ты ничего не сможешь сказать, чтобы остановить меня, – предупреждаю я.

– Правда? – Он говорит с притворной задумчивостью на лице. – А как насчет того, что я буду пытать и убью твою маленькую подружку, если ты подойдешь ближе чем на пятьдесят футов к полицейскому участку?

Сердце замирает в груди. Я физически ощущаю, как оно замирает, когда он наносит словесный удар. Я изо всех сил заставляю себя не реагировать. Я знаю, что он будет следить за каждым моим выражением лица, как ястреб, но мой глаз дергается.

– Беллами? Она просто девушка, с которой я трахаюсь, она никому не нужна. – Я говорю, надеясь, что он купится на эту ложь.

– Нет? Значит, ты не будешь возражать, если я сам ее трахну?

Я бросаюсь на него со звериным рычанием. Он выстреливает над моим плечом, на мгновение застывая на месте.

Он совсем обезумел, и я вдруг понял, что его угрозы вполне реальны.

– Так я и думал. – Говорит он с усмешкой.

– Если ты прикоснешься к ней, если ты хотя бы еще раз вдохнешь ее воздух, я покажу тебе, чему я научился, пока рос с психопатом. – Я говорю, в моем тоне ясно слышится обещание.

– Ты мне не угрожаешь. – Грохочет он.

Я сокращаю расстояние между собой и пистолетом, позволяя ему упереться в мое сердце, когда я натыкаюсь на него.

– Это не угроза, а гребаная гарантия.

Я не думал, что шок от осознания того, что мой отец убил мою мать, может быть превзойден, но в тот момент, когда он угрожал Беллами, я понял, что есть более низкие уровни ада и боли, на которые я могу попасть.

Мысль о том, что он может причинить ей боль или, черт возьми, вообще находиться рядом с ней, приводит меня в ужас. От этой мысли кровь стынет в жилах, а воздух застывает в легких.

Моя мать давно мертва, и хотя я хочу восстановить справедливость в отношении нее, первоочередная задача – убедиться, что Беллами в безопасности и находится вдали от досягаемости этого психопата.

Если выбор падет на них двоих, я всегда выберу Беллами. Без колебаний. Мне стыдно, что я так легко отказался от дела своей матери, но Белл – это мое будущее. Она живая и здоровая.

Она любит меня.

Я должен защитить ее.

– В этом нет необходимости, – говорит мой отец. – Подумай, что даст обращение в полицию? У тебя нет никаких доказательств. Это будет просто необоснованное обвинение недовольного подростка в адрес своего примерного отца. Тебе нечего дать полиции. Твоя мать мертва уже десять лет, и ничто этого не изменит. Но тебе есть что терять. – Он добавляет. – Ты выполняешь свою часть сделки, я выполняю свою. Не надо обращаться в полицию, и она будет в безопасности.

– Да пошел ты. – Я плюнул в него.

Он смеется, и этот звук заводит меня еще больше.

– Похоже, мы договорились. – Он идет к выходу, но останавливается и бросает через плечо прощальные слова. – Я жду, что сегодня вечером ты будешь вести себя как можно лучше. И прикрой эти ужасные татуировки, – приказывает он. – Ты позоришь фамилию.

Он уходит, оставляя меня бороться с яростью. Я задыхаюсь, мне трудно дышать.

Он обещал, что если я буду держать рот на замке, она будет в безопасности.

Но я не могу ему доверять. Не могу поверить ни одному его слову.

Он хладнокровно убил мою мать, и что, если день будет неудачным, он не откажется от нашей сделки и не отправится за Беллами?

Нет. Я должен сделать все, чтобы защитить ее.

Даже если для этого придется разбить ей сердце.

33

Впервые в жизни я чувствую себя главной героиней.

Знаете, в ТикТоке есть люди, к которым просто тянутся другие? Те, на которых смотришь и понимаешь, что они – звезды своей собственной жизни? Я всегда это понимала и смотрела на них с некоторой долей зависти, чувствуя, что для меня это навсегда останется недосягаемым. Но впервые в жизни я чувствую, что люди смотрят на меня так.

