Текст книги "Том 5. Труп на Рождество"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 32 страниц)

Глава 9

Я постучал в дверь номера люкс двумя этажами выше и попал в совершенно иной мир. Двери открыл Хиллари Саммерс и посмотрел на меня с легким удивлением.

– Лейтенант Уилер, не так ли? – спросил он приятным голосом.

– Совершенно верно, – ответил я. – Я хочу поговорить с вами, мистер Саммерс.

– Конечно. – Он распахнул дверь. – Входите.

Мы устроились в гостиной друг напротив друга. Я отметил про себя, что Хиллари слишком усердно пытался выглядеть спокойным.

– Чем могу быть полезен, лейтенант?

– Мне хотелось бы услышать от вас о Марвине, – начал я.

– Не думаю, что смогу сообщить что-либо существенное. – Он с сожалением покачал головой. – Я плохо знал этого человека.

– Но ведь это вы посоветовали своей невестке нанять его? – напомнил я.

– Это правда, – быстро согласился он. – Я поручал ему кое-какие мелкие дела, и он меня ни разу не подвел, поэтому, когда Лин подумала о частном детективе, я предложил Марвина. Вот и все.

– Вы знали, что полгода назад у него отобрали лицензию?

– Нет, не знал!

– Он был замешан в разные темные дела – рэкет, сводничество и прочее, – добавил я.

Хиллари пожал плечами:

– Я не имел об этом ни малейшего представления. Я бы и не подумал рекомендовать его Лин, если бы знал.

Я закурил сигарету, наблюдая, как он своими длинными чувствительными пальцами беззвучно барабанит по колену.

– Анжела Саммерс заходила к вам вчера вечером? – резко сменил я тему.

– Почему вы спрашиваете?

– Она сказала Рикки Уиллису и мисс Брент, что идет к матери, а сама направилась сюда.

Каким-то мальчишеским жестом он откинул со лба темно-пепельные волосы.

– Ну да, она заскочила ко мне на несколько минут. Ей хотелось перебраться из той убогой гостиницы сюда. Она попросила меня помочь с оформлением бумаг. Я сразу же вызвал администратора и уладил это дело.

– И еще дали ей денег?

– В конце концов, – он не очень весело улыбнулся, – она моя племянница.

Я достал из внутреннего кармана конверт с фотографиями и вручил ему.

– Мы нашли это среди вещей Марвина, – сказал я.

Он вынул фотографии из конверта и внимательно разглядел каждую.

– Какая гадость! – проворчал он, бледнея. – Почему вы их еще не уничтожили?

– Это – улики, – сказал я. – Может быть, именно из-за этих фотографий и убили Марвина.

– Но не думаете же вы, что Анжела имеет какое-то отношение к убийству? – горячо воскликнул он. – Уиллис – возможно. Но не Анжела!

– Пока у меня на примете несколько подозреваемых, – заметил я. – И вы тоже в их числе, мистер Саммерс.

– Что?

– Я узнал от мисс Брент, что вы в тот день обедали в номере миссис Саммерс. Так?

– Да.

– Вы ушли около четверти десятого?

– Помню, было больше девяти, ну и что?

– Что вы делали после этого?

– Я вернулся к себе и лег спать.

– Думаю, вы не назовете персоны, которая могла бы подтвердить ваш рассказ?

– Это не смешно, лейтенант! – протянул он.

– Значит, у вас нет алиби на момент убийства?

– А вы считаете, что оно мне нужно? – спросил он недоверчиво.

– Да, – просто ответил я.

Он поднялся и заметался по комнате, засунув руки в карманы превосходного костюма из чесучи.

– Это нелепо! – наконец сказал он. – Я не позволю втянуть меня в эту историю. Если вы хотите продолжать допрос, то я настаиваю на присутствии на нем мисс Брент в качестве моего адвоката.

– Я не возражаю, – сказал я. – Но вряд ли вы захотите, чтобы она услышала о ваших близких отношениях с Анжелой.

Он остановился как вкопанный и повернулся, глядя на меня дикими глазами.

– Что вы имеете в виду? – прошептал он.

