Текст книги "Я познала хаос (СИ)"
Автор книги: Катти Карпо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
‒ Изыди! – хрипит она и взмахивает своим оружием крест-накрест.
‒ Ладно, ‒ соглашаюсь я. Неспешно подхожу к стойке и медленно кладу на нее пончик. ‒ Но только после разговора.
‒ Лето, сохраняй дистанцию, ‒ просит Фрэнсис.
‒ Это ни к чему. ‒ Забираюсь на высокий стул и, сложив локти на стойку, пристально вглядываюсь в покрытое бисеринами пота лицо подруги. ‒ Тамара не причинит мне вред.
Как только я начала сокращать разделяющее нас расстояние, Тамара отскочила к полкам, заполненным стаканами и плетеными корзинками. И теперь дислоцируется исключительно там.
‒ Не… подходи. ‒ Она громко сглатывает и, кажется, собирается брякнуться без чувств.
‒ Все, все, зафиксировалась на месте. ‒ Поднимаю руки вверх, а затем и левую ногу, чтобы Тамаре было видно. ‒ Сижу и не шевелюсь.
‒ Ты… ‒ Подруга быстро трет свободной рукой глаза и снова смотрит на меня. ‒ Ну, нет же… нет…
‒ Это я. ‒ Прижимаю ладонь к собственной груди. ‒ Лето.
‒ Неправда! ‒ Голос Тамары пронизан плаксивостью. Она обессилено взмахивает молотком в неопределенном направлении. ‒ Лето… Она же… нет ее… Ну нет же… давно уже…
Ее щеки пунцовеют. Она кусает губы и трясет головой.
Так, а когда мы уже перейдем к фанфарам и фейерверкам?
‒ Я валялась в коме все эти годы. И очнулась всего каких-то пару дней назад. Самочувствие отстой, но я жива, ‒ тараторю и растягиваю губы в улыбке ‒ пожалуй, малость ужасающей. ‒ Обнимемся?
Слышу тяжелый вздох Фрэнсиса.
Да блин, нет у меня времени на психологическую подготовку!
В ответ на мое заявление Тамара пялится на меня и шевелит губами, будто рыба, потерявшая родную водную среду.
‒ Обнимашки? ‒ вновь предлагаю я и раздвигаю руки в стороны, намекая на готовность к сопливостям.
В меня летит молоток. Точнее, не в меня, а метра на три левее. Но зная косорукость Тамары, можно с уверенностью сказать, что ухайдокать она собиралась именно меня.
‒ Слышь! ‒ возмущаюсь я и с неожиданной резвостью вскакиваю коленями на стойку.
А Тамара, качаясь и попутно врезаясь во всякие предметы, уже семенит вдоль стены. При этом не переставая визжать.
‒ Стоять!
‒ Лето! ‒ кричит мне Фрэнсис.
‒ И тебе стоять!! ‒ оглянувшись через плечо, ору я ему. ‒ Сама разберусь. ‒ Возвращаюсь в исходную, фокусируюсь на улепетывающей цели и, злобно пыхтя и подскакивая, принимаюсь преодолевать остаток расстояния прямо по стойке. ‒ Ну, все, женщина, ты меня выбесила.
‒ Мамочки!!! ‒ в панике пищит Тамара и безрезультатно дергает ручку двери в другом конце помещения.
Дурдом. Кто бы знал, что будет так трудно. Я тоже хороша, но и меня, наверное, можно понять. Не каждый день сообщаю близкому человеку, что вот она я ‒ миленькая и не дохленькая.
Видимо, время менять тактику.
‒ По твоей просьбе в школе я стащила рубашку преподавателя по этике, пока он был в бассейне, чтобы ты сумела подольше полюбоваться на его голый торс! ‒ По-моему, я не просто воплю это, а реву, словно взбешенный зверь.
Тамара перестает биться в дверь и резко оборачивается на меня, будто испуганный грызун, почуявший приближение проголодавшегося хищника.
‒ А еще я специально подбирала видюшку на этих долбанных сайтах, когда тебе стало интересно, как два мужика делают друг другу…
‒ А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!
Ошарашено смолкаю от такого ора. По всей видимости, кого-то проняло.
Тамара, зажав уши ладонями, сползает по двери и сжимается в объемный клубочек.
Интуиция подсказывает мне, что надо подождать. Спускаюсь со стойки, сползаю со стула и бреду к Фрэнсису. Встаю рядом и тоже подпираю собой стенку.
‒ Два мужика, да? ‒ кашлянув, протягивает он.
‒ Мы были зеленые и любопытные, ‒ огрызаюсь я.
‒ Держу пари, что чаще ты внушала ей идею, и первостепенное любопытство испытывала тоже именно ты.
