Текст книги "Заклинание клинка"

Автор книги: Катарина Кэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

– Интересно, сколько они собираются изнывать здесь от жары, а? – сказал Слигин.– Им остается или сдаться, или совершить вылазку, черт бы их побрал. – Корбин ни за что не сдастся,– заметил Родри.– Он знает, что я повешу его на его собственных воротах. Слигин кивнул и провел рукой по усам. Они сидели на окраине лагеря и смотрели на крепость, на крыше которой крепкий утренний бриз раздувал зеленый флаг. – Я молю всех богов, чтобы Новек принял предложение о прощении. Если проклятый колдун не помешает ему, да? Адерин говорил мне, что он наблюдает за крепостью. Говорит, что узнает время, когда лорд Корбин начнет подготовку к вылазке,Слигин сердито раздраженно кивнул.– А потом он смеялся надо мной, когда я его спросил, как он об этом узнает,– на магическом кристалле, что ли? Он сказал, что лесные жители ему сообщат. Ох! Я думаю, это все, чего мы можем от колдунов добиться, задавая им вопросы. Родри едва заметно улыбнулся. Он и не думал объяснять Слигину, что лесные жители были вполне реальными. Ему хотелось верить, что Адерин и Джилл только посмеялись над ним, но он еще помнил, что случилось с его волосами. Ему пришла в голову мысль, что поскольку Адерин дал клятву никогда не обманывать, то это было просто правдой, и что жители западных земель были тем народом, который в легендах существовал как Элкион Лакар, и что сам он был наполовину эльфом. Кровь эльфов в венах Элдифа. В этот момент Родри проклинал эту старую поговорку. Тихий жаркий день близился к концу. Корбин так и не предпринял вылазки. Во время обеда, когда знать собралась вместе, все недоумевали, почему Корбин откладывает неизбежное. Был только один ответ: что этот его Колдун сможет спасти его. Кроме того, они знали, что Лослейн может послать Риису послание с помощью магии. – Адерин остановит его,– сказал Родри. – Это всего лишь надежды,– проговорил уныло Эдар.– Кто знает, что может Двуумер, а чего не может. Никто добровольно не вызвался просто спросить об этом Адерина. В гнетущей тишине Военный Совет закончился. Родри взял чистую рубашку и пошел вниз по ручью, чтобы искупаться. Он шел уверенным шагом при свете звезд, затем сбросил одежду и прыгнул в холодную воду. Купание немного успокоило его. Когда он одевался, увидел двух жителей западных земель, также уверенно шагавших в темноте, как он сам. Калондериэл приветствовал его, засмеявшись: "такой же чистый, как эльф, не так ли? – Черт побери! – прорычал Родри.– Это дела Джилл, что ли? Это она вам такие сказки рассказывала? – Конечно,– присоединился Дженантар,– мы единственные, кто просит ее об этом. Я всегда все вокруг замечаю, и удивился, увидев тебя, парень. Родри внимательно посмотрел на него. При свете звезд Родри не мог различить цветов, как и любой другой человек, и мелкие детали были затемнены или вовсе не видны, но он достаточно хорошо видел для того, чтобы обнаружить сходство с Дженантаром в одинаковых с ним очертания узкого тела и длинных пальцев. Хотя оба жители западных земель были с хорошо развитой мускулатурой, они, точно также как и он, были прямыми от плеч до бедер. – Это тебя волнует? – спросил Дженантар,– то, что обнаружилось, что в твоем клане есть примесь крови эльфов? – Я совру, если скажу, что нет,– сказал Родри.– Но я не хочу обидеть тебя. – Послушай-ка,– сказал Калондериэл,– я напряг память и, если я правильно запомнил сказанное, вспомнил, что одна из наших женщин убежала с Мэйлвейдом по имени Петрик. – Это был первый Мэйлвейд, ставший верховным лордом Абервином,– сказал Родри.– И это было очень давно. Я бы сейчас послушал повнимательнее, как барды рассказывают эти сказания и родословные моих предков. Теперь это не будет казаться таким нудным. Они оба рассмеялись, Калондериэл похлопал его по плечу рукой. – Пойдем с нами к нашему костру,– пригласил Дженантар.У нас есть с собой мех нашего меда, а сейчас, кажется, подходящий случай для того, чтобы попробовать его. – Я, готов поспорить, что ты можешь выпить столько, отчего другие оказались бы под столом,– сказал Калондериэл. – Да,– ответил Родри.– И это вторая наша общая черта. – Да, и одна из лучших черт Элкион Лакар, также,– заметил Калондериэл.– Если тебе угодно знать. Мед эльфов оказался в два раза крепче того, который пьют люди, и чище к тому же, поэтому человек мог больше его выпить. Втроем они уселись вокруг яркого костра и передавали молча мех по кругу. За это время Родри уже думал о том, что ему нравятся его новообретенные родственники. Всю свою жизнь он знал, что он чем-то непохож на окружающих его людей, и теперь он, наконец, узнал причину этого. – Где Джилл? – спросил наконец Родри после длительного молчания. – Стоит в ночном карауле,– ответил Калондериэл. – О, черт, она не должна делать этого! – Она настояла,– сказал Дженантар.