Текст книги "Том 19. Ночь лейтенанта Уилера [ Разящая наповал Долорес. Леди доступна. Ночь лейтенанта Уилера. Ловкач, Уилер!]"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

Глава 9

Дальше день пошел не лучше. Я позавтракал в аптеке и слишком поздно сообразил, почему так процветает торговля патентованными лекарствами. Когда я вернулся в офис, Полник уже ждал меня с мрачным выражением лица.

– Вы сказали, что вернетесь к двенадцати, лейтенант. Я жду уже два часа. Еще не полдничал.

– Ну конечно, когда гоняешься за горничной по всему участку, легко нагулять аппетит!

Он посмотрел на меня с ужасом, не понимая, откуда мне все это известно.

– Что это с вами? – холодно полюбопытствовал я.

– Эта горничная… – Он понизил голос до свистящего шепота. – Вы верите в ведьм, лейтенант?

– Конечно! Но не в том смысле, в каком вы!

– Может, у нее есть волшебный хрустальный шар! А может, она просто сглазила меня.

– Да почему вы так уверены в том, что она ведьма?

– Ни с того ни с сего она вдруг заявила, что сейчас позвонит моей жене и скажет, что она продавщица, что я покупаю жене и ее матери дорогие подарки и поручил ей спросить, чего бы им хотелось. – Полник безутешно вздохнул.

– Но все же почему она ведьма?

– Да ведь мать жены приехала только вчера. Как эта горничная могла все узнать? Наверняка с помощью волшебного шара или чего-то такого. У меня и так много было неприятностей с ведьмами, а теперь еще и теща приехала.

– Самое лучшее средство против ведьмы – оставить ее в покое. А что миссис Майер?

– Я сделал все, как вы мне говорили, лейтенант, – быстро ответил Полник. – Но эта дама все время так нервничает…

– Отлично, – прервал я. – Теперь ты установил алиби, послушаем, что сказала она.

– Стоило мне произнести «Хардейкр», как она начинала рыдать. Это было так ужасно, что я просто перестал называть его по имени, а говорил: «Вы сами знаете кто!» Она уверяет, что пару раз видела свой настоящий портрет: голову и плечи, вот почему…

– Хорошо. Хардейкр не мешал ей смотреть на портрет?

– Он разрешил. – Сержант прикрыл глаза и несколько секунд размышлял. – Картина стояла на мольберте. И когда миссис Майер была в мастерской, он всегда поворачивал мольберт к стене. Когда работа была почти закончена, он так повернул мольберт, чтобы она видела…

– Все! Что она еще сказала?

– Вы ведь не говорили, что она должна еще что-то сказать. – Он встревоженно глянул на меня. – Вы говорили только, чтобы она ответила на вопросы…

– Да, ты прав, я и забыл.

– Я пойду поем, лейтенант?

– Конечно, – отрешенно бросил я. – А впрочем, обожди минуту!

Он остановился у двери.

– Да, лейтенант? – покорно спросил он.

– Какого ты мнения о заде миссис Майер?

– Лейтенант. – Он смущенно почесал ухо. – Честно говоря, я даже не заметил его.

– Я так и думал, – уныло произнес я.

Отпустив его, я сделал еще одну ошибку, а именно: направился в кабинет Лейверса. Стоило мне только прикрыть за собой дверь, как я полностью завладел его вниманием. Он сидел добродушно улыбаясь – редкое зрелище!

– Неужели это лейтенант Уилер? – радостно приветствовал он меня. – Как мило с вашей стороны зайти сюда. Какие важные дела вам пришлось прервать для короткой беседы с другом?

– Позвольте мне придерживаться моего плана? – попросил я.

– Так куда же вы сейчас побежите?

С этого момента наши отношения начали ухудшаться. Он с ужасом выслушал историю о том, как я разыграл прошлой ночью Деккера. А когда я рассказал, что то же самое проделал с Майером, шериф начал задыхаться. Когда же я изложил «вариант Вернона», шериф был на грани нервного срыва.

– Что мне делать, чтобы они не подали в суд на наше управление? – язвительно спросил он.

– Вы настолько не доверяете мне?

– Выслушав все это, конечно не доверяю. Какая во всем этом была необходимость?

– Я могу объяснить, но боюсь, вы не поверите мне, – мрачно заявил я.

