Текст книги "Счастливый год для карлика"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Глава 5

Для Бел-Эйр этот дом казался скромным, в переводе на общепринятый язык это означало, что его владельцу посчастливилось приобрести его за сумму, выражающуюся всего лишь шестизначным числом. Отворившему дверь человеку было лет пятьдесят пять, по фигуре он походил на борца второго полусреднего веса, широченные плечи несколько уменьшали его рост. Шапка густых седых волос венчала его голову, загорелое лицо было изборождено многочисленными морщинами, ярко-голубые глаза смотрели молодо.

– Мистер Харпер? – осведомился я. – Рик Холман. Я вам недавно звонил.

– Как же, как же, милости прошу, мистер Холман. – Рукопожатие любезного хозяина наглядно показало мне, что его излюбленной забавой было душить питонов по понедельникам. – Проходите, пожалуйста. И зовут меня Эд.

Он провел меня сквозь скромно обставленную гостиную к угловому бару и не успокоился, пока я не уселся на высокий табурет с верхом, обтянутым искусственным мехом под леопарда. Я сказал, что меня устроит мартини. Он приготовил целый графин, предусмотрительно оставив его возле меня, себе же налил чуть-чуть виски с содовой.

– Как давно вы ушли в отставку, Эд? – для начала вежливо осведомился я.

– Я не уходил. – Он сухо рассмеялся. – Вот уже тридцать лет я работаю в киноиндустрии, и никто даже не слышал имени Эда Харпера, но мои документальные ленты до сих пор в прокате.

– И вы, должно быть, зарабатывали неплохо? – заметил я, окинув помещение многозначительным взглядом.

– Дом мне достался от жены, Рик. Она умерла четыре года назад.

– Примите мои соболезнования, – вежливо ответил я.

– Человек привыкает жить один. – Он слегка пожал плечами. – Работает побольше, ну и выпивает почаще.

Судя по тому, сколько он налил себе, я решил, что при жизни супруги он в рот не брал спиртного вообще.

– Сказать по правде, Эд, – начал я врать, – я – журналист, работающий сам по себе. Один из торговых журналов принял мое предложение написать для него статью.

– Звучит интересно.

– Речь идет о действительно независимых, не очень заметных режиссерах, – сказал я, подбираясь к интересующей меня теме, – которые нашли для себя нишу в киноиндустрии, не поступаясь своими идеалами и абсолютно без поддержки крупных деятелей.

– Ей-богу, Рик, – он стукнул кулаком по бару, – мне это по душе!

После чего мне достаточно было задавать по одному вопросу каждые пять минут, чтобы последующие полчаса он говорил без остановки. Для пущей убедительности я даже кое-что записывал. Наконец вроде бы воспоминания Харпера иссякли, так что мне было весьма просто задать следующий вопрос.

– Ну а как обстоит дело с прокатом, Эд? – спросил я сочувствующим тоном. – Полагаю, это всегда оставалось проблемой, верно?

– Синдикатам нужна полностью вся твоя жизнь и сверх того пятидесятипроцентная гарантия! – усмехнулся он. – Но я никогда не имел с ними дела на протяжении всей моей карьеры. И не буду. С самого начала вопросами распространения моей продукции занималась фирма «Трентон кинопрокат» из Венис. Кстати, вот прекрасный материал для вашей статьи, Рик. Старина Уолт Трентон на протяжении почти полувека являлся единственным независимым кинопрокатчиком.

– Потрясающе! Благодарю за подсказку, Эд!

– Рад услужить, Рик. – Он снова наполнил мой бокал до предела, и графин наполовину опустел. – Поезжайте к старине Уолту, он вам много чего порасскажет.

– Мне советовали не обойти стороной и Кларка Колверта. – Я сделал паузу на пару секунд. – Только я как-то не уверен… А что вы скажете?

Харпер уклончиво ответил:

– Он делает «холостяцкие» фильмы. А кто этим не промышляет в наши дни? Я не хочу навязывать вам свое мнение, Рик, но, как мне кажется, Кларк действительно независимый режиссер-постановщик, и был таковым долгое время, так что я не представляю, как можно его обойти?

– Ваше мнение важно для меня, Эд, – проговорил я, бессовестно лицемеря. – Я слышал, у него появился новый финансовый спонсор, некий Херб Джейрофф?

– Никогда не слышал про такого. – Он на минуту задумался, затем решительно покачал головой. – Должно быть, один из нынешних новых воротил в сверхмодных рубашках, воображающих, что для успеха кинокартины нужно просто добавить в нее побольше действующих лиц.

Я удалился через десять минут. Харпер проводил меня до машины, наградил питоносокрушающим рукопожатием и радушно пригласил заезжать к нему в любое время, когда мне захочется поболтать о киноиндустрии.

