Текст книги "Заключённыий волк (ЛП)"
Автор книги: Каролайн Пекхам
Соавторы: Каролайн Пекхам
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 34 страниц)
Глава 6
Син
Что можно сделать с пространством размером два на два? Ну, это зависит от того, насколько вы изобретательны. Таким образом, для меня эта изоляция была прогулкой по бесконечным полям Нарувии. В одну секунду я был диким животным, пробирающимся сквозь подлесок, а затем лежащим на полу ковриком, который оставался неподвижным. Личный рекорд по неподвижности? Тринадцать. Гребаных. Часов. Охраннику пришлось прийти, чтобы проверить, не умер ли я.
Стук костяшек пальцев раздался за дверью. Кожа против металла. Самое близкое общение с другим фейри за три месяца. А для такого Инкуба, как я, это была чертовски сильная боль в яйцах.
Я отошел от угла и передернул плечами, проведя рукой по своим слишком длинным черным волосам, которые отросли за время моего пребывания здесь. Не в моем обычном стиле было иметь отросшую бороду, но мне не разрешалось посещать Магическую Зону, чтобы использовать свою силу для бритья, поэтому я решил, что пока мне придется работать в образе бродяги. Оставаться без магии было почти так же плохо, как и без Ордена. Нет, подождите, остаться без Ордена было еще хуже. Нет, без магии. Определенно магии. Черт, мне нужно было потрахаться, одновременно запуская огненный шар над собой и вращая его по комнате с помощью силы воздуха. Я был двойным Элементалем и привык чувствовать себя самым могущественным сукиным сыном, когда-либо ходившим под звездами. В этой коробке я был просто тигром в клетке. Мои когти обрезаны, зубы затуплены. Но звери со стальными сердцами всегда в конце концов вырывались на свободу, и те, кто держал их в плену, часто падали по их милости в потоке крови и криков.
Я нахально подошел к люку как раз перед тем, как он распахнулся, откинул плечи назад и улыбнулся. Это была пьеса, которую я разыгрывал сотни раз. Я играл главную роль и знал слова наизусть. Я мог читать людей, как книги, поэтому умел импровизировать. Не имело значения, были ли они самыми защищенными ублюдками в мире, я видел их насквозь, вплоть до маленькой уязвимой мышки внутри, и легко захватывал их в свои огромные лапы. Даже в Даркморе я все еще мог работать со своими дарами. Мои силы Инкуба были настолько сильны, что проникали в каждую фибру моего существа. Возможно, я не мог использовать их в полной мере, но моя аура всегда была соблазнительной. Так уж я был создан.
– Офицер Лушенс22, – мурлыкнул я, прислонившись плечом к двери и глядя на нее.
– Люциус, – поправила она, закатив глаза, но игривая улыбка натянула ее рот. Она была метр семьдесят восхитительного, особенно учитывая, что эта милая крошка попалась в мою медовую ловушку несколько недель назад. Она даже не представляла, как глубоко мои когти впились в ее плоть. Я мог покончить с ней, когда захочу. Потому что если я решал, что мне нужна чья-то смерть, то приходит их черед. Без вопросов. Я давно оставил Мрачного Жнеца без работы. Но я не планировал убивать Лушенс, пока она была ценной.
– Есть ли у тебя подарок для меня сегодня? – спросил я, мое сердце забилось сильнее.
По средам и пятницам офицер Лушенс приносила мне подарок, который делал мое пребывание здесь почти сносным. Я устал быть ковриком, деревом, птичкой и пчелкой. Сегодня я хотел большего. Мне нужно было нечто большее.
Существует тонкая грань между здравомыслием и безумием, и я танцевал между ними так часто, что не знал, к какой стороне принадлежит настоящий Син Уайлдер23. Я мог бы стать самым охуенно нормальным засранцем в мире, если бы захотел. Благодаря своему Ордену я мог бы стать парнем по имени Норман, который работает в бухгалтерии, у которого есть лысина и домашний кот по кличке Арнольд. Или же я мог бы стать самым крутым ублюдком, которого вы когда-либо видели, со шрамом вдоль всей стороны лица и лезвиями вместо пальцев. Все зависело от того, что вас привлекало физически. Инкубы были перевертышами самого лучшего, мать их, вида. Мы могли влезть в шкуру любого самого глубокого, самого темного желания, просто прикоснувшись к человеку и почувствовав это в его плоти. И самое лучшее в этом деле было то, что я сохранял каждую кожу, которую когда-либо использовал. Если бы у меня был доступ к моей форме Ордена, я мог бы выглядеть как кто угодно из них. Мужчина, женщина, высокий, низкий, смуглый, светлый – у меня было все, и все, что между этим.