– Почему не поверю? – рассердился он. – У меня достаточно широкий кругозор. Я готов выслушать все. Но учтите, у вас две минуты.

– С момента убийства Хардейкра все разыгрывается, как в греческой трагедии. Все движутся по сцене в нужном направлении и вовремя произносят нужные реплики. Это просто смешно. Как будто кто-то ими всеми руководит из-за сцены.

– Две минуты прошли, Уилер. – На лице шерифа застыла улыбка.

– Вовсе нет! Вы ведь хотели знать, зачем я разыграл всю эту комедию с Майером, Деккером и Верноном? Вот зачем.

– Это делает все хрустально, ясным…

– Я хочу запугать того, кто двигает все эти пешки, – произнес я убийственным тоном. – Я придумал отличный ход – предупредил основных действующих лиц о том, что они ненавидят друг друга. Таким образом я спутал планы этого греческого трагика. Вместо организованного действия он теперь имеет хаос! Актеры выйдут из повиновения и начнут нести отсебятину. Когда это произойдет, ему придется что-то предпринять, причем быстро. Я надеюсь, что он запаникует, но, даже если этого не произойдет, он все равно будет в растерянности и непременно совершит какую-нибудь ошибку. Теперь вы понимаете?

Шериф Лейверс долго смотрел на меня, затем грустно покачал головой:

– Печально, Уилер. Вы высокомерны, как призовой иноходец. И будет весьма печально, когда вы поймете, что годы берут свое и что призовой иноходец превращается в старую клячу. Я вас не понимаю.

– Это ничего. Вы только не думайте, что у меня идея фикс насчет трагедии и ее организатора. Ждите и смотрите. Дайте мне двадцать четыре часа и…

– Вам что-нибудь нужно, – предположил он.

– Да. – Я тепло посмотрел на него.

– Почему это вы вдруг решили, что оставили с носом организатора всего этого балагана и что теперь все идет не так, как он задумал на своих репетициях?

– Но вы ведь не так глупы, чтобы не понять…

На лицо шерифа медленно выплыла блаженная улыбка.

– Я всю жизнь просидел в этом управлении, – сказал он. – И обычно я не возражаю против подобного образа действий… Но есть одно обстоятельство, которое меня беспокоит…

– Что вы имеете в виду?

– Тот тип, который задумал это убийство, расписал заранее все роли. Теперь вы спутали всю игру. Мне не хотелось бы завершить это дело еще парочкой убийств, которые никогда бы не произошли, если бы дело вел он.

Я пригнулся, словно получил удар в живот. Лейверс попал в точку. Доля риска действительно была, а я не принял это в расчет. Но теперь прошло слишком много времени, и Нельзя было свернуть с намеченного пути.

– Вы думаете, Уилер, что гоняетесь за убийцей, который играет роль «Бога из машины»? Может быть, вы и правы. Но вы не должны сами увлекаться этой ролью. За это может поплатиться кто-нибудь из актеров, ведь остальная часть труппы даже и не подозревает, что вовлечена в битву гигантов. Не так ли?

– Вы правы, – уныло согласился я. – Обо всем этом я и не подумал.

– Если вы ожидали, что я расплачусь, – зарычал шериф, – то имейте в виду – ждать придется долго. До пятницы. В пятницу мне придется рыдать в Сити-Холл, защищая бессмысленные расходы нашего управления на ваше жалованье.

– Я, пожалуй, пойду, – сказал я.

– Самое время! – громыхнул он. – Здесь вам не будуар для леди!

Я вышел из кабинета. Ноги у меня дрожали. Все рушилось. Я почти падал от усталости. Ночь с Хильдой была изумительна, но энергии я на нее ухлопал столько, что… Во всяком случае, теперь мне оставалось только смотреть и ждать, что произойдет. Я мог вернуться к себе домой и лечь в постель – это не уменьшило бы эффективности подобного ожидания. Я чуть не плакал. Минутой позже судьба нанесла мне еще один неожиданный удар. Я не успел сделать и трех шагов по направлению к двери, как вдруг…

– Эл, милый. – Слабое благоухание жасмина и магнолии остановило меня.

– Привет, Аннабел, – произнес я дрожащим голосом.

– Я думала, как вы удивитесь, узнав о том, что я собираюсь довериться вам сегодня ночью, – сладко пропела она.

– Это великолепно! – произнес я почти истерически.

