Текст книги "Заклинание клинка"

Автор книги: Катарина Кэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Только на рассвете Невин наконец смог узнать новости о мастере черной магии. В Керморе жила женщина по имени Неста. Хотя все соседи знали ее только как странную вдову богатого купца, она изучала Двуумер больше сорока лет и знала о нем и других таких же вещах очень хорошо. Ее муж долгие годы торговал в Бардеке специями и многому научил ее кроме торговли приправами. На ней была аккуратная черная вдовья косынка. Ее круглое маленькое лицо было очень взволнованным, когда она связалась с Невином этим утром. – Я точно в этом не уверенна,– послала Невину мысль Неста.– Но я думаю, что человек, которого ты ищешь, на корабле, плывущем в Бардек. – Вот как? – ответил мысленно Невин.– Надеюсь, ты не подвергаешь себя опасности, стараясь увидеть его в магический кристалл? – О, я следую твоим указаниям, и держусь на приличном расстоянии от него. Послушай, что бы ты об этом подумал? Вчера утром ко мне пришли лесные жители. Они были очень взволнованны некоторыми темными вещами, которые напугали их. Это натолкнуло меня на мысль, что твой враг может быть в Керморе, поэтому я вынуждена была посмотреть в магический кристалл и обнаружила какие-то странные следы в эфире. Тогда я сделала так, как ты мне сказал – вышла из игры,– она замолчала, ее образ плотно сжал губы.– Но ты ведь знаешь, что я знакома с половиной жителей Кермора и мои связи с гильдиями позволили мне вести поиски, не используя ауры. Я спрашивала везде о подозрительных приезжих в городе и когда я разговаривала с одним молодым парнем из таможни, он сказал мне, что видел одного подозрительного путника, севшего на корабль купца из Бардека, стоявший в гавани, и что он подозревает, что этот корабль замешан в торговле ядом. Невин тихонько свистнул. Образ Несты чуть заметно улыбнулся ему. – Корабль уплыл с отливом меньше двух часов назад,продолжала Неста.– А сейчас лесные жители успокоились и нет никаких следов в эфире. – Я готов поспорить, что это был мой враг, если не он сам, то кто-нибудь из его грязного племени. Он знает, что я не могу поехать за ним вслед в Бардек с наступлением зимы. – Ему очень повезло, что он смог попасть на корабль. Если бы его не ожидала лодка, его бы сейчас там не было. – Действительно. Я надеюсь, что ты отправила нашего человека в его нору. Мои нижайшие благодарности тебе, Наста, и спасибо твоему глазастому офицеру из таможни. – О, он хороший малый,– усмехнулась она.– Он учится у меня и моего человека, Я учу его, как пользоваться вторым зрением. Попрощавшись с Нестой, Невин обдумывал эту новость, расхаживая по комнате. Так как он не обнаружил больше никаких следов черного мастера нигде, он был уверен, что Неста увидела его врага. С наступлением зимы врага было невозможно отыскать в Бардеке, разделенном на много маленьких штатов и постоянная политическая возня позволяла местным политическим деятелям очень пренебрежительно относиться к законам. Так как ни один, даже самый великий мастер Двуумера в мире не мог посмотреть в магический кристалл или отправить проекцию через такое большое водное пространство Невин должен был ждать до весны, чтобы отправить письмо настоящим мастерам Двуумера Бардека и предупредить их о том, что туда прибыл их враг. Он был очень расстроен тем, что позволил врагу скрыться. Скорей бы,говорил он сам себе,– только бы поскорее. Затем он заставил себя отложить пока это дело и начал рассеянно одеваться на заседание по расследованию гвербретом дела о мятеже. Официальное слушание дела проводилось в судебном зале гвербрета – огромной полукруглой комнате находившейся на втором этаже главной башни. Точно посредине круглой стены между двумя окнами висело украшенное изображением дракона знамя Абервина. Под ним стоял длинный стол. В центре сидел Риис и перед ним на столе лежал золотой церемониальный меч Абервина. По обе стороны от него сидели жрецы храма Солнца, его советники по юстиции. Справа за небольшим столом сидел писарь, различные свидетели стояли с левой стороны. Родри, его сторонники и Ловиан