Текст книги "Я познала хаос (СИ)"
Автор книги: Катти Карпо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
‒ Твоего пламени хватит на нас всех, ‒ без тени улыбки говорит Тео. – А сейчас вопрос высшего ранга. Каким образом нам потянуть время и скрывать Лето от общественности до той поры, пока она сама будет готова к принятию нового статуса во всех его проявлениях?
‒ Чего? Какого еще статуса? – Негодование во мне бурлит с прежней силой. – И с какой стати мне вообще представляться общественности? Сэмюэль никогда не заставлял меня давать интервью или где-либо выступать. И не таскал на сомнительные мероприятия.
‒ Дело вовсе не в сомнительных мероприятиях. – Тео с силой трет обеими руками лицо и издает нечто, напоминающее заунывный стон умирающего морского льва. – В ином. В ином дело.
‒ Ну и в чем?
‒ Знаешь Эли и Лириса? – Тео прижимает ладони к подбородку, создав что-то вроде цветочных лепестков из пальцев, когда как бутоном служит его собственная голова, и изображает некое подобие умильной улыбки. – Ангелоподобных дитяток с чудной мягкой шевелюркой и большими голубыми глазками?
‒ И?
‒ А то, Лето, что тут и тупоголовый смекнет, что один из их родителей явно не Иммора!!
Опешиваю от неожиданного всплеска эмоций Тео. Прикусываю нижнюю губу и осторожненько спрашиваю:
‒ И?
‒ Ха-ха и хе-хе. – Тео обессилено откидывается на спинку стула. – Дело в том, что Вацлав собирается… не имею понятия, когда, но собирается… представить… кое-кого.
‒ Кого? – У меня начинает как-то подозрительно першить в горле.
‒ Мать Лириса и Эли.
‒ Кого?.. – Это повторяю уже на автомате. В горле образуется уже настоящая пустыня.
‒ Тебя. Представить тебя. Представить тебя как мать Лириса и Эли.
ГЛАВА 27. БЕСКОНЕЧНОСТЬ ЛАБИРИНТА
Знаковое сегодня
– Держи крепче, ‒ советует Тео, хладнокровно попивая чай из фарфоровой чашки. – И следи за зубами. Предполагаю, что она может цапнуть.
‒ Я тебя… щас… самого цапну! – пыхтя, грожу я. Сыпать угрозами и одновременно барахтаться в крепкой хватке Фрэнсиса – дело сложное.
‒ Тем более держи крепче. – Тео тянется к тарелке с мягкими булочками. – Членовредительство в отношении квалифицированного юриста – изначально мера нецелесообразная. Отличные юристы на дороге не валяются.
‒ Щас… ты… ляжешь, ‒ выфыркиваю я и принимаюсь колошматить ногами воздух. Фрэнсис только и успевает, что руки по моему телу вовремя передвигать, чтобы случайно не придушить меня при очередном диком прыжке.
Со стороны, вероятно, кажется, что я пытаюсь добраться до Тео и сделать ему сильное бо-бо. На самом же деле рвусь я вовсе не к нему.
Как только за столом озвучили планы Виви относительно меня и моего будущего статуса, мой самоконтроль дал трещину. Я слетела со стула и бросилась к выходу, где уже и была перехвачена Фрэнсисом. Судя по скорости реакции, у правоохранителей он точно в элитном спецотряде отработал.
‒ Держи, держи, ‒ непринужденно приговаривает Тео, делая малюсенький глоточек чая. – Считай, вся твоя многогодовая подготовка вела исключительно к этому моменту.
‒ Даже не догадывался, что всю жизнь тренировался именно для этого. – Фрэнсис усмехается мне в ухо.
‒ О-от… отпу-усти! – Еще раз пинаю воздух и резко теряю связь с левой ногой.
Отлично. Переизбыток эмоций, и тело сразу трусливо уходит в спящий режим. Прекращаю барахтаться и провисаю на руках парня унылой куклой.
‒ Как вы, госпожа? – осторожно интересуется Лиллоу, заглядывая мне в глаза.
‒ Отвратно она себя чувствует, ‒ буркает Тео и тыкает в мою сторону надкусанной булкой. – И ведет себя также. Сейчас-то успокоилась, а?
‒ Нога… отказала, ‒ мрачно признаюсь я.
Фрэнсис аккуратно усаживает меня на стул и на всякий случай встает около двери.
‒ Куда вы так спешили? – Лиллоу вкладывает в мою руку стакан с водой.