– Я рада, что у вас нет возражений.

– Встретимся в восемь! – Я клацнул зубами.

– У вас сегодня здорово потрепанный вид.

– В восемь, – прошептал я сквозь стиснутые зубы. – У вас?

– Милый Эл, я приготовила вам сюрприз, – счастливо проворковала она. – Мы встречаемся в восемь у вас и не хлопочите ни о чем, ужин я захвачу с собой.

– Превосходная мысль. – Я невольно передернул плечами. – И как вы только додумались до этого, цветок магнолии?

– Я, между прочим, отличная кулинарка!

– Аннабел, радость моя. Жду около восьми.

– Минута в минуту, миленький!

Я выскочил на тротуар, проклиная Лейверса. Я чуть не плакал.

Глава 10

Стряпня Аннабел была отличной, и мне было искренне жаль, что у меня пропал аппетит. Она сказала, что ей на это наплевать, и я ей верил, пока случайно не увидел выражения ее глаз, когда она смотрела на жареного цыпленка и сладкие блинчики, уже остывшие.

– Вот что я скажу вам, милая! – Я предпринимал фантастические усилия, стараясь, чтобы в моем голосе звучал энтузиазм, но он не желал звучать.

– Что? – холодно спросила Аннабел.

– Ступайте в гостиную и устраивайтесь поудобнее, а я позабочусь о тарелках.

Она не стала настаивать на том, что кухня – не место для мужчины.

– Хорошо, – сказала она. – Могу я поставить пластинку?

– Любую, какую захотите, милая.

Тарелки отняли у меня массу времени. Каждые три минуты я отдыхал и присаживался каждый раз, когда вынужден был поднимать что-нибудь тяжелое, например ложку. Но наконец я покончил с мытьем посуды и не спеша направился в гостиную. Звучало «С музыкой ты проведешь свой вечер». У меня ужасно болели глаза, веки прямо-таки горели. Я ничего не видел.

Я застыл на месте, размышляя, смогу ли я водить машину с собакой-поводырем, если она будет лаять, когда потребуется, указывая мне нужное направление. Но затем я нашел объяснение своей внезапной слепоте: Аннабел выключила свет, оставив лишь настольную лампу, да и ту спрятала за диваном. Этот слабый свет едва доходил до моих горящих глаз.

Я огляделся. Где же моя гостья? Я несколько раз моргнул. И наконец заметил ее. Она лежала прямо передо мной, растянувшись на диване.

– Я думала, вы никогда не закончите, – прошептала она. – Сядьте ко мне.

Сесть было не так трудно. Но смогу ли я встать? Я опустился на диван и замер. Прошло минут десять, и Аннабел снова заговорила:

– Эл, милый, о чем вы задумались?

– Что случилось, Аннабел? – растерянно пробормотал я.

– Музыка так размягчила меня. Теперь я совершенно беспомощна. – Она тихо рассмеялась. – Беспомощна! И это после всех наших стычек в управлении! Можешь такое представить? – Она глубоко вздохнула.

Я бросил на нее робкий взгляд, подтвердивший мои самые худшие опасения. Юбка Аннабел, задравшаяся выше колен, походила на чуть широковатый пояс.

Если девушка лежит, юбка у нее, само собой, задирается, но когда она успела расстегнуть пуговицы на блузке? Много пуговиц. Светло-голубое шелковое с кружевами белье обладало определенной привлекательностью.

– Ты так далеко! – Ее мягкие руки настойчиво охватывали меня за плечи.

Я не сопротивлялся. Моя рука безвольно отдыхала в ложбинке между ее грудями…

Аннабел еще более взволновалась. Я почувствовал, что тону, и робко приоткрыл один глаз.

Передо мной стояла одетая Аннабел Джексон. В руке она держала полупустой стакан. По моим щекам сползала жидкость.

– Пятнадцать минут первого, – проинформировала она твердокаменным голосом. – Мне пора домой.

– Да? – понимающе спросил я.

– Спокойной ночи!

– Да. – Я неопределенно кивнул.

Она приостановилась и очень выразительно посмотрела на меня:

– Да, вы изменились, Эл Уилер! Просто смешно!

Хлопнула дверь. Я задумался о том, как бы перейти с дивана на кровать. Телефон пронзительно зазвонил еще прежде, чем я твердо решился. Странно, но мне стало легче, когда я оказался на ногах.

