Текст книги "Трактирные истории (СИ)"

Автор книги: Катерина Крылова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

– Рина, это же обычный сизый лишайник! Им половина лесов в округе поросла!

– Правда, а почему его тогда у травников нет? Я всех замучала, даже показывала травникам, а они только смеялись.

– Смеялись, потому что лишайник. Отравиться только. А зачем он нужен? Или… Что ты можешь про него рассказать?

– У нас он называется каменный мох, растет на камнях в лесу вблизи болот. Его можно собрать в любое время года. Засушить. Он очень хорошо помогает от сухого и мокрого кашля, от легочных болезней и простуд. Буквально пара дней приема, зависит от концентрации и на чем его делаешь, и больной уже может нормально дышать и бегать. Из минусов сильная горечь и нельзя совсем маленьким детям.

– Ты серьезно?

– Абсолютно. Это одна из самых ценных травок у меня.

– Да уж, вы – северные наваррские ведьмы, чего только не используете, – подшутил Гейб. Рина как-то странно на него покосилась, но промолчала. – Нужно попробовать его. У меня в лекарне как раз есть несколько, я бы сказал, насмерть простуженных рыбаков. Отвары практически не помогают. У них идет легочное воспаление и лечим припарками из горчичного семени. Пропариваем в мыльне, но от кашля уже несколько недель избавиться не можем. Дашь попробовать?

– Давай я завтра приду к тебе. Сама на них посмотрю и сделаю отвар, – предложила девушка. Видимо, ей не верилось, что лишайника в округе завались, а тратить ценное растение не пойми куда, она боялась.

– Договорились. Что там еще у тебя?

– Это, скорее специя, чем лекарство, – она достала маленькие ароматные веточки с сухими розоватыми мелкими цветками. Габриэль взял одну в руку и растер цветы между пальцев. Яркий и терпкий аромат. Такое он видел впервые. – Дерево, скорее куст, который растет на продуваемых равнинах и даже забирается в предгорья. Когда цветет, то пахнет так, что пчелы с соседних Герцогств прилетают на аромат. Собирается в пик цветения. Мы срезаем верхушки веточек и сушим в течение одного дня на полотнищах, расстеленных на земле. Тогда цветки не осыпаются при увядании. Потом сразу заворчаиваем и убираем в темное место.

– Для чего это?

– В еде – вязкость на языке, аромат вкусный и чуть кислота, но непривычная такая здесь. В лекарстве – это идеальное противовоспалительное при кожных раздражениях и заболеваниях. Цветы вместе с веточками заливаешь водой и вывариваешь несколько часов на мягком огне, практически протушиваешь. Потом процеживаешь и в темное холодное место. Примочки из него убирают раздражение, им можно промыть глаза, когда «надуло», прополоскать рот, если воспаление во рту. Для женщин очень хорошо. На интимное место, если раздражение или инфекция. Я, кроме успокаивающих сборов из ромашки, чистотела и крапивы, здесь подобного не нашла.

– И не найдешь! Сбор этих трав, трех в одном, поможет от того же. Как это называется?

– Вереск. Нет, тройной сбор – тоже не то. Отвар сильно подсушивает раздраженную кожу, а кашица из свежих, наоборот, создает маслянистую пленку и только помогает заразе разрастаться…

– Это смотря какого свойства раздражение. Иногда нужно подсушить, а иногда успокоить и умаслить. Тут надо разбираться. Не думаю, что твое растение поможет, например, при незарастающих сосудных язвах…

Так они проговорили больше двух часов. Перебирая травы и ягоды, обсуждая те или иные достоинства и недостатки. У Гейба поначалу проявлялась профессиональная спесь перед простой знахаркой, но потом он оценил и необычные, но обширные знания и искреннее желание девушки помогать людям. Что-то рассказывал он, что-то она. Им обоим было интересно. В какой-то момент Рина спросила:

– А как ты лечишь искрой?

– Искрой?

– Ну, магией своей? Ты ее используешь?

– Рина, я не маг, я просто лекарь. Во мне нет и тлеющего угля, не то что искры.

