Текст книги "Добрые шутки Амура (СИ)"
Автор книги: Катя Корж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)
Глава 38
Маленькие дети ждут на новый год чуда, взрослые дарят им эти чудеса, а я была просто большим ребенком, что дарил людям красоту перед самыми большими праздниками, а сама глубоко в душе верила во что-то прекрасное и волшебное, что сделает меня счастливой на весь следующий год.
Но моё «прекрасное» и «волшебное» остановилось на новом рецепте чизкейка, который я планировала сделать к праздничному столу. Я влюбилась с первого взгляда в фотографию, на котором была сладость с ломтиками клубники и шоколадной стружкой.
– С наступающим, вас, – пожелала я даме в годах, что спешила на новогодний корпоратив.
Мне лучезарно улыбнулись, и когда женщина оплатила услуги, а дверной колокольчик дал знать мне, что на сегодня работа закончена и последний мой клиент остался счастлив, я упорхнула в другую комнату, что бы наконец-то вымыть кисточки и отправиться домой.
Но даже шум воды не смог заглушить цокот тонкой шпильки, любительница которой была здесь главной.
Её рука резко закрыла кран, под которым я вычищала остатки этого дня и работы, что бы привлечь к себе внимание. Алые ногти, в тон им на губах помада, короткое платье и идеальная укладка. Рая – это не имя, а явно место, откуда достали внешность этой девочке.
Работая в этом салоне, я перестала видеть или чувствовать разницу в возрасте между нами, единственное, что я действительно прочувствовала, так это то, что моя интуиция никогда не подводит.
И сейчас она снова дала о себе знать, спирализуясь, сжимаясь внутри, давая знак подготовиться к чему-то. А может это была не интуиция, а её ярко горящие глаза и слишком довольная улыбка?
– Ты мне соврала.
Отложив кисти, я опёрлась о раковину и с интересом уставилась на это диво.
– Я думала, ты и правда под крылышком старшего Гронского, раз встречаешься с его сыном, а он, оказывается, про тебя даже не слышал. А знаешь почему?
Она подозрительно обошла меня и провела ладонью по спине, переходя от левого плеча к правому. Моя внутренняя пружина втянулась еще сильнее, готовясь вырваться нуружу истошным воплем «не прикасайся ко мне!».
– Потому что ты мне нагло соврала, маленькая глупенькая школьница, что влюбилась в Люка и приписала себе его в парни. И я бы простила тебя, но…
Я повернулась, что бы наконец-то ответить Рае, но мою щеку резко опалило, а в комнате раздался шлепок.
Пощёчина оставила красный след на моей щеке, к которой я сразу же поднесла руку, чувствуя, как под кожей ладони всё пылает. Рана, что была оставлена от кольца, которое Рая явно не случайно перевернула камушком внутрь ладони, оставила после себя глубокую царапину, которая теперь пульсировала. Кончик носа стало жечь, и я поняла, что вот-вот расплачусь. Мой мозг не планировал реагировать, а вот Рая останавливаться явно не собиралась. Она обхватила руками мою шею и прижала к стене, впиваясь острыми ногтями в нежную кожу, оставляя на ней следы.
Мне было так больно, ведь казалось, что еще чуть сильнее она надавит, и проткнёт мою кожу насквозь.
– Ты мелкая тварь, что унизила меня перед всеми, думала, тебе всё это так сойдёт с рук? Так просто? Нееет, моя миленькая, это только начало.
Её хватка становилась сильнее, и я закрыла глаза, что бы немного расслабиться и абстрагироваться от такой боли. Мои пальцы обхватили запястья её рук, что меня стали попросту душить, но всё было бесполезно – я не могла дать ей сдачи. Одно её слово – и моя карьера визажиста в этом городе или даже стране могла быть перечёркнута. И правда, о чём я думала, когда решила пойти ей наперекор? Кто меня защитит? На что я рассчитывала?
– Ну и зрелище, – услышала я её смех. – Ты такая жалкая…
Её руки отпустили меня, и пока я выныривала из какой-то пустоты, в ушах раздавался только звук её каблуков, стучащих о дорогой мрамор, заглушая даже стуки собственного сердца.
