Текст книги "Я просто тебя люблю (СИ)"
Автор книги: Катерина Снежинская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)
Глава шестнадцатая
Не дай Тьма встретить женщину, которая тебя полностью понимает. Обычно это заканчивается женитьбой.
(Из наблюдений старого ловеласа)
Солнце уже собралось на покой, прихорашивалось на ночь, потому и весь мир преобразился, играл щедрыми красками, переливался золотом, но не слишком ярко, без вызова, а мягонько, успокаивающе. Ветер, будто стесняясь, не дул, а дышал, перебирал волосы. В кустах позвякивала пичуга, недовольно гудел шмель.
– … целый день! – проворчала Ирда.
Тут-то Арха и сообразила: никакого шмеля нет, а есть недовольная ифоветка, которая, вроде бы, что-то спрашивает. И, кажется, не в первый уже раз.
– Очнулась, наконец? – буркнула сагреша. – Или будем продолжать блаженно улыбаться и таращиться, как дура?
Демонесса выпучила глаза, быстро-быстро поморгала третьим веком, а потом ещё и ресницами похлопала, видимо, наглядно демонстрируя, как ведунья «таращилась». Выглядело это жутковато.
– Не надо, – мягко укорила воительницу Ллил, – не каждый день такое признание услышишь.
Арха тихонько подпихнула её в бок, не только за поддержку благодаря, но ещё и за удивительную уместность. Светлые пушистые волосы, тихая улыбка, недоплетённый венок выглядели поразительно гармонично, ложились завершающими мазками к окружающему великолепию.
– Мне вот, например, не довелось, – закончила мысль слепая и горько вздохнула.
Лекарке показалось, что во вздохе зависти было гораздо больше, чем сожаления. И великолепие, прихватив с собой блаженство, мигом куда-то подевалось – остался совершенно ничем не примечательный сад, ветер, кстати, довольно душный, и проснувшаяся к вечеру мошкара. А ещё подруги, поглядывающие не слишком дружелюбно, эдак недобро. И от того, что косилась только одна, а вторая свои чувства вздохами выражала, легче не становилось.
– Я, между прочим, этого тоже больше трёх лет ждала.
Ведунья щелчком стряхнула с подола соринку, тщательно разгладила юбку.
– Другие и дольше ждут, да как-то всё не случается, – фыркнула сагреша, независимо руки на груди сложив, мол: «Вообще-то, меня такие глупости не интересуют!» – А вот и Агной-ара. Наверное, попрощаться пришла. Примешь?
– Где? – Арха обернулась через плечо, посмотрела по сторонам и ничего, кроме кустов, не увидела. И только потом сказанное до неё окончательно дошло. – Попрощаться? То есть мы уезжаем?
– Скорее всего, – пожала плечами демонеса, – К Шарраху ещё часа два назад хаш-эдка заявилась. Кажется, её лорды и ждали.
– И где они сейчас? – Ведунья неловко, опираясь на руку Ингрин, поднялась, торопливо одежду поправила. – Мне надо…
– То есть, с Агной-ара встречаться не будешь? – уточнила сагреша, заботливо поддерживая лекарку под локоток, да ещё и поясницу.
Арха с досады едва не сплюнула. Против встречи с родственницей она не возражала, только вот появление неведомой хаш-эдки наводило на нехорошие мысли. Подозревала ведунья, кого это с таким нетерпением лорды ждали. Но что делать-то? Ведь не помчишься же с воплями: «Какой Тьмы она здесь забыла?!» – не поймут. Это демонам вольно рычать: «Ты моя!». Дан бы, наверное, сильно удивился, заяви подобное ведунья.
– Буду, – проворчала лекарка. – Она сюда придёт или?..
Ирда махнула рукой, подзывая кого-то и тут же, будто в хорошо отрепетированном спектакле за кустами раздалось зычное: «Нарчар, кровь от крови моей!» Что не говори, а тяготели степняки к театральным эффектам. И появление своё Агной-ара спланировала тщательно. Наверное, верхом она смотрелась бы ещё внушительнее. Но ифоветы, при всём уважении к лорду Харрату, не рискнули коней в сады пустить.
