Текст книги "Сад земных наслаждений"

Автор книги: Карузо Джачинта

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

За роскошным столом сидели только двое: Ребекка и Себастьян Тус, в смокинге еще более очаровательный, чем всегда. Мой непредсказуемый сержант была в вечернем платье, судя по восхищенным словам Туса о потрясающем контрасте ее светлых волос с черным бархатом.

Я отвел взгляд от монитора и попытался представить себе Ребекку. Это было трудно, я ни разу не видел ее в юбке, не то что в вечернем платье. Наверняка она еще и накрасилась. Я кипел от ярости: перед Тусом Ребекка предстала во всем своем великолепии, а мне оставалось довольствоваться лишь воображением.

Я снова взглянул на монитор. В это мгновение Тус закончил свой рассказ о Сессноке.

– Замок принадлежит Тау? – Ребекка наконец-то вспомнила о своей работе.

Тус засмеялся:

– О нет. Его сняли в аренду.

– В аренду?

– Да, для живой картины.

– Кстати, Себастьян, а ты не можешь рассказать мне побольше о том, что мне предстоит делать?

Себастьян? Она называет его по имени. Это было для меня тяжелым ударом. Но я попытался не поддаваться ревности.

– Всему свое время, – ответил Тус. – В назначенный момент ты все узнаешь.

– Мне не терпится познакомиться с Тау.

– Он тоже жаждет встречи с тобой.

– Так почему же он до сих пор не появился?

– Я не могу ответить на твой вопрос. Повторяю, в назначенный момент ты все узнаешь.

– Чтобы изобразить «Сад земных насаждений», нужны десятки человек. Отчего же мы одни в замке?

Тус улыбнулся:

– Возможно, это вовсе не так.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила Ребекка с легкой тревогой в голосе.

– Ничего. А теперь достаточно вопросов. Ответь-ка лучше мне: тебе нравится твоя комната?

– Да, они очень красивая. А сколько времени я проживу здесь?

– Разве мы не договорились покончить с вопросами?

– Это последний, обещаю. – Ребекка смущенно рассмеялась.

– А почему ты хочешь знать? У тебя проблемы с работой, или ты передумала и не хочешь участвовать в нашем представлении?

Как ни странно, Тус назвал живую картину представлением, спектаклем. По сути, он был прав: если бы в деле не было замешано преступление, этого молодчика можно было бы смело назвать великим паяцем.

– Конечно, я хочу участвовать! – пылко возразила Ребекка. – Но Сесснок такой красивый, и мне очень жаль, что я смогу остаться здесь всего на несколько дней.

Тус встал из-за стола.

– Давай перейдем в гостиную.

Он взял Ребекку за руку и повел в соседнюю комнату, в которой горел камин.

Они остановились перед огнем, и Тус предложил Ребекке выпить; она, к моему великому удивлению, согласилась. Я считал ее трезвенницей и не на шутку встревожился. Алкоголь, как известно, ослабляет сдерживающие силы психики, а Ребекку и не нужно было лишний раз подталкивать: она уже была готова броситься в объятия Туса.

Они оставались вместе до десяти часов вечера. Пили, разговаривали, смеялись – одним словом, флиртовали друг с другом. Потом Ребекка сказала, что хочет вернуться в свою комнату, и отправилась туда, судя по тому, что показывал монитор.

Вскоре она позвонила мне. Я спросил, что она выяснила о визите Шару. «Ничего» – таков был ее ответ. Но постарается что-нибудь узнать завтра. Потом Ребекка заявила, что собирается выключить камеру и лечь спать, так как очень устала.

Я подождал еще десять минут и перезвонил ей под предлогом того, что она забыла отправить нам отчет по электронной почте. Но, как я и боялся, сотовый оказался отключен.

Я отвратительно провел ночь. Мы с Николзом остановились в гостинице неподалеку, но кровать оказалась такой жесткой, что я почти не сомкнул глаз. В довершение всего я беспокоился: агентам до сих пор не удалось найти Лору Кисс. Зато ее муж, вернувшись из замка Калзин, провел ночь в ближайшей местной гостинице.