Я стою в центре большой библиотеки Макли, на краю импровизированного танцпола, в изумрудно-зеленом платье в пол с асимметричным вырезом. Волосы распущены пляжными волнами по плечам, макияж легкий, за исключением бордовой помады.

– Сегодня все внимание приковано к тебе, – говорит мне Нера с яркой улыбкой.

Она стоит напротив меня в смелом оранжевом платье. В таком, в котором я была бы карликом, но которое только подчеркивает ее красоту.

Яростная – вот слово, которое приходит мне на ум, когда я смотрю на нее.

– Не только я, посмотри на себя. – Я говорю, и в моих словах звучит благоговение.

Она делает полный оборот передо мной, широкое полотно ее платья задевает мое.

– Тебе идет оранжевый цвет лучше, чем кому бы то ни было, кого я когда-либо встречала, – честно говорю я ей.

– Спасибо! Моя мама прислала… – Нера прерывает фразу, заметив кого-то над моим левым плечом.

Я знаю, кто это, даже не оборачиваясь. Его тело словно зовет меня: я чувствую тепло на своей спине, меня тянет прислониться к нему. Я чувствую его взгляд на себе, как собственническое прикосновение к моей пояснице.

Она бросает на меня заговорщицкий взгляд.

– Кто-то не может оторвать от тебя глаз. – Она целует меня в щеку и подмигивает. – Мы догоним тебя позже. Развлекайся.

Я оглядываюсь через плечо, и мой взгляд сталкивается с парой грозовых глаз.

Он выглядит потрясающе. Он одет в смокинг, сшитый на заказ, подчеркивающий его высокий рост и развитую мускулатуру.

Он выглядит дорого и мощно.

Он выглядит опасным.

Его взгляд скользит по моему телу и становится голодным, когда он видит, как платье облегает мои изгибы. Платье скромное и стильное, но то, как оно облегает мое тело, граничит с неуместностью.

Он протягивает ко мне руку.

– Потанцуй со мной.

Положив свою руку на его, я позволяю ему потянуть меня на танцпол.

– Позаботься о ней! – слышу я сзади крик Сикс.

Он выводит нас на середину танцпола, притягивает меня к себе, а его рука по-хозяйски обхватывает мою талию.

– Ты прекрасно выглядишь. – Он говорит, глядя на меня с высоты своего немалого роста. – Как гребаный сон.

Мои щеки пылают под его взглядом, пока он ведет нас в этом медленном, чувственном танце. Он здесь, рядом со мной, его тело прижимается к моему, его пальцы впиваются в мою плоть, и в то же время кажется, что он далеко от меня. Я просто замечаю это расстояние. Не настолько, чтобы задаться этим вопросом, но все же достаточно, чтобы понять, что что-то изменилось с сегодняшнего утра. Я не могу не задаваться вопросом, не сделала ли я что-то не так.

Это платье – часть предварительной подборки, которую он прислал мне сегодня утром, а прическу и макияж сделал оплаченный им стилист, который появился в моей квартире за два часа до вечеринки.

Я не уверена, что что-то изменилось.

– Спасибо. – Я говорю, не в силах придумать что-то более креативное, пытаясь понять, является ли разница только в моем воображении или нет.

– Просто констатирую очевидное. Каждый парень здесь хочет тебя.

– А ты?

– Я? – спрашивает он.

Я киваю, мое дыхание замирает в горле, пока я жду его ответа.

Медленная, сексуальная и довольная улыбка растягивается на его лице, стирая все сомнения, которые у меня были раньше.

Видимо, расстояние между нами было плодом моего воображения.

– Ты у меня уже есть. – Он еще крепче сжимает меня в объятиях, прижимая к себе еще ближе, пока он ведет нас по комнате.

В его словах звучит правда, которую я редко слышала от него.

– Ты не видел Роуга? – спрашиваю я Риса.

Он стоит в стороне и смотрит на Тайер и Картера. Последний удивил ее сегодня утром, прилетев в Швейцарию и неожиданно появившись у дверей наших апартаментов.

