Текст книги "Я познала хаос (СИ)"
Автор книги: Катти Карпо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
И начинает вываливать на меня то, от чего мне тут же хочется сдохнуть.
‒ Все процессы были воспроизведены искусственным путем, ‒ спешно тараторит он, приседая от ужаса. ‒ Основной материал был взят, как вы понимаете, у господина Люминэ. С помощью оборудования мы контролировали все стадии, питали ваш организм и эмбрион, ни на секунду не оставляли без присмотра… и… и… Уверяю, я полностью все контролировал и головой готов поручиться, что все было исполнено идеально! Эли абсолютно здоров и вобрал в себя все лучшие качества Иммора. Он… кхек…
И когда я успела вцепиться в его горло? Не помню. Этому ничтожеству еще повезло, что я использовала не ту руку, в которой стилус зажат. А ведь могла и проткнуть что-нибудь…
‒ Думаешь, меня ЭТО волнует?! ‒ хриплю и до боли выпучиваю глаза. ‒ Вы все тут спятившие… поехавшие на фиг! ‒ Отпускаю Такеши и отступаю. ‒ Как же так?!.. Как духу хватило?.. Да ведь я… Но ведь… Нельзя же… Я… я… ‒ Роняю ставший ненужным стилус и запускаю пальцы в спутавшиеся волосы. ‒ Вы же из меня сделали… ин… ин… инкубатор, мать вашу!!
‒ Все было абсолютно безопасно. ‒ Такеши тоже хрипит, держится за горло и в панике машет свободной рукой. ‒ Конечно, этого никто никогда не делал, но я все учел, уверяю! Гарантирую! Головой ручаюсь!
‒ Да! Головой! Я тебе ее просто оторву! – взвизгиваю и иду на врачишку. Но тело вдруг подводит, отказывают ноги, и я валюсь вперед.
Пола не достигаю. Сильная рука придерживает меня за живот. Руки провисают, тело обмякает. Я бессмысленно пялюсь на Такеши. Он растерян, испуган и медленно оседает на пол. На его шее проявляются красные следы от моих пальцев.
‒ Не дергайся, Чахотка.
Это звучит даже хуже, чем когда он звал меня по имени.
Когда Виви пришел? Как смеет прикасаться ко мне?
Не могу и шевельнуться, только злобно таращу глаза.
Продолжаю висеть безвольной куклой на его ладони. Через секунду он опускает меня вниз, и я с наслаждением касаюсь коленями пола.
Сама. Без чужой поддержки.
Без его поддержки.
Поворачиваю голову и с бешенством взираю на него через плечо. Возвышающегося надо мной, будто величественная скала.
‒ Ублюдок.
Он не произносит ни слова. И не отводит взгляд.
Гад.
‒ Н-н-ненавижу. ‒ От шипения вся полость рта начинает дико чесаться. Громко всхлипываю. ‒ Как вы все… с живым человеком… вот так?.. Пока я… без сознания… а ты, аморальная козли-и-ина…
Молчание.
Вдыхаю и мучительно выдыхаю. Все через рот.
‒ Зачем? Зачем ты так с-с-со м-м-мной?
‒ Так было удобнее.
Его ответ будто молния, ввинчивающаяся в середину моего лба. Меня прошибает холодный пот. С таким невозмутимым лицом и говорить подобное?..
Кажется, мне хочется отключиться. Вновь заснуть.
Куда-то ползу. Снова с меня стекают радужные капли, и колени, забираясь в натекшие лужицы, скользят и скрипят.
Я просто монстр… Комок из мясных кусков.
Правое плечо что-то задевает, на меня валятся какие-то папки.
Ползу дальше. Медленно, будто пересушенная на солнце черепаха.
Я ‒ пазл из безвольных тряпичных кусочков.
Моя ладонь натыкается на что-то гладкое на полу. Планшет Такеши. Далеко же он откинул его, пока падал.
Я ‒ бездушная плоть…
Планшет реагирует на прикосновение.
Я…
Смотрю на подсвеченный экран. На свое бледное лицо на фото. Веки прикрыты, под глазами синева, и губы белее снега.
Я…
На информационные строчки рядом с фото.
Я…
«Биоматериал № 754873-5/777».
ГЛАВА 12. ЛЕДЯНОЕ СОЛНЦЕ
Тусклое сегодня
Открываю глаза. Темнота повсюду.
Может, я снова очутилась в благодатном сне. Было бы неплохо.
Но тянущая к реальности часть меня услужливо подсказывает, что это по-прежнему комната отдыха в комплексе «Солнечный сезон».
