Текст книги "Покорённый (СИ)"

Автор книги: Катрин Гертье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

Глава 20

– Марк, – слышится знакомый мужской голос тихо и где-то очень далеко. – Да проснись же, – раздаются в нем требовательные и нетерпеливые нотки. – Слышишь? Вставай! – голос становится громче. Кто-то тормошит меня, и я резко выныриваю из пустой молчаливой темноты. Вздрагиваю, резко распахиваю глаза и подскакиваю.

– Ну наконец-то, – довольно произносит Рэм, нависая надо мной. На его лице расплывается широкая, довольная улыбка, глаза светятся неподдельной радостью, темные волосы взъерошенные, да и в целом вид у него помятый, но почему-то очень счастливый…

Оглядываюсь вокруг, только сейчас замечая, что на заднем плане воодушевленного приятеля незнакомая мне обстановка. Бросаю быстрый взгляд на стены в бежевых тонах, пробегаюсь по небольшой узкой комнате с двумя одноместными деревянными кроватями, между которыми ютятся маленькие тумбочки со светильниками. Смотрю на окно, из которого в комнату бьют яркие солнечные лучи и понимаю, что не знаю, где нахожусь.

– Где мы? – рассеянно и очень удивленно спрашиваю я, подвисая от дезориентации.

Рэм радостно стискивает мои плечи, встряхивает и громка отвечает:

– Мы дома, бро!

Как дома? Где дома? Я непонимающе мотаю головой и зажмуриваюсь, прокручивая в памяти последнее, что помню. Засыпали мы с Оливией в ее спальне, поздним вечером. Вместе.

Начиная осознавать, что я не на острове, нет рядом девушки и вообще мы непонятно где, рукой отодвигаю вмиг напряженно притихшего друга, который пристально и въедливо смотрит на меня. Хмурясь и морщась, встаю с постели, направляясь к окну.

Уже на подходе я вижу небоскребы, возвышающиеся вдалеке. Узнавание этих зданий вмиг выбивает из моих легких весь воздух. Подойдя наконец к раме, с силой дергаю за ручку, отворяя окно, и как только в лицо ударяет порыв прохладного ветра, делаю судорожный вдох.

– Марк?.. – настороженно произносит за моей спиной Рэм. – Что с тобой?

Не отвечаю. Молча облокачиваюсь ладонями на подоконник, опуская голову и закрывая глаза. В голове стучит набатом неверие, растерянность и даже легкая паника, стягивающая на шее удушливый обруч, не позволяющий дышать ровно, спокойно.

Она не могла так поступить! – Первое, что возникает в моей голове. Отправить меня обратно, не объяснившись, не попрощавшись… Просто выслать, опять усыпив… Почему?

– Как мы здесь оказались? – требовательно спрашиваю я Рэма сквозь стиснутые от резко накатывающей злости зубы. Оборачиваюсь к нему, сжимаю кулаки и требовательно смотрю удивленному брюнету в глаза.

– Не знаю, – отвечает он, небрежно пожимая плечами. – Помню, как ужинал, потом решил прилечь отдохнуть, проснулся уже здесь, – он тыкает пальцем в, соседнюю от моей, кровать, – Ты спал, я пытался тебя разбудить, не вышло. Видимо тебя позже усыпили. Проверил комнату, вещи. Нам вернули документы, даже деньжат подкинули на первое время… – тараторит Рэм, жестикулируя руками, указывая то в одну, то в другую сторону. – Вниз сходить успел, кофе попить, вернулся, решил повторить попытку добудиться тебя.

Тяжело вздыхаю, отворачиваясь от него. Рэм сразу замолкает.

– Не пойму, что не так-то? – возмущенно произносит он. – Ты чего? Нас же отпустили. Радоваться надо! – не успокаивается друг, вновь начиная тираду. – Повидать родных съездим, очухаемся, вернемся к привычной жизни. Работенку новую себе намутим, связи поднимем…

Мое молчание, наконец, перестает его устраивать, и Рэм подходит ко мне. Кладет руку на плечо, ободряюще сжимая. Замирает и ждет, когда я хоть как-то отреагирую на его слова и проявлю интерес к вновь появившимся возможностям жить дальше, привычной жизнью.