– Она только что сама рассказала мне обо всем, – бесстрастно ответил я. – Вы соблазнили ее сразу по достижении девушкой шестнадцатилетия, а позже миссис Саммерс узнала о вашей связи и отправила Анжелу в Швейцарию.

Он упал на стул и закрыл лицо руками.

– Она сама предложила мне себя! – пробормотал он.

– Все и так достаточно плохо, – презрительно сказал я. – Не ухудшайте ситуацию еще больше!

– Мне нужно выпить, – хрипло произнес он. – Извините меня.

Он встал, прошел к небольшому бару в углу комнаты и открыл его, продемонстрировав содержимое – с полдюжины бутылок.

– Как вы познакомились с Марвином? – спросил я. – Он поставлял вам девочек из школ?

– Вы не сможете это доказать, – вяло сказал он.

– Возможно, – согласился я. – Но я могу попробовать.

Он залпом выпил и снова наполнил стакан.

– Зачем Марвину понадобились эти фотографии? – продолжал я. – Рассуждая логично, здесь возможна только одна причина – шантаж. Но кого он мог шантажировать? Не Анжелу с Рикки Уиллисом – у них не было денег! Не миссис Саммерс – она не дала бы за них ни цента; более того, фотографии помогли бы ей уличить Рикки в изнасиловании. Поэтому остаетесь вы!

Он снова выпил и посмотрел на меня с бессильной ненавистью.

– Вы не в своем уме! – проревел он.

– А у вас нет алиби на момент убийства Марвина, – парировал я. – Если вы ездили в мотель или в другое место для встречи с ним, то наверняка кто-то вас видел. И я найду свидетелей, мистер Саммерс.

Я встал и направился к двери.

– А когда я найду их, – добавил я, – я предъявлю вам обвинение в убийстве первой степени, и вы закончите свои дни в газовой камере.

– Убирайтесь! – хрипло крикнул он. – Вы слышите? Убирайтесь!

– Ухожу, – спокойно ответил я. – Если вы не боитесь газовой камеры, мистер Саммерс, подумайте, какую сенсацию произведут показания Анжелы в суде о вашей интимной связи с нею. Вам гарантированы лучшие места на первых полосах всех газет.

Я вышел в коридор, мягко закрыв за собой дверь, и услышал, как внутри зазвонил телефон. Я прошел по коридору до следующей двери и постучал в нее, начиная испытывать сочувствие к коммивояжерам.

Открыла крашеная блондинка в фартучке горничной и надменно оглядела меня, словно я не соответствовал ее представлениям о том, кто может постучаться к миллиардерше.

– Я бы хотел увидеть миссис Саммерс, – проговорил я.

– Простите. – Она повернула ко мне свой острый нос. – Миссис Саммерс отдыхает и не желает, чтобы ее беспокоили.

– Как и все мы, – g сожалением вздохнул я. – Я лейтенант Уилер из офиса шерифа. Думаю, она не откажется поговорить со мной.

Горничная свирепо посмотрела на меня и неохотно сказала:

– Я спрошу.

Дверь резко закрылась перед моим носом.

Я чувствовал себя торговым агентом, безуспешно пытающимся продать пылесос. Я посмотрел на часы: было начало шестого. Мой рабочий день затянулся, а от того сандвича, что я съел во время ленча, остались только воспоминания.

Дверь опять открылась, явив сияющую горничную.

– Миссис Саммерс просила вас подождать в гостиной, – кротко сказала она.

Я прошел за ней. Она указала мне на стул с жесткой спинкой.

– Ах вы проказница! – развеселился я и, проходя мимо нее, шлепнул по основанию спины.

– Вы – животное! – негодующе закричала она.

– Как вам с вашими отменными данными удалось ни разу не выйти замуж? – поинтересовался я, устраиваясь не на стуле, а на изящной кушетке.

Ее любопытство пересилило обиду.

– Почему вы подумали, что я не замужем? – резко спросила она.

– Взглянул, – ответил я, – и понял!

Она вышла из комнаты с подчеркнуто прямой спиной – явным признаком одолевавшей ее бессильной ярости, а я расслабился на подушках. Примерно через десять минут в комнату вошла миссис Джофри Саммерс.