‒ К Вацлаву она рванула, ‒ сварливым тоном отвечает за меня Тео. – Чтобы высказать ему, насколько она счастлива играть по его правилам.
‒ Кажется, госпожа Квин к нему не за этим бежала, ‒ задумчиво предполагает Такеши.
Тео бросает на него снисходительный взгляд.
‒ Я в курсе. Это был сарказм. Знаешь такое слово?
‒ В бубен дать, ‒ громко шепчу я. – Я собираюсь дать ему в бубен… Люстрой.
Такеши таращит глаза. Уголки губ Лиллоу дергаются.
‒ Оригинально. – Юрист демонстрирует мне большой палец. – Уверен, Вацлав оценит полет твоей фантазии.
‒ Пустите меня к нему. – Сверлю взглядом Фрэнсиса. По моим расчетам, он здесь самый грозный противник. Остальных я распинаю.
‒ Не раньше того момента, когда ты успокоишься. – Тео показывает расстояние в один сантиметр, используя большой и указательный пальцы. – Хотя бы чуточку. Твой организм активно протестует. Однако ты ни черта не прислушиваешься даже к самой себе.
Не поняла юмора. Кто тут, по факту, несчастный и частично неподвижный? Вроде как я. Но и претензии почему-то тоже высказывают исключительно мне. И где справедливость?
‒ А теперь успокоилась? – Тео хлопает Такеши по плечу ‒ тот сидит в слишком уж напряженной позе – и снова смотрит на меня. – Обещаешь, что резких движений не будет?
‒ Резких, возможно. Насчет движений ничего обещать не буду. – Ехидно щурюсь и развожу руками. – Движение – это жизнь как-никак.
‒ И на том спасибо. – Тео пристально смотрит на меня, барабаня при этом пальцами по столу. – Пожалуй, рядом с Вацлавом тебя ждет еще очень много потрясений. Разумно ли выбиваться из сил уже на старте?
‒ Ты что, не врубаешься? – Вытягиваю руку и тыкаю пальцем в сторону двери. – Он же…
‒ Психопат? Дьявол? Бьющая по подкорке мигрень? Генератор абсурдности и нерационализма? Да, да, он такой, согласен. Однако тебе все же следует приберечь силы. – Юрист откидывается на спинку стула, складывает руки на груди и натягивает маску серьезности. – Знаешь, его непреклонность сродни инфекции. Без следа она не исчезнет, но ты вполне можешь не подпустить ее к себе, выработав определенный иммунитет.
‒ О чем ты?
‒ Не вступай с ним в слишком уж открытую конфронтацию. – Тео подтаскивает к стакану с водой свою полупустую чашку с чаем и, помедлив, ударяет чашкой по стенке стеклянной емкости. Наполненный стакан дергается, и вода, выплеснув через край, попадает точно в чашку. Кивнув на полученный результат, он продолжает: – Чем чаще ты атакуешь его, тем дольше остаешься вблизи него. И тем большее влияние он на тебя имеет… И поверь, Вацлав жаждет, чтобы ты его атаковала.
* * *
Виви может повлиять на меня? Ну уж нет, полнейший бред.
Свободу воли еще никто не отменял. К тому же я уже вышла из фазы вялого овоща и шевелюсь так, как считаю нужным.
Крепко зашнуровываю кроссовки, то и дело поглядывая на вершину лестницы. Не хочу вновь сталкиваться с кем-нибудь из этого семейства.
‒ Плохая идея. – Тео заметно нервничает. Моргает раза в три чаще, отчего взмахи шикарных ресниц придают его образу неуместное кокетство.
Фрэнсис тоже стоит неподалеку и безмолвно наблюдает за сражением моих пальцев со шнурками.
‒ Плохая идея выйти погулять? – уточняю я и разгибаюсь, чтобы оценить результат своих трудов с высоты собственного роста. Пока даже выполнение простенького действа типа зашнуровывания обуви представляется мне настоящим подвигом. Пальцы рук иногда полностью не синхронизированы, поэтому я стараюсь радоваться даже малейшему бытовому успеху.
‒ Плохая идея оставить меня тут в качестве посланника, который сообщит хладному господину, что ты вышла погулять. – От возмущения у Тео в уголках губ собираются капельки слюны, которые, вместо того, чтобы солидно брызнуть, прочерчивают себе влажные линии к низу его подбородка.
‒ А, по-моему, идея гениальная. Трещать красиво ты умеешь, слова подбирать мастер да и с аргументаций все отлично.