Они танцуют посреди комнаты и выглядят как счастливая пара. Только я могу сказать, что она чувствует себя неловко. Ее плечи напряжены, тело скованно, она бросает украдкой взгляды в сторону Риса.

Мужчина, о котором идет речь, крепко сжался, его взгляд прикован к руке Картера, обвившейся вокруг талии Тайер. Он не слышит моего вопроса, его внимание полностью приковано к Тайер. Я осторожно кладу руку ему на плечи, привлекая его взгляд к себе.

– Роуг? – спрашиваю я.

Он пожимает плечами и снова переводит взгляд на мою лучшую подругу.

– Не видел его.

Я тоже. Когда мы закончили наш танец, он просто поцеловал мою руку и ушел. Я тогда не обратила на это особого внимания, подумав, что он пошел выпить, но его не было уже больше часа.

Я общалась с друзьями, знакомилась с новыми людьми, даже столкнулась с отцом Роуга. Он загнал меня в угол в комнате, спрашивая, как дела у Роуга. Я ответил ему банальностью на банальность, сглатывая ненависть в горле и сохраняя спокойствие, зная, что Роуг не захочет, чтобы я устраивала сцену.

Однако с тех пор человек, о котором идет речь, так и не появился.

Я бесцельно брожу по коридорам АКК.

Вытащив телефон, я отправляю ему короткое сообщение.

Я: Где ты?

Когда через пять минут он не отвечает, я кладу телефон обратно в сумку. Может быть, он отвечает на звонок в одной из этих комнат?

Я начинаю с конца коридора, открываю дверь сначала в класс английской литературы, затем в комнату, где, как я знаю, проходят европейские исследования, и обнаруживаю, что обе они пусты. Открываю третью дверь и тоже обнаруживаю, что она пуста. Слегка разочарованная его отсутствием, я иду к следующей двери.

Интересно, ушел ли он домой и просто не сказал мне об этом? Мы все еще работаем над его несовершенными коммуникативными навыками, поэтому я не удивлюсь, если он так и сделал.

Я открываю четвертую дверь, решив, что эта будет последней, которую я проверю, если не найду его, и спотыкаюсь, когда вижу спину мужчины и женские руки, обвивающие его шею. Его голова наклонена, руки обхватывают ее талию.

Я уже собираюсь извиниться за то, что помешала, когда мужчина отряхивает пиджак, отбрасывая его в сторону, и срывает галстук.

Он все еще не повернулся, но я знаю, как движется это тело. Я видела, как такие же руки срывали с него и с меня одежду, когда он отчаянно пытался добраться до голой кожи.

Словно наблюдая за крушением поезда в реальном времени, я застыла, глядя, как он снимает свою рубашку.

Я знаю эту спину. Широкие плечи, узкая талия, ямочки на позвоночнике чуть выше талии. Я знаю это тело, оно изгибалось надо мной десятки раз.

Его голова поворачивается в сторону, когда не сразу раздается звук открывающейся двери, и я узнаю прядь волос, которая падает ему на щеку.

Я узнаю руки на талии другой девушки.

Я узнаю зеленые глаза, которые смотрят на меня мертвым взглядом.

– Роуг? – спрашиваю я, мой голос тихий и недоверчивый.

Этому должно быть другое объяснение. Этого не может быть, не сейчас.

Прежде чем он успевает что-то сказать, голова Лиры – высовывается сбоку.

Дежавю очень сильное, мой мозг сливает воедино воспоминания о том, как я впервые застала его вот так с ней, с этими свежими образами нового предательства.

Она впивается ногтями в его спину без рубашки, словно в порыве страсти. Мой взгляд прикован к ее рукам. Как она смеет прикасаться к нему, как я к нему прикасаюсь?

Как он смеет позволять ей это?

– Ты не против? Закрой эту чертову дверь, ладно? – Она усмехается.

Мне становится дурно. Ощущение такое, будто одновременно обрушились торнадо, цунами и землетрясение. Тревоги, крики, вопли, смерть, кровь, звенящая в ушах, и все же я уверена, что за пределами моей головы мир спокоен.