– Это не дело серебряного клинка – слоняться кругом без занятия, как лорд. Так она мне сказала. – И скоро, конечно,– заметил Калондериэл,– лорд Командующий пойдет проверять ночную стражу, чтобы убедиться в том, что никто не заснул во время дежурства. – Заткнись,– прорычал Родри,– или ты еще раз хочешь подраться на ножах? – После того, как мы выпили столько меда, мы обязательно свалимся в костер,– ответил Калондериэл,– это только шутка и прошу меня извинить. Мех с медом снова пошел по кругу. – А что с Джилл? – спрашивал сам себя Родри,– если попытаться завладеть ей, то что тогда? Он никогда не сможет жениться на ней. Все дело закончится беременностью, как с Олвен. Он разрушит жизнь еще одной женщины. Только теперь эта женщина еще и отважилась рискнуть своей жизнью, будучи у него на службе. Может быть, мед был тому виной, но сейчас он довольно ясно увидел, что очень сильно любил ее для того, чтобы так обойтись с ней. Он должен обращаться с ней так, как требует того жрица Луны – без помыслов похоти, и если он только дотронется до нее, то это будет означать смерть. Возвращаясь в свою палатку, Родри увидел Джилл, стоящую в карауле. Мгновение его желание было таким сильным, что он не мог вдохнуть воздух. Хотя он всегда презирал песни бардов, в которых говорилось о мужчинах, умирающих от любви к женщине, этой ночью он почти поверил им. Он испугался того, что может произойти, если она скажет ему хотя бы одно слово поддержки. В любой болезни наступает такой момент, когда больной начинает осознавать если не то, что он выздоравливает, то хотя бы то, что он выздоровеет, если не сразу же, то возможно позже. У Куллина наступил этот переломный момент в тот вечер, когда он проснулся и обнаружил, что его ум совершенно прояснился в первый раз с тех пор, как он был ранен. Если он не шевелился, то боль в боку не мучила его, как раньше только болела под шиной его сломанная рука. Впервые он обратил внимание на ту роскошь, которая окружала его: отдельная комната, кровать, покрытая кружевным покрывалом, резной сундук, на котором кто-то положил его меч и клинок, как будто он был лордом. Все было так из-за того, что он спас жизнь Родри – подумал Куллин. Он тихонько лежал и пытался вспомнить, почему он был так огорчен сейчас тем, что сделал это. Неожиданно Невин появился со своей сумкой с медицинскими приспособлениями. – Снова будешь промывать рану? – спросил Куллин. – Надеюсь, что не понадобится,– ответил, едва улыбнувшись, Невин.– Я начинаю понимать, почему о тебе идет такая слава. Ты – первый человек из всех, кого я встречал, который не кричал, когда я лил мед на открытую рану. Куллин вздохнул, вспоминая об этом. – Ты помнишь, как проклинал меня прошлой ночью? спросил Невин. – Да. И я хочу извиниться перед тобой за это. Это не твоя вина, что Джилл поехала на эту проклятую войну. Вот видишь, я уже в состоянии сам держать кубок. – Очень хорошо. Ты должен начинать двигаться, чтобы набирать силу. – Что я и делаю,– Куллин услышал яд в своем собственном голосе. Когда Невин подал ему кубок, он вопросительно поднял одну бровь. – Я имею в виду то, что я сказал о Родри,– сказал Куллин.Это было не из-за плохого настроения. – А я в этом ни на минуту и не сомневался. Могу я скромно предположить, что ее еще не убили, а ты уже думаешь о том, как будешь мстить. Она вполне способна убить Корбина. Я бы никогда не позволил ей ехать, если бы не думал, что она сможет. Не обращая на него внимания, Куллин отпил из кубка воду, сделав пару больших глотков. – Когда я снова смогу сражаться? – Через несколько месяцев. Ты сможешь снова взять в руку щит только после того, как она полностью срастется. – Ох, черт побери! А когда я смогу встать с этой кровати и обслуживать сам себя? – Гораздо быстрее, завтра. Я разрешу тебе сделать несколько шагов. – Хорошо. Я уйду отсюда, как только смогу. Мне не нужны его подачки. Ей – богу, я хочу, чтобы меня поместили в казармы вместе с остальными. – О боже мой, Гир, ты самый упрямый на свете человек. – Как ты назвал меня? Во взгляде Невина появилось какое-то зловеще мрачное удовлетворение. Даже щеки его порозовели. – Извини,– произнес Невин.– У меня сегодня так много больных, что не могу отличить одного от другого. – Не волнуйся, это нисколько не оскорбило меня, понимаешь? Чтобы Куллину стало хоть немного легче, Невин сказал ему, что рана очищена от инфекции, когда менял повязку. Старик отправил пажа за молоком и хлебом и оставался с Куллином до тех пор, пока он не поел. – Скажи мне вот о чем,– заговорил Куллин,– почему именно Джилл должна защищать честь Родри? Почему он взял ее с собой? – Дело в Двуумере,– ответил Невин.– И в самой Джилл. Однажды она услышала пророчество, сделанное самим лордом чертей. И ей захотелось, как парню, завоевать боевую славу, мой друг. Ты должен подумать об этом перед тем, как сносить с плеч голову Родри. – Бывают случаи, когда Джилл делает глупости. Боже мой, на что я надеялся, когда таскал ее везде за собой? Ну да ладно. Я подумаю об этом, но если ее убили – он оборвал фразу на половине. Невин поднял к небу глаза, как будто просил богов простить Куллину его упрямство, затем сложил свои инструменты, не сказав больше ни слова. Куллин долго не мог заснуть. Он думал о том, что осада будет длительной и он выздоровеет достаточно, чтобы поехать туда и забрать Джилл до наступления боев. Он подумал также о том, что, несмотря на весь его гнев ему будет очень тяжело на сердце, когда он будет убивать Родри. Он поморщился, вспомнив о том, как тяжело было Родри вытаскивать его из гущи сражения – его, проклятого вшивого серебряного клинка. Многие лорды смотрели на смерть серебряного клинка как на удобный повод для того, чтобы не заплатить ему за его службу, и никак иначе. И все же, если Джилл убили... При этой мысли он заплакал, стыдясь своих слез.

