Текст книги "Да здравствует король (ЛП)"

Автор книги: Кай Хара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

17

Я смотрю на него.

– Зачем ты это сделал?

– Какую часть?

Хороший вопрос.

– Всю. И если ты еще раз скажешь «потому что я могу», я тебя задушу. – Я угрожаю.

Он смеется. Не тот типичный полуманьячный смех, к которому я привыкла. Тот, который он использует, чтобы подколоть или поиздеваться надо мной. Нет, это настоящий, полный живота смех. Глаза его прищуриваются, улыбка расширяется и расплывается по лицу, а звук, который он издает, мелодичен для моих ушей.

На мгновение в его обороне появляется небольшая трещина, и я могу заглянуть за стены. Я вижу его светлую, почти дразнящую сторону, которую, как мне кажется, он не позволяет видеть многим. Я очень, очень жалею, что сделала это, потому что в моем животе запорхала колония бабочек, а на лице появилась довольная улыбка от осознания того, что это я заставила его так смеяться.

В этот момент его необработанный магнетизм – это все. Я понимаю, почему каждая девушка в АКК хочет его, почему они сходят с ума по нему.

Девушка может влюбиться в него, если не будет осторожна.

– Я не шутила.

– Я знаю, что ты не шутила. – Он наклоняется вперед и кладет ладонь по обе стороны от меня. – Твой голос был таким решительным.

– Ответь на мой вопрос. – Я пытаюсь создать между нами дистанцию и оттолкнуть его, но он сопротивляется. – Почему ты заставил его слушать это? Это было унизительно. Разве ты не сказал, что мои крики предназначены только для тебя или что-то в этом роде?

Его рука поднимается по моей спине и сжимает в кулак часть моих волос, откидывая мою голову назад, чтобы я посмотрела на него. Я встречаю его взгляд, но он не встречает моего. Его глаза полуприкрыты и прикованы к моим губам.

– Ты принадлежишь мне. Он должен был это понять. – Его рот опускается вниз, чтобы облизать шов моих губ. – Это было один раз. Он больше никогда не услышит звуков, которые вырываются из твоего красивого ротика, когда ты кончаешь, – мрачно обещает он.

Зажатая в его руках, я могу защищаться от него только словами.

– Я не принадлежу тебе.

– Принадлежишь. На ближайшие шесть недель принадлежишь.

Он опускает свой рот на мой, захватывая меня в контролирующий поцелуй. Его рука обхватывает мою челюсть, и он задает темп, сначала атакуя мой рот, а затем нежно, лениво целуя вдоль моей челюсти и вниз по горлу.

Он вдыхает в изгиб моей шеи, его дыхание щекочет меня и заставляет хихикать.

В ответ он делает почти пьяный шаг назад.

– Блять. Я кончу в штаны, как подросток, если ты еще раз издашь этот звук.

Когда он отстраняется от меня, я понимаю, что все еще голая по пояс, сижу с раздвинутыми ногами в библиотеке. Я сползаю со стола и начинаю искать свои джинсы и нижнее белье.

– Дай мне мои трусики. – говорю я ему, нащупывая свои джинсы, помня, что он засунул их в карманы после того, как сорвал с меня.

– Ни за что.

Я смотрю на него с удивлением.

– Почему?

– Теперь они мои.

– Ты всегда оставляешь себе трусики девушек, с которыми переспал? – Мне сразу же хочется отшлепать себя за этот вопрос.

Правая сторона его рта изгибается вверх.

– Ты так хочешь узнать?

Его ответ – это своевременная проверка реальности того, с кем я имею дело. Ненавистный, психованный мужлан, который завтра будет стоять на коленях перед кем-то другим.

– Вообще-то нет.

Раздраженная, я поворачиваюсь к нему спиной и надеваю джинсы, пару раз подпрыгнув, чтобы они оказались на бедрах и на заднице. Позади меня раздается придушенный стон, и я смотрю на него через плечо, застегивая брюки.