– Ааа, ты просто такой… необыкновенный, прям как маг. Мне показалось, наверное, что ли… не знаю как объяснить.

– Ты, видимо, слишком много общалась с Табом Равном, – рассмеялся лекарь.

К ним за столик присел Тларг, а девушка-подавальщица принесла наваристую похлебку, свежий хлеб, сметану и зелень.

– Нам всем пора подкрепиться, – только и произнес перевертыш и, подавая пример, первый принялся за свою порцию. – Ты уж прости господин лекарь, но Рину, если силком не кормить, она вообще забудет, что нормальные люди должны питаться.

– В смысле? – возмутилась девушка.

– Увлекается, – обратился опять же к Гейбу трактирщик, подмигнув. – Так что давай, показывай ей хороший пример.

Габриэль не стал отказываться, тем более, что от густой похлебки исходил такой аппетитный аромат. Желудок взвыл и потребовал. Рина вздохнула, бросила на перевертыша недовольный взгляд, отодвинула свои драгоценные мешочки подальше и тоже взялась за еду. Некоторое время за столом царствовала довольная тишина нарушаемая лишь стуком ложек.

– У вас действительно очень вкусно. Спасибо, – спустя время отозвался Гейб. Так вкусно он и правда давно не ел. С тех пор как не стало Милы. Мужчина привычно подавил в себе воспоминания и посмотрел на Рину.

– Тларг, скажи Миху от нас огромное спасибо. Мы действительно увлеклись. Сын спит? Как давно уснул? Там с ним есть кто-то?

– Сама скажешь. Спит. Скоро встанет. Настая там проследит, – ответил перевертыш.

Лекарь уже успел привыкнуть к манере Рины задавать несколько вопросов подряд. Отвечать на них тоже нужно было последовательно, иначе она переспросит пока не услышит то, чего добивалась.

– Ты всё закупила сегодня, что хотела?

– Вообще ничего. Вот, Гейба повстречала, – как бы извиняясь, кивнула на лекаря девушка.

– Ри! Ты иногда как ребенок, вот право слово, – нахмурился потомок оборотней.

– Простите, это действительно я виноват. Рина в травяных лавках поругалась со знахарем. Он, кстати, действительно никакой не знахарь и травы у него мышами поеденные веники, а не травы. Я вспылил и наделал бы дел, если бы не она, – решил вмешаться он.

– Увела? – спросил Тларг.

– Да, именно, что увела. Я был в легком похмелье и крайнем душевном расстройстве. А он такое сказал… Я мог бы натворить непоправимого, – виновато пожал плечами лекарь.

– Есть у нее такое свойство…

– Миротворчество? – подняла брови Рина.

– Вляпываться в истории! – резюмировал Тларг. – Это вы, я так понимаю, тот самый муж-лекарь, на котором повернулась наша Йолма?

– Имею несчастье быть, – в этом трактире, похоже, его история равно их история. – Прошу вас простить меня. Вашего же сына она украла, я рад, что все обошлось. Мне очень жаль…

Тларг поперхнулся, потом откашлялся и произнес:

– Эй, парень, ты о чем прощения просишь? Ты не виноват. Это я должен у тебя прощения просить. Она у меня почти год работала. Я даже не подозревал, что у нее кукуха слетела! Я очень сочувствую тебе… И, это… Не стоит заливать горе. Ни к чему хорошему это не приведет. Уж поверь старому наемнику и трактирщику.

– Я знаю. Я уже давно не пил. Это вот вчера. Просто не смог унять жар в груди от потери. Я же до последнего надеялся, что мой мальчик жив где-то. Пусть не со мной, но жив.

– Жар в груди? – встряла девушка. – Гейб, а как это ощущалось? И когда началось?

– Рина, это не разрыв сердечной мышцы. Это просто переживания. Не лечи меня, пожалуйста, я сам лекарь и симптомы знаю.

– Я не об этом, – вдруг очень жестко и серьезно сказала девушка. – Опиши ощущения в груди. Были ли при этом круги или линии перед глазами или что-то еще со зрением?

