Текст книги "Трактирные истории (СИ)"

Автор книги: Катерина Крылова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Тем временем Йолма под руководством мамы начала полноценную осаду. Куда бы Гейб ни отправился, всюду натыкался на эту парочку. Девушка хоть и была некрасива, но мила и добра. К тому же не надоедала щебетанием, а лишь интересовалась делами лекарни и предлагала свою посильную помощь. На время господину Парату каким-то чудом, никак иначе, удалось прикрутить ее характер и гонор. Йолма вызвалась помогать с организацией благотворительных вечеров и провела их просто блестяще. Гейб оценил организаторские способности девушки. Он же не знал, что оценивает совокупность способностей ее матери и слуг. Никто, кстати, не давил на него с женитьбой и даже разговоров больше не заводил. Однако, тот решил всерьез задуматься о свадьбе. Он прекрасно понимал, что не любит будущую жену, но ведь в браке любовь не всегда главное. Главное, чтобы между супругами были приязнь, понимание, общие цели и ценности. В Йолме он видел именно ту женщину, которая сможет разделить с ним жизнь, поддерживая и помогая. Да и приданое, не будем кривить душой, там было очень даже «вкусным».

Как жестоко он ошибся, Гейб понял уже через несколько дней после свадьбы. Истерика, скандал, картинный уход к маме, приезд тестя и возвращение жены. Истерика-скандал-уход-возвращение. И так по кругу. Дом рядом с лекарней, подаренный родителями жены, стал полем битвы, куда не хотелось ни возвращаться, ни даже смотреть в ту сторону. Молодой муж начал пропадать на работе круглыми сутками и считал это счастьем. Молодая жена взяла за правило приходить туда каждый день, да не с обедом, как поступают приличные жены, а с истериками и скандалами.

Йолма изводила мужа сначала своими капризами, а затем своей ревностью. Он бы и изменил, чтобы не быть обвиненным понапрасну, но когда? Так прошло два года. В один прекрасный вечер, предварительно хорошенько поскандалив с женой, Гейб отправился к тестю для разговора. Впрочем, разговора не получилось. Тот сказал, что платит достаточно, чтобы лекарь терпел его дочь и впредь.

Молодая жена, видя, что семейная жизнь не складывается, решила подумать (в кои-то веки!) почему оно так. Додумалась до того, что все потому, что детей у них нет. Вот были бы деточки, тогда бы муж сразу и внимания ей больше уделял и подарками чаще одаривал, и вообще. На эту тему Йолма много беседовала с матерью, плакалась отцу, в общем, вела себя как привыкла. Она хочет ребенка! Нет, не так. Она. Хочет. Ребенка.

Всё бы, может, и сложилось. Надавил бы купец на Гейба, да тот нашел травки-муравки для быстрого зачатия, перенаправила бы Йолма свою энергию в мирное русло. Но! Всего две буквы, а сколько они меняют. Умер Йоши Парат. Сердечный приступ. Бывает. Следом за ним ушла за Грань и его жена. Какое-то время Йолма погоревала и даже сделалась тихой и милой. Как ни ненавидел к этому времени Гейб свою жену, а все же не смог остаться безучастным к ее горю. Поддерживал, был рядом, даже из лекарни стал приходить каждый вечер. Тихая грусть долго не продлилась. Уверенность женщины в том, что ее брак и любовь спасет только ребенок, переросла в манию. Каким бы хорошим лекарем не был Гейб, зарождающегося безумия он за всеми заботами просто не заметил.

Глядя в очередной раз на пришедшие вовремя женские дни, Йолма решила, что в ее небеременности виноват муж. А если он не годится, значит, надо найти того, кто годится. Она не собирается изменять любимому. Нет-нет. Она просто хочет ребенка. А уж чей он там будет? Конечно же ее и Гейба. Первого полюбовника женщина нашла уже спустя несколько дней. Им стал один из бывших компаньонов отца, который давно не был в городе и заехал выразить дочери покойного соболезнования. Ну и… выразил. Следующему мужчине она просто заплатила, а потом и второму. Муж узнал на пятом. Собрал вещи и исчез из жизни Йолмы, оставив заявление о разводе градоправителю. Тот, кстати, его удовлетворил достаточно быстро. Весь городок уже был в курсе ее поведения и, прямо скажем, безумия.