Встаю с кровати и бреду в сторону окна. Его контуры обозначены светлым прямоугольником. Тяну за веревку, сцепленную из множества мелких шариков, и жалюзи медленно открывается.
Городской пейзаж. Высотки, фигурные архитектурные изыски тех, кто может отвалить за это деньги, и множество рекламных баннеров. Высотный Город не особенно изменился за прошедшие годы. Разве что стал еще более неуютным и холодным. Даже солнцу, дарящему всему этому стеклянному изобилию свои лучистые прикосновения, не удается вдохнуть жизнь в бездушные громады.
Который час? Поднимаю со столика электронный гаджет. Мне выдали только часы. Ни планшета, ни иного аппарата, чтобы я могла залезть в Паутину и узнать новости.
Изоляция.
Судя по часам и свету за окном, с последних событий прошло довольно много времени. Я проспала весь вечер, ночь и полдня. От переживаний тело просто отключилось.
Отражение солнечных лучей режет глаза. Прикрываю жалюзи, и комната снова погружается во тьму.
Со стороны двери слышится боязливый стук. Створка бесшумно отворяется, и в помещение опасливо заглядывает Майя, ‒ согнувшись, просовывает в дверь только голову, будто опоздавшая школьница, проверяющая возможность проскочить на место так, чтобы не заметил учитель.
‒ Добрый день. ‒ Она всовывает в комнату руку с чем-то, напоминающим фонарь. Внутри трепещет маленький нежно голубой огонек. ‒ Могу я включить свет?
Киваю. Но она, даже сощурившись, не может разглядеть меня в темноте.
‒ Включай, ‒ откликаюсь я.
От вспышки под потолком Майя несколько секунд быстро моргает и вздрагивает, заметив мой взгляд. Неосознанно, копирую позу Виви, в которой он сидел в этом кресле накануне, и точно также подпираю подбородок кулаком. Может, именно это и пугает женщину больше всего.
‒ Вам нужно сделать инъекцию, ‒ робко сообщает Майя. ‒ Сегодня я этим займусь.
Значит, раньше инъекциями занимался Такеши. А сегодня решил не радовать меня своим визитом. Даже догадываюсь почему.
Молча вытягиваю руку.
Это и есть «Алый»?
Объем вливаемой жидкости больше того, что обычно набирают для стандартного укола. Да и нечто в руке Майи напоминает огнестрельное оружие, а не медицинский инструмент. Сверху внутри темной панели виднеется краешек прозрачной колбы. «Алый», несмотря на название, не обладает таким цветом. Он скорее похож на мутную болотную воду.
И в нем растворена кровь Виви?
‒ Вот так, ‒ приговаривает под конец Майя и аккуратно прижимает к моей коже у локтевого сгиба терпко пахнущую ватку. ‒ Буквально полминутки подержать. Удивительно, но при этой инъекции из места прокола у вас ни разу не бежала кровь.
‒ Когда «Алый» испробовали на вас, место укола кровоточило?
‒ Да. ‒ Майя задумывается. ‒ И серьезно. Правда потом средство Такеши начинало действовать, и все заживало.
Получается, дело в крови Иммора. Кровь Виви удерживала в моем теле мою собственную кровь. Пока не знаю, как эта информация может мне пригодиться в дальнейшем.
‒ Нужно покушать. ‒ Она придвигает высокий столик поближе ко мне и ставит на столешницу стакан, прикрытый крышкой с торчащей полосатой трубочкой. ‒ Питательный овощной суп. Сейчас еще воды налью. Вам нужно много пить.
Наверняка туда вбухнули тонну успокоительного.
Рассматриваю изображение на стакане, который будто стащен из одного из заведений с фаст-фудом. На разноцветной картинке зайчик-активист, требующий конкурентного рынка, из книжки Эли.
‒ Что за черт? ‒ вылетает у меня.
‒ О, это, ‒ Майя приподнимает стакан и с чудаковатой гордостью вертит, чтобы я могла лучше его рассмотреть, ‒ Эли выбирал. Подарок.
‒ Я не голодна.
Майя заметно обескуражена холодностью моего тона.
‒ Тогда… попозже. Он долго удерживает тепло.
Она отходит ко второму креслу и выкладывает из принесенной с собой сумки объемные упаковки.
‒ Полотенца для душа, ‒ поясняет и венчает гору вещей объемным запакованным прямоугольником. ‒ Губка. Не усердствуйте при мытье. Вы еще слишком слабы. Душевая направо по коридору – следующая дверь. На панели кнопки подписаны, в том числе и кнопка вызова. В крайнем случай можете просто покричать. Там установлены датчики, ориентированные на голос.