в знак уважения к их высокому положению сидели на стульях. Остальная часть комнаты отводилась для простых свидетелей, в том числе и Невина, который стоял у двери и раздраженно наблюдал за ходом процесса. В это время сторонники Родри, стоя на коленях перед столом, отвечали на вопросы Рииса о подробностях войны, о мельчайших деталях день за днем и Невин подумал о том, что разговоров об этом больше, чем длилось само сражение. Снова и снова сторонники Родри давали показания о том, что он вел себя благородно и соблюдал все законы чести. Затем Риис послал за Куллином и спрашивал его. Родри становился опасно сердитым, а лицо Слигина становилось все краснее и краснее от гнева. Наконец Риис вызвал Родри в последнюю очередь. – Остался один небольшой вопрос, лорд Родри,– сказал Риис.– Как вы объясните мне все эти разговоры о Двуумере? Невин вздохнул. Он ожидал этого. – Это правда, ваша светлость,– ответил Родри.– Все мои свидетели могут это подтвердить. – Вот как? Это заставляет меня думать, что все вы плетете эти небылицы, чтобы скрыть что-то еще худшее. Лицо Слигина из красного превратилось в алое, он рванулся вперед, но Передир схватил его за руку и оттащил назад. Ловиан поднялась со стула и направилась к столу. – Разрешите мне сказать, ваша светлость,– произнесла Ловиан.– Намерены ли вы, сидя там, сказать, что ваша собственная мать обманывает вас? – Конечно нет,– ответил Риис.– Но вас тоже могли обмануть. У Слигина вырвался звук, как будто он задыхался. Эдар произнес шепотом какое-то ругательство. – Я считаю, ваша светлость,– сказала Ловиан,– что разговоры о Двуумере вовсе не вымыслы. – Мне нужна правда,– категорично заявил Риис.– Нужны доказательства. – Вы получите их,– Ловиан повернулась, она искала кого-то в толпе.– Невин, ты можешь помочь мне в этом вопросе? Невин колебался, думая о том, что раскрытие сущности пророчества перед толпой противоречит его клятве. Затем ему пришла в голову мысль, что, может быть, уже пришло то время, когда людям нужно знать о том, что Двуумер существуют. В конце концов, одной из причин того, что мастер черной магии так преуспел, было то, что большинство людей не допускали даже мысли о Двуумере. Он пробрался сквозь толпу и поклонился гвербрету, продолжая стоять. – Ваша светлость,– произнес Невин.– Мне понятен тот скептицизм на вашем лице, который я вижу при столь необычных событиях, но я уверяю вас, что я обладаю всеми теми силами, о которых говорил лорд Родри. Толпа замерла от удивления, а затем подалась вперед. Риис нагло посмотрел на него со своего стула. – Неужели? – сказал он.– А можете ли вы доказать, что это не просто слова? Невин поднял руки и мысленно призвал к себе лесных жителей из Воздуха и Эфира. Он отдавал им свои команды. Вдруг по комнате пронесся порыв ветра и заставил развеваться знамя и пергаменты жрецов и писаря полетели в воздухе. Гром загремел и стрелы голубого огня засверкали, как крошечные молнии. Сам Невин стал светиться сильным золотистым сиянием. Крича и толкая друг друга, толпа бегала по комнате. Риис вскочил на ноги с проклятиями, его лицо стало мертвенно бледным; жрецы столпились, как кучка испуганных женщин, когда ветер проносился мимо них со странным полуслышимым журчащим смехом. Невин снова поднял руки и щелкнул пальцами. Ветер, огонь и свечение исчезли. – Мои слова – не только слова, ваша светлость,– произнес Невин. Слигин так громко смеялся, что был почти в шоке, но Передир толкнул своим локтем его в бок и заставил его замолчать. Риис смотрел по сторонам и его рот открылся, когда он попытался что-то произнести. Родри встал и поклонился ему. – Мой брат все еще не верит мне? – спросил Родри. Риис повернулся к сторонникам Родри и поклонился им. – Господа, я искренне и нижайше извиняюсь перед вами, если сомневался хотя бы в одном сказанном вами слове,– сказал Риис.– Я от всего сердца прошу вас простить меня за то, что не верил вам, потому что я ни разу не видел того, что пришлось видеть вам. Слигин поднялся, но Передир опередил его. – Не надо извинения, ваша светлость,– сказал Передир.