– Ты хочешь, чтобы тебя трахнули на этом столе? – спрашивает он, наклоняя подбородок в сторону стола, на котором я только что лежала.

Я бросаю на него незаинтересованный взгляд.

– Как я уже сказала, я не собираюсь с тобой спать.

Я собираюсь пройти мимо него, но его рука вырывается и хватает мою, останавливая меня на месте.

– Куда, черт возьми, ты думаешь, ты идешь?

– Домой.

Он злорадно улыбается в ответ.

– Дом – это я, милая, или ты забыла?

– Ты это серьезно? – спрашиваю я с усталым вздохом.

– Я собираюсь получить как можно больше от своих шести недель.

– Хорошо, но мне нужно съездить домой и взять кое-какие вещи. И как-то объяснить соседкам по комнате, что следующие шесть недель я буду спать в другом месте, потому что мой заклятый враг хочет получить круглосуточный доступ к моим услугам в качестве своего личного раба.

Я попыталась сказать ему, что встречусь с ним у него дома, но Роуг настоял на том, чтобы отвезти меня в мои апартаменты. Я вышла из его машины и направилась к двери, но обернулась, услышав, как хлопнула дверь.

– Куда, черт возьми, ты собрался?

– Наверх. Я хочу посмотреть, где ты живешь.

– Нет.

Он вздыхает.

– Нам обоим будет намного легче, если ты просто сделаешь то, что я прошу, а не будешь бороться со мной на каждом шагу.

– Может быть. Но я никогда не обещала, что сделаю это для тебя легким.

– Я поднимаюсь. – Его тон не терпит возражений.

– Хорошая попытка. – Саркастически говорю я, поворачиваюсь на пятках и ухожу. Я вбегаю в лифт и отталкиваю его, когда двери закрываются перед его лицом. В моей войне с Роугом это похоже на победу в крупном сражении.

Однако моя победа оказывается недолгой, когда двери открываются на моем этаже, и я обнаруживаю его, лениво прислонившегося к стене напротив лифта. Нет никаких признаков того, что он только что пробежал три лестничных пролета. Он ничуть не растрепан и не запыхался, он выглядит так же великолепно и собранно, как и всегда. Это приводит в ярость.

Он широко раскидывает руки в насмешливом жесте.

– Что-то забыла?

Я прохожу мимо него по коридору.

– Нет.

Через несколько секунд я вхожу в квартиру, Роуг идет за мной по пятам. Тайер на кухне напевает песню Джастина Бибера, что-то взбивает в большой миске, стоя ко мне спиной.

– Надеюсь, ты голодна, Би, я готовлю завтрак на ужин… какого хрена? – Во время разговора она поворачивается и оказывается лицом к лицу со мной… и Роугом, который стоит за моим левым плечом.

Я могу только представить, о чем она думает, и она не из тех, кто сдерживается только потому, что он может уничтожить ее, едва пошевелив пальцем.

– Ты знаешь, что антихрист стоит у тебя за спиной, или он пробрался сюда, как злая версия Санта-Клауса?

– Это долгая история. В основном он меня шантажирует.

– Поправка, мы заключили сделку. На которую ты охотно согласилась.

– И ты уже злоупотребляешь этим, так что я буду называть это шантажом перед своими друзьями, если захочу. – Я парирую, прежде чем снова повернуться к Тайер. – Помнишь, я рассказывала тебе о сделке, которую мы заключили вчера? – Она молча кивает. – Так вот, он хочет, чтобы я спала с ним следующие шесть недель.

– Прошу прощения?

– Только спать, больше ничего, – поспешно добавляю я, бросая на него взгляд. – Это для того, чтобы у него был постоянный доступ ко мне для всякой дряни, которую он задумал для меня.

Тайер хватает меня за руку и тянет за собой в угол комнаты.

