Текст книги "Я просто тебя люблю (СИ)"
Автор книги: Катерина Снежинская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)
Глава шестая
Глава шестая
Никогда не делайте зла назло. Гадости должны идти от души
(Из наблюдений мистрис Шор)
Солнце ещё толком встать не успело, а демоны уже обратно в столицу засобирались. Лорд Харрат Шая в сторону отозвал, долго ему что-то втолковывал. Судя по вытянувшейся физиономии блондина, ничего хорошего демон не услышал. Арха за их разговором со стороны наблюдала, сама не очень понимая, хочет она, чтобы Дан с ней попрощался или не хочет.
Выяснить мнение самого хаш-эда не удалось. Адин не дал дождаться отбытия бывших гвардейцев. Настойчиво так за ручку ведунью взял и повлёк за собой. Может, и хорошо, что повлёк. По крайней мере, не пришлось наблюдать, как Дан её не замечает демонстративно.
Далеко синеглазик лекарку уводить не стал, всего-то за скальный взлобок завернул. А там уже и костерок разведён, и сухие сосновые иголки в кучу собраны, чтобы сидеть удобнее. Вон на эту кучу Адин и приземлился, царственным жестом предложив и Архе располагаться.
– Я тебе кое-что рассказать хочу. Честно говоря, давно хотел. Но Дан… Он считает, что тебе это всё не нужно. Говорит, что вас такое никак не коснётся. А в жалости, – Адин усмехнулся невесело, бессмысленно переворошил палкой костерок, – наш лорд Харрат никогда смысла не видел. И если уж что-то не имеет прикладной пользы, то оно и не нужно.
– Да уж, – о своём вздохнула Арха.
– Ну, вот и я о том же, – демон вытянул ногу, откинулся назад, облокотился, глядя на дымную полоску горизонта. – В общем, я сначала про себя, а потом про других, чтобы понятней было, ладно? – ивтор быстро улыбнулся, будто стесняясь, головой покачал. – Мне-то повезло больше, у нас бабушка была. Её, конечно, к сёстрам приставили. Но уж раз рядом постоянно крутился, то она и меня под крыло взяла. Так сказать, до кучи. Вообще-то мне свои мамки-няньки полагались, но отцу из столицы за воспитанием детей присматривать неудобно, да и некогда. А мать… Моя родительница – это вообще отдельная песня, как-нибудь в следующий раз о ней.
Адин потянулся, сунул палку в костёр, покрутил веткой в воздухе, раздувая тлеющий на конце огонёк.
– Чтобы тебе про воспитание маленьких дворянчиков и высокие отношения в аристократических семьях кое-что понятно стало: отсылают мальчишек из дома почти сразу, как самостоятельно туалетом пользоваться научатся.
– Куда отсылают? – не поняла ведунья.
– Погоди, – отмахнулся, от неё демон, – всему свой черёд. Так вот, за всё время я родных навестил целых два раза. Потом уже кадетский корпус был, тогда вообще домой не ездил. И в самый раз, когда кадетствовали и всплыла правда про мою ущербность.
– Адин…
– Арха-а, – передразнил её ивтор, ухмыляясь. – Я, конечно, не Дан, но в жалости не нуждаюсь. И котятьчи глаза по моему поводу делать не нужно. Слава Тьме, давно уже взрослый и местами даже состоявшийся лорд. Не о том речь. Так вот, когда отец о моих предпочтениях узнал, он мать с бабкой выгнал.
– Как выгнал?!
– Просто. Выставил за ворота в чём были, – равнодушно пожал плечами синеглазик. – Я их потом нашёл, конечно. Ну, как нашёл? Бабушка к тому времени умерла, а мать окончательно с ума сошла. От меня-то отец отречься никак не мог, хоть ему и очень хотелось, но всё же единственный наследник. Естественно, он второй раз женился. Но у них только ещё, по-моему, три дочери родились. Сына нет, это точно. Но от моих сестёр по матери отказался. Чтобы, как он выразился, не плодили дурную кровь. Спасибо Адашу, у нас теперь собственное имение есть, да ещё и гербовые привилегии – я могу им хоть какое-то приданое собрать.