Взвыв, пошвыряв в стены посуду, та собралась, взяла с собой всю наличность и украшения и отправилась по следам беглого мужа. Нашла женщина лишь неприятности в виде воришек на постоялых дворах и насильников в темных подворотнях. Так спустя пару месяцев она оказалась в Каралате, купила на оставшиеся деньги домик в Раскатном районе и устроилась работать в таверну, где оказывала услуги известного свойства, но не из желания заработать, а из желания забеременеть.

Когда Рийна вместе с Марком оказались в «Снежных волках» и девушка начала хорошо относится к Йолме, учить готовить, доверять ребенка, та уверилась, что вот он! Шанс! Шанс на дитя! И вообще, этой соплюхе ребенок не нужен. Вон она целыми днями что-то готовит, моет, скребет, нет чтобы о малыше заботиться. А вот Йолма готова всю себя отдать мальчику. И он так похож на Гейба. Когда он увидит малыша, сразу к ней вернется, ведь у них ребенок. Логики никакой в этих рассуждениях не было. Нет ее у безумцев.

Что нужно, чтобы скрыться со своим ребенком, а в идеале и спокойно растить его? Три вещи: деньги, деньги и еще раз деньги. А где их сразу столько взять? Вернуться в родной город и броситься в ноги братьям, которых опозорила? Нет уж. Они ее никогда не поймут. Заработать и накопить? Не с ее доходами. Украсть? Так Тларг крупные суммы сразу в банк относит. На этом этапе на Йолму и вышел Фритто Мальтикучино. Ресторатор хотел от нее информации. Причем не разовой, а постоянной. За это он был согласен взять ее на оклад, так сказать. Ему было важно всё – от трав в новых блюдах до цвета исподнего у хозяина трактира. Женщина пересказывала всё, что ей удавалось узнать и подглядеть. Но это были крохи. Может, воспитывайся она как жена и хозяйка, учи ее родители не только требовать, но и читать и считать больше чем до десяти, умей Йолма сопоставлять, анализировать и делать выводы, она была бы полезна нанимателю. Но! Опять это но! Она ничего подобного не умела и уметь не собиралась. Поэтому и несла не информацию в клювике, а чушь. Тот уже был готов разорвать с ней договор, но женщина, испугавшись, что опять останется бездетной, нагородила такого, что ни одна здоровая фантазия бы не придумала.

Она поведала, что успех «Снежных волков» в последние месяцы обусловлен магией! Мол, сперва Тларг достал где-то артефакты чуть ли не эпохи нидлундов, которые сами очищали трактир до состояния «новое, впервые используемое», топили печи, готовили кушанья. А когда те разрядились, известно же, что все артефакты надо заряжать, нанял где-то в столице мага, которого поселил в трактире и даже отправил шпионить в «Высокую кухню». Сначала Фритто, конечно же, не поверил. Чушь ведь! А потом увидел того самого мага и взвыл! Был же! Ну, был же этот щенок у него в ресторане, еще эдак присматривался, принюхивался и не ел ничего даже. То, что Табола в этот момент был занят настройкой прослушки, а есть то, что ему подали было решительно невозможно, ресторатор не учел. Увидел лишь то, что хотел увидеть. Даже мысли не возникло, на кой Тларгу охотиться за рецептами, если сам Фритто за его рецептами охотится. Да и объяснение появлению артефактов ресторатор для себя нашел. Как раз в то время вернулся из своего путешествия «Речной ветер». Через всю же Империю путь проторил! Какие диковинки он мог привезти? Да любые. К тому же и бармен Тларга тогда мало не неделю выпивал с командой «Ветра» по всем кабакам, а капитан судна вообще в «Волках» сразу после прибытия обедал, завтракал и дела обсуждал. Мог ведь! Мог Тларг достать артефакты! Все сходится!