Не реагирую на ее пояснения. Сверлю взглядом стакан. Желудок просит хоть чем-нибудь окропить его стенки.
Майя уже собирается уходить, когда я все же подаю голос.
‒ Я хочу заварные трубочки с белым кремом.
‒ О… ‒ Она резко оборачивается и выхватывает из кармана маленький смартфон. Проводит пальцем по экрану. ‒ Это ведь ваши любимые! А еще вам нравятся бутерброды с горячим расплавленным сыром, томатный сок, какао с банановым сиропом, куриная грудка с ананасами!
С каждым выпаливаемым ею названием блюд, напрягаюсь все сильнее. Откуда ей известно о том, что мне нравится? Я никому не говорила.
Разве что…
Смотрю на дверь, будто в ожидании, что кто-то прямо сейчас распахнет створку.
Виви просветил ее? Только он и мог. Но ему-то откуда это знать?
Лично я никогда особо им не интересовалась. Даже не знаю, что он любит из еды. Помню только, что все время оставлял на тарелке вареную морковь в форме звезд.
‒ Господин Люминэ, конечно, передал нам эту информацию, но…
Действительно. Гаденыш откуда-то узнал мои пристрастия.
‒ … к сожалению, мы пока не можем удовлетворить ваши потребности в полной мере. ‒ Майя кивает на принесенный стакан. ‒ Пока тело адаптируется к изменениям, придется потерпеть. Только жидкая пища из питательных смесей. Для твердой еще рано. Но мы можем попробовать придавать ей вкусы, которые вам по душе! И еще кое-что. ‒ Она возвращается и кладет на стол карточку с расписанием. ‒ Это график приема лекарств, уколов и капельниц. Такеши подготовил специально для вас. Чтобы вы могли сориентироваться по времени и учитывать эти сведения при планировании своих дел.
Каких, мать твою, дел? Здесь? Что я могу тут себе запланировать? В проклятой изоляции?
Вопросы не озвучиваю, потому что вряд получится их не проорать.
‒ Как Такеши? ‒ вместо этого спрашиваю я.
‒ Ну-у… ‒ тянет Майя. ‒ Он все держит под контролем. Не волнуйтесь.
‒ Может, мне тоже разработать расписание? Ответочку для него в благодарность. А ты передашь.
‒ Какое расписание? ‒ любопытствует женщина.
‒ Время, когда я снова буду его душить.
Это предположительно шутка. Но Майя бледнеет так, словно я уже сейчас на ее глазах ломаю Такеши шею.
‒ Я передам! ‒ пищит она и стремглав летит к выходу.
Все очень и очень запущено.
Окликаю ее за мгновение до того, как она собирается выскочить в коридор.
‒ Мне нужно, чтобы вы кое-кому позвонили. Пусть прибудет сюда в течение двух часов.
* * *
У меня достаточно времени, чтобы привести себя в порядок. Рада, что никто из адской команды не пытается помочь мне с душем и переодеваниями.
Приканчиваю суп и тащу принесенные Майей вещи в душ. Помещение походит на белый короб с множеством кранов. Выданные мыло, гель и шампунь едва источают запах ‒ что-то травяное, может, даже мята. И чуть-чуть цветов. Губка настолько невесомая, что, когда провожу ею по телу, не ощущаю прикосновений.
Плачевный видок. Скелет, обтянутый тонким кожным покровом, и то выглядел бы привлекательнее.
Разглядываю себя в зеркале. Следы от игл. И почти затянувшиеся шрамы на животе. На тех местах кожа светлее. Так они извлекали плод. Покромсали меня, будто мясную вырезку.
Впиваюсь зубами в нижнюю губу. Никогда еще желание зарыдать не было во мне столь сильным. Но тогда бы мне захотелось отыскать утешения. Уткнуться в чью-нибудь грудь. Ощутить нежные прикосновения к голове, ласковые пальцы, забирающиеся глубоко в густоту локонов.
Сэмюэль всегда делал это для меня.
Утешал. Хотя я никогда и не была такой уж плаксой.
Сейчас моей опоры, моего утешения не стало. Я совершенно одна.
Не время рыдать, Лето.
Не время сдаваться.
В шкафу, стоящем в углу, обнаруживаю платья. В большинстве своем сарафаны из летящей ткани светлых расцветок. Выбираю голубой на тонких бретельках. Нигде не пережимает, нигде не стягивает. В нем выгляжу да и чувствую себя тощим ребенком.
Не то чувство, во власти которого желаешь находиться в рассвете своих восемнадцати лет.
Ах да, не восемнадцати…
Опять поджимаю губы. Если тут везде понатыканы скрытые камеры, то людишек по ту сторону ждет все, кроме вида моих слез.
