Текст книги "Том 5. Труп на Рождество"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 32 страниц)

Глава 7

Когда на следующее утро я появился у мистера Джонса, хозяина мотеля, тот выглядел ничуть не лучше прежнего. Его щетина еще более нуждалась в бритве, голубая рубашка стала еще более блеклой, а серые брюки – еще более мятыми.

– Вам еще не надоело сюда ходить? Я начну брать с вас плату как за постой, лейтенант, – кисло пошутил он.

– Я хочу еще раз взглянуть на оба номера, – сказал я. – Сейчас слишком рано, чтобы спорить, а при солнечном свете вы выглядите просто неприлично. Поэтому дайте мне ключи, и не будем пререкаться.

Он что-то проворчал и пихнул сидевшего рядом облезлого кота. Тот лениво увернулся, презрительно ощетинившись.

– Хорошо, – буркнул он. – Но делайте это побыстрее, хорошо? Полицейские – не лучшая приманка для моих клиентов.

Я взял ключ из его сопротивляющихся пальцев.

– Худшая приманка – это вы сами, – задумчиво произнес я. – Своим видом вы наглядно демонстрируете, к чему ведет потакание греху, которое составляет основу вашего бизнеса. Вам бы пойти работать в общество анонимных алкоголиков. Один взгляд на вас – и самый запущенный хроник с испугу больше в жизни Не прикоснется к бутылке.

Не было никакого смысла ждать ответа, и я не стал. В течение часа я обследовал оба номера дюйм за дюймом. Но результат бы дважды нулевой, что вновь заставило вспомнить о клубе Рэя Уиллиса.

Когда я вошел, мистер Джонс раскачивался на стуле, положив ноги на стол. Я бросил ему ключи.

– Ну, что? Нашли что-нибудь новенькое? – спросил он.

– Ничего, – ответил я. – Что-то здесь не то, по крайней мере с Марвином. Я никогда не видел, чтобы человек путешествовал настолько налегке, что не взял даже рубашки на смену.

– У него был чемодан, – сказал Джонс. – Дешевый, вроде как полотняный.

– Почему вы не сказали мне этого раньше?! – взревел я. – Где он?

– Вы меня не спрашивали, – пожал худыми плечами Джонс. – Он здесь, но в нем нет ничего стоящего. – Он убрал ноги со стола и вытащил из-под него потертый, горчичного цвета чемодан.

– Смотрите сами, – спокойно сказал он.

Я был настолько взбешен, что не мог вымолвить ни слова, а это для Уилера что-то да значит! Я смотрел на Джонса взглядом, способным, казалось, сжечь его на месте, но он даже глазом не моргнул.

Я щелкнул замками и открыл крышку. Грязные носки, нижнее белье, бритвенный прибор. На дне свежая рубашка – по крайней мере она побывала в прачечной и полежала на гладильной доске.

– Вам из этого ничего не пригодится? – с издевкой спросил я, выкладывая на стол содержимое чемодана. Когда я поднял рубашку, из нее выскользнул большой конверт. Я заметил, как Джонс подпрыгнул.

– Вы что-то обнаружили, да?

Конверт был адресован Альберту X. Марвину, Вест-Сайд, Нью-Йорк. На месте для обратного адреса значился адрес мотеля. Письмо не было отправлено. Неужели Марвин собирался отправить его самому себе? Я вскрыл конверт ногтем большого пальца и вытряхнул на стол содержимое. На поцарапанную поверхность стола упало семь или восемь фотографий. Я еще раз встряхнул конверт, и из него посыпались негативы.

– Ого! – прохрипел Джонс. Он вытянул вперед шею, чтобы получше рассмотреть карточки, при этом его ноги с грохотом опустились на пол. – Это уже что-то!

Взглянуть на них по крайней мере разок Джонс успел. Хорошего качества, с сюжетами французских открыток, только действующие лица были знакомыми. На каждой из них можно было узнать Анжелу и Рикки. Я сгреб фотографии и негативы и положил обратно в конверт.

– Куда вы спешите, лейтенант? – жалобно проныл Джонс. – Я едва успел взглянуть на них. Что, если…

– Грязный развратник! – изрек я очевидную истину. – Продолжайте в том же духе, и вам никогда не видать первоклассного кладбища. Ни один уважающий себя бальзамировщик не прикоснется к вам даже в резиновых перчатках!