– Уилер слушает.

– Хэлло! – Мне показалось, я узнал голос, но он был какой-то неуверенный. – Это Хильда Дэвис, горничная миссис Майер.

– Привет, – слабым голосом ответил я.

– Ради Бога, приезжай как можно скорее. – Теперь она почти кричала. – Они могут убить нас всех!

– Что? – Мне показалось, что меня двинули прямо в солнечное сплетение. – Кто убьет?

– Мне надо идти. – Она явно была охвачена паническим страхом. – Поторопись, Эл!

Я позвонил в офис и велел передать, чтобы позвонили Лейверсу, что мне только что в панике звонили от Майеров и я туда еду.

Я вынул из ящика свой пистолет 38-го калибра и запасную обойму.

Машину я вел быстро. Ночной ветер обдувал меня. Я что было силы жал на педаль. Эта езда не доставляла мне удовольствия, только поднимала уровень тревоги.

Я помнил каждое слово Хильды Дэвис. Она была в панике – это понятно. Она не думала о подробностях. Она звала на помощь. Хорошо, если еще ничего не произошло!

«Хильда Дэвис, горничная миссис Майер!» Неужели она полагает, что у меня несколько знакомых Хильд? Но почему такая официальность после той ночи? И если она в панике, то тем более ни к чему такой тон.

Я нажал на тормоз. Я вспомнил об угрозах Хэла Деккера.

Я мчался по шоссе. Возможно, Хильда говорила со мной под дулом револьвера. Возможно, у нее за спиной стоял Хэл Деккер. Возможно, он решил таким образом заманить меня… А затем… подстрелить?

До дома Майеров оставалось не так уж много. Я мог бы припарковаться на улице и там дожидаться прибытия Лейверса и остальных. Но тогда, вполне возможно, я обнаружу Хильду Дэвис, которая умерла за несколько минут до того. И наверное, не только ее. Утром Лейверс был прав. Я вступил в игру с самим дьяволом!

Теперь оставалась совсем несложная проблема: попасть в дом и остаться живым. Если это ловушка, то они, вполне успешно использовав Хильду в качестве подсадной утки один раз, могли проделать то же самое вторично.

На втором этаже светились два окна. У меня не было времени на размышления… Надо было действовать…

Я влетел на подъездную аллею со скоростью семьдесят миль. Тормоза завизжали. Ворота распахнулись.

Гигантский фасад дома несся прямо на меня, все увеличиваясь, как гигантское насекомое из научно-фантастических комиксов.

Я зигзагообразно поколесил по лужайке и объехал угол дома. Затем резко затормозил, выпрыгнул из машины и кинулся на заднее крыльцо.

С пистолетом в руке я с силой толкнул дверь плечом. Боль была адская. Я не понимал, что хрустнуло: дверь или разбитое плечо. Но дверь начала подаваться, отворяясь вовнутрь.

Я услышал какой-то слабый звук… Еще несколько шагов, и я сделал удивительное открытие: это был голос Хильды. Она монотонно ругалась. Я подвинулся ближе и прошептал:

– Привет, это Эл Уилер, лейтенант полиции!

Последовало недолгое молчание, потом Хильда окликнула меня шепотом:

– Эл!

– Что случилось?

– Он сначала думал, что ты пошел к черному ходу, потом кинулся тебя искать и оставил меня здесь. Я привязана к перилам.

– Деккер?

– Да! Он сошел с ума!

Я поднялся на крыльцо, производя не больше шума, чем облако, плывущее по небу. Хильда была привязана к одной из пяти стоек металлической балюстрады… Это имело одно преимущество: если бы началась перестрелка, она оказалась бы вне опасности.

– Я приду за тобой позже! – прошептал я. – Где он может быть сейчас?

– Не знаю. Он крадется тихо, по-кошачьи.

– Внизу выключены все лампы?

– Да.

– Где выключатели?

– Слева от входа. Два верхних – для ламп в передней прихожей, нижние – для лестницы и черного хода.

– Отличная информация!

– Будь осторожен! – донесся до меня ее тревожный шепот.

– Шутишь? – Я понял, почему этот мой вопрос не произвел ожидаемого действия. Нельзя шептать то, что следует произносить громко.