Впрочем, и без лошадей получилось неплохо. Степнячка вышагивала впереди клина полуголых, щедро намазанных маслом мужиков: сразу за ней шли двое шаверов, потом трое, а замыкало шествие сразу четверо. Оружие, которым демоны были буквально увешаны, нарочито позвякивало, серебро и золото поблёскивало, а сама бабуля сияла жутенькой улыбкой в два ряда стреуголенных зубов.
– Кровь от крови моей! – снова завела Агной-ара. – Степь была милостива и на склоне моих лет направила твой путь к моему шатру.
– Йе! – хором поддержали её шаверы.
– И моё счастье стало только больше, потому…
Ингрин шагнула вперёд, бесцеремонно задвинув Арху за спину.
– Это кто? – спросила, положив ладонь на рукоять меча.
Голос сагреши совсем недвусмысленно звякнул металлом.
– Где? – переспросила степнячка.
Видимо, выходка ифоветки её настолько удивила, что уважаемая Агной-ара не сразу сообразила наглой демонессе голову оторвать.
– За твоим левым плечом, – спокойно ответила Ингрин.
Бабуля даже обернулась, будто позабыла, кто там за ней стоит. И, наконец, пришла в себя.
– А тебе что за дело, жаждущая плоти? – прошипела шаверка. Сгорбилась, схватившись за кинжал. – Не тебе на Свободных…
– Он напал на меня в степи, – перебила сагреша, излишним пиететом к старшим явно не страдавшая. – Вернее, он один из тех, кто напал, когда вы на помощь мне пришли.
– Придержи свой язык, женщина! – рыкнул обвинённый шавер. – Иначе можешь лишиться его!
– Ты говоришь, что мои мужчины охотятся как хорьки? – ещё громче рявкнула Агной-ага.
– Кто как охотится – это мы сейчас выясним, – не повышая голоса, ответила Ирда, невозмутимо подтягивая ремешок на когтистой перчатке. – Кажется, мне кто-то язык собрался выдирать. А что твои шаверы разбойничают в степи, всем давно известно. С твоего позволения или нет – не знаю, потому и тебя обвинять не стану.
– Осади своего пса, нарчар! – потребовала степнячка.
– Даже не думай! – ифоветка развернулась к Архе, ткнула в грудь золотым когтем – не больно, но чувствительно. Верхняя губа сагреши дёргалась в нервном тике, обнажая клыки. Кончик раздвоенного языка нервно облизал губы. – Меня это все достало! Всё достало! Понятно?
– Понятно, – кивнула ведунья, плечами пожала и вроде бы ещё что-то сделала – платье поправила или за рукав дёрнула? – Ты только постарайся его не убить, ладно? Ну и сама… поосторожнее. Меня тоже достало вас из Тьмы вытягивать.
Ингрин усмехнулась, цокнула языком и пошла к шаверам, на ходу вытаскивая меч.
– Ты с ума сошла? – придушенным шёпотом ахнула Ллил. – Останови её! Она же всерьёз!
– Как мне её остановить? На руке повиснуть или поперёк дороги лечь? – огрызнулась лекарка.
– Они же на самом деле подерутся!
Вот в этом сомневаться не приходилось: факт – подерутся. Степняки уже и кружочком разошлись, расчищая площадку. И анной-ара, отложив нежное прощание на потом, распоряжение отдавала. Ирда стояла, шею разминала, сладенько и многообещающе улыбаясь противнику, а тот разве что копытом землю не рыл. Или чем там? Когтями, что ли? Но взгляд у него очень выразительным был, плотоядным такой. Во всех смыслах плотоядным.
– Арха, нужно это прекратить! Она же женщина! – жалобно протянула слепая, беспомощно рукой в воздухе шаря – поводыря её ифоветы в сарае заперли.
– Она сагреша, воин, – ответила ведунья, соображая, как бы ей поступить. Лицезреть драку никакого желания не было, но и уйти нельзя: и за Ирду тревожно, да и с бабушкой так и не попрощалась. – Сама вправе решать, что и как ей делать.