– Что за девка! – прохрипел он пересохшим горлом. – Какая фигура! Эй, лейтенант, взгляните на нее хорошенько…

– У вас есть фотоаппарат? – внезапно спросил я.

– Есть. – Он медленно втянул голову. – Но…

– В номере Марвина мы ничего не нашли, – резко сказал я. – А вы, с вашими замашками, вполне могли подкрасться ночью к их номеру и сделать эти снимки!

– Вы сумасшедший! – проревел он. – Я не…

– Именно так! – Я в возбуждении щелкнул пальцами. – Наверняка Марвин застукал вас за этим делом и поднял шум, поэтому вы убили его молотком, а потом подложили их в чемодан, чтобы отвести от себя подозрения.

– Это он! – взвизгнул Джонс. – Это его почерк на конверте! Если не верите, посмотрите, как написано его имя в моем журнале.

– Вы имеете в виду, что расписались за него в журнале, и теперь почерк обеих подписей идентичен? – холодно заметил я. – Все совпадает – иначе зачем вам было прятать чемодан?

Он что-то пробормотал, потом в отчаянии плюнул, но не попал в открытое окно, хотя оно находилось всего в двух футах от него.

– Я еще вернусь, – сказал я тоном прокурора, складывая конверт. – И не пытайтесь скрыться из города, ясно?

Я уехал, размышляя над тем, что мог бы записать в свой скаутский список еще одно хорошее дело – я заставил Джонса задуматься над чем-то, кроме секса.

Когда я вошел в офис, неотлучная Аннабел Джексон была на месте, в темно-сером льняном платье. Длинные рукава, которые должны были говорить о скромности обладательницы платья, своей функции не выполняли. У Аннабел была такая фигура, которая без труда угадывалась и в самом бесформенном балахоне.

– Нет слов, – восхищенно выдохнул я. – Ты сегодня прекрасна, как картина, цветок магнолии, сладость меда, дорогая память о моем родном доме в Кентукки…

– Я бы с удовольствием заткнула ваш лживый рот, стареющий Казанова, – спокойно сказала она. – Ведь дело трех прекрасных женщин, как вам удается вообще замечать меня?

– Все объясняется чистотой жизни, чистотой мыслей и циррозом печени, – объяснил я. – Мои мужские желания тем больше, чем меньше надежда их осуществить. Можно один вопрос, пока я не пошел к шефу?

– Нет! – гневно ответила она.

– Твое белье шуршит при движении? – поинтересовался я.

– Вы отвратительны! – Лицо Аннабел запылало. – Конечно же нет!

– А ты не боишься простудиться? – сочувственно спросил я и побыстрей нырнул в дверь кабинета шерифа, пока она не запустила в меня чем-нибудь.

Лейверс встретил меня сердитым взглядом и кивнул на ближайший свободный стул.

– Где вас черти носят все утро? – спросил он.

– В мотеле, – ответил я.

– Зачем терять там время, когда нужно искать убийцу?

Это был хороший вопрос. Я промолчал, поскольку не мог придумать на него ответ. Лейверс воткнул в рот сигару, и я зачарованно следил, как он раскуривает ее.

– Сколько сигар у вас уходит за день? – поинтересовался я.

– Не знаю, – буркнул он, – восемь-девять. А что?

– Бьюсь об заклад, вы выросли на искусственном вскармливании, – сказал я. – Психологи считают, что увлечение сигарами компенсирует подсознательную тоску по теплу и защищенности, которые можно найти только у материнской…

– Уилер! – Он задохнулся от возмущения. – Вы когда-нибудь думаете о чем-нибудь, кроме секса?

– Сэр! – укоризненно сказал я. – Я имел в виду вашу мать!

Лейверс прикрыл глаза, давая мне возможность зажечь сигарету.

– Ну хорошо, – произнес он наконец. – Что новенького вы обнаружили в мотеле?

Я достал из кармана конверт и кинул ему через стол. Пока он таращился на фотографии, я произвел краткий обзор моих действий, начиная с ухода из офиса вчера вечером. Я рассказал о посещении клуба «Двойное зеро» и изложил факты, полученные от Илоны Брент. Но чем дольше я говорил, тем больше чувствовал, что он и в грош не ставит моих усилий. Когда я замолчал, Лейверс вонзил в меня взгляд своих выпуклых глаз с безжалостностью электродрели.