Конечно, здесь я не мог сдвинуться, поэтому не мог использовать такую власть над своей внешностью. Но моя личность разделилась на такое количество частей с тех пор, как Проявился мой Орден, что я мог без проблем переходить от одной к другой. Настоящей проблемой было понять, какие части моей личности действительно принадлежат мне, а какие были чужими фантазиями, застрявшими в моей голове. К счастью, мое настоящее лицо в любом случае имело достаточный вес у девушек, и в сочетании с моими сладкими словами я мог прекрасно устроиться здесь. Не с постоянными минетами и оргиями, но я выживал.
– Здесь. Но только на тридцать минут. Офицер Кейн сегодня следит за моей задницей, потому что он поймал меня на передаче сигареты заключенному сегодня утром, – со вздохом сказала Лушенс.
– Выглядит довольно бессмысленно, – задумчиво сказал я.
– Ну, ты же знаешь Кейна, – она пожала плечами. – Ему нравится, когда есть кого исправлять.
– Я имел в виду, что курить бессмысленно, – сказал я более грубым тоном.
– Почему? – нахмурилась она, ее насупленные брови сошлись вместе.
– Нужно чертовски много целительной магии, чтобы постоянно излечивать эти раковые клетки.
Лушенс хмыкнула, а я невинно пожал плечами. Правда была правдой. Я никогда не лгал. Не намеренно. Проблема была в том, что все во мне было легко изменчиво, поэтому трудно было определить, какие вещи были правдой, а какие ложью. Однако у меня было несколько твердых фактов, которых я придерживался. И все они сводились к одному особенному расстройству личности: Я был плохим, плохим фейри.
Факт номер один: Я убийца. Холоднокровный, покрывающий стены кровью, с улыбкой на лице. Я был наемным убийцей, идеально подходящим для такой работы, учитывая мой Орден. И причина, по которой мне это так нравилось? Меня нанимали самые злобные ублюдки в королевстве, чтобы убивать еще более злобных ублюдков. Меня нанимали только для убийства худших из худших, засранцев Солярии. И это меня вполне устраивало. Так как я тоже был одним из них. И никто не знал, как убить монстра так же хорошо, как другой монстр. К тому же, многоликая форма моего Инкуба означала, что меня почти невозможно поймать. Почти — это главное слово. Отсюда и моя нынешняя ситуация. Но это было не так. Моя. Гребаная. Ошибка. Должно быть, меня сдали ФБР. Я просто еще не выяснил, кто из моих бесконечных врагов сделал это. У меня их было слишком много, чтобы сосчитать. Но когда я это выясню, ох, святой, гребаный ад, я собирался содрать кожу с виновника в рождественское утро и сделать из нее рекламный щит с надписью Вот Что Бывает С Фейри, Которые Трахаются С Сином Уайлдером P.S. Счастливых Праздников.
Второе: мне нужен был секс, чтобы функционировать. Мой Орден требовал его для восстановления моих магических резервов, поэтому секс постоянно был у меня на уме. Часто. Чаще, чем у среднестатистического парня с порнозависимостью. Если я не трахал кого-то, то думал о том, чтобы трахнуть кого-то. Я был настоящим сексоголиком и с радостью признавал это. Но так как я был Инкубом, я получал бесплатный пропуск на терапию от этого. Лечения для этого малыша не существовало. Мне нужен был секс, как Пегасам нужен полет сквозь облака, как Драконам нужно золото, как Вампирам нужна кровь. Это была сделка, которую мне приходилось совершать регулярно. И, несмотря на дурную репутацию, которую это создавало моему виду – не то чтобы нас было много в мире – мне было наплевать. Видите ли, в том, чтобы быть мной, были свои плюсы. Когда ты ходячая говорящая секс-кукла, никто и никогда особо не обращал на тебя внимания. Что, по сути, делало меня невидимым. И это мне нравилось.