Адин снова сел, подобрав под себя ноги.
– Так к чему я это? Мать он вышиб за то, что урода родила. А бабку за то, что благодаря её воспитанию таким вырос. Но, честное слово, в платья меня не рядили, вышивать не заставляли и кукол отбирали. Хотя, клянусь, я очень обижался. Но суть в том, что отца никто его не осудил.
– Да почему?
– Да потому, – демон переломил свою палку, кинув обломки в костёр. – Ты пойми – это не хорошо и неплохо. Это так, как оно есть. Так принято. Так и никак иначе. Чистота крови, величие рода и его же честь – вот, что важно! Всё остальное в расчёт не берётся. Адаш с Адашей в первый раз увиделись перед самой отправкой в замок Харратов. А они, на минуточку, близнецы. Просто Адашу при себе отец держал, а это как раз неправильно. Адаша же мать воспитывала – правильно. Кстати, при первой встрече Адаша братцу нос расквасила.
Адин усмехнулся, головой покачав, будто недоумевая, как такое получилось.
– В общем, мне повезло. Мне и Иррашу. Потому что мы пусть и смутно, но помним, что значит детьми быть. Любимыми. Остальным гораздо меньше подфартило.
– Адин, я…
– Подожди. Это всё присказка была, сказка ещё впереди, – пообещал демон, пристраивая руки на колене. – Я уже говорил: детей дворян из дома отсылают, как только они штаны мочить перестают. Не у всех родителей хватает денег, мозгов, понимания и Тьма знает чего ещё, чтобы воспитать отпрысков правильно. А корона постоянно нуждается в образованных чиновниках, офицерах, придворных. И образованных правильно… Прости, я опять, кажется, заговорился, – ивтор покосился на Арху виновато.
– С тобой такое бывает, – проворчала лекарка.
– Профессиональный перекос, – Адин улыбнулся застенчиво. – Так вот, у высшего дворянства есть такая, скажем, общественная нагрузка. Они принимают детей своих вассалов, обучают их, содержат за свой счёт, вместе с собственными отпрысками. Вот так мы все дружно и оказались в замке Харратов.
Ивтор помолчал, подобрал с земли новую ветку, поворошил ей костёр.
– Я не знаю, с чем это сравнить. Поэтому просто расскажу. Общая спальня на пять, а то и десять воспитанников. Кровать одна на двоих, одеяло тоже. Комнатки крохотные, без окон, чтобы сквозняков не было: душно, вонь, как в конюшне. Зимой холод жуткий – каминов-то нет. Пойди, протопи такую громадину! Никаких лесов не хватит. Новая одежда выдаётся один раз в год. Вырос ты из рубашек, не вырос – никого не интересует. Сам штаны разодрал – сам чини. Представь, как штопает ребёнок? С утра и вечером вполне взрослая муштра. Днём занятия: языки, этикет, генеалогия, каллиграфия, чтоб её… – демон хмыкнул, словно что-то приятное вспоминая. – Мне это каллиграфия сложнее всего давалась. Неправильно написанное пытался пальцем стереть. А наказание одно – розги. И за невыученный урок, и за испорченную бумагу, и за испачканные руки.
– Адин, пожалуйста!.. – почти взмолилась ведунья.
Но ивтор в ответ только головой отрицательно мотнул.
