Текст книги "Заклинание клинка"

Автор книги: Катарина Кэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Перебрав весь запас песенных преданий, хранящихся в его памяти, куда не мог проникнуть на один вор, Гверан был поражен тем, как много сказаний было посвящено любовным из нам. Казалось, то это было способом приятно провести время, распространенным среди знати, как ястребиная охота, только с еще более кровавым результатом. Каждую ночь Гверан решил петь по одной песне об измене и внимательно следить за Таником, когда речь будет идти о предсказанной гибели в конце. По тому, как он сжимал челюсти и по холодному блеску в глазах было видно, что Таник слышал его. Но, как оказалось, не только у Таника был острый слух. Через неделю в один из вечеров Дорин поднялся к Гверану, чтобы поговорить с ним наедине. – Послушай, бар как насчет приятной баллады, или даже двух? – сказал он.– Я прямо заболел от всех этих похождений за чужими женами. – Сейчас прямо, капитан? Так я могу. Дорин сморщился и затряс головой, как ужаленная пчелой лошадь. – Ты что думаешь, что я слепой? – продолжал Гверан. – Прошу прощения. Но это действительно позорное дело хотеть чужую жену. – Именно так. Я рад видеть, что ты разделяешь мое мнение. А что, есть что-нибудь плохое в том, что человек, которого оскорбили, чувствует себя оскорбленным? – Вообще-то ничего, и в этом заключается преимущество барда. В следующий раз Гверан спел одну из баллад, с удовлетворением наблюдая за остальными воинами отряда, избегая глаз Таника при воспоминании об измене. В следующие несколько ночей Таник упорно смотрел в вою кружку тяжело вздыхал, когда звучали решающие строки. Подумав, о том, что наступил подходящий момент, Гверан спел непристойную песню о похождениях мельника, который был пойман, когда соблазнял жену вл ельца таверны. Жена все время просила своего мужа проучить одного дереве кого парня. Он взял двух своих друзей крепких ребят – и они затолкали мельника в пустую бочку, прокатили ее по деревенской улице, докатили до реки и пустили ее вниз по течению. Все всадники захохотали. Лицо Таника стало мертвенно бледным. На следующее утро Таник встретил Гверана во дворе. – Ты мерзавец,– прорычал Таник. – Я? – тихо спросил Гверан.– Какое оскорбление я тебе нанес? Если тебя оскорбили, то ты, конечно, можешь сказать об этом лорду Мароику, и он накажет виновного. Если это буду я, то безоговорочно приму наказание. Таник сильно покраснел, повернулся на каблуках и большими шагами пошел прочь. Гверан улыбнулся, видя, что он отступает. – Ты дурак,– думал он,– у барда есть оружие, более опасное, чем сталь. Хотя Гверан знал, что Ма ик решит это дело его пользу, если он его попросит, ему хотелось большего, Заставить Таника уехать – этой мести было недостаточно. Этой ночью спев еще одну балладу о любовных похождениях, Гверан покорно просил лорда Гверана разрешить спеть ему новую песню, которую он ам сочинил о летней охот А так как Мароик б страстным охотником, то он, конечно, согласился. Пока Гверан брал арфу, он заметил, что Таник склонился над кружкой с элем и, несомненно, думал о своем поражении. Гверан запел о ястребах, летающих над лугом. И сокол летал выше всех и, развлекаясь, налетал на прекрасных птиц. Отряд затих, наблюдая за Таником. Он так льно сжал кружку рукой, что его пальцы побелели. Гверан продолжал петь о прекрасной белой голубке, которую маленький мальчик, живущий в городе, любил и лелеял. Но жестокий охотник натрави на нее своего сокола. Безжалостно схватив ее своими когтями, сокол гнал ее по всему лугу, в то время как ее маленькое сердце разрывалось от страха, пока она трогательно порхала впереди. Как раз в этот момент подоспел мальчик, который любил ее, и выстрелил в сокола, попав прямо в сердце. – И прекрасная белая голубка невредимая полетела навстречу своей любви,– пропел Гверан, внезапно оборвав песню на полуфразе. Белый, как голубь, Таник вскочил со своего места и крупными шагами пересек зал. Гверан отложил свою арфу и еле заметно улыбнулся ему. – Ублюдок,– прошептал Таник.– Хватит уже. – Хватит чего? – спросил Гверан.