Номер три: На самом деле меня зовут не Син Уайлдер. А Уитни Нортфилд. Гребаная… Уитни. Либо у моей матери было извращенное чувство юмора, либо она решила присвоить мне свое имя за несколько часов до того, как выбросила меня в мусорный бак на углу Лунной улицы. Не рядом с баком. И даже не со снятой крышкой. Внутрь, крышка опущена, ребенок кричит. Так мне поведали газеты много лет спустя; свидетель видел, как она скрылась в ночи, словно пук на ветру. Она оставила меня завернутым в одеяло с вышитым на нем моим именем, так что либо эта сумасшедшая блять надеялась, что меня найдут – в мусорном контейнере, сука! – либо она забыла, что оставила меня там с крошечной подсказкой о моем прошлом. Пытался ли я выследить Уитни Нортфилд и швырнуть ее задницу в мусорный бак в качестве возмездия? Да, черт возьми. Нашел ли я хоть одно совпадение во всей гребаной Солярии? Ни единого.
Лушенс засунула руку в карман и протянула мой подарок. iPod с парой наушников, обернутых вокруг него. Я облизнул губы, когда потянулся за ним, и ее пальцы коснулись моих, когда она передавала его. Я мгновенно возбудился. Это было чертовски низко даже для меня. Но три месяца здесь заставили меня тереться о стены, а эти грубые кирпичи не очень-то приветливы. И даже когда я ласково уговаривал их. И для человека, который любит трахаться грубо, шлифовка моего члена наждачкой все еще была жестким пределом даже при таком уровне отчаяния.
– Спасибо, Лушенс.
Я повернулся к ней спиной, и через секунду люк захлопнулся.
Я вставил наушники и проверил ее недавно добавленные песни. На экране высветилась целая куча поп-музыки, и я кликнул на ту, которую она слушала чаще всего. Что-то под названием Physical от Dua Lipa зазвучало в моих ушах, и да – да, да, да, да. Мои вены гудели от энергии, когда быстрый ритм этой песни врезался в мою душу и вернул жизни смысл.
Я увеличил громкость, так что чуть не лопнули барабанные перепонки, затем засунул iPod в карман и стал танцевать. И, блять, танцевал и танцевал. Я проигрывал ее снова и снова, пока не запомнил слова, а потом начал напевать их и прижиматься к стене. Мне нужно было теплое тело, трение и мое имя, срывающееся с конфетно-красных губ. Я вновь хотел стать чьим-то самым темным желанием. Я питался тем, как они смотрели на меня, когда мой Орден менялся, чтобы дать им точную версию идеала, о котором они фантазировали. Мне достаточно было прикоснуться к ним, и я в точности ощущал, как они хотят, чтобы я выглядел. А дальше они становились податливыми в моих руках, пока я дарил им лучшую ночь в их жизни и подпитывал свою магию каждым движением бедер. Отказывать себе в этом было мучением, подобного которому я никогда не знал.
Я зарычал, когда вновь воспроизвел песню, позволяя ей полностью завладеть всем внутри меня. Вторгнуться в меня, заглушить мои базовые потребности, которые рвали мой позвоночник, как острые когти.
Мне нужна девушка с мягкими, как масло, руками и пухлыми губами, которые обхватят мой член и размажут по нему свою помаду. Мне нужна девушка с изгибами в форме песочных часов и темными волосами, которые струятся по ее спине, как сумерки.
У меня не всегда была возможность потворствовать своему типу. Большую часть времени я был просто секс-игрушкой, которую можно было снять. И чаще всего я не возражал против этого. Как только девушка слышала слово «Инкуб», слетевшее с моего языка, она переставала слушать то, что я хотел сказать. Может быть, именно поэтому я большую часть времени говорил как сумасшедший. Когда я находился в своей измененной форме, меня все равно никто не слушал. Я мог повторять алфавит или обсуждать свои планы по убийству правителей Солярии, и никому не было до этого дела. Особенно когда я начинал их трахать. Меня называли тысячей имен, пока я вытрахивал всю душу из девушки. Малыш, сладкий, король звезд, мальчик-дьявол, секс-Альфа, папочка, большой мальчик, мой-муж-скоро-вернется-домой, Капитан Большой Член, шоколадный принц, медовый барсук – я мог бы продолжать до бесконечности. Но только одно имя, принадлежавшее мне, имело значение. Это был глагол, существительное и моя гребаная судьба. Син. И мне обычно приходилось напоминать людям, чтобы они называли меня именно так, пока я находился глубоко внутри них, потому что к черту все эти дерьмовые прозвища, которые они мне давали. Я хотел, чтобы меня называли тем именем, ради которого мне пришлось ждать шестнадцать лет, чтобы стать достаточно взрослым, чтобы изменить его. Я претендовал на это имя всеми фибрами своего существа и заслуживал услышать, как оно льется из чьих-то уст, пока они используют меня для своего удовольствия.