Йолма заверила Фритто, что знает, где хозяин трактира держит артефакты и может их достать и даже рассказать какой для чего. Они де практически разрядились, а в таком состоянии их любой может брать спокойно. Только все нужно провернуть в одну ночь, а Йолме исчезнуть. Фритто потом сможет и мага найти и разузнать все про них, и воспользоваться. Не сразу, конечно, а как время пройдет. Тларг же искать будет. В стражу не пойдет, артефакты-то нелегальные, как ни крути. Поищет-поищет, да и успокоится. Фритто на такой план согласился. Неизвестно, правда, кто из этих двоих был более безумен в тот момент. Решили, что ресторатору достанутся бытовые артефакты нидлундов, а Йолме крупная сумма денег в золоте и серебре. И уйдет она сразу же.

Полностью не доверяя женщине, Фритто решил в тот вечер пойти в трактир и лично вывести ее с бесценными «помощниками». Что было дальше Лудим уже знал. Его мучил только один вопрос, который он и задал женщине:

– Что за ребенок похоронен во дворе твоего дома? Я знаю, что закопала его ты и что он уже мертвым лежал в люльке в твоей спальне. Не ври! Иначе говорить с тобой буду не я, а приятный господин, что сейчас держит щипцы на жаровне.

– Аааа, это ублюдок моего мужа. Я нашла Гейба, я не сказала? Он живет здесь, в Каралате. Сделал ребенка этой девке, которую называет женой. Но это не так! Он мой муж и дети у него могут быть только со мной, – спокойно ответила Йолма.

– Я не знаю ни одного лекаря с таким именем в городе. Тем более, чтобы у кого-то умер ребенок… – тут Лудим резко осекся. Было ведь. Было. Несколько месяцев назад у одного из старших врачевателей городской лекарни жена родами умерла, а малыш пропал. Тот, убитый горем, подал заявление о пропаже в Сыск. Стоит ли говорить, что никого не нашли, а в стражу тот пойти не догадался. – Ребенок старшего лекаря Габриэля Нола?

– Да, Гейб поменял фамилию, но я все равно нашла! – с гордостью ответила Йолма.

– Что ты сделала с ребенком?

– Ничего. Ему просто не стоило рождаться, не стоило дышать, я лишь исправила оплошность Зоряны.

Лудим медленно поднялся из-за стола и бросил бледному до синевы молодому стражнику, записывающему показания:

– Всё записал?

– Да.

– Пусть подпишет и заприте ее здесь. Воды оставьте и всё. На крики не подходить, не разговаривать, ни на что не реагировать.

Шокированный парень, взятый в Стражу за грамотность и разборчивый почерк, лишь кивнул. Таких признаний он еще никогда в жизни не слышал и надеялся, что больше и не услышит. Тут невольно задумаешься, может стоит поменять работу…

Глава 6

Рийна

Утро после ночи происшествий выдалось… обычным. Разве что сына я боялась с рук спустить и оставить вне поля своего зрения даже на склянку. После короткой беседы с Тларгом я отдала ему Печать нидлундов, спрятанную в корешке гримуара, на хранение. Главное, чтобы она сейчас была подальше от Марка. Юный ведьмак от стресса инициировался совсем уж в сопляческом возрасте. Иееех, предупреждал же меня папа, что такое бывает.

«Папочка, как же мне тебя не хватает,» – эта мысль возникала у меня по десять раз на дню, а иногда и по двадцать. Хотя со временем все реже и реже. Я училась жить самостоятельно, самостоятельно принимать решения и отвечать за их последствия, справляться с трудностями и ввязываться в авантюры. Прекрасно понимала, что из этой я могу живой и не выбраться. Но не могла ничего не делать. После того, как отца утащили в Ковен, больше я его не видела. И не увижу. Разве что за Гранью. Осталось только отомстить и жить дальше.

Меня тогда не нашли, не почуяли. Сила ведьм, она даже от силы ведьмаков отличается. Не изученные мы экзотические зверики, навроде тех же драконов и единорогов. Почти мифические. Тем больше было мое удивление, когда маг распознал во мне ведьму. Должен был чуять мага, видеть соприкосновения с леями, преобразование лей. Но – нет. Понял. Понял и промолчал? Был уверен, что не сбегу сразу? Почему? Мне хотелось поговорить с ним, думаю, не меньше, чем ему со мной. Если что силой мы померяемся и еще неизвестно кто кого.