‒ Эй, ты за кого меня вообще принимаешь, а?
‒ За манипулятора.
‒ Мне не нравится, что это фраза звучит как утверждение. ‒ Присматриваюсь к шевелениям в облюбованном Тамарой углу. ‒ Я могу тебя уволить или это прерогатива Виви?
‒ Ты можешь пожаловаться на меня Вацлаву. И тогда, уверен, он меня накажет.
Бросаю на Фрэнсиса взгляд исподлобья.
‒ Ты что, любишь получать наказания? На фига мне идеи подкидываешь?
‒ Я должен отвечать на твои вопросы. Это входит в мои обязанности.
С присвистом выдыхаю сквозь плотно сжатые губы.
‒ Ничего я этому придурку не скажу, ты же знаешь. Да и не думаю, что он будет так уж париться по всяким мелким капризам какой-то девки.
‒ Тебе уже давно стоило осознать, что подобное определение не относится к тебе ни под каким углом.
Громко фыркаю.
Да уж, я это и так поняла… Только вот вслух не буду говорить. Вдруг стошнит ненароком?
‒ Л-лето?..
Мгновенно срываюсь с места на зов этого тоненького неуверенного голоска.
Тамара дрожит и нервно покусывает цепочку подвески, придерживая ее обеими руками, словно малолетняя школьница, ожидающая сурового наказания за незначительный проступок.
Замедляюсь и остаток пути прохожу неспешным шагом, чтобы не спугнуть добычу… в смысле, невинное испуганное создание этого чудесного мира.
Пристраиваюсь на стуле и молча облокачиваюсь на стойку. Тамара, стоя напротив, вжимается спиной в полки.
Помещение погружается в тишину.
Хлоп!
К нам врываются два мальчика-официанта со швабрами наперевес.
‒ Тамара! ‒ пищит один из них и трясущимися руками выставляет швабру вперед.
‒ Все хорошо, ‒ хрипло говорит Тамара, хотя по ней не видно, что она так уж уверена в своих словах. ‒ У меня личная беседа. Оставьте нас.
‒ Точно? ‒ Второй не менее испуганный мальчик опускает «оружие».
‒ Да.
Официантики разворачиваются и синхронно вздрагивают, увидев Фрэнсиса. Пока они тут шумели, он не выдавал свое присутствие ни единым движением. Представляю их состояние, ведь при нынешней эволюции моего сопровождающего его вид даже в миролюбивой кондиции говорит примерно следующее: «завалю голыми руками».
Мальчишки, наперебой извиняясь, поспешно вылетают наружу, не забыв при этом захлопнуть за собой дверь.
И наша славная компания опять окунается в тишину. Это жутко раздражает, но, видимо, в моей ситуации помочь сумеет лишь идеальное терпение.
Внезапно Тамара, которая все это время пугливо смотрела на меня, надувает щеки и издает стон.
‒ Лето? ‒ сипло спрашивает она.
‒ Да.
‒ Ты… прямо здесь и тут?
Не знаю уж, чем отличается «здесь» от «тут», но раз это важно, просто киваю.
‒ Лето?
‒ Да.
Неужели, по второму кругу пойдем?
‒ Мой любимый кофе?
‒ Ты не пьешь кофе, предпочитаешь напитки с его вкусом.
‒ Книга?
‒ Если тебя и можно застать с книгой, то поверх ее страниц все равно будет лежать какой-нибудь увеселительный журнал с комиксами.
‒ Не читаю я сейчас комиксы! ‒ Тамара, нервничая, сдвигает на бок ленту на волосах. ‒ Про моду покупаю.
Напряжено поджимаю губы.
‒ Мои… мои первые отношения?
‒ Не было. Красавчики не велись на твой шарм.
‒ Я с тех пор встречалась пару раз, не надо ля-ля, зараза! ‒ Тамара вспыхивает и с силой трет щеки. ‒ Моя… нет… мои…
Что-то не могу понять, выигрываю ли я в этой сумасбродной викторине или пока все зря?
‒ По моему мнению, у кого самая сексуальная задница?! ‒ выпаливает подруга и тяжело дышит, ожидая ответа.
А ее штырит не по-детски. Может, надо было все-таки ее пончиком вырубить? Для профилактики?
‒ У Виви. ‒ Потираю шею и, закатив глаза, повторяю: ‒ У Вацлава. Только от таких мыслей ты потом пару ночей заснуть не могла, потому что, с твоих же слов, он ‒ «адище во плоти», хоть и подросток.
‒ А-г-р! ‒ Тамара дергает руками и хватается за пышную прическу. ‒ Какого?.. Ты… ты… ты… тебя не должно здесь быть, да! Ты там! ‒ Она тычет пальцем вверх. ‒ Или вот там. ‒ Тычет в пол. ‒ Короче, за гранью житейской суеты. Отринь плохие мысли, забудь о незаконченных делах и воспари к свету!
