Текст книги "Я познала хаос (СИ)"
Автор книги: Катти Карпо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
Белобрысый сверлит меня взглядом. Мне неуютно рядом с ним.
– Больше ничего не хочешь спросить?
Недоуменно смотрю на него. Все то, что меня интересовало, я уже узнала.
– А мое имя? – Еще пуще злится мальчишка, сразу приобретая схожесть с чертенком.
– И как тебя зовут? – Пытаюсь интонациями успокоить его беспричинный гнев, но вряд ли выходит.
Он раздраженно фыркает.
– Вацлав.
Повторяю имя и как-то умудряюсь спутать ударение.
– На первый слог, Чахотка! Ударение на первый слог!
Предпринимаю еще одну попытку, но теперь проблема возникает с согласными в серединке. Не могу их нормально произнести.
– Ну, ты балда, – выдает он.
Вижу, что больше не злится. По-моему, даже улыбнулся разок.
– Слишком сложно для меня. – Жалуюсь и страдальчески вздыхаю. – Можно упростить? – Не дожидаясь разрешения, выдаю: – Буду звать тебя Виви!
– Чего?! – Мальчишка потрясен моей дерзостью.
– Мне так проще, Виви. – Корчу жалостливую мордашку, хотя и знаю, что она никогда ни на кого не действует.
Он сурово поджимает губы и некоторое время молча рассматривает меня.
– Научись правильно произносить, – бросает он и поворачивается к лестнице. – Будь готова. Скоро мы тебя позовем. Чахотка.
– У меня имя есть! – кричу в ответ.
До слуха доносится его смех.
У основания лестницы Вацлав притормаживает, чтобы разминуться с выскочившей из коридора Четыреста пятой. Она дико смотрит на него. Ее лицо белеет, а затем она почтительно склоняет перед ним голову.
Теряюсь в догадках все те секунды, пока Четыреста пятая бежит ко мне.
– Боже, надеюсь, ты была учтива с этим пацаном?! – Она чувствительно встряхивает меня.
Не могу понять, почему я должна быть почтительной с сопляком, который намного младше меня. Мотаю головой, понимая, что вежливости в моем поведении было мало.
– Дуракашка! – шипит на меня Четыреста пятая. – Знаешь, кто тебя из подворотни достал?!
Мотаю головой с такой силой, что боюсь, не выдержит шея.
– Тот мужчина в кабинете смотрительницы – Иммора. И не просто благородный, а самый влиятельный в Высотном Городе! Сэмюэль Люминэ. Он богач! Практически божественная сущность! А малец – его отпрыск. Вацлав Люминэ!
Четыреста пятая сползает на пол и стукается коленями о холодную поверхность. Обессилено упирается лбом в мой живот.
– Как же тебя угораздило попасться им на глаза?
– Он спас меня. – Мои интонации теплеют. – Сэмюэль.
Как же красиво звучит его имя.
– Иммора нечего делать в Клоаке. – Четыреста пятая обеспокоено смотри на меня снизу вверх. – Не понимаю… Но нет! Все правильно! Небеса послали их за тобой. Они заберут тебя, и ты станешь счастливой.
Восторженно киваю. Теперь я готова отправиться за Сэмюэлем хоть на край света. Даже сейчас его образ в моей голове сияет и переливается всполохами драгоценностей.
И вдруг сердце замирает от испуга.
А как же моя Четыреста пятая?
– А ты? – Бросаюсь ей на шею.
– Что? – Она со смешком гладит меня по волосам.
– Как же ты?
– А я буду здесь.
– Нет! – Вырываюсь и растерянно оглядываюсь по сторонам, не зная, куда бежать. – Тебе нельзя здесь оставаться. Я… я… я… Я попрошу его взять тебя с собой.
– Не вздумай! – Четыреста пятая вскакивает на ноги и пребольно тянет меня за щеки. – Не вздумай капать благородному на мозги. Он решил увезти тебя, но он также быстро может и передумать.
– Но…
– Тсс… – Она вжимает пальцы мне в губы. – Будь паинькой. Не смей просить за меня. Думай о себе.
– Но ты…
– Справлюсь и сама. – Четыреста пятая наиграно высокомерно задирает нос. – Думаешь, я пропаду, Дуракашка? Хех, да все у меня тут еще попляшут!
По моим щекам текут слезы. Четыреста пятая что-то бормочет и вытирает их.
– Давай же, уезжай. – Она крепко обнимает меня. – Твое место не здесь.
