Текст книги "Том 19. Ночь лейтенанта Уилера [ Разящая наповал Долорес. Леди доступна. Ночь лейтенанта Уилера. Ловкач, Уилер!]"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)

Глава 5

Когда я вышел на улицу, мои часы показывали начало восьмого. До встречи с Хильдой еще оставалось время. Было бы ошибкой вернуться раньше, чем она приготовит лазанью. Я миновал несколько домов и наконец-то увидел бар.

Минут десять ушло на две порции виски. Вскоре я уже был настолько нормален, что даже ничуть не нервничал, заметив вполне одетую даму или парня без очков с толстыми стеклами.

Я позвонил в офис, где мне сказали, что шериф уже ушел домой, а сержанта Полника нет. Я набрал номер домашнего телефона Деккера, который получил от Майера, и был приятно удивлен, услышав в трубке резкий мужской голос.

– Мистер Деккер?

– Да. Кто это?

– Лейтенант Уилер из окружного полицейского управления, – официально представился я. – Я расследую убийство Гилберта Хардейкра. Я должен задать вам несколько важных вопросов, мистер Деккер.

– Я только что вернулся из деловой поездки, – холодно произнес он. – Ваши вопросы не могут подождать до утра?

– Боюсь, что нет, – столь же холодно отозвался я.

– Ладно, – проворчал он. – Сколько времени вам понадобится, чтобы добраться до меня?

– Пятнадцать минут.

– По крайней мере, успею принять душ.

Деккер занимал роскошную квартиру на последнем этаже в доме, находившемся в десяти кварталах от моего дома и на расстоянии порядка десяти световых лет от моего дохода. Швейцар был одет в униформу, в сравнении с которой генеральский мундир показался бы тряпкой. Я прошел через широкий вестибюль к лифту. Я удивился тому, что здесь не держат собак, специально натасканных на то, чтобы спасать тех, кто случайно утонет в ворсе ковра.

Едва я нажал на кнопку звонка, как дверь открылась. Фигура в махровом банном халате скрылась в глубине квартиры, и грубый голос произнес:

– Входите, лейтенант, и дайте мне пять минут на то, чтобы обсохнуть. Располагайтесь и налейте себе чего-нибудь выпить.

Гостиная выглядела такой обширной и элегантной, будто дизайнер работал, нисколько не считаясь с индивидуальностью хозяина. Можно было подумать, будто здесь живет актриса, а не бизнесмен-нефтяник.

Огромных размеров бар предоставлял богатый выбор. Я налил себе бокал и занялся изучением панорамы Пайн-Сити, простиравшейся прямо у меня под ногами. Я думал о том, как это приятно – иметь много денег, но кто слышал о полицейском, который мог бы разбогатеть честным путем… Можно было бы заняться чем-то еще, но я предпочел оставаться полицейским. Очень уж это здорово: грубить людям всякий Божий день и все-таки в конце месяца получать деньги.

Дверь скрипнула, раздался топот, словно целая армия маршировала по квартире. Но это был всего лишь один Хэл Деккер. С его появлением комната уменьшилась вдвое. Джордж Майер был довольно рослым человеком, но по сравнению со своим компаньоном он выглядел просто тщедушным.

Ростом Деккер был шести с половиной футов и весил не меньше фунтов, причем готов держать пари, что на жир приходилось не более двух. У него были плечи борца-тяжеловеса, грудь лесоруба, а руки и ноги, несомненно, изготовлены из нижних ветвей сосны. Густые черные волосы падали на лоб, почти на глаза. Несколько минут он посматривал на меня невыразительным взглядом.

– Присаживайтесь, лейтенант. Я пока приготовлю себе что-нибудь выпить, – пробурчал он.

На нем был пушистый халат тускло-розового цвета, в тон его лицу. Я наблюдал, как он осторожно наливает бурбон из бутылки, отличный бурбон из Теннесси. Он положил в стакан несколько кубиков льда и плюхнулся на диван, расплескав немного драгоценной жидкости.