– Конечно, – произнес он, – я всего лишь окружной шериф и не очень много значу. Но я думаю, вы могли бы сделать одолжение и сообщить о том, что случилось, сначала мне, а потом в городской отдел.

– Вы совершенно правы, сэр! – согласился я. – Ни минуты не сомневайтесь, я бы так и поступил.

– Вы опять меня разыгрываете.

– Если бы я сообщил о клубе Рэя Уиллиса в городской отдел, то непременно предварил бы это звонком к вам, – подтвердил я.

Его рот раскрылся, сигара выпала на стол и, пока до него это дошло, успела прожечь дырку на скатерти.

– Так вы не звонили им?

– Никак нет, сэр.

– Он содержит бордель, используя в качестве ширмы частный клуб, – бормотал он. – Угрожает вам пистолетом. И вы не сообщаете в полицию! – Он как бы извинялся за то, что плохо обо мне подумал. – Мне не хотелось бы быть излишне любопытным, Уилер, но при сложившихся обстоятельствах я должен вас спросить: почему вы не сообщили в городской отдел об Уиллисе?

– Я не хочу отдавать им одного из главных подозреваемых, – честно признался я. – В таком деле я им не доверяю. Его тут же упрячут за решетку или что-нибудь в этом роде. А мне нужно, чтобы Рэй был на воле – пока, по крайней мере.

– Но ведь он может совершить еще одно преступление – если он убийца! – взорвался Лейверс. – Вы считаетесь стражем закона! Боже мой! Получается, я покрываю преступника, сидя здесь и слушая вас.

– Да, сэр, – согласился я. – Если вас это утешит, то я делаю то же самое.

– Как же быть? – безнадежно спросил он, откидываясь на спинку стула и пуская черное облако сигарного дыма. – Вы думаете, у вас есть нити к разгадке?

– Никаких нитей, – бодро отрапортовал я. – Даже обрывков нитей нет. Илона говорит, что брачное свидетельство – подделка, но я не вижу, за что тут ухватиться. Разве что дискредитировать эту троицу: Анжелу и братьев Уиллисов. А вдруг за этим стоит что-то посерьезней?

– Черт его знает, – уклонился от прямого ответа Лейверс. – Что еще?

– Эти фотографии, – продолжал я. – У Марвина должен был быть фотоаппарат и оборудование для проявления и печати. Куда все подевалось? В номере их не было. В чемодане, который я, между прочим, оставил там, тоже ничего похожего. Правда, чемодан можно взять в любое время.

– Замечательно, лейтенант, – с явным сарказмом проговорил Лейверс. – Разрешите узнать, не хотите ли вы поменять вашу игрушечную машину на что-нибудь покрупнее, куда мог бы поместиться чемодан? Это сэкономило бы округу расходы на дополнительные поездки!

– Но зачем он делал эти фотографии? – продолжал я, великодушно не обращая внимания на его пренебрежительное отношение к моему «остину». – Если для клиентки, миссис Саммерс, то почему он не отослал их ей?

– Шантаж?

– Похоже на то, – согласился я. – Но кого шантажировать? Анжелу и Рикки? Миссис Саммерс?

– Я сегодня получил ответ из Нью-Йорка, – сказал шериф. – Они проверили показания Рэя Уиллиса относительно судимости его брата. Он действительно отсидел два года за кражу со взломом и был условно-досрочно освобожден. Сейчас он чист.

Он положил перед собой бумаги.

– Они дали ответ и на запрос о Марвине. Похоже, он действительно та еще штучка.

– Как это? – спросил я.

– Полгода назад у него аннулировали свидетельство частного детектива, – ответил Лейверс. – Он оказался замешан в рэкете девчонок, работающих по вызову, и в сводничестве. Не исключен шантаж. Улик был недостаточно, чтобы обвинить его, но лицензию все же отобрали.

– Это очень интересно, – произнес я, – и напоминает мне о предложении малютки Анжелы проверить алиби членов ее семьи. Может, Марвин пытался шантажировать миссис Саммерс – непосредственно или через деверя?.. А может, он хотел подстраховаться?