После завтрака мы снова отправились в дом на колесах, и Николз сообщил мне, что писатель все еще в своем номере.

– Есть ли новости о Кисс? – спросил я с надеждой.

– Никаких, инспектор, – ответил Николз, протягивая мне лист бумаги. – Последние звонки.

Мы прослушивали телефон Сесснока, но, казалось, Тус и прочие обитатели замка не дружат с этим средством коммуникации, так редко они им пользовались. В то утро наша аппаратура зафиксировала один-единственный звонок. Это дворецкий заказал корзину клубники. Похоже, в Сессноке не знали и о существовании сотовых.

Я взял бинокль и стал наблюдать за входом в замок. Там было пусто. Потом я позвонил Ребекке. Она включила свой телефон.

– Как спалось, сержант?

– Превосходно, сэр.

– Не сомневаюсь. Вас даже сотовый не беспокоил, – парировал я язвительно. – Быть может, я неясно выразился?!! – прорычал я. – Вы должны постоянно держать свой проклятый телефон включенным.

Ребекка промолчала.

– Вы что, дар речи потеряли?

– Я была уверена, что он включен, наверно, вырубила его по ошибке.

Невероятно. Да она надо мной издевается?! А я этого терпеть не могу.

– А теперь послушайте-ка, что я вам скажу, сержант. Если еще раз я позвоню, а ваш телефон будет отключен, клянусь, я надаю вам пощечин, потому что своим неразумным поведением вы ставите под угрозу не только свою жизнь, которая относительно мало меня волнует, но и расследование, которым я, напротив, очень дорожу. А теперь перейдем к плану на день. Вам уже сообщили, что вы будете делать сегодня?

Ребекка ответила не сразу, и в голосе ее звучала грусть.

– Нет еще.

– Тус спит?

Она помедлила, и от этой паузы мои подозрения тысячекратно усилились.

– Не знаю.

– Почему бы вам его не навестить? – поддразнил ее я.

– Вы действительно хотите, чтобы я отправилась разыскивать Туса? – Теперь в ее тоне слышалось недоверие.

– А почему нет? Может, таким образом мы выясним, что за сюрприз приготовил нам на сегодня наш дорогой Себастьян. И держите камеру включенной.

Я сбросил звонок, не попрощавшись. Излив душу, я чувствовал себя гораздо лучше, в том числе и потому, что мой нагоняй оказал должный эффект на Ребекку. Наконец-то она перестала важничать. Конечно, насчет пощечин я загнул. Если Ребекка сообщит об этом моему начальству, у меня будут серьезные неприятности. Но она вряд ли это сделает. Моя напарница слишком гордая и знает, чем рискует: я тогда мог бы рассказать, что она флиртовала с подозреваемым в убийстве.

Я рассеянно взглянул на ворота замка как раз в тот момент, когда возле них припарковался автобус, доверху набитый туристами. Навстречу им вышел дворецкий и вопреки моим ожиданиям не прогнал эту толпу и распахнул перед ней ворота. Там было человек пятьдесят. И тогда я понял, что это не туристы, а адепты секты, которым предстоит воплотить «Сад земных наслаждений».

Не прошло и пяти минут, как приехал еще один автобус. Сцена повторилась: дворецкий открыл ворота, и люди в мгновение ока скрылись в Сессноке. Теперь в замке находились около ста человек.

Ребекка включила камеру, выходя из своей комнаты. В дверях она столкнулась с Тусом.

– Доброе утро, Ребекка, – поздоровался он, широко улыбаясь. – Я хотел узнать, проснулась ли ты.

– Я умираю от голода, – ответила она. – Позавтракаем вместе?

– Конечно.

Они спустились этажом ниже, и Тус отвел ее на веранду, где был накрыт стол. Официант обслужил их и ушел. Ребекка ела с удовольствием, и казалось, снова забыла о своей мании чистоты.

Тус лишь выпил черного кофе без сахара.

– Итак, – проговорил он, сделав несколько глотков. – Сегодня тебе предстоит привыкнуть к этому месту. Можешь делать все, что пожелаешь. Если хочешь прогуляться по дому и саду, я с удовольствием тебе все покажу.