А, может, ее молоточком приложить? Чтоб тоже к свету воспарила?
‒ Сдурела? ‒ сухим тоном интересуюсь я.
‒ О, черт, черт, черт! ‒ Тамара суетливо бросается то в одну, то в другую сторону и под конец тычет в меня в обвиняющем жесте сразу двумя указательными пальцами.
‒ Я так скучала, ужасно скучала!.. Я даже назвала кафе в твою честь!
Подпираю рукой подбородок и пристально смотрю на нее.
‒ Потрясающая честность, ‒ с ухмылкой оцениваю ее заявление.
Она пунцовеет еще сильнее.
‒ Заткнись! И умри там еще раз… скройся!.. Я несколько лет потратила на походы к психологам! А потом еще и психиатры подключились! Так что не собираюсь опять сходить с ума! С-с-сгинь!
‒ Слушай, мне реально приятно, что ты так переживала. Но теперь-то все нормально. Я снова здесь и все замеча…
‒ Да ничего не нормально! ‒ Тамара хватает один из стаканов, поворачивается ко мне спиной и принимается чем-то бренчать.
‒ Чего делаешь? ‒ миролюбиво любопытствую я.
‒ Мне надо выпить, ‒ угрюмо отзывается подруга.
‒ А… ну валяй.
Терпеливо жду окончания деятельной истерики.
Наконец, Тамара двигает к стойке стул, присаживается напротив меня и ударяет по прозрачной поверхности высоким стаканом с коктейлем, состоящим из разноцветных слоев. Сверху в горку взбитых сливок воткнута объемная печенюха.
Вот это, значит, у нее понимается под «выпить»?
‒ Если ты ‒ плод моего воображения, то признавайся сразу.
Неплохо идем. К идиллическому финишу, так сказать.
‒ Признаюсь сразу: я ‒ не плод и даже не воображение.
‒ Ты… ‒ Тамара тычет в мою сторону измазанной в сливках печенюхой. ‒ Даже выражаешься как она. И интонации такие же подбираешь. Ты… адский двойник.
‒ Адский подлинник. Давай врубай уже мыслительную деятельность.
‒ Хорошо. ‒ Подруга неожиданно успокаивается. ‒ Тогда выпей со мной.
Волшебство профессиональных манипуляций, и передо мной вырастает стакан с таким же, как у Тамары, содержимым. Разве что горка взбитых сливок меньше размера на три.
‒ Пей, ‒ требует она.
‒ Ненавижу сладкое. ‒ Пихаю стакан подальше от себя. ‒ Еще со времен леденцов в Клоаке. Я ела обычно только то сладкое, которое делала твоя мать. Типа какао с сиропами…
‒ Да какого черта ты знаешь все ответы?! ‒ Тамара от возмущения дергается и нечаянно ныряет носом во взбитую горку своего коктейля.
‒ Подловить меня хотела?
Хотя я и считаю это буйство напрасной тратой времени, однако невольно начинаю уважать Тамару за усилия. Видимо, я была ей действительно дорога, раз она артачится и не желает просто так примеривать мой образ на первую встречную.
‒ Да, хотела. ‒ Женщина надувает и без того пухлые щечки и принимается что-то бурчать в стакан. От ее бормотания на поверхности напитка возникают пузыри.
Жду полминуты.
‒ Успокоилась?
‒ Нет! Тебя застрелили, ты вообще в курсе?
‒ Да, кажется, мелькнуло нечто такое в рассказах очевидцев.
‒ Прекращай ухмылки давить! Какого дьявола здесь вообще происходит, а?
‒ Ну… ‒ Рисую пальцами невидимые рисунки на гладкой поверхности стойки. ‒ Как уже говорила, все эти года я находилась в коме. Сознание отключено, жизнь тела поддерживали искусственно. ‒ Криво улыбаюсь, в то же время мрачно хмурясь. ‒ Ты же знаешь Виви? Хитрозадый мракобес. У такого водятся деньжата. Так что он вполне мог закупиться приборчиками, от которых мои телеса не протухли в отведенные сроки. Да ведь?
Тишина.
Точно, такое небрежное объяснение тоже не сможет внушить доверия…
‒ Резонно. ‒ Тамара, хмурясь, булькает коктейлем.
Чего? Чего?! Чего?!!
Получается, стоит упомянуть Виви, и она готова поверить во все?! Невероятно. В ее разуме до сих пор обитает мысль о том, что семья Люминэ, а теперь и Виви, как ее глава, ‒ всесильна.