Мы сами, когда увидели это впервые, не могли этому поверить. – Мои нижайшие благодарности, господин,– взял церемониальный меч, даже не взглянув на Родри и слегка ударил эфесом по столу три раза.– Гвербрет объявляет заседание открытым. Чтобы избавиться от любопытных, Невин подождал Родри, взял его за руку и потащил его прочь. Они вышли в сад, где голые ветки осин трепетали под холодными порывами ветра и мраморный дракон в центре фонтана казался гусем, когда вода поднималась и падала на него сверху. – Спасибо, Невин,– произнес Родри.– Я никогда не видел лучшего зрелища чем то, как выглядела морда Рииса, когда вокруг него начали сверкать молнии. Хочешь поместье Корбина? Я уговорю мать подарить его тебе. – Не стоит хлопотать, но я ценю твое предложение. Я думаю, мне надо укрыться в своей комнате и немного отдохнуть после такого странного визита. – Тогда поедем со мной. Я собираюсь уехать завтра с Джилл и некоторыми из своих людей. Я не хочу сидеть здесь и выслушивать оскорбления от Рииса. Ты видел, что он отвернулся и разговаривал с Передиром, а не со мной.– Да, я видел. И у тебя есть все основания для того, чтобы прийти в ярость, но, пожалуйста, мальчик, постарайся сдержать себя. Ты, пожалуй, прав, давай выедем завтра же и пораньше. – Сразу же как только рассветет,– сказал Родри.– Я могу остаться здесь еще не больше, чем на одну ночь. Родри говорил так спокойно, и его намерение уехать отсюда было таким разумным, что Невин не почувствовал, что приближаются неприятности.

Знатные лорды из огромной свиты Ловиан, которые сражались вместе с Родри, собрались на совещание. Несмотря на то, что Передир пытался успокоить их, они пришли в ярость от того оскорбления, которое нанес им Риис. Слигин, все еще прихрамывая, ходил вокруг и клялся, что если бы он не был таким законопослушным человеком, то организовал бы новый мятеж. Родри сидел на подоконнике. Наконец Даниан и Джилл принесли мужчинам эль. Слигин прекратил пыхтеть и устало опустился на стул. – Господин,– сказала Джилл, предлагая Слигину кружку. – Спасибо,– Слигин взял кружку с подноса.– Я очень доволен, что ты не присутствовала там и не слышала маленькой комедии, разыгранной его светлостью. Ты бы очень расстроилась. – Очень странно,– вмешалась Ловиан.– Я удивляюсь, почему он не допросил Джилл. У него, конечно, кто-то есть, кто направляет его. Я бы не удивилась, что он держит его среди возчиков и копьеносцев. – Я тоже подумала об этом,– сказала Джилл.– Но, ваша светлость, я очень довольна, что он не вызвал меня. – Никому не понравилось бы, если тебя называют вруном прямо в лицо, да? – Слигин прервался для того, чтобы глотнуть эля.– Очень хорошо, что старый Невин был там. Джилл подошла к Родри и протянула поднос; когда он взял кружку, она улыбнулась ему так, что он почти успокоился. Лорды продолжали спорить. – Мы уезжаем завтра домой,– тихо сказал Родри.– Невин собирается поехать с нами. Я больше не хочу оставаться у моего проклятого брата. – И я тоже. – Что ты имеешь в виду? – Ничего. Мне не нравится, как он обращается с тобой, вот и все. Родри так крепко схватил своей свободной рукой Джилл за руку, что она чуть не уронила поднос. – Что Риис наговорил тебе? – прошипел он. – Я только случайно встретила его в коридоре, вот и все. – Скажи мне правду. – Ну, он поклонился и сказал мне, что я красивая. Только светский комплимент. Неожиданно Родри понял, что каждый человек в комнате повернулся в их сторону. Он отпустил Джилл и встал. Мать взглянула на него, призывая успокоиться. – Родри,– устало сказала Ловиан.– Я не сомневаюсь в том, что твой брат заговорил с Джилл только для того, чтобы досадить тебе. Он так предан своей жене, что не собирается ухаживать ни за какой другой женщиной. – Лучше скажи все как есть, Мама. – Я так и делаю. Я клянусь тебе, что это так. – Тогда я тебе верю. Позже, когда пришло время спуститься обедать в большой зал, Родри нашел возможность, чтобы поговорить с Ловиан наедине. Она согласилась, чтобы он назавтра уехал. – Остальные вопросы, которые надо урегулировать, касаются меня и Рииса,– сказала она.