– У меня еще много песен, мой друг. Таник выхватил свой меч и замахнулся, но Гверан был готов к этому. Он перепрыгнул через стол, в зале поднялся крик. Гверан повалился на солому и вовремя повернулся, чтобы увидеть, как толпа окружала Таника. Всадники захватили его и разоружили. Лорд Мароик вскочил на ноги, громко призывая к порядку визжавших служанок. Наконец в зале успокоились. Слуги отступили к стенам. Несколько женщин плакали. Трое мужчин тащили ника за ноги, крепко скрутив ему руки за спиной. – Что все это означает? – воскликнул рассерженно лорд Мароик.– Ты что, рехнулся? Замахнулся мечом на барда, причем безоружного! Таник был так потр ен, удерживаемый оими друзьями по отряду, что е мог произнести и слова. Гверан пробрался вперед, чтобы лучше видеть его смущение. – Если ты до такой степени не любишь песен,– сказал Гверан,– мог бы просто сказать мне об этом. – Мерзавец,– крикнул Таник,– ты настоящий мерзавец. Ты специально все это сделал. Ты издевался надо мной все эти дни. – А-ну, замолчи! – прорычал Мароик, подойдя ближе.– А зачем барду понадобилось делать это? Ловушка захлопнулась. В отчаянии Таник смотрел по сторонам, словно ища чьей-то поддержки. Боясь, что бард отомстит им, всадники стояли молча с побледнев ми лицами. – Плохое настроение – эт одно, а проявление неуважения совсем другое,– сказал Мароик.– Мне не хочется так поступать, но закон есть закон. Уведите его. И повесьте. И сейчас же. Я хочу с этим покончить. Тело Таника обмякло в руках тех, кто его держал, будто он потерял сознание. У ками Каса заголосила, алилась слезами и бегом побежала к лестнице. Это, конечно, т ело,– заметил Мароик, затем добавил: Никто не смеет нападать на моего барда. Кто-нибудь посмеет ослушат я моего приговора? Все в ужасе амотали головами. "Нет", Мароик удовлетворенно кивнул. – Ну, тогда идите и повесьте его, сказал он.– Возьмите факелы и повесьте его на стене. И нечего размышлять об этом целую длинную ночь. Я хочу покончить с этим. Выкрикнув оевой клич, Таник начал отчаянную, безнадежную бо бу. Вырвавшись, н наносил тяжелые удары, безоружный, своим конвоирам. Он не сомневался в том, что вынудит их прикончить его мечом, но всадники повалили его на пол и связали ему руки и ноги. Когда они волокли его из зала Гверан напряг все свои силы, чтобы удержаться от улыбки. Уже через два часа после ра вета Блэйсбир облетело извести о том, что лорд Мароик повесил одного из всадников за то, что он угрожал его барду. Услышав об этом, Невин сначала подумал, что он не удивился тому, что Гиррейнт оказался таким дураком. Но потом он вспомн , что Таник не был таким как Гиррейнт, а у Гверана было больше рассудка, чем у Блейна. Бормоча проклятия, Невин побежал седлать своего коня. К тому времени, когда Невин приехал, тело Таника уже сняли со стены. Слуга, взявший у него коня, рассказал ему о том, что так как жрецы отказываются хоронить повешенных, то Таника уже похоронили в безымянной могиле за стеной крепости. Невин разыскал Гверана в его комнате. Он был там один. – Жена увела мальчиков погулять подольше,– сказал Гверан,– они все расстроены этой бедой. – Конечно. Я думаю, Таник чересчур близко к сердцу принял твое предупреждение. Гверан еле улыбнулся. – Послушай,– сердито сказал Невин,– а почему ты просто не поговорил с лордом Мароиком? – Потому что я хотел, чтобы Таник умер. Боже мой, ты еще сомневался в этом? Невин возмущенно фыркнул. – Ты – ловкий и хитрый убийца,– сказал Невин.Подходишь для одной из своих баллад. – Спасибо! Ты собираешься рассказать Мароику? – А ты думаешь, он мне поверит? Но это – твоя Судьба, мой друг, и ты расплатишься за это когда-нибудь. – Где? В призрачном Другом Мире? – Гверан так самодовольно улыбнулся, что Невин почувствовал, будто он получил пощечину. Итак, Гверану ыл дан шанс освоб ить себя от цепей Судьбы, которые он получил в наследство от Гиррейнта – он мог бы исправить прошлую ошибку, честно используя законы, чтобы убрат своего врага подальше своей жены. Но он использовал закон вместо меча – для другого, чтобы убить. – Раньше или позднее,– проговорил Невин,– это убийство вернется к тебе назад. – А очему бы не сейчас? Я ис льзовал бы это шанс. Правда чуть не слетела с языка Невина. Он еле сдержал себя: в этой жизни ты можешь остаться невредимым, но в твоей сл ующей, или в следующей после той жизни, эта пролитая кровь все равно вернется к тебе, ты снова буд ь связан с Гиррейнтом кровавой цепью. И вдруг Невин испугался: а что, если он тоже будет связан с ними – просто потому, что должен был увидеть намерения Гверана и предотвратить убийство?