– Марк, – опять произносит брюнет. – Так будет лучше, поверь. Ты ей не нужен. Забудешь скоро, просто надо подождать. Все что было, начнешь воспринимать, как дурной сон, – выдает он, начиная понимать, что меня гложет.

– Не будет, как прежде, – хрипло и напряженно говорю я, скидывая с плеча ладонь Рэма.

– Мы ведь к этому шли, – констатирует он очевидный, по его мнению, факт. – Ради возвращения занимались разгребанием их семейного грязного белья. На хрен тогда все это было нужно? – требовательно спрашивает он, вновь хватая меня за плечо и с силой разворачивая к себе лицом.

Смотрю ему в глаза с вызовом и ненавистью. Хочется набить ему морду, причинить боль, но сдерживает осознание, что в данный момент не за что. Он ни причем, и злюсь я совсем не на него, а на девушку, что осталась там, на острове.

– Я не сказал тебе раньше, – пристально глядя мне в глаза, произносит Рэм. – Думал, не за чем будет.

– Что? – напрягаясь и хмурясь, требую я. – Что не сказал?

– После нашей вылазки в тот особняк, когда красотка вернулась с поездки, – начинает он, вздыхая. – Я тогда хотел с ней поговорить, напомнить об уговоре, спросить, когда нас отпустят…

– И? – нетерпеливо подгоняю я его. – Ближе к делу! – наступая на приятеля, спрашиваю я.

– Она с кем-то разговаривала по телефону, – продолжает он, отпуская меня и отступая на несколько шагов. – Я из-за двери, чисто случайно услышал, как она про свадьбу разговаривала… В общем… она замуж выходит.

На последних словах, голос Рэма становится тише, он пристально и оценивающе смотрит на меня.

– И раз уж ты тут, со мной, – парирует он. – Очевидно же, что не за тебя.

– Вот как… – протяжно произношу я. Выходит как-то угрожающе. Запускаю пятерню в волосы и с силой сжимая, провожу по ним рукой, причиняя боль самому себе. Будто она немного отрезвит, поможет взять себя в руки. – Что ж, горько усмехаясь, добавляю я. – Тогда многое становиться понятным.

Я ничего не понимал: ни странного поступка Оливии, ни причины, по которой она так внезапно, без предупреждения отправила нас обратно. И эта свадьба… О какой свадьбе вообще могла идти речь? За кого? Нашла мне замену в поездке? Тогда еще более не логичной казалась последняя ночь, проведенная вместе. Страстная, отчаянная, дикая. Все ее противоречивые поступки, казались нелепостью, ошибкой, с которой хотелось немедленно разобраться.

И потому, не смотря на уговоры Рэма, его настойчивые советы забыть и жить дальше, которые мне пришлось выслушать, я все больше понимал, что не хочу. Не желаю прежних сомнительных кратковременных связей, не стремился вновь прозябать в шумном городе, где ты – просто часть большого механизма.

Это все потускнело, потеряло краски. Казалось пустым и бессмысленным. Единственным ярким штрихом, была Оливия. Такая разная: строгая, властная, веселая, умная и интересная. Она с самого начала не смогла оставить меня равнодушным.

Но все эти мысли я, разумеется, оставил при себе. Когда мы с Рэмом покинули отель, в котором проснулись, и разошлись, сообщив друг другу, что направляемся к родным, я изменил свой маршрут.

Мысли и ноги принесли меня к особняку, где я уже бывал. Еще пару месяцев назад, если бы кто-то сказал, что мне захочется вернусь сюда добровольно, – рассмеялся бы безумцу в лицо, принимая все за злую шутку.