– Ты стала такой же, как они все, – пробормотала Ллил, отступая.
– Кто «все»? – не поняла Арха.
– Все вы! – почти выплюнула девушка. – Они же… Они кровью воняют! Как звери, хуже зверей!
– Но с одним таким зверем ты живёшь, – напомнила ведунья, плечами передёрнув. – Между прочим, самым опасным.
Зябко лекарке стало почему-то. А ещё противно. Ей бы обнять подругу, успокоить, увести подальше. Но Архе даже касаться слепой не хотелось. Почему-то вдруг показалось, что Ллил ненастоящая, фальшивая. Может, не она сама, а сказанное ей. Легко рассуждать о доброте и чистоте, когда за спиной таких вот «зверей» живёшь, ничего не боясь.
– Уже не живу! – вскинулась слепая.
– Бедный Ирраш, – тихонько буркнула ведунья, борясь с горячим желанием пристукнуть эту «светленькую» на месте.
– Ты же сама… Ты лорда Харрата вчера остановила!
– Сумей я его остановить, Дан бы вообще с этим шавером не связался. Как видишь, я не…
– Но ты же его остановила! – повысила голос Ллил, пытаясь перекричать восторженный лязг железа, отчего сказанное прозвучал почти истерично. – В конце концов, ты же бросилась к нему! Признай же, тебе самой их жестокость поперёк горла стоит!
– Да при чём тут это? Просто Дан не любит, когда я вижу, как он в истинном облике… Когда он на куски рвёт. Боится, испугаюсь я. То есть, потом боится и переживает, а тогда не соображает ничего… – Арха махнула рукой, понимая: не сумеет она объяснить. – Я о нём беспокоюсь!
– Так нельзя! – замотала головой Ллил, ладонью отгородилась, будто ведунья её ударить собиралась.
– Только так и можно, – процедила сквозь зубы лекарка. – Если любишь, конечно. Пойдём, провожу. Ирда догонит.
Вот в этом Арха нисколько не сомневалась – уверена была: догонит. Да ещё будет ухмыляться довольно. Демоны же! Чего с них возьмёшь?
Но зверьми их называть?..
***
Из-за массивных, плотно закрытых дверей не доносилось ни звука. Арха покосилась на Ирду. Та ни слова не сказала, лишь приподняла бровь насмешливо и тут же зашипела тихонько. Только что подсохшая корочка на ранке над глазом лопнула, опять начала кровью сочиться. Пришлось сагреше снова платок доставать, промокать.
– Ну а если я помешаю? – под нос пробормотала Арха, всё-таки поднимая руку, чтобы постучать.
Ифоветка едва заметно покачала головой насмешливо. Луч света из окна скользнул по промятой кулаком, будто ухмыляющейся полумаске. Синяк под ней, наверное, растекся знатный. Ведунья насупилась и стучать не стала, просто рванула створку на себя.
Военный совет был в полном разгаре. На огромном, не меньше крестьянского огорода столе расстелена такая же гигантская карта, уставленная флажками и почему-то шахматными фигурами. Над ней, опершись обоими кулаками в столешницу, Дан. Рядом в кресле, закинув ноги на подлокотник, Адаш. Адин тоже в кресле, но собран и сосредоточен: сидит, сложив пальцы шалашиком, глядя исподлобья. Тхия что-то строчит торопливо, пристроившись на приставном столике. Ирраш – живое воплощение мрачности и хмурости – в углу. Насвистывающий Шай устроился на подоконнике, развернувшись ко всем спиной, свесив ноги вниз – сама незаинтересованность.
Ну и хаш-эдка, ничуть не изменившаяся. Хоть и позолоты на рогах нет – вместо изысканного платья запылённые, испятнанные грязью брюки и камзол – а великолепная, как всегда: высокая, тонкая, как хлыст. И такая же опасная.
Арха, сцепила зубы, чтоб не застонать с досады, тяжело переступила с ноги на ногу, взялась за дверную ручку, собираясь уйти. Конечно, шансов на то, что её не заметили, никаких. Но уж лучше так, чем выставлять себя на позорище рядом с такой-то красавицей.