лько через два дня Невин увиделся с Лиссой. Когда он привел Адерина назад в крепость, она встретила их у ворот и отправила Адерина с Касой. Невин посл овал за ней вниз по заросшему травой склону холм ведя свою лошадь д уздцы. В ярком солнечном свете она выглядела бледной и уставшей от бессонных ночей. – Я хочу сказать вам, что Гверан решил отдать Аддо к вам учиться,– сказала ему Лисса.– Вам надо с ним обсудить только подробности, но в общем, этот вопрос уже решен. Если Гверан пообещал, то он сдержит свое слово. – Да, действительно,– он – обязательный человек,согласился Невин. По тому, как Лисса вздрогнула, он пон , что она хорошо знала обо всем, что произошло. – Простите стариковскую прямоту,– азал Невин. – Не надо извинений. Это только расстраивает меня, но боже мой, что я могу сделать? Гверан поступил так только для того, чтобы защитить меня. – Да, вы правы. Ни один человек в отряде после этого не будет приставать к вам. Лисса кивнула, глядя вдаль – туда, где Нер сверкала в послеполуденной дымке. – Мой муж – хороший человек,– проговорила Лисса. Невин вздо ул, думая о том, чт ей необходимо верить в это. – Я знаю, какая я счастливая,– продолжала она.– И я иногда очень расстраиваюсь, когда думаю, какое мне выпало счастье в рать именно его. – Ч ? Это должно радовать ваше сердце? – Да, все люди так же думают. Но ей-богу, именно это меня и сердит. То, что я пряталась в своей комнате, ка испуганный ребенок, а при этом все думали, что я счастлива оттого, что у меня такой хороший муж, который может защитить меня. Когда Лисса повернула голову и посмотрела на Невина, ее глаза стали вдруг холодными. – Мне надоело зависеть от Судьбы. Я желаю иметь мужскую силу, и тогда Судьба может убираться назад к самому Черту. – амолчите! Такое ж ание накличет беду. Слегка пожав плечами, Лисса снова принялась рассматривать окрестности, как будто она могла у деть там далек будущее.

ЭЛДИФ, 1062

Пророчество – это обширная необитаемая стность, которая пересекается несколькими верными дорогами. По обе стороны дороги лежит неведомая страна, полная фантастических животных, бездны и болот – опасностей, которые могут погубить опрометчивую душу, точно также, как дикий боров убивает неосторожного охотника. Не дразни их, пока они перед тобой... "Тайная книга Кадваллона Друида"

Мычащие и вспотевшие под жарким солнцем мулы, кусались и лягались, когда погонщики попытались привести их к порядку. Караван превратился в неуправляемое сборище, которое вихрем неслось к городским воротам в облаке коричневой пыли. Куллин из Кермора направил свою лошадь на обочину дороги и поскакал рысью в сторону до ги. Приподнявшись в стременах он увидел Дрегиса. Он разговаривал с купцами, которые требовали уплаты налога. Их сопровождали городские гвардейцы. Мулы подняли такую пыль, что невозможно было различить, кто был в араване. – Джилл! – изо всех сил крикнул Куллин,– Джилл, выбирайся из этой толпы! Через несколько минут беспокойного ожидания Куллин наконец увидел, как она выбралась из толпы на своем аштановом мерине и рысью поскакала к нему. Пот ручейками стекал по ее лицу и ее светлые волосы стали такого же цвета, как ее лошадь. – Я думаю, Дрегис уже расплатился с ними,– сказал Джилл.Мне хочется уже побыстрей вымыться. – Мне тоже и неплохо бы немного пива. Они с грустью посмотрели на высокие городские стены Кернметона – одного из немногих городов Северо-восточной части Элдифа. Несмотря на типичную городскую вонь, распространяющуюся от сточных канав в раскаленном летнем воздухе, он все же обещал удобства после длинной недели пути. Др ис нанял Куллина в качестве в руженного охранника для своего каравана, хотя бандиты редко встречались в этой части королевства. Наконец караван двинулся с места. Лошади кричали. Мулы ревели, когда их заталкивали в узкие закрытые пространства между круглыми домами, а затем повели по извилистым улицам, пока караван не добрался до постоялого дв а с беспорядоч разбросанными каменными постройками. Куллин спешился и начал пробираться к Дрегису через столпотворение из мулов и лошадей. Седоволосый купец заплатил, не торгуясь, серебряными монетами. – У меня и моих людей никогда не было такого спокойного путешествия, серебряный клинок,– сказал Дрегис. Когда Куллин повернулся, тощий хозяин постоялого двора, у которого были жирные волосы и узкие блестящие глаза, схватил его за руку. – Никаких серебряных клинков в моей гостинице,– произнес он. – А я не хочу, чтобы твои вши лазили по мне. А ну-ка, убери свою руку,– побледнев, хозяин гостиницы отпрыгнул назад. Около восточных ворот была ветхая деревянная гостиница, в которой Куллин и Джилл останавливались раньше. В конюшне был только ряд полуразрушенных навесов, и немногим чище были сами гостиничные комнаты, зато хозяин встретил Куллина как долгожданного брата, и предоставил им свой лучший номер крошечную комнатку на верхнем этаже, в которой было всего одно перекошенное окошко. Брас – хозяин стиницы – был тучным крепким парнем, который потерял в бою одно ухо. – Ну, малышка Джилл,– сказал Брас,– ты уже совсем не такая маленькая, как раньше, правда? Почему бы тебе уже не выйти заму – А не прикусишь ли ты свой язык? – спросила в ответ Джилл.