Текст книги "Я познала хаос (СИ)"

Автор книги: Катти Карпо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Раздосадовано цыкаю и специально выдыхаю ему в рубашку горячий воздух. Губы мигом высушиваются, словно их не раз погружали в раскаленные пески пустыни.

К моей спине прижимается что-то прохладное. А миг спустя Виви приподнимает меня одной рукой, вжимая ладонь в спину. Мое тело податливо выгибается, руки и ноги провисают.

Кукла.

Настоящая кукла.

‒ Э-эй… ‒ Голос теряется в неожиданном всхлипе. Захлопываю рот, чтобы не выдать больше ничего подобного.

Такого рода уязвимость пугает и удручает.

Ноги не касаются пола. И я вся в его руках.

Абсолютно вся в руках Виви.

‒ Опусти меня. ‒ Основательно контролирую интонации. Пусть голос и звучит тише, но я хотя бы буду уверена, что моя слабость не проявится другим самым неожиданным образом.

‒ Ты не в состоянии стоять на ногах.

‒ Тогда буду лежать, ‒ заявляю я упрямо и замахиваюсь функционирующей ногой, но в последний момент останавливаюсь и не пинаю его. Не знаю, почему.

‒ Если хочешь полежать, я устрою для тебя место.

До чего красивые глаза. Ужасно признавать, но оттенок глаз Виви бесподобен. Ни у одного Иммора я больше не видела этих заледеневших искр в самой глубине радужки. Я обожала глаза Сэмюэля, их медовую мягкость. Но блеск Виви… дивный.

Надо же. Уже думаю, как поэт. Или художник? А может, как глупая девчонка, которую легко зачаровать?

Нет. Только не меня.

Сжав зубы, дико пялюсь в его глаза. Пусть не считает, что меня можно с легкостью заставить отвернуться.

‒ Почему я? ‒ В миллионный раз возвращаюсь к сакраментальному вопросу.

Пусть он и обращается со мной как с куклой. Но ему придется уяснить, что эта кукла ‒ говорящая.

Любимая игра Виви ‒ молчанка ‒ продолжается и в наш миллионный раз. Я уже отчаиваюсь услышать хоть что-то, как он внезапно отвечает:

‒ Так было удобнее.

Все тот же ответ. Даже звучания окончаний слов совпадают.

‒ А разнообразие в вариацию ответов внести не желаешь? А то как-то скучно выслушивать одно и то же. ‒ Мне уже даже раздражаться неохота. ‒ Я чувствую ногу. Пусти меня.

Странно, но он отпускает меня сразу же. Немного шокируюсь ощущением пола под пятками. Покачиваюсь, но удерживаюсь на ногах. Руки пока не откликаются на сигналы мозга.

‒ Идем. Нужно устроить тебя в доме.

Виви поворачивается и тянется к двери.

‒ Я вовсе не говорила, что собираюсь остаться, придурок.

Его рука замирает на дверной ручке. Голова лишь слегка поворачивается в мою сторону. Вижу отблеск золота, словно линию из огня за горизонтом в отражении темных вод.

‒ Как только мои права, как человека и гражданина, будут восстановлены, я рвану прочь от тебя на полной скорости.

Она такая маленькая ‒ эта линия пламени, скрытая за горизонтом. Но, несомненно, горячая и обжигающая. Кто знает, когда мощь настоящего огня вырвется из-за этой иллюзорной границы?

‒ И когда получу обратно свои человеческие права, засужу тебя за то, что признал меня мертвой и обратил мое тело в свою собственность!

Блин. И зачем я вывалила на него все свои ближайшие планы? Это же был мой секретный план мести. А я взяла и с ходу раскрыла абсолютно весь расклад.

Идиотка. Безмозглый кусок исколотого мяса.

‒ Буду ждать этого с нетерпением, ‒ откликается он.

Пламя полыхнуло.

Задыхаюсь от злости, но достойного ответа так и не могу подобрать. Вот бы выпалить что-то остроумное и колкое. Но момент упущен.

Вместо этого ударяю кулаком в его широкую спину.

О, рука ожила. Правая, по крайней мере.

‒ Тео говорил, ты не заинтересован в создании семьи. ‒ Держу кулак чуть ниже его лопаток.

Отличная ткань пиджака. И мощная спина.

Бесит.

‒ И что все свои силы ты обращаешь на поддержание бизнес-империи.

Верно, я решаю подобраться с другой стороны. Возможно, сейчас ему не отвертеться банальным «так было удобнее».