‒ Не куплюсь на лесть, не старайся. Почему бы тебе просто не подняться наверх и не сообщить Вацлаву о своем желании подышать воздухом? А не скрытно сбегать через парадную дверь?
‒ Потому что желание познакомить его морду с моей люстрой все еще у меня в приоритетах. – Цепляю Фрэнсиса за рукав и тяну к двери. – К тому же от общения с Виви меня уже воротит.
Чтобы не рисковать понапрасну, я даже не стала подниматься в комнату, чтобы переодеться. Так и собралась наружу в том, что напялила изначально – в белой блузке без рукавов и в коротких брюках. Благо, обувь для меня приготовили заранее.
‒ Знаешь, что случается с посланниками, принесшими плохие вести? – Тео закатывает глаза, поглаживая себя кончиками пальцев по кадыку. – На них отыгрываются. И весьма жестоким образом.
‒ А ты держись от Виви на расстоянии, когда будешь весть сообщать, ‒ с оптимистичным видом предлагаю я юристу. – Можешь даже заранее спрятаться за наспех сконструированными баррикадами из столов.
Реплика Тео теряется в шуме внешнего мира. Закрываю за собой дверь и глубоко вдыхаю чистый воздух. Фрэнсис молча стоит рядом.
‒ Ничего не скажешь мне? ‒ с вызовом интересуюсь у него.
‒ Хочешь услышать что-то конкретное?
‒ Никто из вас не пытается меня задержать. ‒ Оглядываюсь на закрытую дверь. Тишина. Никто не кидается в погоню за мной. ‒ На фоне случившегося легкость моего побега кажется подозрительной.
‒ Никому из нас не поступало указаний тебя задерживать.
Вот оно как. Получается, Виви разрешает мне убежать? Вот так просто?
В чем подвох?
Куснув губу, смотрю исподлобья на Фрэнсиса. Выглядит все так, что я сама действую по указке Виви, раз потащила этого парня за собой. Он ведь как бы «приставлен» ко мне сопровождающим, по указанию моего братца.
Но на самом деле причина в ином. Фрэнсис всегда был чересчур правильным и ответственным. И Сэмюэль всегда о нем хорошо отзывался, хвалил его за старания. Так что мой порыв более продиктован верой в чутье Сэмюэля, нежели лицемерным желанием угодить Виви, чье поведение тоже пованивает двуличностью.
К тому же мне пока сложно передвигаться в одиночку.
‒ Куда ты желаешь отправиться?
Погруженная в свои мысли я не сразу осознаю, что успела спуститься с лестницы и направиться вперед по дороге. Фрэнсис верной собачонкой неслышно следует за мной. И не реши он задать вопрос, возможно, мы дотопали бы до самых границ владений Виви. Или хотя бы до одного из тех красивейших водопадов, которые я видела из окна автомобиля.
‒ Хочу…
Моим единственным желанием пять минут назад было поскорее убраться из того дома. Думала, с этим возникнут трудности. Но вот я снаружи. И что теперь?
‒ Хочу… Отвези меня на могилу Сэмюэля.
* * *
‒ Ветер. Надень.
Фрэнсис накидывает мне на плечи свой пиджак. У скольких мужиков я уже перемерила их официозные тряпочки? Неужели я выгляжу настолько жалко, что всем деловитым господам срочно хочется обо мне позаботиться?
‒ Спасибо. ‒ Тяну за лацкан пиджака, чтобы поудобнее приладить его на себе, но тону в нем окончательно. Фрэнсис тем еще здоровяком вымахал. ‒ Контактные линзы носишь? ‒ Тыкаю себе пальцем в скулу.
Характерное золото Иммора в глазах моего сопровождающего сменилось оттенком темного шоколада.
‒ Небольшие меры предосторожности. Не стоит кому-либо знать о том, что я Иммора. ‒ Фрэнсис чуть обгоняет меня на тропке, вьющейся по пригорку, и подает руку, чтобы помочь преодолеть подъем.
‒ Да уж. Другие Иммора не сильно обрадуются тому, что ты в прислужниках у Виви. ‒ Игнорирую предложенную руку, решительно огибаю Фрэнсиса и самостоятельно устремляюсь вперед. Нечего с меня так открыто пылинки сдувать. Я что им, комнатное растение? Чухлый задохлик? ‒ Иммора на службе, которого еще и заклеймили. Шикарно. У высших бы точно что-нибудь пригорело ‒ воняли бы, не переставая.
Фрэнсис реагирует на мою реплику смешком.