Письмо от Рииса было кратким – Госпожа,– говорилось в нем,– мне известно, что твой Командующий еще продолжает осаду крепости Бруслин. Лорд Талис доставил мне доказательства того, что измена лорда Корбина продолжается. Я позволю тебе разрешить дело с помощью меча, если ты сочтешь это нужным. Позволь мне предостеречь тебя, что пока Родри будет твоим наследником, даже твоя окончательная победа не успокоит ропота и недовольства тобой. Ловиан смяла пергамент и готова была бросить его в лицо гонца, хотя сознавала, что молодой всадник совсем не виноват в том, что его лорд – надменный дурак. – Я вижу, что госпожа чем-то расстроена,– заметил Невин. Ловиан недовольно расправила пергамент и передала его Невину. – Ты можешь идти,– сказала она гонцу.– Выпей эля с моими людьми. Я скоро подготовлю ответ,– парень очень обрадовался, что может скрыться от ее гнева. Невин прочитал послание и со вздохом вернул его Ловиан. – Риис очень неправ об этом недовольстве,– заметил Невин.Родри испытал себя в этой войне. – Ну конечно. Он хотел только разозлить меня в угоду своей проклятой спеси. Надо сказать, он делает это довольно успешно. Они сидели в большом зале, в котором было непривычно тихо. В комнате, вмещавшей около двухсот человек было всего около десятка выздоравливающих раненых. – Ты думаешь, мне надо попросить Рииса вмешаться? У меня болит сердце, когда я думаю о том, что еще больше людей погибнут из-за этого. – У меня тоже. Но если Риису каким-то образом удастся лишить Родри наследства, тогда начнут роптать его сторонники все, кто восхищается им. А это может привести к другому восстанию, и тогда погибнет еще больше людей. – Ты прав.– Ловиан осторожно свернула пергамент и положила его в карман платья. Мне надо успокоиться. Потом я отправлю ответ Риису. Я напишу, что его вмешательство не требуется. Продолжалась осада крепости Бруслина, превратившаяся для осаждающих в рутину – одновременно напряженную и утомительную. Так как Корбин в любой момент мог предпринять вылазку, то все были готовы к бою и держали оружие наготове. Пока делать было нечего, кроме как чистить оружие, которое и так было уже безупречным, да ездить с бесцельным патрулированием для того чтобы поупражнять лошадей, да бесконечно заключать пари, переходя от одной игры к другой. Джилл старалась держаться подальше от Родри, но в таком маленьком лагере было невозможно избежать встречи с ним. Иногда она приходила получать паек и встречалась с ним среди телег обоза. Или сталкивалась с ним лицом к лицу, когда возвращалась утром в лагерь после ночного дежурства. При встречах он говорил очень мало и не предпринимал никаких попыток, чтобы удержать ее. Но всегда, когда они смотрели друг на друга, она ощущала, что погружается в синеву его глаз. На седьмой день осады Джилл чувствовала, что начинает сходить с ума от этого бесконечного ожидания сражения. Она призналась Адерину этой ночью, что она просто боялась. – Папа говорит, что каждый перед сражением испытывает необъяснимый страх,– сказала она.– Я надеюсь, что смогу успокоиться. По крайней мере, если одену эту проклятую кольчугу. Я тренировалась с Амуром сегодня и она казалась мне уже намного легче. – Ну и хорошо. Так и должно быть. Джилл почувствовала, как холодная дрожь побежала вниз по ее спине. – Лослейн – ключ ко всему,– продолжал Адерин.– На Корбина так долго оказывалось влияние, что без Лослейна его нервы сдадут: или он будет окружен, или сам предпримет вылазку. Я уже говорил с Калондериэлом и Дженантаром о том, чтобы они помогли мне убить Лослейна. Ты присоединишься к нам, когда мы пойдем на охоту за ястребом? – С удовольствием пойду, но как мы поймаем его? – Когда он полетит. Я держу пари, что смогу выманить его, я его очень хорошо знаю.– Адерин медленно поднялся,– правда на это нужно время, но я уверен, что в конце концов он придет к нам. После того, как Адерин ушел, Джилл сидела возле лагерного костра и размышляла о том, какое сильное воздействие должен оказать на своего врага Адерин, чтобы выманить его. Она еще думала об этом, когда из полумрака появился Родри, шагая так тихо, как могут ходить только эльфы, и сел рядом с ней. Он был так близко, что сердце Джилл начало бешено колотиться. – Скажи мне вот о чем,– произнес Родри,– ты уверена в том, что Невин был прав, когда говорил, что моя Судьба – это Судьба Элдифа? – Да, уверена, Родри. Ты снова терзаешь себя из-за того, что девушка будет защищать тебя? – А у кого от этого не заболит сердце? Это не только вопрос чести. Я не могу вынести мысли о том, что ты можешь быть ранена. Я думаю, что скорее соглашусь на то, чтобы барды высмеяли в своих песнях мое имя, чем на то, чтобы ты получила небольшую хотя бы небольшую царапину в сражении. – Ваша светлость пили мед? – О, не будь со мной так надменна. Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, и что ты любишь меня тоже. Джилл поднялась и подбросила веток в костер, а затем стала наблюдать как лесные жители подпрыгивали над длинными языками пламени вдоль сухого края коры. Так прошло много времени. Затем она услышала, что Родри поднялся и стоял позади нее. – Джилл,– сказал он,– все, что я хочу – это услышать, что ты скажешь, что любишь меня. Скажи это хотя бы один только раз. Я знаю, что не принесу тебе ничего кроме вреда. Ты права, что так холодна со мной. Джилл ничего не отвечала. – Пожалуйста! – продолжал Родри.– Все, что я хочу – это услышать, как скажешь, что любишь меня. Произнеси это хотя бы однажды, и я буду доволен этим. Родри обнял ее, стоя сзади и крепко прижал к себе ее спину. Простое человеческое участие и тепло его прикосновения опьянило Джилл. – Я люблю тебя,– сказала она.– Я люблю тебя всем моим сердцем. Он крепко обнял ее, а затем отпустил. Она, не мигая смотрела на огонь, пока он уходил. Ей казалось, что если она будет видеть, как он уходит, то заплачет. – У нас есть еще одна последняя надежда,– сказал Новек,Риис так сильно ненавидит своего проклятого брата, что только из-за этого может вмешаться, чтобы насолить ему. – Да, в самом деле, он может,– согласился с ним Корбин. Лослейн просто пожал плечами, когда они оба посмотрели на него. Они находились в осаде уже восемь дней – восемь вонючих дней в жаркую сухую осеннюю погоду. Восемь дней жизни за каменными стенами – мучение для человека, привыкшего ездить верхом с эльфами. Он хотел отомстить им за свое мучение, сказав правду, но ему надо было еще составить план побега и убежать. Если ему это удастся. – Мне надо, конечно, поработать над сознанием гвербрета,лицемерно соврал он.