Сползая по стеночке на пол, я думала об её словах. Полевич Нюша действительно жалкая и никчёмная. Что она могла противопоставить Рае? Иногда мне хотелось быть той самой стервой, как она сама, что бы ничего не бояться, но тогда бы я потеряла себя. Это бы была не Нюша…
Настоящая я была доброй, иногда целеустремлённой, если мне того действительно хотелось, и как оказалось, чересчур мягкой, чем все и пользовались.
Посидев на холодном полу еще немного, я решила, что хватит себя жалеть. Но на самом деле я была разбита на множество маленьких осколков, и единственным чудом на которое я стала надеяться, что смогу себя собрать по кусочкам, что бы прийти домой и мне хотя бы хватило сил улыбнуться родителям, что не заслужили моего плохого настроения.
Я сама пообещала устроить в этом году праздник для родителей, потому что они сделали слишком многое для меня в этом году. Мне хотелось быть им благодарной, но вместо этого я была подавлена. Держась до последнего, я вышла из туалета, собрав весь свой инвентарь и пожелав счастливых праздников оставшимся работникам, пошла к остановке.
В этот день снова мёл снег, и подумала: если бы сейчас было теплее, то снежинки бы превратились в самые обычные капли. Тогда бы они размазали всю мою тушь, и я бы спокойно сказала родителям, что в моём потёкшем макияже виновата погода, проливной дождь, и на самом деле я не плакала.
Зайдя в магазин по пути домой, я бродила с тележкой по прилавкам с продуктами, словно призрак. Ничего не видела, никого не слышала, только расплатилась за ингредиенты к чизкейку новогоднему и направилась в квартиру. Глядя на лавочку рядом с домом, я села и стала плакать. Плевать, скажу, что снег был слишком сильный и летел прямо в лицо. В первом бы случае я не соврала, он действительно был сильным, как и ветер, что кружил только что упавшие снежинки в вальсе, образовывая вихри. Но я на них практически не смотрела, пелена слёз всё застилала, не давая взглянуть на что-либо дальше собственного носа.
Подождав еще немного, когда во мне просто закончилась какая-либо влага, я поднялась в квартиру. Глубоко вздохнула и открыла дверь.
– Я дома, – сказала как можно громче и веселее.
Родители уже что-то готовили, встретив меня смехом. Глядя на маму, что раскладывала фрукты на горке в пижаме, и на папу, что пытался нарезать салат, всё так же стоя в рабочем свитере и брюках, я представить не могла, что когда-нибудь буду проводить вечер с кем-то так же.
Поставив свои продукты на стол, я вернулась в комнату и переоделась. Подправив макияж, я дождалась, пока пройдёт краснота с глаз, вернулась к родителям, что уже спорили, под какой именно канал мы будем встречать новый год. Так происходило каждое торжество, и в этих спорах всегда выигрывала мама, но почему-то папа всё равно питал надежды одержать победу в этих скандалах.
Глядя на них и перемешивая основу для новогодней сладости, я не сразу услышала телефон. Мой корявый пучок, что я редко, но всё же позволяла в квартире и только при тяжёлой готовке, давно съехал с головы, и мне пришлось сдувать короткие пряди со лба. Но когда меня это достало, я стала убирать всё руками, которые были все в протёкших сливках, которые пришлось переминать вручную, потому что кто-то втихаря сломал блендер. Грешила на папу, но как обычно во всём оказался виноват Ларсик (опять же, со слов папы).
– Твой телефон разрывается, – протянула мама мне гаджет прямо к уху и уже нажала на зелёную кнопку, потому что я запуталась… В жизни, в чувствах, а сейчас еще и в собственных волосах.
– Да, слушаю.
– Привет, занята? – услышала я голос Кейт и обрадовалась.
– Конечно, нет, – всё-таки распутавшись, я взяла телефон у мамы из рук и пошла в свою комнату. – Что хотела?
– Тебя хотела. Можешь выйти, я тебе тут подарок привезла?
Подбежав к окну, я надеялась увидеть подругу, но я забыла, что на улице метель, и всё что мне довелось лицезреть, так это снежную бурю освещаемую дворовым фонарём.