Мы слышим шаги на первом этаже.
– Мне страшно, – шепчу ей в ухо.
– Тебе незачем бояться. Ты сильная. Сильнее всех. Уж ты-то выживешь. – Четыреста пятая выдыхает мне в макушку. А затем спрашивает вполголоса: – Значит, теперь у тебя есть имя? Как оно звучит?
– Лето. – Улыбаюсь сквозь слезы. – Меня зовут Лето.
– Ты умничка, Лето. – Она выпускает меня из объятий и осторожно подталкивает к лестнице. – А сейчас давай… Живи, Лето!
Я покинула приют «Тихий угол» вместе Сэмюэлем и Вацлавом Люминэ.
Неделю спустя Четыреста пятой не стало. Ее задушил клиент, исполняя одно из своих истинных желаний…
ГЛАВА 5. БЕС ВНУТРИ
Сумрачное сегодня
И почему в моем разуме вспыхивают эти образы? Лицо Четыреста пятой так и стоит перед глазами. Я пережила ее. Перескочила возраст, ставший для нее проклятием, и стала совершеннолетней. А она так и осталась ребенком. В моей памяти.
Под взглядами Такеши и Эли, не несущими для меня особого смысла, снова взбираюсь на постель и спихиваю с одеяла проводки. Несколько игл едва не впиваются в ладони. Переползаю к спинке, роняю на пол жесткую подушку и вжимаюсь лопатками в перекладины больничной койки. Все еще держу перед собой заостренный врачебный инструмент. Правая нога полностью потеряла чувствительность, и я с трудом сгибаю ее и подтаскиваю ближе к себе. Не уверена, имела ли я когда-нибудь настолько потрясающую растяжку, чтобы так сильно подгибать ногу, но, пожалуй, как раз об этом и узнаю, как только она вновь начнет функционировать. Адская боль подскажет.
– Не перенапрягай тело, пожалуйста, – кротко просит Такеши.
– Заткнись.
Чувствую себя премерзко. Из отверстий, оставленных иглами, вытекает что-то прозрачное. Меня знобит, но холод атакует зонами. С его помощью понимаю, какая из конечностей у меня вырубилась, а какая вновь включилась. Через каждые пять секунд картинка перед глазами начинает плыть.
Мне бы подремать. Но как тут расслабиться?
Может, жизнь с Сэмюэлем и изнежила меня, но рождена я была в Клоаке. Так что излишней доверчивостью мой личный список качеств не обременен.
– Просто я не могу предугадать, как твое тело поведет себя без помощи приборов, – не сдается Такеши. Хотя и видно, что жутко трусит.
– Как будто я позволю снова подключить меня к вашим машинам.
Мало ли что там бубнит этот недоврач. Может, своим упрямством я и правда наношу сейчас себе вред. Но пока сам Сэмюэль не скажет мне, что все в порядке, и нужно прислушиваться к этому трясущемуся типу в халате, буду обороняться до потери пульса.
– Что стоишь? Звони Сэмюэлю.
Обычно я не такая грубая. Однако обстоятельства не способствовали пробуждению моей учтивости. Помню абсолютно все уроки этикета, которые преподавали мне по настоянию Сэмюэля. Вежливость, манера держать себя, речь и прочая дребедень. Честно, я умею себя вести, но сейчас предпочту держаться моей истинной сущности – дитя Клоаки.
– Да, конечно. – Такеши мнется. – Мы передадим сообщение господину Люминэ.
Ох, не нравится мне этот хлюпик.
Парень тянется к кнопке на белой панели около двери, не забывая при этом удерживать Эли. Малец ни на секунду не спускает с меня глаз, будто я какой-то огромный кусок торта.
– Без глупостей, – предупреждаю его.
– А…
У меня нет возможности причинить ему какой-либо вред на расстоянии, но Такеши отчего-то сильно пугается моей угрозы. Вжимает голову в плечи и поспешно кивает.
– Я только вызову ассистентку. Попрошу передать сообщение. И она как раз осмотрит тебя… вас. – Резко переключается на учтивый тон.
Киваю, давая разрешение.
Такеши жмет на кнопку.
– Эли, иди-ка ты в мой кабинет, – шепчет мальчику и подталкивает его к двери.
– Ни за что! – Эли дает задний ход и разворачивается на сто восемьдесят градусов, снова ловя меня в фокус. – Я здесь останусь.
– Да что ты!.. О, прием! – Парень реагирует на шорохи в динамике. – Майя!