Сверяюсь с часами. Еще есть время до прихода того человека.
Во время бесцельных прогулок по комнате нахожу еще одну дверь ‒ справа от окна. Она приводит меня в освещенный кабинет, напоминающий стерильно чистую переговорную. Большой общий стол и несколько стульев вокруг. Отсюда тоже ведет дверь, но она заперта. Две стены, кроме внешней и той, что является частью комнаты отдыха, откуда я и пришла, наполовину стеклянные. Прозрачные панели прикрыты белыми жалюзи. Я вижу отблеск стекла сквозь пластины.
От нечего делать не спеша открываю одну из импровизированных шторок. И тут же отшатываюсь от неожиданности.
С той стороны к стеклу прилипло маленькое лицо. Нос сплющился в пятачок, а небесно-голубые глаза горят. Копия моих ‒ теперь уже никаких сомнений. Бледные ладошки жмутся к поверхности, будто намереваясь выдавить всю панель целиком. Эли жадно рассматривает меня.
Сопляк опять сюда заявился?
За спиной мальчишки еще одна комната ‒ что-то вроде помещения для ожидания. Диван, пара кресел и столик, на котором лежит планшет, несколько раскрытых книг и тетрадей.
Учил уроки? А потом услышал, как я копошусь с другой стороны, вскочил и прилип к стеклу? Как липнет и сейчас. А я словно экзотическая зверюшка в клетке зоопарка, на которую пялятся и которую без конца фотографируют.
По телу проходит холодок и скрывается где-то в макушке.
Кривлюсь. А лицо сопляка озаряет улыбка. Он вдруг спрыгивает с кресла, на котором стоял на коленях, и несется к рюкзаку у стола. Что-то выдергивает из него и бежит обратно вприпрыжку.
Со стуком к стеклу прижимается какая-то пластина. Приглядываюсь и узнаю книженцию про зайчика-монополиста. Эли вновь прижимается к стеклу, плюща нос.
‒ …итай…
Хмурюсь. Он что-то говорит мне, но стеклянные панели, похоже, намного толще, чем кажутся. Его голос звучит глухо.
Но мальчишка не сдается. Видя непонимание на моем лице, набирает в грудь побольше воздуха и повторяет громче.
‒ Почитай мне, мамочка!
Проклятье!
Дергаю за шнур так, что едва не срываю жалюзи. Раздражающее личико скрывается за рядами из ударяющихся друг о друга белоснежных пластин. Тяжело дыша, чуть ли не бегом возвращаюсь в отведенную мне комнату и захлопываю створку.
Проклятье! Проклятье! Проклятье!
Стук в дверь выводит меня из болезненного транса.
Наконец-то. Он пришел.
Теоте Стар.
ГЛАВА 13. КТО-ТО СУЩЕСТВУЕТ
Памятное сегодня
На пороге стоит мужчина. Тео всегда трясся над своим телом, окружая его завидной заботой, поэтому вид у него вполне цветущий. Хотя и прошедшие годы не преминули отщипнуть себе кусочек. Русые кудри по-прежнему напоминают пушистый покров одуванчика, но кое-где виднеются белоснежные локоны седины. Привычка морщить лоб в особо эмоциональные моменты тоже оставила след в виде переплетения глубоких морщин, да и под глазами залегла синева, которая возникает чаще от длящегося годами переутомления.
При виде меня глаза Тео медленно округляются, будто разрастающиеся круги на воде от брошенного кем-то камня. Его ресницы сохранили прежнюю пушистость. А ведь в детстве я жаждала сделать из них щетку.
‒ Лето?.. ‒ Он громко сглатывает. ‒ О, черт… Поверить не могу. Ты и правда очнулась.
‒ Сюрприз. ‒ Делаю шаг назад и медленно верчусь, словно предлагая ему полюбоваться мной со всех сторон. ‒ Это я.
‒ О… ‒ Он выдыхает и прижимает ладони к лицу. ‒ О…
Подхожу и касаюсь кончиками пальцев его рук.
‒ А мне казалось, что у юристов словарный запас должен быть побольше.
Тео отнимает ладони от лица. Он жутко бледен и, видимо, собирается грохнуться в обморок. А ведь всегда рекламировал себя как хладнокровного сухаря.
При первой нашей встрече он отнесся ко мне прохладно. Да и в дальнейшем его взгляд, направленный на меня, изобиловал настороженностью. Но спустя годы наши отношения изменились. Тео ‒ тот еще проныра, но невероятно смышленый и по-настоящему интересный человек. Беседовать с ним было одно удовольствие, так что вскоре мы подружились.