– Но всё это можно перетерпеть. Самое сложное – голод и невозможность одному остаться. Чего ты так смотришь? Самый настоящий голод. Представь, сколько стоит прокормить ораву подростков в тридцать с лишним голов? Нет, родители за нас, конечно, что-то там платили, но не все. Кто-то вообще на попечении короны был. У кого-то не родители, а опекуны. Да и лорду Харрату никакого дела, сыты там его воспитанники или нет. Естественно, и завтраками, и ужинами кормили, но за день напластаешься так, что… В общем, есть хотелось постоянно. Особенно маленьким тяжело приходилось – старшие еду отбирали. Потом-то сами старшими стали. Крестьяне из деревни, что рядом стояла, нас ненавидели. Мы их поля с огородами как саранча обирали, и вырасти толком не успевало. И ведь ничего не поделаешь: лорды! Ну, местные мальчишки, понятно, иногда вылавливали по одному, морды били. Не веришь, что так быть может?
– Верю, – кивнула Арха, старательно в сторону глядя. Кормилица Дана ей похожее рассказывала. Не от хорошей же жизни маленький лорд в собачьей конуре прятался. – Ты говори.
– Да я, в общем-то, уже закругляюсь. Последнее, что сказать хотел. Вот говорят, что собственничество у демонов в крови. Может и так, только… Мы постоянно жили толпой. На плацу, в классах, на обеде. Даже в кровати ты не один, даже одеяло приходится делить. Ничего, кроме одежды, своего нет, а если есть… У Шая медальон был с материнским портретом – спёрли. Потом оказалось, просто из зависти. Как так? Ни у кого нет, а у него есть? Вот и спёрли, в нужник выкинули, чтобы и у него ничего не было. И за всё приходится драться: за кусок хлеба, за неразболтанный тренировочный меч. И за то самое одело тоже. Прости, у меня с тех пор на одеяла и кровати фетиш.
Адин опять улёгся на землю, заложив руки за голову, прищурился на солнце, белым мячиком маячившем в небе.
– Я жутко крестьянам завидовал. Всё мне казалось, что у них какая-то необыкновенная свобода есть. Захотят – в лес пойдут, захотят – в поле. И никакой горн им не указ. Жизнь-то у нас по горну считалась: побудка, на уроки, на тренировки. Мне очень хотелось горнистом стать. Мерещилось, будто он в замке командует, и все ему подчиняются.
– Стал? – спросила лекарка, очень стараясь носом не хлюпать.
– Стал, в конце концов. Правда, быстро об этом пожалел. Горнисту-то поворачиваться быстрее других надо, вставать раньше, урок заканчивать раньше.
– И в чём мораль? – Арха всё-таки всхлипнула.
Хорошо хоть, получилось зло, а не жалостливо.
– А мораль вот в чём, – кивнул Адин, словно с чем-то соглашаясь. – Я уже говорил, что нам с Иррашем повезло. И всем пятерым повезло ещё раз. Не знаю, почему. Наверное, потому что Дан урод, вроде меня. Правда, сам он говорит, будто в этом книжки виноваты, но читали-то многие.
– А мне говорили, ты самым начитанным был.
– Возможно, – пожал плечами демон. – Говорю же, читали многие. Только вот совсем немногие решили: так неправильно. Жить так неправильно, детей воспитывать неправильно. Я ещё раз говорю: это не хорошо, и неплохо. Это так, как оно есть. Не мы первые. И отцы так росли, и даже пра-пра-прапрадеды. Что твоё – твоё, защищай когтями и клыками. Нет никакой дружбы и любви, бывает взаимовыгодное сотрудничество, но не часто. Один из партнёров всё равно выгоды получит больше. Нет преданности, есть честь и клятва сюзерена. Нет обязательств, есть долги, которые подсчитывает Тьма. Это закон нашего мира, понимаешь?
– Нет, – буркнула ведунья. – Не понимаю и понимать не хочу.
– Во-от, – с удовольствием протянул Адин. – И Дан тоже так думает. А ещё и других убедил. Кого-то больше, кого-то меньше. Главное, ему удалось нас в кучу собрать, хоть он и самый младший. Впятером-то оно пережилось как-то… проще, что ли?
– Как младший?