– У вас, должно быть, вопросы по поводу убийства Хардейкра? Так спрашивайте!

– Как вы с ним познакомились? – вежливо спросил я.

– Случайно. – Он отхлебнул солидный глоток. – Несколько лет назад в его родном городе на вечеринке, потом мы продолжили общение.

– Мистер Майер сказал мне, что это вы порекомендовали ему Хардейкра как художника, который может написать портрет его жены.

– Именно так. – Он кивнул. – Совпадение! Мир тесен! Вот и Кент Вернон однажды случайно познакомился с одним приятелем Хардейкра, писателем. – Лицо Деккера исказила гримаса отвращения. – Психованный малый этот писатель. Но через него Кент познакомился с Гилом и на другой день рассказал мне об этом. Спустя пару недель, когда Джордж попросил у меня совета относительно хорошего художника, я вспомнил о Гиле.

– Вы видели его с тех пор, как он переехал в Пайн-Сити?

– Видел раза два. – Деккер осушил стакан и снова направился к бару. – Я хотел, чтобы у Джорджа был хороший художник. Я сказал Гилу, что Жанин – жена моего компаньона и что за тысячу долларов портрет должен быть высшего класса!

– Да-да, мисс Бертран видела вас у него.

– Мисс Бертран? – Он презрительно ухмыльнулся. – Шизанутая девка из соседней квартиры. Все время рисовала орхидею. – Его толстые губы растянулись в злобной улыбке. – Помню я эту мисс Бертран. Скакала вокруг Гила почти совсем голая. Но фигура чертовски привлекательная…

– Вы никого не подозреваете в убийстве? У него были враги?

– Черт! – Деккер пожал плечами. – Я не так уж близко знал его. Знакомых много, общаешься то с одним, то с другим, и, в сущности, ничего особенного о нем и не знаешь. Так было у меня с Гилом Хардейкром.

– Ну а теперь обычный вопрос, который я обязан вам задать. Где вы были между девятью и одиннадцатью прошлой ночью?

– Я не могу ответить на этот вопрос, – произнес он с грубоватой прямотой и опустил в стакан еще несколько кубиков льда. – Но это чертовски далеко отсюда.

– Ваш компаньон посвятил меня в ваши дела и даже в ваш с ним конфликт. – Я понимающе улыбнулся и повторил попытку: – Я уважаю ваше нежелание назвать точное место. Но может быть, вы скажете, кто бы мог подтвердить, что в указанное время вы находились там, не важно где?

– Это не так-то просто, – пробурчал он. – Но если уж Джордж раскрыл пасть, то вы, конечно, знаете, что владелец фермы немного удивлен нашим интересом к его земле. Я уехал туда в субботу, прибыл поздно ночью, бродил по лесу в самой глуши. Я вынюхивал, – он уставился на меня, – надеюсь, вы можете понять, что это значит, хотя вы всего лишь полицейский. Я много раз подвергался опасности, но очень хочу надеяться, что никто не заметил меня прошлой ночью.

– Итак, вы мне даете слово, что вас не было в Пайн-Сити прошлой ночью? – мягко сказал я.

– Что? – Он чуть запрокинул голову и рассмеялся. – Вы что, подозреваете меня? – Он вдруг перестал смеяться и уставился на меня полуприкрытыми настороженными глазами. – Подозреваете, да?

– Конечно, – согласился я. – Как и всех остальных, кто знал Хардейкра.

– Тогда укажите причину, по которой я вдруг мог бы прикончить беднягу Гила.

– Сейчас не могу. – Я старался говорить таким голосом, чтобы он думал, что сама мысль о его обвинении абсурдна.

– Выпьете еще, лейтенант? – Он явно смягчился.

– Спасибо, не сейчас. – Я посмотрел на него холодно и задумчиво. – Если говорить о поводах для убийства, то убить Хардейкра мог и ваш компаньон.

– Джордж! – У Деккера отвисла челюсть. – Вы считаете, что он имел вескую причину для убийства совсем незнакомого человека?