И зачем только он согласился быть на побегушках у Виви? Отличный же парень. Лучше бы поостерегся и держался бы подальше от этого кошмара.
Пять минут назад Фрэнсис привез меня на опушку леса и затем повел по тропинке в гору. Воздух чист, пригревает солнце.
Думаю о чем угодно, кроме цели нашего путешествия. Не хочу осознавать.
Снова.
‒ Как тихо. ‒ Останавливаюсь, потому что Фрэнсис, следовавший за мной, мягко придерживает меня за плечо.
Тропа резко уходит вниз. Из-за стены деревьев проглядывает ограда. Остроконечные угольно-черные верхушки фигурных врат жаждут разодрать тканевую манерность небес. А за ними виднеются каменные гиганты памятников и мемориалов. Помпезное величие памяти о высших созданиях.
Не так уж сильно отличается от того, что возводят люди. Разве что выглядит все это более вычурно и роскошно.
Иммора тоже исчезают. И исчезают без следа.
‒ Не зайдешь? ‒ Фрэнсис придерживает для меня створку тяжелых врат, пока я остолбенело стою на границе между миром живых и обиталищем воспоминаний об ушедших. ‒ Можем вернуться.
‒ Нет. Мы ведь уже столько прошли. ‒ Сглотнув, ступаю на аккуратную тропинку.
Поглощающе тихо.
Следую за Фрэнсисом, мельком оглядывая монолиты роскошных мемориалов. Слишком искусственно. Вряд ли здесь задерживается хоть одна душа.
Души Иммора тоже исчезают без остатка? Как и их тела?
Сэмюэля больше не существует.
Голова начинает трещать. От тишины и холодной серости искусственности вокруг.
‒ Сюда. ‒ Фрэнсис подает мне руку и помогает взобраться по ступеням.
‒ И где?..
Смолкаю, ошарашенная зрелищем.
Среди темнеющего скопища мертвых ровностей мемориального города раскинулась полянка сочной зеленой травы. В середине примостился угловатый камень, вершину которого венчает яркое сборище длинных подсолнухов. Сам камень увит вьюнком с множеством маленьких цветков, а поляна вокруг усыпана разнообразными цветами. Кажется, здесь рядом друг с другом растут даже те цветы, которые никогда не могли бы ужиться… Но тут они вместе.
Море, нет океан. Пучина яркости и свежести.
‒ Это… могила?
‒ Угу. ‒ Фрэнсис присаживается рядом со мной на корточки и, подперев подбородок рукой, рассматривает дичайший цветник.
‒ Кто все это сделал?
То, что я вижу, настолько дико, настолько круто, настолько провоцирующе, что мне не хватает дыхания на эмоции.
Прикосновение смерти… Ее здесь нет.
‒ Вацлав. ‒ Фрэнсис не отстраняется, когда я оседаю и обессилено приваливаюсь к его боку.
‒ Цветник зафигачил… ‒ Прижимаю пальцы к свербящему носу. ‒ И подсолнух еще сверху… По-моему, Сэмюэлю не очень нравились подсолнухи?
‒ Угу. ‒ Глаза Фрэнсиса стекленеют, дыхание становится прерывистым.
‒ Даже сейчас дразнит отца. ‒ Возвожу глаза к небу и усмехаюсь. ‒ Вот же… скотина…
‒ Хочешь спуститься?
‒ Да.
С помощью Фрэнсиса добираюсь до границы сочной зелени и медленно пробираюсь к камню. Цветы раскачиваются под напором ветра и словно ласкаясь, касаются моей кожи, неприкрытой тканью брюк.
Плюхаюсь в траву и кладу обе ладони на камень.
Молчу.
Что я хотела сказать? Все слова ограничены моими мыслями.
Здесь я жаждала освободиться. Воззвать плачем к небесам. И рыдать, рыдать, рыдать. Пока не устану. Пока не вытекут глаза.
Фрэнсис не осудил бы меня. Я знаю. При нем мне было бы не стыдно плакать.
Однако в глазах ни слезинки. Смотрю на подсолнухи, плавно раскачивающиеся над моей головой.
А вот при Виви я рыдала и выла как больное животное. Без всякого сомнения и ничуть не сдерживаясь.
Почему?..
ГЛАВА 28. ПРЯНИЧНАЯ ФЕЯ
Будоражащее сегодня
Приставляю руку ко лбу на манер козырька, чтобы прикрыть глаза от слепящего солнца, но все равно щурюсь – правда уже не из-за солнечных лучей.