И, честно говоря, сейчас его реакция мне приятна. Рада, что в этом мире остался хоть кто-то, кому я не безразлична.
‒ О, милая… ‒ Он поджимает губы, будто сам сейчас расплачется, и тянет ко мне руки.
С благодарностью утыкаюсь в его грудь и вдыхаю знакомый аромат корицы и цитруса. Он обнимает меня и осторожно треплет волосы.
Ком встает в горле.
‒ Поверить не могу, ‒ снова повторяет Тео.
‒ Эффектное пробуждение, да?
‒ Не то слово. Фух… дай отдышаться. Это хуже, чем я думал. Одно дело, когда мне такое по телефону сообщают, другое ‒ когда убеждаюсь воочию. Водички не найдется?
Киваю на графин и стаканы на столе.
Пока Тео бредет к окну, просовываю голову в коридор и с подозрением оглядываюсь.
‒ Паразита вблизи не наблюдается? ‒ спрашиваю у Тео, который залпом выпивает уже второй стакан.
‒ Паразита?
‒ Малявки Эли. Крутится тут где-то неподалеку. Страшно бесит.
Стакан застывает у губ Тео. Он дико таращится на меня ‒ даже сильнее, чем когда только увидел.
‒ Только… Только Эли? ‒ вполголоса уточняет.
‒ Что «только Эли»? ‒ Прищуриваюсь.
‒ А… нет, ничего. ‒ Он делает судорожный глоток. А потом оседает в кресло. ‒ Не думал, что когда-нибудь буду так нервничать.
‒ Из-за меня? ‒ Скрещиваю руки на груди.
‒ Да… ‒ Тео осматривает меня ‒ с ног до головы. ‒ Отощала…
‒ Что, не возьмут на конкурс красоты? ‒ Криво улыбаюсь.
Слышу смешок. Тео ерошит свою шевелюру и с явным облегчением улыбается в ответ.
‒ Это действительно ты, Лето. Такая же… ехидная. Будто и не было всех этих лет. И твой вид… ‒ Он взмахивает рукой и смолкает.
Надо же. Обычно говорливый Тео не находит слов. Занятно.
Что ж, у меня тоже шок от всего этого кошмара.
‒ Не тяну я на тридцатник, да? ‒ Испытующе смотрю на него, пытаясь догадаться, насколько сильно его посвятили в то, что творилось в пределах комплекса «Солнечный сезон».
‒ И то верно. ‒ Тео заметно напрягается под моим взглядом и убирает стакан в сторону. ‒ Прежняя… Словно та же восемнадцатилетняя трепальщица чужих нервов. И… как много тебе известно?
‒ А тебе? ‒ Делаю большие глаза.
Тео секунд на пять погружается в размышления, а затем осторожно говорит:
‒ Я знаю об «Алом».
‒ И только?
Пялимся друг на друга. Какой теперь между нами уровень доверия? Преграда в семнадцать долгих лет.
‒ И в курсе насчет крови… ‒ Тео понижает голос, ‒ крови Вацлава в инъекциях.
‒ Тебе сообщили об этом?!
Честно говоря, я изумлена. Использование крови Иммора таким способом ‒ не та информация, которую можно рассказывать всем подряд.
‒ А уж я как возмущен! ‒ внезапно распаляется Тео. ‒ Ты только погляди!
Меня сбивает с толку его горячность, а еще попытка раздеться. Его пальцы трясутся, пока он сражается с пуговицами пиджака. Наконец тот летит на пол, а Тео дергает воротник рубашки. На его плече клеймо Люминэ.
Даже не знаю, что сказать. Чтобы Теоте Стара и заклеймили…
То ли смеяться в голос, то ли сочувствовать.
‒ Ты теперь доверенное лицо рода Люминэ, ‒ механическим голосом проговариваю я очевидное.
‒ Да что ты?! ‒ Он бухается обратно в кресло и обнимает голову руками. ‒ У меня же клиентура, работа, жизнь! А вдруг кто заприметит? Как это будет выглядеть?!
‒ Кто тебя так?
Задаю вопрос, хотя уже знаю ответ. Клеймо способен нанести только глава рода. Сэмюэль никогда бы на такое не пошел. А значит…
Тео поднимает голову и взглядом предлагает мне догадаться. А лучше сразу произнести вслух.
‒ Виви, ‒ практически рычу.
‒ Посвятили в тайны о крови, поставили клеймо рода, о-о-о-о-о, мрак… ‒ Тео откидывается на спинку кресла. ‒ Сколько лет я уже в напряге? Уйму. Если меня из-за этого прикончат враги рода Люминэ, я буду злиться. Предупреждаю.