– Да вот так. По возрасту мы все старше его. Но ты опять не про то. Наш лорд Харрат всегда играет теми картами, что ему сдают, и правила старается не нарушать. Он их меняет, правила-то. Ну вот захотел законы сменить и не бунты стал устраивать, а в политику по самые уши залез. Захотел тебя при себе иметь и потихонечку, полегонечку начал играть ситуацией.
– Мо-ло-дец! – сквозь зубы процедила Арха.
– Я тоже так думаю, – согласился ивтор.
– Всё это, конечно, замечательно. Но к чему этот рассказ? Чтобы я его пожалела?
– Да не о жалости речь, – демон глянул на лекарку, как на не слишком умную ученицу, умудрившуюся расстроить наставника. – Я говорю, он умеет и может менять правила. Ему главное понять какие и зачем. А некоторые вещи хаш-эду в голову не придёт. Вот чего ты хочешь? Чтобы он свою любовь и заботу демонстрировал? Так объясни, зачем ему это надо.
– В смысле, зачем ему это надо?! – от возмущения у ведуньи даже дыхание перехватило. – Если он любит, то…
– Что? Обязан это делать? То есть, ты его не любишь?
– Почему?!
– Как-то я не заметил, чтобы ты с ним нежничала, – хмыкнул ивтор.
– Он пошлёт меня вместе с моей нежностью! Дан же занят постоянно, у него дела великие!
– Какие?
– Откуда я знаю? Со мной он не делится!
– А почему он с тобой не делится? – Адин опять сел, положив руку на колено. – Что ты сделала, чтобы он с тобой делился?
– То есть я должна!..
– Нет, – перебил её демон жёстко. – Никто. Никому. Ничего. Не должен. Все наши долги мы обязаны очень тщательно взвешивать – это закон Тьмы. Каждый решает за себя. Вот и решай, что тебе хочется, что из этого «хочется» необходимо и что ты готова за это отдать.
– Да я за него!..
Арха захлопнула рот, даже зубами скрипнула, отвернулась обиженно.
– Посмертие отдала? – спокойно уточнил демон. – Никто и не спорит, поступок, стоящий немало. Правда, сиюминутное геройство с не слишком понятной оплатой в будущем – это легко. Гораздо сложнее ежедневно, ежечасно жертвовать своими «хотелками». Смиряться с тем, что любимый храпит или чавкает или домой поздно возвращается. Но дело в другом. Какая же это любовь, если постоянно меряться, кто кому сколько сделал?
– По-твоему получается, что любовь это одна такая сплошная жертвенность?
– Нет, не получается, – мотнул головой Адин. – Это как раз у тебя получается: «Я для него, а он!..» – тут не сделал, здесь не сказал, а там, наоборот, сказал, да не то. Сама знаешь, в этом мире бесплатно даже материнская любовь не всем даётся. Кстати, твоему ребёнку повезло. Вот ему я завидую абсолютно чёрной завистью. Что же касается вас с Даном… Серьёзно, ведь всё до смешного просто: ты любишь его, он любит тебя. Вам лишь нужно научиться одним одеялом укрываться. Так, чтобы на обоих хватило.
Ивтор встал, зачем-то отряхнул колени. Потрепал Арху по макушке, да ещё в затылок чмокнул. И пошёл себе. Ну да, его, видимо, тоже в столице дела заждались. Деловые все кругом, деваться некуда.
***
Там, в степи огонь нёсся вперёд со скоростью ветра. Отсюда же, со скалы, казалось, что серая полоска, смахивающая на грязную вату, совсем не движется. Она только в высоту росла, будто пытаясь до солнца дотянуться и всё – зависла, замерла у горизонта, деля небо и землю. Приходилось ждать. Агной-ара сказала: в обратный путь можно будет двинуться, только когда пожар уйдёт дальше на запад, да и то не сразу, а через день-два – земля остыть должна.