Было бы великолепно, если бы Деккер все еще ждал меня у другого входа. Но если он уже идет сюда… А, черт с ним!..

Парадная дверь была приоткрыта. Это выглядело весьма заманчиво. Я опустился на четвереньки, растянулся на полу и пополз по-пластунски. В прихожей было темно, хоть глаз выколи. Здесь мог видеть только Деккер, у которого, должно быть, глаза уже привыкли к темноте.

Я быстро вскочил на ноги, прижался к левой стене и нащупал выключатели. Они были именно там, где сказала Хильда, и расположены так близко один от другого, что моя ладонь полностью охватывала их.

Я глубоко вздохнул, надавил. Прихожая озарилась светом. Хэл Деккер стоял под лестницей спиной ко мне. Он отреагировал мгновенно: через секунду на меня были направлены оба ствола его охотничьего ружья.

– Брось оружие! – крикнул я достаточно громко.

Деккер не дрогнул. Я сильно рисковал. Если он сейчас пальнет из обоих стволов, он не просто убьет меня, но разорвет на куски. Я тщательно прицелился и дважды нажал на спусковой крючок. Я учитывал массу Деккера. Была возможность, что мой тридцать восьмой калибр не сделает своего дела сразу и тогда Деккер успеет выстрелить. Обе мои пули попали ему в грудь и отбросили на несколько шагов. Он упал на колено, дробовик выпал из его рук и стукнулся об пол. Все произошло так, будто было спланировано заранее. Поток крови хлынул на ружье.

Я подошел к нему. Он наклонился, упал на бок и остался лежать. Он еще не умер, но кровь хлестала с такой силой, что ему явно оставалось жить не больше минуты. Я наклонился над ним. Губы его шевельнулись. Через десять секунд он был мертв.

Вдруг я услышал, что Хильда отчаянно зовет меня. Я тотчас отозвался, чтобы она поняла, что со мной все в порядке. Затем я вернулся на крыльцо.

– Эл! – Слезы текли по ее щекам. – Я думала, ты убит!

– Есть еще кто-то в доме? – настойчиво спросил я.

Она судорожно передернула плечами:

– Наверно, все перебиты.

Пока я развязывал веревку, которой она была привязана, Хильда рассказала мне, что произошло.

Где-то в половине десятого она ушла к себе, легла и почти сразу же заснула. Неожиданно она проснулась. Ей показалось, что кто-то кричит. Она встала, надела халат и пошла посмотреть. В прихожей она увидела Джорджа Майера и поспешила к нему. Она заговорила с ним, но он словно бы не слышал. Она потянула его за руку. Он повернулся. Лицо его было искажено ненавистью. Ни один мускул не двигался, будто это было не лицо, а посмертная маска. Она решила, что он в шоке. Она попыталась что-то сказать, сдвинуть его с места, но он оттолкнул ее.

Ее нервы начали сдавать. Она побежала вверх по лестнице в комнату Жанин Майер. В комнате горел свет, дверь была открыта. Хильда вбежала и увидела поперек кровати тело Жанин. Хильда потеряла сознание.

Придя в себя, она хотела бежать, но услышала тяжелые шаги в прихожей. Она кинулась к лестнице, думая, что это полиция или просто какой-то человек, которого можно попросить о помощи. Когда она уже была у лестницы, раздался взрыв, через несколько секунд – снова. Хильда отчаянно закричала. Послышались тяжелые шаги. Она бросилась вперед и врезалась в Хэла Деккера, который выходил из гостиной.

Он подхватил ее и поставил на ноги. Она попыталась рассказать ему, что произошло. Он выслушал и сказал, что оснований для беспокойства нет. Потому что все, что осталось от Джорджа Майера – это, как он выразился, «месиво на полу в гостиной».

Он сказал, что все кончено, но есть еще кое-что, чем он должен заняться: поквитаться с Уилером, и в этом она ему поможет. Хильда вынуждена была позвонить мне. К ее спине были приставлены оба ствола дробовика. Единственная возможность хоть как-то предупредить меня – представиться официально в качестве «горничной миссис Майер». Она справедливо полагала, что это не вызовет подозрений у Деккера.

После этого он привязал ее. Он говорил, что она его «подсадная утка», и только смеялся, когда она умоляла его не причинять мне вреда.