Я рассказал о портрете обнаженной женщины, найденном в квартире Хардейкра, и о том, что картина была перечеркнута крест-накрест кровью жертвы.

– Господи! – Деккер одним духом осушил второй стакан.

– Вы знаете Майера лучше, чем я, мистер Деккер. – Я понизил голос: – Они с женой любят друг друга?

– Конечно! – Деккер не замедлил с ответом ни на секунду. – Джордж по ней просто с ума сходит. Так было с самого первого дня их знакомства. Насколько я знаю, за все эти восемь лет, что они женаты, он ни разу не взглянул на другую женщину.

– Но если человек так любит жену и тратит такие деньги на ее портрет, разве он не может решиться на убийство, если поймет, что жена изменяет ему с художником? – жестко спросил я.

– Не знаю, что на это сказать. – Он вынул носовой платок из кармана халата, вытер вспотевший лоб и вяло улыбнулся. – Значит, вы считаете, что Жанин способна на интрижку с каким-то маляром, а Джордж способен на убийство?

– У меня нет никаких доказательств, мистер Деккер, – напомнил я. – Но вы ведь знаете, что подобные случаи не так уж редки.

– Да, пожалуй, вы правы. – Он снова вытер лоб.

– Такое случается, – продолжил я. – И возможно, именно потому, что он нервничал из-за дел вашей фирмы, когда я разговаривал с ним сегодня в конторе, мне показалось, что он способен выйти из себя. Он боится рискнуть с этой фермой. Он сам мне признался. И признался, что не понимает Кента Вернона, который принял вашу сторону после того, как он для него столько сделал. – Я говорил очень искренне. – Между нами, мистер Деккер, было очень грустно слушать его.

– Да? – На гранитном лице моего собеседника появилась внезапная трещина.

Я испугался было, но тотчас понял, что это просто-напросто улыбка.

– А перед нашим с ним разговором едва я заговорил у него дома с его женой о портрете обнаженной женщины без лица, как у миссис Майер сделалась истерика. Так обычно реагирует женщина, которая виновна.

– Я понимаю, что вы имеете в виду, лейтенант, – безразличным голосом произнес он.

– Пока мы здесь с вами дружески беседуем, – продолжал я интригующим тоном, – кое-что меня смущает, мистер Деккер.

– Даю вам слово, что все, что вы мне говорите, останется между нами, – произнес он серьезно.

– Спасибо. У нас уйдет не так уж много времени на то, чтобы собрать доказательства, что Майер убил Гилберта Хардейкра. Уйдет примерно месяц. И с каждым днем этого месяца он будет все больше убеждаться, что избежал обвинения в преступлении.

– Да?

– Вот этого-то я и боюсь. Он может подумать, что одну свою проблему он решил с помощью убийства, а значит, и другую сможет решить таким же образом.

– Какую?

– Покупку фермерского участка с потенциальным месторождением. Если не будет вас, то не надо будет решать, вкладывать в это деньги или нет. Верно?

– Это невозможно, – проворчал он. – Я хочу вам кое-что объяснить, лейтенант. Партнерство – штука деликатная, а в нашем бизнесе более чем где-либо. Наши клиенты обращаются к нам, потому что верят нашему совместному суждению, у нас колоссальный опыт. Убери одного из нас, и клиент автоматически решит, что это уже не то, неполноценное что-то. А как только клиент начинает так думать, он перестает быть клиентом.

– Я понимаю вас.

– Мы это с самого начала поняли, – самодовольно произнес он. – Любому из нас невозможно уйти. Каждый из нас по отдельности упустил много выгодных дел. В нашем совместном контракте есть много таких пунктов, от которых у любого адвоката волосы дыбом встанут. Но сейчас, лейтенант, – он улыбнулся, – я хочу вам привести один такой пункт. Он гласит, что если кто-то из нас двоих умрет, не достигнув шестидесяти лет, то непременно должно быть проведено специальное медицинское расследование для установления причины смерти. И далее, если выяснится, что смерть не была естественной, то девяносто процентов собственности фирмы ликвидируется, а полученная сумма прибавляется к наследству умершего.