– Ты возле подъезда моего? Так заходи!
– Я спешу очень, – протараторила подруга. – Боже. Нюша, давай быстрее, здесь дубак ужасный.
Её голос дрожал, и мне так стало жалко подругу, что я решила не собираться три часа, чем всегда грешила, что б её позлить.
Натянув зимние штаны и свитер, обула сапоги и пуховик, даже забыв про шапку. быстрее выбежала из квартиры. Хорошо хоть успела предупредить родителей.
Лифт было ждать бесполезно, и, минуя некоторые ступеньки, я быстрее мчалась к Кейт. Вот уж она точно поднимет мне настроение, и я даже захотела её поскорее обнять, что бы рассказать всё про Раю и получить порцию своего утешения. Родители – это не подруга, им всё не расскажешь, как бы сильно близки вы не были…
Пихнув дверь домофона, что примёрзла к металлической раме, я чуть не вывалилась во двор, который совсем не было видно из-за снегопада.
– Кейт! – крикнула я, начиная злиться, что подруга меня глупо развела.
Её не было, даже машин не было возле моего подъезда. Достав телефон, я набрала эту хитрую морду
– Ты где? – недовольно спросила у неё, вглядываясь в вечернюю темноту, ожидая её всё же увидеть.
– С наступающим, подруга, – только и сказала она прежде, чем отключиться.
– Нормально… – стала разговаривать я с телефоном, на котором раздавались короткие гудки.
– Нюша…
Стоило моим ушам уловить знакомый тихий, но мужской голос, я оторвалась от экрана гаджета. Передо мной стоял Люк собственной персоной.
– Ты… что здесь делаешь? – я смотрела на него широкими глазами, игнорируя снег, что мог залететь в них.
Холод, что чувствовался из-за не застёгнутого пуховика, просто исчез, оставляя лишь одно воспоминание о том, что сейчас зима.
Гронский подошёл ближе ко мне и, взяв за руку, увёл от фонаря, что освещал пятачок возле нашего подъезда и лавочку. Через пару секунд мы оказались на парковке, где стояло множество машин, в том числе и его.
– Опять что-то промышляешь? – попыталась я пошутить, пока между нами висела тишина.
– Нет, – голос Гронского стал серьёзным.
Он отдался какими-то отголосками из прошлого, когда он уже говорил со мной в таком тоне, и, кажется, это было дважды: первый в машине, когда он разозлился, что я всё еще не сказала родителям про визажиста, а второй… Когда же был второй?
Я схватилась за голову и облокотилась об его машину, закрыв глаза. Передо мной появилось лицо Гронского, которое сверкало под мелькающим светом диско шара и искусственного освещения клуба. Тогда его лицо было так близко…
– Что случилось? – вновь услышала я до боли знакомый голос – и сердце просто замерло.
Открыв глаза, увидела сверкающие в ночи глаза так близко, что забыла, как дышать. Сейчас они не были наполнены радостью и нахальством здорового и сытого кота. Казалось, что он действительно переживает за меня.
– Что ты здесь делаешь? – ответила я вопросом на вопрос.
Парень сразу же отпустил моё плечо, за которое до этого так сильно держался, словно боялся улететь из-за порыва ветра. Впрочем, ему было над чем беспокоиться, его лицо было слишком худым, словно последние дни он совсем ничего не ел.
– Я хотел извиниться перед тобой и объясниться.
Пошатнувшись, услышав последнее слово, я упёрлась в машину, что была позади меня. Теперь мне некуда было деться, даже если бы я вдруг резко захотела бежать, а такое желание появилось.
– Ты хочешь…
– Сказать тебе, что ты… – Люк глубоко вздохнул и резко замолчал.
Его взгляд переместился на мою щёку, и его ладонь оказалась там же.
Большим пальцем он стал тереть кожу, на которой кажется, было немного из основы под чизкейк. Боже мой! Я только сейчас вспомнила, как выгляжу, и думаю, что полоска из сливок на щеке это еще не самое страшное, что сейчас было на моём лице. Что, к примеру, твориться на моей голове?