Высокие чугунные ворота и забор, камеры по периметру, охрана на участке... казались мелочью. То ли я был слишком зол и безрассуден, то ли после недавних событий потерял страх и инстинкт самосохранения, но в эту минуту был готов на все, лишь бы попасть внутрь и вновь встретиться с бывшим клиентом, отправившим меня на остров и перевернувшим тем самым жизнь с ног на голову.

Нажал на кнопку вызова у подъезда к особняку. В ответ раздались длинные гудки, оповещающие, что сигнал прошел и нужно подождать, когда кто-нибудь ответит на пульте из здания. Это длилось довольно долго, но я терпеливо ждал. После сброса вызова, повторил попытку, давая понять, что я не намерен уходить и настроен решительно. На этот раз, когда я уже полагал, что придется вновь повторять попытку, ворота с треском отворились, пропуская меня на территорию.

Во дворе у фонтана не было ни души, вдалеке у небольшого парка прохаживались несколько человек из охраны, но бросив на меня мимолетный взгляд, последовали дальше, не заинтересованные моим появлением. Лишь у входа в особняк встречал мужчина, любезно отворивший передо мною дверь и равнодушно сообщивший, что меня ожидают в зале для гостей, куда он непременно меня проводит.

Пройдя мраморную прихожую со знакомым мягким уголком, где я подписывал документы о передаче имущества, следуем вглубь здания, сворачиваем в коридор напротив лестницы на второй этаж и оказываемся в широком светлом зале, отделенном лишь аркой. Странно, что хозяин решил говорить со мной там, где, стоя за углом, нас легко можно подслушать.

Осматриваю широкое помещение, подмечая и бильярдный стол, и столы для покера, и бар, расположенный в самом дальнем углу, с креслами, диванами и столами.

– Мистер Олан, – доносится до меня протяжное, но не удивленное. – Какой неожиданный сюрприз…

Знакомый седовласый мужчина преклонных лет сидит ко мне лицом на одном из диванов и смотрит насмешливо, едва улыбаясь. В руке он лениво крутит бокал.

– Признаться, я и не надеялся, что мы с Вами встретимся вновь, – продолжает он. В пустом безлюдном помещении, его слова разносятся легким эхом. – Чем обязан Вашему визиту?

Мужчина определенно не из тех, кто любит долго ходить вокруг да около. Плавным жестом мистер Стефанс указывает на соседний от него диван, приглашая присесть. Признаться, я немного удивляюсь такому дружелюбному жесту с его стороны. Да и вид у него подозрительный: он не удивляется, не проявляет любопытства, будто зная заранее, что я в городе и вполне могу к нему явиться.

– Выпьете чего-нибудь? – ухмыляясь и глядя на меня холодным взглядом, интересуется он.

– Пожалуй откажусь, – присаживаясь на предложенное место, отвечаю я, едва не морщась от воспоминаний с его предыдущим предложением поднять тост.

Понимающе кивнув и вновь ехидно улыбнувшись, мистер Стефанс демонстративно отпивает из бокала.

– Я слушаю Вас, – наконец вновь обращая на меня свое пристальное внимание, произносит он. – С чем пожаловали?

– Мне нужно вернуться обратно на остров, – выпаливаю я, решая не терять время и сразу попросить о том, за чем шел сюда с осмысленным и уже принятым решением.

Брови мужчины подлетают вверх, то ли изображая удивление, то ли иронию.

– Зачем? – растягивает он на выдохе. – Вы ведь только оттуда?

– У меня остались незаконченные дела, – уклончиво отвечаю, совершенно не желая называть настоящую причину.

– Понравилось быть ручным мальчиком? – ехидно хмыкнув, спрашивает он. – Вы же понимаете, что сможете вернуться лишь на прежних условиях. И вероятно не попадете в тот же дом, где были до этого.

Его ироничный тон и насмешка в глазах очень злят, но я, скрипя зубами и глотая гнев, произношу:

– Если нет других возможностей, я согласен. Отправьте меня на остров, и я найду способ вернуться туда, где был раньше.