– Да, это было бы здорово. Однако я думала, мы сразу же примемся за работу.

Тус рассмеялся.

– Ты так говоришь, будто это прямо какие-то каторжные работы. Поверь, тебя ждут мгновения величайшего удовольствия.

Не сомневаюсь, подумал я, вспоминая колоссальную оргию на картине «Сад земных наслаждений».

Ребекка тоже хихикнула.

– Я имела в виду другое: мне казалось, нужно обговорить, что мне предстоит делать.

– Это будет очень легко. Нет необходимости в длительной подготовке. Вот увидишь, когда придет время, ты отлично со всем справишься.

– Я встречусь сегодня с Тау?

– Не думаю. Он очень занят.

– Но когда же?

– Потерпи. А сейчас пойдем, я покажу тебе сад.

Тем временем автобусы продолжали прибывать. Их оказалось десять, и оттуда высадились более пятисот человек.

Я взял фотографию картины Босха. На глазок там как раз было около пятисот персонажей.

– Надо их пересчитать, – сказал я Николзу, и на его лице изобразился ужас. – Я начну снизу, – продолжал я. – А ты посчитай тех, что скачут вокруг пруда.

Задача оказалась сложнее, чем я думал. Многие фигуры были такими маленькими, что потребовалась бы лупа, чтобы их разглядеть, другие выглядели размытыми, третьи скрывались за другими телами.

– Ну хватит! – выпалил я, в очередной раз сбившись. – Никогда мы их не пересчитаем. Да, в конце концов, какая разница?

Николза упрашивать не пришлось. Он отложил фотографию и снова принялся наблюдать за воротами замка. В это время позвонили агенты, следившие за Шару, и сообщили нам, что писатель выехал из гостиницы и движется обратно, в направлении Эра. Я ничего не понимал. Сначала он приехал в Сесснок, потом – в Калзин. Зачем ему эта странная экскурсия по замкам?

Ребекка и Тус после пресловутой прогулки по саду расстались. Она вернулась в свою комнату, и я позвонил ей.

– Хорошо провели время, сержант? – Я не скупился на саркастические замечания.

Она промолчала.

– Пока вы бродили по саду, прибыла вся шайка. Ваше уединение с Тусом нарушено. В замке сейчас больше пятисот человек. Не теряйте времени, займитесь ими. Я хочу узнать, кто они и откуда…

– В дверь стучат, – внезапно прервала меня Ребекка.

– Включите камеру, – сказал я, прежде чем закончить разговор.

Когда она открыла дверь, на мониторе возникло ненавистное улыбчивое лицо Туса.

– Надеюсь, ты не слишком устала от прогулки, Ребекка, – произнес он, – потому что время пришло.

– Время? – глупо повторила она.

– Да, тот момент, которого ты так ждала. Мы вот-вот дадим жизнь нашей картине, «Саду земных наслаждений». Как ты уже, наверное, поняла, тебе предстоит исполнить роль девушки, заключенной в стеклянном шаре. Приготовься. Разденься и накинь вот этот халат. – Тус протянул ей балахон из белого шелка. – Я вернусь через час.

Он ушел, и Ребекка сразу же связалась со мной по телефону.

– Вы слышали, инспектор? – В голосе ее звучало беспокойство.

Я разом забыл о досаде, которую Ребекка у меня в последнее время вызывала. Может, еще и потому, что она назвала меня инспектором, теперь мне совсем не хотелось посылать своего сержанта на верную гибель. Тревожная мысль билась в моем сознании: а что, если Джули Бонем тоже в последнюю минуту отказалась лезть голой в этот шар? В итоге мы нашли только ее голову.

– Послушайте, сержант Уэнстон, вы не обязаны туда идти. Если вам не хочется, мы найдем способ побыстрее вытащить вас.

– Нет, я хочу пойти. Только не ожидала, что все случится так быстро. Он застал меня врасплох.

– Боюсь, именно этого они и хотели.