Виви разворачивается ко мне чуть больше. Ткань его пиджака сминается волнами и оглаживает мой кулак.

‒ Так и есть.

Противно признавать еще один факт. Виви нет необходимости думать, под каким углом его физиономия будет выгоднее всего смотреться на фотографии. Его можно фотографировать с любого ракурса. Неважно. Гаденыш хорош с любой точки обзора. Даже Сэмюэль не обладал такими данными, а ведь он идеален.

‒ «Так и есть»? ‒ хмыкаю с особым удовольствием. ‒ А как же твоя мелкотня? Может, мой интеллект хуже некуда, но даже я понимаю, что наличие детей подтверждает, что семья у тебя все же есть. Ну?

Кажется, Виви на секунду столбенеет. Я даже вздрагиваю от такого. Его пламенная радужка тоже, по-моему, на долю секунды подвергается заморозке.

И после мимолетного холода мое восприятие внезапно заполняет жар. Я словно переношусь на солнечную сторону и с головой утопаю в пламени, обитающем в самом воздухе.

Всего миг ощущений. И наконец меня отпускает.

Прижимаю левую руку к пересушенным губам и медленно выдыхаю.

Виви смотрит на меня. Внимательно. Очень внимательно. Слишком внимательно. Опускает взгляд и скользит им от моих босых ног и выше по всему моему телу.

‒ Да. ‒ Мягкость его тональностей заставляет столбенеть уже меня. Отступаю на шаг практически неосознанно. А он продолжает: ‒ Да… Теперь есть.

ГЛАВА 22. ЭСТЕТИКА ИГРЫ

Противоречивое сегодня

Мастерство издевательства выходит на новый усовершенствованный уровень. А как еще можно воспринимать все те умопомрачительные заявления, которые Виви делает практически каждые полминуты?

Выскакиваю следом за ним в маленькую столовую.

‒ Что значит это твое «теперь есть»? Эй! Стой! Погоди же!

У выхода из столовой стоит Лиллоу. Из-за идеальной неподвижности его можно легко спутать с массивным элементом мебельного антуража. Напротив него, опершись на одну из распахнутых дверных створок, за которой виднеется часть террасы, устроился Тео. Маленькая кофейная чашечка застыла у самых его губ, а взгляд с напряженной внимательностью шныряет от меня к Виви и обратно по тому же пути. Помещение наполняет терпкий аромат с тонкой примесью сухого перца.

Такеши тоже здесь. Навалился на вторую створку всем телом и теперь держит обеими руками громадную исходящую паром чашку. При нашем появлении он, как и все присутствующие, мгновенно замирает в том же положении, в каком его настигло наше внимание. Голова наклонена к чашке, а выбившиеся из хвоста локоны почти ныряют внутрь емкости. Но поменять положение Такеши не решается, и часть его волос все-таки тонет в кофе.

Мельком оцениваю прелесть застывшей картинки и возвращаюсь к первоначальной проблеме.

‒ Объясни уже наконец! Что ты имел в виду? – Загребаю в кулак ткань пиджака Виви на спине и отчаянно торможу пятками.

Первым же рывком меня утягивает вперед, и я, неловко прыгнув, снова пытаюсь врасти подошвами в пол. Он останавливается и резко поворачивается ко мне. Пожалуй, не отпусти я вовремя пиджак, долетела бы до противоположной стены. Виви чертовски силен физически, и его эстетическая телесная бугристость – вовсе не напускное хвастовство.

Но от осознания этого факта легче не становится.

На секунду тушуюсь, но быстро справляюсь с всколыхнувшими эмоциями. Он сильный. Во всех смыслах. Моя природная настороженность гудит от переизбытка сигналов, однако интуиция пока мирно похрапывает.

‒ Что… ‒ стремительно вспоминаю, чего хотела добиться от него минуту назад. С моей стороны отвлекаться – очень недальновидно. Но каждая встреча с Виви перетряхивает мой эмоциональный диапазон, словно бармен – коктейль с мармеладными шариками, и от воздействия этих невиданных впечатлений ужасно сложно избавиться. – О чем ты говорил? Когда упоминал о… семье? Что она уже есть и…

Смолкаю, не желая упоминать об этом во всеуслышание.

Там, в кабинете, Виви выразился так, будто я тоже…

Семья.

Дико. Особенно с учетом всей жестокости ситуации.

Хочу, чтобы моя интерпретация его слов оказалась ложной. Хочу услышать его объяснения – четкие, разложенные по полочкам и разделенные на винтики. Хочу, чтобы он больше не мог использовать тот факт, что я принадлежу ему.