– Попрощалась с Агной-ара? – спокойно, будто ничего такого не происходит, спросил Дан. Подтянул к столу пустое кресло, видимо, намекая, что Архе и остаться можно. – Всё в порядке?
– Не совсем, – чувствуя себя полной, просто окончательной идиоткой, ответила ведунья, очень стараясь, чтобы голос звучал поувереннее. В итоге вышло недовольное брюзжание. – Кое-кто напоследок учинил драку, чуть не покалечив бабушкиного мужчину. – Спина Шая напряглась, но обернуться ифовет так и не соизволил. – Нам с тобой велено приехать весной, чтобы выбрать достойных коней.
– Велено – приедем, – кивнул лорд Харрат, почти силком усаживая невесту в кресло. – Подожди немного, ладно? Мы уже заканчиваем. Продолжай, – очень, ну очень небрежно бросил демон Адаше.
Демонесса помолчала, разглядывая стену, только подбородок у неё двигался странно, будто хаш-эдка пережёвывала что-то.
– Я должна докладывать при этой? – сумела выговорить, наконец.
– Под «этой» ты подразумеваешь леди Нашкас, наречённую лорда Харрата и нашу с тобой кузину? – поинтересовался Адаш, рассматривая сестру через бокал с вином. – Если так, то да. Видишь ли, сестрёнка, от вышеупомянутой леди у нас никаких, ну совершенно, то есть абсолютно никаких тайн нет.
При слове «леди» Адаша едва заметно вздрогнула. Правда, упомянул его кронпринц два раза, а дёрнулась демонесса всего один – первый.
– В отличие от меня. Это ты хотел сказать, братик? – процедила хаш-эдка.
– Я всегда говорю то, что хочу, – не стал стесняться наследник престола.
– Речь шла про северных лордов, – напомнил Дан.
И положил ладонь на плечо Архи. Просто взял и положил, у всех на глазах. При Адаше. Ведунья уставилась на собственные сцепленные пальцы, лежащие на коленях. Сказать, что лекарке неудобно стало – это ничего не сказать. Ей захотелось из собственной кожи вылезти, которая вдруг жать начала.
– Успела я вовремя, – хрипловато начала Адаша. – Бунт остановить удалось, хотя это и было очень непросто. Сложно убедить мятежников в том, что ты действующих в их интересах, усиленно прикидываясь эмиссаром императора.
– Главное, ты справилась, – равнодушно пожал плечами лорд Харрат. – Даже вон Ирраша обманула.
– Это не она, а ты Ирраша обманул, – проворчал шавер.
– Главное, результат, – с нажимом повторил Дан. – Продолжай.
– Как я уже сказала, мятеж мне остановить удалось, а вот успокоить лордов – нет, – демонесса сделала вид, что равнодушие хаш-эда её нисколько не волнует. По мнению Архи, получилось не очень убедительно. – Северные лорды очень и очень недовольны. Они требуют, чтобы Тхия вернулся и встал во главе восстания. Поговаривают даже о том, чтобы назвать его королём Севера.
Бедный арифед закашлялся, поперхнувшись.
– Чего?! – только и сумел выдавить.
– Что сама слышала, то и говорю, – кажется, хаш-эдка пожала плечами. – Я им, конечно, ситуацию объяснила, растолковала, что все сейчас находятся в подвешенном состоянии, но они хотят войны. Одна искра, – демонесса щёлкнула пальцами, – и тушить мы будем долго.
– Пока неизвестно, что с императором, искры нужно придержать, – проворчал Адаш, поигрывая полупустым бокалом. – Что в столице?
– Большая часть городской стражи разослана по гарнизонам. Для усиления, – по-военному отчеканила Адаша. – При дворе начался осенний сезон. Бал дебютанток прошёл с большим успехом. Кабинет министров обсуждает меры, направленные против контрабандистов. Так же на повестке дня закон, ужесточающий наказание за кражу домашнего скота. Манифест об отказе императора от престола отпечатан в количестве пяти тысяч копий, тираж надёжно спрятан. Все заинтересованные лица с тексом ознакомлены и одобрили его. По крайней мере, на словах.