– Или ты хочешь лишиться воего второго уха? – Черт побери, Куллин! Да ты вырастил настоящую мегеру! – Нет, не так,– ответил Куллин.– Она родилась мегерой, и, если бы не я, то сейчас была бы еще хуже. Джилл погрозила ему кулаком и сделала обманное движение рукой в его сторону, как будто хотела ударить. К семнадцати годам она превратилась в высокую стройную девушку – мускулистую и выносливую – благодаря их походной жизни. У нее была мальчишеская гура и мальчишеска размашистая походка, что вовсе не портило ее золотистоволосой красы. Она помогла рату затащить аверх бадью горячей воды и большую деревянную кадку. Затем выгнала из комнаты отца, чтобы могла спокойно помыться. Большая п укруглая таверна была почт пустой. Две гончих собаки спали возле камина. И двое бесцветных молодых людей сидели за столом прямо около двери и чем-то разгов ивали между собой. Они оба посмотрели на блестящую рукоятку серебряного клинка, висевшего у Куллина на ремне, и равнодушно отвернулась от него. Куллин сел за стол спиной к стене и, поблагодарив, взял у Браса кружку темного пива. Когда Д лл спустилась вниз, он доп ал уже третью кружку. Ее мокрые волосы перепутались, прилипнув к лицу. Она пристально посмотрела на Куллина. – И сколько же ты уже выпил? – спросила она. – Не твоего ума дело. На – допей, пока я подниму наверх чистой воды. Пока она собиралась что-то сказать, он поднялся и ушел. Он подыскал себе подходящее оправдание тому, что выпил так много: он чувствовал, что постарел. Его каждая старая рана болела после долгой езды и сна на обочине дороги. Ему было тридцать пять – средний по меркам Девери человеческий возраст, а то, что он еще до сих пор жив, будучи серебряным клинком, было настоящим чудом. Он никогда не слышал, а тем более не знал, серебряного клинка, который жил бы так долго как он. – Сколько еще тебе отпущено Судьбой? – спрашивал он сам себя.– Ты должен еще найти для Джилл хорошего человека, который смог бы защитить ее. Как правило, он стро прогонял эти мысли: это дело будуще . За обедом Куллин и Джилл оставались в тишине, наслаждаясь обществом друг друга. Им не нужны были слова. Время от времени Джилл смотрела на огонь в камине и улыбалась; ее зрачки двигались, как будто она там что-то видела. С годами Куллин привык к этим странностям в ее поведении, так же как привык к тому, что она видела нечто живое в облаках, или бегущих ручьях. Хотя он не хотел с этим соглашаться, но он был уверен, что Джилл имела, как говорили в народе, второе зрение. Этим вечером он еще раз убедился в этом. – Ты знаешь, папа,– сказала Джилл,– ко а Дрегис будет уезжать, ы поедем вместе с ним. – Правда? Какая жалость, что он не просил нас об этом. – Ну так он попросит. Куллин уже собрался рассердиться, когда заметил, что Дрегис вошел в таверну. Он задержался у двери, увидев вокруг необычную грязь. Ему было около тридцати. Но в волосах уже видна была проседь. Дрегис внешне выглядел как всадник натренированный и подтянутый. Он вел тяжелую кочевую жизнь. Когда Куллин окликнул его, он улыбнулся облегченно и поспешил ему навстречу. – Как я рад, что наконец разыскал тебя,– сказал Дрегис.Вот что я подумал, серебряный клинок. Примерно через неделю я выеду на запад. Я заплачу за твое жилье, если ты согласишься охранять караван и подож шь меня здесь, городе это время. Джилл самодовольно улыбнулась. – Похоже, что ты предвидишь беспокойства,– сказал Куллин. – Ну, не совсем так. Но лучше, если ты хорошо подготовишься к хлопотам, когда едешь торговать с Западным народом. – С кем? Дрегис как-то странно улыбнулся ему, как будто знал важную тайну. – Есть племя, живущее далеко на западе,– пояснил Дреги Они не такие, как обычные люди Элдифа. Но, черт побери, они выращивают лучших лошадей в Элдифе, и они с удовольствием меняют их на изделия из железа. Сейчас у меня нет никаких хлопот с самим падным народом, понимаешь, но иногда погонщики мулов начинают себя странно вести. Я хочу, чтобы ты поехал туда с нами. – Ну хорошо, я поеду,– сказал Куллин.– Служба есть служба. – Ну и чудесно! После того как мы проведем наш обмен, мы вернемся назад чер Канобэйн – маленький пограничный городок. Ты и там тоже сможешь найти неплохую работу для своего меча. Я слышал, о кое-каких волнениях. – Ну и хорошо. Пошлешь за мной одного из своих парней за день до того, как будешь выезжать. После того как Дреги ушел, Джилл стар ась не смотреть в глаза своему отцу. – Как это ты узнала, что он должен прийти? – воскликнул Куллин. – Я не знаю. Просто узнала и все. – Моя дочь,– думал Куллин,– но, черт побери, иногда я удивляюсь – знаю ли я ее вообще.