Имперский сыскарь сейчас завтракал и разговаривал с мальчишкой из Раскатов. Вербовал себе глаза, уши и быстрые ноги. Зал трактира тем временем наполнился. Проснулись постояльцы, забежали завсегдатаи позавтракать. Я по привычке крутилась на кухне, хотя понимала, что моему спокойному мирку пришел конец.

– Поговорим? – маг неожиданно появился в дверях.

– Да, пойдем на двор.

Я подхватила кувшин со взваром и две чашки и направилась к зарослям терна, где под деревьями был врыт столик и две скамеечки. Получилось что-то вроде естественной беседки.

– Тут никто нас не услышит и не увидит.

– Если я захочу, нас и в трактире никто не услышит, – улыбнулся маг.

– Зачем тратить силу, если можно обойтись так?

– Вот, значит, каким принципом вы – ведьмы руководствуетесь.

Я поставила кувшин и чашки на столик, разлила ароматный вишневый взвар с листьями малины и первая сделала глоток, показывая, что ничего лишнего в напиток не подсыпано. Маг склянку поколебался, но тоже отпил.

– Для начала я бы хотела знать с кем я разговариваю, – я сменила тон на более жесткий. Мы тут пришли не кокетничать и не обсуждать особенности пользования леями. Хотя за последним тоже, наверное.

– Для начала я бы хотел указать на то, что не ты здесь задаешь вопросы и требуешь ответов, – вернул мне тон маг.

– В продолжение отмечу, что напугать меня трудно, пуганая уже! – огрызнулась я. – Все же предлагаю представиться и поговорить без личин.

– А ты и это видишь? – удивился тот.

– Про особенности силы я тоже расскажу, если тебе интересно, – я прекрасно понимала, что убить-то этого мага я могу, а вот последствия для меня будут неутешительными. За ним придет еще один и тот уже не будет церемониться. Главное, узнать, что нужно этому конкретному. Если не прикопал и не заточил сразу, значит, что-то все-таки нужно…

Тем временем маг снял с шеи какую-то побрякушку. Его облик сначала подернулся рябью, а потом изменился. Ну, что-то типа этого я и ожидала. Вместо лопоушистого простоватого парня передо мной сидел темноволосый мужчина с серьезными черными глазами и упрямо сжатыми в одну линию губами. Он улыбнулся и от уголков глаз побежали морщинки. Обаяния, конечно, бездна.

– Нравлюсь?

– Да, – честно ответила я.

– Теперь твоя очередь.

– А это и есть моя настоящая внешность. Не ожидал?

– Нет. Ты чувствуешься взрослее, когда не прикидываешься неграмотной крестьянкой.

– Я и старше, чем кажусь, мы позже взрослеем. Как твое настоящее имя и кем ты служишь. Не простой же сыскной маг. Иначе всё это, – я обвела рукой лицо, – просто ни к чему.

– Личный помощник по особым поручениям начальника императорского сыска Табола дель Наварра.

Как только он произнес своё родовое имя я потеряла дар речи. Потом поняла, что откровенно вылупилась на мага и сижу с открытым ртом. Пришлось его захлопнуть. Мой поганый язык оказался быстрее моих мозгов.

– Ты врешь! Нет больше рода Наварра!

Маг вскочил, перегнулся через стол и крепко схватил меня за предплечья, чтобы я не вырвалась.

– С чего ты взяла? Что ты знаешь?

Я молчала. Как ни вглядывался в моё лицо маг, как ни сжимал руки, я молчала. Убивать будет, буду молчать. Видимо, он это понял.

– Я, Табола дель Наварра, своим родом и знанием, своим миром и Забытым богом, своим разумом и силой клянусь, пока ночь сменяет день, пока реки текут в моря, пока женщины рожают детей, сохранить в тайне всё, что ты скажешь, неизвестная ведьма, если эта тайна не принесет вреда моей семье.