– Контракт довольно необычный, – кисло заметил я.

– Да! – Он хмыкнул. – Поэтому вам не стоит беспокоиться, лейтенант. Джордж не станет убивать меня. В этом случае он потеряет все.

– Что ж, хорошо, что одна версия отпала. Но погодите минуту!

– У вас появилась другая столь же блистательная мысль? – холодно спросил он.

– Оба вы могли придумать довольно грязные сценарии для того, чтобы их разыгрывали другие. Значит, должны быть предусмотрены средства для защиты невиновного компаньона, если другой будет признан виновным в преступлении, приговорен к тюремному заключению и, возможно, умрет в тюрьме.

– Это мы тоже предусмотрели. – Он самодовольно хмыкнул – Если компаньон умрет вследствие исполнения судебного приговора, тогда пункт о ликвидации не… – Он замолчал, ухмылка исчезла.

– Правильно, – произнес я почти счастливо. – Итак, если Майер убил любовника жены и замышляет убить вас, то…

– О, какая мерзость! – Деккер стукнул кулаком по стенке бара, бутылки внутри звякнули.

– Есть еще более забавный вариант, мистер Деккер. Вы убиваете кого-нибудь и представляете дело так, будто убийца – Майер, у которого есть мотивы, но нет алиби. А когда он получит свое за совершенное преступление, вы получите фирму – и больше никаких помех вашему грандиозному предприятию. Не так ли?

– Вы утверждаете, что это я убил Гила Хардейкра с целью избавиться от своего компаньона?

– Это всего лишь предположение, мистер Деккер. Но насколько я помню, именно вы рекомендовали Хардейкра Майеру. Так?

– Убирайтесь отсюда, лейтенант, пока я не сделал чего-то, о чем нам обоим придется пожалеть. – Его лицо исказилось.

– Чего-то вроде того, чтобы вогнать в меня пулю из револьвера тридцать восьмого калибра, – предположил я. – В любом случае я ухожу. Спасибо за то, что вы потратили на меня время, и за содействие следствию. Разговор вышел информативный, вы согласны?

Он зажмурился, жилы вздулись на лбу, прошло несколько секунд, прежде чем он овладел собой.

– Я подожду, – зловеще прошептал он. – Я найду время, лейтенант. Я улучу момент, когда вы…

– Вы пугаете меня, мистер Деккер, – серьезно сказал я.

– Я обещаю вам, лейтенант. – Его глаза жестоко блеснули. – Вы хотите повесить это убийство на меня, но вам не дожить до суда.

– Если обнаружатся доказательства, то не сомневайтесь, мистер Деккер, вы будете обвинены в убийстве, – произнес я с неподдельной искренностью. – А потом – кто знает? Может, уже не будет никакой необходимости в суде?

Глава 6

На моих часах было точно три минуты девятого. Я нажал кнопку звонка собственной квартиры. Не так уж часто мне приходилось делать это. Подождал тридцать секунд и снова нажал. Прошло еще целых шестьдесят секунд, я приложил к звонку указательный палец и оставил его в этом положении.

Внезапно дверь рывком распахнулась. Голос ужасно запыхавшейся женщины произнес:

– Мне так жаль, Эл. Это все из-за лазаньи. Ты пришел в самый важный момент, я не могла отойти от плиты.

– Лазанья. – Я презрительно усмехнулся и вошел. – Какое мне дело до всех этих важных моментов…

Но тут вкусный запах проник мне в ноздри, я глубоко вздохнул. Мой пустой желудок занервничал, слюнные железы заработали.

– Лазанья? – почтительно спросил я.

– Да, – холодно ответила Хильда Дэвис.

– Тебе не нужно снова на кухню, милая? – с беспокойством предположил я. – Что-то могло пригореть, пока ты открывала дверь. Почему ты не заставила меня ждать снаружи еще минут пятнадцать?