‒ Ты босиком. – Виви смотрит на мои ноги.

Ну и что? Он тоже с пальцами голышом.

Бесит. Сдались ему мои ноги именно сейчас? Когда я стараюсь вытянуть из него правду!

‒ Ну, да, да. – Кусаю губы с досады и под его пристальным взглядом неосознанно подгибаю пальцы ног. – Кажется, где-то потеряла тапки.

Помню, что Лиллоу как бы невзначай подкинул мне мягкую обувь, похожую на меховые чешки, и я даже походила в них сколько-то времени. И в кабинете они тоже, если не ошибаюсь, были на мне. А затем куда-то пропали. А, может, я скинула их, когда предприняла попытку сигануть к цветочному горшку – подальше от белобрысого мальчишки? Или они соскользнули с ног, когда я залезла на Такеши?

Неважно!

Ясно одно: Виви увиливает от прямых ответов. И делает это раздражающе часто.

‒ Слушай, ты!..

‒ Надень обувь. – Он кивает Лиллоу. – Принеси ей что-нибудь.

‒ Да, господин. – Дворецкий покидает свой наблюдательный пункт и устремляется к кабинету. Видимо, он все-таки помнит, где и когда с меня слетели злосчастные тапочки.

‒ Мне нравится и так. Не уходи, Лиллоу. – Вытягиваю руку и останавливаю дворецкого как раз в тот момент, когда он проходит мимо. Брови мужчины дергаются, отражая диссонанс восприятия противоположных по своему содержанию указаний. Наверное, будь он менее сдержанным, то состроил бы такое же мученическое выражение, какое в данный момент нацепил на свое лицо Такеши.

Виви молча смотрит на меня. Я расщедриваюсь на злобный прищур в ответ.

‒ Лиллоу. – Он произносит его имя практически по слогам – размеренно и неспешно.

‒ Да, господин?

‒ Получи у Такеши подробную консультацию насчет рациона и необходимой консистенции блюд. Можете сразу составить отдельное меню – на крайний случай. И к сегодняшнему обеду тоже должен быть предоставлен отдельный сбалансированный набор.

Виви не озвучивает для кого все эти индивидуальные консистенции и менюшки, но не надо быть гением, чтобы понять.

‒ Ты меня игнорируешь? – произношу с расстановкой и пристально вглядываюсь в непроницаемые черты лица моего братца.

Мимо проносится исполнительный Такеши. В глубине чашки в его руках булькает недопитый напиток, а пропитанные кофе локоны оставляют длинные темные линии на рубашке. Лиллоу перехватывает парня на подходе и мастерски оттесняет к стене – подальше от нас с Виви.

Разумно с его стороны.

‒ Тебя невозможно игнорировать.

Вылупляюсь на Виви. По-моему, в его интонациях только что проскочила какая-то эмоция. Но я не успела уловить ее, и она снова стремительно скрылась за мощной стеной холодной бесстрастности.

Открываю рот и сразу же захлопываю. Слов пока не находится, а бесцельно шлепать губами, изображая выловленную из темных глубин рыбу, мне совсем не хочется. У меня и так видок как у ожившего мертвеца, поэтому не желаю добавлять к своему образу еще более устрашающие элементы.

‒ Пол и покрытие ступеней холодные. ‒ Виви кивает на выход из столовой. Приоткрытая створка позволяет видеть начало ажурной лестницы, уводящей на верхние этажи. ‒ Обуйся.

‒ Обойдусь. ‒ Складываю руки перед собой.

Досаждающее поведение в стиле непослушного подростка ‒ пока единственное доступное мне оружие. Удовольствия ноль, но я очень надеялась на эффектную реакцию. Позлился бы, что ли, для приличия. А то никакого морального удовлетворения от собственных выкрутасов.

‒ Стар.

За моей спиной раздается кашель. Внезапность переключения внимания Виви застает юриста за очередным глотком кофе.

‒ Д… кхем-кхе… Да? ‒ Тео, старательно изображая чинность, подходит к нам, попутно смахивая с подбородка мелкие капли терпкого напитка.

Местный господин решил всем дать по заданию? Вон как народ запрыгал.

‒ Мы идем наверх, ‒ сообщает Виви.

Тео, озадачившись, хлопает глазами и осторожно кивает.

‒ Хорошо. Понял.

‒ Возьмешь Чахотку на руки.

‒ А?