– Это твой последний обед за столом Рииса, поэтому, пожалуйста, Роддо, следи за тем, что ты будешь говорить этой ночью. – Хорошо, мама, я буду следить. Когда Родри занял свое место слева от Рииса, он изо всех сил старался сдержать свое обещание, смотрел себе под ноги и говорил только тогда, когда его о чем-то спрашивали. С тех пор, как Риис высказал Ловиан свои земельные претензии, он не обменялся с Родри ни одним словом. Наконец, когда подали мед, Родри поднялся и поклонился своему брату. – Его светлость извинит меня? – сказал Родри. – Конечно,– Риис замолчал, улыбаясь.– Кстати, брат, ты нашел себе любовницу, не так ли? Кажется, она также хороша в других делах, как хороша с мечом в руке. Родри покраснел, придя в бешенство и, как сквозь туман, услышал вздох Ловиан. – Я думаю, его светлости лучше не вмешивать в это Джилл,произнес Родри. – Вот как? – Риис поднял к нему лицо. _ А кажется, что ты держишь ее прямо в центре всего этого. Как ты себя чувствуешь, позволив девушке сражаться за тебя в бою? Меч Родри был уже наполовину вынут из ножен, когда он понял, что он делает. Крики женщин остановили его и он замер, его рука еще была на эфесе меча и шестнадцать дюймов холодной стали лезвия еще были видны над ножнами. Риис отступил назад, он улыбался в злобном удовольствии от победы. – Так,– медленно проговорил Риис.– Ты напал на гвербрета в его собственном зале, разве не так? Родри был близок к тому, чтобы убить его, но Ловиан бросилась между ними. Полный большой зал в молчании следил за ними. Когда Родри вложил меч в ножны, удар металла об кожу, казалось, прозвенел под самым потолком. – Риис,– прошипела Ловиан.– Ты сам это спровоцировал. – Это не твое дело, мама,– Риис взял ее за руку и оттащил в сторону.– Бери своих женщин и оставьте зал. Уходи! Когда в том конце зала, где были всадники, раздались крики, Ловиан повернулась, высоко подняв голову. Родри увернулся от Рииса и побежал к своему отряду, который бросился ему навстречу. Ругаясь и толкаясь, люди Рииса вскочили на ноги и постарались окружить братьев. Между Родри и Куллином было всего два человека. Серебряный клинок так посмотрел на этих двоих, что они отступили назад и Родри присоединился к своим двадцати пяти всадникам, которые были верны ему. Куллин мрачно улыбнулся ему. – Мы будем сражаться, господин? – спросил он. Все двести человек отряда Рииса, окружавшие их, стояли в мертвой тишине. Все держали руки на эфесах своих мечей и ждали, что скажет Родри. Родри посмотрел вокруг и увидел, что все его люди были готовы, что они согласны умереть вместе с ним в этом последнем безнадежном бою. Все, что он должен был сделать – произнести одно слово, и в большом зале Рииса прольется кровь. И он умрет в бою, а не будет повешен, как конокрад. Его будто огонь охватил, обжигая и волнуя разум, медленно направляя его руку к рукоятке меча. Но то может быть кровь любимого отца Джилл и других людей, которые не должны умереть только из-за того, что их судьба привела их к нему на службу. Он отдернул свою руку. – Мы не будем,– сказал Родри.– Встань в сторону и пусть они схватят меня. – Я отойду, господин,– сказал Куллин.– Но я еще увижу тебя. Последней мыслью Родри было вырваться и драться, но он пересилил себя и стоял, пока его люди отходили назад. Люди гвербрета схватили его за руки и потащили вперед. Затем у него отобрали оружие. Невин сидел и ел в одиночестве в своей комнате. Вдруг ворвался Куллин, чтобы сообщить ему последние новости. Куллин говорил кратко, четко, его глаза были такими спокойными, что Невин испугался, что он убил Рииса. Невин вспоминал барда Гверана, пока шел вслед за Куллином к свите Ловиан, который так много лет назад разыграл похожий трюк с ним самим. Я старался предостеречь его,– думал Невин.– Я говорил ему, что это может прийти снова к нему когда-нибудь. Только теперь новость, которую сообщил Куллин, действительно дошла до его сознания: человека, который держал в своих руках Судьбу Элдифа, могли повесить завтра утром. Приемная Ловиан была полна возмущенных лордов, проклинающих Рииса и его провокацию. Сама Ловиан полулежала на стуле. Даниан и Джилл, стоя сзади, поддерживали ее. Когда Невин вошел, Ловиан посмотрела на него безнадежным, полным слез, взглядом. Джилл подбежала к отцу и уткнулась лицом в его грудь. – Если Риис повесит Родри,– заметил Слигин,– он вызовет этим такой мятеж, что Делондериель будет красным от крови. Я слышал, что он сказал парню. – Это верно,– сказал Передир.