Это была клятва рода, ее мог знать только Наварра. Рожденный и воспитанный, не забывший и не предавший. Я обмякла в его руках и мужчина тут же отпустил меня. Я практически упала обратно на скамью. Ноги отказывались меня держать, а тело слушаться. Я почувствовала как из глаз потекли слезы. Постаралась взять себя в руки, схватила чашку, сделала несколько глотков, а затем глубоких вдохов. Маг опять что-то кастанул на меня – запахло мятой и хвоей.

– Это просто успокоительное, – улыбнулся он. – Почему ты всё время принюхиваешься, когда я отпускаю силу?

– У тебя магия пахнет, – я вернула улыбку.

– Как?

– Хвоя и мята. Иногда чуть-чуть лимона и еще чего-то свежего.

– Никогда не слышал, чтобы магию кто-то по запаху определял. Так расскажешь, что ты знаешь о моем роде и откуда сведения о его пресечении. Этого нет ни в одной королевской хронике, приказы столетней давности засекречены даже от меня, если вообще сохранились.

– Ты же сам знаешь о своем роде.

Он утвердительно кивнул.

– Я расскажу, но и от тебя жду ответной любезности. Думаю, ты захочешь ее оказать.

Тот усмехнулся, мол, посмотрим.

– Я – Рийна Дана Наварра, – так начала я свой рассказ и полюбовалась открытым ртом и выпученными глазами. Не смогла не поддеть, – на себя успокоение кастани.

Вороны войны, Хранители знаний, Книжная моль, Бумажные рыцари – как только не называли род Наварра, который вел свою историю со времен нидлундов. Каждый представитель рода обладал искрой, каждый имел способности к магии или ведовству. Род пережил все войны, катастрофы, исход нидлундов, становление Империи. Знания требовались всем и мы спокойно ими делились. Единственный герцогский род не являющийся хранителем Печати. Замок наш стоял среди древнего леса оканчивающегося вековыми болотами, дальше шли предгорья северного хребта. Здесь была богатейшая библиотека мира более чем на сорока языках. Знания хранились в книгах, на свитках, на звуковых кристаллах, картинах и гравюрах. Поколениями мы учились хранить, преумножать и передавать их. Под патронатом рода Наварра открывались и работали школы и академии по всей Империи.

Около ста лет назад род Наварра по приказу его императорского величества Адри II Нидаля был вырезан полностью, а замок сожжен и засыпан солью. До сих пор среди древнего леса на несколько лиг простирается соляная пустыня. Мне неизвестно точно почему император отдал такой приказ. Однако, в ту ночь замок был окружен несколькими императорскими магическими отрядами, а предатель внутри открыл ворота. Мой дед, тогда еще шестилетний мальчишка, спасся чудом. Его вытащила из замка по подземному ходу знахарка и укрыла в своем домике на болотах. Ни одна императорская ищейка, ни один маг не смогли найти его. Болота, о которых столетиями ходила дурная слава, скрыли любой намек на магическую ауру ребенка. Прошли маги по их следам до болот и всё. Тогда имперцы решили, что ребенок вместе с утащившей его бабой сгинули в топи. А она еще никому не отдавала добычу. Дед был уверен, что никто из находящихся в замке в ту ночь не выжил.

– Там действительно никто не выжил. Я из другой ветви, – заметил Табола и кивнул, мол, продолжай.

– Деда вырастила знахарка. Болота, несмотря на плохую славу, не такие уж незаселенные. Живут там люди. Чаще всего те, кто по каким-то причинам скрывается от мира. Там Николо Наварра и встретил свою жену, мою бабушку, которая, как легко догадаться была ведьмой. У них родился мой папа, сочетающий в себе, кстати, оба дара, а у него я. Маму я никогда не знала. Отец сказал, что она умерла, рожая меня. Я склонна ему доверять в этом вопросе. Мои родные уже умерли. Дед с бабушкой ушли за Грань друг за другом, а отца заключил Ковен. Сейчас его тоже нет среди живых. Собственно, поэтому я и ушла с родных болот. Не знаю, ищет ли меня Ковен, но рисковать не хотелось. А потом здесь появился ты, эта безумная похитила Марка и я раскрылась, – окончила я свою историю.

– Сколько ты не договорила?