Но когда его палец всё стёр, ладонь Люк не убрал, и все мои тревоги испарились. Я смотрела на Гронского, который не дышал так же, как и я.
– Нюша, я тебя люблю. Не как друга, а как девушку, самую прекрасную девушку, которую я только мог встретить.
Я разомкнула губы от удивления, потому что всегда считала, что признание в любви – это что-то ужасно смущающее и неловкое.
Но Люк был спокоен, и его поток нежных слов заставлял чувствовать трепет, а не смущение. Сердце давно замерло, как и дыхание, как и снежная буря. Всё остановилось, и в этом мире остались лишь мы вдвоём.
– Ты самое лучшее, что я когда-либо мог чувствовать, видеть и слышать. Я не преувеличиваю, говоря тебе всё это, потому что ты девушка и любишь ушами, я говорю тебе всё, что действительно чувствую, потому что мне надоело молчать и бояться осуждения общественности этих отношений. Я видел, какими глазами ты на меня смотришь, чувствовал, как перестаёшь дышать, когда обнимаешь, но мне было страшно, Нюша.
Люк наклонился, что бы сократить между нами расстояние. Его лицо было ужасно близко, и я очень боялась, что он перестанет говорить эти прекрасные слова, когда увидит слёзы, что текли по моим щекам, обжигая кожу.
Закусив губу, я сдержала всхлип, только бы он не молчал. И убирая своими ладонями мои слёзы, он сделал, как я хотела, он продолжил.
– Ты мой маленький рай, в котором я хочу жить, и который сам же чуть не погубил. Я должен был сказать тебе о своих чувствах до того, как ты выпила тот коктейль, а не после, что бы на утро следующего дня ты позвонила мне счастливая, грея своими признаниями душу, а не подавленная раскаянием за то, чего не делала, заставляя чувствовать себя последним подонком. Единственное, чего я сейчас хочу, это обнять тебя и, чёрт подери, всем сказать, что мне плевать на то, что они думают. Печь с тобой пиццу, читать на ночь книги, выслушивать скучные новости про работу и смотреть ненавистные мне мелодрамы, которые так любишь ты. Но я…
– Я люблю тебя, – дала волю своим чувствам и я и обхватила холодными пальцами ладони Люка, что всё ещё лежали на моих щеках.
Поцеловав их, я вновь посмотрела на него и улыбнулась. Это было самое ужасное зрелище, ведь кто признаётся в своих чувствах стоя с взлохмаченными волосами и заплаканным лицом?
– Я так рада слышать, что нужна тебе, Люк, эти слова делают меня самой счастливой.
Окольцевав себя же его руками, я прижалась к тёплой груди, что выглядывала из его раскрытого пальто.
– Когда ты мне позвонил на свой день рождения и сказал, что я тебя достала и поэтому ты так быстро уехал с Барсовым, мне казалось, что мир рухнул. Как может целая вселенная расколоться после исчезновения всего-то одного человека? Я была бы счастлива быть тебе и просто другом, но почему… Почему ты тогда казал мне такие ужасные слова?
– Что?
Люк отстранился от меня и смотрел, словно только сейчас заметил весь тот беспорядок на моей голове. Но, как оказалось позже, мои волосы тут вовсе были ни при чём.
– Я бы никогда не сказал, что ты меня достала.
– Но ты… Ты сказал, знаю ли я, почему ты так быстро уехал, а потом… Сказал, как же ты меня зае…
Я закрыла рукой рот, чтобы не продолжать то ужасное слово, которое сама не позволяла себе в речи.
Лицо Гронского стало словно каменным.
– Это адресовалось не тебе, – он потёр ладонями лицо, словно вспомнил что-то ужасное и тяжёлое. – Тогда я собирался признаться тебе, потому что был ужасно пьян и у меня бы была на утуро для тебя идеальная отмазка, но у меня Мирон отобрал телефон и выбросил его, из-за чего я даже на следующий день не вспомнил, что тебе звонил. Вот же дерьмо, ты же наверно, подумала, что я тебе это…
– То есть, я тебе не надоедала? – переспросила я, словно до этого он мне не говорил, что любит.