– Возможно, – буркнул Лейверс. – Кроме того, не исключено, что он собирался иметь дело с Уиллисами. Любой из них, судя по их прошлому, спокойно мог убить его.

– Полагаю, мне нужно еще раз встретиться с ними, – сказал я. – Вы не возражаете, если я возьму с собой фотографии? Они могут подвигнуть их на откровенность.

– Хорошо, – неохотно согласился Лейверс. – Но негативы лучше оставьте здесь.

Я взял конверт и положил его во внутренний карман куртки.

– Пока не ушли, ответьте мне только на один вопрос, – угрюмо сказал шериф.

– Про городской отдел, сэр? – догадался я. – Я предлагаю не будить спящих полицейских. Могу подарить вам эту новую поговорку.

– Вы точно не вошли в долю с Рэем Уиллисом? – подозрительно спросил он.

– Пятьдесят процентов прибыли от борделя! – восторженно произнес я. – Это звучит как мечта заблудившегося в пустыне о глотке воды. Постоянный доход и бесплатное обслуживание… Зовите меня просто Полли Уилер! И знайте, сэр, что, когда бы вы ни навестили нас, мы с удовольствием предоставим вам скидку в пятнадцать процентов при оплате наличными.

– Убирайтесь отсюда, – мрачно сказал он, – вы оскорбляете мои моральные принципы.

Глава 8

– Мисс Анжела Саммерс? – переспросил портье гостиницы «Звездный свет», взглянув на меня своими водянистыми глазами. – У нее номер 617-й, а у мистера Уиллиса – соседний, 618-й. Так настояла мисс Саммерс, хотя горничная говорит, что 618-й практически пустует.

– Черт возьми, Чарли! – восхищенно сказал я. – У вас здесь прямо театр! Кстати, ты бывал в театре?

– Мне это и не нужно, – мечтательно проговорил Чарли, – после того как я увидел мисс Анжелу Саммерс! Этот Уиллис – счастливчик, я бы с удовольствием поменялся с ним на ночь.

– Вряд ли ей придется по душе такая замена, – сказал я. – Ты не знаешь, они у себя?

– Мисс Саммерс у себя, а мистер Уиллис ушел, – с готовностью сообщил он. – Хочу предупредить вас, лейтенант, – съерничал Чарли, – что руководство неодобрительно относится к попыткам изнасилования – таково правило.

– Как же ты тогда до сих пор здесь работаешь? – поинтересовался я. – Ты ведь как рентгеном проверяешь, что находится под платьем у всех женщин моложе сорока пяти.

– Это хобби, лейтенант, – самодовольно ответил он. – Вроде домашнего видео.

Несколько минут спустя я стучал в 617-й номер. Приглушенный дверью голос пригласил меня войти. Дверь была не заперта, поэтому я вошел в комнату и подумал, что напоминание Чарли о правилах поведения в гостинице было отнюдь не лишним.

Анжела Саммерс лежала на кровати, закинув руки за голову, и смотрела в потолок. На ней была клетчатая блузка, застегнутая доверху. Блуза доходила до пояса, а ниже на ней не было ничего, кроме белых шелковых трусиков.

Она медленно повернула голову и посмотрела на меня. На голове она все так же носила перевернутое птичье гнездо. Большие темные глаза смотрели на меня как на пустое место.

– Я думала, это Рикки, – пояснила она.

– Я выйду и подожду, пока вы оденетесь, – предложил я.

– А зачем мне одеваться? – Она лениво оглядела себя. – Я же не голая.

Она спустила ноги на пол, затем встала и потянулась, запрокинув руки за голову. При этом под тонкой тканью блузки ясно обрисовались ее острые груди.

– Я бы выпила, – сказала она, неторопливо подошла к бару и взяла бутылку. – Не хотите, лейтенант? Как вас зовут?

– Нет, спасибо, – ответил я. – А зовут меня Уилер.

Она налила в стакан бурбона, вернулась к кровати и села, похлопав рукой рядом с собой.

– Садитесь, – пригласила она. – Вы, похоже, собираетесь опять меня допрашивать.

Я сел, стараясь не смотреть на ее безупречной формы ноги.

– Ну, начинайте, – сказала она, – не стесняйтесь.

– Кто подделал брачное свидетельство? – мягко спросил я.