«Что еще за «прием»? – фыркает женский голос из панели. – Может, еще позывные придумаем?»
– Майя, ты мне тут нужна. Срочно!
«Знаю я твои «срочно». Обожди. У меня как раз на повестке кофеек».
– Майя! Дуй в палату с биомате… в главную палату давай!
«Что за спешка? У меня сахарный пончик тут. Как я с ним расстанусь, по-твоему?»
– Майя! Эли здесь.
«Тоже мне новость. Он всегда там. Лучше ко мне его отправь. Будем вместе пончики есть».
– Майя, у нас форс-мажор! – Такеши вытирает ладонью капли пота со лба. – Дичайший форс-мажор.
«Ой, да брось, не кипишуй. Что там может быть такого обалденного?»
– Приходи и сама увидишь.
Такеши вырубает панель.
– Ты не сказал ей позвонить Сэмюэлю.
Я недовольна. От этого парень приходит в еще больший ужас.
– П-п-понимаете, ей сначала надо п-п-посмотреть на ситуацию… своими глазами. Ч-ч-чтобы потом передать все в к-к-к-красках.
– Ты почему заикаешься? – спрашиваю с подозрением. Возможно, в своей способности наносить урон я и не сомневаюсь. Но с другой стороны, разве стоит так уж сильно бояться девчонки с маленьким ножичком? Да еще когда та еле на ногах держится.
– О-о-о-о-остаточный эффект, наверное. То есть… – Такеши сглатывает. – Запоздалый. Просто поверить глазам не могу… до сих пор.
Ладно, мне все еще требуются разумные объяснения. И, скорее всего, разумные люди.
Минуту молчим, ожидая прихода Майи. Даже Эли не вякает. Но его взгляд меня жутко бесит. Дыры уже на мне прожег – не иначе.
Слышу шум приближающихся шагов. Дверь открывается, и в палату вплывает женщина лет тридцати. Светлые волосы заплетены в длинную косу. Сама достаточно стройная, но лицо полноватое, и щеки слегка обвисают. На врачебную форму наброшен такой же, как и у Такеши, халат. Она зевает и накручивает на палец выбившийся из прически локон.
– И что за форс-мажор? Обязательно надо было меня с места сдергивать? Кофеек же остын…
Ее взор падает на койку. Точнее, на меня, представленную в комплекте с койкой.
Примерно три секунды абсолютной тишины.
А затем…
– Вашу ж мать!! – смачно и эмоционально выдает она.
Мысленно с ней соглашаюсь. Высказалась емко и по делу.
– Это и есть наш форс-мажор, – серьезно сообщает Такеши.
– Угу, – отзывается Майя, обалдело пялясь на меня.
Дежавю. Я им что, мускулистая крыска в аквариуме? Чего они так лупоглазят?
– Что? – огрызаюсь я.
Майя вздрагивает. По ходу дела, мой голос пугает ее еще сильнее.
– К-к-как? – Женщина оглядывается на Такеши.
И эта заика. Зачем таких в медицину пускают?
– Не имею ни малейшего понятия. – Парень разводит руками.
– Мама проснулась, – гордо заявляет Эли.
– Еще раз мяукнешь подобную пургу, и я тебя шлепну, – злобно рычу на мальчишку.
Мне страшно. Мне больно. В моем истощенном теле миллион дырок, и я вся в каких-то жидкостях. Ясное дело, мне не до сюсюканий с незнакомым сопляком.
Эли продолжает улыбаться. Я чувствую волны восхищения, направленные прямо на меня. Ощущение, будто он радуется каждому моему шевелению.
Отлично, сопляку угрозы нипочем. А вот Такеши мое заявление воспринимает серьезно и хватает за шкирку Эли уже обеими руками.
– Майя, что же ты так беспечно инструменты оставляешь? – цедит он сквозь зубы, имея в виду мой «ножичек».
– Так ведь тут ничего опасного… то есть живого… то есть… – Женщина смущенно покашливает. – В общем, оплошала, босс.
– Отключение от аппаратуры было произведено самостоятельно. – Такеши разжимает пальцы левой руки и косится на часы на запястье. – Думаю, более чем десять минут назад. Нужен первичный осмотр.
– Я? – Майя испуганно таращится на инструмент, который я направляю на нее.
– Да, полагаю, уместнее будет, если ты ее осмотришь. Правда, Лето? – Такеши прочищает горло и судорожно вдыхает. – Необходимо убедиться, что все в порядке. Хотя бы визуально.