На ней был домашний халат из дорогого белого атласа с вышивкой ручной работы, выполненной золотыми нитками. Я привстал, но она сделала нетерпеливый жест, предлагая мне снова сесть.

– Этот визит имеет какое-то значение или вы просто выполняете процедурную формальность? – вместо приветствия спросила она.

– Я не сказал бы, что это простая формальность, – ответил я. – Вы привезли вашу горничную с Восточного побережья?

Она закрыла глаза и слегка вздрогнула.

– Дома я бы не наняла ее даже мыть посуду! Она – лучшее из того, что мне предложили в местном агентстве, и лучшее доказательство, что путешествие по некоторым районам страны должно предваряться соответствующей подготовкой, а кое-где, – в ее голосе слышался прозрачный намек, – лучше вообще не появляться.

– Нос оттого становится курносым, – как бы мимоходом заметил я, – что его часто прижимают к двери, подсматривая в замочную скважину.

Миссис Саммерс еще на полдюйма распрямила свою всегда прямую спину.

– Вера!

– Да, мадам? – Горничная вошла в комнату, вопросительно глядя на нее.

– Ты мне сегодня больше не нужна, – сказала миссис Саммерс. – Можешь идти.

– Да, мадам, – явно с сожалением ответила горничная, бросив на меня испепеляющий взгляд.

Миссис Саммерс дождалась, когда дверь за горничной закроется, потом села в кресло напротив меня и положила ногу на ногу.

– Итак, – резко спросила она, – что вы собираетесь сообщить такого, чего нельзя говорить при посторонних? Вы арестовали Рикки Уиллиса, я надеюсь?

Я опять начал все с начала, уже устав от однообразия и думая, не заговорить ли мне с французским акцентом, когда речь пойдет о фотографиях. Она взяла конверт, вытащила снимки и просмотрела их с отчужденным выражением лица. Через десять секунд она вернула их.

– Ну? – не моргнув глазом обратилась она ко мне.

Я рассказал ей, как обнаружил эти фотографии, как пришел к выводу, что Марвин собирался использовать их для шантажа.

– А кто мог быть объектом шантажа, лейтенант? – Она пожала плечами. – У Анжелы совершенно нет денег, а я бы не дала за них и пенни.

– Даже чтобы доказать факт изнасилования со стороны Рикки Уиллиса? – поддел я.

– Существует масса других способов, – отрезала она. – Я вам уже говорила это в вашем грязном офисе. Как видно, у вас короткая память!

– Это один из моих недостатков, – признал я. – Но я с вами согласен – он не мог шантажировать ими ни Анжелу, ни вас.

– Тогда к чему они? – устало спросила она.

– Хиллари мог бы заплатить большие деньги за негативы.

– Хиллари? – Она слегка приподняла брови. – Ради чего?

– Анжела час назад рассказала мне свою историю, – ответил я. – Как он соблазнил ее, – как вы узнали об этом. У Марвина недавно отобрали лицензию, потому что он занимался поставкой девочек по вызову, кроме того, его подозревали в шантаже. Не исключено, что подобными услугами пользовался Хиллари.

– Вы полагаете, что, обладая всей этой информацией, вы стали членом нашей семьи? – сухо спросила она.

Я вздрогнул, и, как мне показалось, это получилось естественно.

– Этого я не пожелал бы и Рикки Уиллису! – честно ответил я.

Она зашипела как змея и, вскочив, уже готова была дать мне пощечину. Меня спасла хорошая реакция – я схватил ее за запястье и завел ей руку за спину, при этом она оказалась крепко прижатой ко мне, достаточно крепко, чтобы я почувствовал, как ее груди уперлись в меня.

– Моя милая, – ухмыльнулся я. – Я не позволю тронуть меня, сколько бы миллиардов долларов за вами ни стояло.

– Отпустите меня! – крикнула она, пытаясь высвободить руку.

Я никогда в жизни не целовал обладательниц такого крупного состояния и потому сейчас не собирался упустить возможность. Я немного потянул ее за запястье. Она вынуждена была еще сильнее прижаться ко мне. Теперь я чувствовал удары ее сердца. Когда наши губы встретились, она в ярости отвернулась. Я свободной рукой схватил ее за шею так, что она не могла пошевелиться.