– Я жалею только о том, что мне не удалось найти доказательств пребывания здесь Бонем.

– Не время думать об этом. Скажите лучше, вы действительно уверены, что не хотите сбежать оттуда?

– Да, инспектор. Мы подошли совсем близко к разгадке, и я не собираюсь отступать.

– Хорошо. Тогда готовьтесь.

Николз сказал, что снова звонили агенты, следившие за Шару. Писатель проехал Эр и, кажется, возвращался в Галстон.

– Есть известия о его жене?

– Пока нет, инспектор.

Я выругался про себя. Куда же, черт возьми, запропастилась Лора Кисс? Не могла же она просто раствориться в воздухе!

– Пусть продолжают поиски. Мы должны найти ее любой ценой.

Тут снова зазвонил мой сотовый. Я подумал, что это Ребекка, и сказал:

– Итак, сержант, вы готовы?

– Сержант? – взвизгнула Бренда и тут же осыпала меня горькими упреками за то, что я так бессовестно пропал.

20

Мне была видна только спина Туса: он куда-то вел Ребекку по длинному темному коридору. Он пришел за ней, как и обещал, и теперь сопровождал ее на съемочную площадку, как он в шутку назвал место, где будет поставлена живая картина.

Ребекка попыталась выяснить, что ее ожидает, но Тус взял ее руки в свои, поднес их к губам и сказал, что она прекрасна и что все пройдет очень хорошо, если она будет выполнять его указания.

А если нет? Я не мог отогнать воспоминание о голове Джули Бонем, проглоченной треской.

Коридор внезапно кончился, и мы увидели огромную оранжерею, заполненную молодыми нагими телами.

Признаюсь, я раскрыл рот при виде этой толпы мужчин и женщин, белых и черных, которые спокойно, без всякого смущения переговаривались между собой, словно на вечеринке.

Николз, обычно очень спокойный, тоже не сдержал удивленного восклицания:

– Черт! Прямо какой-то нудистский пляж.

– Не знал, что вы на них бываете, – подколол его я.

– Вовсе нет, инспектор. Я хотел сказать, что именно так всегда и представлял себе нудистские пляжи, – объяснил он поспешно.

– Какое странное место, – заметил я, указывая на монитор.

Войдя в огромную застекленную оранжерею, Ребекка повертела кулон, чтобы мы все хорошенько рассмотрели. Больше всего меня изумили колоссальные декорации на заднем плане. Я сразу же их узнал: точная копия «Сада земных наслаждений», но только без человеческих фигур.

Пространство, на котором должна была развернуться живая картина, состояло из трех планов. Они были слегка приподняты один над другим, чтобы благодаря умелой игре света и тени трехмерный мир превратился в двухмерный и человеку, смотрящему издалека, казалось, что он видит огромную картину, висящую на стене.

На первом плане, в самом низу, находился стеклянный шар, он стоял на чем-то вроде небольшой лодки в форме ананаса. Рядом разместились еще одна лодка в виде апельсина, тыква с мраморным рисунком, раковина моллюска, кораллово-красная пирамида, пещера и разнообразные цилиндры из прозрачного стекла.

Для центральной части полотна – развратной кавалькады вокруг пруда – была приготовлена гигантская вращающаяся платформа с круглым бассейном, наполненным водой, в центре. Там же застыли в ожидании искусно сделанные животные, на которых предстояло скакать распутникам – пантеры, единороги, быки и прочие твари.

Наконец, в верхней части, той, что отличается наиболее причудливой архитектурой, были очень точно воспроизведены четыре удивительные башни и два серо-голубых шара, плавающих на поверхности пруда.

Должен признать, все это показалось мне просто гениальным. Когда сотни нагих мужчин и женщин займут свои места на картине, эффект будет сногсшибательным.

Тус, который, как и Ребекка, до сих пор оставался одетым, взмахнул рукой. И, словно по волшебству, толпа разделилась на три группы. Тус указал на одну из них.