«Это все его вина! – повторял Деккер. – Это он натравил меня на Джорджа, его – на меня и Кента Вернона – на нас обоих. Если мы все должны умереть, будет справедливо, если и он отправится с нами».

Последний узел был развязан. Хильда упала в мои объятия. Я поставил ее на ноги и попросил подождать на крыльце, пока я снова не выйду из дому.

То, что я увидел в гостиной, подтвердило слова Деккера о судьбе Майера. Наверху в спальне лежало тело Жанин Майер. Хильда только забыла упомянуть, что она была убита тем же способом, что и Хардейкр. Кто-то нанес ей несколько ударов в грудь острым предметом.

Я вернулся к Хильде. Вскоре мы увидели, как в аллею сворачивает машина.

– У меня есть кое-какие дела, милая. Шериф будет здесь через минуту. Расскажи ему все и поезжай ко мне домой.

– Как скажешь, Эл, – тихо согласилась она.

– Я не хочу сейчас встречаться с шерифом, – угрюмо пояснил я. – Если он спросит, почему я его не дождался, передай ему, что он был прав, и даже более чем прав.

– Что мне сказать, если он спросит, куда ты пошел?

– Скажи, что я отправился на свидание с постановщиком греческой трагедии.

Глава 11

Я не заметил, как поднялся по длинной лестнице. Я спешил. Мои шаги эхом отдались на лестничной площадке, где находилась мастерская. Я обнаружил, что дверь еще не заперта. Можно было не стучать. Она, конечно, слышала, как я поднимаюсь.

Белла сосредоточенно рисовала на новом холсте новую орхидею, голубую. Теперь она была в белом хлопчатобумажном халатике, скромно доходившем почти до колен. Но это не имело особого значения, ткань была такой тонкой, что в халатике девушка выглядела более обнаженной, чем без него.

Она медленно повернула голову. На скулах ее алел лихорадочный румянец. Она вся дрожала как натянутая струна. Облизнула пересохшие губы.

– Привет, Эл.

– Привет, Белла.

Я подошел к старинному дивану, присел и закурил.

– Поздно ты сегодня, – произнесла она нетвердым голосом.

– В ту первую ночь, когда ты известила нас об убийстве Хардейкра, – начал я ровным голосом, – Полник хорошенько рассмотрел тот портрет обнаженной и совершенно правильно решил, что она – доступная женщина. Сегодня, когда он вернулся днем от Майеров, я спросил, что он думает о заде Жанин Майер, и он ответил, что даже не заметил, что у нее там.

– Ты пришел сюда, Эл, для того, чтобы затеять серьезную дискуссию о задницах? – Она пыталась казаться веселой, но это ей не удавалось.

– Там нарисована твоя спина, твой зад, и я даже думаю, что это твоя работа, Белла. Автопортрет Беллы Бертран сзади. Это Гил навел тебя на такую мысль?

– Да, – тихо призналась она.

– Нет, – возразил я. – Тебе это просто кажется.

– Что ты хочешь сказать?

– Все это придумал «Бог из машины». Гений, который пишет и ставит собственные трагедии, полные жизни и смерти, любви и отчаяния, сладости и ненависти. – Я посмотрел на ее побледневшее лицо и рассмеялся. – Ты все еще пытаешься уловить суть орхидеи?

– Эл! – нервно произнесла она. – Что с тобой? Ты сегодня какой-то странный.

– Сегодня, милая Белла, смерть играла со мной и выиграла. Я могу начать писать книгу о болоте или просто превратиться в желтый шарик гнили.

Я затянулся, бросил окурок на пол и придавил каблуком.

– Я хотел бы поговорить с постановщиком, – громко сказал я. – Покажись, выйди, где бы ты ни был!

Я напряженно ждал, но ничего не происходило.

– Он где-нибудь прячется? – спросил я Беллу. – Ты разбила его очки и засадила его в туалет?

– О! – Ее глаза вспыхнули. – Ты имеешь в виду Ламми?

– Я имею в виду пресмыкающееся. Пресмыкающееся с любым именем. Я чуть не забыл спросить: сегодня он снова одолжил у тебя ножницы?

– Что? – спросила она с внезапной жестокостью.

– Те самые плохо заточенные ножницы, которыми он прирезал твоего любовника Гила Хардейкра. Ты этого не знала?

– Я… Я не была уверена, – прошептала она.