– Лучше отправьте сообщение Сэмюэлю. Без него никаких осмотров.
Мое упрямство и недоверчивость имеют под собой основу. Все-таки это было не первое покушение на главу рода Люминэ. Кроме того, под ударом пару раз находились и я, и мой названый брат Вацлав. Сэмюэль уже давненько занимается деятельностью, которая не приводит в восторг как других Иммора, так и представителей верхушки людей. И имеет непростительную привычку слишком много на себя брать.
Так что лучше уж перебдеть.
– Майя отправит сообщение, как только осмотрит вас, – настаивает Такеши.
– А может, сам, а? – Майя, кажется, тоже не на шутку струхнула.
Надо же, я прямо чудовище какое-то.
– Никто ко мне не притронется, пока я не пойму, что угрозы нет.
– У нас указание следить за… состоянием вашего здоровья.
– Без подтверждения даже не суйтесь.
Эли шевелится.
– Я Люминэ. Я подтверждаю, – звонко восклицает он.
Сощуриваюсь. Как ни крути, а немногочисленных представителей рода Люминэ я знаю в лицо. Всех. И никаких Эли, маленьких вертлявых мальчишек, в их числе нет.
Да и на Иммора этот Эли если и смахивает, то лишь смазливой мордочкой да отдаленно беленькими волосюшками. А с глазами – беда. Глаза уж точно не как у Иммора.
– Не катит. – Кривлюсь, потому что загнутая нога вдруг решает обрести жизнь. И да, с растяжкой у меня все-таки беда. – Я тебя не знаю, малявка.
Улыбка Эли на мгновение пропадает, а затем его лицо снова начинает сиять.
– Покажи ей печатьку. – Он шлепает Такеши по пояснице. – Давай же!
– Ох, да, верно.
Такеши сбрасывает халат и закатывает рукав до предплечья. На его коже серебряное клеймо: полумесяц, собранный из миниатюрных молний, и вписанная в него ажурная буква «Л».
Знак рода Люминэ.
Главы родов порой помечают доверенных людей своими знаками. Редкое явление. Это и клеймо собственности, и знак защиты. Спорная ситуация. До сих пор не могу понять, позор это или великая честь.
Однако серебряным клеймом Люминэ мог пометить только глава рода – Сэмюэль. А раз он проставил знак на Такеши…
Перевожу взгляд на Майю. Та тоже сбрасывает халат и задирает рукав.
И на ней вижу знак Люминэ.
Доверенные лица?
Совсем не в духе Сэмюэля клеймить кого попало. Он вообще никогда печатью на моей памяти не пользовался.
– Пусть тебя осмотрят, мама. – Эли торжествует.
– Не называй меня так, сопля на ножках.
Колеблюсь, но, в конце концов, опускаю оружие. Надеюсь, что поступаю правильно.
– А потом сразу звоните. Хочу, чтобы Сэмюэль забрал меня отсюда.
ГЛАВА 6. ПОЛОМАННЫЙ РАЙ
Злосчастное сегодня
Приоткрываю рот шире, чтобы Майя могла обследовать полость. Понятия не имею, что означают все эти писки и трески, исходящие от приборов, которыми она увешана, как праздничными украшениями. Моя тревога уже поутихла. Может быть, я слишком устала, чтобы и дальше бояться.
После визуального осмотра Майя быстро изучает аппаратуру. Затем ее полный растерянности взгляд находит Такеши.
– Не пойму. Судя по показателям, радикальных изменений нет. Что тогда вызвало импульс?
– Импульс? – С интересом смотрю на экран, но опять же угловатые линии и цифры не раскрывают мне абсолютно ничего.
– Пробуждение. – Такеши подбирает книгу про зайчика и сует ее Эли. – Мы пока не можем сказать, отчего вы вдруг очнулись.
– Ну, так это же хорошо. – Тыкаю пальцем в левую руку, намекая Майе, что прямо сейчас ее не чувствую. – Что я наконец-то очнулась. Да?
– А… конечно. – Такеши начинает живенько кивать.
Майя неловко обтирает мое тело. Она сосредоточена и напряжена. Хмурится без остановки.
– Слушай, босс, а ничего, что мы так сразу отключаем функционирование всех систем? – спрашивает она и вяло машет одной из игл, которую я от себя оторвала.
– Мы все равное не можем подключить ее обратно.
– Да, не можете, – безапелляционно подтверждаю я.