– Нам лучше взять лошадей и уехать отсюда этой ночью, пока он не поймал нас в ловушку. – Замолчите! – рассердился Невин.– Не будем поднимать вопрос о мятеже. Я намерен сам поговорить с гвербретом, и собираюсь сделать это сейчас же. Они приветствовали его, как будто он был капитаном, а они – его отрядом. Когда Невин пошел, Куллин последовал за ним. Когда они были одни в коридоре, Куллин повернулся к нему. – Я так долго был вне законов, что совсем забыл их,– сказал Куллин.– Но имеет ли право капитан лорда просить спасти жизнь своего лорда? – Да, имеет,– Невин удивился, что он сам не помнил об этом. Но потом понял, что он знал Куллина как человека, не склонного к таким поступкам. – Послушай, неужели ты действительно встанешь на колени ради Родри? – Я смогу. И я встану, если ты позволишь мне с тобой войти к Риису. Куллин устало посмотрел на него. Его взгляд был полон печали. Только теперь Невин понял, что Куллин так же сильно любил Родри, как Гиррейнт любил Блейна, пока Брангвен не встала между ними. Он понял также и другое: он уважал этого упрямого серебряного клинка, который готов был унизиться ради того, кого любил. Невин почувствовал, что звенья цепи Судьбы разорвались и он стал свободным, и это было так явно ощутимо, как будто гора упала с плеч. – Я тоже чувствую, что могу заплакать над этим,– сказал Куллин.– Но мы должны спасти его от этой петли и сделаем это вдвоем. И вместе, действительно вместе, как два связанных клятвой на крови воина, Невин и Куллин направились прямо в приемную Рииса. Когда Невин толкнул дверь, паж открыл ее и объявил, что его светлость не принимает посетителей. – Тогда скажи ему, что ~Никто~ здесь,– сказал Невин.Или я пошлю на него ураган. Взвизгнув, паж широко распахнул дверь и впустил их. Риис сидел на резном стуле и госпожа Донилла примостилась рядом на подставке для ног. Он поднялся навстречу своим непрошеным гостям, положив большие пальцы за ремень и откинув назад голову. Невин должен уважать его за то, что он не испугался самого лучшего в Девери фехтовальщика и человека, который мог, щелкнув пальцами, снести его башню до основания. – Я догадываюсь, что вы пришли просить о Родри,– сказал Риис. – Да, ваша светлость,– ответил Невин.– И если вы хотите, мы оба встанем на колени. Риис мгновение рассматривал их, потом улыбнулся холодной улыбкой. – Я не собираюсь повесить своего собственного брата,произнес Риис.– Я только хочу, чтобы этот проклятый щенок знал свое место. Хочу быть уверенным в этом. Все, что он должен сделать – это публично попросить у меня прощения, и мы покончим с этим. Невин вздохнул облегченно. – Послушайте оба,– продолжал Риис.– Вы действительно думали, что я хотел огорчить свою мать и увидеть, что половина Западного Элдифа начала восстание, повесив его? – Они колебались. Риис снова улыбнулся. – Ну, ваша светлость,– произнес Невин.– Вы выражаете свои чувства к вашей семье достаточно ясно, но в прошедшем времени. – О, боже мой! – Неожиданно Риис взорвался и начал говорить так быстро, что даже было трудно понять его.– А почему я не должен его ненавидеть? Всю мою жизнь все, что я слышу – это Родри то, Родри это, Родри – человек чести, очень жаль, что Родри не родился первым, чтобы он мог возглавить клан,– лицо Рииса покрылось опасными алыми пятнами. Донилла грациозно поднялась и взяла мужа за руку. – Господин терзает сам себя,– сказала она мягко. – Да, ты права,– Риис сделал паузу, силясь взять себя под контроль.– Прошу прощения, дорогой волшебник и у тебя также, капитан, можете не сомневаться, что я сохраню жизнь вашего лорда. – Ваша светлость не обидится,– сказал Куллин,– если вы поклянетесь в этом на мече? – Я клянусь,– сказал надменно Риис.– Не сомневайтесь и успокойте ваших людей. – Я успокою. Спасибо, ваша светлость, от чистого сердца.