Каждый кусок дерьма, которого я когда-либо встречал, пытался предъявить на меня права. Они считали меня товаром. Секс и убийство – это все, на что я годился. Но каждый из них упускал тот факт, что я был единственным, кто выигрывал. Мне нужен был секс, чтобы восстановить свою магию. Победа. Мне нужно было убивать, потому что каждый мудак, которого я отправлял в ад, мог быть моей матерью, которая выбросила меня в мусорный бак, или моим отцом, который не взял на себя ответственность за свою сперму. Победа. И мне нужны были деньги, чтобы жить. Деньги, которые в меня швыряли, их было так много, что до того как оказаться в Даркморе, у меня на заднем дворе было зарыто более двух миллионов аур наличными. П.О.Б.Е.Д.А.
Никто не владел Сином Уайлдером. Син Уайлдер владел миром. И когда я найду способ выбраться отсюда, я уеду в закат с вещевым мешком, полным наличности, и единственным человеком, который имел для меня значение во всей моей жизни. Мной.
Глава 7
Розали
После того, как Кейн бросил меня обратно в камеру, я сидела и ждала, когда двери откроются на весь день, глядя сквозь прутья решетки на других новых соседей, которых я приобрела.
Тяжелое дыхание Роари составляло мне компанию, пока он спал, и я ухмылялась про себя, вспоминая, как мы с Данте нарисовали члены на их с Леоном лицах, когда они ночевали у нас. Немейские Львы были печально известны своей ленью и привычкой спать, и мы бесстыдно пользовались тем, что они крепко спали.
Кроме Планжера, на которого я решительно не смотрела, пока он занимался йогой голышом, слишком много времени проводя с задницей в воздухе и болтающимися причиндалами, было еще несколько заключенных, претендовавших на одиночную камеру, но их было немного. Большинство камер были заняты двумя жильцами, и большинство из них еще спали, так что было трудно определить их обитателей. В качестве импровизированных дверей, как предложил Роари, висело несколько простыней, и я вынуждена была признать, что это выглядит хорошей идеей. Особенно когда мой взгляд снова упал на Планжера, который достал зубную щетку из сумки для умывания и окунул ее в унитаз, прежде чем начать чистить зубы.
– Ради любви к Луне, – прорычала я, обнажая зубы от отвращения, когда он ухмыльнулся.
– Я люблю чистить зубы четыре раза в день, но мы можем посещать душевые только два раза, – объяснил он, покачивая зубной щеткой во рту. `
Наверное, потому что у тебя во рту привкус дерьма от подобных занятий!
Мой желудок скрутило, но я заставила себя не произносить больше ни слова, прислушавшись к предупреждению Роари не заводить его. Но это было чертовски трудно, когда речь шла о подобном поведении.
Звук колокола, возвестивший о прибытии охранников, спас меня от ужасов его дерьмового шоу, и я вздохнула от облегчения, поднимаясь на ноги.
Я передернула плечами и начала подпрыгивать на месте, расслабляя конечности, на случай, если кто-то решит испытать меня до завтрака. Здесь я не могла позволить себе ни на секунду ослабить бдительность.
Звук охранников, начинающих считать внизу, донесся до меня, и я придвинулась к решетке. Я прислонилась к ним, чтобы посмотреть через перила на курятник внизу, где все заключенные низшего ранга выстраивались в очередь и подходили к охранникам, чтобы те просканировали их лица во время подсчета.
Я нетерпеливо вздохнула, ожидая, пока они закончат с заключенными в курятнике, и прислонилась лбом к холодной решетке.
– Если тебе не нравится предсказуемая и скучная рутина, ты попала не по адресу, – зевнув, сказал Роари, и я наклонила голову, пытаясь рассмотреть его в камере рядом с моей. Это было невозможно, но когда он просунул свои голые руки через прутья, я сосредоточилась на них, мой взгляд на мгновение задержался на его сильных мышцах, прежде чем я снова отвернулась.
– Хорошо, что я не планирую задерживаться здесь надолго, – пробормотала я.
Офицер Кейн поднимался по лестнице в своей черной форме, темные волосы были откинуты с лица, а хмурое выражение лица говорило о том, что настроение у него было не лучше, чем раньше. Гастингс следовал за ним, выглядя не столь краше чем в гроб кладут, а скорее как ребенок, направляющийся в парк аттракционов. Его взгляд скользнул ко мне, и я одарила своего маленького хориста улыбкой, которая была слишком милой для меня, хотя блеск в его глазах говорил о том, что он этого не знает.