Габриэль задумался и понял, что ведь и правда, было. В груди было не больно, а жарко. В тот момент, когда на маленький белый саван упала первая горсть земли. Внутри словно горячий комок вспыхнул и поплыли перед глазами красные и зеленые линии. Как паутина, опоясывающая его и людей вокруг. Миг, и все исчезло. Но жар в груди остался. И горечь осталась. Поэтому он и напился, как скотина. Это он и пересказал.

– Гейб, а какого цвета у тебя глаза? – вдруг спросил перевертыш.

– Серые, ты разве сам не видишь?

Они с Риной переглянулись и кивнули друг другу.

– Давай Таби дождемся, – сказала она трактирщику. – Он к ужину быть обещал. А мы… Гейб, может быть все же сходим сейчас в лечебницу и ты покажешь мне тех кашляющих рыбаков? Тларг, Марковка на тебе тогда.

Трактирщик улыбнулся и кивнул.

Габриэль не очень понял, что такого странного с его глазами, но согласился. Ему было интересно поможет ли лишайник и что скажет Рина про больных.

Рийна

«Что за странности тут творятся?» – возмущалась я про себя, пока мы шли к лечебнице. Сначала Тларг начал проявлять признаки оборота. Потом у Таби вдруг прорезались способности стихийника, причем очень резко. Теперь Габриэль… У него явно видно искру. Какие способности? Лекарь – это несомненно. Скорее всего и раньше что-то такое у него было, слабое, но было. Из ниоткуда искра не рождается. Просто вдруг заискрилось… Мда…

Я шла и старалась припомнить, что читала про внезапное появление способностей у взрослых людей в прошлом. Но не могла найти в своей памяти ничего. Обычно искру видно в ребенке либо сразу после рождения, либо способности проявляются в пяти или шестилетнем возрасте. Бывает такое, что искра резко разгорается у подростков из-за сильных нервных потрясений. Но тогда магия неустойчива и требуются опытные наставники и серьезные усилия, чтобы дар стал подконтрольным и не убил своего носителя.

Пока я бродила по закоулкам своей памяти, мы с Гейбом добрались до лекарни. Мне очень понравилось и само здание и чистота внутри. Видно, что работа здесь была поставлена достаточно хорошо и градоправитель не зажимал бюджетные деньги.

– Так было не всегда, – вдруг сказал лекарь, отследив мой взгляд и реакцию. – За тот год, что я работал здесь с Милой, моей женой, нам многое удалось переделать и изменить к лучшему. Даже повысить зарплаты служителям. Это младший персонал.

– Я знаю, кто такие служители, – улыбнулась я. – Пойдем к больным?

– Да, конечно. Сейчас только возьму их карточки, чтобы рассказать тебе кто, как и чем их уже лечил.

– А ты разве не помнишь?

– Помню, конечно. Даже как зовут их жен и детей, но так надежнее. О, привет, Флора, дай, пожалуйста, карточки Дина Митча, Абоса Доса и Мирка Доне.

– Сейчас поищу, – отозвалась грузная женщина, сидящая за столом в приемнике. Большом помещении на входе в лечебницу. Сюда привозили больных, приходили больные, здесь им оказывали первую помощь и распределяли по комнатам или операционным.

Вскоре Гейб получил карточки и мы прошли к больным.

– Мы всех устроили в одной комнате. Диагнозы у них практически одинаковые: легочное воспаление у двоих и сильная простуда у еще одного. Да и получили они свои болячки, когда выходили на реку за уловом под проливным дождем и сильным ветром.

– Объясни мне, пожалуйста, как ты отличаешь легочное воспаление и простуду?

– Хрипы и кашель прослушиваются в легких или легкие на слух чистые, а воспаление угнездилось в носоглотке, – ответил Гейб. – Также бывает, что в легких хрипы не прослушиваются, а вот в верхних дыхательных путях начинаются. Рано или поздно воспаление все равно опускается вниз. По моему опыту.

– Я могу послушать твоих больных самостоятельно?

– Да. Вот мы уже и пришли, – лекарь открыл передо мной дверь небольшой комнаты, где стояло три кровати, на которых лежали мужчины.