– «Я устал, я ухожу…», – непонятно процитировал Адаш, ухмыляясь. – Что армия?
– Размещена по гарнизонам и зимним квартирам. На фронте затишье.
В комнате повисло молчание, только перо Тхия поскрипывало.
– То есть, все прекрасно понимают: что-то готовится, – протянул, будто просто вслух размышляя, Адин, – но никто ничего не предпринимает? Императрица не собирается нам мешать?
– Тётушка плохо себя чувствует и почти не выходит из своих покоев, – пояснила Адаша. – Император отбыл в загородную резиденцию на охоту. Говорят, в этом году оленей просто прорва.
– Всё это слишком уж сильно на ловушку смахивает, – буркнул Ирраш.
– Про планы императрицы мне ничего узнать не удалось, – огрызнулась демонесса. – Такое впечатление, что их просто не существует.
– Такое впечатление, что у кого-то хреновые информаторы!
– Легче всего рассуждать, отсиживаясь в глуши! Сам-то ты хоть пальцем пошевелил?
– Ты же хотела доказать свою преданность? Вот и работай, а не…
– Прости, котёнок, – шепнул Дан, наклонившись к уху ведуньи, – кажется, всё затягивается. Ты иди, собирайся. Ночью мы всё равно назад отправимся, хорошо?
Арха кивнула, не очень-то понимая, что он и сказал. На не гнущихся, одеревеневших ногах пошла к двери. «Суд… предварительно рассмотрев… учтя показание свидетелей… постановил…» – тянул гнусавый бесплотный голос – не отделаться от него, не выкинуть из головы. И плесенью пахнет, мокрыми камнями. Или государственных преступников, покушавшихся на жизнь императора, в тюрьмах не держат? Кстати, а как их казнят? А, может…
Лекарка обернулась в дверях. Сообразив, что обеими ладонями обнимает живот, опустила руки. С усилием – шея гнуться отказывалась – посмотрела на Дана. Тот, будто почувствовав, обернулся, кивнул, и опять с Тхия заговорил.
Почему она раньше не поняла, что они собираются сделать? Конечно, с ней не больно-то тайнами делились, но ведь это могла понять! Так почему? Сама не хотела ничего видеть?
И – главное, главное! – что теперь делать? Или всё-таки ничего не изменилось?
***
До своей комнаты Арха так и не дошла. Как села на скамью в коридоре, ведущем на внешнюю галерею, так и осталась сидеть, следя за длинными плотными копьями заходящего солнца, расчерчивающего плиты пола пятнашками. В ушах, пытаясь заглушить гундосый голос, набатом бухало: «Бежать!» Много в этом коротком, в общем-то, слове всего было: и про защиту ребёнка, и про спасение себя. Даже мелькнуло что-то про то, будто Дану так станет легче, да и не пара они. Можно у бабушки спрятаться – она примет. Просто сделать вид, что ничего не знаешь. И не знала, не слышала, ведь это же почти правда.
– Не от меня ли прячешься? – насмешливый голос прозвучал так неожиданно, что Арха ойкнула – шагов-то она не слышала, хотя демонесса, вроде бы, скрываться и не собиралась.
– Ни от кого я не прячусь, – ответила лекарка вполне уверенно – сама такого не ожидала.
Смотреть на Адашу снизу вверх было неудобно и даже унизительно, но вставать ведунья не спешила. Во-первых, колени всё ещё подрагивали, а щиколотки сводило слабой, но всё же судорогой. А, во-вторых, вставай не вставай – хаш-эдка всё равно выше окажется. Разве что на скамью залезть.
– Ну что, довольна? – прошипела, зло прищурившись, демонесса. – Всё удалось? Всё у меня украла? Хотя, конечно, ты молодец! Своих мозгов нет, надо чужими пользоваться. Тут я даже аплодировать готова.
– Ничего я у тебя не крала.