‒ Ну да? ‒ Дергаю левой бровью.
Не то чтобы я не хочу, чтобы она скушала подобное пояснение, не подавившись.
Но эй, она слишком уж легко его сожрала!
‒ Понятно, то есть семья Люминэ поместила тебя в некую капсулу, и ты там восстанавливалась. ‒ Тамара шмыгает носом и, поджав губы, трет шею. ‒ Все было секретно, поэтому мне, ясное дело, ничего не сказали. Жестоко, но, я понимаю. Это ради твоего же блага.
О, нет, нет, только не возводи Виви в статус моего ангела-спасителя.
Но я не могу начать ругать его прямо сейчас. У нас тут прогресс наметился.
‒ Это наверняка было тяжело. ‒ Тамара смотрит на меня. ‒ Но как же замечательно сработали с твоим телом. Не дали тебе умереть…
‒ Ага…
Судя по этим тональностям, сейчас кого-то бомбанет.
‒ Но какого тогда ты выглядишь так же, как и до комы?!! Столько лет, а ты как будто… словно… не изменилась! Будто все еще восемнадцатилетняя!
Конечно же, без этого вопроса мы бы не обошлись.
Однако извиняй, Тамара, ради того, чтобы тебя не пристукнули, как не клейменную, я, утаивая подробности, буду яростно тупить.
‒ Гены. ‒ Моему спокойствию должны завидовать неподвижные камни. ‒ Отвратная родина, но неплохая наследственность. Есть ведь те, кто выглядит не на свои годы?
‒ Ну да… есть. ‒ Тамара смущенно теребит подвеску. ‒ Возраст-то как будто тот же. Но видок у тебя, честно, так себе.
‒ Поваляйся в коме больше десяти лет и только попробуй потом попросить тональник.
‒ Э, не-е, как же без него-то? ‒ Тамара выдает смешок.
Я тоже осторожно смеюсь вместе с ней.
Чуть помолчав, подруга смахивает со стойки крошки, оставшиеся от печенья. Возится на стуле и жалобно глядит на меня.
‒ Лето, это и правда ты?
‒ Я. ‒ Со вздохом расставляю руки в стороны. ‒ Я здесь и тут.
На меня накидываются с визгами и объятиями. Тамара шлепается грудью на стойку, едва не свалив стакан, и притягивает меня к себе.
‒ Я скучала, так скучала, ‒ бормочет она, размазывая сопли по моему плечу. ‒ Ты должна мне кучу денег за моих психо-о-о-ологов!
‒ Да, да. ‒ Морщась от ее завываний, ворчу и поглаживаю подругу по волосам. Сколько же лака она на себя льет? ‒ И обещаю больше не дохнуть.
Пять минут жмяканий, облапываний и причитаний, и я, наконец, на свободе. И даже получаю обычный чай в чашке.
‒ Ох… ‒ Тамара, только что стершая с себя подтеки туши, вновь начинает кукситься. ‒ Ведь господин Люминэ… он ведь… умер. ‒ Последнее произносит практически шепотом.
Замираю, так и не донеся чай до губ.
‒ Знаю. ‒ Растрясываю чашку так, чтобы ароматная жидкость в ней провернулась по кругу. ‒ Я уже поистерила, спасибо.
‒ Но… ‒ У Тамары дрожат плечи. Она виновато склоняет голову. ‒ Ты вернулась к жизни, а тут… все так изменилось. Мы… ну те, кто остался… мы будто не уберегли для тебя то время, которое… которое было дорого…тебе.
Ставлю чашку на стойку и бесстрастно наблюдаю за тем, как по щекам Тамары текут слезы. Она всегда была сентиментальной.
Кажется, я тоже… не доплакала свое. Только теперь что-то не тянет. Не смогла ведь перед Фрэнсисом разрыдаться, хотя ситуация и позволяла.
Главное, теперь не разнюниться перед Виви, как я уже это делала. А иначе это будет фиаско.
‒ Бутеры есть? ‒ Оглядываю полки с корзинками. ‒ Есть что-то захотелось.
‒ Не стоит, Лето. ‒ Фрэнсис, успевший как-то незаметно подкрасться, мягко дотрагивается до моего плеча. ‒ Такеши рекомендовал пока ограничиваться жидкой пищей. Может, еще чаю? Я оплачу. ‒ Он вопросительно смотрит на Тамару, по всей видимости, ожидая, что она озвучит цену.
А у той, как всегда, глаза ‒ две тарелки, и челюсть живет своей особой жизнью. Почему?
Так, в зоне видимости обалденный красавчик.
Сосредотачиваю взгляд на чае, оставшемся на дне чашки.