Впрочем кашель отсюда слышался еще за сотню шагов в коридоре. Гейб поздоровался с больными и представил меня лекаркой и травницей. Я взяла деревянную трубочку, расширяющуюся с обоих концов. Один прикладывался к груди или спине пациента, а другой к уху лекаря. Так можно было прослушивать легкие, сердце, даже кишечник или сердцебиение ребенка у беременных. Я подошла к одному из мужчин.

– Мирк Доне, – назвался тот и закашлялся.

– Сядьте, пожалуйста, поднимите рубаху и повернитесь ко мне спиной, – слушать было не особо нужно, хрипы не то, что слышались невооруженным ухом, а чувствовались под пальцами при прикосновении. Настолько сильной была вибрация.

Я все-таки послушала. Расспросила при каких обстоятельствах он получил свое заболевание. Гейб рассказал чем и как лечили. Ту же процедуру прослушивания я провела и с остальными.

– Гейб, где можно приготовить отвары?

– Пойдем, я покажу нашу лабораторию.

Мы попрощались с пациентами и поднялись на второй этаж в угловую светлую комнату. Здесь стояли стеллажи с настойками в пузырьках, порошками и травами в мешочках, столы с горелками и даже дровяная плита. Растопленная, кстати. Туда я и поставила большой котелок с водой. Гейб подкинул дров из поленницы рядом. В закипевшую воду отправился сизый мох и болотная ягода. Концентрация максимальная. Мы протомили отвар в течение часа, сцедили и разлили по глиняным флакончикам, так никто не перепутает количество лекарства, которое нужно дать. Габриэль написал назначение в карточки для служительниц: по одной дозе каждые два нара. За первым приемом проследил сам. Остальные оставил в специальном шкафчике для дежурного лекаря, еще раз повторил все инструкции служительнице. Лекари сейчас все были заняты в операционной, поэтому пообщаться с ними напрямую не получилось. Всё это заняло у нас около трех наров.

– Надеюсь, твой лишайник поможет. Они уже больше дюжины дней у нас и улучшений почти никаких. Рвутся домой, кто-то же должен семью кормить. Нам пока удается убеждать их жен, чтобы они убеждали мужей продолжить лечение.

– Да, дома они бы не лежали спокойно, а наверняка вышли бы на промысел и гарантированно себя угробили.

– Я провожу тебя до трактира и отправлюсь домой. Завтра я работаю, сам послежу за состоянием рыбаков.

– Хорошо. Только с Таби побеседуй, пожалуйста.

– Зачем?

– Вот и узнаешь, – я не хотела говорить Гейбу, что вижу искру. Пусть ему маг скажет. Заодно и проконтролирует, если тот разволнуется и искра пойдет в разнос. Вряд ли у меня получится также удачно как с Таболой. К тому же, тот итак маг, и это просто новые способности, а не искра, что вспыхнула внезапно для носителя. – Скажи, а у тебя в роду были одаренные?

– Если и были, то слишком давно и мне это неизвестно. А почему ты спрашиваешь? Думаешь, что я одаренный и скрываю?

– Нет, не думаю, что ты что-то подобное скрываешь, – я не врала, он же не скрывал, а сам не знал.

– Рина, а ты не хочешь поработать в лечебнице? У тебя масса знаний, ты разбираешься в лечении, ты чистоплотна и усидчива.

– Спасибо, но мне трактира хватает, – рассмеялась я. – К тому же здесь я практически постоянно рядом с Марком. С некоторых пор я не очень хочу далеко и надолго от него отходить.

– Понимаю, – грустно кивнул Гейб. Мы подошли к «Снежным волкам». Внутри было шумно и людно. Я усадила лекаря за единственный свободный столик и попросила подождать.

На кухне стоял дым и пар. Суетились поварята, командовал Мих, туда-сюда бегали подавальщицы.

– Рина, где тебя носит? – возмутился кухарь. – У меня рабочих рук не хватает. Надевай фартук и присоединяйся!

– Мих, маг уже вернулся?