– Би, этот человек разденет тебя догола в течение недели, если ты сделаешь это, – шепчет она.

– Нет, не разденет. – Я говорю, немного обидевшись. – Поверь мне немного, пожалуйста.

– Это ты мне поверь. – Она возражает, скрещивая руки на груди и вопросительно поднимая бровь. – Ты хочешь сказать, что между вами ничего не было? Прежде чем ответить, ты должна знать, что у тебя на шее засос.

– Что? – Я забегаю в ванную комнату позади нас и смотрю в зеркало. Вдоль горла у меня несколько синяков. – Я выгляжу так, будто на меня напал дикий зверь.

– Правда? – спрашивает она с ухмылкой. – Ты могла бы мне рассказать.

– Нечего рассказывать. Правда. – Добавляю я, когда она бросает на меня скептический взгляд. – Мы целовались всего пару раз и делали… кое-что еще. – Я говорю, и мой румянец становится все глубже. – Но мы не спали вместе и не будем.

Она фыркнула на это.

– Ты не можешь действительно в это верить. Я с самого начала говорила тебе, что все закончится тем, что вы убьете или трахнете друг друга. К счастью для нас обоих, похоже, что споры – это версия прелюдии для твоего парня. – Она бросает на меня обеспокоенный взгляд, прежде чем продолжить. – Просто… будь осторожна, хорошо? Не вовлекай свои чувства в то, что вы делаете, потому что ничем хорошим это не кончится.

– Это не так, – говорю я с легким возмущением в голосе. – Мы по-прежнему презираем друг друга, это не изменилось.

– Ну тогда ладно. – Она наклоняется и обнимает меня. – Я просто хочу, чтобы ты запомнила слова Сикс. «Серьезный» – это не то слово, которое есть в его словаре.

– Слушай, я не знаю, что происходит, правда не знаю. И, честно говоря, в данный момент мне все равно. У нас перемирие, пусть и временное. Я могу вернуться к занятиям в школе и сделать так, чтобы стать выпускницей. Это все, что для меня сейчас важно.

Когда мы возвращаемся на кухню, Роуга там нет. Но дверь в мою комнату открыта.

– Ты когда-нибудь слышал о границах? – спрашиваю я его, прислонившись к дверному косяку своей спальни и скрестив руки на груди. Он стоит в моей комнате и держит в руках фотографию в рамке, на которой мы с моей подругой Кирой стоим около книжной полки.

Он поднимает глаза при звуке моего голоса.

– Да.

– И что? Ты просто решил, что ты выше их?

– В принципе, да. – Он отвечает с забавной улыбкой.

От перемены его настроения у меня мурашки по коже. В одну минуту он злится, в другую – холоден и отстранен, а иногда, редко, но иногда, он становится менее сдержанным и шутит со мной, на что, я бы поклялась, он был неспособен еще три дня назад.

– Ты невозможен, – говорю я, выхватывая рамку и ставя ее обратно на полку.

– Что за девушка рядом с тобой? – Его голос вернулся к своему обычному отстраненному тону.

– Моя подруга Кира, из дома. Я могу дать тебе ее номер, если ты хочешь перейти к следующей жертве издевательств.

Почему я так говорю? Я не знаю, почему я так говорю.

Я не обращаю внимания на то, что у меня внутри все перевернулось.

– Я заинтересован в издевательствах только над одним человеком.

Безумная реакция моего тела на это заявление – тепло, разливающееся в животе. Вспомнив разговор с Тайер, состоявшийся менее пяти минут назад, я заглушаю эти чувства напоминанием о том, что для него все это – игра.

– Какая честь! – саркастично отвечаю я.

Я скорее чувствую его присутствие, чем слышу его движения, когда он подходит и встает позади меня. Я склоняюсь над комодом, выбирая несколько нарядов и запихивая их в сумку на ночь. Так близко, он совершенно затмевает меня, его высокая фигура возвышается надо мной, а макушка моей головы едва касается его подбородка. Он наклоняется надо мной, и его горячее дыхание дразнит мою шею, а его рука проникает между моих ног и прижимается к внутренней стороне бедра.