Плохо. Имею в виду, вся эта ситуация с оплатой и так далее. Если поразмыслить, у меня ведь нет ни гроша. Еда, напитки, шмотки, что сейчас на мне, ‒ все оплатил Виви.
‒ Тамара, тебе дополнительные работники не нужны в кафешке, а?
Тамара на вопрос не реагирует. Еще бы, у нее тут эстетическое наслаждение перед глазами.
А ожившая подруга улетает в игнор.
‒ Лето, слишком рано для такой активности, ‒ снова вмешивается Фрэнсис, озадачено посматривая на вытаращившуюся на него женщину. ‒ И Вацлав вряд ли это одобрит.
Теперь вырубить пончиком мне хочется уже его. Перестал бы уже нянькаться.
‒ Лето, ‒ Тамара нервно приглаживает свои встопорщенные локоны, ‒ не представишь нас?
Взгляд у меня сейчас, уверена, как у мертвой рыбины.
‒ Да легко. Моя лучшая подруга ‒ Тамара. С фамилией следует уточниться, вдруг она уже себе за эти годы чего намудрила.
‒ Ха-ха, ‒ кашлянув, кокетливо смеется она.
‒ А это, ‒ киваю на моего сопровождающего, ‒ Фрэнсис Леоте. Мой любовник.
Да, терпеть ненавижу сладкое, зато сама ‒ тот еще сахарочек.
ГЛАВА 30. ОТРАЖЕНИЕ ВО МНЕ
Ярое сегодня
Пересекаю вестибюль широким шагом. Настроение у меня приподнятое. Энергии завались.
За мной едва поспевает Тамара.
‒ Это… разве… хорошая идея? ‒ Она задыхается и запинается, но все же пытается сохранить темп. Ради этого даже длинную юбку повыше придерживает. ‒ Меня… за собой тащить?
‒ Почему бы и нет? ‒ Останавливаюсь на середине пути. ‒ Ты тут в качестве моральной поддержки.
‒ Такое чувство, что… ты не знаешь значения слова… «мораль». ‒ Тамара сгибается вдвое, вцепляется в мою блузку и пытается отдышаться.
‒ Я моральная с ног до головы.
Бросаю быстрый взгляд через плечо. Фрэнсис следует за нами на некотором расстоянии. Он ни слова не сказал на мое указание захватить в поместье и Тамару. Неодобрение застыло в чертах его непроницаемого лица, однако все, что я прошу, им немедленно исполняется. В том числе и эта прихоть.
Выходит, Виви не ставил запрет на приглашение гостей. Или подобный запрет не распространяется именно на Тамару. Оттого и Фрэнсис ведет себя как послушный душка.
Как бы то ни было, хочу, чтобы кто-то был рядом, пока я действую наперекор Виви. Лучше бы, конечно, иметь в своих воинствующих рядах Тео. Но тот слишком боится хладного господина, и при всей своей лояльности ко мне будет, в конечном итоге, подчиняться именно Виви.
‒ Ничего себе домик. ‒ Тамара задирает голову и, открыв рот, пялится куда-то вверх. ‒ Громадный. А я-то была уверена, что прежнее поместье Люминэ большущее. Но вот это все ‒ что-то с чем-то. А водопады по обе стороны от моста?! Обалденно! Чудо природы какое-то! Погоди-ка, Лето. Это ж ты водопады обожала! В смысле, обожаешь! Ты видела? Видела ведь, да?
‒ Главный проезд ‒ по мосту. Понятное дело, я видела эти водопады, ‒ ровным голосом отвечаю я.
‒ Да? Ладно тогда. ‒ Тамара чуть тушуется.
С места я не двигаюсь, обдумывая дальнейшие действия. Она тоже молча стоит рядом.
‒ Госпожа. ‒ К нам спешит Лиллоу. ‒ Как погуляли?
‒ Плодотворно. ‒ Кивком головы указываю на гостью.
‒ О, Тамара? ‒ Лиллоу улыбается.
‒ Дядя! ‒ Она радостно улыбается в ответ. ‒ Как же я рада вас видеть.
‒ Могу сказать то же самое. ‒ Дворецкий по-отечески треплет ее за плечо. ‒ А ты выросла, деточка.
‒ Надеюсь, имеете в виду, не вширь. ‒ Тамара усмехается. ‒ А то я закомплексую. Сладостями пойду горе заедать.
‒ Заварить чай? ‒ оживляется в ответ на ее слова Лиллоу. ‒ Госпожа? Или, возможно, желаете полноценно отужинать?
‒ Не, чая достаточно. ‒ Удостоверяюсь, что Тамара со мной согласна. ‒ Лиллоу, эта скотина дома?
Губы дворецкого дергаются. Понятия не имею, что он подразумевает под своей полуулыбкой, поэтому с мрачным прагматизмом ожидаю ответа.