Тео растеряно смотрит на меня. Я обалдело гляжу на него. Не знаю, чему поражаться больше: тому, что самоуверенного Теоте Стара сумели загнать в угол, или тому, как виртуозно Виви вытряхивает из окружающих последние крупицы самообладания?

Разрушитель душевного спокойствия проходит к двери, оборачивается на нас и приглашающе встряхивает рукой ‒ изящненько так, одними пальцами.

‒ Мы теряем время. Скорее.

Искоса смотрю на Тео. Тот одними губами шепчет: «Моей спине конец».

‒ Стойте! ‒ Я вытягиваю руки с раскрытыми ладонями, кривлюсь и нехотя бормочу: ‒ Не надо его заставлять. Я… надену тапочки.

* * *

Поднимаюсь по лестнице, держа в поле зрения широкую спину Виви. Он не оглядывается, ‒ по всей видимости, уверен, что мы послушно следуем за ним. Я и Тео действительно бредем следом, правда в некотором отдалении.

‒ Злишься? ‒ вполголоса спрашивает Тео.

‒ Еще бы. ‒ Провожу рукой по волосам. Пальцы застревают где-то в районе правого уха. Похоже, мне следует лучше расчесывать свои спутанные патлы. ‒ Очень низко с его стороны играть на слабостях других.

‒ Кхем… ‒ Мужчина за моей спиной откашливается. ‒ Знаешь, мне как-то даже лестно быть твоей слабостью.

‒ А? ‒ Притормаживаю и бросаю через плечо недоуменный взгляд. ‒ Я имела в виду, что отменным здоровьем ты никогда не отличался. А заставлять тебя таскать тяжести сейчас, в твоем возрасте, ‒ по меньшей мере, подло.

Тео останавливается на ступень ниже меня и с демонстративной горделивостью вскидывает подбородок.

‒ Не держи меня за слабака, девочка. Не такой уж я дряхлый… ‒ Он кривит левый краешек губ и издает нечто вроде шипящего досадливого присвиста. ‒ Ладно, признаю. Тебя на себе я бы точно не унес. Сдох бы где-нибудь на трети пути. Да, да, я ‒ хиленький гуманитарий, а не романтичный атлет.

‒ Поэтому ты никогда не был женат?

‒ А вот это удар ниже нулевой отметки. ‒ Тео цокает языком и, прищурившись, «выстреливает» в меня из вытянутого указательного пальца. ‒ Я не ищу вечных счастливых уз брака, но и на отсутствие компании мне незачем жаловаться. С этим как раз все в порядке. От красивых женщин нет отбоя. Любовь на один вечер, ‒ по-моему, идеально. Никаких обязательств. Все в плюсе.

‒ Юристу уж точно следует опасаться всякого рода обязательств.

‒ Конечно. ‒ Тео согласно кивает. ‒ Хотя бы потому, что «юрист» в курсе, что следует за этими «всякого рода обязательствами». ‒ Мужчина на миг закатывает глаза и пожимает плечами. ‒ Последствий уйма… Что касается слабостей. ‒ Он косится на меня с некоторой хитрецой. ‒ Не отрицаю, я ‒ тот еще слабак. И согласен с этим утверждением на сто процентов. А вот тебе все же стоит признать, что я ‒ одна из твоих слабостей.

‒ Почему? ‒ Хмурюсь.

‒ Ты могла бы и не заступаться за меня. ‒ Тео поднимается выше и легонько дотрагивается до моего плеча. ‒ Могла бы настоять на своем, и мне бы пришлось протащить тебя на своем горбу. И поступив так, ты хотя бы отстояла свои принципы. Однако твой выбор стал иным.

Погружаюсь в размышления.

‒ А ты прав, ‒ неохотно соглашаюсь с ним. ‒ Мне неприятно, что Виви измывается над тобой. Получается, ты ‒ моя слабость, да?

‒ О да. И повторяю, мне лестно знать об этом. С другой стороны, если хочешь уложить хладного господина на обе лопатки, тебе лучше стать более черствой.

Напряженно всматриваюсь в его спину. Он медлит, оглядывается и призывно дергает головой.

‒ Идем же, Лето. Нам обоим пойдет не на пользу, если заставим Вацлава ждать.

‒ Думаешь, мне следует вернуться к тому складу характера, с которым я прибыла из Клоаки? ‒ спрашиваю тихо, почти шепотом. ‒ Вернуться к прежней «черствости»?

Тео смотрит на меня пару секунд, а затем разворачивается ко мне всем корпусом.