Синхронно, словно танцовщики, мужчины и женщины из этой группы расположились в верхней части живой картины. Вот заняла свое место пара любовников на шаре, плавающем в пруду, и еще одна внутри самого шара – мужчина трогал лобок женщины. Играющие любовники, процессии рыцарей-дельфинов, с лицами, скрытыми под забралами шлемов, сирены с длинными светлыми волосами – причудливые картины постепенно обретали жизнь.

Некоторые герои застыли в весьма фривольных позах. Мужчина на огромной рыбе согнулся так, что зритель видел только его толстую задницу. Еще одна сверкала рядом с мужчиной в шаре – тем, что прижимал руку к интимному месту своей партнерши. Многие выделывали прямо-таки акробатические номера. На башне стоял мужчина со странным фруктом на голове. Рядом еще двое парили в воздухе – один Бог знает, каким образом, – один держал в руке красную ягоду, а другой – рыбу. И все-таки причудливее всех смотрелись те, что выглядывали из разбитого птичьего яйца, лежащего на берегу пруда.

Во всех сценах ясно читались фаллические, обозначающие женскую сексуальность символы.

Тус снова взмахнул рукой. Мужчины и женщины, которым предстояло воплотить центральную часть живой картины, слаженно двинулись к декорациям. Мне предстояло стать свидетелем диковинного зрелища. Позы некоторых наездников могли бы сделать честь любому порнофильму. Среди всадников была единственная женщина. На одном из скакунов мчалась пара, наполовину скрытая под красным покрывалом. Однако мое внимание привлек мужчина, который, сидя на крупе своего животного, прогнулся так, что почти коснулся головой щиколоток. И в довершение всего поднял ногу на девяносто градусов, демонстрируя всем свои гениталии. Прочие всадники скакали, обнявшись или похотливо извиваясь. Многочисленные женщины, стоя в пруду, наблюдали за ними.

Слева и справа от всадников творились поистине необъяснимые вещи. Несколько мужчин несли на плечах скорлупу, из которой торчали три задницы. Другие мужчины сидели прямо в воздухе, образуя круг, а в центре его один из участников действа преспокойно висел вниз головой, широко расставив ноги. Ступнями он поддерживал сирену, которая тоже застыла вверх ногами в воздухе.

Николз что-то пробормотал, но я не слушал его, околдованный зрелищем. Сейчас оживет нижняя часть картины, та, в которой будет участвовать Ребекка, а также, если верить Френгеру, Великий Магистр Братства Свободного Духа. И я наконец-то узнаю, как выглядит Тау.

Я с волнением ждал, пока Тус снова взмахнет рукой, и тут позвонили ангелы-хранители Шару: писатель направлялся в Сесснок.

Как раз вовремя, успеет покрасоваться голышом, подумал я с ухмылкой. Непонятно, зачем он накануне приезжал в замок и тем более зачем теперь возвращается. Займусь решением этой загадки позже. Пока что мое внимание было полностью поглощено происходившим в оранжерее.

Тус отдал приказ. Последняя группа пришла в движение. В отверстии, проделанном в верхней части тыквы с мраморным рисунком, показалась бритая, как у монашки, женская голова, лицом к лицу с мужской. Лодка в форме апельсина, плывшая в пруду чуть повыше, теперь перевозила двух любовников. Каким-то чудом еще одна пара залезла в раковину моллюска, которую затем погрузили на спину мужчине. Наверняка это был трюк.

В крайнем правом углу картины огромная сова сидела над парой влюбленных – их головы прятались внутри бутона, а побеги ежевики оплетали члены. Оба любовника отчаянно сражались, пытаясь освободиться. Рядом с ними виднелась пещера, а в ней – целая толпа молодых людей, а также кораллово-красная пирамида: внутри ее тоже скрывались люди, но торчало оттуда только пять ног. Справа, на лугу над пещерой, пары любовников собирались рвать или есть фрукты.

Слева участники действа сидели на берегах пруда или купались в нем. Некоторые плавали вокруг гигантской ежевики. Один мужчина обнимался с совой, еще один, настоящий мученик, головой погрузился в воду, растопырив ноги в воздухе. Руками он прикрывал гениталии, а между ног у него торчала огромная ягода, на ней уселись две птицы. Я готов был поспорить, здесь тоже не обошлось без трюка.