Он не касается моей киски через джинсы, но его прикосновение почему-то более горячее. Он задерживается на верхней части внутренней поверхности моей ноги, обхватывая бедро горячим захватом. Его дыхание щекочет место за моим ухом, и по моей плоти бегут мурашки. В его прикосновениях нет ничего сексуального по своей сути, но это самый эротичный способ, которым он меня обнимал до сих пор. Он покусывает раковину моего уха, а его рука поднимается вверх, чтобы взять меня за задницу. Он резко шлепает ее, отчего я задыхаюсь.

– Следи за своим умным ртом. В следующий раз я оттрахаю его даже с Тайер в соседней комнате. – прорычал он мне в ухо.

Когда мы подъезжаем к его дому, я в очередной раз поражаюсь его размерам. Без сотен студентов фойе кажется еще больше, чем я помню.

– Я забыла, что твои родители не живут с тобой в этом огромном особняке. Неужели твой отец никогда не приходит домой?

Температура в комнате падает примерно на сто градусов, когда эти слова вылетают из моего рта. Его гнев пронзает меня, и я на мгновение замираю от него. С тех пор как мы заключили перемирие, его характер занял… пассажирское место. Он еще не совсем на заднем сиденье, но, по крайней мере, мы убрали его с водительского места, где он принимает решения.

Я знаю, что его мама ушла, но я не ожидала, что его отец окажется для него таким спусковым крючком. Страх бежит по моим венам, когда я вижу, как он пытается сдержать свой гнев. Он бросает на меня взгляд, от которого у меня холодеют поджилки.

– Не разговаривай до конца ночи.

– Что…

Его рука душит меня прежде, чем я успеваю закончить слово. Он сжимает мне горло.

– Я сказал, – рычит он в дюйме от моего лица. – Не говори, блять.

– Роуг.

Резкий голос раздается слева от меня. Это Рис.

С ним Феникс. Он подходит к Роугу.

– Давай пройдемся.

Его рука обхватывает плечо в жесте, который на первый взгляд дружелюбен, но под ним скрывается не очень тонкое предупреждение.

Роуг отпускает меня. Его глаза несколько раз пробегают туда-сюда между моими, прежде чем он поднимается по лестнице.

Я знала, что это очень плохая идея. Мы даже не успели дойти до входа в его дом, как все рухнуло.

– Ты в порядке? – Рис стоит рядом со мной, озабоченность отражается на его красивом лице. Я киваю.

– Черт, он тебя обидел? – спрашивает он, откидывая мою голову назад, чтобы осмотреть синяки на шее, которые, как я знаю, остались от засосов Роуга.

– Не трогай ее, мать твою. – Роуг застывает у подножия лестницы, его смертоносные глаза устремлены на нас.

Рис без слов опускает руку и молча смотрит, как Феникс хватает Роуга и выталкивает его за дверь. Его глаза не отрываются от нас, пока он не исчезает через главный вход.

– Он ничего не сделал. Это, э-э, кое-что другое. – Я говорю, запинаясь, так как не могу найти слов, чтобы объяснить засос.

Он слегка улыбается, а затем становится серьезным.

– Что случилось? – Он спрашивает, что его спровоцировало.

Я не уверена, что хочу ему отвечать. Судя по реакции Роуга, это не то, о чем он хочет говорить. Я не хочу усугублять ситуацию, рассказывая о ней его другу, даже лучшему другу.

Рис чувствует мою нерешительность.

– Все в порядке, тебе не обязательно говорить мне. Я и так могу догадаться. – Он говорит это таким тоном, который явно говорит о том, что он знает об этом гораздо больше, чем я.

Я схватила сумку, которую уронила на пол.