– А кто сказал, что оно подделано? – поинтересовалась она.

– Можете верить мне на слово, – ответил я. – И не прикидывайтесь наивной.

Она немного выпила, искоса наблюдая за мной.

– Когда Рэй узнал, что любящая мамочка примчалась в город, – наконец произнесла она, – нам же нужно было что-то предпринять!

– Зачем?

– Вы что, с луны свалились? – насмешливо спросила она. – Вы же знаете, как она хотела подвести Рикки под обвинение в изнасиловании. Мы догадывались, что она выкинет нечто подобное, поэтому нам нужно было подстраховаться.

– И кто придумал трюк со свидетельством?

– Рэй. – Она сверкнула белозубой улыбкой. – Мерзкий Рэй!

– Допустим, он мерзкий, – согласился я.

– Вы прекрасно поняли, что я нарочно так сказала, – холодно заметила она. – На самом деле он самый лучший парень в мире. После Рикки.

– Хочу надеяться, что вы не знаете Рэя так же хорошо, как его брата, – сказал я.

– Я не понимаю вашей шутки, – вопросительно произнесла она.

Я вытащил конверт и вручил ей. Она с интересом просмотрела фотографии.

– Ничего себе! – выдавила она. – Далеко же мы пошли!

– Их нашли в чемодане Марвина, – объяснил я. – Только сегодня.

– Паршивый грязный червяк! – сказала она. – Подкрадываться к окнам со своей грязной фотокамерой! Как будто уже не существует права на частную жизнь!

– Вы знали, что он фотографировал вас?

– Конечно нет, – ответила она. – Что вы собираетесь с ними делать?

– Это улика, – сказал я. – Если вы с Рикки знали о них, то у вас был серьезный мотив убить Марвина.

– Мы не знали о них, – с жаром повторила она. – И мы не убивали Марвина. Почему вы так стараетесь повесить на нас убийство? Любящая мамочка обещала вам хороший куш или что-то другое?

– Тут другое, – сладострастно улыбаясь, сказал я. – Если я смогу привлечь вас, эти фотографии мне подарят на память.

Она вскочила и больно ударила меня ладонью по губам. Чтобы удержаться и не ответить ей тем же, я поднялся и прошел к бару.

– Вы предлагали выпить, я, пожалуй, налью себе, – сказал я. – Нет ли у вас шотландского виски?

– Вы псих! – удивилась она. – Почему вы не ударили меня?

– Вы ошибетесь, если подумаете, что мне не хотелось этого сделать, – ответил я. – Полагаю, что мне придется довольствоваться бурбоном.

Я налил себе и закурил.

– Простите меня. – Интонации в ее голосе стали гораздо мягче.

– Марвина лишили лицензии шесть месяцев назад, – рассказывал я, наблюдая за ней в зеркале бара. – Он был замечен в рэкете, сводничестве и шантаже.

– Вы думаете, он собирался шантажировать нас этими фотографиями? – спросила она.

– А что бы ему это дало? – сказал я. – Ведь у вас нет денег или, по крайней мере, не было до вчерашнего дня.

– Что вы имеете в виду?

– Вы обратились к Илоне Брент с просьбой выступать вашим адвокатом, – продолжал я. – Потом вышли, чтобы, как вы сказали, согласовать эту проблему с матерью. А когда вернулись спустя полчаса, у вас, по словам Илоны, была полная пригоршня денег.

– Любящая мамочка смягчилась и отстегнула мне немного. – Она вдруг хихикнула.

– Вы не виделись с матерью, – терпеливо сказал я. – Она даже не знала, что вы находитесь в гостинице.

– Она врет, – неуверенно произнесла Анжела.

– Вы прекрасно знаете, что нет, – сказал я, чувствуя, как мое терпение постепенно испаряется. – Но мы говорили о Марвине. Ваша мать наняла его по совету вашего дяди, вы знали об этом? Хиллари сказал, что он раньше имел дело с Марвином и считает, что на него можно положиться.

– Нет, – прошептала она. – Я не знала этого.

Я отпил виски, затем обернулся и посмотрел ей в лицо.

– Состояние дел таково, Анжела. Вы, возможно, успеете отметить свое восемнадцатилетие, но ваши шансы дожить до девятнадцати весьма сомнительны! Косвенных улик и наличия мотива преступления мне достаточно, чтобы предать вас суду, и семьдесят против тридцати, что вас признают виновной!