Как это часто бывало, густой и холодный летний туман окутал крепость Канобэйн. В береговом маяке бронз ый колокол зв ел на гулких низких нотах. В башне слуги суетились около горящих в каминах торфяных огней. Госпожа Ловиан спус лась в большой зал. Она была вдовствующей правительницей Абервина и по сплетению законов – верховным лордом всего пространства вокруг Канобэйна. Госпожа Ловиан была одета в плед с символом ее владения: серый с красным и белый цвета. У камина для слуг расположился поближе к огню ее отряд – около пятидесяти всадников. У камина для знати п ед Ловиан на коленях стоял проситель, пришедший к ней за помощью. Мес ый мыловар, герин – худой мужчина с седыми смазанн и жиром волосами – бы одет в свою лучшую рубашку и полосатые штаны для этого важного визита. – Говорите, хороший господин! – сказала Ловиан.– Я всегда готова рассмотреть любое дело по юстиции, даже самое незначительное. Какая у вас жалоба? – Знаете, ваша светлость, дело касается моей дочери,произнес смущенно Исгерин и покраснел. – Она ременна, так? – Да. И ни за кем не замужем, как, я думаю, ваша светлость догадались и мне очень неприятно, что я беспокою вашу светлость по такому поводу. В другом конце зала всадники отряда прити и и внимательно прислушивались. – Продолжайте,– тихо проговорила Ловиан,– имя отца известно? – Да, ваша светлость,– Исгерин остановился, обы вдохнуть воздуха,– негодница клянется, что эт ваш сын. Отряд вздохнул с облегчением, а Ловиан – со скукой. – Она правда в этом клянется,– жалобно прои ес Исгерин. боюсь, что вы не поверите... – О, я вам верю, добрый господин,– Ловиан оглянулась вокруг и увидела пажа, который стоял под винтовой лестницей и тихонь смеялся.– Карадок, беги разыщи лорда Родри и приведи его ко мне. Долгие неприятные пять минут, пока они ждали, всадники отряда шептались между собой и хихикали, Исгерин внимательно изучал образцы тесьмы, разложенные на полу, а Ловиан решила, что лучше держаться величавой, чем рассерженной. Сейча когда правление Ловиан одвергалось угрозе со стороны некоторых зна ых подданных, для нее было невыгодно, чтобы п станцы вызвали к себе симпатию горожан. Наконец вошел Родри, весело посвистыв . Родри только месяц назад исполнилось дв цать. Он был полным и высо м около шести футов – молодым человеком, и таким красивым, что Ловиан почувствовала не презрение, а симпатию к дочке мыловара. Когда Родри увидел Исгерин, его хоро е настроение мгновенно улетучилось, а вместе с ним – и сомнения Ловиан. – Так вот, господин,– сказала Ловиан.– Наш дорогой Исгерин утверждает, что ты соблазнил его дочь. Это правда? – Откуда мне знать – правда это, или нет. У нее и кроме меня могли быть другие мужчины. – Неужели? Ты что, рассчитывал, что я поверю в то, что ты стоял рядом, когда другие мужчины забавлялись с твоей девушкой? – Ну,– Родри начал быстро двигать носком своего сапога,я, правда, хотел перерезать ему горло. – Так я м думала,– произнесла Ловиан. – Ваша светлость,– п говорил Исгерин,– до того она была всегда хорошей девочкой. Это, конечно, было не по душе ее матери, но кто я такой, чтобы указывать его светлости, даже если я знал о том, что он ездил к нам очень часто. Я знал, коне о, что он ездил к нам не за мылом по пор ению вашей светл ти. Всадники отряда засмеялись, толкая друг друга локтями. – Мой бедный Исгерин,– сказала виан,– ну ладно, я позабочусь о вашей дочке. Я дам ей приданное, а с деньгами в кармане она, конечно, найдет себе хорошего мужа, даже если весь город будет знать об этом скандале. Когда ребенок роди я, принесите его ко мне, если он выживет. Мы по щем ему кормилицу и отдадим на воспитание. – Ваша светлос ! – глаза Исгерин наполнились слезами, я никогда не расс тывал на такую щедрость. Ваша светлость, я... Ловиан прервала его жестом. – Незаконнорожденный от знатного лорда может быть очень полезным,– сказала она.