Сочетание прохладного воздуха и выпитого мною мартини заставило меня ехать весьма осмотрительно до ближайшей закусочной. Через час, одолев целую гору клейкого рагу из курицы с овощами, которое тяжелым комом осело в моем желудке, я наконец почувствовал себя трезвым. Поездка до Венис предоставила мне массу времени для раздумий об Эде Харпере, но единственное заключение, которое я сумел сделать, это то, что либо он на самом деле исключительно симпатичный малый, либо один из величайших жуликов, с которым, по несчастью, мне пришлось встретиться. И чем больше я об этом размышлял, тем больше укреплялся в своих сомнениях.

В начале пятого я припарковал машину перед закоптелым трехэтажным кирпичным зданием. Вдоль одной стены тянулась огромная надпись: «Независимый кинопрокат Уолтера Трентона, учр. в 1919 г.». Все буквы сильно потускнели, а некоторые полностью исчезли. Эта фирма была своего рода знамением прошедшей эпохи, подумал я, и в наш век гигантских корпораций и бесконечных слияний, когда неудачников заглатывало без раздумий, подобная надпись вызывала сентиментальные чувства. Тут я напомнил себе, что по роду своей деятельности сентиментальность мне категорически противопоказана, она может привести к полуголодному существованию.

Добраться до офиса можно было по замызганной лестнице. Сам офис представлял собой большую комнату, отгороженную длинной стойкой, за которой виднелись пара доисторических письменных столов и несколько стульев. Невольно возникла мысль, что все решительно старые киноленты были погребены в этом офисе. Вдоль стен тянулись ряды допотопных полок, уставленных круглыми металлическими коробками с замурованными в них пленками. Каждую коробку опоясывала клейкая лента с соответствующей эпитафией, жирно выведенной карандашом. Я воспользовался стоящим на стойке звонком, и его пронзительный глас возвестил о конце света.

В следующее мгновение передо мной возникла девица, облаченная в белый рабочий халат поверх пары бесформенных брюк. Ее туалет украшал серебряный медальон на тоненькой золотой цепочке, болтавшийся где-то ниже пупка. Длинные каштановые волосы свисали прямыми прядями, лицо не ведало никаких косметических ухищрений. Вне всякого сомнения, бюстгальтеры она тоже не признавала, потому что сквозь ткань ее халата четко просвечивали темные кружочки сосков. Будь на ее месте другая девушка и иная обстановка вокруг, это выглядело бы весьма сексуально, но в данном случае мужчина в здравом уме не бросил бы второго взгляда в этом направлении, потому что все выглядело совершенно естественно и невинно. Ей было наверняка уже под тридцать, подумал я, лицо у нее было мило привлекательным, карие глаза смотрели чуть настороженно.

– Чем могу быть полезна?

Голос у нее был мягким, но слова она произносила скороговоркой, глотая звуки.

– Моя фамилия Холман, – представился я. – Я бы хотел поговорить с мистером Уолтером Трентоном.

– Уолтер Трентон был моим отцом. К сожалению, он умер приблизительно три года назад.

В ответ на мои извинения она тряхнула головой и сказала:

– Я – Сейра Трентон, теперь я руковожу прокатом фильмов. Может быть, я смогу вам чем-то помочь?

Я выдал ей ту же небылицу о статье, что и Эду Харперу. Она вежливо выслушала меня, затем кивнула:

– Уверена, что моему отцу это понравилось бы, мистер Холман.

– Не могли бы вы уделить мне немного времени для короткого интервью, мисс Трентон?

– Конечно, только этот офис не самое подходящее место для беседы. В конце квартала есть небольшой ресторанчик, где подают прекрасный кофе.

– Звучит превосходно, – ответил я.

– Я сейчас предупрежу, что какое-то время буду отсутствовать.

Я прождал пару минут, затем она снова появилась с тонкой папкой под мышкой.

В ресторанчике почти никого не было, мы заняли угловой столик в самом конце зала. После того как официантка нас обслужила, Сейра Трентон оперлась одним локтем о стол, положила подбородок на ладонь руки и уставилась на меня пристальным взглядом.

– У меня что, кровь носом пошла? – не выдержал я.

– Я просто раздумывала над тем, как давно вы стали журналистом, мистер Холман?

– Не очень давно.

– Неделю? – Она лукаво улыбнулась. – Несколько дней? Может быть, пару часов?

– Я… э-э… не понимаю, куда вы клоните, мисс Трентон?

– Пожалуйста, зовите меня просто Сейрой, а я стану называть вас Риком. – Ее улыбка стала еще шире. – Это избавит нас от неловких ситуаций, Рик. Видите ли, у моего отца было фанатическое отношение ко всем тем, кто работал в киноиндустрии в одиночку.

Он составил подробное досье на каждого из таких независимых и проводил часы, дополняя их и расширяя. Ни один работник не казался ему ни слишком незначительным, ни слишком молодым. Поскольку все они зарабатывали себе на жизнь в одиночку, они как бы являлись единомышленниками отца. Когда вы представились, ваше имя показалось мне знакомым, и я разыскала досье, прежде чем выйти из офиса.

Она положила передо мной тонкую папочку, и я увидел свое имя, написанное на ней крупными красными буквами. Ниже помельче значилось: «Оригинальный по стилю работы, весьма способный консультант. Имеет лицензию частного детектива. Независимый специальный уполномоченный по улаживанию конфликтов в киноиндустрии».