– Да, он у себя! А ты знала, что он под личиной был? Я его сегодня не узнал, пока он не объяснил. Чуть половником не вдарил, когда незнакомый мужик на кухню зашел.

– Знала. Я вернусь через пару минут и помогу тебе, – я не стала слушать кухаря дальше, а сходила за Гейбом и повела его в комнату Таболы на второй этаж.

Постучалась в дверь и услышала разрешение зайти.

Табола сидел за столом у окна и что-то помечал на небольших квадратиках бумаги. Перед ним были разложены открытые сыскные дела в деревянных обложках. Маг повернулся к нам и вдруг я услышала голос Гейба из-за спины.

– Простите, мы, кажется, дверью ошиблись.

– Нет-нет, Габриэль, проходите. Это я – Таб Равн, только без личины, – я прошла внутрь, затянула Гейба за собой и закрыла дверь. – Мое настоящее имя Табола дель Наварра. Я императорский сыскной маг по особым поручениям. Простите, что пришлось вас дезинформировать поначалу, но это было необходимо. Сейчас – нет.

Лекарь присмотрелся и неуверенно кивнул.

– Я так понимаю, что вы хотели меня видеть? – спросил он.

Мы с Таболой переглянулись. Я поняла, что Тларг уже пересказал магу наши предположения и откланялась. На кухне действительно требовалась помощь, а о магических способностях лекарю пусть сообщает профессионал.

Я заскочила в нашу комнатушку, где Настая кормила Марка. Чмокнула сына в светлую макушку, обняла подругу, быстро переодела платье, повязала фартук и отправилась работать. Количество дел в «Волках» не уменьшалось, а только прибавлялось. Поэтому несмотря на все наши перипетии, работать приходилось по графику. Трактир стал популярным местом среди торговцев и речных капитанов, поэтому к вечеру был буквально битком. Один Мих действительно не справлялся, а кухарята были еще не достаточно расторопны. В рабочий процесс я влилась моментально. Сейчас речь уже не шла о мойке посуды. Этим занимался один из мальчишек, а я стояла у плиты и готовила гарниры, соусы и салаты. Мих носился с решетками между каменным чаном и столом раздачи.  К ни го ед . нет

К моменту, когда гости разошлись по домам, а постояльцы по комнатам, мы уже валились с ног. Оставив кухарят и подавальщиц мыть посуду и приводить в порядок зал и кухню, сидели с Михом и Настаей в саду за столом и маленькими глоточками цедили горячий взвар. Как же мне не хватало моей трубочки… Сейчас бы с наслаждением подымить. Мы с папой часто сидели на крыльце нашего домика на болотах, обсуждали что-нибудь или просто молчали. И курили трубки. Пришлось бросить, когда я забеременела. Хотя не было ни дня, чтобы я не скучала по терпкому дыму. Нужно будет раздобыть у торговцев хороший табак и прикупить трубку все-таки. Здесь, на юге, курение было совсем не распространено. Баловались только северные капитаны или торговцы, изредка забиравшиеся в эти края. Дым помогал мне сосредоточиться, когда нужно обдумать что-то важное, поймать ускользающую мысль или принять сложное решение. Сейчас, учитывая, что творится вокруг, сосредоточение мне бы точно не помешало.

– Рина, рассказывай, что у вас с Тларгом и этим магом за дела? Если вы уезжаете на несколько дней и оставляете трактир и Марка на нас, – заговорила, наконец, Настая.

– Ооох, ребята… Все сложно. Что вам вообще наш хозяин сообщил?

– Да ничего! Сказал, что вам нужно уехать на несколько дней. Составил на меня доверенность на трактир, я временный управляющий, Настая главная над горничными и подавалками, – со вздохом произнес Мих. – Я не уверен, что я со всем справлюсь. Со счетами я, если честно, управляться не очень, чтобы могу.

– Зато Настая умеет.

– Я⁈ – поперхнулась Настая.

– Конечно умеешь, – твердо ответила я, – ты с тремя маленькими детьми на руках управлялась с ведением хозяйства, работой в трактире и ни разу, насколько я помню, твои дети не голодали и не побирались по Раскатам. Уж что-то, а со счетами ты справишься. Мих, если что надавит массой и авторитетом.