Тогда она застыла как каменная, позволив мне целовать ее все более страстно. Наконец я отступил, отпустив ее руку.

Не двигаясь, она смотрела на меня, массируя кисть.

– Я не имею права порицать вас за то, что вы не делаете различия между мной и остальными членами семьи, – сказала она напряженным голосом.

– Вы очень привлекательная женщина, миссис Саммерс! – искренне воскликнул я. – Хотя ваши эмоции глубоко заморожены.

Я не поверил глазам, увидев, как потеплел ее взгляд.

– Называйте меня Лин, – попросила она. – Смешно звучит, когда мужчина, только что поцеловавший женщину, обращается к ней «миссис Саммерс». У вас ведь тоже, кроме звания, есть имя. Назовитесь! Мне кажется, у вас ужасно провинциальное имя. Элмер?

– Зовите меня Эл, – ответил я. – Хотя, по-моему, это не лучше.

– Не лучше, – согласилась она. – Хотите выпить?

– Никогда не против.

– На кухне есть коньяк. – Это прозвучало как приказ.

Не худший вид спиртного. Я прошел на кухню и налил два бокала. Когда я вернулся, она сидела на кушетке.

Лин взяла бокал и многозначительно посмотрела на меня:

– За что мы выпьем, Эл? За вашу мужественность, я полагаю?

– В сочетании с вашей женственностью, – продолжил я. – Или, может, вы ждали от меня других слов?

– Сойдет, – сказала она, пригубив коньяк. – Я думаю, Анжела вчера была с Хиллари.

– Верно, – согласился я. – Скажите мне что-нибудь. Например, почему вы ее так ненавидите? Это чувство копилось, наверное, долго.

Она покачивала рукой, наблюдая, как напиток струится по стенкам бокала.

– Мне было восемнадцать, когда я вышла за Джофри, – сказала она тихо. – К двадцати годам я уже родила Анжелу и стала слишком стара для него. Женщины старше девятнадцати для него вообще не существовали. И чем старше становился он, тем моложе были его партнерши. Все считали наш брак достаточно удачным. Но меня, удерживало от развода с ним только одно – Анжела. Я не хотела, чтобы ее имя оказалось запятнанным из-за похождений ее отца.

– То, что вы ненавидели его, понятно, – сказал я, – но почему вы ненавидите Анжелу?

– Потому что она – точная копия своего отца, – с напряжением произнесла она. – Первое время я не хотела этому верить, закрывала на все глаза. Когда директора всех этих закрытых частных школ пытались убедить меня – очень деликатно, – я отказывалась слушать! Затем произошел случай с Хиллари – только тогда до меня дошло!

– Может, здесь больше его вины, чем ее, – предположил я.

Лин убежденно покачала головой:

– В чем-то вы, конечно, правы: у Хиллари та же отвратительная натура, что и у его брата. Но я ведь видела их, Эл! Если кого-то и совратили, то только не Анжелу! Чтобы прекратить их связь, я отослала ее в Швейцарию. Там она пробыла год, но и оттуда ее вышвырнули. Когда она вернулась, я мольбами и угрозами пыталась отлучить ее от Хиллари… Так она через шесть недель сбежала с этим подонком Рикки!

Она повернула голову, и я увидел, что айсберг наконец растаял – в ее глазах блестели слезы.

– Я не ненавижу ее! – безнадежно призналась она. – Она мой ребенок, как же я могу ее ненавидеть? Но когда она сбежала, я поняла, что у меня осталось только одно средство вернуть ее: напугать так, чтобы она вообще потеряла интерес к сексу. Вот почему я заговорила об изнасиловании и всем остальном. Но я бы никогда не довела дело до суда. Вы должны мне верить, Эл!

– В ночь убийства Марвина, – спросил я, – вы втроем обедали здесь?

– Да, – кивнула она.

– Первым ушел Хиллари, около четверти десятого?

– Да, где-то около того, – подтвердила она.

– И вы не видели его до следующего утра?

– Я зашла к нему минут через двадцать. Мне нужно было что-нибудь от бессонницы – у меня закончились таблетки, и я пошла попросить у него.