Передо мной прежний Тео. Крикливый и порой обожающий поныть. Чувствую себя немножечко лучше.
Вот только…
‒ Был бы здесь Сэмюэль, он бы ничего из этого не допустил, ‒ не сдерживаюсь в своей ярости.
Тео выпрямляется и прячет глаза.
‒ Да… Вацлав ‒ не такой как Сэмюэль, ‒ бормочет он.
Что-то внутри обрывается. Кажется, каждый раз, когда кто-то произносит имя моего возлюбленного, от меня отделяется кусочек жизненных сил. Безумно хочется повалиться на пол и зарыдать. Но в моем состоянии я рискую и вовсе потом не встать.
‒ Его и правда больше нет? ‒ Дрожь в голосе ничем не скрыть. Позволяю себе эту малую слабость.
Тео грустнеет и медленно кивает. Они с Сэмюэлем были дружны. Ему тоже нелегко пришлось. Больно терять тех, кто дорог.
‒ Он не страдал? ‒ Мне отчего-то важно услышать это именно от Тео.
‒ Хотел бы я сказать, что все прошло быстро, но… ‒ Он отворачивается. ‒ Мне жаль, Лето.
Шмыгаю носом. По-детски беспомощно.
‒ Я найду тех, кто сотворил такое с Сэмюэлем.
Это не обещание. Я констатирую.
И проницательный Тео сразу понимает, насколько серьезны мои намерения.
‒ Вацлав занимается этим, поверь. Уже долгое время.
‒ Плохо занимается, раз тех, кто создал вирус, еще не поймали.
‒ Брось, Лето, ты должна осознавать, насколько здесь все серьезно. ‒ Тео барабанит пальцами по подлокотнику. ‒ Противниками Иммора могут быть только люди. Но хотя Иммора и главенствуют почти во всех сферах жизни, они не могут безосновательно что-либо предъявлять людям. При возникновении конфликта численный перевес, конечно же, будет у людей. Но Иммора практически неуязвимы и очень сильны. Они могут истребить человечество, если захотят. Так что тут подход должен быть очень осторожным…
‒ Группировка Лайтблад. Инициатива, конфликт и вирус ‒ все исходит от них, ‒ говорю уверено и сухо.
‒ Слишком очевидно. Да и доказательств почти нет. Ох, Лето, ‒ Тео цыкает и досадливо машет сразу обеими руками, ‒ оставь пока свои догадки. И позаботься о себе. Тебе еще восстанавливаться и восстанавливаться.
Будто реагируя на его слова, мое тело снова сбоит. Голова резко провисает, подбородок ударяется о выемку между ключицами.
‒ Оу… ты как? ‒ опасливо спрашивает Тео.
Наверняка это крайне жутко выглядит со стороны. Словно робот исчерпал свой заряд.
Придерживаю голову за щеки руками и медленно возвращаю ее в изначальное положение. А сейчас я, наверное, похожа на зомби.
Думаю, я права. У Тео ошарашенный вид.
‒ Постоянно то одна, то другая конечность перестает работать, ‒ невозмутимо поясняю я. Это он еще не видел, как из меня всякие жидкости вытекают.
‒ О… Неудивительно. ‒ Мужчина нерешительно кивает. ‒ Ты же столько лет пролежала без… движения.
Шея приходит в норму. Убираю руки и поспешно присаживаюсь в соседнее кресло.
‒ У меня вопросы к тебе, Тео.
Тот едва заметно дергается, а затем тихо вздыхает.
‒ Думал, это произойдет не так скоро.
‒ Я слишком шокирована правдой, чтобы размусоливать дольше. ‒ Тыкаю пальцем себе в живот. ‒ Они вырастили у меня внутри ребенка. Пока я была в отключке. Просто… паршивая новость для меня, веришь?
‒ М-м-м… верю.
‒ Так ты, блин, был в курсе?! Что эти своло-о-о-о… они взяли и… ‒ Изображаю руками нечто вроде замешивания теста. ‒ Взяли у этого козлины его мерзкие жидкости, помиксовали и что-то там вырастили. И засунули в меня! Это… отвратительно! И теперь мелкий паразит Эли… он… называет меня «мамой». Представляешь?
‒ Только паразит, в смысле, Эли?
‒ Что значит «только Эли»? ‒ раздраженно рассматриваю странное выражение на лице Тео.
‒ Ну… понятно.
‒ Да что тебе, блин, понятно? ‒ Отмахиваюсь и расслаблено разваливаюсь в кресле, свесив кисти рук с подлокотников. ‒ Мне вот ничего непонятно. Хотя кое-что есть. Очевидное на поверхности: Виви тот еще моральный урод.