– Передайте своей дочери, что о ее ребенке хорошо позаботятся. Многократно кланяясь, заикаясь, произнося слова благодарности, Исгерин пятился назад в присутствии Ловиан, а потом выбежал з зала. Когда Ро и сам приготовился к тому, чтобы убежать, мать схватила его за руку и потянула к лестнице. – Я желаю поговорить с вашей светлостью,– произнесла она раздраженно. Словно побитая собака, последовал за ней Родри в ее комнаты на втором этаже башни. Приемная была небольшой комнатой, украшенной памятными для родословной вещами: старыми олен ми головами, старинными мечами, запыленными церемониальными жезлами и рядом щитов с девизами. В одном углу стоял аналой, украшенный изображением дерущихся барсук , которые был символом их рода, пока клан не перешел в подчинение Абервинам. На аналое лежала стопка книг, написанных первым лордом их клана, самим принцем Мэйлом, мастером Двуумера. Как только они вошли, Ловиан дала Родри пощечину. Родри уселся на стул, вытянул ноги и угрюмо уставился на стену. – Я раскаиваюсь в том, что соблазнил ее,– сказал дри,– и я очень тебе благодарен за то, что ты позаботилась о бедняжке. Ловиан удивилась тому, что он говорил именно то, что ей хотелось услышать. Со вздохом она села напротив него и позволила ему немного пооправдываться. В общей сложности, у нее было четыре сына. Старший, Рисс, сейчас был гвербретом в Абервине; второй умер в детстве; третий уже возмужавшим юношей был убит на войне, Родри был ее младшим сыном. Незадолго до его рождения ее муж завел себе молодую любовницу и проводил очень мало времени в кровати Ловиан, и Родри был ее последним ребенком. Любовница родила двух бастардов и Ловиан пришлось обеспечивать и девочек. Теперь Родри вырос и стал похож на гвербрета Тингира. – Настало время тебе женит я,– сказало н онец Ловиан,ты можешь оставить после себя несколько законных наследников, а потом развлекаться таким вот образом. Родри поморщился. – Я думаю, Богиня проклянет твое сватовство, потому что она знает, что ты за человек,– продолжала Ловиан,– три раза я пыталась женить тебя и три раза она вмешивалась, оберегая бедных девушек. – Мама, черт побери! Я действительно сожалею об этом! Я знаю, что тебе нужны те деньги, которые ты из-за меня тратишь, и я знаю тоже, что тебе нужно расположение горожан, и мне жаль бедняжку Олвен также. – Ты должен был подумать обо всем этом перед тем, как начал ее раздевать. – Мама! – Я не желаю больше слышать об этом происшествии. Оставь свою завлекающую улыбку для своих евиц, которые извлекаю из этого серебро известным способом. Родри вскочил со стула и убежал, так сильно хлопнув дверью, что мечи, висящие на стене, задребезжали. Ловиан позволила себе едва заметную улыбку мести. Остаток дня Родри и егал ее, что было л ко сделать в такой крепости как Канобэйн, расположенной на западной границе Элдифа. Он находился на извилистом мысе с таким же названием на вершине отвесного утеса над самым морем. Каменные стены окружали двор площадью около двух акров. Посредине двора возвышалась четырехэтажная башня с кладовыми навесами и кухонной пристройкой. На самом берегу моря стоял Канобэйнский маяк стофутовая вышка, оборудованная лестницей. В ясные дни хранитель огня вместе с сыновьями поддерживал огонь под каменной крышей, а когда было туманно – звонили в бронзовый колокол. За стеной крепости пустые травяные луга раскинулись на многие мили вокруг, до самых вершин утесов. Дальше от берега располагались фермы, относящиеся к личным владениям Ловиан. Это были низменные места, мало подходящие для мирных занятий разве только для тех случаев, когда Ловиан хотелось уединиться. Она принесла Канобэйн в качестве приданного, выйдя замуж за Мэйлвейда. А когда ее муж умер, она переехала сюда жить, чтобы быть подальше от искушения вмешиваться в дела нового гвербрета. Только за этот последний год ее единственный брат и о сын были убиты в междоусобной войне. Так как после их отца не осталось никаких других наследников, то наследство перешло к Ловиан в обход закона, пр усматривающего закрепление земельного владения за кланом, даже если женщина наследует его. Ловиан могла выйти замуж в клан Мэйлвейдов, но по крови она еще принадлежала к клану красного Льва, который имел обширные владения в Западном Элдифе в течение более чем сотни л . Происхождение и клан, дети и их дети – это занимало важное место в жизни знатной женщины и именно об этом Ловиан размышляла весь остаток этого пасмурного холодного дня в Канобэйне. Она глубоко надеялась, что бастард Родри должен быть здоровой девочкой, и такой же