– Примерно процентов восемьдесят. И не договорю пока не буду в тебе уверена. Даже учитывая, что ты принес мне родовую клятву, – я открыто смотрела в глаза… брату? Или дядюшке? – Я даже не представляю как какая-то ветвь семьи выжила и открыто носит фамилию. Раньше я что-то про вас ничего не слышала. Хотя ты и не последний человек в Империи.

– Не слышала, потому что сидела в своих болотах как кикимора. Что ж, моя очередь рассказывать. Когда Адри II отдал приказ об уничтожении Обители мудрости, так назывался наш замок, и пресечении рода, моя прабабка, получается тетка твоего деда, – родная сестра главы рода в те времена, была уже благополучно замужем, причем очень далеко отсюда. Она влюбилась в кнёса Морского народа и покинула отчий дом. Кажется, прадед тогда крепко разозлился на сестру за этот побег и вычеркнул ее из хроник. Я подозреваю, что потом бы поостыл и внес обратно. Знания же, нельзя от такого избавляться. Но не успел. Пришли имперские отряды. Мой дедушка тоже был морским кнёсом, а вот моя мама вернулась в Империю и вышла здесь замуж. С момента указа Адри II о пресечении рода Наварра сменилось три поколения. Внятных обоснований за что был вырезан весь род и сожжены милларды книжных страниц, не осталось. Мой отец был пятым сыном небогатого графа, поэтому согласился на условие любимой – принять ее род. Мама с отцом бросились в ноги Императору и тот дал разрешение вернуть родовое имя. Но не земли рода, не украденные артефакты и вывезенные родовые ценности. Теперь они принадлежат императорской семье. Просто фамилию, да еще с приставкой дель. Мол, мы не прямые потомки, а пожалованные.

– И ты служишь императору. Зная, что сделали с твоим родом. Зная, что нас обокрали и практически уничтожили…

– Рийна…

– Здесь я Рина или Ри. Не произноси полного имени вслух, пожалуйста. Я сказала его только тебе.

– Хорошо. Рина. Прошло больше сотни лет. За что мне ненавидеть императорскую семью? Она дала моей матери приют в этой стране, не подвергала гонениям, даже вернула родовое имя. Я вырос в счастливой семье. Я хотел служить своей родине, делать что-то хорошее и полезное. И я не собираюсь вспоминать обиды столетней давности.

– Прости, Табола, но придется. Магия рода заговорит в тебе рано или поздно. Ты знал, что у Наварра особенная магия? Кстати, на тебе уже проявилось. Сколько ты знаешь еще ищеек с похожим или подобным даром? Нисколько, я уверена. Природа нашей семьи: искать, изучать, передавать и приумножать. Мы – исследователи, искатели, ученые.

– Не буду спорить. Просто не вижу в этом смысла сейчас, – улыбнулся маг и одним глотком допил остывший взвар.

– Что ты намерен делать со мной и Марком?

– А что я должен делать по-твоему? Хватать, тащить и не пущать? Этого не будет. Вы – моя семья. Я даже могу официально признать вас и внести в семейные хроники.

– Вот этого не надо! Как ты себе это представляешь? «Вашличество, я тут родню нашел. Недобитую. Кстати, вот она ведьма, а этот, что слюни пускает, ведьмак». Заметь, мы не знаем почему Адри II приказал пресечь род. Причем настолько жестоко. Не хотелось бы восставать из небытия, чтобы уже гарантированно в него отправиться. По-крайней мере, пока мы не узнаем правду.

– Да, это я как-то не подумал, – сказал новоиспеченый родственник и задумался. К нам подошел Пятнышко и положил магу голову на колени. Тот автоматически, не выныривая из задумчивости, положил руку на голову псу и погладил.

– А ты сам-то не ведьмак?

– С чего ты взяла? Аааа, это, – обратил он внимание на пса. – Меня все животные почему-то любят. Мама говорила, что это в деда, морского кнёса, ему на руки даже скопы садились и ворковали как голубки.

– Это ведьмачье свойство – понимать животных.

– Это человечье свойство – любить животных и хорошо к ним относится. Ладно, пойдем в трактир. А то твой друг-перевертыш уже все глаза проглядел, пытаясь понять, убил я тебя уже или еще нет.