‒ А ты никогда и не была черствой. ‒ Он достаточно серьезен, и это слышно по голосу и видно по выражению лица. ‒ Хладнокровной и безучастной. Но не черствой. Ни к тем, кто вокруг тебя.

‒ И?.. ‒ Теряюсь в выборе следующего вопроса.

Какой же мне быть сейчас? Вот бы Тео смог мне предложить единственно верный вариант.

‒ И, кроме того, ‒ он переходит на чуть суховатые бюрократические тональности и, возможно, просто потому, что ему неловко говорить о таких эфемерных понятиях, как эмоции и чувства, ‒ ты никогда и не отходила от «своего» склада характера. Живя с семьей Люминэ, ты просто развила в себе те черты, которые долгое время бесцельно дремали.

Подавляю смешок. Прямо сейчас речь Тео изобилует поэтичностью, что совершенно ему не свойственно, а потому звучит изрядно забавно. Но и в этой его поэтичности заложена одна сплошная серьезность.

‒ Можем идти? ‒ Тео указывает глазами куда-то вверх. ‒ Прямо чувствую тяжелую ауру недовольства владыки. Видимо, ему не нравится, что кое-кто тут слишком мешкает.

‒ Погоди. ‒ Делаю рывок и вцепляюсь в рукав пиджака Тео. ‒ Последний вопрос.

‒ Валяй. Все равно я сегодня в немилости. Впрочем, как и всегда.

‒ Они хотя бы хорошие?

‒ Кто? ‒ удивленно спрашивает Тео.

‒ Черты… ‒ Встряхиваю волосами и медленно повторяю: ‒ Черты, которые пробудились. Во… мне.

‒ А сама как думаешь?

Опускаю голову и фокусируюсь на блеске ступеней под ногами.

‒ Сэмюэль говорил, что гордится мной.

‒ Ну, Сэмюэль не стал бы лгать, так ведь?

Перед глазами появляется его рука. Он щелкает пальцами перед моим лицом.

‒ Не пытайся быть кем-то другим. Ты Лето. И Сэмюэль видел в тебе Лето. Тебя, личность, а не набор цифр, обрамленных кусками плоти. Поэтому поступай так, как считаешь нужным. Как делала это всегда.

Договорив, Тео корчит забавную рожицу, тыкает большим пальцем через плечо и относительно быстро начинает подниматься по лестнице. Я, позволив себе улыбнуться, устремляюсь за ним.

На третьем этажа нас уже поджидает Кара Высших Сил.

‒ Долго. ‒ Виви поворачивает голову в мою сторону и обжигает меня блеском золота своих глаз. Понятия не имею, как это у него выходит. Но каждый раз мне чудится, что по коже проскальзывает нечто колющее и пылающее. ‒ Неужели тебе пришлось самой нести его на руках, Чахотка?

‒ Я еще не рассыпаюсь, ‒ сдержано отзывается Тео. ‒ Но за заботу благодарю.

Красиво ответить-то он смог, но все равно поежился, когда взгляд Виви прошелся и по нему.

На середине коридора нас нагоняет Лиллоу и с одобрения хозяина ведет процессию дальше.

‒ Прошу сюда. ‒ Он открывает одну из дверей и кивает мне. ‒ Ваша комната.

Протискиваюсь с другой стороны от дворецкого, чтобы не проходить мимо братца, и осторожно заглядываю в комнату. Большая и светлая. Выполнена в нежных светло-зеленых тонах. Огромное окно, тюль, шкафчик. И кровать… не особо большая. Да и помещение кажется несколько пустоватым и каким-то оголенным. Чисто и пахнет свежестью. Но не в том стиле, который ожидаешь от комнат в подобном доме. Прохладно и неуютно.

‒ Миленько, ‒ отзываюсь я.

Для жалоб нет причин. Кровать есть? Есть. Постельное белье? В наличии имеется. За открытой дверью в углу виднеется краешек ванны. Отлично. Мне и не требуется роскошь. А уют я создам себе сама ‒ своим присутствием.

‒ Мебели несколько маловато, ‒ виновато говорит Лиллоу. ‒ Кровать да шкаф. Если господин распорядится, мы все-таки занесем сюда…

‒ Этого для нее достаточно, ‒ морозит нас ледяным тоном Виви.

‒ Но можно добавить хотя бы ковер. Что бы не так пусто смотре…

‒ Незачем.

«Незачем?»