– Я думаю, что он должен был хотеть, чтобы ты была уверена. Он навязал тебе возможность тревожиться об этом всю оставшуюся жизнь, так могло поступить только пресмыкающееся. То же самое и с твоим автопортретом, милая Белла. У тебя были определенные отношения с Гилом Хардейкром, и он попросил тебя нарисовать автопортрет со спины. Ты, наверное, решила, что это будет шокировать.

– Это была пошлая шутка, – пробормотала она.

– Белла, однажды в твою жизнь заполз, как бездомный пес, Ламберт Пирс, так?

– Может быть. – Она стиснула пальцы. – Мне было жаль его.

– Это была его первая победа. Он приходил к тебе, и ты привыкла видеть его и говорить с ним. Ты демонстрировала ему свое замечательное тело, не задумываясь, но если бы он дотронулся до тебя хоть одним пальцем, ты завизжала бы на весь дом.

– Я не думала об этом.

– Он был мужчиной, – сказал я с горечью. – Несчастным, но мужчиной. Он не надеялся обладать тобой, но одно утешение у него было. Пока Хардейкр не переехал в квартиру напротив, Пирс был рядом с тобой. Пресмыкающееся должно было покончить с этим. Меня удивило, что Хардейкр пригласил пресмыкающееся на обед. Интеллектуально пресмыкающееся было на голову выше его, но именно Гил спал с тобой, и думаю, никогда не давал Ламми забыть об этом.

Он внушил Гилу эту идею об автопортрете. Он знал, что для Гила ты сделаешь это, а для него – никогда. Гилу это показалось забавным, тебе – пошловатым. Но пресмыкающееся получило картину и использовало ее в своих планах относительно других людей.

– Я не понимаю, Эл. – Белла оцепенело воззрилась на меня. – Ты говоришь о Ламми?

– Белла, ты должна понять, что такое это пресмыкающееся. Ты единственная, кого мне удалось спасти, а это много значит для меня, по причинам, которые я пока опущу. Когда ты отдалась Гилу, пресмыкающееся решило, что вас нужно жестоко наказать. Он наказал Хардейкра, заколов его в безумной ярости. Он наказал тебя, использовав твои ножницы для убийства твоего любовника и выдав твою шутку с автопортретом за подлинное произведение Хардейкра, написанное с Жанин Майер. Он ловко разыграл все это. Но это было лишь частью его плана, касавшегося совсем других людей.

– Каких? – Глаза ее были широко раскрыты.

– Он знал, что ты не осмелишься признать, что обнаженная – твоя работа, что ты не захочешь вмешиваться во все это. Ведь это кровь, перечеркнувшая картину, испугала тебя до смерти. Потом все вообразили, что именно Жанин Майер позировала Хардейкру обнаженной. Жанин протестовала, но никто ей не верил. Ты предположила, что у кого-то есть мотивы для убийства Хардейкра. Джордж Майер мог быть ревнивым мужем, Кент Вернон – ревнивым любовником.

– Ты хочешь сказать, что все это – идеи Ламми? – недоверчиво спросила Белла. – Странная жестокость. Эти кровавые полосы на моем портрете… – Она поежилась. – Это приводит меня в ужас!

– Теперь о ножницах, – остановил я ее, – он никогда не вытирал их. И когда ты взяла их впервые, он сказал, что ими легко заколоть человека насмерть и что ржавчина на них выглядит как присохшая кровь.

Глаза Беллы еще более расширились, она медленно кивнула.

– Эл, если ты его так хорошо знаешь, – прошептала она, – то я поверю всему, что ты о нем скажешь.

– Его роман о болоте…

– Да. Все, кому он рассказывал, покатывались со смеху, пока Ламми сохранял абсолютную серьезность. Это стало чем-то вроде традиционной шутки в нашем кругу.

– Было хорошо, когда люди смеялись с ним. Но он решил, что они смеются над ним. И это сделалось чем-то вроде теста для людей, которые невыносимо унижали его своим смехом. Он принимал жалость и милосердие по отношению к себе, это давало ему силу, приносило пользу.

– Ты превращаешь его в какого-то сверхъестественного монстра!

– Он именно таков!

– Почему ты пришел сюда, Эл? – вдруг спросила она. – Сейчас три часа ночи. У тебя должна быть серьезная причина.

– Здесь все началось, в этом доме. И здесь должно закончиться. Я думал, он будет ждать меня.