– Потому что ты, наверное, случайно облокотился на звонок, и я не была уверена, выдержат ли мои барабанные перепонки или сразу лопнут.

– Милая, лучше тебе снова пойти на кухню, – настойчиво посоветовал я. – А я пока приготовлю нам чего-нибудь выпить и…

– Эл Уилер, – обратилась она ко мне твердо. – Все в полном порядке. Лазанья готова, и мы можем приступить к ней, как только нам захочется. А в гостиной нас ждет коктейль из старого шотландского виски.

– Хильда Дэвис, – восхищенно воскликнул я, – ты гений.

Я последовал за ней в гостиную. Хильда второпях не успела включить свет в прихожей. И сияние гостиной ослепило меня. Она повернулась ко мне именно в тот момент, когда мои глаза вновь обрели способность видеть.

– Я не добавляла сахар, – вспомнила она. – Решила, что кто, кто, а уж ты наверняка не любишь сладкого… Что случилось? Ты заболел? – Она с испугом посмотрела на меня.

– Ты не могла бы минуту помолчать? – взмолился я.

Когда горничная Хильда Дэвис, открывшая мне утром дверь в особняке Майеров, отбросила свое профессиональное поведение и скрипучий голос, она, право, стала выглядеть очень милой. Но Хильда Дэвис, которая сейчас стояла предо мной в моей собственной гостиной, выглядела так, будто не принадлежала к этому бренному миру.

Платиновые волосы, плотно прилегавшие к голове, возможно, и очень шли к ее темному платью горничной, но теперь, когда она распушила их, они смягчили ее лицо, и стали видны изящные линии высоких скул, мягкий свет газельих глаз и нежная полнота верхней губы, а также соблазнительная ямочка на подбородке. Из миловидной она преобразилась без всяких видимых усилий в красавицу.

– Скажи что-нибудь, – безнадежно попросила она. – Я не выдерживаю твоего выражения лица. Попробуй сказать, где тебе больнее всего.

Вместо форменного платья горничной на ней было потрясающее черное платье в обтяжку. Возбуждающе низко вырезанный лиф держался на двух бретельках, открывающих белые плечи. Темный дорогой шелк мерцал, черные кружева волнами спускались на бедра.

– Эл! – Ее лицо приняло безумное выражение. – У тебя глаза потускнели. Я сейчас вызову врача. Ты держись, пока я…

– Ты прекрасна, – хрипло выдавил я. – Утром я воображал, что ты довольно симпатична, но я заблуждался, ты красавица.

– Я… я? – Она обрадованно посмотрела на меня. – Что ж, это приятно слышать. Эй, тебе уже лучше?

– Я не болен, – честно признался я. – Я потрясен.

– Ты хочешь сказать, что это всего лишь реакция на мой внешний вид. – Она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами.

– Да, получилось не слишком хорошо. Как-то непроизвольно. Но я буду работать над собой и в следующий раз…

Ее щеки заалели, она обвила руками мою шею и страстно поцеловала.

– Я и не подозревала, что у мужчины может быть такой отличный вкус. – Она наконец-то ослабила хватку. – А как насчет коктейля?

– Что?

– Пожалуй, нам лучше заняться лазаньей, – засомневалась она, отходя в сторону. – На голодный желудок ты ведешь себя странно.

Дальше началось исполнение мечты холостяка о вечере с девушкой, которая и красива, и сексуальна, и прекрасно готовит, и мастерски, но скромно обращается со старым шотландским виски. Спустя три бокала Хильда решила, что настало время для ужина. Развалившись в кресле, я с удовольствием следил, как она суетится, накрывая на стол.

Как я и предполагал, вдохнув в прихожей аппетитный запах, лазанья оказалась превосходной. Хильда поставила на стол вторую бутылку французского кларета, первая уже закончилась. Я на несколько мгновений протрезвел. Кто-то словно толкнул меня под руку – женись! – и я даже не попытался уклониться. Сильная штука – кларет. Но всегда ли он будет на нашем столе?