– Но теперешняя ситуация не нравится ему. У него есть советчик, убеждающий его не вмешиваться. – О, боже мой! – произнес Новек,– нам надо подумать о настроении в армии. Не мог бы ты сделать что-нибудь побыстрее? – Двуумеру не приказывают, когда ему действовать. – Неужели? Ты, надменный нищий – засранец! Ты действовал довольно быстро, когда втянул нас в эту беду. Лослейн уставился на него. Из своей ауры он посылал энергию, нанося удары по Новеку, кружа ауру лорда. Глаза Новека остекленели. – Мне не нравится, когда меня проклинают,– сказал Лослейн. – Конечно,– прошептал Новек.– Извини. Лослейн повернул ауру еще раз, а затем отпустил его. – Кроме того,– продолжал Лослейн, я уверяю тебя, что о вопросе морального состояния я думаю очень много думаю. Не сомневаюсь в том, что могу поддерживать в людях уверенность в нашей окончательной победе. Лослейн вскочил, поклонился и выбежал из комнаты. Ему надо было подумать в одиночестве. Все, чего ему сейчас очень хотелось – это вызвать пожар и сжечь эту вонючую крепость дотла. Он сбежит; он сложит в мешок свою одежду и несколько монет и улетит – одинокий и свободный. Где-нибудь он найдет другого лорда – где-нибудь на востоке, где Адерин никогда не найдет его. – Я полечу за тобой, мальчик,– произнес Адерин,– хоть на край земли. Адерин взвизгнул и обернулся кругом. Но коридор был пуст. Только чувствовалось присутствие Адерина, как чувствуется оставшийся в пустом камине запах дыма. – Раньше или позже,– продолжал голос Адерина,– я приду за тобой, или ты выйдешь сам. Раньше или позже мы все – равно встретимся с тобой. Лослейн поспешил в свою комнату и запер за собой дверь. Он не сможет убежать – Адерин не даст ему сделать это. Он был уверен в этом где-то в самой глубине своего сердца. – Тогда я должен победить его,– тихо произнес Лослейн. Если Адерин умрет, Лослейн сможет сделать больше, чем просто отнести донесение гвербрету. Он сможет послать огонь на палатку Родри, сгноить его провизию, наслать болезнь на его людей и лошадей, привести армию Родри в такую панику сбегут от него. Если только Адерин будет мертв. Если. Около полудня Лослейн подошел к окну и попытался вызвать бурю. Если ничего больше, то он хотя бы намочит Родри вместе с его проклятой армией, а потом сможет похвастаться этим перед Корбином и Новеком. Он вызвал духов Воздуха и Воды, называя их величественными именами и увидел тучи, которые сгущались в небе. Волна за волной буря приближалась по его приказу, и ветер начал крепчать. Но неожиданно ветер стих и тучи начали рассеиваться. Лослейн ругался, боролся и проклинал духов, пока, наконец, не увидел одного из королей стихии, шагающего по небу. Король был огромным и отдаленно напоминал Эльфа. Он имел вид серебряного света, находящегося внутри столба золотого света, напоминающего паутину. Король взмахнул рукой и духи улетели так далеко, что Лослейну было не под силу вернуть их назад. Лослейн бросился на подоконник и заплакал, зная, что это Адерин вызвал короля. Когда-то однажды он вместе с Адерином стоял перед ним, и Адерин представил сына как своего преемника. Сейчас он был изгнанником и они не удостаивали его даже своим презрением. Прошло около часа прежде чем Лослейн почувствовал, что он в состоянии уйти из комнаты и спуститься вниз, чтобы пообедать. Спускаясь по лестнице, он увидел Адерина, идущего наверх. Лослейн стоял, как вкопанный, пока его отец подходил ближе и ближе. Его рука сжимала перила лестницы. Адерин слегка улыбнулся ему презрительной улыбкой, давая понять Лослейну, что он может нарушить его пломбы в любой момент, когда он этого захочет. Затем видение исчезло. Лослейн поспешил к шуму и компании в большой зал. Во время обеда он обдумывал план убийства. Поздно вечером Джилл и оба эльфа спорили, играя в кости возле лагерного костра. Адерин подошел к ним. Он держал в руке две длинные стрелы. Сердце Джилл забилось в волнении. – Время,– тихо произнес Адерин.– Кому из вас дать эти стрелы? – Мне,– сказал Дженантар. – Право отомстить принадлежит тебе,– сказал Калондериэл,– все правильно. Я дам тебе стальные стрелы, если понадобится. Только теперь Джилл поняла, что на этих двух стрелах были серебряные наконечники. – Джилл,– сказал Адерин.– Джилл, когда Дженантар подобьет птицу, и она упадет на землю, ты можешь покончить с ней. Используя свой серебряный клинок, и только его. – Хорошо,– ответила Джилл,– а что, правда говорится в старинных преданиях о том, что только серебро может ранить мастера Двуумера? – Сталь тоже может ранить мастера Двуумера точно также, как и любое другое тело. Стальная стрела ранит и ястреба тоже. Но если серебро убьет его, то когда он умрет, его тело приобретет человеческую форму. Они шли вместе с Адерином около одной мили по дороге, освещенной первой четвертью луны. Они прошли мимо двух ферм, крепко закрытых от армии Родри и вышли на луг, окруженный дубами. – Спрячьтесь под деревьями,– сказал Адерин.– Я должен идти. Будьте готовы. Он в любую минуту может напасть на меня. Адерин вскарабкался на самое низкое дерево и сел на ветку, затем снял свою одежду. Джилл были смутно видны его очертания среди листьев. Ей показалось, что она видела неясный мерцающий образ филина рядом с Адерином, затем неожиданно свечение голубого света обернуло их – и Адерина и филина. Старый мастер Двуумера исчез. На его месте был серебряный филин, расправивший свои крылья для полета. Издав тихий крик, филин подпрыгнул и уверенно полетел в темноту. Джилл затаила дыхание. – Вы всегда от этого в ужасе,– заметил Калондериэл.