– Я не видела его целый день.

– Но твои ножницы опять пропали?

– Что?

Я закурил, наблюдая, как она сосредоточенно ищет ножницы в самых невероятных местах.

– Дорогая, ты не найдешь их!

Голова ее дернулась, словно голова марионетки.

– Что ты хочешь сказать, Эл? Ты пугаешь меня.

Я напряженно прислушивался, и, когда наконец услышал то, что хотел, я просто не мог поверить.

– Ты слышишь, он поднимается по лестнице? – сказал я Белле. – Слышишь?

Он поднялся и замедлил шаг, теперь он ступал более отчетливо, словно желая сообщить о своем приходе. Белла втянула голову в плечи и задрожала.

Дверь приоткрылась, и показалась голова Ламберта, стекла очков искали Беллу. Он готовился к большой игре.

– Входите, Ламми, – мягко пригласил я. – Вам ведь больше некуда идти.

Он проскользнул в комнату и медленно приблизился к Белле, которая, вся дрожа, делала вид, будто поглощена своей новой орхидеей. Его глаза злобно следили за ней из-за толстых стекол. Он стоял почти вплотную, но не касался ее. Затем рука его скользнула в карман и что-то вынула…

– Белла. – Его голос прозвучал слишком громко. – Ты не хочешь получить назад свои ножницы?

Он держал руку над палитрой. Когда он разжал пальцы, ножницы, ударившись о палитру, упали на пол. Она машинально наклонилась, чтобы поднять их, но вдруг увидела запачканную металлическую поверхность и вскрикнула.

– Розыгрыш! – Ламми восторженно хихикнул. – Спроси хоть лейтенанта, Белла. Если бы это была настоящая кровь, она бы высохла несколько часов назад.

– Белла, сегодня вечером он убил Жанин Майер так же, как убил Гилберта Хардейкра, – отчетливо произнес я.

Она закрыла лицо ладонями и вслепую отошла, натолкнувшись на стену. Она расплакалась, как маленький ребенок.

– Ты опоздал, Ламми, – сказал я. – Что тебя задержало?

Он долго чесал макушку, запустив пальцы в заросли белесых волос, затем хихикнул, как застенчивая школьница.

– Что-то не так! – выпалил он, хлопнув себя ладонью по губам, и снова хихикнул.

Его рука медленно опустилась, в тяжелом раздумье он изучал мое лицо.

– Во всем виноваты вы! – вдруг крикнул он. – Зачем вы вмешались, лейтенант? Что вы наделали?

– В этом вы правы, – согласился я. – Майеры мертвы, Деккер тоже.

– Деккер? – резко спросил он.

– Он убил Джорджа Майера из ружья.

– Хорошо, – произнес он скучающим тоном. – О Деккере потом.

– Он заставил горничную позвонить мне. Но Хильда – умная девочка, она говорила так, что я сразу кое-что заподозрил. Деккер привязал ее к перилам крыльца, как приманку, но…

– Но вы, мой умный лейтенант, конечно, прошли через черный ход. – Он улыбнулся.

– Нет, я ударил по двери черного хода и быстро вернулся к парадной двери. – Когда я это произнес, его губы вдруг сжались. – Этого он не учел. Это было не так важно, он упустил это. Когда я включил свет, он ждал меня не там, где следовало. Я приказал ему бросить оружие, но это было все равно что приказывать луне.

– И поэтому вы убили его. – Он хихикнул. – Героический поступок, лейтенант, за такое награждают медалью.

– Здесь больше подходит наказание, а не награда, – с горечью сказал я. – Три человека умерли сегодня по моей вине.

– Но как это вам пришло в голову вмешаться в мою игру? – спросил он.

– Проклятое тщеславие! Хотелось воспользоваться вашим оружием. Вы ставили трагедию с живыми людьми и хотели уничтожить их всех по своему желанию. А я думал, что сумею нарушить ваши замыслы, все смешать, спутать и…

– Расплетать нити чужих судеб, лейтенант, – тихо произнес он, – это не так-то просто, и плата за это высока. Я заплатил своим гротескным телом. А между тем один только вид привлекательной женщины приводит меня в неистовство. Но единственное, чего я мог добиться от женщин, – это жалости и материнского инстинкта. Я никогда не рисковал положить голову на грудь красавицы как любовник.