В пруду рядом с ним плыла лодка в виде ананаса, на ней стоял стеклянный шар. Он по-прежнему оставался пустым. Зная, что Ребекка и ее партнер должны будут оказаться внутри, я почитал кое-что о его смысле. В книге Френгера говорилось, что это космическая ампула, внутри которой, посредством соединения пары, повторится божественный акт творения. «Стройные и гибкие, – писал немецкий ученый о любовниках, – они напоминают собой духи цветов, готовые к невинному совокуплению».

В стеклянной колбе, прорезавшей ананас, сидела мышь, Френгер считал ее вполне однозначным фаллическим символом. Там же виднелось лицо мужчины, наблюдавшего за движением мыши. Он находился там, чтобы убедиться в том, что творение свершится с той же чистотой, как и в Эдемском саду, Френгер предполагал также, что сцены, изображенные в нижней части картины, предназначены для послушников Братства Свободного Духа. Они призваны научить жизни, основанной на гармонии между духом и инстинктом, этический идеал которой – супружеское соитие. Следовательно, это своего рода приобщение к блаженству любви. Члены Братства Свободного Духа считали святотатством пренебрежение к телесному и постоянное умерщвление плоти.

Одним словом, то был приговор целомудрию, и я не мог с ним не согласиться. Однако что думает по этому поводу холодная Ребекка?

Я поискал взглядом справа, на первом плане, пещеру, где должны будут разместиться Великий Магистр Братства Свободного Духа и его жена. Там тоже было пусто.

Тус внезапно вышел из оранжереи. Через несколько мгновений он вернулся, ведя за руку молодого человека в белом халате, таком же, как у Ребекки. Я узнал его светлые кудри и кукольное личико.

– Черт! – воскликнул я, вскочив на ноги. – Да это же Ян Хасельхофф!

– Значит, он не умер, – сделал вывод Николз.

– Похоже, что нет. Жив-здоров, и я готов поспорить, что он войдет в шар вместе с Ребеккой.

– Может, арестовать их всех? – предложил Николз.

– Нет, дождемся появления Тау.

– Инспектор, не забывайте о Шару. Он вот-вот приедет.

– Есть ли новости о его жене?

Николз покачал головой.

Тем временем Тус взял в руки чайник.

– Ну вот, сейчас он будет угощать их чаем, – ухмыльнулся Николз.

Однако это оказался не чай, а настой шалфея.

Ребекка спросила, зачем ей пить его, и Тус невозмутимо ответил, что это «Salvia Divinorum». [15]15
  Естественный шалфей (лат.).


[Закрыть]Благодаря своему воздействию на психику он способен вызывать галлюцинации и особые духовные переживания, например, путешествия во времени. Я вспомнил, что кто-то из ученых утверждал, будто и Босх во время написания картин употреблял галлюциногены.

– Черт возьми, инспектор, они хотят накачать ее наркотиками!

Если бы они попытались причинить Ребекке вред, мы бы, разумеется, сразу начали штурм. Я уже приготовился отдать приказ. Я чувствовал себя этаким отважным рыцарем, который спешит спасти даму от смертельной опасности.

Но Ребекка заявила, что ей не нужен настой. Голос у нее был удивительно спокойный. Сначала появление Яна Хасельхоффа, потом эта отрава. Тут было из-за чего занервничать, но Ребекка, к счастью, сохраняла полное присутствие духа. Честно говоря, несмотря на наши бурные взаимоотношения, я в этот момент восхищался ею.

– Так что, двигаемся? – спросил Николз.

– Да, двигаемся, – ответил я.

Но Тус проговорил:

– Нет, он тебе нужен, Ребекка, чтобы пережить уникальный опыт. Все эти люди выпили его. Но если ты не хочешь, я не стану тебя принуждать.

Я вздохнул с облегчением.

Тус налил чашку этой бурды Яну Хасельхоффу, тот с жадностью ее осушил.

– Что будем делать? – опять спросил Николз.