Сколько бы раз не смотрели на это. Дженантар вставил в лук первую серебряную стрелу и натянул тетиву. Луна медленно поднималась все выше. Джилл всматривалась в звездное небо над крепостью, но Калондериэл увидел его первым. – Смотри,– прошипел он. Дженантар поднял лук и выстрелил. Прошло добрых две минуты, прежде чем Джилл увидела темный силуэт, двигающийся на фоне звездного неба. Это был филин, взмахивающий крыльями и летящий изо всех сил. Неожиданно она увидела другую птицу, которая падала вниз прямо на филина и чуть не схватила его когтями. Филин и сокол летели в сторону леса, состязаясь в скорости. Филин прилетел первым. Бормоча что-то неясно, Джилл стояла в напряжении, с нетерпением ожидая, когда снова сможет увидеть филина. Они подлетали все ближе и ближе, и ястреб постепенно нагонял филина. Дженантар выругался и выстрелил, но стрела не долетела до цели. Ястреб упал вниз и схватил филина. Птицы сцепились в воздухе. Они боролись друг с другом как настоящие хищные птицы: сближались одна с другой высоко в воздухе и, сцепившись и царапаясь, падали вниз, затем поднимались снова в вверх, кружась друг с другом, когда набирали высоту. Джилл слышала снова пронзительные крики филина. Время от времени одно большое перо падало вниз, отблескивая серебром в лунном свете. Джилл и Дженантар выбежали на луг и стояли прямо под сражающимися в поднебесье птицами. Дженантар не решался выстрелить, потому что боялся ранить филина. Обе участницы этого необычного сражения выбились из сил и стремглав бросились вниз, но под самой землей возобновили борьбу. Они пронзительно кричали и царапали друг друга, поднимая вверх и опуская огромные крылья. Филин устал сильнее и двигался медленнее. – Адерин,– прокричала Джилл,– опускайся вниз. Совсем спускайся! Не обращая никакого внимания на ее крик ястреб камнем бросился вниз и вцепился в филина. Они спускались все ниже и ниже и в этот раз филину удалось нанести клювом небольшую рану ястребу. Джилл подскочила, готовая бежать, и ждала с клинком наготове, затем побежала через луг и подпрыгнула вверх, бросаясь с клинком на ястреба. Она упала в траву на колени, нанеся удар, ястреб пронзительно вскрикнул в агонии. Джилл почувствовала взмахи крыльев над своей головой. Это вырвавшийся из когтей ястреба филин взлетел – и как раз вовремя, потому что мог разбиться об землю. Джилл поднялась, шатаясь. В воздухе послышался звук пущенной Дженантаром стрелы. Пронзенный в самое сердце, ястреб издал последний крик и начал падать. Его очертания изменялись в сверкании голубого света. В один ужасный момент Джилл увидела, что то, что было наполовину ястребом, наполовину человеком: оперение и плоть, перемежающиеся одно с другим. Филин издал длинный печальный крик и сел в траву. Он исчез полностью. На его месте сидел Адерин с окровавленными рваными ранами на всем теле, которые наносил филину ястреб своими длинными когтями. Джилл побежала к нему. – Нам надо остановить кровь,– прокричала она. Адерин покачал головой "нет" и поднялся, шатаясь, опираясь о плечо Джилл. Она немного приподняла его и вместе с эльфами они перенесли его в то место, где лежал труп Лослейна. Он лежал на спине, его лицо было поцарапано, ребро порезано серебряным клинком, его грудь пронзила серебряная стрела. Адерин поднял к небесам руки. – С этим покончено,– произнес он.– Дадим ему теперь уйти в Залы Света, там его осудят. Это конец. Воздух содрогнулся от трех громких ударов, прокатившихся по лугу, похожих на гром среди ясного неба. От этого звука кровь похолодела в жилах Джилл, она громко вскрикнула. Адерин опустил руки и смотрел на труп. Даже при тусклом свете луны Джилл увидела, что Адерину стоило больших усилий держать себя под контролем. Дженантар обнял старика за плечи, что-то тихо шепча ему на языке эльфов и повел его к деревьям на краю луга. – Может отнесем этот кусок мяса в лагерь? – Калондериэл лениво пнул голову Лослейна,– наш Командующий очень обрадуется. Когда они наклонились, чтобы поднять тело, Джилл услышала, что Адерин монотонно на высокой ноте причитал по покойнику. Без остановки он продолжал в нарастающем ритме и это звучало так жалобно, что Джилл была рада, что они удалились настолько, что его не стало слышно. Она очень удивилась тому, что Адерин так оплакивал своего врага. Но потом вспомнила, что в старинных преданиях говорилось о том, что совместное занятие Двуумером сильно связывало людей. Когда они вошли в лагерь, шатаясь от тяжести своей ноши, один из караульных узнал Лослейна и прокричал его имя. Прибежали все остальные, смеясь и хлопая друг друга по спине. Знать и чернь – все вместе столпились вокруг, когда они бросили тело к ногам Родри. – Так что, ублюдок истекает кровью, как любой другой человек, да? – крикнул Родри,– послушайте, люди, что вы теперь думаете о его проклятом предсказании? Армия ответила свистом и непристойностями. Родри поднял руки, призывая к тишине. – Вернуть Советника его лорду будет для меня большой честью, так ведь? – сказал он, ухмыляясь.– Я представляю, что подумает эта засраная ласка, когда увидит вот это! Люди приветствовали его, радуясь. Джилл посмотрела вверх, на молчаливую крепость, и подумала о том, что Корбин и его люди могут услышать шум в их лагере. По холодному прикосновению Двуумера она знала, что завтра состоится сражение. Единственное, что оставалось Корбину и Новеку сделать, чтобы спасти свою честь – предпринять вылазку и умереть. Поздно ночью Невин попытался связаться с Адерином. Он ощутил мысли своего старого ученика – раненого, наполненного страданием и пораженного горем – так осязаемо, что слезы навернулись на глаза. Он перестал связываться с Адерином и оставил его наедине с его горем. Позже у них будет время поговорить и обсудить детали. Сейчас Невин узнал важную вещь – Лослейн мертв. Он отошел от жаровни к окну и открыл ставни. Далеко внизу лежал окутанный темнотой и тишиной небольшой городок крепости Гвербин. Гавкнула собака, вспыхнул во дворе фонарь... Спящие в домах люди не должны знать, какая опасность угрожала им и их лордам. Последнюю неделю он связывался с другими мастерами Двуумера королевства, живущими в разных его концах. Некоторые из них шли по пути черной магии, но сейчас все они были настороже. Вскоре Невин получит известие о его исчезнувшем враге. Он надеялся на это, потому что был намерен принимать против него меры в ближайшее время. – Завтра увидим конец этой небольшой пьесы,– заметил он, обращаясь к звездному небу.– О, дорогие боги, сохраните мою Джилл!