– Верите, я даже не знаю, что тут сказать. Как говорится, пойман с поличным, – сокрушенно признал я.

– Не надо извиняться, Рик! – Она дружески коснулась моей руки. – Вы же только выполняли свою работу. Что я могу для вас сделать?

– Ответьте на несколько моих вопросов. Что вам известно о продюсере-документалисте Эде Харпере?

– Мой отец занимался прокатом его фильмов, начиная с его первой короткометражки. Мы до сих пор этим занимаемся, хотя последнее время он не сделал ничего нового.

– Много ли он на этом зарабатывает?

– На жизнь хватает. Поразительно, что ряд кинотеатров по всей стране до сих пор раз двенадцать в году заказывает короткометражные фильмы.

– Он зарабатывал достаточно, чтобы приобрести этот дом в Бел-Эйр?

– Дом принадлежал его жене… Она оставила его ему по завещанию. Отец всегда называл Эда счастливчиком. Он женился по любви, жена у него была очень богатой, так что ему не пришлось выбиваться из сил, чтобы содержать ее и их дом.

– Вы знаете Кларка Колверта?

– Да. – Ее губы снова изогнулись в улыбке. – Это грязный тип, который делает грязные фильмы. Если бы я предстала перед ним в таком виде, – она провела ладонью спереди по своему халату, отчего совершенно отчетливо обозначилась ее маленькая грудь, – он бы покраснел как рак и начал заикаться! Однако поскольку он работал независимо, мой отец занялся прокатом его первого художественного фильма, когда остальные киношники, изображая оскорбленную невинность, притворялись, что он вообще не существует.

– Говорят, у него появился новый спонсор, некий Херб Джейрофф?

Она вдруг так и покатилась со смеху, откинувшись на спинку стула, на глазах у нее даже выступили слезы.

– Я сказал что-то комичное? – осведомился я, когда она справилась с приступом непонятного мне веселья. – Представления не имел, что это так забавно.

– Ужасно сожалею, Рик. – Сделав над собой усилие, она подавила новый приступ смеха. – Вы не могли этого знать, но Херб Джейрофф руководит у нас отделом доставки. Он работает в нашей фирме вот уже десять лет, очень симпатичный человек, но я как-то не могу его представить в качестве крупного финансиста киносъемок.

Усмехнувшись из вежливости, я спросил:

– Что он за человек?

– Херб? – Она на минуту задумалась. – Полагаю, ему около сорока. Не урод, приблизительно вашего роста и телосложения, редкие каштановые волосы с наметившейся лысиной. Убежденный холостяк, увлекается лошадиными скачками. Именно там он сейчас и находится, в Санта-Аните, для чего даже решил использовать часть своего отпуска.

– Что скажете про Гари Пирса, знаете такого?

– Нет, впервые слышу.

– Работает у Кларка Колверта в качестве координатора производства.

– Я довольно давно не была в доме Кларка в Малибу. – Она на мгновение задумалась. – Самое малое, месяцев восемь. Полагаю, этот Гари Пирс – новый персонаж в вакханалии вокруг плавательного бассейна.

– Вероятно, – согласился я. – Чисто из личного интереса, Сейра, хотел бы узнать, как вы вообще справляетесь и как обстоят дела с прокатом?

– О’кей, благодарю. Это не тот род бизнеса, где можно нажить состояние за одну ночь, но оборот устойчивый, и с каждым годом возрастает. Возможно, всего на один процент или чуть больше.

– Вы говорили, что продукция Харпера пользуется спросом круглый год. Есть еще подобные ему режиссеры?

– Несколько человек. В частности, Кларк Колверт. Даже его ранние картины, которые кажутся сейчас совсем невинными. Поверите ли, это отнюдь не мертвый груз.

– Мне думается, что, скажем, «О, Калькутта!» достигнет Айовы только лет через тридцать, – усмехнулся я, – так что меня не удивит, если даже ранние киноэпопеи Колверта где-то вызывают сенсацию.

– Как ни странно, они делают сборы в больших городах, Рик. Разумеется, демонстрируют их всего несколько дней, но некоторые кинотеатры заказывают по семь-восемь картин раннего Колверта за год.

– Так воздается должное человеку, который вернул секс из алькова туда, где ему и положено быть – в плавательный бассейн!

Она рассмеялась:

– Не язвите! Колверт и несколько других составляют костяк кинопроката Трентона.

– Вы мне здорово помогли, Сейра, мне было очень приятно познакомиться с вами, – произнес я совершенно искренне.

– Полагаю, вы не можете мне сказать, в чем тут дело?

Она изо всех сил старалась скрыть жгучее любопытство, но ей это плохо удавалось.

– Все началось из-за карлика, ростом в четыре фута, который собирался жениться в будущем месяце, однако его невеста, высоченная статистка, сбежала от него, а он хочет вернуть ее назад.

– Мне это не кажется очень забавным, Рик, – негромко произнесла она.

– Ему тоже, – вздохнул я.