Он все еще ничего не сказал, и я тоже.

Каким-то образом, даже имея перед глазами очевидные доказательства, я все еще достаточно глупа и наивна, чтобы поверить, что есть шанс, что все это недоразумение. Не может быть, чтобы он так поступил со мной, когда меньше недели назад я призналась ему в любви.

Когда он умолял меня повторять это каждый день и каждый час.

Не может быть, чтобы он встал и вылез из моей постели сегодня утром только для того, чтобы трахнуть ее на мероприятии, на которое он пригласил и меня. Даже в самые злые времена он никогда не был таким жестоким.

– Роуг? – повторяю я, стараясь скрыть дрожь в голосе. Мои слова едва слышны. Если я скажу еще громче, он услышит в моем тоне душевную боль.

Я едва узнаю его. Он выглядит так же, как в нашу первую встречу и в те последующие недели, когда он изводил меня. Он отстранен и недосягаем. То немногое человеческое, что осталось в его глазах, уходит из его взгляда, а челюсть сжимается.

Я знаю, что он собирается нанести удар.

– Ты ее слышала. – Он говорит. – Закрой дверь.

Этого не может быть.

– Роуг, остановись. – Я умоляю.

– Чего ты не понимаешь? – спрашивает он, по-прежнему не поворачиваясь ко мне лицом. Я понимаю, что Лира сидит на стойке, ее ноги по обе стороны от него. Кроме ее рук на его талии, они не касаются друг друга.

– Что ты делаешь! – кричу я. – Почему ты здесь с ней?

– Она – для меня. – Он отвечает холодно, без обиняков. – Она всегда была для меня всем. Ты была лишь средством достижения цели, способом заставить ее ревновать, чтобы я мог вернуть ее.

Внутри меня боль борется с кипящим гневом за господство.

Он уже слишком много раз злоупотреблял моей добротой и терпением. В прошлый раз я предупредила его, что у него больше нет шансов.

Измена – это так далеко за гранью, что нет такого мира, в котором я бы простила его за это. Он больше не будет делать из меня дуру и уж точно не увидит, как я сломаюсь.

– Так вот кто тебе нужен? – выплюнула я вопрос. – После всего, что мы пережили.

– Да.

Ответ из одного слова.

Просто.

Мой позвоночник напрягся, и я выпрямился во весь рост.

– Поздравляю, – говорю я, мой голос холоден как лед. – Вы заслуживаете друг друга.

Я поворачиваюсь на пятках и ухожу, не сказав больше ни слова. Всю дорогу я чувствовала, как его глаза смотрят мне в спину. Закрывая за собой дверь, я думаю, слышит ли он звук моего сердца, ударившегося о землю и разбившегося на куски.

Видит ли он зияющую рану, которую оставляет после себя?

Я слышу, как за моей спиной открывается дверь. Неужели он действительно идет за мной?

– Беллами, – говорит он, хватая меня за запястье.

Я вырываю руку из его рук.

– Не прикасайся ко мне. Ты больше никогда меня не тронешь. – Я усмехаюсь, находясь в дюйме от его лица.

– Почему ты ведешь себя так обиженно? – Он имеет наглость спросить меня. – Ты знала, на что подписывалась со мной. Я никогда не притворялся милым. Я с самого начала говорил тебе, что я злодей в твоей истории, а не герой. Это ты меня не слушала.

– Это ложь. – Я огрызаюсь. – Если бы ты действительно был злодеем в моей истории, ты бы не позволил моим друзьям остаться на поздний завтрак. Ты бы не успокаивал меня после приступа паники. Ты бы не остался со мной на ночь, когда у меня были месячные, и не организовал мне маникюр на следующий день, потому что знал, что мне было тяжело. – Я отталкиваю его со всей силы, стараясь физически отдалиться от него, насколько это возможно. Видимо, моя ярость придает мне дополнительные силы, потому что на этот раз он хотя бы делает шаг назад. – Может быть, я наивная, что не послушала тебя, когда ты сказал эти слова в самом начале наших отношений, но ты тот, чьи действия не отражают твоих намерений. Это ты обещал, что не разобьешь мне сердце. – Я задыхаюсь, горло сжимается. – Ты лжец. Ты лгал мне все это время.