Она до крови прикусила нижнюю губу.

– Но я не убивала его! – тоскливо произнесла она.

– Вы отпустили пару шуток в адрес Хиллари, – безразлично сказал я. – Что-то насчет того, что он общался со школьницами. Тогда я подумал, что это просто одна из ваших шуточек. Теперь я не уверен в этом. Если он хорошо знал Марвина, то что их могло связывать? Может, Марвин был его сводником? Почему, пробыв у него полчаса, вы вышли с пачкой денег? Или это просто мои фантазии?

– Наверняка! – поспешно согласилась она.

– Точно фантазии? – Несколько секунд я смотрел на нее и видел, как ее лицо медленно заливала краска. – Сколько мне повторять вам, Анжела? Перед вами маячит обвинение в убийстве. Вы так близки к нему, что можете подойти и потрогать руками.

– Что я должна сделать? – хрипло спросила она.

– Расскажите мне о Хиллари, – попросил я.

Она допила стакан и протянула его мне:

– Мне нужно еще выпить.

Я взял ее стакан и прошел к бару. Повернувшись к ней спиной, я не торопясь налил ей бурбона.

– Я не знаю, какие услуги Марвин ему оказывал, – бесцветным голосом вещала Анжела. – Думаю, это могло быть сводничество. Хиллари наверняка интересовался школьницами – я узнала об этом еще до отъезда в Швейцарию.

Я протянул ей стакан и сел на другом конце кровати. Она поднесла стакан ко рту и залпом выпила.

– Он соблазнил меня, – небрежно сказала она, – через два месяца после моего шестнадцатилетия. Может, это был своеобразный подарок ко дню рождения. Я не была совсем уж невинной, когда это произошло, но это был мой первый настоящий опыт. У вас есть закурить?

Я взял сигареты и зажег одну для нее, а другую для себя.

– Это стало своего рода привычкой, – продолжала она. – Я не очень возражала. Хиллари – нежный партнер. Любящая мамочка была от него без ума, еще когда был жив отец. Наверное, дядя вышвырнул ее из постели, когда завел роман со мной. А потом произошло неизбежное – она нас застукала. Может, у нее были подозрения, не знаю, но она застала нас в самый пикантный момент. Вы бы видели ее! Я думала, она сойдет с ума, так она кричала и бросалась на всех! В какой-то момент она схватила нож для колки льда и попыталась всадить ему в сердце. Ну а закончилось все Швейцарией для крошки Анжелы! – Она глубоко затянулась. – Старина Хиллари неравнодушен ко мне до сих пор. И мне от этого была польза – ведь любящая мамочка держит меня на коротком поводке, что касается денег, вот Хиллари и выручал меня, как прошлой ночью.

– Действительно замечательный парень! – процедил я. – По сравнению с ним Рэй Уиллис – просто образец морали.

– Не надо сердиться на Хиллари, лейтенант, – сказала она, надув губки. – В конце концов, он такой же, как все мужчины!

– Я знаю не так уж много сорокалетних мужчин, которые занимаются совращением шестнадцатилетних девочек, – нахмурился я. – А вы?

– Любой занялся бы этим, если бы представился случай, – спокойно ответила она. – Вам еще нет сорока, готова поспорить. Скорее всего, где-то между тридцатью и сорока, да?

– Поэтому я никогда еще не связывался со старшеклассницами, – сказал я. – С тех пор, как закончил школу.

– А как насчет выпускниц? – вкрадчиво спросила она. – Если бы вам представилась возможность?

– Послушайте, – оборвал я ее, – давайте не…

Она лениво засмеялась:

– В чем дело, цыпленочек?

Я увидел, как ее пальцы одну за другой расстегивали пуговицы на блузке, и, повинуясь рефлексу, вскочил на ноги. Она встала одновременно со мной, высвободив плечи и позволив блузке упасть к ее ногам.

Под блузкой не было лифчика, и, когда Анжела глубоко вздохнула, ее упругие груди медленно приподнялись.

– Вы нервничаете? – поинтересовалась она. – Извините, я хотела другого.

Она схватила мою правую руку и крепко прижала к своей левой груди.