С любопытством прислушиваюсь к беседе. Лиллоу, без сомнения, держится молодцом, да и сам по себе крутой дедульник, раз осмеливается давать Виви советы. Честно говоря, мне и правда ни к чему дополнительные мебельные красоты. На тюремную камеру комната, кажется, не смахивает. Чуть-чуть напоминает больничную палату, но и это я вполне переживу. Просто интересно, сообщит ли нам Виви о том, чем руководствовался, засовывая меня в такую непрезентабельную обстановку?

‒ Пожалуй, поддержу Лиллоу, ‒ присоединяется к беседе Тео, не забывая при этом следить за реакцией Виви. ‒ Возможно, как раз максимальная комфортность условий и поможет Лето быстрее восстановить здоровье? А то здесь, признаться, как в стерильной палате.

О! Значит, не у меня одной возникли ассоциации с больницей.

‒ Такеши сказал, что нам не нужно изолировать ее и спасать от разного рода микробов, ‒ чуть осмелев, продолжает Тео. ‒ Так что, может, стоит обеспечить ей обстановку, которая будет приятна для юной девушки?

‒ Ни к чему обустраивать эту комнату. ‒ Виви смотрит не на нас и как будто и общается тоже не с нами, потому что его взгляд устремлен в другой конец коридора. ‒ Она в ней пробудет недолго.

‒ Недолго?

Изумляюсь последнему вопросу, потому что задает его Лиллоу. Да и вид у дворецкого крайне озадаченный. Судя по всему, господин, отдавая распоряжение о приготовлении этой комнаты к моему приезду, не посвятил его в свои дальнейшие планы.

‒ Почему? ‒ Второй вопрос тоже задает Лиллоу.

Но он попадает в десяточку, так как мне, да и Тео тоже, интересна причина. И Виви недолго держит всех нас в неведении.

‒ Потому что в дальнейшем она будет спать в моей комнате.

ГЛАВА 23. ЛЖИВЫЙ АЗАРТ

Странное вчера

Гипнотизирую взглядом «детский уголок», который пытались устроить мне у стены миловидные женщины во главе с Мартой. Несколько мягких пуфиков все-таки отвоевало себе часть территории в предоставленной для меня комнате. В доме Сияющего Спасителя я живу уже почти целую неделю.

Вкусная пища, которая появляется передо мной на тарелках каждую трапезу, по-прежнему представляется мне элементом какой-то сложной иллюзии, а приятный вкус и благодатное тепло, распространяющееся по телу после ее принятия, ‒ жутким внушением ослабевшего разума.

Не знаю, смогу ли я когда-нибудь по-настоящему расслабиться. Мне комфортно лишь рядом с Сэмюэлем, но у него, конечно же, нет возможности находиться поблизости все часы моего бодрствования. А мягкий матрас кровати и теплые одеяла не в состоянии усмирить дикую настороженность, прячущуюся глубоко внутри моего разума.

«Я в безопасности».

«А в безопасности ли я?»

«Я в безопасности. Сэмюэль обещает мне безопасность. А значит, я в безопасности».

Растираю ладонями шершавую ткань темно-зеленых брюк и всматриваюсь в проявившуюся красноту кожи. Несмотря на спокойствие, обитающее в пределах поместья Люминэ, мне тревожно. Нелегко избавиться от привычки всегда быть настороже. Клоака жаждет поглотить слабых и с неистовым упорством желает разорвать тех, кто смеет недооценивать ее низменную натуру. И эта жажда всеобъемлюща и неутолима. Ничем и никогда.

Подгибаю под себя ноги и, давя коленями покрывало на кровати, выпрямляюсь. Зеркало в ажурной раме мгновенно делится с миром отражением тощей девчонки. Брючки, белоснежная блузка с пышными рукавами и волосы, уложенные заботливой рукой в мягкие скрученные локоны. Образ маленькой госпожи мог бы похвастаться идеальным воплощением, не будь в моем взгляде прежней дикости. Сосредоточенность, внимание, готовность.

Ожидание подвоха?

Я доверяю Сэмюэлю, но не верю собственным глазам. Этот угол действительно не представляет опасности? А та темнота на лестнице – не служит ли она убежищем тем, кто желает пополнить коллекцию Клоаки новой беспечной жизнью?

Перемещаюсь взглядом по выпуклому декору противоположной стены и фокусируюсь на одном из пуфиков. Кукольный домик? Наборы деталей для создания эффектных конструкций? Настольные игры? Сэмюэль сказал, что я могу выбирать что хочу.