– Никогда… Чёрт, неужели ты и правда подумала, что я мог тебе такое сказать?
Я кивнула, почувствовала новую волну истерики. Все события этого дня стали накрывать одной волной. И что бы как-то ухватиться за самое прекрасное, что только происходило со мной в жизни, я вновь взяла Люка за ладонь.
– То есть мы можем попробовать… быть парой? Настоящей, как…
– Самой настоящей, – прошептал Люк и наклонился.
Я ожидала, что наши глаза вновь встретиться, что бы утонуть друг в друге, но вместо этого меня ждал поцелуй.
Холодный из-за жуткого мороза, но самый чувственный, настоящий и искренний, заменяя собой любые слова. И закрыв глаза, передо мной промелькнуло прошлое одной плёнкой, что стала меркнуть, как самый страшный сон с приходом солнечного утра. В прошлом я плакала, сидела на кровати в прострации после того глупого звонка, скучала по Люку, звонила ему в слезах, ругала, когда он смотрел на мои ноги, грудь.
Но всё это было в далёком прошлом, которое я собралась оставить, ведь теперь у меня было настоящее.
Обхватив второй рукой шею Люка, я почувствовала, как его пальцы переместилась на мой затылок. Это было не детское прикосновение губ, это был самый настоящий поцелуй, заставляющий чувствовать себя не просто Нюшей и не обычной девушкой, что целует парня. Я ощущала себя девушкой Люка Гронского, который не отпускал мои губы до последнего. И даже когда я уже больше не чувствовала кожей лица его горячее дыхание, я еще несколько секунд стояла с закрытыми глазами, наслаждаясь послевкусием ощущений.
– Нюша, ты станешь моей девушкой? – спросил он у меня, уже выпрямившись и глядя в мои заплаканные глаза, всё так же сплетая наши пальцы.
Что ж, думаю, мне оставалось только кивнуть…
Глава 39
– Я думаю, мне пора.
– Ещё минуточку…
Заряжаясь объятиями, мы уже точно больше десятка минут стояли и в прямом смысле дышали друг другом. И в моей голове не было фейерверков, которые я ждала от отношений. Вместо этого глубоко в душе растекалось невообразимое количество тепла, которое согревало даже зимой.
– Я тут подумала, ты же ко мне приставать будешь?
Люк засмеялся и переместил свою ладонь с моей спины намного ниже.
– В святые я точно не заделывался.
– Ужас, фу на тебя, старик-извращенец!
Я отстранилась от Гронского и посмотрела прямо в его наглое лицо, которое украшала улыбка, самая настоящая и счастливая, как и у меня.
– Я хотел еще тебе кое-что отдать, раз мой подарок на день рождения ты забраковала.
Взяв холодными пальцами мои ладони, Люк вложил в них синюю бархатную коробочку.
– Дома посмотришь, – остановил он меня, когда я с интересом уже собиралась узнать о содержимом. – Не хочу, что бы еще один мой подарок вернули. И еще…
Взяв меня за вторую руку, Люк подвёл к багажнику и открыл его. Глядя на большое и плюшевое нечто, что просто нельзя было назвать медведем из-за его гигантских размеров, я даже не сразу как-то отреагировала.
– Такой?
– Что? – пропищала я из-за смеси полного ошеломления и волнения.
Что-то эта игрушка мне напоминала, а именно один из моих фанфиков, который я закончила самым последним.
– «Леди и бизнесмен», кажется.
Я начала смеяться, и это было из-за истерики, что решила накатить прямо сейчас. Даже букет роз засунул ему в лапы, только что бы повторить тот глупый детский сюжет.
– Люк, я удалю все свои работы, если ты выкинешь что-то подобное этому, – уже серьёзно ответила я ему, когда успокоилась.
– Я опять сделал что-то не то? – его голос был наполнен удивлением, которое поразило до глубины души.
Гронский с волнением переводил взгляд с подарка на меня, пытаясь связать моё недовольство и огромного плюшевого медведя.
– Мне очень приятно, что ты осуществил одну из задумок моего фанфика, Люк. Но писала я их очень давно и с тех пор я на многое поменяла взгляд, и мне…
– Опять не нравится, что я тебя покупаю… Извини тогда, я думал, тебе нравятся романтичные вещи, – закончил по-своему Люк.