хорошенькой, как ее красавец отец. Если бы так и случилос овиан могла бы настоять на женитьбе между ней и одним из ее родственников победнее. Клан Красного Льва питал к Ловиан больше уважения, когда она унаследовала титул верховного лорда, приведя в клан Родри. Это дает ему возможность наследовать после ее смерти вместо того, чтобы эти земли были бы возвращены в распоряжение гвербрета. В своем тщеславии Родри решил, что Ловиан двигала материнская любовь, но в действительности у нее были боле неумолимые мотивы, объясняющиеся выбором наименьшего из двух зол. Когда она вступила во владение поместьем, некоторые из ее подчиненных были недовольны, что ими будет управлять женщина, хотя это и не противоречило закону. Однажды Родри имел возможность унаследовать. Повстанцы могли получить поддержку, зная, что ими будет править человек, которому было всего несколько лет. В конце концов, Ловиан не была бессмертна. Ей было сорок восемь – для того мира, в котором женщины умирали в тридцать, измученные родами, она была уже старой женщиной. Так ее подданные могли иметь мужчину во главе клана, надо было только подождать. Как раз ко времени ужина в крепость приехал гость – лорд Слигин, земли которого были по соседству с поместьем Ловиан примерно в десяти милях к востоку. По его мнению, возможность восстания была очень большой. За время всего обеда он не мог сказать ничего, так как вокруг было много слушателей, но Ловиан знала, что он был взволнован просто потому, что все, о чем он думал, можно было прочитать по его лицу. Ловиан искренне симпатизировала ему, краснощекому тридцатилетнему толстяку с пушистыми светлыми усами и хитрыми голубыми глазами Из уважения к нему она взяла его сына Карадока в свое поместье в качестве пажа. Этим вечером Карро прислуживал за столом, безупречно наливал мед и умело подавал говядину. Когда мальчик отошел достаточно далеко, чтобы не слышать их раз вора, Слигин заметил, что он был доволен своим сыном. – Да, кстати о сыновьях,– сказал Слигин, кивая на пустой стул Родри,– где ваш мальчик? – Может быть, ест где-нибудь. Попросился к повару на кухню. Ему не хочется попадаться мне на глаза в данный момент. – Что же он натворил? – Произвел бастарда с потаскушкой. Слигин вздохнул и допил мед из своего кубка. – Это случилось бы раньше или позже,– заметил он.– Дайте молодому Родри послабление с девушками. Моя жена и я сочтем за честь воспитывать ребенка для вас. – Искренне благодарю. Если ребенок родится живым, я отправлю его с кормилицей к вам на воспитание. Я очень рада, что нашла такого верного человека. – В отличие от некоторых, да? – он сделал многозначительную паузу.– Я смогу позже поговорить с вами наедине, ваша светлость? – Да сразу же после того, как мы здесь закончим. ак Ловиан и предполагала, Родри так и не присоединился к ним во время ужина. Как только они поели, она провела Слигина наверх в свою приемную. Ей было уже известно, что руководил восстанием против ее правления лорд Корбин из Бруслина и что он посылал гонцов, чтобы выяснить, с лько лордо поддержат его в восстании. – Им известно больше, чем мне,– сказал Слигин,– но мне кое-что известно из моих собственных источников. Сейчас Новек переметнулся к ним, и это меня очень беспокоит. Я думаю, он был лучшим человеком, чем они. – И я тоже. – Ух! Я удивлен, что эти болваны д ают, что это сойдет им с рук. Что о делают, забыв, что гвербрет с правом на титул верховного лорда еще приходится вам собственным сыном? – У них могут быть какие-то причины, чтобы думать, что Риис может не использовать свое право вмешательства. Я предполагаю, что это главное. Вопросы преданности очень часто сводятся к налогам и пошлинам. – Это – немного циничное замечание, ваша светлость. – Ладно,– сказала Ловиан, подняв голову,– я знаю, что допустила ошибку, когда сделала Родри своим следником. Ло ы платят один набор-налог клану Мэйлвейдов, потому что Риис является гвербретом. Затем они платят второй круг налогов через меня. Когда я умру, они почувствуют, что платят и те и другие налоги Мэйлвейдам, потому что они всегда смотрели на Родри как на Мэйлвейда, независимо от того, сколько моих кузенов поручится за то, что он принадлежит к нашему клану. Я не сомневаюсь в том, что это их и мучает. Слигин зафыркал как рассерженный мул. – Я вижу,– сказал он, если они, участвуя в этом мятеже, добьются, что править будет Риис, то он присоединит ваши земли к с ему поместью гвербрета, то им надо будет платить толь один налог. Но ради каждого бо и его жены, неужели Риис в самом деле лишит собственности свою родную мать только из-за этих проклятых денег? – Я сомневаюсь в этом, но он с радостью сделал бы это со мной,– это был Родри, вошедший непрошенно.