– Подождем еще немного, опасность, кажется, миновала.

Тус попросил Ребекку и Яна Хасельхоффа снять халаты. Мне хотелось увидеть Ребекку обнаженной. К сожалению, она единственная не попадала в камеру. А вот Хасельхоффа я хорошо рассмотрел. Да, природа его не обделила. Но почему Тус до сих пор не разделся?

Отставив любопытство, я сосредоточился на происходящем в оранжерее. Настал ключевой момент операции: если Ребекка войдет в шар, камера будет показывать только небольшую часть живой картины. Поэтому я велел ей оттягивать этот момент как можно дольше, хотя бы до тех пор, пока не появится Тау. А этот мерзавец до сих пор не показывался.

Зато, как я и боялся, нагрянул Шару. Я горячо надеялся на то, что в этом скоплении тел он не заметит Ребекку. Писатель видел ее одетой, с собранными волосами и угрюмым выражением лица. Может, он ее и не узнает.

Увидев, как Шару отошел в сторону вместе с Тусом, я испытал облегчение. Но мои сомнения насчет писателя только усилились.

Тус обращался с ним уважительно, как будто признавал за ним какую-то власть. Не зная, какие отношения связывают этих двоих, я не мог определить, подозрительно ли такое поведение или нет. Предположим, что Шару – это Тау. В таком случае поклонение перед ним вполне уместно. Более того, необходимо.

Камера фиксировала их беседу. Хоть я и не слышал слов, мне были хорошо видны выражения их лиц, мимика, жесты. Шару казался очень взволнованным. Пока говорил Тус, он оживленно жестикулировал, качал головой, все время переминался с ноги на ногу. Ему явно не нравились слова собеседника. И действительно, в какой-то момент писатель вдруг повернулся, собираясь уходить. Потом передумал. Вернулся, схватил Туса за горло и начал душить.

Первым в их схватку вмешался Ян Хасельхофф. Он прибежал на помощь и оторвал руки Шару от горла Туса. Ребекка тоже поспешила на выручку. Потасовка продолжалась, но вскоре противников развели в разные стороны.

– Вы с ума сошли? – воскликнул Хасельхофф, держа писателя за руку и не давая ему пошевелиться.

Шару был крупным и толстым. Он мог бы стряхнуть с себя юношу в мгновение ока. Но первоначальная ярость перегорела, и писатель замер и обмяк.

– Отпусти его, – спокойно приказал Тус. Казалось, он ничуть не был взволнован.

Хасельхофф безропотно повиновался.

– Где моя жена? – заорал Шару, снова бросаясь на Туса.

Хасельхофф остановил его, но на этот раз писатель стал сопротивляться.

– Что ты с ней сделал? – прорычал он, повернувшись к Тусу и сражаясь с юношей.

Я смотрел на монитор, но ничего не видел. В голове у меня звучали слова Шару: «Моя жена встречалась с ним в Женеве, в гостинице, по средам… Он останавливался там под именем Роже де Витта… У него черные волосы, он высокий и очень привлекательный».

Это было похоже на вспышку молнии: так, значит, таинственный любовник Лоры Кисс – Тус! Ну и дела! Я с трудом сдерживал ярость. Первая моя мысль была: эта свинья спит с Лорой Кисс! Потом я сообразил, что здесь есть еще один тревожный момент: получается, Лора Кисс входит в секту Тау. Какое же отношение она имеет к убийству Джули Бонем?

– Успокойтесь, – сказал Тус. – С вашей женой все в порядке.

– Где она? – снова рявкнул Шару.

– Я здесь, – прозвучал хрипловатый голос, который я так хорошо знал – в последнее время он часто звучал в моих снах.

На мониторе появилась Лора Кисс. Голая. Еще один удар для меня. Она была так красива, что дух захватывало. Худая, с очень длинными ногами и совсем маленькой грудью и все таки невероятно сексуальная.

Николз, о котором я совершенно забыл, смотрел на меня вопросительно.

– Это жена Шару. – Я был смущен, он застал меня, когда я открыв рот разглядывал голую женщину.

– Та самая Лора Кисс, которую мы ищем?