Арха уже начинала жалеть, что не согласилась вместе с демонами вернуться. Мыслишка попросить Шая перенести в столицу мелькала навязчивым призраком: её отгонишь – глядь, через полчаса опять вернулась. А что делать, если делать нечего? Вынужденному ожиданию радовались только лошади, да шаверы-«наложники», залёгшие в спячку. Видимо, ни расовые, ни культурные различия для настоящих солдат значения не имеют: если ситуация позволяет, нужно спать.
Блондин привидением бродил между камней. Просто так бродил, а, может, изучал жизнь коз, которые тут в изобилии водились, кто его знает? Главное, что общаться ифовет не желал, пребывая в несвойственном ему мрачно-меланхоличном настроении. То есть, огрызался на любого, посмевшего к нему обратиться.
Ирда строгала палочки. Просто сидела у костра и строгала. Достругает сучок до размера спички и в костёр бросит, за другой берётся. У ног демонессы уже приличная кучка стружек образовалась, но ифоветка этого, вроде бы, и не замечала.
Арычар как заправский полководец изучала местность: замрёт, вглядываясь вдаль, постоит неподвижно минут пять-десять, а то и больше. Буркнет себе под нос что-то, сильно смахивающее на ругательства. Пройдётся кругом по площадке перед пещеркой и снова степь озирает.
Тоска. И ничего не остаётся, кроме как думать. А думать не хотелось. Уж больно мысли приходили не сладкие, то ли смолу, то ли кофе напоминающие: горько-тягучие, оставляющие противный вяжущий привкус.
– И чего вот ты тута торчишь, как кобель на бугру, а? – ворчливый голос старухи, про которую ведунья успела благополучно забыть, заставил Арху вздрогнуть. И не её одну – Ирда тоже едва в костёр не нырнула. – Как командовать, так ты первая. А как чего полезного сотворить, так и нету тебя, белоручка, ирханова дочка?
Странная бабка сгорбившаяся рядом с входом в занор, да ещё и плащом накрывшаяся, мало чем от камня отличалась. Да, собственно, ведунья в серьёз полагала, будто это кусок скалы: не заговори она, не приметила бы.
– И что я, по-твоему, сделать должна? – сквозь зубы и явно через силу процедила Агной, даже не обернувшись.
– Да хоть чай завари! Нарчар вон бледненькая какая, худенькая. Ей бы горяченького в самый раз хлебнуть.
– Нет у нас чая, – огрызнулась степнячка.
– Это у тебя нету, а у меня всё есть, я запасливая, – хихикнула старуха, будто и вправду смешное что-то сказала.
– Да я твой чай пить не стану, даже если от жажды помру, – хмыкнула шаверка.
– Неужто ты думаешь, я единственную свою внучку, кровиночку отравить задумала? – возмутилась старуха. – Ты, змеища подлая, всех-то по себе не суди! Я вот погляжу, погляжу, да нарчар-то и уведу от тебя подальше. А то, может, ты и её извести захочешь, а?
– Не внучка она тебе! – рыкнула Агной. – Плоть от плоти моей! И не тяни к ней лапы, стерва!
– Давайте я чая заварю! – поспешно предложила Арха.
Честно говоря, «горяченького» ей сейчас совсем не хотелось – и без того жарко. Но разнимать шаверок, вздумай они опять драку устроить, желания ещё меньше было. Ночью-то их и Дан с Иррашем едва разнять сумели. И не без потерь, между прочим. Кошак, заработавший длинную царапину через всю физиономию, выражал своё отношение к происходящему громко и забористо.
– Да сиди уж, сама справлюсь, – отмахнулась от внучки арычар, – отдыхай. А то и вправду, зелёная и тощая, аж ветром качает.
Ведунья на такую оценку собственной внешности лишь ухом нервно дёрнула, но возражать не решилась.
– Давай сюда свой чай! – приказала Агной, притащившая от ручья полный котелок с водой. – Кидай только, сама не подходи!