Со стороны Настаи послышался всхлип. Я повернула голову и увидела, что подруга сидит в слезах.

– Ты чего? – подалась я к ней и обняла.

– Мне еще никто и никогда не говорил, что я могу с чем-то справляться, что я умная…

Слезоразлив продолжился. Платье на моем плече быстро намокло от слез. Я утешающе поглаживала подругу по спине, с другой стороны сидел и вздыхал растерявшийся Мих. Когда девушка чуть успокоилась, он произнес:

– Насть, действительно, ну чего ты? Ты уж точно справишься, ты вообще у нас такая. Пробивная.

Кухарь, как и Тларг, терялся при виде искренних женских слез. Видела я как он одним взглядом гасил притворные истерики подавальщиц или кухарок. Или только слезы Настаи его трогали? Сами разберутся, в общем. Так как я не знала, что ответить на их первый и основной вопрос, решила, что лучше всего будет быстренько убраться и оставить их обниматься. Пока не опомнились.

У двери моей каморки меня ждал Табола.

– Улизнула? – усмехнулся он, – поговорим?

– Пойдем в зал. Ребята, мне кажется, не скоро придут, а у меня мы Марка разбудим.

– Пойдем лучше ко мне. Здесь нас слишком легко подслушать.

– Тларг итак услышит, если захочет.

– Не услышит.

– Тогда пойдем.

Мы поднялись в комнату Таби. После моего ухода там ничего не изменилось. На столе по-прежнему были разложены дела и заметки. На кровати лежала скинутая куртка, а рядом притулились новые сапоги. Унесенные грозой найдены так и не были. Маг зажег свечи в подсвечнике на тумбочке и предложил мне единственный стул. Сам уселся на кровать достал из кармана куртки светлую каменную пирамидку и что-то над ней прошептал. Запахло его магией. Хвойной.

– Ты была права, у Гейба проснулась искра, – начал он. – Слабая. Лечить он, скорее всего, даром не сможет, но диагностировать уже через несколько дней. Я показал ему упражнения для тренировки. Уже чувствую себя наставником в школе магии, а не сыскарем. Ты можешь объяснить мне, что здесь творится?

– Этот же вопрос я задаю себе.

– То есть ты не знаешь?

– Нет. Но я думала, что мы вместе с этим разберемся.

– Что ж. Я хочу, чтобы для начала ты все-таки передала мне печать нидлундов, которую стырила и рассказала как тебе удалось, «герцогская воровка». Так и быть подельников можешь не сдавать.

– Вот уж спасибо, – я сочилась сарказмом.

– Я их сам найду.

Я рассмеялась:

– Таби, не было никаких подельников!

– Только не говори, что ты провернула это в одиночку.

– Ладно. Не скажу.

– В прошлый раз ты настолько выбила меня из колеи, что я так и не услышал твоего рассказа. А учитывая инициацию я даже об этом забыл на какое-то время. Но сейчас молнии не сверкают, никто не обращается, не инициируется и у нас есть время, чтобы я выслушал твой рассказ.

– Что ж…

Около четырех лет назад отец отправился в Ковен, чтобы представить магам результаты своих многолетних исследований. Как я уже говорила, он изучал магические расы и их зависимость от наполненности лей. Со временем он докопался до работ нидлундов, которые много экспериментировали с артефактами. Конкретно с артефактами, которые поддерживали и охраняли леи силы. Насколько я знаю, маги Ковена неоднократно помогали ему с организацией экспедиций, поддерживали эксперименты и не только согласием. Они давали деньги, магов в помощники, артефакты для экспериментов, редкие ингредиенты для ритуалов. Папа выяснил, что артефакторика нидлундов основывалась не столько на классической магической силе, сколько на ритуалистике ведьмаков. Там целый сплав разных типов магий. Подтверждением тому являются печати нидлундов. Один из герцогов был вынужден по приказу Ковена и кого-то из императорской семьи предоставить отцу печать для экспериментов. Естественно, он занимался этим в замке и под присмотром магов. Мага, который плотно работал с отцом последние несколько лет над этой темой, зовут Рикард Модро. Папа делился с ним всеми наработками, собственно, работали-то они вместе, но не всеми догадками. Насколько я поняла, часть информации отец утаил. Где он оставил записи, я не знала. Их-то и пыталась найти, когда проникла в замок герцога Асомского. В эту авантюру я была вынуждена ввязаться, когда поняла, что могу больше никогда не увидеть папу. Его записи с реальными выкладками и догадками были бы единственным, чем я могла заплатить Ковену за его жизнь и свободу.