Я его вновь обняла, не представляя, как расстанусь с ним после признания хоть на час. И пусть говорят, что в отношениях рано или поздно наступает момент, когда ты перенасыщаешься своим партнёром, и для тебя его становится слишком много, мне было всё равно. Гронский был моим солнцем, моим раем, который я никогда больше не отпущу. И я даже не знала, что было сейчас приятнее: его слова, которые я так ждала, или желание сделать меня счастливой.
– Ты очень внимательный, спасибо. Мне нравятся не вещи, мне нравишься ты Люк, безумно. И не один медведь, ни один абонемент или какой другой подарок тебя мне не заменит.
– Приятно слышать, – смягчился Гронский, и, кажется, выдохнул.
– Сейчас между нами большая разница, начиная от возраста и поколений, заканчивая взглядами и привычками. Но клянусь, Люк Гронский, с каждым днём я буду тянуться к тебе ближе, что бы ты никогда не пожалел о своём решении.
– Малышка, это работа для двоих, так что я постараюсь не меньше. Может, начнём с воспоминаний общих, не дружеских посиделок, а свидания?
– Ты приглашаешь меня на свидание?! – я не сдержалась, и приложила руки к губам, что бы заглушить свой восторг. Весь подъезд теперь точно знает о моих ближайших планах. – А когда?
– Как насчёт первого числа во второй половине дня?
Я так активно закивала, что моя шея хрустнула и в глазах резко потемнело. Люк засмеялся, а потом стал гладить по голове, как маленького ребёнка.
– Не убейся до того времени, ладно?
– Постараюсь, – улыбнулась я ему и потянулась за прощальным поцелуем.
Но вместо горячего сплетения наших губ получила невинный «чмок» в нос.
– Беги домой, малышка, и захвати медведя.
– И что я родителям скажу, ты не подумал? – стала бурчать я, пока высовывала эту здоровую плюшевую игрушку с цветами из багажника.
– Скажи, что благодарный клиент, – пожал он плечами, словно мне действительно кто-то из прихожих в салон мог такое подарить.
Попрощавшись, я забежала в подъезд под взглядом Люка, как будто меня кто-то мог похитить с крыльца собственного дома.
Добравшись до квартиры, я впихнула Люка младшего впереди себя, и еще полчаса доказывала родителям, что его мне подарила Кейт, которая вдруг бросилась ко мне домой сломя голову на ночь глядя тридцатого декабря.
Сделав вид, что поверили мне, всё еще подозрительно на меня смотрели троя: мама, папа и Ларсик, который точно уловил знакомый запах.
– Будь благодарен, кошак, что он тебя не кастрировал, – шикнула я на кота, что сопроводил меня с Люком младшим в комнату и всё еще подозрительно присматривался к медведю.
Теперь сердечки на моём календаре продлились еще на неделю, потому что думая о Гронском, я не могла перестать их рисовать. Я даже забыла про новогодний чизкейк, да и не только про него. В реальность меня вернули руки, которые стало покалывать после мороза. Сколько же мы простояли под подъездом?
Почти час… Не удивительно, что родители на меня так подозрительно смотрели. Но будут ли они готовы к такой новости, как мои отношения с парнем, что старше меня и даже не на пару годиков?
Но как оказалось позже, они так ни разу и не затронули об этом тему, и я решила быть с ними солидарной. Рано было еще о чём-то рассказывать, ведь я так и не сходила еще с ним на свидание.
Когда я уже легла под одеяло, закончив свою новогоднюю сладость и приняв на ночь душ, только тогда вспомнила про подарок, что остался в кармане пуховика. Взяв синюю коробочку, я с волнением её открыла и меня на секунду ослепила встроенная подсветка, что отразилась от украшения.
Внутри оказался золотой браслет в виде стрелы, свёрнутый в кольцо, которое регулировалось по диаметру в зависимости от его зажима. К его наконечнику, что был украшен россыпью прозрачных блестящих осколков, которые пленительно переливались под светом, была примотана маленькая записка.