Лагерь готовился к сражению. Обоз переместили дальше на луг. Освещенная яркими солнечными лучами, армия Родри была готова к бою: все сидели верхом на конях и ждали у стен крепости Бруслин. Родри расположил своих людей достаточно далеко от стен – так, чтобы Корбин мог вывести из крепости все свои основные силы до начала сражения. Джилл сидела верхом на золотом охотнике между Слигином и Родри. Сразу позади них был отряд из людей, отобранных для охраны Джилл. – Запомни порядок,– сказал Родри,– ты отступишь назад и пропустишь остальных для того, чтобы окружить Корбина. А потом – он твой. Джилл улыбнулась ему. Сейчас, когда подошло время действовать, ее страх рассеялся, оставив небольшой холодок под ложечкой. Восход нетерпеливо перебирал ногами, готовый к выступлению. Вдруг над крепостью прозвучал сигнал серебряного горна. Джилл одела поверх шапки капюшон кольчуги, затем сверху еще шлем, приготовила щит и встала в колонну Родри. Когда звук горна долетел до них снова, она приготовила меч. Раздался скрип открывающихся ворот крепости Бруслин. Основная колонна армии Родри во главе с Передиром, двинулась вперед, затем остановилась на мгновение и стремглав бросилась в атаку, когда из ворот начали показываться всадники неприятеля, выстраиваясь в неровную линию для того, чтобы отражать атаку. Когда над полем начали раздаваться боевые кличи, рой дротиков поднялся в воздух. Занять позицию! – прокричал Родри своему отряду. Люди окружили Джилл, держась от нее на расстоянии нескольких ярдов, освободив ей место для того, чтобы развернуться, когда начнется поединок. Она поднялась в стременах, окинув взглядом поле, где пыль кружилась густыми тучами. Люди Корбина и Новека ехали верхом попарно ряд за рядом, мужественно сражаясь, разгоняя толпу и прокладывая путь. Джилл увидела столпившихся вокруг Новека всадников. Передир сражался в центре этого скопища людей. Вокруг был ужасный шум, она никогда не думала, что сражение бывает таким пронзительно кричащим и оглушающим. – Туда! – прокричал Слигин,– в сторону ворот! На его зеленом щите было серебряное окаймление. Корбин выехал из ворот на черной лошади в сопровождении небольшого отряда. Родри дал своему отряду команду "галопом вперед". Неожиданно он разразился холодным дьявольским хохотом, казалось идущим прямо из времен Рассвета. Отряд галопом несся вперед и вклинился прямо в центр сражающейся толпы. Джилл ощутила себя подхваченным потоком листком, когда они заходили флангом, крича и отражая мечами удары и столкнулись лицом к лицу с людьми Корбина. Впереди Джилл Родри хохотал, словно дьявол, и она увидела, как в солнечном свете блеснул его поднятый вверх окровавленный меч. Сквозь перемещающуюся путаницу людей и лошадей она могла только смотреть на него, тяжело отбивающегося от двух всадников из армии Корбина, в то время как Слигин пытался пробраться через толпу ему на помощь. Все вокруг работали мечами и ругались, лошади вскакивали на дыбы, когда они предприняли попытку продвинуться вперед. Вдруг смех Родри перешел в неистовую ярость, Джилл инстинктивно поняла, что это означало, что он в смертельной опасности. Она рискнула подняться на стременах и увидела, что люди Корбина разорвали кольцо, окружавшее Родри, и расчищали проход своему господину. Корбин собирался предпринять последнюю попытку чтобы убить Родри, и только Джилл могла остановить его. В это мгновение Джилл словно обезумела. Кровавокрасный туман вспыхнул, окрасив все вокруг. Смех вырвался из ее уст, она не могла дальше ни о чем думать. Она направила свою лошадь прямо к Родри. Она наносила мечом удары и продолжала хохотать. Человек на гнедом коне повернулся к ней лицом, Джилл нанесла удар и увидела, что удачно: он упал рядом с ней. Когда Восход беспрекословно подчинился ей, Джилл нанесла удар по всаднику в том месте, где он не был защищен щитом – он развернулся в седле. Пока он собирался нанести ответный удар, Джилл размахнулась и рубанула мечом по его левой щеке. С криком он упал прямо под копыта своей лошади. Когда гнедая лошадь споткнулась и упала, Восход брыкнул без команды Джилл и она перелетела через него и упала слева от Родри. Далеко впереди в толпе промелькнул украшенный серебром щит Корбина. Отразив удар со стороны, Джилл мельком увидала лицо Корбина – потное и оскаленной, когда он замахивался мечом на Слигина. Слигин выронил меч и уцепился за седло, так что следующим ударом Корбин мог легко попасть в него. Джилл ударила лошадь Слигина, заставив ее попятиться назад, и как раз вовремя. Один из людей Слигина схватил его коня за поводья и побежал, увозя своего господина. – Корбин! – прокричала Джилл.– Твоя Судьба пришла к тебе! Он услышал ее – она знала это по тому, как он вскинул голову и повернулся в ее сторону. Несмотря на то, что Джилл была вся покрыта пылью и потом, он, должно быть, понял, что перед ним была девушка. Мгновение он оставался неподвижным. Заливаясь смехом, Джилл отражала удары, сыпавшиеся со всех сторон, и двигалась прямо на него. Вдруг он развернул своего коня и поскакал от нее, расталкивая своих людей. Один из них развернулся прямо перед Джилл, прикрывая его отступление. – Трус! – прокричала Джилл, а затем засмеялась. Замахиваясь мечом, нанося тяжелые удары, едва успевая отражать направленные в нее удары, она преследовала всадника, только что развернувшегося перед ней. Он обогнал ее, развернул коня и помчался галопом, спасаясь бегством так же, как и его лорд. Восход перепрыгнул через убитую лошадь и они выбрались из толпы. В облаке пыли битва кружила по кругу. Здесь и там возникали стычки вокруг какого-нибудь лорда, по всему лугу были видны сражающиеся пары. Те, кто был ранен, скакали куда придется. Черная лошадь быстрой рысью уносила Корбина. – Ублюдок,– прошептала Джилл,– Восход, догоним его? Западный охотник бросился вперед так, как будто тоже видел их жертву. Перепрыгивая через трупы, объезжая сражающихся, они мчались через поле, рискуя жизнью на ухабах. Из-за шума сражения Корбин не слышал, как они приближались. Когда Восход сделал последний рывок, какой-то злой рок, или что-то другое заставило Корбина оглянуться. Он ударил своего коня лезвием своего меча плашмя и черной стрелой понесся дальше. – Стой! – крикнула Джилл.