Однако в голову ничего не приходит. Мне нечего ценить? И я не сумею правильно оценить то, что мне предложат? Потому что просто-напросто не умею ценить? И никогда не научусь?

Вдалеке раздаются мерные заманчивые удары. Вытягиваю шею и смотрю в сторону окна. В конце аллеи, за стеной из кудрявого зеленого кустарника виднеются прыгающие хвостики волос Тамары. Красный блестящий мячик подпрыгивает рядом и изредка, повинуясь ударам девичьей ладони, взмывает над зеленью садов.

Заворожено пялюсь на движущуюся фигурку и красный кругляш. Внутри меня зреет что-то объемное и надрывное. Нетерпение и азарт. Кажется, мне хочется присоединиться.

Правда-правда? Мне хочется поиграть? И поиграть с кем-то?

После моего появления в поместье и бесславного побега Тамары от Виви нам с ней больше не довелось пообщаться. Так что, наверное, пришло время познакомиться поближе.

Опускаю босые ноги, касаюсь пальцами прохладной поверхности пола. И замираю, чувствуя чей-то пристальный взгляд.

В дверном проеме стоит Виви. Видимо, мне все же стоит научиться закрывать двери. Подумать только, всего минуту назад вспоминала о нем, и вот он тут. Будто мысли мои услышал.

‒ Что? – бросаю я.

И какой малолетка способен выглядеть настолько надменно, всего лишь пребывая в молчании? Какой ребенок в таком возрасте вообще способен безмолвствовать так долго? Ответ очевиден: Виви. И не забудем о Виви. Ах да, стоит упомянуть и некоего Виви тоже.

Мальчишка заходит в комнату. Без приглашения, ясное дело.

Кусаю внутреннюю сторону щек и медленно присаживаюсь на край кровати. Не решаюсь терять его из виду. Его манера поведения не поддается моему пониманию. Он в белой рубашке и шортах с подтяжками. По-моему, Марта говорила, что это – официальная форма в его школе. А еще что Виви не в восторге от такой одежонки.

Хмыкаю про себя и насторожено сосредотачиваюсь на предмете, который мальчишка тащит с собой. Плюшевый заяц оттенка ванили – размером примерно в половину роста Виви. Из-за меха он кажется достаточно тяжелым, но мальчишка не выглядит усталым. Несет его, ухватив за шею, легко и непринужденно, будто воздушный шарик.

Виви добирается до кровати и встает напротив меня. Пожелай я двинуть ему коленом, то вполне могла бы дотянуться.

Он прищуривается.

‒ Чего тебе? – Приподнимаю ноги, прижимаю колени к груди и крепко их обнимаю. Иллюзию защищенности не так уж сложно создать. Главное помнить, что это чувство – лживое.

‒ Ничего, ‒ откликается Виви.

Наверное, если бы сегодня я видела его первый раз в жизни, то вполне могла решить, что он очень милый. Он хорошенький, даже для Иммора. Хотя странно думать в таком ракурсе – «даже для Иммора». Словно Виви отличается от всех его сородичей. Но если подумать, да, отличается. Уровень его вредности просто зашкаливает.

‒ Раз ничего, то и вали.

Я все еще помню, как за обедом он опрокинул на меня целый стакан с морковным соком. И сделал это специально. А у меня была такая прекрасная возможность обнять Сэмюэля!

Сжимаю свои колени сильнее и пытаюсь выжечь взглядом на бледном лбу мальчишки какое-нибудь грязное словечко.

В поле моего зрения появляется плюшевое ухо. Виви поднимает игрушку выше и чуть ли не тычет ею мне в лицо.

‒ Эй, хорош! – Отпихиваю меховое туловище и раздражено выглядываю из-под него. – Что ты делаешь?!

Виви сначала смотрит на меня, затем отворачивается к окну. И, не глядя, снова тычет в мою сторону дурацким зайцем.

‒ Зачем ты мне его принес? Забери эту гадость… ух!

Успеваю увидеть, как в глазах Виви вспыхивают огни. А в следующее мгновение мальчишка с невероятной ловкостью перехватывает игрушку за ухо и с быстрого размаха ударяет меня злополучным зайцем. Достается плечу и щеке. Сила удара невероятна, мое тело опрокидывается на кровать.

Валяюсь на покрывале и хлопаю глазами. Ни капли не больно. Но как-то… странно.

В дверном проеме мелькает силуэт Виви, а дальше слышен только удаляющийся топот. Приподнимаюсь на локтях и обнаруживаю рядом с собой оружие моего мгновенного унижения. Заяц лежит на покрывале в позе притомившегося отдыхающего: лапка на лапке, передняя запрокинута назад, уши спутаны.