Мы лениво перешли к сигаретно-кофейной стадии нашего ужина, я не спеша потягивал вишневую настойку.

– Эл, дорогой, у тебя был тяжелый день? – вдруг спросила Хильда.

– Изнурительный! – Я на минуту прикрыл глаза. – Пришлось встречаться с неимоверным количеством людей.

– Ну, у Майеров ты не перетрудился, – укоризненно произнесла она. – Просто прислал вместо себя сержанта. Это так и было нужно?

– Да. – Я быстро открыл глаза. – Как он справился?

– Он просто дурак!

– Утром я серьезно поговорю с ним, – пообещал я.

– Я забыла его фамилию. Уолнут?

– Полник. На самом деле он славный парень и очень любит свою жену. Если она от него надумает уйти, он отправится ловить ее сетью. Ты была там, когда он задавал вопросы?

– Да, была. Голос у него не больно-то тихий! Тебе рассказать, Эл, как это происходило?

– Я мог бы притвориться, что меня это не интересует, но это было бы ложью.

– Сначала он спросил миссис Майер, где она была во время убийства. Она ответила, что весь вечер провела дома. Он ни в чем не усомнился, сказал, что это просто великолепно и что она должна поехать с ним в морг, опознать труп художника. Миссис Майер не соглашалась, но он уговорил ее, и она поднялась в свою комнату – переодеться. Стоило ей только выйти, как он тотчас спросил меня, правду ли говорит хозяйка. – Хильда так искусно пожала плечами, что черный шелк и кружева чуть не соскользнули с груди. – Я решила говорить только правду. И потому честно призналась, что до восьми видела хозяйку, а потом мой рабочий день закончился, я очень устала, ушла к себе и сразу уснула.

– Итак, ты не можешь подтвердить алиби миссис Майер? Понял ли Полник, как это важно?

– Не знаю, – мрачно заметила Хильда. – Остальное время, пока не вышла миссис Майер, он провел, гоняясь за мной по гостиной. Потом он уехал с ней в морг.

– Она опознала тело?

– Она была в ужасном состоянии, когда сержант привез ее домой. – Хильда энергично закивала. – «Бедный Гилберт!» – все повторяла она и плакала. Я проводила ее в ее комнату и уложила в постель. Я уж думала, что на этот вечер все кончено, но вдруг… – Хильда просияла, как только что включенная люстра. – Мистер Майер вернулся домой и сказал, что следил за ней.

– Сержант о чем-нибудь спрашивал его?

– У него не было такой возможности. Он ушел минут за пять до возвращения мистера Майера.

– Говорил ли Полник с Кентом Верноном?

– Нет, сэр. Я слышала, как сержант спрашивал его адрес у миссис Майер. Может быть, как раз к нему он и отправился после того, как привез миссис Майер из морга.

– На это вся надежда, – пробормотал я.

Она залпом, словно это была просто вода, допила вишневую настойку и ослепительно улыбнулась мне.

– Если есть желание, можешь задать мне несколько вопросов, – мягко прозвучал ее голос. – Эл Уилер, дорогой, ты можешь спрашивать меня о чем угодно, у меня от тебя нет секретов, потому что ты единственный, кто считает меня красавицей.

– Только один вопрос, прекрасная Хильда. Ты случайно не знаешь, где был мистер Майер в ночь убийства?

Она сосредоточенно нахмурилась. Я понял, что вспоминать, что было вчера, не такая уж легкая работа.

– Он пришел домой, – медленно начала она, – рано – около пяти. Где-то в половине седьмого ему позвонили. Я взяла трубку, и какой-то мужчина сказал, что он должен поговорить с мистером Майером, что это срочно. Я передала трубку хозяину. Он поговорил немного, сел в свой «кадиллак» и умчался.

– Спасибо, детка, больше вопросов нет.