«Вытащил одну из сердца для тебя, ведь Амур всадил уже с десяток таких в моё сердце с тех пор, как я впервые тебя увидел…»
Надев браслет, я почувствовала приятный холод от металла и колотящееся сердце в груди.
«Даже если Амур захочет вернуть свои стрелы обратно, эту я буду защищать ценой жизни. Оно очень красивое, большое спасибо!»
Прикрепив фото своего запястья, я отправила сообщение Люку и счастливая уснула.
***
– А куда мы пойдём? – промурлыкала я в трубку
– Секрет, – в загадочном тоне получила я ответ.
– Но так я не смогу определиться, какой свитер мне надеть, и тебе придётся прождать на морозе еще полчаса.
– Бог ты мой, Нюша, хватай что потеплее и скорее уже спускайся, я не чувствую ног.
Рассмеявшись, я повесила трубку и натянула белый свободный свитер из толстой пряжи, и стала собирать волосы. Знаю, я была ужасной девушкой. Это было моё первое свидание с человеком, от которого я без ума, а я уже опаздывала на пятнадцать минут. Но кто же знал, что фен в нашем доме тоже сломался, а всё после того, как мой папа решил быстрее разморозить им морозильную камеру.
Иногда казалось, что он был генератором каких-то глупых идей. И тут вот мне вспомнилась одна интересная вещь: девушки выбирают себе парней, похожих на их отцов. Мне стало интересно, Люк тоже в своём мозгу какие-то дикие комбинации проводит, от которых у меня будут в старости волосы дыбом становиться? В том, что у нас она будет совместная, я ничуть не сомневалась, так просто этого старика-извращенца отпускать я точно не собиралась.
Попрощавшись с родителями, что шли к знакомым для продолжения новогоднего банкета, я быстрее побежала вниз по лестнице, и уже через пару секунд попала в объятия Люка.
– Извини, что пришлось ждать, я…
Мне не даль объяснить всё, просто поцеловали, заставив забыть про что-либо и кого-либо. Только Люк и Я, на этот вечер точно.
Взявшись за руки, мы молча пошли в направлении, которое знал один Гронский.
– Я соскучилась, – тихо и смущённо прошептала я.
Было трудно говорить такие тёплые слова человеку, с которым ты привык только шутить, чтобы не раскрыть свои чувства. Но сейчас перед Люком я была словно без одежды, ведь мы всё уже сказали друг другу, и наконец-то решили попробовать.
– Мы проболтали с тобой на новый год два часа по телефону, и тебе было мало? – он был весел.
И его хорошее настроение согревало меня лучше всякого солнца.
– Привыкай.
Показа ему язык, как маленький ребёнок, за что получила снежок в голову. Когда он только успел его слепить?
Пока мы шли, много раз успели опрокинуть друг друга в снег, о чём-то душевно поговорить, снова начать драться, а потом взяться за руки и идти, как ни в чём не бывало.
– Ню, помнишь нашу первую встречу?
Услышав для себя новое прозвище, которое показалось слишком милым даже для меня, я не сразу даже поняла сути разговора. Моё сердце вновь отбивало чечётку где-то в области висков, перекрывая нормальный слух.
– С тобой всё хорошо?
Люк забеспокоился моментально, и такая его внимательность меня еще больше только подкупала.
– Не будь таким идеальным, пожалуйста, – простонала я.
Гронский рассмеялся и вновь сжал мою ладонь, продолжая вести меня в район главной площади, где всегда ставили огромную ёлку, заливали каток и устанавливали много фотозон, для пополнения альбома.
– Конечно, помню, – вернулась я к теме разговора, – как же я могла забыть, как ты с первой же секунды стал выводить меня из себя.
– Минуточку, ты же сказала только что, что я идеальный? – и вновь искренне удивление, как у ребёнка. Он со мной игрался как с маленькой, и я надулась.
– Одно другому не мешает, старый хрыч.
– Куда-то нас не в ту степь понесло.
– Поддерживаю, – успокоилась я, чувствуя, что сейчас начнём с Люком кусаться, как при первой встрече. – Ты хотел что-то рассказать про нашу первую встречу? Как ты влюбился в меня с первого взгляда? Ты уже тогда понял, что я прекрасна, и всё это время молчал?!