– Он был в номере? – мрачно спросил я.

– Конечно. Он дал мне снотворное, и я вернулась к себе.

– И все?

– Больше я ничего не помню.

– Он был в пижаме?

– Нет, он был еще одет. Я пробыла там не более пяти минут, причем большую часть времени ждала, пока он поговорит по телефону.

– О чем и с кем он говорил? – воскликнул я.

– Телефон зазвонил сразу после того, как я вошла, – вспомнила Лин. – Он поговорил минуты три, а я ждала. Думаю, мое присутствие его очень стесняло, он внимательно следил за своими словами, давал односложные ответы.

– Вы не могли бы вспомнить что-нибудь из разговора, кроме «да» и «нет»? – с надеждой спросил я. – Хоть что-то конкретное.

– Ну… – Она немного подумала. – Единственная четкая фраза, которую я помню: «В одиннадцать часов я там буду» или что-то в этом роде.

– Больше ничего?

– Прошу прощения, – слабо улыбнулась она, – больше ничего. Это что-нибудь даст?

– Может, это звонил Марвин и Хиллари договаривался с ним о встрече, – сказал я. – Но это не может служить уликой на суде.

– Вы действительно думаете, что его убил Хиллари, а не этот ужасный мальчишка Уиллис?

– У Хиллари были мотивы, а у Уиллиса – нет.

Она допила коньяк и вернула мне пустой бокал.

– Который час? – бесстрастно спросила она.

– Половина шестого.

– У вас в полиции не включают сирену или что-нибудь подобное, когда пора заканчивать работу?

– Разве вы не слышали? Только что прозвучал свист.

– Я рада, что хотя бы вы услышали, – пробормотала она. – А то я уже начала удивляться.

– Пойду приготовлю еще выпить, – живо сказал я. – Несмотря на то, что я разочаровался сервировкой.

– Что вам не понравилось?

– Я ожидал увидеть бокалы из чистого золота.

– Они были бы хороши для общества где-нибудь в Майами, а в моем кругу их сочли бы дурным тоном.

Я прошел на кухню, наполнил бокалы и вернулся в гостиную. Казалось, внезапно наступила ночь – в комнате было почти темно. Но я твердо помнил, что минуту назад, когда я выходил, в окно еще светило солнце. Не нужно было обладать выдающимися дедуктивными способностями, чтобы догадаться: Лин опустила жалюзи и задернула шторы.

На кушетке ее уже не было, и, пока мои глаза привыкали к темноте, я пытался сообразить, куда она делась. Осторожно поставив бокалы на столик, я хотел было опуститься на кушетку, но не решился: было бы варварством мять этот небрежно брошенный шелк с золотой вышивкой. Я стоял и смотрел на халат, представляя, как без него выглядит его хозяйка, и картины, которые создавало мое живое воображение, действовали не столько на мозг, сколько на надпочечники, – я так и чувствовал, как адреналин забурлил в моей крови.

Внезапно раздался мягкий щелчок, и на другом конце комнаты засветилась теплым рассеянным светом настольная лампа. Лин стояла рядом и смотрела на меня почти страстным взглядом.

– Вы действительно слышали свист, Эл? – нервно спросила она.

– Подобный звуку рожка! – уточнил я.

Она медленно пошла ко мне. Абажур лампы рисовал причудливые, все время меняющиеся узоры на ее теле, подчеркивая пленительные детали: небольшие, все еще упругие груди с розовыми сосками, мягкую выпуклость бедер, переходящую в округлую твердость ног. Когда она подошла ближе, я обнял и почувствовал, что она слегка дрожит.

– Вы боитесь? – нежно спросил я.

– Мне тридцать восемь, – ответила она смущенно, – а я сейчас волнуюсь больше, чем двадцать лет назад, в мою первую брачную ночь!

– Эй! – Я любовно куснул мочку ее уха. – Что это за новая мода на смесь секса и сентиментальности?

Ее тело расслабилось, и она зашлась тихим смехом.

– А, догадываюсь, что сентиментальность не приветствуется в среде полицейских и грабителей, – сказала она.

Мои руки скользнули вниз по ее гладкой спине, прогулялись по изгибу талии, по выпуклостям ягодиц… Тут она перестала смеяться и задышала прерывисто и глубоко.