Комната погружается в тишину. Смотрю в потолок и медленно собираюсь с мыслями.
‒ А ты… держишься, ‒ осторожно замечает Тео. ‒ После того, как узнала про ребенка. Думал, будешь более… не в себе.
‒ Я вчера была не в себе.
Смутные картинки всплывают в памяти.
Вижу надпись под своим фото на экране планшета Такеши. Я была их биоматериалом. А, может, и все еще остаюсь. И у меня даже есть номер.
Вновь подучетная. Как в Клоаке.
Дико ору и забиваюсь под стол. Воспроизвожу все всплываемые в голове ругательства и крою последними словами Виви. Слезы застилают глаза. Что-то вокруг меня рушится. Куда-то швыряю планшет.
Кажется, повторяю одну фразу снова и снова.
«За что? За что? За что?»
Воспоминание о вчерашнем гаснет так же быстро, как и вспыхнуло.
Тру глаза и свербящий нос.
‒ Говорила об этом с Такеши? ‒ несколько взволновано интересуется Тео. ‒ Он ‒ глава проекта и в курсе всех изменений твоего организма. Рассказывай ему обо всем, чтобы он мог отслеживать твое состояние.
‒ Знаешь его? ‒ холодно интересуюсь я.
‒ Он ‒ славный малый, ‒ уклончиво отвечает Тео.
Типичный законник. Дает ни к чему не обязывающие характеристики.
‒ Славный малый с разбитым носом, ‒ бурчу я.
Поворачиваю голову и улавливаю момент, когда брови Тео улетают к одуванчиковой шевелюре.
‒ И ты тому причина?
‒ Да. Точно не помню, но, кажется, я вчера действительно ему нос разбила. ‒ Морщусь и смотрю на костяшки пальцев. На коже покраснения. Впрочем, у меня на теле не только краснота, так что это еще ни о чем не говорит. ‒ Еще я его душила. Вот это точно было.
‒ О…
‒ Хотела врезать Виви, но урод увернулся. И как он так мышцами забугрился? Был же ниже меня… ‒ Приподнимаю голову и легонько ударяюсь затылком о спинку кресла. ‒ В башке не укладывается вся эта муть. Знаешь, что он мне заявил, когда я спросила? «Так было удобнее» ‒ его слова. Удобнее? Что за бред? Какого?!.. Как вообще до такого додумался?! Это же… мерзко. ‒ Я высовываю язык и издаю блевотные звуки.
‒ В общем, я тоже в некотором замешательстве. ‒ Тео наклоняется и подбирает пиджак с пола. ‒ Понятно, что меня все это шокировало, и несколько лет назад я тоже задал вопрос «Зачем?» Спросил, почему он не создает полноценную семью с Иммора. И не хочет заводить детей уже с законной супругой.
‒ И что он ответил? ‒ Выпрямляюсь и неосознанно вытягиваю шею в сторону собеседника.
‒ Что… ‒ Брови Тео скачут то вниз, то вверх, будто он не знает, какую эмоцию лучше оставить на лице. ‒ Сказал, что занят поддерживанием группы корпораций Люминэ. И не заинтересован в создании семьи. И так… будет удобнее.
Эта полная формулировка звучит еще более отвратительно, чем та, что Виви выдал мне накануне.
Что, мать вашу, значит это его «удобнее»?!
‒ И как истолковать его слова? ‒ чуть не брызжа слюной, спрашиваю я у Тео.
‒ Понятия не имею, ‒ честно признается он.
‒ А ты не пробовал задать ему вопрос типа «Какого черта ты вытворяешь, тупой изврат?»
Секунду Тео смотрит на меня, а потом, хрюкнув, заливается смехом.
‒ Ха… Чтобы я и сказал такое Вацлаву? О… я б никогда не…
‒ Не посмел бы? ‒ заканчиваю за него.
‒ Верно.
Даже ребенком Виви производил на Тео серьезное впечатление. Или даже пугал. Что же говорить о настоящем времени?
Врезаю кулаком себе по коленке, так как чувствую, что нога уже не подвластна моей воле. Гадское ослабшее тело.
‒ Ладно. Плевать на мотивацию этого ублюдка. ‒ Тереблю волосы, которые только недавно привела в порядок. Сколько же придется их растить. ‒ Меня следующее интересует. Как я могу его засудить за беспредел?
Тео смотрит на меня с изумлением.
‒ Засудить?