– Ты не хочешь, чтобы я потанцевала для тебя? – серьезно спросила она и нежно коснулась пальцами моего лица. – Для тебя я готова на все! Потому что ты единственный, кто думает, что я красива.

– Хильда! – воскликнул я, и она чуть не упала со стула.

– Что случилось? – Ее глаза были полны слез. – Ты больше не считаешь меня красавицей?

– Эта вишневая настойка смертельна, – сказал я. – И я думаю, ты слишком много выпила. Как насчет пробежки вокруг дома?

– Нет, я не опьянела, дорогой. – Она вздрогнула. – Сделаю-ка я тебе одолжение: вымою тарелки. Очень отрезвляющее занятие для горничной в ее свободный день, вернее, ночь. А ты пока заставь работать свой проигрыватель, идет?

– Идет, – осторожно согласился я. – Но не больше двух-трех разбитых тарелок и два круга вокруг дома.

Я просмотрел коробку с пластинками. Выбрал подходящую музыку и прилег на диван, пока Хильда занималась домашними делами. Она ушла на кухню чуть-чуть покачиваясь, но я надеялся, что, пока она покончит с тарелками, у нее в голове уже немного прояснится. И пить она больше не будет. Я хотел, чтобы она мыслила трезво, но в то же время чтобы эта трезвость не превращалась в холодность. Мне хотелось, чтобы она была чувственна и сентиментальна. И музыку я подобрал соответствующую. Пять первых альбомов Синатры ждали, пока мы вдвоем устроимся на диване.

Через несколько секунд, впрочем, я понял, что допустил небольшую ошибку. На первой половине первого альбома была песня «Привет вам, юные влюбленные, где бы вы ни были…». Последние года два я не мог слушать это без дрожи. У меня делалось какое-то мерзкое ощущение, мне казалось, что певец, произнося это «где бы вы ни», смотрит куда-то сквозь меня…

Эту песню я твердо решил не ставить. Включил проигрыватель, поднял усилитель, получше установил репродуктор. Спустя несколько секунд прекрасный сильный голос заполнил комнату. Я счастливо растянулся на королевских размеров диване.

Прослушав три песни, я обратил внимание на то, что из кухни перестал доноситься слабый звон тарелок. Я сначала хотел заглянуть туда, чтобы проверить, не упала ли Хильда в раковину. Но потом решил все же, что этого не могло бы произойти. Кроме того, если бы и упала, то от дьявольского средства, которым я мою посуду, она протрезвеет быстрее, чем от целой цистерны кислорода. Моя квартира не так уж велика, чтобы можно было заблудиться, и я решил, что, если Хильда не показывается, значит, у нее на то есть причины, и весьма веские.

Я потянулся за сигаретой, когда нежный голос позвал:

– Эй, дорогой!

Должно быть, она остановилась за диваном, позади меня. И она окажется у меня перед глазами быстрее, чем я успею повернуть голову.

– Привет, красавица, – нежно произнес я.

– Я хочу, чтобы ты знал, что имеешь дело с девушкой, которая привыкла выполнять свои обещания, – заявила она, не двигаясь с места.

– А я в этом и не сомневался, – галантно ответил я.

– Насчет лазаньи все исполнено, верно?

– Это было воплощение моей мечты, – протянул я ностальгически. – Благословение для желудка!

– Не будем сейчас заниматься биологией, дорогой, – поспешно прервала она. – Итак, с лазаньей покончено, дело за черным кружевом, верно?

– У тебя сегодня великолепное платье, – искренне сказал я. – Но, прикрывая кружевом все самое аппетитное и без толку возбуждая меня, ты поступаешь немного нехорошо. Я имею в виду, что утром ты намекала…

– Не только намекала, но и выполнила обещанное, – перебила меня она. – Ты бы хоть посмотрел.

Я услышал слабый шелест ткани, она обошла диван. А когда появилась в поле моего зрения, все мои чувства разом взорвались.

– Я чувствую себя развратницей. – Она нервно улыбнулась. – Но я пообещала. А то платье для коктейлей обошлось мне в сто пятьдесят долларов, и мне не хотелось бы, чтобы оно разорвалось или еще что-нибудь.