Было чуть больше восьми, когда я пересек вестибюль гостиницы под пристальным взглядом Чарли, здешнего портье.

– Вы пробыли там так долго, что следовало бы взять с вас плату за постой, лейтенант! – пошутил он. – Вращались в высшем обществе?

Я покачал головой:

– Что ты, Чарли! Проверял, где прорвало канализацию. Обошел всю гостиницу, но по-настоящему воняет только здесь, из-за этой конторки. Что ты на это скажешь?

Чарли поскучнел, потом внимательно осмотрел меня с ног до головы, и вдруг его глаза сверкнули.

– Я не хочу переходить на личности, лейтенант, но этот костюм! Похоже, раньше его носил шериф?

– Ну конечно, – ответил я. – Но я ушил его на пару футов в талии.

– Я рад слышать, что он достался вам от шерифа, – заявил Чарли. – Когда я впервые увидел его, я решил, что вам выдали его в отделе социальных пособий.

Он повернулся, чтобы приветствовать нового гостя – какую-то крупную шишку с топорщащимися белыми усами и красными глазами.

– Добрый вечер, сэр, – почтительно сказал Чарли. – Добро пожаловать в «Звездный свет»!

– Еще только одно слово! – громко сказал я. – Передай от меня администратору, что если он не сделает до завтра потолок, то я откажусь от номера. Сегодня утром я потратил полчаса, счищая с лица все, что нападало с потолка за ночь.

Потенциальный жилец посмотрел на меня с любопытством.

– Штукатурка? – хрипло спросил он.

– Если бы только штукатурка, – горько ответил я. – Кровь! Клиент из верхнего номера вскрыл себе ночью вены, и сквозь потолок все время капала кровь.

– Самоубийство? – Он выпучил глаза, а щетинки усов смотрели каждая в свою сторону.

– Я полагаю, мы не должны слишком порицать беднягу, – ответил я. – У него была сломана нога, и он не мог выходить из комнаты. Две недели на гостиничной пище – достаточный срок, чтобы предпочесть ей даже муки ада.

Я повернулся и быстро пошел к выходу, однако не настолько быстро, чтобы не услышать успокаивающий голос Чарли:

– Он шутит, сэр. – Портье возвысил голос, чтобы его слова донеслись до моих ушей. – Когда-то он был профессиональным артистом, но с тех пор как перестали выпускать немые фильмы, он без работы. Я думаю, вы заметили характерные детали – пиджак на четыре размера больше, мешковатые штаны? Мы пытаемся помочь, чем можем, – он только что закончил чистить помойные ведра. Думаю, что из-за этого он так возбужден.

Я вышел через вращающуюся дверь на улицу, размышляя над тем, что теряю квалификацию, – Чарли все чаще удавалось оставить за собой последнее слово. Я медленно шел к своему «остину», закуривая на ходу. Меня интересовал вопрос: я курю, потому что я мужчина, или это курение придает мне мужественности? В любом случае я считал себя счастливчиком!

В мои барабанные перепонки ударил звук такой силы, что я ощутил почти физическую боль. Это был тонкий, ужасный вой! Я остановился на секунду, размышляя, откуда он мог исходить. Шедшая впереди меня рыжая девица в белом норковом жакете дико завопила и указала наверх.

Я закинул голову и увидел нечто похожее на большую белую птицу с недоразвитыми крыльями. Оно неслось с неба прямо на меня. Птица росла в размерах с фантастической быстротой, затем с треском перезревшего апельсина ударилась о тротуар в шести футах от рыжей.

Я обогнул продолжавшую вопить девицу и увидел тело обнаженного мужчины, лежащее на спине поперек тротуара. Еще более дикий вопль рыжей заставил меня обернуться. Она смотрела на меня остановившимся взглядом, жестами указывая на себя.

На ее белой норке красовались темные блестящие пятна. Колени ее подкосились, и она упала в обморок.

Прежде чем заняться девицей, я бросил беглый взгляд на тело. Лицо, несмотря на широко открытый рот и выпученные глаза, можно было узнать. Оно принадлежало Хиллари Саммерсу.