‒ Ух, ‒ вкладываю в этот манерный выдох всю гамму нахлынувших на меня эмоций.
Кафе, владелицей которого является моя давняя подруга Тамара, напоминает многослойный сладкий торт. Многоуровневая конструкция оснащена множеством ажурных лестниц. Стены выкрашены в нежно розовый и салатовый тона, кое-где на первом этаже проглядывают желтые участки, а вздутые белоснежные занавески, покрывающие каждый оконный проем, походят на украшения из сладких взбитых сливок. Свою украшательскую лепту вносят и кадки с цветами – здесь их уйма. Делай шаг и любуйся новым цветущим кустом ‒ дыши, нюхай, вкушай глазами эстетику. И, судя по всему, на каждом уровне кафе устроена своя особенная тематика. Где-то даже слышится шуршание миниатюрных фонтанчиков.
Уютно. С этим не поспоришь. Да и с посещением никаких проблем: снаружи заняты почти все столики.
Оглядываюсь через плечо на лесные насаждения вдали. Кафе располагается на самой окраине города, практически на территории неприкосновенных зеленых долин. Что ж, как раз об этом и мечтала Тамара. Маленький уголок уюта для людей вдали от бытовой суеты и проблем.
Смахиваю с лица волосы, игриво наброшенные ветром, и еще раз пробегаюсь взглядом по вывеске.
«Лето наших сластей».
‒ Кажется, я вижу в названии свое имя, ‒ с неприкрытой мрачностью замечаю я.
‒ Думаешь? – Стоящий рядом Фрэнсис поднимает руку и с философским видом барабанит пальцами по собственному подбородку. Наигранность жеста распознается на раз. – А я вижу название некоего солнечного сезона.
‒ Неважно. – Отмахиваюсь и кривлю губы. – От содержания вывески аж зубы сводит. Кажется, мой измеритель сахарной ваты начинает зашкаливать. Это точно заведение Тамары?
‒ Да. Никаких сомнений. Информация достоверна.
‒ Супер. – Приглаживаю волосы и, поразмыслив, стаскиваю с себя пиджак Фрэнсиса. – Как я выгляжу?
‒ Как не очень хорошая подруга.
‒ А? – Вопросительно таращусь на парня, пока он надевает на себя возвращенный пиджак и с чинным видом поправляет рукава.
‒ Прямо сейчас ты собираешься предстать перед некогда близким для тебя человеком, который не имеет ни малейшего сомнения в том, что ты погибла более десятилетия назад. – Фрэнсис многозначительно приподнимает одну бровь. – Ничего не пропустил?
‒ Хочешь, чтобы я ее подготовила? – резко перехожу в режим злобы. – И как, спрашивается, это провернуть? Ну? Открыточку с картинкой пудинга ей послать?!
‒ Целесообразнее не выходить с ней на связь вообще.
‒ О как? – Разворачиваюсь, встаю прямо перед Фрэнсисом и, сложив руки на груди, смотрю на него снизу вверх. – С учетом того, что Виви в скором времени собирается забросить на вентилятор свою версию вонючей новостной кучки и скормить все это обществу через средства массовой информации, какова вероятность того, что Тамара пропустит эту малюсенькую незначительную новостюшку?.. Что я, мать вашу, восстала из мертвых!!
Фрэнсис тактично кашляет и делает пару быстрых зырков по сторонам. Меня утихомириться он не просит, но, предполагаю, что моя сдержанность существенно бы облегчила ему жизнь.
Выдыхаю и прислушиваюсь к телу. Все конечности по-прежнему функционируют. Наверное, организм решил, что последний эмоциональный порыв не стоит того, чтобы из-за него вырубаться.
‒ Никто не знает, когда Вацлав решит действовать и каким образом собирается все провернуть. – Фрэнсис бросает взгляд поверх моей головы на кафе. – Общество когда-нибудь да узнает о тебе. И, возможно, тогда, наконец, прекратят распространяться слухи, то и дело разрывающие новостные ленты в последние годы.
‒ Слухи? Насчет Виви?
‒ Да. Насчет него ‒ одного из самых влиятельных лиц Высотного Города. Неженатого и при этом так и не представившего обществу свою невесту. Не обозначившего планы насчет создания союза с какой-либо влиятельной семьей Иммора и абсолютно не распространяющегося по поводу своих личных планов. И при этом, ‒ Фрэнсис хмыкает, ‒ умудрившегося как-то обзавестись двумя сыновьями.