‒ Господин в своем кабинете. ‒ Он вытягивает руку, предлагая мне проследовать к лестнице. ‒ Желаете выпить чай в его компании?
‒ Если только путем выливания содержимого на его белобрысую головенку.
‒ Подготовить содержимое для последующего выливания? ‒ Больше никаких мимолетных улыбочек. Лиллоу убийственно серьезен. Словно бы показывает всем своим видом, что он идеальный слуга своих господ и в совершенстве исполняет все их указания. Абсолютно все.
Кажется, некоторых здесь моя сердитость слегка веселит.
Прищуриваюсь и качаю головой.
‒ Попозже.
‒ Как скажете.
Лиллоу удаляется, а я переключаюсь на Тамару. Уж больно потешную рожицу она состроила.
‒ Ты называешь Вацлава «скотиной»? ‒ шепчет подруга, перекраивая лицо в еще одну забавно-перекошенную физиономию.
‒ Не только. У меня, знаешь ли, богатый словарный запас.
Принимаюсь подниматься по лестнице, попутно заприметив, что Фрэнсис прекратил свое преследование и ушел вслед за дворецким. Значит, режим «няньки» врубается только тогда, когда я выползаю наружу.
‒ Лето, он ведь теперь не просто господский сынок, а сам уже весьма и весьма влиятельная персона. Так что твои… ‒ Тамара прерывается на полуслове и шумно цокает языком, подбирая понятные пояснения. ‒ Твои подростковые подколки в его адрес сейчас звучат немного… э-э… странно. Или неуместно, что ли. Я помню, что отношения у вас были напряженные, однако с того времени многое изменилось. Он… вырос. Во всяких обширных смыслах.
Останавливаюсь на ступеньке, оборачиваюсь и угрюмо смотрю ей прямо в глаза. Тамара заметно ежится.
‒ Поверь, у меня тоже есть об-шир-ны-е причины, во-первых, хотеть опустить люстру на его башку. И, во-вторых, звать его не иначе как «скотина». Плюс более красочными наименованиями.
‒ О… ясно. ‒ Тамара, нахмурив выщипанные брови, кивает.
Нравится мне в ней эта черта характера. Она любопытна, но в то же время всегда точно улавливает, когда нужно остановиться в выяснении подробностей.
Продолжаем путь.
‒ И в каком ты сейчас положении? ‒ Тамара опять начинает задыхаться, поэтому я замедляюсь и равняюсь с ней, спустившись на несколько ступеней. ‒ Ранее ты была под опекой господина Люминэ. А сейчас вся власть у Вацлава. И наследник именно он.
‒ Не знаю, Тамара, не знаю. Я на ногах всего каких-то пару дней. Меня ни к чему не подпускают. И, как ты могла, понять, все запрещают.
‒ Однако о твоем здоровье заботились. ‒ Тамара хватается за перила и с торжествующим выражением на лице ступает на этаж. ‒ Фух… Короче говоря, инициатором твоего появления был господин Люминэ. Но после его кончины тебя не вычеркнули из семьи, а поставили на ноги. Получается, с тобой считаются.
‒ Не сказала бы.
‒ Так к тебе даже телохранителя приставили!
‒ Няньку.
‒ Мне бы такого няньку. ‒ У Тамары затуманивается взор, а на щеках появляется румянец. ‒ Фрэнсис ‒ симпатяга, просто падай и пылай. И даже не запротестовал, когда ты заявила, что он ‒ твой любовник. Какая преданность!
‒ Он просто привык к моим бзикам. ‒ Показываю на потолок. ‒ Нам на этаж выше. Идем.
Тамара с явной неохотой плетется за мной.
‒ Чего собираешься предпринять? Я же вижу, у тебя план.
‒ Прямо сейчас я собираюсь ворваться в кабинет Виви.
‒ Да ладно? ‒ Тамара скрипит подошвами босоножек и балансирует на ступеньке. ‒ Для чего? Но главнее всего, я-то там зачем?
‒ Трусишь?
‒ Трушу, ясное дело, ‒ не скрывает Тамара и хватает меня за руку. ‒ Мы же не в библиотеку топаем. Я его вживую уже много лет не видела. И хотела бы избежать общения еще столько же. У меня еще шок от твоего появления не отошел.
‒ Не дрейфь. Тебе не придется сопровождать меня до конца. Опускать тяжелые предметы на его голову я собираюсь исключительно в уединенном порядке.
‒ Послушай, Лето… ‒ Тамара тащится за мной буксиром. ‒ Не знаю, заметила ли ты, в силу своей буйной натуры, но весовая категория у вас с ним значительно разнится! Проще говоря, если кто кого и завалит, то точно он тебя! К тому же, вспомни, он ведь Иммора!