В ответ на мои слова, мистер Стефанс меняется в лице. Его внимательный холодный взгляд окидывает меня с ног до головы. Радует одно: он больше не ухмыляется.

– А как же прежняя жизнь, мистер Олан? – серьезно спрашивает мужчина. – Вы же были бизнесменом. Я даже готов поспособствовать Вам… Помочь восстановить прежний статус. Выступлю в роли инвестора.

Молча смотрю на мистера Стефанса, обдумывая предложение. Я, безусловно, любил свою прежнюю работу и заниматься ею вновь было бы здорово. Восстановить компанию, снова строить, зарабатывать... Но для кого и для чего я стану это делать? Теперь, без Оливии, такие вещи не имели смысла.

– Тогда проинвестируйте мою отправку на остров, – дерзко отвечаю я, глядя мужчине в глаза.

На секунду в помещении повисает тишина, а потом мистер Стефанс начинает смеяться. Моя дерзость и наглость, видимо, позабавила его. Вот только мне совсем не до шуток. Я с серьезным лицом жду, пока мужчина отсмеется и ответит на мои слова.

Наконец он замолкает. Вновь пристально смотрит на меня, только теперь в его взгляде пляшут смешинки.

– Кажется я знаю, по какой причине Вы туда рветесь, – вновь усмехаясь, произносит он. – И готов поспособствовать... иначе.

На последних словах, его интонация меняется, ухмылка становится совсем добродушной. Но меня тем не менее не покидает чувство, что он просто насмехается. На до мной, над моими словами… над ситуацией.

Тяжело вздохнув, мужчина отводит от меня глаза. Наклонившись к столу, мистер Стефанс ставит свой недопитый бокал, усмехается каким-то мыслям, а потом произносит то, чего я совершенно не ожидаю.

– Дочка, дорогая, – его голос звучит ласково и беззлобно, но также насмешливо. – Не прячься. Выходи…

Удивленно оборачиваюсь, желая выяснить о какой дочке он говорит и кого зовет. Из-за угла слышится тихое ругательство, и неохотно в зал входит она…

При виде Оливии у меня из легких вышибает весь воздух, а сердце, кажется, пропускает удар. Удивленно смотрю на девушку, не отрывая взгляда. Она хмурится, бросая на меня, а потом на отца быстрый недовольный взгляд. Отводит глаза в сторону, словно не желает видеть нас перед собой и складывает руки на груди, показывая, как сильно возмущена и огорчена, что ее раскрыли.

– Я вас оставлю, – произносит насмешливо мистер Стефанс. – Думаю, вам есть, что обсудить.

Мы с Оливией молча провожаем его взглядом: я благодарным, а девушка, будто стараясь испепелить. Почему-то известие, что мистер Стефанс – отец Оливии, меня не удивляет. Наверное, после того как стал посвящен в странные отношения этой семейки, меня сложно поразить.

Когда мужчина скрывается за углом, еще какое-то время слушаем звуки удаляющихся шагов. Наконец Оливия не выдерживает и зло бросает:

– Зачем ты пришел?

Приподнимаю брови в удивлении и, вздохнув, поднимаюсь с дивана. Ее вопрос мне не нравится. В памяти тут же всплывают слова Рэма.

– Не рада видеть? Боишься, что помешаю предстоящей свадьбе? – саркастично усмехаясь, спрашиваю я.

Девушка с непониманием и растерянностью смотрит на меня, хлопая от удивления глазами.

– Откуда… – начинает она и, не договорив, возмущенно фыркает. – Понятно… Пронырливый дружок Рэм.

– А мне вот непонятно, – быстро приближаясь к ней, рычу я. – Почему не сказала? Не попрощалась. Я, что, не заслужил нормального расставания?

Слушая меня, Оливия виновато опускает глаза и тяжело сглотнув, вздыхает.

– А надо было? – тихо спрашивает она.

Подхожу к ней вплотную и приподнимаю пальцем ее подбородок.

– Надо было, – настаиваю я. – Мы должны были поговорить, объясниться, но ты даже не дала нам шанса. Почему?