‒ Не смотри на меня, я не при делах, ‒ раздраженно буркаю я, когда он делает паузу между высказываниями.
‒ В общем, Лето, никто не смеет ставить что-либо в упрек Вацлаву только потому, что он на вершине. У него власть, авторитет, связи.
«А ведь когда-то окровавленным клубочком на моих руках сворачивался и хныкал мне в плечо». – Мельком проскочившая по взбудораженному сознанию мысль отчего-то пробивает меня до дрожи.
‒ Короче, ‒ меняю положение рук и выдвигаю нижнюю челюсть чуть вперед, ‒ ты хочешь, чтобы мы вернулись в автомобиль, а Тамара о моем воскрешении узнала из новостей?
‒ Верно. У этой женщины нет клейма рода Люминэ. Ничто не будет сдерживать ее, если она захочет наговорить кому-нибудь лишнего. Кроме того, об особенностях твоей ситуации ей ничего не известно.
‒ Типа и я ей при встрече сболтнуть лишнего могу, да?
‒ Нет. Несмотря на порывистость и детские замашки, твоя расчетливость по-прежнему включается раньше всего остального и работает в полную силу, ‒ без тени сарказма заявляет Фрэнсис.
И как прикажете реагировать?
По-видимому, это что-то из разряда «хвалю тебя, пока ругаю». Или его компаньон «ругаю тебя, пока закидываю похвалами».
‒ То есть я не болтушка? ‒ делаю осторожный вывод.
Фрэнсис кивает.
‒ Здорово. – Поднимаю оба кулака с отогнутыми большими пальцами к лицу Фрэнсиса. – Я классная. Но характер у меня отстойный. Так что двинули к Тамаре. У нее сегодня счастливый день, знаешь ли. Ей полагается порция меня.
За моей спиной раздается тяжелый вздох Фрэнсиса.
По всей видимости, останавливать он меня не будет. Также полагаю, что прямого приказа помешать моей встрече с Тамарой от Виви не поступало, а иначе Фрэнсис был бы менее аморфным и уже запихивал бы меня в багажник автомобиля. Виви мозговитый, с этим не поспоришь, так что вполне мог предположить, что одним из способов моего дрыганья будет попытка связаться с Тамарой. И раз он не мешает мне, грех не воспользоваться шансом. Не то чтобы я собираюсь целенаправленно напакостить ему в силу своей несдержанности и нетерпеливости, но мне теперь, по крайней мере, понятно, что Виви в любой момент готов подтереть за мной.
Еще одно извращение его извращенной личности. Однако прямо сейчас я хочу побыть эгоисткой, и он вроде как позволяет мне себя так вести…
* * *
Бегу по ступеням лестницы при входной группе со всех ног, опасаясь, что Фрэнсис может передумать. Или внезапно получить срочное указание от своего господина: связать меня, заткнуть болтливый рот и все-таки закинуть в автомобиль. Оборачиваюсь и пытливо смотрю на чинно следующего за мной мужчину. Тот останавливается на некотором расстоянии и посылает мне осторожную улыбку.
И почему я решила, что мне здесь труднее всех? Например, Фрэнсис, кажется, уже вполне осознал, чем грозят ему эти игры в няньку.
Выдыхаю через нос и сторонюсь к стене, пропуская какую-то лучащуюся радостью малолетку и не менее счастливую женщину, безуспешно пытающуюся удержать темп своего резвого ребенка.
Мать и дочь?
Семья…
Встряхиваю головой и заглядываю в одно из помещений кафе. Понятия не имею, насколько за эти годы изменилась Тамара. Мы ведь были очень дружны. С момента моего появления в доме Сэмюэля она всегда была рядом – сначала боязливо и ненавязчиво маячила где-то на горизонте, а затем уже поддерживала меня в любом начинании, везде сопровождала и пугливо пряталась за моей спиной при каждом появлении Виви, доверчиво цепляясь за мою одежду и жалуясь на «ужасающего молодого господина».
Как она жила в мире, где не существовало меня? Каких людей успела повстречать? Каким образом вырвалась из цепких лап Виви?
Хочу узнать все. Вновь познать сладость беззаботности.
Без ограничений законов. Без отягощающих обязательств долга и принудительного клеймения.
Без тех притеснений, что не позволяли таким, как Тео и Фрэнсис, быть по-настоящему искренними со мной.
Хочу пообщаться с человеком, который не станет страдать из-за того, что я вновь замелькала на радаре бытия. Не будет вечно насторожен и напряжен.