– Не обижай его. Он хороший.

Табола надел обратно амулет личины и недовольно фыркнул.

Табола дель Наварра

– Я так подсчитала, что ты вроде как мне братом должен приходиться. Или все-таки дядюшкой? – внезапно произнесла Рийна по дороге через двор.

– У нас общий предок где-то в пятом поколении. Ладно, считай братом, – самому Таболе почему-то эта мысль не понравилась. – Рий, зайди ко мне в комнату вечером. С Марком. Нужно кое-что обсудить. Я не имею права вас скрывать, поэтому нужно что-то придумать. Сейчас не время и не место. Не хочу, чтобы наблюдали. Сможешь незаметно? Сестренка…

– Попробую. После закрытия.

– Хорошо. С Тларгом я тоже поговорю. Он очень волнуется за тебя. Влюблен что ли? – бросил Табола пробный камень.

– Нет. Тут другой интерес. Вечером расскажу, если получится. Возможно понадобится твоя помощь.

Она ему что, доверяет? Вот так вот сразу? Потом Табола вспомнил про двадцать процентов рассказанной правды и восемьдесят утаенной и решил, что ему нужно крепко подумать. А думает он лучше всего вслух. Потому сразу из трактира отправился к Лудиму. Он, конечно же, не собирался рассказывать про новообретенную родню, но ведь можно размышлять и отвлеченными понятиями. К тому же, хотелось узнать, что там у этой дуры было в голове, когда она крала ребенка под носом имперского сыскного мага. О нем в городе, наверное, только Чендаре не знал, а так даже рыбы в реках были в курсе.

Стражник проводил его к капитану уже через пять минут после доклада о прибытии. Кем бы он ни был, а дисциплина у каралатской стражи превыше всего: сначала доложить, а потом проводить, причем под присмотром. Табола еще вчера ночью оценил уровень подготовки стражников и организацию действий и патрулей, а сейчас про себя вскользь посетовал, что даже у имперской гвардейской охраны такого рвения и выучки нет. Вот что значит хороший командир.

Лудим встретил Таболу улыбкой усталого человека, которому всё настоягхрело. Тяжелые шторы в его кабинете были задернуты и сыскарь мог не щуриться против солнца. Над столом горел магогонек, освещая комнату как теплое вечернее солнышко. Это Таболе удалось поспать полночи, а Лудим все это время работал. Маг понимал это, поэтому сначала уточнил:

– Ты как, капитан? Может перенесем все разговоры на после того, как ты отдохнешь?

– Не стоит. Я не столько вымотался физически сколько морально. Сейчас дам почитать протоколы допросов, сам поймешь, – и протянул дель Наварра бумаги.

Листы допросов, отчетов патрулей, лекарей и прочих страже-сыскных и судебных служащих скреплялись металлическими кольцами между двух тонких дощечек, на которых выжигался номер дела, дата его начала и окончания, название герцогства и города и имя ответственного. Так было очень удобно хранить и искать его в картотеке, если вдруг понадобится.

Табола бегло ознакомился сначала с показаниями Фрита Чипо, он же Фритто Мальтикучино, а потом и Йолмы Парат-Налло. Первые его высказывания история не сохранила, потому что отцензурила.

– Ресторатор ото всего отопрется. Скажет, что его обманули. В действительности, кстати, так и есть. А наказания за «кухонный шпионаж» у нас в Империи не предусмотрено.

– Уверен, что отопрется, – поддержал перевертыш. – Хотя жаль. Фрит та еще падаль, на самом деле, хотелось бы хоть как-то его наказать. Но это уж мы с моими ребятками придумаем. Так, чтоб в рамках закона. А вот… лекарь должен знать, как и почему на самом деле умерли его жена и сын. Я пригласил его на разговор к себе завтра вечером. Хочу для начала просто по-человечески что ли рассказать. Прежде чем будет суд и казнь. Никто не заслуживает пережить такое.

Сказано это было таким голосом, что Табола спросил:

– Кого ты потерял? – и тут же осекся. Не его это дело.

– Жену и дочек. Близняшки должны были быть…

– Прости. Не хотел всколыхнуть воспоминания.