– Ты не думаешь, что он мог рассказать все под пытками? – перебил меня Таби.

– Нет. Скорее всего, он просто умер. Есть такой ритуал, который можно наложить как на другого человека, так и на себя. Он просто умрет, если знания отдавать под принуждением.

Табола кивнул. В классической магии тоже были такие приемчики. Те же родовые клятвы действовали примерно так же. Смерть была не мгновенной, но неизбежной, если нарушить таковую.

– Как ты поняла, что он у Ковена, а не занимается где-то экспериментами или не отправился в экспедицию?

– Мы же ведьмаки. У нас есть свои способы связи. Я просто перестала его чувствовать. Об остальном догадалась. Да и спустя несколько месяцев после его отъезда у края болот объявились чужаки. Маги. Ковен знал, что отец обитает где-то в «Проклятом» герцогстве, где-то на краю Наваррских болот. Там есть деревеньки. Там-то и выспрашивали.

– И ему не указали, где тебя искать?

– Наши люди преданы нам, – с некоторой гордостью сказала я. – Ковен даже не знал о моем существовании. Им показали избушку на обитаемом краю болот. Там мы держали запасы трав, кое-какие книги по ведьмачьей ритуалистике. Иногда ночевали, когда в деревнях свирепствовали болезни, а бегать через болота было неудобно и долго. Маги поверили, выгребли из домика все, что можно, даже половицы подняли и печку разобрали, и ушли.

– Вас не выдали, потому что вы свои. Ваша семья столетие была с ними, жила среди них, лечила и заботились о них.

– Больше, чем столетие. Мы не говорили, но каждая семья уверена, что мы и есть герцоги Наварра.

– Ну вот, тем более. Они знают, что вы отвечаете за них, а они за вас. Герцоги Наварра всегда заботились о людях, живущих на их земле и не перестали даже после «пресечения рода». И что ты решила делать дальше?

– А дальше, как я уже говорила, я отправилась в герцогство Асом. Идти в Ковен и что-то требовать, было бы гарантированным убийством и самоубийством. Изменить внешность и устроится на работу мастером красоты для меня не составило труда. Пришлось воспользоваться слабеньким амулетом личины. Это твой поменял тебе лицо и фигуру кардинально. Мой лишь создавал образ, который я поддерживала париком и косметикой. И да, я была полненькая. Над фигурой пришлось поработать отдельно, – усмехнулась я. – Да и потом, после родов, я сильно похудела. Сейчас даже меньше, чем была до превращения в «рыжую пышнотелую хохотушку».

– Но как Старый герцог не почувствовал в тебе ведьму? Ты же в любом случае проходила собеседование с его главным безопасником, а он слабый, но маг воздуха. Да и сам герцог не без способностей.

– Таби, мою силу не увидеть, пока я ей не пользуюсь. Ты же тоже смотрел на меня, а разглядел только когда Йолма Марка украла и я не смогла держать себя в руках. Так и прошла собеседования. Искрой я не пользовалась, травы знаю, да и есть у меня свои секретики, лечить и прихорашивать умею. Это был единственный способ максимально близко подобраться к герцогской семье. Я была уверена, что Асомские, и отец и сын в курсе того, что случилось в их замке с моим отцом. И была уверена, что отец оставил мне там подсказки.

– Он настолько доверял твоей сообразительности?