Девушка, по-прежнему смотрящая куда угодно, только не на меня, судорожно вздыхает и прикрывает глаза.

– Не могла, – сдавленно и очень печально признается она. – Все так резко свалилось… – запинается, делает еще один глубокий вздох, будто ей не хватает воздуха. – Я бы не выдержала.

– Почему ты вообще решила, что я хочу оставить тебя? – с нажимом спрашиваю я.

Девушка поднимает на меня влажные от резко выступивших слез серебристые омуты. Уворачивается от моей руки, удерживающей ее подбородок.

– Потому что все это было не правильным! – возмущенно начинает она. – Не хотела быть навязанной. Не желала удерживать тебя силой возле себя! Ты бы все равно рано или поздно захотел вернуться домой! К семье! Нас связывал контракт, обязанности друг перед другом. Я должна была отпустить тебя!

Не смотря на эмоциональную браваду, откровенную и вполне логичную, если посмотреть со стороны на то, что нас связывало несколько месяцев, я улыбаюсь. Заметив это, девушка замолкает, возмущенно смотрит, а потом нахмурившись, произносит:

– Я такая смешная? Или тебя так забавляют мои слова? – спрашивает она, начиная грозно сопеть. Со стороны это кажется мне очень забавным. Уязвленная, растерянная и такая беззащитная. Хрупкая девушка и в то же время самодостаточная и сильная. Восхитительная.

– Умиляют, – честно отвечаю я и усмехаюсь, а потом, принимая серьезный вид, спрашиваю. – Ладно, я все понял. Нас действительно связывали очень странные отношения. Но ведь они закончились, верно?

– Конечно, – с жаром произносит Оливия, вновь стараясь меня заверить, что все ее слова абсолютная правда. – Я ведь поэтому и отпустила тебя. Ты свободен. Между нами нет никаких обязательств.

– Хорошо, – одобрительно кивая, отвечаю я. – А что со свадьбой? Почему ты так неожиданно решила выйти замуж?

Девушка смущается, поджимая губки, пожимает плечами и усмехается.

– Просто этот пункт был частью платы моему отцу за помощь с островом, – произносит она, улыбаясь. – Представь себе, он хочет внуков.

Да, вообразить мистера Стефанса заботливым и любящим дедушкой было не просто. Но меня по-прежнему интересовали очень важные вопросы, ответы на которые сейчас были жизненно необходимы. Кому я должен уступить ее? Какие чувства она испытывает к жениху? Будет ли она счастлива с ним? Если да, то я смирюсь, уйду, ради нее.

– И кто жених? – нависая над Оливией, спрашиваю я, требовательно заглядывая ей в глаза.

– Тот, кто первый сделает мне предложение, – весело отвечает она.

В глазах девушки начинают плясать такие знакомые озорные смешинки, и я, не удерживаясь, улыбаюсь в ответ. Испытывая при этом целую гамму эмоций: озадаченность, потом понимание, что у нее нет кого-то конкретного, и я смогу заполучить ее, завоевать, если придется. И радость... Готовность сделать наши отношения настоящими, правильными и очень романтичными. Такими, каких у Оливии точно никогда не было. Я открою ей эту новую сторону чувств и их проявлений. Сделаю все, для того чтобы она не пожалела, выбрав меня.

– Ну тогда… – хитро говорю я, а руки медленно тянутся к Оливии. Беру ее ладошки в свои и продолжаю. – Раз мы можем все начать с начала, без прежних помех... Может поужинаешь со мной сегодня? – и нагибаясь к ее губам, соблазнительно выдыхаю. – Для начала…

Девушка на секунду замирает, внимательно глядя на мои губы, и завороженно пошатнувшись к ним, целует. Я крепко сжимаю хрупкое тело Оливии в своих объятиях… Голова идет кругом, мягкие губы сводят с ума. Понимаю, что не могу надышаться ей и, что готов на все, лишь бы внуки мистера Стефанса были похожи на меня!

Конец