– Вот. – Такеши разводит руками. – Не разрешает.
– Но у нас фактически разрешение дает только… – Майя благоразумно затыкается и виновато смотрит на меня.
Хотя мне бы хотелось, чтобы она продолжила. Может, что-то бы прояснилось.
Жалостливо ною, поэтому мы быстренько перебираемся из треклятой палаты в помещение, смахивающее на конференц-зал. В серединке располагается громадный овальный стол из черного стекла, а вокруг – комфортабельные кожаные стулья.
Ну, как «быстренько»…
Мне приносят светло-зеленую сорочку на несколько размеров больше моего и выделяют белые шлепки. Майя выдает мне набор громадных салфеток, пропитанных каким-то антисептиком с ароматом алоэ, и я то и дело стираю жидкости, продолжающие сочиться из отверстий на моем теле. Жутко, но лучше, чем бревном валяться.
До нового помещения добираемся целую вечность. Такеши идет рядом и вскидывает руки каждый раз, когда я теряю равновесие. Обходимся без инцидентов. Ковыляю до цели сама – специально почему-то выбираю стул во главе стола, самый большой и на вид комфортабельный, – и плюхаюсь на мягкое сиденье. Такеши кладет рядом со мной на столешницу салфетки и занимает стул чуть поодаль.
В зал входит Майя. В ее руках емкость, похожая на миниатюрный термос, и высокая кружка.
– Начнем с альтернативной пищи? – Она передает принесенные вещи Такеши.
– Что это? – спрашиваю с подозрением.
– Питательная смесь. – Он выливает жидкость в кружку. – Не будем мучить организм. Пусть привыкнет к легкому. Консистенция схожа с тем, что поставлялось вашему телу по трубкам. Правда та была менее густая. А здесь… Что-то вроде бульона со вкусом картофеля.
– Гадость. – Несмотря на рвотные позывы, активно прикладываюсь к кружке и с наслаждением делаю сюп-сюп.
Блаженство. Хорошо, что тело не забыло, как глотать.
«Медики» молча наблюдают за мной.
– Кстати, Майя, ты позвонила господину Люминэ? – спрашивает Такеши. Его голос чуть дрожит.
Даже я уже давно успокоилась, а этот все никак не перестанет нервничать. Слабачок.
– Да. – Майя падает на соседний стул и переводит дыхание.
– И что он сказал? – опасливо вопрошает Такеши.
– Ничего.
– Ничего? Это как? А ты объяснила подробности нашего форс-мажора?
– Описала все в деталях.
– И?..
– Выслушал…
– И?!..
– Ничего не сказал.
– Да как так?! – У Такеши полный эмоциональный раздрай.
– Он просто отключился. Правда.
– Тогда… – Парень смотрит на меня. – Если он понял суть и… осознал. То уже мчится сюда на всех порах.
– Еще бы, – не скрывая довольства, киваю я. – Конечно же, он уже в пути.
Такеши массирует виски и кусает губы.
– Даже если он и выехал, – в чем, да, я не сомневаюсь, – и мчится сюда, то вряд ли доберется раньше, чем через час. Так что, Майя, используем оставшееся время с толком. Проверим, чтобы здесь все было в порядке. А иначе господин Люминэ нас вынесет со всеми нашими аппаратами и лабораторией.
Чувствую сытость. И от этого прямо-таки наполняюсь добротой.
– Вынесет? – хмыкаю и делаю еще один ленивый глоток практически безвкусного медицинского пойла. – Это Сэмюэль-то? Чего вы трепыхаетесь? Сэмюэль очень милый и добрый. Не станет он никого выносить.
– О, знаете, тут проблемка в другом… – начинает Майя.
– Майя, – предостерегающе прерывает ее Такеши. – Господин Люминэ приедет и сам во всем разберется.
Вот-вот, ужасно странные людишки. Тьфу на вас. Сэмюэль приедет, и все сразу встанет на свои места.
– Хотя, может, он и будет в сильном расстройстве? – предполагаю и изучающе слежу за реакцией «людишек». – Сколько я здесь провалялась? Наверное, он с ума сходил от беспокойства.
Такеши что-то бубнит, Майя мнется.
– Неделю? – заранее расстраиваюсь. – Больше недели?
– Да… Больше недели, – со слабой улыбкой откликается Такеши.
Плохо. А мы ведь собирались с Тамарой в пятницу махнуть в кино. А еще погрызть замороженный йогурт. И я вроде как должна была заценить парня, который ей приглянулся. Насколько помню, тот в боулинге работает.