– Он же мой папа. Он знает меня как облупленную. Хоть и воспитывали, в основном, дед с бабулечкой, но с ним мы всегда были, как говорят мореплаватели, на одной волне. Я даже внешне его копия. От мамы, наверное, только пол и взяла.

– Что было дальше?

– А дальше все было проще, чем вы, сыскари, понапридумывали. Слух о «герцогской воровке» я пустила сильно заранее, еще пока добиралась в Асом. Путешествие мое длилось почти два месяца вместе с караванами и бродячими артистами. И на привалах я рассказывала сказки. О благородных разбойниках, что грабили богатых и раздавали бедным, об отважных девах, которые хитростью освобождали народы из-под гнета жестоких правителей. Подготавливала, так сказать, общественное мнение. Кстати, сказки не моя выдумка. Это сказки нидлундов, просто в моей редакции. Учитывая, что сказания живые и интересные, многие бродячие труппы принялись их ставить. Знаю, что даже уже кукольный спектакль про меня есть.

Табола рассмеялся.

– Но ставить эти спектакли начали только после твоей кражи!

– Ну-да, история такая неординарная, вот артисты и вспомнили. Переврали, конечно, все, что могли, но народной героиней меня сделали.

– Да уж! Никто и догадаться не мог, что «народная героиня», украв такое количество золота и камней, будет драить полы в трактире «беспечатного» города. Кстати…

– Давай, я все-таки расскажу по порядку, – перебила я мага. Тот согласно кивнул и замолчал. Я знала, что сейчас он прокручивает в голове с сотню сценариев, как дальше поступить со мной, но снявши голову по волосам не плачут. Табола действительно был тем единственным ключом, который может открыть темницу или склеп отца. – Итак, я устроилась на работу к герцогине. Очень быстро я стала в замке своей. Пришлось угождать старой стервозе и литрами варить для нее мази и притирания, лечить в замке всех и ото всего. От детей посудомойки с их бесконечными соплями до ревматизма Старого герцога. Но допуск у меня был во все помещения, кроме башни с магической лабораторией и сокровищницы. Туда могли войти только герцог и наследник крови. Двери открывались не просто замком, они были запечатаны на родовую кровь. Так я забеременела Марком.

У Таболы натурально отвисла челюсть.

– Да, он сын Алекса Асомского. Младшего, конечно же. Кстати, Асомские, как, я думаю, и остальные хранители печатей несут в себе кровь нидлундов. Подозреваю, что именно связь и близость печатей ее и сохраняла, и даже культивировала. Так я получила кровь наследника Асомских и допуск в сокровищницу и лабораторию. Правда, пришлось подождать начала второго триместра, прежде чем, она вошла в силу. Мне удалось найти подсказки отца. Человек не нашей крови и без ведьмачьего дара ничего бы не увидел, а если бы увидел, то не понял, что именно. А я читала их так, как будто видела написанный на стене светящийся текст. Как-то так это и выглядело, на самом деле. Отец прямо указывал на печать и на способ ее скрыть. Для этого нужно было провести несколько сложных ритуалов, отдав приличную часть своей крови. Но в моем случае не понадобилось. Я скрыла ее при помощи крови своего ребенка, что в тот момент был во мне. Взяла я мешочек с золотыми монетами и еще парочку с некрупными драгоценными камнями. И печать, конечно же. Забрала днем, а к вечеру покинула замок. Нет, я не грабила сокровищницу на кучу мешков с золотом. Как бы я по-твоему это всё утащила⁈ Я просто спихнула их в тайники в стенах. Герцогские ищейки подумали, что их украли и не стали искать. Таким образом, вы «шли по следу денег и группы людей», а не одной девушки. А этого следа просто не было. Я отправилась обратно домой, там спокойно родила сына и вернулась сюда. Нанялась в трактир. Так мы с тобой и встретились.

Табола, судя по виду, переваривал услышанное и прикидывал варианты, как бы это меня так побольнее прибить.

– У меня есть подозрение, что все эти «чудеса» с превращениями и инициациями творятся именно потому, что печать и Марковка действуют заодно. Он несомненно чувствует печать и «раздаривает» силу тем, кто ему нравится. Или в ком что-то чувствует.