– Слушай, я действительно должна прекратить болтать. Можешь показать мне его комнату, и я уйду с дороги?

– Его комнату? – спросил он, смутившись.

Я достаю свой телефон и набираю сообщение в «Заметках».

Он хочет, чтобы я ночевала здесь на время нашей сделки.

Рис весело смеется.

– И ты согласилась?

Я сардонически вскидываю бровь.

Думаешь, он принял «нет» за ответ?

– Справедливо. Но почему ты слушаешь его о том, что нельзя разговаривать? Его здесь даже нет.

Я пожимаю плечами.

Уговор есть уговор. К тому же я не хочу злить его еще больше, чем он уже злится.

Он гримасничает.

– Справедливо. Я тоже не хочу злить его еще больше, поэтому будет лучше, если мы не будем вместе, когда он вернется обратно. – Он берет мою сумку для ночевки и наклоняет голову в сторону лестницы. – Пойдем, я провожу тебя наверх.

Я внутренне краснею, вспоминая, как в последний раз была в этом коридоре. На этот раз Рис направляет меня в спальню слева. Декор безличен, и не чувствуется, что это жилое помещение.

– Роуг не разрешает никому оставаться в своей спальне, так что это одна из гостевых комнат.

По крайней мере, здесь есть постоянные напоминания о моем месте, которые помогают мне не терять голову. Я улыбаюсь ему в знак благодарности, и он уходит, пожелав мне спокойной ночи.

Спустя несколько часов я лежу в постели. Я бесконечно ворочаюсь в поисках сна, который никак не наступает. Я не могу заставить свой мозг перестать вихриться от тревожных мыслей и отключиться на ночь.

Он все еще не вернулся.

Я злюсь на него. Не за то, как он меня схватил, а за то, как он использовал нашу сделку, чтобы заставить меня замолчать. Может быть, в его мире это и естественно – сказать женщине, чтобы она заткнулась, но не в моем. То, что он поступил так, как он просил, было чисто спортивным актом и здоровой дозой самосохранения, но я в ярости.

Однако у узла в моем животе есть и другое название. Беспокойство. Потому что, независимо от его реакции или от того, как он набросился, я сказала что-то, что пробилось сквозь его стены и задело за живое.

Обида обычно маскируется под такой же взрывной гнев. Я также не хочу подвергать его психоанализу и придавать ему большее значение, чем он заслуживает.

Возможно, он просто мудак без всякой причины.

Я рада, что Феникс с ним. Не то чтобы я его совсем не знаю, но, по крайней мере, Роуг не один. Интересно, что он задумал и есть ли с ними еще кто-нибудь.

Я надеюсь, что они одни.

Мне хочется задушить себя подушкой за то, что я такая глупая. Я быстро вздрагиваю. Я не могу оставаться в постели ни секунды дольше. Я сбрасываю с себя одеяло и замираю, услышав шум в коридоре.

Роуг. Он вернулся.

Судя по звукам, которые я могу разобрать, он открывает дверь и заглядывает внутрь. Она закрывается, я полагаю, за ним, пока я не слышу его приближающиеся шаги.

Я бросаюсь обратно на матрас, натягиваю на себя одеяло и притворяюсь спящей.

Я успеваю как раз вовремя.

Через несколько секунд дверь в мою комнату открывается. Я стараюсь, чтобы мое дыхание было ровным, а мышцы лица расслабленными, когда слышу его приближение.

Он стоит на моей стороне кровати, надо мной, и молча смотрит на меня сверху вниз. Мне хочется открыть глаза и увидеть его лицо, но я не хочу новой стычки.

Я слышу звон ремня, затем звук падающей на пол ткани. Он переходит на другую сторону кровати. Я не была уверена, будет ли он спать здесь со мной или в своей спальне, но, предполагая, что он присоединится ко мне, я использовала декоративные подушки и выстроила их в ряд, чтобы создать стену, отделяющую мою часть кровати от его.