– Что-нибудь не так, лейтенант? – Она не отводила глаз от моего лица. – Может, вы привыкли по-другому? Давайте я опять надену блузку, а вы, если хотите, можете сорвать ее.

– Не затрудняйте себя попытками соблазнить меня, – холодно сказал я, отнимая руку. – Я не Хиллари!

Ее глаза, все еще пристально смотревшие на меня, погасли.

– Я должна была сразу понять, что уже поздно, – злобно проговорила она. – Неужели любящая мамочка обошла меня?

Внезапно дверь открылась, и в комнату вошел Рикки Уиллис.

– Эй, Анжи, я… – Он вдруг остановился.

Я увидел, как ее глаза блеснули, и в тот же момент она наотмашь ударила меня по лицу.

– Оставь меня, грязный маньяк! – истерически закричала она. – Не прикасайся ко мне!

Она подбежала к Рикки и упала ему на грудь, сотрясаясь в конвульсиях.

– Спаси меня от него, любимый! – простонала она. – Не позволяй ему трогать меня! Он – маньяк, он сорвал с меня одежду и все время рассказывал, что он сделает, когда кончит! Я думала, ты никогда не придешь, милый!

С потемневшим лицом Рикки Уиллис пристально смотрел на меня.

– Ах ты мразь! – густым голосом произнес он. – Грязный, вонючий коп! Все они одинаковы!

Он резко оттолкнул от себя Анжелу, и она, не устояв на ногах, с пола со злорадством наблюдала за мной.

– Дай ему, Рик! – шепотом просила она. – Дай ему хорошенько!

Он медленно пошел на меня. Его руки были опущены, кулаки сжимались и разжимались. Сказать, что он походил на гориллу, значило бы оскорбить эволюцию.

– Я выпущу тебе кишки, грязный, вонючий коп! – прорычал он. – Я покажу тебе, как лапать мою девушку своими мерзкими руками! Думаешь, если у тебя есть этот идиотский оловянный значок, каждая должна улыбаться и выполнять твои грязные желания?

– Ты неверно ведешь диалог, Рикки, – сказал я. – В нем нет логики, а твой словарный запас крайне ограничен. Я ничего такого не слышал даже в современных пьесах. Кроме того, мне твоя Анжела не нужна. Она сама тут вешалась ко мне на шею. Может, хотела восстановить форму к твоему возвращению.

– Не пытайся выкрутиться! – отрезал он. – Ты сейчас получишь хорошенько!

Он уже был от меня на расстоянии удара, и его намерения были предельно ясны, у меня же отнюдь не было желания получить удар в нос. Я вытащил из кобуры свой тридцать восьмой и направил ему в живот.

– Только ударь этого грязного, паршивого копа, и ты получишь грязный, паршивый кусок свинца прямо в свой живот!

Он остановился и несколько секунд, моргая, смотрел на меня.

– Ты этого не сделаешь, – с надеждой сказал он, – при Анжи.

– Можешь проверить, – мягко сказал я и коснулся дулом его живота.

– Он шутит, Рикки! – выкрикнула Анжела. – Он только пугает тебя. Дай ему!

Рикки медленно облизал губы.

– Он не шутит! – произнес он уныло. – Я сразу вижу, когда парень шутит, а когда нет. – Он повернул голову и посмотрел на нее. – Прости, дорогая, но тут ничего не поделаешь, поняла?

– Трус! – презрительно сказала она. – Хорек!

– У тебя же должны быть мозги под всей этой шевелюрой, Рикки, – сказал я. – Хотя бы их зачатки. Что было на ней, когда ты уходил?

– А? – Он тупо уставился на меня.

– На Анжеле, ты, придурок, – кратко сказал я. – Какая на ней была одежда, когда ты уходил?

– Рубашка. – Он медленно повернул голову, пока не увидел Анжелу, все еще сидящую на полу. Он почесал голову, обдумывая. – И трусы, которые сейчас на ней.

– Если я тот человек, который сорвал с нее всю одежду, пока тебя не было, – осторожно напомнил я, – значит, я мог порвать только рубашку, так как трусов никто не трогал.

– Да, – нехотя согласился он.

Я указал на блузку, лежащую на полу:

– Вот она, малыш Рикки. Посмотри хорошенько. Если на ней не хватает хотя бы одной пуговицы, то можешь взять пистолет и дать мне им по голове.