Эх…
Ничего, Тамар, как только выйду отсюда, мы с тобой сразу же рванем на гулянки.
Расстроено вздыхаю и кладу развернутую салфетку на левую ногу, где радужные капли уже прочертили пару влажных линий. Я же теперь как сито! И не стройная, а тощая – высохшая вся какая-то. И, наверное, все свои эротичные изгибы потеряла!
Как же теперь соблазнить Сэмюэля? Он наверняка видел меня в таком плачевном состоянии. А вдруг в будущем эта картина так и будет у него перед глазами стоять?
Тихонько шмыгаю носом. Жалею себя.
Взгляд падает на прозрачную панель, отделяющую конференц-зал от соседнего помещения. Над перегородкой с другой стороны виднеется лицо паршивца Эли. Панель высоко, так что ему, похоже, пришлось встать на цыпочки.
Он видит, что я его заметила, и белозубо улыбается мне. Я-то думала, его уже давно отправили почтой к настоящей мамке!
– А этого кроху-надоеду выпнуть отсюда нельзя? – Киваю на рожицу за стеклом.
Такеши и Майя оглядываются и одновременно удрученно вздыхают.
– Раньше с трудом удавалось это сделать. А сейчас, в связи с новыми обстоятельствами, – это дохлый номер.
– Я-ясно. А он и правда Люминэ?
Пару мгновений Такеши ерзает на стуле.
– Да… Люминэ.
Так, козявка действительно настоящий Иммора! А с глазами тогда что? Где золотистый цвет? И получается, мамка у него тоже из рода Сэмюэля? Странно, я ведь знаю всех. Не могли же от меня специально кого-то скрыть.
– Может, звякните его матери? – предлагаю с надеждой. – Придет, заберет, подмышку и в люльку.
Майя начинает хихикать. Нервно.
– Поверьте, это вообще не вариант.
То есть дитенок так и будет пыриться на меня остаток часа? Класс.
Бухаюсь локтями на стол. В районе живота появляется тупая боль, с пальцев ног что-то стекает на шлепки, но мне как-то все равно. Я уже и так настолько в жалком состоянии, что хуже уже быть не может.
– Кхем-кхем. – Такеши достает из кармана блокнот и вооружается ручкой. – Не против, если проверим, как у вас с умственной деятельностью? Раз уж не позволили использовать приборы.
– Валяй, – благодушно разрешаю я. – Если не будешь в меня ничем тыкать, то согласна и так время убить.
Перед Майей откуда-то появляется папка с бумагами. Тоже притащила с собой? Она барабанит по корешку и переглядывается с боссом.
– Ничего, если начнем с малого? – Такеши прочерчивает линию в блокноте. – И постепенно выясним, как много вы помните.
– Меня подстрелили какие-то подонки. Думаю, группировка Лайтблад. Это ведь они ответственны за распространение вируса, который поражает иммунитет Иммора, поэтому только…
– О нет, нет, не частите. – Такеши трет кулаком с зажатой в нем ручкой лоб. – Мы же договорились начать с малого. Итак… Назовите себя.
Фигня какая-то. Но решаю потерпеть.
– Лето. Лето Квин. Официально не принадлежу роду Люминэ, но принята в семью. По крайней мере, в общей идентификационной системе прописана как член семьи. Не заклеймена, как вы, например. Но имею тату в виде знака Люминэ…
– На затылке, – кусая кончик ручки, бормочет Такеши.
– Ага. Это НЕ клеймо, – заявляю с акцентом на отрицание, чтобы эти двое не равняли меня с собой. – Такое раньше не делали. Идея с тату принадлежит Сэмюэлю. Короче, я особенная! – добавляю с неприкрытой гордостью.
– Хорошо. Назовите свой возраст.
– Восемнадцать.
Вижу, как Такеши и Майя подозрительно переглядываются. Сержусь на их конспирацию, но сдерживаюсь.
– Давайте… Вы просто расскажете, что запомнили последним?
– Ну, мы ехали в театр.
– «Мы»?
– Сэмюэль, – слегка раздражаюсь, что приходится пояснять. Ведь эти двое наверняка уже в курсе подробностей. Это мне стоило бы их хорошенько расспросить. – И Виви… то есть Вацлав. Сын Сэмюэля. Тот еще гаденыш. Но Тео говорит…
– Тео?