– Да я итак о них никогда не забываю. Хотя и не рассказывал никому. А те, кто был свидетелем уж давно за Гранью. Знаешь что, а пойдем-ка посидим где-нибудь. Тошно мне. Ничего, что я так запросто?

– Пойдем действительно к «Снежным». Даже в самом трактире сидеть не будем. Есть там место для разговоров. Сам к тебе шел для разговора не совсем по делу, – Табола вспомнил о беседке, где они сидели с Рийной.

Бывает так, что кровная родня тебе абсолютно чужая. Просто родились в одной семье, росли вместе или воспитывались, даже шалили в детстве. При этом ни привязанности, ни общности характеров или интересов, ни душевной близости. А бывает еще так, что человек или нечеловек, с которым ты случайно повстречался, становится тебе родным. Не по названию, а по сути. Сейчас между мужчинами это была еще не дружба, но предвестник дружбы и простое понимание.

Наставник Таболы в сыскном деле, сам маг, высокий, тень на службе императора, учил тогда еще «сопливого мажонка» с необычным даром не доверять, не привязываться, не поддаваться эмоциям, руководствоваться только разумом, долгом и выгодой. Дель Наварра попался ему на глаза будучи тринадцатилетним подростком, у которого внезапно прорезался дар.

Вот так вот. Его мать обладала сильной искрой, отец был бездарным, как и вся его семья. Думали, что Табола пошел в отцовскую ветвь, но он оказался «поздним сортом». Воспитанием мальчика, в основном, занимался дед по отцовской линии. Граф отошел от дел, передал главенство рода и управление семейными делами старшим сыновьям и переехал к младшему, который теперь был дель Наварра. К тому моменту патриарху семейства сравнялось 70 лет. Здесь, именно в этом доме, ему было уютно и спокойно. Перед ним не лебезили, не боялись его гнева, лишения наследства и тому подобное. Чего боятся, если не нужно никакое наследство – сами заработали достаточно. Чего лебезить, если от этого человека не зависит твое благосостояние. Деда здесь просто любили. Прислушивались к его мнению и опыту, окружали заботой без всяких расшаркиваний и церемоний. Он-то и попросил сына старого друга, не последнего мага при дворе, посмотреть на мальчика, когда тот после смерти матери «начал чудить».

А Табола начал. В тринадцать лет, когда до этого никакой искры и видения лей-линий не было, не понимаешь что именно происходит. А тут еще и нелепая, случайная смерть мамы. Мамы, которая любила и которую любил. Отца он тоже любил, но с мамой был более близок. С мамой и с дедом. Теперь остался только дед. Когда искра вспыхнула и разгорелась, он даже и не понял ничего. Просто внутри стало жарко. До этого было больно и пусто, а потом пустота и боль переросли в нестерпимый жар. Таби тогда думал, что это просто сердце разрывается от переживаний. Перед глазами вспыхнула разноцветная паутина, которая пронизывала или оплетала все предметы в пространстве. Какие-то паутинки были яркими и толстыми, другие совсем тоненькими и тусклыми, как паучья в лесу, которую можно разглядеть только когда на нее под определенным углом падает солнечный свет. Таби попробовал прикоснуться к паутинке и та тихо запела на одной ноте. На пальцах, как-будто пыльца, остался светящийся след. Он резко взмахнул рукой, чтобы стряхнуть «пыльцу», а она отлепившись словно камешек из рогатки ударила в стоящий в нескольких шагах на столе кувшин и тот раскололся.

«Что за ягхры⁈» – испугался тогда подросток и кинулся к деду. Светящаяся паутина потускнела и пропала через склянку, и Таби-таки решил никому не рассказывать. Вдруг он сходит с ума?

Конечно же, образование ему давали хорошее, но знать о лей-линиях и видеть их – совсем разные вещи. Только через несколько дней он понял, что произошло и начал экспериментировать. Видение сначала открывалось ему только в моменты острой душевной боли, когда он вспоминал маму и готов был выть от потери. Мир сразу вспыхивал разноцветной паутиной. От соприкосновения с ней на пальцах так же оставалась «пыльца», которую можно было запустить в какой-нибудь предмет.