– А это? – Адаша ткнула пальцем в живот ведуньи – коготь не дотянулся, но лекарку всё равно озноб пробрал. – Надо же, смелее меня оказалась! Я-то побоялась фигуру испортить, испугалась, что меня мигом от двора отошлют. А ты, смотрю, смелая, нашла, чем привязать! Хотя, что такой терять?
– Если мне память не изменяет, у тебя возможности привязать просто не было, – процедила Арха, всё-таки встав. – Помнится, Дан в твою постель не спешил.
– Ну ты и тварь! – почти с восхищение протянула хаш-эдка. – Он хоть примерно представляет, какая ты тварь?
– Понятия не имею, – пожала плечами лекарка. И откуда только храбрость взялась? Но вот не боялась она сейчас бывшей золоторожки ни капельки. Наоборот, шевельнулось что-то, сильно смахивающее на жалось. – Хочешь ещё разок попробовать ему глаза открыть? Давай, вперёд, мешать не стану!
– Ты мне мешать не станешь? – коротко хохотнула Адаша. – Да что ты о себе возомнила, шлюха? Очнись! Кто ты и кто я!
– Никто, – не стала спорить ведунья. – Я никто, а ты племянница императора. Только так получается, что ты постоянно об меня спотыкаешься. Хотя, Тьмой клянусь, ничего для этого не делаю. Так, может, пора подумать, в чём тут дело?
Архе показалось, что она голоса услышала – на галерее вроде бы говорили, но очень тихо. И это было совсем лишним. Не хотела ведунья, чтобы её тут с демонессой видели. На самом деле, хватит уже цапаться. Да и делить им, в общем-то, нечего, разве только старые обиды.
Потому лекарка и шагнула вперёд, даже для вежливого прощания задерживаться не собираясь. Но хаш-эдка, кажется, тоже что-то такое услышала. А, может, у неё изначально другие планы были. Только Адаша схватила лекарку за шиворот, чувствительно спиной об стену приложила, ухмыльнулась в лицо, тихонько клацнув клыками – лекарка и вскрикнуть не успела.
Голоса на галерее стали громче, кто-то рыкнул раздражённо – и это обнадёживало. Пусть даже демонесса совсем спятила, но не будет же она убивать при свидетелях.
Или будет?
– Да тише ты! – прошипела Адаша ведунье на ухо. Одной рукой обхватила брыкнувшуюся Арху под грудью, другой рот зажала. Силушкой хаш-эдку Тьма не обделила, объятья у красотки оказались действительно стальными – захочешь, а не вырвешься. – Не думаю, что они будут благодарны за свидетелей.
Лекарка булькнула протестующе, обхватив живот.
– Что, боишься, зарежу? – усмехнулась золоторожка. Её влажный шёпот, от которого волоски на шее дыбом вставали, улиткой вполз в ухо. – Честно говоря, желание такое на самом деле есть. Ты представить не можешь, с каким бы удовольствием я вспорола твоё пузо, а ублюдка преподнесла Дану на блюде, м-м… – Вроде бы Адаша потёрлась носом о затылок ведуньи, а, может, ей с перепугу примерещилось. – Если отпущу, не станешь орать? Воняет от тебя, как от дохлой кошки.
Арха мотнула головой и на всякий случай кивнула. Демонесса её не отпустила – оттолкнула, да ещё и сама отступила, брезгливо ладони отряхнув, руки за спину убрала, видимо на собственную выдержку не надеясь.
– Ну что таращишься? – хмыкнула демонесса, красоту как-то мигом порастерявшая. Честно говоря, она сейчас больше на своё истинное воплощение походила: рот перекошен злой ухмылкой, клыки поблёскивают, брови сошлись карнизом над утопленными, налитыми кровью глазами. Даже рога вроде бы вперёд развернулись, как у атакующей козы. – Или со страху прямо мне на руки разродиться собралась? – ведунья в ответ опять только головой мотнула, заправила растрепавшиеся волосы за уши, но взгляд не отвела – смотрела прямо. – Ну что ещё? – шёпотом крикнула Адаша.