Бюстгальтер без бретелек был сконструирован с использованием плодотворной идеи минимума ткани и максимума черных кружев, пышную грудь он обнажал с уверенностью мюзик-холльного конферансье, который уверен в тех, кого представляет. Трусики состояли из самого малого количества черного нейлона, плотно облегавшего кое-что, и кружевной оборки, спускавшейся сзади на бедра. Длинные ноги плавно протянулись от твердо-округлых бедер к безупречно-правильным щиколоткам. И когда я все осмотрел как следует…

– Красавица Хильда, – пробормотал я осипшим голосом. – Ты держишь слово лучше всех.

– Я рада, что ты это ценишь. – Она нерешительно прикусила нижнюю губку. – Ты все еще считаешь меня красивой?

– Прекрасная, грациозная, экстатическая! – страстно пропел я.

– На этом диване можно полежать, пока мы будем слушать музыку? – Она тепло улыбнулась.

– Конечно, – заверил я.

– Он у тебя занимает почти всю комнату. – Она вдруг рассмеялась. – Интересно, сколько еще гостей ты ждешь?

– Если кто-нибудь попробует явиться, ему придется взрывать дверь!

– Хорошо! – И она беспечно прыгнула прямо на меня.

Наверняка она нацелилась в мои объятия, но не рассчитала расстояния. Локтем она стукнула меня в грудь, и я полетел через весь диван, однако в следующий момент она уже лежала на мне.

– Привет! – Ее улыбающиеся глаза оказались всего лишь в шести дюймах от моих губ. – Получилось не совсем так, как я предполагала.

– Напротив, сработано отлично! – заверил я.

– Как бы то ни было, но, кажется, в полете я потеряла лифчик. – Она нахмурила бровки.

– Ты права, – ответил я с трепетом, когда миновало целых пять секунд.

– А тебе и вправду этого хочется, Эл?..

Прошло энное количество световых лет, когда я, очень осторожно, боясь грубым движением побеспокоить теплый комочек женственности, прикорнувший рядом со мной, потянулся за сигаретой. Но нежный голос произнес:

– Зажги еще одну и для меня.

Спустя несколько мгновений я поднес к ее губам зажженную сигарету.

– Ненавижу подобные низменные разговоры, – начал я, – но все же когда ты должна вернуться к Майерам?

– С этим проблем никаких не будет, мистер Эл Неутомимый, – с удовольствием произнесла она. – Мистер Майер не ждет меня раньше полудня. Завтра он уедет рано. Он сказал, что к девяти должен быть в городе.

– Да? – Я зевнул и затянулся сигаретой.

– Да, – ответила Хильда. – Он сказал, что знает человека, по указанию которого его жену потащили в морг, и он разорвет этого человека, ах да, он сказал лейтенанта, разорвет этого лейтенанта на кусочки и бросит эти кусочки на стол шерифу. Мистер Майер сказал, что будет ждать этого лейтенанта возле офиса окружного шерифа.

Я бросил взгляд на часы и отложил сигарету. Половина седьмого.

– А не взять ли мне выходной?

– Это тебе не поможет, – сладко пропела Хильда. – Я сказала ему, где ты живешь.

– Вот, значит, какой из тебя друг, – с горечью констатировал я.

– А разве у нас была договоренность о дружбе? Я пообещала лишь лазанью и черное кружево. Оба обещания выполнены.

– Ты имеешь в виду, что сейчас мы с тобой не более чем просто знакомые?

– Нет, сейчас, в данный момент, мы любовники, – сказала она с некоторым самодовольством. – И кажется, в этом нет ничего плохого, не так ли?

– Хильда, – покорно спросил я, – как тебе удалось стать горничной?

– Этот вопрос касается конъюнктуры, а я устала от конъюнктуры. – Хильда зевнула. – Ты лучше скажи, ты хочешь спать или как?

– Или как! – без колебаний ответил я.