– Трус! Восход вытянулся, как стрела и постарался удержать темп, но он был вспотевшим и весь в серой пене: вороной ускакал далеко вперед. Заплакав от злости, Джилл отпустила поводья. Корбин собирался сбежать – и все потому, что он был проклятым трусом. Вдруг вороной взвился на дыбы и тяжело рухнул на землю со стрелой, вонзившейся в горло. Корбин едва успел вовремя отскочить, затем поднялся, шатаясь и ища свой меч. В приступе неистового хохота Джилл соскочила с коня и побежала к нему. Ей показалось, что она увидела Калондериэла, скачущего ей на помощь. Корбин занял боевую позицию, держа наготове меч и щит. Под пылью и потом его лицо было мертвенно бледным. С криком Джилл сделала обманный выпад. Корбин отбил ее удар мечом. – Ну как, я умею драться или нет? – сказала Джилл.– Ты должен умереть, Корбин. Как – теперь тебе нравится пророческое предсказание? Джилл легко и быстро отразила удар, нанесенный Корбином и отпрыгнула в сторону. Кровь просочилась через кольчугу на его левой руке. Джилл увернулась и отразила его ответный удар. Собрав все силы Корбин бросил левой раненой рукой щит в ее голову. Джилл присела и легко увернулась в сторону. Она нападала, увертываясь от ударов, маневрировала снова – и так до тех пор, пока не оказался между ней и своей мертвой лошадью. Вскрикнув, Корбин споткнулся и Джилл нанесла легкий удар по лицу. Кровь потекла по его щекам. – За Родри! – Джилл сделала еще выпад, произнося это имя. Она изо всей силы нанесла удар по груди Корбина, разрубив его кольчугу. Меч вошел глубоко, только ниже ребер. Когда она отдернула меч, Корбин упал на колени, на его губах появилась кровавая пена. Затем он согнулся и умер у ее ног. – Хорошо сыграно,– крикнул Калондериэл. Все еще охваченная приступом неистовства, Джилл обернулась, чтобы посмотреть, как он спешивается. Он же осторожно наблюдал за ней, его бархатные кошачьи глаза расширились от страха и он держался на расстоянии от Джилл. – Джилл, ты узнаешь меня? – Да. Она вернулась назад к трупу и увидела тень Корбина. Бледно-голубоватая она имела очертания голого тела Корбина и его лицо. Она парила над трупом, пристально глядя на Джилл. Ее губы беззвучно шевелились, ее глаза были полны ужаса. Джилл громко закричала. – Что случилось? – схватил ее за руку Калондериэл. – Его тень! Ты не видишь ее? – Что? Там нет ничего. Корбин смотрел на нее с болью упрека и страха. По тому как двигался его рот можно было предположить, что он спрашивал ее о чем-то. Калондериэл взял ее за плечи и попытался увести. – Нам надо найти Адерина,– сказал он. Также быстро, как гаснет догоревшая свеча, приступ неистовства угас в Джилл. Она вцепилась в Калондериэла и заплакала в его объятиях. Бой был окончен. С мечом в руке Родри ездил по полю боя и отдавал приказы. Некоторые спешивались и уводили лошадей за собой, другие искали раненых среди лежавших на земле. Передир и Эдар встретились и стояли в стороне от Родри. – Вы видели Джилл? – крикнул им Родри. – Я видел,– сказал Передир.– Корбин мертв, это точно. Я видел, как Калондериэл повел Джилл к лекарям. Она плакала, но она сама могла идти. – О, боги! Она ранена,– Родри почувствовал, что слезы подступают к горлу.– Прекрасный человек – наверное думаешь ты обо мне – позволил, чтобы девушка получила предназначенную для тебя рану. – Замолчи,– рассердился Эдар.– У тебя не было никакого другого выбора. – Послушай, лорд Командующий,– произнес Передир.Пойди взгляни на Корбина и тогда увидишь, что ты совсем не прав, что послал вместо себя маленькую бедную девочку. Спешившись около тела Корбина, Родри понял, что Передир имел в виду. Удар Джилл разрубил прочную кольчугу Корбина и пронзил его как цыпленка. – Черт побери! – прошептал Родри.– Это действительно она сделала? – Я видел ее своими собственными глазами, иначе я сам не поверил бы этому,– заметил Передир.– Она тоже хохотала, когда делала это. Родри нашел Джилл возле подводы Адерина. Старик осматривал раненых. Джилл сидела на земле, опершись спиной о фургон и не мигая смотрела перед собой. Она ничего не сказала, когда Родри опустился перед ней на колени. – Где ты ранена? – Я не ранена,– тихо произнесла Джилл.– Никто еще не владеет так мечом, чтобы ранить меня. – Тогда что случилось? – Я не знаю. Я правда не знаю. Это было все, чего удалось Родри добиться от нее, пока Адерин осматривал раненых. Еще не отошедший от сражения предыдущей ночью, Адерин стоял в стороне и наблюдал, как слуги смывали кровь водой из ведер с тыльных ворот крепости. Он взял руку Джилл и сжал ее. – Ты ранена? – спросил Адерин. – Нет,– Джилл неожиданно вырвалась, побледнев. Она заговорила очень быстро: я видела его тень. Я имею в виду Корбина. Я убила его а потом я видела, как он стоял на своем теле. Он был весь голубой и, ей-богу, смотрел глазами. Родри почувствовал озноб, Адерин просто кивнул. – У тебя просто был приступ боевой лихорадки,– сказал Адерин.– Я слышал, как ты разбила кольчугу Корбина. Разве ты могла бы это сделать сейчас, дитя с холодным рассудком? – Никогда,– ответила Джилл,– трудно поверить, что тогда это я сделала. – Это точно была боевая лихорадка. Мне правда это не совсем понятно, но это, видимо, какая-то чрезмерная пылкость в крови. Это придало тебе силу, во много раз большую твоей собственной. И тебе еще видны вещи, которые обычно скрыты. – Так его тень на самом деле была там? – спросила Джилл. Я думала я сошла с ума. – Нет, не сошла,– Адерин осторожно подбирал каждое слово,– то, что ты назвала человеческой тенью на самом деле его настоящая сущность – та часть, которая постоянно находится в его теле и делает его живым и которая содержит в себе его мозг и сознание. То, что ты видела, был сам Корбин, крайне смущенный тем, что он умер. Джилл как будто собиралась сказать что-то, но внезапно вскочила и побежала, словно испуганная лошадь, обегая фургоны. Родри бросился вслед, но Адерин схватил его за руку. – Пусть идет,– произнес он.– Ей надо побыть одной с этим. – Конечно,– сказал Родри.