«Передумала?» – доносится до меня шепот Фрэнсиса.
Слегка разворачиваюсь и пихаю его локтем.
«Ни за что. – Дергаю головой в сторону еще одного помещения. – Может, пока тут расположишься. Девчонок поцепляешь, а?»
Не стоит труда заметить, что статный светловолосый красавчик привлекает женское внимание. Пусть и «дефектный», но Фрэнсис остается Иммора. К тому же дамочки не в курсе его видовой принадлежности. Пожирающие взгляды нацелены на каждый кусочек идеальных телес моей няньки. Даже та солидная женщина с дочкой, проходя мимо, успела украдкой полюбоваться моим сопровождающим.
«Я иду с тобой», ‒ твердо заявляет Фрэнсис и переходит в режим ожидания. В общем, куда я, туда и он.
Жаль. Такой потенциал мужественности, а им не пользуются. Хотя, наверное, подобные мысли пованивают безнравственностью.
Пожимаю плечами и поднимаюсь по лестнице на следующий уровень.
Здесь нет. И тут нет. Перехватываю одного из официантов, и тот советует пройти в дальнюю часть кафе.
По ощущениям, сердце вбивается в ребра, ‒ так и хочется подставить руки перед грудью, чтобы поймать его, если оно все же вырвется на свободу.
Проход в следующее помещение огорожен длинными лентами, увешанными разноцветными бусинами. Через плотную занавесь ничего не видно, оттуда только веет прохладой с примесью сладких ароматов.
«Вход только для персонала. Так что не заходите, сластенки», ‒ гласит кокетливая надпись с завитушками на табличке.
Меня передергивает. Не привыкла я к такой сахарности. Но народу вокруг, кажется, нравится.
Итак, проход для сластенок закрыт. Однако я не «сластенка».
Вывод? Врываюсь.
‒ Прошу прощения, но я не один.
Замираю, занырнув в новую комнату наполовину, и быстро оглядываюсь. Фрэнсис стоит неподалеку и вежливо улыбается девушке в кричаще ярком красном платье. Его левая рука чуть приподнята в защищающемся жесте, будто он ждет, что девчонка вот-вот нападет.
Да ну-у? И кто к кому здесь вообще приставлен, а? Кто кого должен спасать?
Желание кинуть тактичного красавчика на растерзание хищной девице велико. Нечего было соглашаться следить за мной, по указке Виви!
Но благородство берет верх. Отпускаю ленты с бусинами и устремляюсь на сцену этого нелепого спектакля.
‒ Мусечка! – Мой голос уходит в надрыв.
С чистой совестью повисаю на рукаве Фрэнсиса, и тот с заметным облегчением загребает меня под свой мощный бок. Обнимаю мускулистое тело и немного расслабляюсь, позволяя мужчине держать меня на весу. Длительные физические нагрузки – та же обычная ходьба – пока быстро утомляют меня, так что я даже рада этой необычной передышке.
Девица в красном складывает прорисованные брови в интересную неровность и в открытую пялится на меня.
‒ Я здесь со своей возлюбленной, ‒ мягким тоном поясняет Фрэнсис, усиливая наше и без того крепкое объятие.
Ого, какие фразы! «Возлюбленная». Звучит серьезно, солидно, по-взрослому. А меня тянет похихикать.
‒ Правда? – Хищница снова оценивающе проходит по мне взглядом от макушки до пят и, судя по всему, разочаровывается окончательно.
Да в курсе я, что видок у меня общипанный! Да и синяки под глазами еще не сошли, а щеки – сплошные ямы. Перед выходом из могилы намалеваться забыла, звиняй, тетя.
Фрэнсис с ответом не успевает.
‒ Правда, ‒ лаконично кидаю я, кривлю губы в зловещей улыбке и с размаху даю шлепка по стальным ягодицам Фрэнсиса. Мой сопровождающий такого напора явно не ожидал. Подскакивать от неожиданности он, конечно, не стал, но взглянул на меня крайне выразительно.
Девица, видимо, наши переглядывания оценивает как нечто интимное, потому что тут же разворачивается и, цокая каблуками и бормоча что-то себе под нос, удаляется.
‒ Кхм… Лето… ‒ Фрэнсис, судя по напряженному лбу, старается подобрать слова, но тщетно.
‒ Сто баллов.
‒ Сто? – Он непонимающе моргает.
‒ Баллов, ‒ подтверждаю я. – Это.
И добавляю еще один смачный шлепок по тому месту, которому уже досталось ранее.