– Да, нужно отозвать агентов, – виновато пробормотал я.

Николз немедленно исполнил мой приказ. Однако он продолжал удивленно поглядывать на меня, потому что я по-прежнему не отрывал глаз от монитора – ничего не мог с собой поделать.

Лора Кисс тем временем подошла к мужу. Казалось, он тоже в шоке.

– Я знала, что ты вернешься, – проговорила она с улыбкой.

– Ты меня и впрямь за дурака считаешь, – ответил Шару ледяным тоном. – Замок Калзин был построен в конце восемнадцатого века Робертом Адамом. Он никак не мог принадлежать герцогине Кларенс, умершей в тысяча четыреста семьдесят шестом году. Я очень удивился, когда наш дворецкий вручил мне записку, в которой было сказано, что ты отправляешься с друзьями в Шотландию на поиски сокровищ герцогини Кларенс, спрятанных в пятнадцатом веке в подземелье замка к юго-западу от Глазго. Я подумал, может, ты просто придумала отговорку, чтобы провести выходные с любовником.

– По крайней мере ты должен признать, что отговорка была оригинальной.

Шару не обратил внимания на ее замечание.

– Я позвонил всем твоим друзьям, никто из них тебя не видел. Шли дни, а ты не возвращалась. Я помчался в Шотландию. Объехал все эти чертовы замки. Сюда я тоже приезжал. Твой любовник принял меня весьма учтиво и сказал, что ничего не знает ни о герцогине Кларенс, ни о тебе, но слышал легенду о сокровищах замка Калзин.

– И ты отправился туда.

– Я был в отчаянии. А потом понял, что этот человек солгал мне. На самом деле никаких легенд о Калзине не существует. Его вообще построили в восемнадцатом веке.

– Поэтому ты вернулся.

– Да, и дворецкий провел меня в оранжерею.

– Это я его попросила. Хочу, чтобы ты увидел наше представление.

Шару схватил жену за руку.

– Ты с ума сошла? Что означает весь этот фарс? Что здесь делают все эти люди? – Он указал на участников картины.

– Et erunt duo in carne una, – произнес за его спиной Тус. – Вскоре на ваших глазах случится чудо, господин Шару. Из хаоса родится новый мир. Новый рай.

Писатель обернулся:

– Вы бредите?

– Вскоре Великий Магистр подаст сигнал, и внутри шара произойдет совокупление супружеской пары. Тело и душа снова станут едины, и родится совершенное существо.

Я заволновался, услышав его слова о Великом Магистре и паре внутри шара. Что за планы вынашивает этот безумец Тау?

Шару тоже встревожился:

– Что вы собираетесь сделать с моей женой?

– Не с вашей женой, а с ней, – проговорил Тау, пристально глядя в телекамеру, а значит, на Ребекку.

Я выругался так грубо, что Николз вздрогнул:

– Ну все! Сейчас Шару ее узнает.

Писатель взглянул в камеру, но никак не отреагировал. Я больше ничего не понимал. Неужели не узнал?

– В какой-то момент я подумал, что Тау – это Шару, – сказал Николз, качая головой.

– Я тоже, но мы, кажется, ошиблись.

– Кто же тогда Тау?

– Скоро выясним. Вы слышали, что сказал Тус? Вскоре Великий Магистр подаст сигнал. На картине Босха Великий Магистр находится в пещере, справа, на первом плане. Тот, кто встанет на это место, и есть Тау.

– Что вы собираетесь делать с моей женой? – глухо повторил Шару.

Лора Кисс захохотала и пошла к живой картине.

– Остались только вы, – сказал Тус Ребекке и Яну Хасельхоффу. – Идите на свои места. Но сначала, Ребекка, сними свою цепочку.

– Цепочку? – переспросила она нерешительно.

– Да, никто из персонажей картины не носит украшений.

В кулоне была спрятана камера. Если Ребекка подчинится, мы больше ничего не увидим.

Пока она выполняла распоряжение Тау, я вскочил на ноги.

– Собирай людей, – велел я Николзу. – Пошли.