Так как все дела по криминальному правосудию в Абервине были под юрисдикцией Рииса, во дворе у него была собственная тюрьма – длинное каменное здание с общей комнатой для местных пьяниц и нищих и несколькими узкими камерами для более важных заключенных. Родри поместили в одну из таких камер, и он думал, что это лучше, несмотря на то, что она была всего шесть шагов в поперечнике и в ней пахло мочой и отбросами. Под узким окном лежала куча более-менее чистой соломы. Родри сел на нее, обхватил руками колени и положил на них голову. Его трясло и он не мог остановиться и это был страх, а не гнев. Он мог легко умереть, но ему было стыдно, что он будет повешен во дворе Рииса как какой-нибудь конокрад, где каждый сможет увидеть его и посмеяться над ним. Вся его честь, вся его тяжело завоеванная в недавней войне боевая слава, все уважение людей, которые были его подданными – все уйдет, разрушится одним бездумным действием. Барды не будут петь о Родри Мэйлвейде, не напоминая своим слушателям о том, что здесь был лорд, которого повесили. У него не будет даже собственной могилы среди могил его предков. Он – ничто без своей чести, только кусок дорожной грязи, даже не человек вообще. Он собрал всю свою волю в кулак, но не смог унять дрожь. А что с Джилл? При мысли, что он потеряет ее, он заплакал, всхлипывая как испуганный ребенок в темноте. Наконец он понял, что слезы были еще большим позором для него. Он выпрямился, вытер слезы рукавом, затем согнулся снова, продолжая дрожать, Родри не имел понятия о том, сколько он провел времени, сидя здесь, когда услышал голос Куллина в окне: тихое "господин". Он быстро вскочил и выглянул в окно. Он увидел лицо Куллина. – Я здесь,– сказал Родри. – Хорошо. Я шепотом расскажу обо всем в это проклятое окно. Гвардейцы не впустили меня, чтобы поговорить с тобой. – Конечно. Они боятся, что ты убьешь их. – А мне очень хотелось, господин. Слушай. Риис не собирается вешать тебя. Мы с Невином ходили просить о тебе. И он даже очень мило сказал, что никогда не разобьет сердце своей матери таким поступком. Он хотел унизить тебя, и ничего больше. Все, что ты должен сделать – публично попросить у него прощения, и он простит тебя. Родри ощутил в себе волну ненависти, которая обожгла его сильнее, чем огонь желания. Он схватился за решетку на окне с такой силой, что стало больно руки. – Не делай никаких глупостей,– прорычал Куллин.– Сделай то, что этот подонок хочет, и мы уедем домой. Вцепившись в прутья решетки, Родри раскачивал их вперед и назад, навалившись на них всем своим весом. – Родри! – позвал Куллин.– Ответь мне. Родри продолжал раскачивать, дрожа, мотая головой вперед и назад. Он хотел ответить Куллину, но, казалось, он забыл, как надо говорить. Затем он услышал другие голоса, гвардейцы выкрикивали оскорбления и приказы. Когда он смог, наконец, стоять спокойно, Куллина уже не было под окном – он ушел. Родри сел, но в этот раз он сидел, развалясь и оперевшись о стену. Он понял, что небольшой трюк, который проделал с ним Риис, помог ему увидеть ту часть самого себя, которую он никогда не хотел видеть, но теперь никогда не забудет. Это будет являться ему всю его жизнь – та ночь, когда он дрожал как испуганный ребенок вместо того, чтобы встретить смерть как мужчина. Неожиданно он заснул там, где сидел и всю ночь ему снилась Джилл. Гвардейцы рано разбудили его и бросили ему пол-ломтя черствого хлеба, который он швырнул им назад. Около часа он ходил вперед и назад, вообще ни о чем почти не думая. Наконец вернулись гвардейцы. Они связали ему руки за спиной кожаным ремнем и вывели его из камеры. – Я не могу получить чистую одежду? – сказал Родри.– Я воняю этой соломой. – Его светлость сказал привести тебя немедленно. – Конечно,– подумал про себя Родри.– Конечно, это было частью всего унижения – то, что он должен будет стоять на коленях – грязный и вонючий – у ног Рииса. Когда они шли по небольшому залу, люди смотрели на него с жалостью, которая была хуже, чем презрение. В комнате сидел Риис, возле него жрецы, в стороне от них – писарь. Толпа свидетелей раздвинулась, пропустив гвардейцев. Когда они подошли к столу, один из гвардейцев толкнул Родри в спину, заставив его встать на колени. – Перед нами серьезная ответственность,– произнес Риис.