Я разражаюсь непроизвольными слезами, рыдания сотрясают мое тело, когда я стою перед ним. Он делает шаг ко мне, но я вскидываю руку, чтобы остановить его продвижение, и делаю три шага назад, чтобы сохранить дистанцию.

– Остановись. – Я говорю, высоко подняв голову, несмотря на то, что слезы текут по моему лицу. – Ты все разрушил. Все хорошее, что у нас было, и ради чего? Ради бессмысленного траха? Не позволяй мне оставить тебя. – Я добавляю со смехом, граничащим с истерикой. – Надеюсь, тебе понравится. Мне надоело страдать из-за тебя. Я так устала от тебя.

– Мы закончили, – заключает он, его голос лишен каких-либо эмоций.

– Мы закончили в тот момент, когда ты решила трахнуть кого-то еще. – Я гремлю, мой голос отдается эхом в пустом зале. – Ты совершил самую большую ошибку в своей жизни. И к тому времени, когда ты это поймешь, я уже буду жить дальше, и ты станешь для меня лишь плохим воспоминанием.

Радуясь, что сделала последнее напутствие, я поворачиваюсь на пятках к выходу. Плечи назад, подбородок вверх, достоинство лишь слегка запятнано.

Только выйдя на улицу, я замечаю в углу коридора отца Роуга. Он явно был свидетелем моего унижения.

Мои шаги замедляются, когда я вижу его, часть меня задается вопросом, что будет дальше с Роугом и будет ли он в безопасности.

Это больше не твоя проблема, Беллами. Он выбрал другую.

Почему я вообще беспокоюсь? Теперь, когда я ушла, он просто вернется в ту комнату и закончит то, что начал. Он трахнет ее, как трахал меня бесчисленное количество раз до этого. Она будет впиваться ногтями в его спину и звать его по имени, как когда-то звала я.

Я кричу от досады, пытаясь выкинуть этот образ из головы.

Когда я прихожу домой – домой, который я делю со своими друзьями, а не тот, который был в последние несколько недель, – я падаю на свою кровать. Прижимая колени к груди, я сворачиваюсь калачиком и плачу всю ночь.

Я не понимаю, как мы в одно мгновение превратились из совершенства в разрушение.

– Беллами? – спрашивает голос. Рука опускается на мое плечо и легонько трясет меня, чтобы я проснулась. Должно быть, я в какой-то момент заснула. Из окна в комнату проникает солнечный свет, поэтому я предполагаю, что сейчас утро. – Ты в порядке?

Я моргаю на голос Тайер и с трудом открываю глаза. Они опухли и покрылись коркой от многочасовых слез.

В дверном проеме я вижу обеспокоенные лица Неры и Сикстайн.

– Что случилось, Би? – осторожно спрашивает Тайер. – Я видела, как ты выбежала, но не поняла, почему. Роуг выглядел таким же опустошенным, как и ты. Что-то случилось?

Я невесело усмехнулся.

– Опустошен? Да, я так не думаю, – говорю я, садясь в кровати. – Мы расстались вчера вечером.

– Что? – восклицает Нера.

– Я думала, что у вас все отлично. – Сикс добавляет.

– Если судить по тому, как он смотрел на тебя прошлой ночью, он был одержим тобой, как обычно, – заканчивает Нера.

– Почему вы расстались? – спрашивает Тайер, не обращая внимания на разговор позади нее и сосредоточившись на мне.

– Я поймала его. – Я говорю, и мои слова спотыкаются о комок эмоций, застрявший в моем горле. – С Лирой.

За спиной Тайер раздается резкий вдох Сикс.

– Ты шутишь.

– Этот гребаный мудак, – добавляет Нера, из ее ушей чуть не валит пар, настолько она зла.

– Почему? – снова спрашивает Тайер.