– Ее светлость, конечно, права, говоря о деньгах. Все эти мятежи возникают изза того, что вы – женщина, которая никогда не говорит правды. – Послушай! – сердито воскликнула Ловиан.– И давно ты здесь под дверью подслушиваешь? – Довольно давно,– ухмыльнулся Родри, повернувшись в ее сторону,– я хотел посл ать, что ты будешь говорить этому лорду о моем позоре. – Мы обсудили это за обедом. – За обедом? – Родри снова уселся на стул.– У моей госпожи крепкий желудок. – А ну-ка послушай, ты, молодой кобель,– в случае смерти Ловиан Слигин будет занимать с Родри одинаковое положение в обществе, поэтому он не выбирал выражений,– как ты смеешь так обращаться к матери, невзирая то, что я рядом? – Прошу прощения Я обратился так, но в шутку,оправдывался Родри,– правда, Мама, мне ясно, что ты имеешь в ду. Риис должен зализывать свои раны, думая, что у него ест шанс, который по праву при длежит мне. – У меня нет никаких иллюзий относительно братской любви, которую вы испытываете друг к другу,– эт правда,проговорила Ловиан.– Но если начнется открытая война, я думаю, что Риис вмешается. – Конечно, если ты го об этом попросишь,– Родр сердито повернулся,– но я хочу иметь возможность испытать себя в качест твоего подданного. Он сказал это так беззаботно, что у Ловиан заболело сердце. Если дело дойдет до открытой войны, Род будет вместо нее возглавлять армию. Она очень хорошо его знала, для того, чтобы иметь надежду на то, что он будет ководить своими людь из тыла. – Я слышал, как вы говорили матери, что Слигин присоединился к бунтовщикам,– проговорил Родри, обращаясь к Слигину,– никогда бы о нем этого не подумал. – Точно так же и я,– ответил Слигин.– Очень странные слухи ходят круго – Опять Д умер? – сказал Родри, меясь. – Вот именно,– Слигин замолчал, жуя кончик своего уса. – Хрен моржовый! О, извини, мам, Но я не рю ни слову об этом. – Н и я, конечно, тоже не верю,– заметил слуга,– но это действует на людей. На моральное состояние, например. Если всадник уже начал думать о пророчестве, то дальше уже некуда. Ловиан кивнула головой в знак согласия. Никто не знал силы этого таинственного ремесла. Правда, только нескольким людям было известно, что оно существует. Если однажды человек начал размышлять о том, что он может и на что он н способен, то этого не остановить. – Г орят, что это советник Корбина,– сообщил Слигин,его овут Лослейн. Он тот, о ком все думают, что он мастер Двуумера. – Не ели? – Родри усмехнулся,– ну, я встр ал этого человека и нахожу, что тяжело поверить в то, что этот фат вообще имеет какую-то энергию. Будь я проклят, если знаю, почему Корбин лушает человека от которого воняет духами. – Это, конечно, странно, все верно,– заметил Слигин,– но вопрос разве в этом? Усмешка Родри исчезла. – Вы знаете,– сказала Ловиан,– я думаю послать за Невином. – Что? – спросил Родри.– Как это ты можешь послать за Никем? – Невин – старый травник,– пояснила Ловиан.– Не паясничай, словно дурачок. – Прошу прощения, Мама. Посылай за ним, если тебе нравится. Я знаю, что тебя забавляют ст ики, да и мне ну а хорошая компания, есл я поеду на войну. – Я сделаю это, конечно, если смогу передат ему послание. Ск ее всего, что он бродит где-то по дорогам со своими травами, но он может быть и у себя дома. – Вы знаете, ваша светлость,– сказал Слигин,– я никогда не мог понять, почему вы так высоко цените этого старика. Он хорошо говорит – и е, но он, практи ски, только один из ваших крестьян. – Все так, как Родри сказа Он развлекает м я,– Ловиан не была настроена объяснят им. Если тупой игин и ее распутный сын, такие ленивые, что не ссмотрели в чело ке, который был еред ними, знающего Двуумер, она не собиралась тратить свое здоровье на то, чтобы просвещать их.