– Я только слышал, что ты говоришь, и это привело меня в ужас. Адерин, я сам становлюсь как сумасшедший во время боя, но я никогда не видел никакой тени. – Ты не имеешь такого дара, который есть у Джилл, запомни это, Родри Мэйлвейд. У Джилл есть склонность к Двуумеру. Родри вдруг испугался этого слабого истощенного старика. Он пробормотал, чтобы тот извинил его и поспешил прочь. Одетая в цепную кольчугу и утомленная битвой, Джилл не могла убежать далеко. Она миновала обоз фургонов и медленно спустилась к ручью. Она запуталась в длинной траве и опустилась на колени, запыхавшись. Она бросилась на землю вниз лицом и раскинула руки, как будто могла обнять ее, нагретую за день солнцем, как свою мать. Лесные жители прыгали вокруг нее. Серый гном появился и перебирал своими длинными пальцами ее волосы. Наконец Джилл села и посмотрела на крепость Корбина: зеленое знамя было спущено. У Джилл возникло жуткое чувство, что где-то там тень Корбина бродит, пытаясь проникнуть в дом. Ее чуть не вырвало. – Я не хочу больше никогда участвовать в войне,проговорила она, обращаясь к гному. Она поняла, что в данный момент ни о чем не в состоянии думать, кроме того, что она не искупалась. Она сбросила с себя кольчугу и одежду и бросилась в неглубокий ручей. Серый гном уселся на траву и наблюдал за тем, как она мылась, пытаясь оттереть с себя грязь полными пригоршнями песка со дна ручья. – Я хочу переодеться в чистую рубашку,– сказала Джилл,она в моем седельном мешке. Гном кивнул головой и исчез. Через некоторое время он вернулся, таща за собой рубашку. Она была ненамного чище, но зато не пахла потом и кровью других людей. Джилл оделась и свернула кольчугу в рулон. Она чистила свой меч, хотя один раз уже сделала это, пока не убедилась в том, что на нем ни осталось ни одной капли крови. Потом она просто сидела, ни о чем не думая, пока Дженантар не пришел за ней. – Ты уже давно здесь,– сказал он. Джилл увидела, что солнце уже садилось, и от крепости на лугу лежала темная длинная тень. – Послушай, Джилл,– сказал Дженантар,– не убивайся так из-за того что убила Корбина. Он заслужил смерть. – Это я не из-за него,– ответила она.– Черт побери, я даже не знаю, что мне делать. Джилл положила кольчугу в грузовой фургон, потом пошла вместе с Дженантаром вверх в крепость, где, как он сообщил ей, раненные уже были размещены в казарме Корбина и победители пили мед в его большом зале. Прогулка по двору вызвала в ней необычное ощущение. Много дней это место было недосягаемым, как луна; а сейчас она была здесь и шла по нему как завоеватель. Большой зал был полон людей. Джилл старалась оставаться незамеченной. Все же полусонные люди узнавали ее среди остальных и поворачивались, пристально смотря в ее сторону. Постепенно зал затих и все смотрели на воина-мстителя, предсказанного Двуумером. Сидевший во главе стола для знати Родри, встал на ноги. – Иди, сядь на мое место,– сказал Родри. Каждый человек, находившийся в зале, приободрился, когда она проходила мимо. – Они скорее подумают, что я избранница одного бога, или какого-нибудь другого,– подумала Джилл,– чем допустят, что я обыкновенная женщина, которая просто умеет драться также хорошо, как это делают мужчины. Они считают меня отмеченной богом. И не играет роли, что честь, которую они оказывали ей, была обеспечена достаточно реальной причиной. Вдруг она громко рассмеялась, опьяненная своей славой. Знать поднялась и все поклонились ей, Родри налил ей бокал меда и поднес, как паж. – Покончено с повстанцами,– сказал Родри.– Ты заслужил свою славу, серебряный клинок. Смеясь, Джилл подняла за его здоровье свой кубок. – Спасибо, господин,– ответила Джилл,– за то, что дали мне возможность ее заслужить. Я не посмела бы посмотреть Невину в глаза, если бы я осталась жива, а вы – нет. Испуганные и бледные слуги Корбина в страхе прислуживали на их торжестве, принося еду из кладовых Корбина. Во время еды знать обсуждала вопрос о том что может сделать Ловиан с землями Корбина и Новека. Пока Джилл пила мед, она не слушала и не вникала в подробности о заслугах тех или этих кузенов и родственников. Она могла думать о Родри, который был сейчас так близко от нее. Время от времени он смотрел на нее взглядом, выдававшим его желание. Джилл было стыдно за то, что она превратилась в девчонку, у которой не было ничего на уме кроме того чтобы оказаться в его объятиях. Но Джилл понимала, насколько он стоял выше ее. Он только соблазнит ее, а потом бросит с ребенком. Кроме того ее отец изобьет ее до синяков. Однако неожиданно что-то постучалось в ее сознание: она была победителем. Она рисковала своей жизнью из за одного из этих знатных лордов. Лошадь – это очень хорошо, но почему ради всех богов она не может получит награду, которую она в действительности хочет иметь? Она повернулась к Родри и улыбнулась ему, и продолжала улыбаться до тех пор, пока он не успокоился, посвящая ей каждый свой жест и каждый взгляд. Наконец отряд утих. Джилл попросила лордов извинить ее и покинула зал вместе с Адерином. Она отвела его в палатку эльфов и убедилась в том, что он удобно расположился в ней, а затем пошла к своим одеялам. Долго она лежала без сна, прислушиваясь, как люди возвращались к своим постелям. Когда лагерь наконец затих, она встала и выскользнула из палатки, не разбудив Адерина. Около палатки Родри она поколебалась, но лишь одно мгновение, перед тем как откинуть полог и войти. В темноте она услышала, как Родри сел что-то бормоча. Она подошла к нему и села рядом. – Джилл,– прошептал он,– что ты здесь делаешь? – А как ты думаешь? – Ты сошла с ума. Уходи, пока я не погубил нас обоих. Она коснулась его щеки. Он оставался еще спокойным. – Остановись,– прошептал Родри.– Я сделан только из плоти и крови, а не из стали. – И я тоже. Нам нельзя иметь только одну эту ночь? Пока он пытался что-то отвечать, она сняла рубашку через голову и бросила ее на пол. Родри повернулся и взял ее за плечи, прижал к себе и поцеловал так жадно, что она перепугалась просто потому, что он был намного сильнее ее. Его руки скользнули вниз по ее обнаженной спине. Потом он повернул ее и снова поцеловал. Она почувствовала, что стала безвольной и слабой, как тряпичная кукла. Но когда он ласкал ее и она ощутила своей грудью дрожание его рук, в ней вспыхнуло желание. Она обняла его за шею и он опустил ее на одеяла, целуя. Остатки ее страха исчезли, словно лист сгоревший в огне. А далеко отсюда в крепости Гвербин Невин проснулся и сел, зная о том, что происходит. – Эти маленькие дураки! – произнес он в темноте.– Я надеюсь, у них хватит ума хотя бы на то, чтобы скрыть это от Куллина.