– Да и пожалуйста! – обиделась старуха, действительно швырнув в степнячку мешочком.
Зато у всех занятие появилось: смотреть, как шаверка с котелком возится, над костёрком его прилаживает, да почти невидимый в ярком дневном свете огонь раздувает, подкладывая веточки.
– Кстати, арычар, – подала голос Арха, соскучившись просто так смотреть. – А почему вы с ней на имперском разговариваете? Я думала, шаверы между собой на степном общаются.
– Так это только с живыми, – безмятежно откликнулась бабушка, не прекращая осторожно на угли дуть.
– В смысле?! – опешила лекарка, нервно косясь на старуху, снова – и вполне успешно – изображающую собой камень.
– Да неужели тебя даже этому отец не научил? – возмутилась Агной. – С мёртвыми, да с душами просто так болтать не к добру: заговорят, в Бездну утащат. Но на вашем языке можно, он же не настоящий, силы не имеет.
– А она… действительно мёртвая?
– Да уж неживая, – фыркнула бабушка. – Может, конечно, кто и по-другому считает, а я её дохлой ещё зим тридцать назад объявила.
– Убила? – осторожно уточнила лекарка.
– Да нет, не убила, – поморщилась степнячка, словно ей в рот кислое попало. – Хотела, но…
– Но не вышло у тебя ничего, – съязвила старуха, обладающая, видимо, очень острым слухом. – А на счёт того, кто кого мертвее, на себя глянь, змеища. Я-то ещё раньше сказала, что ты сдохла!
– Не раньше! Я первой была, и отец это слышал!
– Ой, гляньте на неё! Она первой была! Да как бы ты поспела, криворукая? Ты вон даже водицы вскипятить не можешь! Рядом ж щепок настругано, а и этого не видишь! Всё дуешь, всё пыжишься!
– Давайте я подкину! – встряла Арха, испугавшись, что драке все-таки быть.
– Не на… – начала Агной.
Начать-то она начала, да закончить не успела. Ведунье даже подкидывать ничего не пришлось, она просто наструганное Ирдой ногой в костёр сдвинула. Тут-то и случилось странное. Огонь будто вздохнул, а потом выдохнул прямо в лицо степнячке струю пламени с облаком невесть откуда взявшейся сажи.
Лекарка только пискнула, плюхаясь на задницу. Потому как было чего бояться. Может, покрытая сажей шаверка выглядит и не так страшно – чёрное на чёрном не особенно-то заметно. Но вот разъярённая, да ещё и подкопчённая степнячка, начисто лишённая бровей, ресниц и хорошего клока волос – это зрелище не для слабонервных.
– Убью! – пообещала нежная родственница, таращась на внучку.
– Я не хотела… – проблеяла лекарка.
– Ну и где твоя красота, Агной-ара? Да что это я? Вот теперь краше солнышка, все мужики к ножкам падут, точно говорю! – сухо захихикала старуха. – Принести зеркальце, чтоб полюбовалась вдоволь? Или, может, солькой присыпать, а то ведь не навек такая-то красота останется! Эк, я ловко придумала, вокруг пальца обвела! Ну кто тут первая красавица да умница? Элной-ара, вот кто!
Собственное имя сумасшедшая почти пропела.
– Убью! – взревела Агной.
И рванула с такой скоростью, что Архе показалось: шаверка на миг расплылась в воздухе. Ненормальная бабка дожидаться, пока её убивать будут, не стала. Пронзительно взвизгнула, подхватила длинные юбки, да и пошла сигать по камням с козлиной ловкостью.
– У вас всегда так весело? – поинтересовалась Ирда, подбирая с земли новую палочку.
Лекарка в ответ неопределённо плечами пожала.
***
Желание гнаться за шаверками ни у кого не возникло. Если «наложники» и беспокоились за свою хозяйку, то тщательно это скрывали. Очень тщательно – из пещеры ни один не вылез. Видимо, они свято блюли право госпожи на самостоятельность.