– Не слушай его, милый, – прошипела Анжела. – Он просто пытается выкрутиться.

Рикки наклонился и, осторожно подняв блузку, внимательно осмотрел ее, проверяя одну за другой все пуговицы. Когда осмотр был закончен, он бросил блузку на кровать и на негнущихся ногах пошел к бару; его рука нашарила бутылку бурбона.

Анжела быстро вскочила на ноги и, прижавшись сзади, обвила его руками.

– Не верь ему, милый, – мягко попросила она.

Он высвободился и повернулся к ней лицом, держа бутылку в руке.

– Если бы я не знал тебя, малышка, – тихо сказал он, – я бы подумал, что ты это сделала, чтобы я получил пулю от лейтенанта.

– Рикки! – Она широко раскрыла глаза, прижав к губам тыльную сторону ладони. – Неужели ты думаешь, что я все подстроила?

– Я не уверен, малышка, – сказал он ничего не выражающим голосом. – Мне надо подумать.

Небрежным жестом он положил ладонь ей на лицо, затем сжал его пальцами и потянул на себя. Это движение походило на подготовку к подаче мяча в бейсболе. Потом он оттолкнул ее от себя, в самый последний момент разжав пальцы.

По этой сцене можно было изучать феномен контролируемой ярости. Анжела пролетела почти через всю комнату, с громким стуком ударившись спиной о противоположную стену. Она рухнула на пол и лежала там, тихо хныча и отчаянно пытаясь набрать в легкие воздуха.

– Не мешай мне, куколка, – мягко сказал Рикки. – Ты все время крутишься вокруг и мешаешь мне думать.

Я хотел помочь ей, но Рикки схватил мою руку.

– Она в порядке, лейтенант, – сказал он. – Не смотрите, что у нее кожа тонкая. И она это заслужила.

– Как скажешь, Рикки, – вежливо согласился я, поворачиваясь к нему и выражением лица давая понять, что солидарен с ним относительно женских проблем.

Одновременно я приподнялся на носках, перенеся весь свой вес на правый кулак, который он все еще держал в своей руке. Я использовал эту руку как поршень, дважды быстро ударив его под ложечку. После третьего удара он кулем повис на мне.

Мне осталось слегка ткнуть его в плечо, чтобы он отлип от меня и рухнул на кушетку.

– Ты это заслужил, малыш Рикки, – зачем-то сказал я.

К тому времени Анжеле удалось встать на четвереньки. Я подошел к ней, взял за плечи и помог добраться до ванной. Когда мы оказались внутри, она резко замотала головой и жестами показала мне, чтобы я убирался.

Я не стал возражать, вернулся в комнату и налил себе еще немного бурбона, размышляя о том, что, возможно, это не такой уж плохой напиток, если к нему привыкнуть. Рикки все еще лежал на кушетке. Через две или три минуты, показавшиеся мне вечностью, в комнату вернулась Анжела, выглядевшая чуть получше.

Она открыла платяной шкаф, вытащила оттуда свитер и черные нейлоновые брюки и натянула одежду на себя.

– Скажите, что мне с ним делать, лейтенант? – сдавленно спросила она. – Я провела целый год в швейцарской школе, а что толку? Я понятия не имею, как действовать в подобной ситуации!

– Даже более искушенные дамы могли бы растеряться, – вежливо успокоил я ее. – Мне подождать, пока он придет в себя?

– Я думаю, вам лучше уйти, – ответила она. – Но спасибо за предложение.

– Только один вопрос – и я уйду! Где вы были вчера вечером, раз вас не было в Неваде?

– У Рэя в клубе, – устало сказала она. – Посидели, выпили бутылку, обговорили детали нашего бракосочетания, а Рэй тем временем изготовил свидетельство.

Я подошел к двери, открыл ее, потом взглянул на Анжелу:

– Вы уверены, что справитесь с ним, когда он очухается?

– Конечно, – раздраженно кивнула она. – Наконец-то я хоть чему-то толковому научилась. Может, мне и не придется ходить в колледж, но курс в школе Т. У. я прошла. Т.У. – значит Тяжелые Удары.

– Конечно, – с сочувствием сказал я. – И, по выражению Рикки, вы это заслужили!