Он громко фыркает. Вслед за этим раздается звук падения чего-то на пол.

Он сбрасывает все подушки с кровати.

Забирается под одеяло и ложится на бок, а затем обхватывает меня за талию и прижимает к своему твердому телу. Сразу же тепло его тела переполняет меня, окутывая уютным коконом. Я чувствую, как его рельефные мышцы прижимаются к моей спине, а его сильная рука обхватывает меня, защищая, что, как ни странно, заставляет меня чувствовать себя в безопасности.

От него пахнет бурбоном и сигаретами. Это такой грубый мужской запах, который полностью ему подходит. Незаметно для себя я вдыхаю глубже.

Я не задаюсь вопросом, почему облегчение – это доминирующая эмоция, которую я испытываю, когда не обнаруживаю на нем никаких незнакомых запахов.

Я чувствую, как его сердце бьется о мою спину, когда он опускает голову рядом с моей, и его дыхание овевает мои волосы.

– Ты не спишь?

Я не отвечаю, следя за тем, чтобы мое дыхание было ровным, а тело оставалось невесомым. Он опускает голову и целует мое обнаженное правое плечо, бормоча то, что, как я полагаю, является его версией извинения на моей коже.

– Я виноват.

18

Когда я проснулся на следующее утро, ее уже не было.

Аромат амбры, который она оставила после себя, доносится от ее подушки, и я сопротивляюсь желанию зарыться в него лицом и глубоко вдохнуть.

Вместо этого я злобно протираю глаза, пытаясь выкинуть из головы выражение ее лица, когда я набросился на нее вчера вечером. Она должна была привыкнуть к тому, что я выхожу из себя, но, если судить по страху в ее глазах, это застало ее врасплох и напугало.

Это ее вина. Она не должна была говорить о моих родителях. Это вызвало такую физическую реакцию в моем теле, что я едва не потерял сознание. Феникс физически вытащил меня за дверь – это было лучшее, что он мог сделать в тот момент. Мы сидели в баре и молча пили, пока он не закрылся и я не успокоился.

Придя домой, я направился в свою спальню, намереваясь спать там один. Но я подумал о том, что в соседней комнате спит она, надеюсь, не в одном белье, и не смог удержаться. Импровизированный барьер из подушек вызвал у меня добрую усмешку.

Как будто что-то, не говоря уже о такой хлипкой вещи, как подушка, могло удержать меня от того, чего я хотел.

Я вхожу на кухню.

– Где твоя девушка? – спрашивает Феникс, наливая себе чашку кофе.

– Я не ее опекун. И она не моя девушка.

– Значит ли это, что с тобой покончено и она теперь свободна? – На этот раз вопрос исходит от Риса, и я вспоминаю, как он прикасался к ней вчера. Коснулся следа, который я оставил на ней, как будто у него было какое-то право прикасаться к ней.

– Ты, наверное, хочешь умереть.

Он смеется над этим, но благоразумно предпочитает промолчать.

– Что она рассказала тебе о прошлой ночи? – спрашиваю я.

– Ничего, она не стала мне рассказывать. – Он смотрит на меня задумчиво. – Похоже, она тебя опекает. Не знаю, почему после того, как ты с ней обошелся.

– Она в порядке.

– Тебе нужно научиться контролировать свой гнев. Нельзя выпускать его из-под контроля. – Он бросает на меня осторожный взгляд, и я слышу недосказанный подтекст.

Ты не можешь позволить ему превратить тебя в твоего отца.

Я почти незаметно киваю в знак подтверждения того, что услышал его, и он заметно расслабляется, напряжение покидает его тело.

Мой телефон пикает, и я вижу, что это сообщение от Мюллера.

Мюллер: Могу я зайти? Мне нужно кое-что у тебя взять.

Я: Будь здесь через 30.

Через 20 минут наша домработница Клэр впускает его, и он проходит на кухню.