– Юрист семьи Люминэ, – недовольно поясняю. Мои мысли скачут вперед меня. Хочу выговориться, но эти прерывания на уточняющие вопросы сильно мешают. – Теоте Стар. Короче, Тео говорит, что Вацлаву простительно быть засранцем, типа раз он подросток и бла-бла-бла. Не думаю! Я в пятнадцать лет себя так не вела! Короче, уверена, он отца ревнует! Сэмюэль очень много времени мне уделяет. А Виви, то есть Вацлав только и рад мне подлянку устроить. Сэмюэль, ясное дело, хочет, чтоб мы поладили. Но я скажу – фу! – дело труба. Не выношу его. Не знаю, смогу ли когда-нибудь спокойно воспринимать его как брата.
С оглушительным хлопком на пол падает ручка. Удивленно смотрю на побелевшую Майю, которая и утеряла письменную принадлежность. Такеши тоже недалеко ушел. Вид прямо-таки похоронный.
Мне кажется, или я их расстроила? Чем, интересно? Выложила все как на духу. По крайней мере, то, что помнила.
– Про напавших уже сказала, – осторожно продолжаю вещать. – Группировка Лайтблад. Но это только мои предположения. Всем известно, что Сэмюэль отчаянно вмешивается в дела Клоаки и лишает группировку источника дешевой рабочей силы. Возможно, и это тоже стало причиной нападения… Слушайте, а мне сильно досталось, да? Вроде в груди никаких особых следов. Как вы так быстро залатали меня?
– Больший урон вторая атака нанесла. – Такеши хлопает ручкой по собственному виску. – Голову пробили.
– Мне и в голову попали?!
Вот дерьмо. Последние мозги выбили! Да-а, так бы точно сказала Тамара. Она все время твердит, что моя любовь к Сэмюэлю делает из меня тупую безрассудную идиотину-камикадзе.
Прямо так и называет меня. Плюс-минус несколько красивостей к общему прозвищу. Ей просто не понять, насколько Сэмюэль роскошен…
Черт, хочу вернуть себе симпатичность. От тухлого яблочка, пованивающего антисептиками, он вряд ли захочет откусить кусочек. А ведь я даже приглядела пару сексуальных платьиц.
Откуда-то издалека слышится грохот. И он нарастает с каждой секундой. Судя по шумовым эффектам, кто-то уверено преодолевает коридоры, беззастенчиво толкая двери с такой силой, что они лупятся о стены.
Такеши и Майя вскакивают синхронно. Еще в тот момент, когда до нас долетает звук первого грохота.
Почему-то начинаю нервничать. Кто бы там ни был, звук его шагов кардинально отличается от размеренной и уверенной поступи Сэмюэля.
Двустворчатые двери в соседнем помещении подвергаются атаке и тихонечко стонут, встретившись с твердью стены. Осталась последняя дверь.
Жду не напрасно. Створка распахивается, и я…
Что за?!!..
ГЛАВА 7. ЯРКИЙ ПУТЬ
Ослепительное вчера
Вижу перед собой открытую дверцу и уютную темень автомобильного салона, но не смею и шагу с места ступить. Ноги приросли к изломанной поверхности, которую в Клоаке принято называть «дорогами». Автомобиль моего Сияющего Спасителя роскошен и совершенно не вписывается в местность. Он чернее грязи вокруг, но эта чернота блестит и переливается на свету, как гигантский драгоценный камень. И как только подобное волшебное средство передвижения выдержало местный колорит и не превратилось в покореженные обломки?
До приюта человек, которого я даже мысленно смущаюсь называть по имени, нес меня на руках. А мрачный Виви шел рядом. (Думаю, он постоянно не в настроении. Грубый мальчишка. Да и взгляд у него странный). От подворотни, где они меня обнаружили, до «Тихого угла» пара улиц. Мы преодолели их пешком.
А я все теряюсь в догадках, как же Иммора попали в наш мерзкий сектор?
Спустились с небес, как какое-то божество?
И вот теперь стою напротив приюта перед дорогущим авто. Свободная от оков долга, о котором вечно верещит смотрительница. С настоящим именем и рядом с тем, кто вот-вот заберет меня туда, где много света и тепла.
Странное чувство.
– Что такое? – мягко спрашивает Сэмюэль.
Он сам открыл мне автомобильную дверцу и сейчас застыл подле в терпеливом ожидании. Понимаю, что нужно забраться в салон, но тело по-прежнему не двигается.
– Мне это снится? – Сама едва слышу свой шепот.