‒ Эй! – кричу я и подтаскиваю объемное меховое тело к себе. Приподнимаю и морщусь, когда одно из ушей скользит по моей шее. – Ты забыл своего…

Спихиваю с плеча пушистое заячье ухо и пристально вглядываюсь в крупный кусок прозрачной упаковки, налипший на мое запястье. Принюхиваюсь к встопорщенному меху. Явно не заводское изделие, а ручная работа. Здесь, вдали от вони Клоаки и ее трущоб, мое обонятельное восприятие настроено на максимум. И на мягкой поверхности игрушки я не ощущаю никаких посторонних запахов: ни чужого телесного аромата, ни характерной вони места, где довелось побывать зайцу-крушителю. Кажется, будто его только-только вынули из специальной защитной упаковки.

Сосредотачиваю взгляд на дверном проеме и бесшумно фыркаю – правда беззлобно.

Если эта меховая гадость предназначалась мне, мог бы подоходчивее это объяснить. А не лупить меня ею.

«Мерзкий», ‒ бубню я, обнимаю зайца и зарываюсь носом в меховой хохолок на его макушке.

* * *

Наружу я все-таки выбираюсь. Но прежде встречаю на середине пути, на лестнице со второго на первый этаж, Марту. Та придирчиво оценивает степень чистоты перил.

‒ Куда спешишь, милая?

‒ Погулять.

У меня по-прежнему трудности с адекватным восприятием чужой дружелюбности. Четыреста пятая добра ко мне, и это неоспоримый факт. А еще Двести тринадцатый, странноватый дядька с крестообразным шрамом вместо левого глаза и наползающими на веки волосистыми бровями, живущий у коллектора рядом с заброшенным шлюзом ‒ он тоже в какой-то мере добр. Иногда он дарит нам с Четыреста пятой интересные штукенции, которые находит в мусоре. Наша беседа всегда ограничивается парой приветственных фраз, а на прощание он каждый раз равнодушно сетует: «Подохну скоро, парни. Так что хватит сюда шляться». Не знаю почему, но он постоянно называет нас «парнями». А мы с Четыреста пятой разок обозвали его «Шрамник», и это прозвище так и закрепилось. Шрамник не возражал и охотно на него отзывался. Возможно, ему даже льстило быть кем-то большим, чем учетным мясным мешком с цифровым обозначением.

А за пределами Клоаки слишком много людей проявляют доброту. Марта, Лиллоу… Сэмюэль ‒ отдельная ангельская песня. Может, это и противоестественно и в какой-то мере даже странно, но отторжение и настороженность того человека с ресницами-щетками, Теоте Стара, мне намного ближе. Мне совестно, однако, я отчего-то менее напряжена рядом со злобно сопящим и недоверчиво пялящимся на меня юристом, чем с той же ласковой и благожелательной Мартой. Возможно, со временем что-нибудь изменится. Нет, я очень надеюсь, что изменится. Иначе это будет несправедливо по отношению к прилагающей усилия экономке. Да и к дворецкому Лиллоу тоже.

‒ Правильно, ступай на воздух, ‒ одобрительно кивает Марта. ‒ Кстати, где-то там моя Тамарочка бегает.

‒ Я и иду к ней. Вместе… ‒ Облизываю губы и заканчиваю мысль бормотанием. ‒ Поиграть.

‒ Поиграть?! ‒ Женщина безумно рада моему решению. Я практически ослеплена сиянием ее улыбки. ‒ Конечно, конечно! Обязательно поиграйте вместе. Тамарочка будет рада. Только она у меня застенчивая очень. И слегка пугливая. Ты уж прости ее. И потерпи немножечко.

Осторожно киваю. Не понимаю ее восторга. Разве общение со мной хоть как-то обогатит сознание ее дочери? С другой стороны, я ‒ вариант, несомненно, получше, чем удушающий чужие нервы Виви.

Выхожу на свет и щурюсь от ярких солнечный лучей. Издалека наползают тучи. Воздух кажется застывшим. Скоро грянет гроза.

Удары мяча продолжают доноситься из глубин сада, поэтому я поправляю ремешок на босоножке и устремляюсь вперед. На середине пути останавливаюсь и оглядываюсь на дом. Отсюда видно окно моей комнаты. И плюшевого зайца, которого я посадила на подоконник. Он мне как бы… нравится… что ли…