– Да жалко мне тебя, вот и всё, – пожала плечами лекарка.
– Это новости! – процедила демонесса. – Сенсация просто. Дури у своей блаженной подружки набралась?
– Правда жалко, – упрямо повторила Арха. – И ты… Ты приходи, когда захочешь, ладно? В смысле, не ко мне, конечно, а к ним. Я слова не скажу, даже постараюсь на глаза не попадаться. Думаю, они совсем против не будут. Всё можно наладить. Не сразу, конечно.
– Ты слова не скажешь, дворняжка? Ты мне… позволяешь?
Лекарка, чувствуя себя деревянным болванчиком, опять кивнула. Наверное, рта раскрывать изначально не стоило, но ляпнутого не воротишь. Да и что делать, если золоторожку ей на самом деле стало жалко до соплей? Легко ли жить вот так, когда даже собственному брату, которому собакой служишь, на тебя плевать? А ведь были друзья, и почти муж был, сама императрица доверием баловала, дядя любил, пока дорогу не перебежала… дворняжка.
– Да пошли вы все во Тьму! – физиономию Адаши совсем уж на сторону перекорёжило. Кажется, она и сама не замечала, как разжимает и снова стискивает кулаки, то втягивая, то выбрасывая лезвия когтей. – А! Чтоб вам всем пропасть!
Демонесса развернулась и почти побежала по галерее, зло цокая каблуками, как подкованная лошадь. Арха привалилась спиной к стене, прикрыв глаза, тихонько поглаживая живот. Сердце бухало ровно, но слишком уж сильно, так что в горле болью отдавалось, да и ноги опять судорогой прихватило.
***
– Нам не о чем разговаривать, – послышалось откуда-то сбоку сдавленный, словно говорили через силу, голос. – Уходи.
Ответили так тихо, что лекарка слов не разобрала, вроде это было похоже на: «Не уйду!» А, может, сказали совсем другое. Ведунья с силой потёрла лицо, а потом ещё и переносицу. Задрала голову, рассматривая ребристые ажурные, понятно, арки перекрытия.
– Значит, уйду я!
Теперь у ведуньи никаких сомнений не осталось, что говорил Шай.
Арха тяжело вздохнула и, скребя лопатками по шероховатой стене, протиснулась за лавку – в нишу, зачем-то перегороженную частоколом тонких колонн. Убежище оказалось так себе: даже два столба, стой они вплотную друг к другу, ведунью бы не скрыли. Зато в нише было темно, солнце уже садилось и красно-золотистые полосы света расчерчивали галерею наискось. Потому ифовет лекарку и не заметил. Впрочем, он вряд ли бы увидел даже воплотившуюся Тьму. Лицо у него было… Появись кто на дороге – всё равно кто – порвёт на куски.
– Шай…
Захоти Ирда специально выглядеть эффектнее, то вряд ли сумела бы. Солнце било ей в спину, подсвечивая прозрачный плащ, волосы. Золотая перчатка горела огнём, а полумаска оказалась в тени, как и всё лицо, ладонь лежала на рукояти меча – эдакая статуя гордой воительницы.
– Шай! – снова позвала сагреша, на этот раз гораздо решительнее, почти приказала.
Демон остановился, но не обернулся. Арха видела: он даже глаза закрыл.
– Я больше так не могу, – громко и чётко – слишком уж громко и чётко – сказала демонесса. – Когда тебя не было, думала, что справилась. Может, и на самом бы деле справилась. Но ты здесь и…
– Это бесполезно, пойми, наконец! И оставь нас обоих в покое.
Рот Шая странно подёргивались, совсем не в такт словам, будто бы он рык сдерживал или, может, заплакать боялся. Наверное, поэтому и не оборачивался.
– Я не врала тебе! Никогда не врала, клянусь, ни слова…
– Да какая разница? – рявк ифтора прокатился по коридору, отпрыгнул от колонн, вылетел на галерею и только там затих, растворился в воздухе. – Это уже не имеет значения. Нет никакой предназначенности и никакого шер-ка! Нет и не было никогда, – добавил гораздо тише.