Мое настроение заметно повышается. Фрэнсис смущенно проводит ладонью по своим волосам и со сдержанной улыбкой плетется следом за мной.
Я и забыла, что жизнь может быть довольно забавной.
Возвращаюсь к занавеси из лент и тяну руку вперед. Неожиданно навстречу мне кто-то выплывает. Полненькая женщина в длинном сарафане оттенка салата. Тонкая цепочка, обвивающая шею, струится дальше и ныряет в ложбинку внушительной груди. Светлые пышные волосы забраны лентой в тон основному одеянию.
Тамара. Никаких сомнений. Она сильно похожа на Марту, но при этом с возрастом приобрела чуть более богатую пышность, чем мать. В руках Тамара держит большущий пончик с разноцветной обсыпкой.
Сердце принимается бешено колотиться. Моя подруга изменилась, но по-прежнему способна вызывать во мне целую бурю положительных эмоций.
Я не одна в этом мире. Все верно. Одиночество не поглотит мою сущность. Я все еще Лето. И есть те, кто знает меня настоящую.
‒ Извините, но эта комната пока не предназначена для посетителей. – Мило улыбаясь, разъясняет Тамара и тихонечко протискивается вперед, явно ожидая, что я отойду в сторону. ‒ Мы пока ее дорабатываем. В скором времени там будет помещение с барной стойкой.
Не сдвигаюсь с места ни на миллиметр.
Тамара, растерянно хлопая чересчур длинными ресницами, подается в одну, в другую сторону, а затем замирает. И наконец поднимает голову, чтобы посмотреть на меня.
Секунда. Вторая. Третья. Четвер…
О, такого визга моим ушам слышать еще не приходилось.
По-моему, посетители за нашими спинами повскакивали со своим мест. Или просто-напросто шлепнулись на пол. До слуха добираются только скрипы ножек стульев.
Тем временем моя визжащая подруга прикрывает руками глаза и отступает назад ‒ сквозь ленты с бусинами.
Плотно сжав губы, следую за ней. На мое плечо ложится рука Фрэнсиса, но я сбрасываю ее и пробираюсь через занавесь.
‒ Нет! ‒ Тамара швыряет в меня своим пончиком.
Ловлю его и хмурюсь. Не совсем то воссоединение, на которое я надеялась.
‒ Что тут происходит? ‒ В помещение заглядывает молоденький официант. Испуганно смотрит на Фрэнсиса, потом на меня.
‒ Вышел, ‒ холодно командую я, и тот, побледнев, выныривает обратно в общий зал.
Трели не прекращаются. Тамара упирается спиной в барную стойку и от страха, похоже, не в состоянии сообразить, что может обогнуть ее и отойти еще дальше от меня.
Хорошо. Будем считать, что я ‒ личность некоммуникативная.
Не глядя, протягиваю Фрэнсису через плечо сладкий пирожок.
‒ На, выруби ее пончиком.
‒ Не думаю, что это хорошая идея, Лето.
‒ Ладно, я вырублю ее пончиком.
С этими словами делаю шаг в сторону вопящей.
ГЛАВА 29. НАШЕ ЗЕЛЕНОЕ ВРЕМЯ
Взрывное сегодня
Тамара дергается назад и опять ударяется спиной о стойку.
‒ Больно, наверное, ‒ стараюсь говорить участливо, но, честно признаться, такая реакция меня, мягко говоря, злит.
Но на что я рассчитывала?
На законопослушную леди надвигается мертвец. Какая леди воспримет это с радостью?
‒ Ты же не собираешься и правда лишать ее сознания? ‒ задает вопрос Фрэнсис, пока закрывает дверную створку так, чтобы не защемить цветастую занавесь.
‒ Нет, ясное дело, ‒ бурчу я. ‒ Могу же пошутить, а?
‒ Не время для шуток, Лето. ‒ Мой сопровождающий занимает позицию у двери, прислонившись спиной к стене.
‒ К-к-как… вы ее назва-а-а-ли?.. ‒ Тамара вцепляется дрожащими пальцами в подвеску на шее. ‒ Л-ле?..
‒ Лето. ‒ Выдавливаю улыбку и медленно взмахиваю рукой ‒ влево-вправо. ‒ Привет, Тамара.
Та с секунду глядит на меня, выпучив глаза, а затем тонко взвизгивает и принимается отступать, спиной протирая бок закругленной стойки. Только оказавшись по другую сторону, она чуть успокаивается. Или дело в том, что в ее руках вдруг оказывается молоток для колки льда?