– Что у тебя для меня? – спрашиваю я, прежде чем он успевает заговорить и потратить время на любезности. Я хочу услышать все новости, которые у него есть, но мне также необходимо найти Беллами.

Он лезет в сумку и достает прозрачный пластиковый пакет и ватный тампон.

– Мне нужно собрать твою ДНК.

Моя спина напряглась, и я встал с места, прислонившись к кухонной стойке.

– Зачем?

– Обычная рутина. – Он говорит, не обращая внимания. – Когда я найду ее, я хочу иметь возможность подтвердить, что это она, если она отказывается признать свою истинную личность.

– Ты думаешь, она не признает, что я ее сын? – Я спрашиваю, мой тон низкий и угрожающий. От злости у меня дрожат мышцы при мысли о том, что даже если ее найдут, ее придется тащить сюда с воплями и пинками. Неужели я был таким ужасным сыном, что ей пришлось бы ехать в Обонну, только чтобы признать меня?

Он пожимает плечами.

– Я просто хочу быть готовым.

Вырвав шпатель из его протянутой руки, я положил его в рот и поскреб обе внутренние стороны щек, после чего передал ему обратно.

– Так у тебя нет никаких новостей для меня?

– Пока ничего конкретного.

– Не возвращайся сюда, пока не узнаешь что-нибудь.

Он кивает и уходит, весь диалог занял не более десяти минут.

Я колочу в дверь с такой силой, что кажется, она треснет.

Через несколько секунд Нера распахивает дверь и нервно выглядывает наружу. Она хмурится, видя, что я стою перед ней.

– Что тебе нужно? – спрашивает она, скрещивая руки на груди и загораживая вход в квартиру.

– Ты знаешь, что мне нужно. – Прорычал я, раздражаясь. Откуда у Беллами такие защитные питбули в соседях, если она здесь меньше месяца?

– Ее здесь нет.

– Не возражаешь, если я сам посмотрю. – говорю я, проталкиваясь мимо нее и входя в квартиру.

Я врываюсь в ее комнату и вижу, что Беллами сидит на кровати, приложив телефон к уху. Она одета в розовый комплект нижнего белья с мокрыми волосами, явно только что из душа. В ее наряде нет ничего откровенно сексуального, и все же вожделение вспыхивает в моем теле, когда я рассматриваю ее.

Она выглядит такой чертовски невинной, такой развращенной. Я хочу оставить на ней свои следы, свою метку.

Ее взгляд переходит на меня, и ее глаза расширяются, когда она замечает меня.

– Мам, извини, мне нужно идти. Просто кое-что случилось. – Она отводит взгляд, отвечая на вопрос, который я не расслышал. – Нет, не волнуйся. Ничего важного.

Не обращая внимания на рычание в груди, я подхожу к тому месту, где она сидит. Она кладет трубку, ее рука опускается на колени, и она запрокидывает голову, чтобы посмотреть на меня. Учитывая наши разные позиции, я возвышаюсь над ней даже больше, чем обычно.

– С тобой все будет в порядке, Беллами? – спрашивает Нера у меня за спиной, возвращая меня к реальности. Когда я вошел, я сосредоточился на Беллами и забыл, где я и что здесь Нера.

– Да, спасибо, что спросила. – Она отвечает, одаривая меня небольшой улыбкой.

– Просто крикни, если я тебе понадоблюсь. Я принесу свою шпагу.

Я слышу, как Нера закрывает за собой дверь, уходя. Я все еще стою на месте, не шевелясь. Я жду, что она скажет.

Когда я молчу, она раздраженно хмыкает.

– Ну, чего ты хочешь? Ты же сам пришел меня искать.

– Почему ты ушла?

– А зачем мне оставаться? – Ее тон одновременно разочарованный и ранимый. Она просит меня назвать причину.

У меня нет ответа. Я не знаю, что я здесь делаю.

Потирая ладонью затылок, я обдумываю, что сказать дальше.