– Не без того, конечно, – подыграл мне Гронский, засовывая руки в карманы и, и мою вместе с теми следом. – Но тут дело в другом. Я тогда на встречу с одними ребятами ездил, думал, получить поддержку нашему бизнесу, в итоге позвонил Филипп и попросил приехать за тобой.
– И ты выбрал меня… – грустно протянула я. – Ты бы мог раскрутиться уже давно, а так…
– Нет, Нюша, ты стала моим спасением. Мирон рассказал мне про тех ребят и даже показал, сейчас они срок отматывают, за то, что таких начинающих бизнесменов обманывали и на них наживались. Так что я еще должен быть благодарен тому, что ты случилась со мной.
– Говоришь так, словно я какая-то неприятность.
Было приятно слышать слова Люка, но было ужасно волноваться за него. Сколько, оказывается, опасностей нас поджидает на каждом углу, и то, что Люк не попался к тем ребятам, лишь воля случая.
– Как раз очень даже приятность. Стоило давно смириться, что мне от тебя не уйти, а не мотать обоим нервы. Мы, кстати, пришли…
Действительно, мы прошли несколько километров по морозу, а я даже не заметила. Хоть снег сегодня и не кружился и не кидался в лицо, как сумасшедший, но семнадцатиградусный мороз всё же не давал расслабиться.
Держась за руки, мы стояли посреди площади, на которой уже скопилось достаточно народа. Солнце уже встретилось с горизонтом, из-за чего после того, как мы здесь очутились, сразу же включились все огни.
Это казалось мне чем-то волшебным, что в очередной раз доказало, что я с тем человеком, в том месте и в то время.
– Ты же умеешь кататься на коньках? – как-то не очень-то вовремя спросил меня Гронский, зашнуровывая мои коньки.
– Немножко, а ты?
– Год фигурного катания, – самодовольно улыбнулся мне парень, и, поднявшись с корточек, протянул мне руку, что бы я следовала за ним по льду. – Нужно же мне показать тебе, в чём я хорош.
– Мы же на льду и остановимся сегодня, я надеюсь? – ну упустила я случая его поддеть.
– Кто знает, – вновь загадочно ответил он мне.
Крепко сжимая его пальцы, я переставляла ноги, которые ужасно разъезжались в разные стороны. Мои коньки, что мы взяли напрокат, оказались ужасно тупыми, из-за чего мне постоянно пришлось держаться за Люка.
– Прости меня, всё должно было быть наоборот. Это я должна тебя катать по льду, а не наоборот. Почему даже на нашем свидании всё идет как-то неправильно и странно…
Люк крепко держал меня за талию, и без тени улыбки ответил:
– Прекрати считать что-то правильным, а что-то нет. Начнём с того, что уже в нашем знакомстве всё пошло как-то странно, так с чего бы нам изменять традициям?
Схватив Гронского крепче и почувствовав от него поддержку, я стала более уверенно рассекать лёд. Уже не держась за бортик, а только его руку, мы стали быстрее нарезать круги, стараясь не врезаться в других парочек, что пришли сюда этим вечером вместе с нами.
И как только у меня стало лучше получаться, Люк приблизил меня к себе и после вовсе поднял на руки, продолжая рассекать коньками лёд.
– Мне страшно, Люк! Поставь меня…
Но Гронский меня не слушал, лишь крепче к себе прижал. Я и без его рук бы никогда не отпустила мужскую шею и эти сильные плечи, за которые вцепилась как утопающий за спасательный круг. Стараясь не дёргаться, что бы мы вдвоём не полетели на лёд, я уткнулась носом в его шею и молилась, только бы он быстрее меня поставил на ноги.
– Доверься мне, Нюша. И открой уже глаза, а то на меня странно люди смотрят.
Я открыла глаза, но все ещё смотрела за спину Люка, и всё равно уловила взгляды в нашу сторону.
– А ты знаешь, как привлечь внимание.
– Я знаю, как провести отлично время, я же старый, а значит опытный парень.