Ирда деловито сгребла костерок, разбросанный вспышкой. Затоптала лишние угли, взбодрила пламя, невесть зачем опять подвесив котелок, хотя желающих пить чай по-прежнему не наблюдалось. Ведунья подозрительно принюхалась: от костра шёл слабый, но едкий, вызывающий желание чихнуть, запах.
– Селитра, – покосившись на лекарку, пояснила ифоветка. – Бабка её в стружку подсунула. Надо же, я и не заметила, когда она умудрилась. Вот ведь, карга старая.
– А ты её знаешь?
– Ну, теперь то знаю, – усмехнулась рыжая. – А так только слышала. Да о ней любой в степи живущий слышал. Ведьма она.
– Ведунья?
– А в чём разница? – пожала плечами девушка. – Ну, колдует себе потихоньку, будущее, бывает, предсказывает. Травки всякие даёт. Но уж вредная больно. К ней просто так не суются. Она ведь и помочь может. И напакостить так, что потом три года разгребать придётся.
– Зачем?
– Так скучно ей, наверное, – предположила Ирда, явно причинами странного старухиного поведения не озадачиваясь. – Она же из рода ушла. Вот как Агной-ара мужа взяла, так и ушла. Чего у них там случилось, понятия не имею. Я тогда ещё не родилась. Одни говорят, что Элной этого парня, который мужем твоей бабки стал, любила. А он, видишь, старшую сестру предпочёл. Другие…
– Так они всё-таки сёстры? – «догадалась» Арха.
Это гениальное озарение на неё ещё ночью снизошло, но как-то не довелось уточнить. Уж больно нежные отношения между предполагаемыми родственницами были.
– Ну да, близняшки, – а вот это для лекарки откровением стало. Ведунья бы ни за что не подумала, что полоумная старуха, выглядящая, как прабабка всем живущим скопом, ровесница Агной. – Говорят, это она из-за колдовства своего такая скрюченная и страшная. Но тоже утверждать не возьмусь. Но про то, будто они терпеть друг друга не могут, слышала. Правда, не думала, что до подобного… – ифоветка хмыкнула, поправив в костре веточку. – Мы так в детстве развлекались, селитру в костры подкидывая.
– С Шаем? – невинно поинтересовалась лекарка.
– Ты, правда, думаешь, что я со своим господином дружбу водила? – ухмыльнулась Ирда. Нехорошо так ухмыльнулась, нерадостно совсем. – Пойду, ещё дров принесу.
Где она дрова добывать собирается, Арха уточнять не стала. И на этот крохотный костерок сучьев едва набралось. Буйной растительностью местные скалы не баловали: какие-то кусты ползучие, да редкие рахитичные сосны. Ясно же, что не в дровах дело.
Возвращения боевых бабушек почти до вечера ждали. Солнце уже спускаться начало, когда Шай принял-таки решение отправляться на поиски. Шаверы, едва не пинками блондином из пещеры выкинутые, согласились, что да, мол, надо бы посмотреть, где там хозяйка шляется, и не случилось ли с ней плохого.
Но немедленно бросаться в погоню «наложники» не спешили. Сначала долго спорили – насколько Арха поняла, речь шла о том, кому оставаться с лошадьми. Кажется, остаться хотели все, а потому выбор судьбе отдали, сыграв во что-то, сильно напоминающее «камень-ножницы-бумага». И едва не передрались, громко каркая и подмяукивая, толкая друг друга в грудь. В конце концов, разобрались, начали собираться, по два раза перешнуровывая каждую завязку. И даже выступили почти. Но тут солнце село окончательно.