‒ Да. Я в курсе, что ты все еще юрист Люминэ и работаешь на Виви. Но уж пару маленьких советов дать мне, уверена, сможешь. Хотя бы подтолкни меня в правильном направлении, а уж я сама смогу оторвать уроду все то, что ему в ближайшее время не пригодится.
‒ Лето… ‒ Мой собеседник явно в замешательстве.
‒ Брось, Тео. ‒ От полноты чувств встряхиваю руками. ‒ Откуда мне знать? Вдруг Такеши и правда предоставлял ему мое тело? Закрывал нас в какой-нибудь комнате, а этот больной гаденыш вытворял со мной всякие мерзости… а-а! ‒ Взвизгиваю от бессилия.
‒ Нет, Лето, это не так, ‒ твердо говорит Тео.
‒ Да откуда ты знаешь? Ты же не присматривал за мной двадцать четыре часа в сутки. Я была здесь. А этот врачишка заодно с Виви. А тот… псих! Причем полнейший.
‒ Лето…
‒ Хватит повторять мое имя, ‒ безумно злюсь. ‒ Хорошо, насилие не доказать. Но факт наличия ребенка-то никуда не деть. Да и тут никто не отрицает, что паразит вылез из меня.
Кошмар, будто описываю какой-то фильм ужасов.
‒ Они этот факт мне прямо в лицо суют. На, подавись, блин. Живи с этим. За такое издевательство Виви уже можно засудить. Надо же. Человеку в отключке без его согласия вводят всякую гадость.
‒ Э, ты про ребенка?
‒ Да, про эмбрион! Это нарушение всех возможных прав! А еще они меня биоматериалом обозвали. Представляешь? Я им не кусок мяса, который можно вертеть как вздумается. Свои права собираюсь хоть до смерти отстаивать.
Тео что-то говорит мне. Но слишком тихо.
‒ Что?
‒ Не получится.
‒ Да брось. Ты же умняха. Сделал меня из безродной полностью полноправной. Так помоги и сейчас отстоять мои права. Немножечко, чуть-чуть.
‒ Лето, пойми, все не так, как кажется.
Он замолкает, кусает губы и волнуется, хотя мы вроде бы говорим о его любимой сфере деятельности. Тео там как рыба в воде, но сейчас мнется и несет какую-то чепуху.
‒ О чем ты? ‒ прищуриваюсь.
‒ Твои права не нарушены, ‒ выпаливает он.
‒ Ага? Да ладно! ‒ иронизирую я. ‒ Использование тела живого человека без его согласия ‒ преступление. Так ведь?
‒ Лето, я могу говорить с тобой откровенно?
‒ Блин, да! Говори!
‒ Ты… должна выслушать меня спокойно, ладно?
‒ Хорош нагнетать. Давай!
Тео глубоко вдыхает в себя воздух и также шумно выдыхает.
‒ Использование тела живого человека без его согласия ‒ преступление, верно. Живого, Лето, живого. Но жизнеспособность твоего тела полностью поддерживали искусственно. Твой мозг больше не функционировал. Ты была признана мертвой, Лето. Ты умерла.
ГЛАВА 14. БИОМАТЕРИАЛ № 754873-5/777
Жалкое сегодня
Мы с Тео перемещаемся в стерильно белое помещение переговорной, обнаруженное мной чуть ранее. Оно хорошо освещено, и благодаря этому я точно не упущу никаких важных деталей. Передо мной папка с документами и планшет. Вожу пальцем по экрану и ворошу бумаги. В этих одновременных действиях нет особой необходимости. Цифровые файлы полностью дублируют бумажные носители.
‒ Полная чушь! ‒ выплевываю я, неосознанно сминая края последней экспертизы. После объемных абзацев экспертного заключения к листам крепится справка о признании умершей.
Меня.
Чепуха. Бред. Дичь. Вздор.
Хрень.
Грызу костяшку указательного пальца и в сотый раз треплю страницы представленных мне документов.
‒ Не могла я всерьез сдохнуть, ‒ бурчу, не вынимая пальца изо рта, отчего едва понимаю саму себя. Поднимаю взгляд на Тео, сидящего рядом и напряженно всматривающегося в те же строчки. ‒ Смотри. Я тут. Живая. Дышу. Ору. Плюю на всех. И матюгаюсь. Не дохлая, а живая.
‒ Лето, я не специалист…
‒ Да и не надо тут специалистом быть! ‒ Издаю что-то, напоминающее рычание, и откидываю голову на спинку стула. ‒ Мозг не способен восстановиться, если перестал функционировать. Это и малолетка знает. Проще говоря, нельзя оживить труп.
‒ И кому ты это говоришь, ‒ вздыхает Тео. ‒ У меня такого потрясения отродясь не было.