Этот человек смел поднять холодную сталь на гвербрета в его собственном большом зале. – Это оскорбление наказывается повешением,– сказал жрец. Процесс приостановился – писарь записывал слова. Родри посмотрел вокруг и увидел Джилл, стоявшую со скрещенными на груди руками. То, что она видела сейчас его унижение было последней каплей, переполнившей чашу. Писарь перестал писать. – Ну и хорошо,– сказал Риис.– Но я рассчитываю увидеть твое раскаяние. Я согласен, брат, что я сказал тебе обидные и оскорбительные слова. Признаюсь в этом публично. Но все же наказание за твой проступок – смерть. Жрец встал и начал читать закон. – Ни один человек не может поднять руку на гвербрета. Почему? Потому что гвербрет является одним целым с самим законом и не должно быть кровопролитие в его зале. Почему? Потому что лорд не будет выносить приговор, если будет думать, что он будет отомщен ему мечом. Жрец снова сел. – Я должен внести некоторые изменения,– сказал Риис.Если ты на коленях попросишь моего прощения, то ты его получишь. Рванувшись вверх всем телом, Родри встал на ноги. – Я не буду,– сказал он.– Пусть меня лучше повесят.– В толпе послышался приглушенный шепот. Родри даже услышал, как Джилл вскрикнула, чтобы он опустился на колени – но Родри стоял прямо, пристально смотря на Рииса. – Я дам тебе другой шанс,– сказал Риис.– Вставай на колени и проси. – Я не буду. – Один последний шанс. Вставай на колени и проси. – Я не буду. Рот Рииса искривился в кровожадной улыбке. Родри отказался подчиниться. В этот раз, ей богу, он смотрел на повешение как на избавление. – Ты не оставил мне никакого выбора кроме того, чтобы повесить тебя,– произнес Риис. Куллин вышел из толпы и опустился на колени перед гвербретом. – Ваша светлость,– сказал он.– Прошлой ночью вы поклялись мне на мече, что вы сохраните жизнь моему господину. У Рииса перехватило дыхание. Лицо Куллина было таким решительным, что все, кто знал его, могли видеть, что он понимал, что может произойти и запасся оружием для такого случая. Риис сознавал это тоже, судя по тому, как он кивнул головой, глядя на Куллина, с выражением, близким к ненависти. – Так, я поклялся,– произнес Риис.– И Мэйлвейд никогда не нарушает своей клятвы. Ну хорошо, капитан. Таким образом, я заменяю твоему господину приговор о повешении на ссылку,– он повернулся к Родри.– Отныне ты будешь изгнан с моих земель, с земель всех людей, верных мне, ты лишаешься всех званий и должности, всех земель и владений, исключая одного коня, одного клинка, двух серебряных монет и одежды, которую носят простые люди. Никогда не называй себя Мэйлвейдом, потому что глава твоего клана исключил тебя из него. Гвардейцы освободили Родри, развязав ему руки. В зале для судебных заседаний стояла абсолютная тишина, затем Ловиан зарыдала, задыхаясь и глотая горестные слезы, разорвав нависшую тишину. Свидетели начали перешептываться, потом разговаривать вслух, затем толпа так расшумелась, что Риис вскочил на ноги и крикнул, чтобы все замолчали. – Хочешь ли ты сказать что-нибудь о своем приговоре? спросил Риис, но, конечно, только потому, что закон предписывал это. – Да, хочу,– сказал Родри.– Ты наконец получил то, чего так долго добивался, разве не так? Ты будешь получать налоги, которые получает верховный лорд со своих подданных, когда мать умрет. Я надеюсь, ты с пользой истратишь каждую проклятую монету, брат. Может быть, ты подавишься ими. Лицо Рииса стало багровым. Если бы между ними не было стола, он бросился бы вперед, но Родри откинул назад голову и захохотал. – Когда-нибудь барды споют об этом,– сказал Родри.– О гвербрете, который был до того жадным к серебру, что чуть не лишил своего брата жизни. Жрецы вскочили со стульев, схватили Рииса за руки и оттащили его назад. – Ну и ладно,– прорычал Риис.– Еще до заката ты покинешь мои земли. Тебе лучше всего ехать на восток и очень быстро.