Добираемся до следующего этажа. Верчу головой, соображая, в какую сторону следует податься. И почему я не уточнила у Лиллоу насчет местонахождения кабинета Его Скотства? Глуповато вышло.
Наверное, следует идти в противоположном от местоположения моей комнаты направлении. Виви всегда предпочитал апартаменты, располагающиеся в отдалении от основного оживления, даже пребывая у кого-то в гостях. Так что уверена, в этом доме он тоже подобрал себе самую дальнюю нору.
‒ Ты и правда ему вломить собираешься? Ой… ‒ Тамара фыркает. ‒ Слышишь меня? Кажется, я начинаю выражаться как подросток. А ведь уже давно деловая женщина. Все из-за того, что ты выглядишь вот так!
‒ Как «так»? ‒ Иду по коридору и пристально всматриваюсь в узоры на дверях, словно те могут дать нужную подсказку.
‒ Как пигалица.
‒ Это комплимент или оскорбление?
‒ Да с твоим характером все оскорбления для тебя как комплименты.
‒ Ай-ай, ты мне льстишь.
‒ Вот видишь! Тебя и пронять, наверное, способен только Вацлав.
Не ответив, смотрю в конец коридора.
Поворот.
Мне, видимо, туда.
‒ Подождешь тут? Если будет скучно, спустись к Лиллоу. Наверное, надо было сразу тебя там оставить.
‒ И тогда бы мы не смогли пообщаться. ‒ Тамара кусает нижнюю губу, а затем внезапно касается моего запястья. ‒ Лето, только без глупостей.
‒ Ты о чем?
‒ Ну, не нарывайся, обещаешь? Сэмюэля ведь больше нет. Так что давай начистоту: твое положение шаткое.
Наклоняю голову к плечу и недоуменно дергаю бровями.
‒ Да помню, что я ‒ приемыш.
‒ Нет, нет. Проблема не в этом! ‒ Тамара пригибается ко мне, прижимает ладошку к своей щеке и шепчет: ‒ Опять же не знаю, посвятили ли тебя во все детали, но дело вот в чем. У Вацлава уже есть дети. Представь себе! По СМИ мало что говорят, да и детки прытко прячутся от камер. Только с боков их и снимают. Два сыночка, кстати. ‒ Подруга отшатывается и пристально всматривается в мое лицо. И моя непроницаемость ее, похоже, озадачивает. ‒ Теперь осознаешь ситуацию?
‒ Не совсем. К чему клонишь-то?
‒ Да ведь дети-то появляются не просто так! Их кто-то произвел на свет. ‒ У Тамары зажигаются глаза, любопытство рвется на волю. ‒ То есть у Вацлава имеется тайная пассия, которую он скрывает. Непонятно почему. В Сети только вертятся разные слушки о том, что у детишек какие-то странности то ли с лицом, то ли только с глазами. Все о-о-очень таинственно. Ого, тебя что-то перекосило, Лето. Нормально себя чувствуешь?
‒ Как новенькая, ‒ цежу сквозь зубы. ‒ Мысль заканчивай.
‒ Ах, да. Я к тому, что про эту самую пассию Вацлав когда-нибудь да расскажет. Ведь сыновей-то он не скрывает! И тогда что будет? Типа полноценная семья? ‒ Тамара поднимает руки и с кривой улыбкой сгибает пальцы в «кавычки». ‒ И этой объявившейся дамочке-Иммора наверняка будет неприятна находящаяся в такой близи человеческая девушка ‒ ты. Таких добреньких, как Сэмюэль Люминэ, больше и не найти. Остальные Иммора снисходительно посматривают на нас ‒ и только. Так что… ‒ Подруга набирает в грудь побольше воздуха и горячо шепчет мне в лицо: ‒ Будь с Вацлавом милой! Чтоб благосклонность его не потерять. А то вдруг этой дамочке захочется выставить тебя вон. Кто ж тогда встанет на твою защиту?!
О…
Кажется, у меня кратковременное эмоциональное слабоумие.
Я всецело, совершенно, абсолютно без понятия, как мне реагировать на это предостережение.
ГЛАВА 31. СТАЛЬНОЙ КОМПРОМИСС
Хлесткое сегодня
Тамара обещает ждать меня у лестницы. И если ее преданность осталась столь же сильной, то она и правда будет стоять на месте до тех пор, пока я не вернусь.
Насчет тайной пассии Виви из высших придется ее разочаровать. Нет, я, конечно, не исключаю, что у него любовниц ‒ пруд пруди. Но так круто шифроваться, что ни одна журналистская крыска не пронюхала? Ни одной его связи не раскрыли, что ли? Профаны.