Но у Сэмюэля со слухом все в порядке. На его лице расцветает улыбка, и я вновь влюбляюсь в него. Который раз уже за этот день?
Надо же, первая любовь ко мне нагрянула в двенадцать лет. А раньше я всерьез думала, что настоящая любовь – это желание откусить кусочек побольше от тех гигантских леденцов, которыми приторговывают на рынке в низине. Четыреста пятая, конечно, не раз предупреждала, что так поступать нельзя, ‒ ведь это практически воровство. Однако удержаться, а не оттяпать сладкое ушко у леденцового котика или сладкой хрюшки, всегда было выше моих сил. Благо, бегаю быстро. Хотя однажды хозяин палатки все же изловил меня. Мне тогда лет десять было. Наверное, он переломал бы мне ноги. Но на помощь подоспела Четыреста пятая. Увела его в глубины палатки и вернулась только минут через семь ‒ растрепанная и кусающая губы. И даже принесла гостинец в виде леденцовой мышки-малютки.
Хлюпаю носом и оборачиваюсь, чтобы в последний раз глянуть на приют.
Четыреста пятая говорила, что я не должна считать «эту отвратительную дыру» домом. Каждый вечер, лежа рядом со мной под тонким покрывалом, уверяла, что выберется отсюда и обязательно возьмет меня с собой ‒ в лучшую жизнь.
В итоге первой это место покидаю я. И… не забираю ее с собой.
Как же я буду жить без Четыреста пятой?
Хочу увидеть ее лицо в окне на втором этаже, ведь она наверняка провожает меня взглядом. Но стекло настолько грязное, что впору писать на нем мелом.
‒ Лето.
Сердечко трепещет. Как же красиво звучит мое имя. Да еще и в певучем исполнении Сэмюэля. Его голос ласков и до умопомрачения приятен. Хочу слушать и слышать только его.
Сэмюэль интересуется моим самочувствием и приглашающе кивает в сторону тьмы салона. Конечно, невежливо заставлять его ждать. Со стороны водительской дверцы ждет мрачный бугай ‒ огромный страшный дядька в опрятном костюме. Но мною все равно занимается сам господин. Будто я принцесса.
Мне одновременно и стыдно, и радостно. Маленький салютик бьется в голове. Практически задыхаюсь от восторга.
Но…
Прикасаюсь к дверце и плотно сжимаю губы.
«Пожалуйста, заберите и Четыреста пятую с собой. Пусть она поедет с нами» ‒ как же сильно я хочу это сказать. Или даже пролепетать.
Какая-то странная тяжесть давит на сердце.
Открываю рот, чтобы озвучить просьбу. И тут вижу отражение Четыреста пятой в окне дверцы. Она снова вылезла через окно и устроилась на ветке сухого дерева с покореженным стволом.
Оглядываюсь. Наверное, Четыреста пятая умеет читать мысли. Или мои намерения выдает отчаяние, застывшее на лице?
Она неистово мотает головой, сердито хмурится и дергает обеими руками, призывая меня поскорее нырнуть в автомобиль.
Четыреста пятая ‒ дитя Клоаки. Но она, пожалуй, единственный человек во всем живом мире, который так сильно печется о чувстве собственного достоинства. Четыреста пятая никогда не позволит, чтобы ради нее умоляли. И не простит, если ради нее умолять буду я.
Так ничего и не говорю Сэмюэлю. И не подозреваю, что о своем молчании буду потом жалеть еще долгие годы.
‒ Надоела! Топай сюда, Чахотка!
Из темноты салона выскакивает Виви и впивается пальцами в мои плечи. С силой тянет за мешковатое платье, и мы вместе заваливаемся на широкое сиденье. Я пищу и вырываюсь, а затем забиваюсь в дальний угол ‒ подальше от грубияна. Золотистые глаза по-звериному светятся и неотрывно следят за мной.
‒ Вацлав, больше так не делай, ‒ укоряет сына Сэмюэль. ‒ Не пугай ее. ‒ Забирается вслед за нами, присаживается напротив и аккуратно прикрывает дверь. ‒ Поехали. ‒ Стучит прижатыми друг к другу указательным и средним пальцами по стеклянной вставке, за которой видны голова и плечо бугая-водителя.
Автомобиль трогается с места. Практически без всякой тряски. Я упираюсь носом в стекло и с открытым ртом наблюдаю, как отдаляются разбитая дорога, приют и мое любимое сухое дерево.