Куллин оставил Ловиан с ее женским окружением и побежал за Родри, когда гвардейцы выводили его. Он догнал их возле ворот крепости, как раз тогда, когда гвардейцы швырнули его спиной к каменной стене, прорычав, чтобы он оставался здесь до тех пор, пока они не приведут ему коня. Приступ ярости прошел и Родри повернулся к Куллину с оцепенелым взглядом. – Мои благодарности и мои извинения, капитан,проговорил Родри.– Но я проклял бы себя, если бы опустился на колени. – И я тоже, господин. – Никогда больше не обращайся ко мне "Господин". – Ну и хорошо, Родри. Родри улыбнулся ему едва заметно. Куллин не удивился бы, если бы увидел, что Родри плачет и не стал бы стыдить его за это. – Теперь послушай, мальчик,– сказал Куллин.– Примерно в десяти милях не доезжая до Абернауса есть деревня. Там есть таверна Серый Козел. Езжай туда и скажи ее владельцу, что ты мой знакомый и пока оставайся там. Я пришлю к тебе одного из парней с одеялами и всем остальным и немного денег, если смогу их раздобыть. – Если Риис узнает, то убьет тебя за это. – Он не узнает. Я помог ему уже однажды, почему бы и теперь не помочь? Родри попытался улыбнуться, следуя старому доброму юмору, но на это было больно смотреть. – Постарайся сосредоточиться, мальчик,– сказал Куллин.У нас мало времени. Что ты собираешься делать? Ехать к одному из соперников Рииса и просить у него убежища? – Я лучше умру с голода. – И я так думаю. Тогда я дам тебе свой серебряный клинок. Если кто-нибудь спросит, почему у тебя мой девиз, тогда скажи, что я взял тебя в отряд. Родри уставился на него, и не мог произнести ни слова, затем потряс своей головой "нет" назад и вперед, снова и снова, сильнее и сильнее, как будто отчаянно старался отрицать все, что с ним произошло. Куллин схватил его за плечи и начал трясти, заставляя остановиться. – Если ты не хочешь, что тогда еще тебе остается? – сказал Куллин.– Или ты намерен делать то, что я когда-то посчитал для себя недостойным – просить работу в таверне или в конюшне? – Я не смогу делать ни того, ни другого, но... – Черт побери, ты что думаешь, что я не знаю, как тяжело взять проклятый клинок? Ты думаешь, я не плакал, когда увидел, что это – единственное, что мне осталось – продать свой меч и получить взамен презрение порядочных людей, которые плевали в мою сторону, когда я входил в комнату? Но сражаться и завоевать небольшую славу – это выход для человека, который хочет выжить. И ты выживешь, как выжил я. Ты – первый человек из всех, кого я встречал, кто так же владеет мечом, как я, и даже лучше. – Ты действительно думаешь, что я владею мечом лучше? – Да. А теперь говори, возьмешь ты этот клинок или нет? Родри поколебался, потом ухмыльнулся и тряхнул головой, в его глазах появился блеск. – Возьму,– сказал Родри.– И буду носить его с гордостью. – Хорошо. И мы все вместе будем бороться за твое возвращение. Вспоминай об этом, когда "длинная дорога" покажется тебе трудной.