Когда же совсем стемнело, пропажа сама нашлась – вернулись степнячки. Безумная ведьма впереди вышагивала, опираясь на свою клюку, как придворный на трость, гордая и довольная, даже горбатая спина распрямилась. А вот Агной довольной не выглядела. Скорее уж потрёпанная и злая, как целый рой ос. Госпожа с ходу так на своих «наложников» цыкнула, что те от греха подальше в пещере скрылись и там затаились мышами. Внучку с ифторкой дама просто проигнорировала. А вот подошедшего Шая…
В общем-то, Арха и не разглядела, что произошло: свистнуло, мелькнуло, бахнуло так, что камень под ногами вздрогнул, кто-то то ли коротко крикнул, то ли кашлянул. И оказалось, что красавец лежит, распластавшись. А шаверка на нём верхом сидит, у самого горла парня, едва кончиком в вене ярёмной не ковыряя, нож держит. Да ещё и блондинистый хвост так на руку себе намотала, что несчастному Шаю пришлось шею едва не дугой выгнуть.
– Ак'хэрр раугх шасс, ноумерх, – то ли прорычала, то ли промурчала Агной.
– Нэ! – натужно хрипнул в ответ блондин – Нэ, рек'шен ирханкэш!
– Ну, это он зря, – довольно хихикнула ведьма. – Сука она, конечно, порядочная, но не такая уж и старая.
– Да что случилось-то?! – не выдержала лекарка. – Арычар, отпусти его! Ты сейчас шею сломаешь.
– Мало будет, – странно грассируя, почти пропела шаверка. – Он степь пожог, мой табун спалил!
– Да не поджигал я траву! – рявкнул Шай зло. Хорошо так рявкнул, с чувством, хотя в его положении, пожалуй, и повежливее стоило быть. – Сколько раз говорить? Я у тебя постоянно на глазах был!
– Ну не ты, та девка твоя, – степнячка не глядя мотнула головой в сторону Ирды, наблюдающей за происходящим с поразительным для вассала спокойствием. – И за это тебя смерть ждёт, белоголовый. Думал, радостью разум затуманишь, мысли нарчар займёшь, так и не замечу, как принадлежащее мне отберёшь?! Просчиталась ты, пожиратель плоти! Я…
– Ну вот скажи, разве я ошибаюсь когда? – потребовала Элной ответа почему-то у Архи. – Всегда ж правду реку, ни разочка и на мизинец не промахнулась! Говорила, что она дура? Говорила! И что? Дура же! Ну, показала я ей, откуда пожар начался. Ну, должон был там ейный табун пастись. Ну, нету его теперь. И чего?
– Некому, кроме него, такое сотворить! – гавкнула Агной. – Ни один Свободный траву жечь не станет!
– Ну да, – восхищённо всплеснула руками ведьма. – А кроме нас по степи и не ходит никто. Вот как оно есть: шаверы, да один разъединственный красавец! Да ну тебя, без ума рождённая и помрёшь пустоголовой.
– Так скажи, если знаешь, что от меня скрыто! – потребовала степнячка.
– За просто так, что ли? – фыркнула старуха. – Или что? Жизнью вот этого милашки угрожать мне станешь? – Элной выпучила глаза, сложила морщинистые губы трубочкой, будто воздушный поцелуй ифовету посылая. Картинка вышла жутенькая. – Нет, не пойдёт так. Вот если ты за мной ещё погоняешься, тогда, может, и скажу чего интересного. Или в прятки сыграем?
– Арычар, отпусти Шая, пожалуйста, – настойчиво попросила Арха, на пару шагов от ведьмы отодвигаясь – не демонстративно, а вроде как к Ирде подходя. Правда, рыжая тоже косилась на бабку странно и, кажется, сама не против была подальше убраться. – Честное слово, ничего он не делал.
– Это мы ещё посмотрим, – буркнула Агной, с демона слезая.
Просто так буркнула, для порядка. Видно, что на блондина она со зла налетела, и сама в его вину не слишком веря. Лекарке её почему-то жалко стало едва не до слёз.