– Во сколько ты придешь сегодня вечером?

– Ты действительно об этом пришел спросить?

– Да.

– Ты мог бы написать смс.

– Ты бы ответила?

– Скорее всего, нет. Но раз уж ты проделал такой путь, думаю, у меня нет выбора. Я буду у тебя примерно через тридцать-сорок пять минут сразу после никогда.

Рычание вибрирует в моей груди, мой характер угрожает снова проявиться.

– Я уже устал напоминать тебе об условиях нашей сделки.

Она одаривает меня безразличной улыбкой.

– А я устала от того, что ты со мной плохо обращаешься. Я предлагаю поквитаться и жить дальше.

Теперь моя очередь улыбаться ей, но это не беззаботная и не дружеская улыбка. Она хищная, верхняя губа изогнута над зубами.

– От меня никуда не деться, милая.

– У тебя будет место в первом ряду, когда я это сделаю.

Фраза едва успела прозвучать на ее губах, как я прижимаюсь к ним и впиваюсь в ее рот неистовым поцелуем. Моя рука путается в ее волосах, и я резко дергаю их назад, захватывая ее рот. Наши зубы сталкиваются, наши языки борются друг с другом, и никто из нас не хочет уступать. Я сильно прикусываю ее губу и слизываю металлический привкус крови, прежде чем откинуть голову назад.

– Мне нравится целовать тебя.

– Ты – животное. – Она говорит, вытирая рот, дыхание ее прерывистое.

– В следующий раз, когда ты меня спровоцируешь, я оттрахаю тебя так сильно, что ты не сможешь ходить неделю. Ты меня поняла?

Она смотрит на меня, отказываясь отвечать, и я, схватив ее за волосы, двигаю ее голову вверх-вниз в знак согласия.

– Я знаю, что ты расстроена тем, как я схватил тебя в прошлый раз…

Она прерывает меня, в ее голосе отчетливо слышится раздражение.

– Я не расстроилась из-за этого, я уже очень привыкла к тому, что ты хватаешь меня, как тряпичную куклу.

Она хватает меня за запястье и тянет его назад, убирая мою руку с ее волос, чтобы подчеркнуть свою точку зрения.

Я не умею общаться, и я не понимаю, почему она злится, если дело не в этом.

– Тогда в чем дело?

Она встает на колени на кровати, чтобы быть менее ущемленной в росте.

– Никогда больше не говори мне, что я должна замолчать. Может быть, в твоих кругах богатых людей и принято заставлять женщин молчать, но я тебе обещаю, что там, откуда я родом, это не так. Я могу вытерпеть многое из твоего дерьма, Роуг, но такого неуважения я не потерплю. Если ты когда-нибудь скажешь мне, чтобы я замолчала, ты получишь свое желание, потому что я больше никогда не буду с тобой разговаривать. Ты меня понял?

Я двигаю челюстью вперед-назад, рассматривая ее. Она чертовски сексуальна, когда злится. Ее глаза сверкают, грудь вздымается при каждом вздохе ярости, губы краснеют еще больше. Мне не нравится, когда она отдает мне приказы, но еще меньше мне нравится мысль о том, что она молчит.

Если бы я остался вчера вечером, я бы приказал ей говорить. Ее голос и ее огонь – вот что интересует меня больше всего.

– Хорошо.

Она бросает на меня скептический взгляд, ее глаза сужаются.

– Ты не воспользуешься нашей сделкой, чтобы снова заткнуть мне рот?

– Нет.

Она снова садится на корточки, борьба полностью покидает ее. Она вновь смотрит на меня.

– Обещаешь?

Я протягиваю к ней мизинец.

– Обещание на мизинце. – Я говорю с сарказмом, повторяя наше прежнее соглашение.

Она смеется, и смесь незнакомых мне чувств наполняет мою грудь.

Счастье. Удовлетворение.

Привязанность.