– Я знаю.
– Так чего же ты хочешь?
– Я просто люблю тебя, – тихо, едва слышно ответила Ирда.
Шай молчал долго, так долго, что Арха подумала: он сейчас просто уйдёт, так ни слова не сказав.
– И это ничего не значит, – всё-таки отозвался ифовет. Голос у него был усталым, замученным даже. – Этого слишком мало. Ты… мы пробовали.
– Значит, мало пробовали! – теперь уже демонесса кричала. – Знаю, кажется проще сделать вид, будто ничего не было. Проще и легче. Но не Тьмы это не легче! Да, вместе бывает плохо, но когда тебя рядом нет, то совсем уж невыносимо!
Ифовет упрямо мотнул головой, шагнул вперёд, и ведунья готова была уже вылезти из-за Бездной проклятых колонн, за волосы его обратно приволочь – не успела. Ирда её опередила. Она не стала кричать и следом не побежала. Просто опустилась на колени – гордая воительница! – когти на перчатке и оковка ножен звякнули жалобно о камень. Говорила демонесса на местном, но лекарке никакой переводчик не требовался. Есть такие слова, которые всегда звучат одинаково: «Всё будет так, как ты захочешь. Только останься со мной, не уходи. Не отказывайся…»
И вроде бы пошло, банально, миллионы раз сказано и ещё больше соврано: «Что мне делать, если я дышать без тебя не могу? Если я живу, только когда ты рядом? Знай я, что ты меня ненавидишь или просто даже не вспоминаешь, было бы легче. Но ведь это не так!» Да, все слова давно истрёпаны старой тряпкой. Но как скажешь по-другому? Ведь они на любом языке одинаковы.
Шай молчал, и теперь Арха хотела, чтобы он молчал. Раз уж ответить не может, то пусть не унижает – хватит Ирде и сказанного. Ведунья прикусила костяшки, чтобы и самой чего-нибудь не ляпнуть.
Демонесса поднялась тяжело, опираясь ладонью о колено, будто на ней не лёгкое золото, а пудовые доспехи были.
– Прошу прощения, лорд Шаррах, – заговорила хрипло. – Клянусь, этого больше никогда не повторится. Я забылась. Вероятно…
– Ты так ничего и не поняла, – Шай раздражённо цокнул языком, двумя пальцами растёр глаза, сжал переносицу. – Я не принадлежу себе, так тебе-то что могу дать?
– Это ты так и не понял. От тебя мне ничего и не нужно. Достаточно, чтобы ты просто был.
– Хочешь делить меня с ней?
Ифовет мотнул головой в сторону. Получилось, что указал он на лекарку, прятавшуюся за колоннами. Хотя сам демон, наверное, имел в виду кого-то другого.
– Я никогда не делила и не буду тебя ни с кем делить, – Ирда подошла к Шаю, постояла, словно ждала, что он обернется, а потом всё-таки обняла, прижалась к его спине. – Ты никогда никому не принадлежал – только мне. И ни император, ни Тьма, ни Свет ничего с этим сделать не могут. Только ты сам в силах всё изменить. Просто откажись от меня.
– Думаешь, я не пробовал? – прошептал демон.
– Думаю, пробовал, – так же тихо ответила сагреша, потёрлась щекой. – Я точно пыталась.
– Ничего не вышло.
– Не вышло, – согласилась демонесса. – Так, может, попробуем по-другому?
Дальше Арха смотреть не стала, закрыла глаза. Задвинулась в нишу как можно дальше, прижалась к стене. Но для воображения хватало и звуков. И, главное, ифоветов, кажется, нисколько не смущало, что они находятся в коридоре, куда в любую минуту могут выйти и с галереи и из комнат. А ещё очень не хотелось думать, что случится, если они лекарку заметят.
Всё-таки, в подслушивание-подглядывание есть преимущества, права Тьма. Но имеются и серьёзные недостатки. Например, можно против собственной воли стать свидетелем того, чего ни видеть, не слышать совсем не хочется.