Ну и плевать на развратные похождения Виви. У меня иная проблема.
Надо ли сообщать Тамаре, что дамочка, выпихнувшая на свет его пацанов, ни при каких условиях меня не выгонит? У меня ведь достаточно сносные отношения с самой собой.
Вздрагиваю, реагируя на внезапный порыв. Неведомая сила манит меня к двери, напротив которой я как раз и остановилась.
Похоже, это то, что мне и нужно.
Поднимаю руку, чтобы постучаться, но на последнем сантиметре останавливаюсь. Прислушиваюсь.
Тихо. Может, Виви уже куда-нибудь свалил? Он ведь жуть какой деловой. В костюмчиках ходит, белесую волосню прилизывает, империями рулит.
В любом случае стучаться не буду. Бунтарь не проявляет вежливость, а делает вот так.
Пинаю дверь от всей души. И та, к моему изумлению, с легкостью распахивается. Хотя на вид ‒ еще та тяжесть.
За дверью стоит Виви. Он-то и потянул на себя тяжелую створку.
Клонюсь вперед, не успевая вернуть поднятую ногу обратно. Пальцы Виви смыкаются на моей ступне, приплюснув мех на домашней чешке. Быстро вытягиваю руки в стороны и удерживаю баланс, оставшись стоять на одной ноге.
‒ В твоем сегодняшнем плане ‒ отбить себе все пальцы, Чахотка? ‒ интересуется он, продолжая сжимать мою ногу.
Надо же, а в растрепанном виде его волосы устраивают довольно занятные конструкции. Например, вон те белые волнистые локоны, упавшие на лоб. Или торчащие у левого уха пряди в форме одуванчикового пуха. Да и остальной видок ‒ что-то с чем-то. Взять хотя бы белую футболку с V-образным вырезом и черные брюки. Наряд, по своей сути, по-домашнему простоват. Но не на этом, к сожалению, чрезвычайно шикарном теле. Свой предполагаемый гарем из красоток Виви смело может сражать прямо в таких одежках.
‒ Здрасте. ‒ Тяну на себя конечность, но меня не отпускают. ‒ Я пришла позаботиться о ваших орешках.
Красноречиво смотрю на свою ногу, которая, при идеальном раскладе и при отсутствии препятствий, врезалась бы точно в причинное место Виви.
Он тоже смотрит на мою ногу, на себя, и я отчего-то точно знаю, что разгадывает мой посыл безошибочно и на раз.
‒ Неплохо прогулялась. Раз потянуло на вульгарные речи.
И пикнуть не успеваю, когда Виви неожиданно тянет меня за ногу, а сам отходит в сторону. Лечу вперед и готовлюсь уже обо что-нибудь расшибить лоб, как вдруг мягкий рывок останавливает меня. Слышу хлопок за спиной, и с легкой паникой наблюдаю, как он свободной рукой что-то там защелкивает в гуще выпуклых украшений дверной створки.
Край моей блузки со стороны спины по-прежнему в его власти. Выпрямляюсь, с трудом поворачиваюсь и тоже хватаюсь за ткань чуть выше пальцев Виви.
Он смотрит на меня.
«Ты зачем нас запер?» ‒ хочу спросить, но опасаюсь, что это будет выглядеть так, словно я боюсь.
А это действительно страх? Нет, вряд ли. Он не заставит меня бояться себя. Но досаду я точно испытываю.
‒ Отпусти, ‒ сердито требую.
‒ Стоишь на ногах? ‒ вместо выполнения требования задает вопрос Виви.
‒ А по мне не видно, что ли?!
Хватка ослабевает, и я немедленно отбираю у него край блузки.
Пока спешно поправляю на себе одежду, Виви обходит меня и присаживается за стол. Вся мебель в кабинете выполнена в темно-ореховых тонах: и большущий стол, на котором, кроме экрана и клавиатуры, нет ничего, и шкафы, забитые как бумажными версиями книг, так и блочными вариациями с воспроизведением объемных визуализаций. У стены стоят огроменный диван темно-зеленого цвета, несколько кресел и длинный стеклянный столик без единого пятнышка или отпечатка.
‒ Присаживайся. ‒ Виви указывает на стул с высокой мягкой спинкой, располагающийся как раз напротив его стола.
Присаживайся? Да мне в рожу его симметричную дать хочется, а не на стульях рассиживаться. Однако в голове звучат слова Тео, советовавшего не вступать с Виви в слишком уж открытую конфронтацию.
В общем-то, дельно подмечено. Не к месту скандалы устраивать насчет его планов демонстрировать меня общественности под сомнительным статусом, ведь я хочу, чтобы он кое-что организовал для меня. Это будет как раз в его силах.