Сначала они прошли по противоположной стороне трапа, Кейн просканировал заключенных на стороне Планжер, а затем повернулся и пошел вдоль нашей стороны.
Его взгляд был жестким, когда он подошел ко мне, но он не произнес ни слова, пока держал устройство, сканируя мое лицо. Через мгновение появилась зеленая цифра двенадцать, и он пошел дальше, чтобы проверить, находится ли еще один мой сосед в своей камере.
Дойдя до конца линии, он поднял рацию, подтверждая, что все мы на месте, и раздался длинный гул, когда все двери камер открылись.
Я вышла, чтобы присоединиться к толпе, направляющейся в столовую, и была почти растоптана зверем, занимавшим одиннадцатую камеру, когда он пронесся мимо меня.
– И тебе привет, – пробормотала я, когда он даже не обратил на меня внимания. В нем было не менее двух метров роста и практически столько же в ширину, из-за его огромной комплекции едва не лопались швы оранжевого комбинезона, в который он втиснулся. Заключённые разбегались, когда он проносился сквозь них, и я не могла удержаться от того, чтобы не поглазеть, пока он тащился прочь.
– Я вижу, ты встретилась с Пудингом, – негромко прокомментировал Роари, двигаясь рядом со мной, пока мы следовали за бегемотом к выходу.
– Пудинг? Он что, сладкоежка, что ли?
– Можно и так сказать. Достаточно сказать, что ты никогда не должна пытаться забрать что-нибудь из его клетки без спроса. Но если ты хочешь завести друга на всю жизнь, то просто отдай ему свой пудинг. Черт, он даже с удовольствием принимает пустые горшочки, если сперва ты хочешь его съесть.
– Серьезно? – в замешательстве спросила я.
– Ага, он Монолирийский Медведь-перевертыш. Они восполняют свою магию, наполняя дом припасами и впадая в спячку, что означает, что его клетка, по сути, представляет собой помойку.
Я фыркнула от смеха и инстинктивно протянула руку к Роари. Оборотни – стайные животные, и мы тактильны по своей природе, хотя я и не была столь склонной к тактильным ощущениям, как некоторые из моих кузенов. Например, меня вполне устраивала моя собственная кровать, и я не чувствовала необходимости спать в компании стаи. Но мне было свойственно прикасаться и обниматься чаще, чем другим фейри, и иногда было трудно удержаться от того, чтобы не поддаться этим желаниям, даже если они ставили меня на линию огня за то, что я выглядела как одержимая идиотка.
Роари бросил на меня взгляд, но ничего не прокомментировал, на мгновение зацепив мизинцем мой палец, прежде чем снова отпустить меня. Это было достаточно невинно, но мой желудок перевернулся, а сердце подпрыгнуло, словно он только что поцеловал меня, а не провел своими пальцами по моим.
Повзрослей, Розали. Он никогда не был тем самым для тебя!
Я открыла рот, чтобы спросить что-нибудь еще о Пудинге, борясь с гребаным румянцем, но меня спасло то, что Кейн выкрикнул мое имя. Вернее, мой номер.
– Я больше не буду тебя звать, Двенадцать! – прорычал он, когда я приблизилась к нему в толпе и ускользнула от Роари, чтобы присоединиться к Офицеру Bastardo24.
– Да? – сладко спросила я, также мило улыбаясь моему мальчику хористу.
– Когда ты ела в последний раз? – потребовал Кейн.
– До того, как меня поймали. Вчера во время обеда, – ответила я, пожав плечами, что сопровождалось урчанием моего желудка.
Глаза Кейна жестоко загорелись, и я боролась с желанием проклясть его, так как у меня сложилось четкое впечатление, что он собирается испортить мой завтрак.
– Давай лучше займемся твоей работой. Вместо того чтобы есть завтрак, ты можешь помочь его приготовить. Кухня, по-моему, вполне тебе подходит, – прорычал Кейн.
– Но, ах… это лучшая идея? – нерешительно спросил Гастингс. – Отправить Оскура на кухню? Там одни Лунные. Шэдоубрук убьет ее, если…
– Ты боишься Лунного Братства или их лидера, Двенадцать? – потребовал Кейн, его глаза были суровыми.
– Братство – те, кто должен бояться меня, – беззаботно ответила я.
Я не собиралась упираться из-за идеи быть брошенной на растерзание Волкам. Это было точное описание, если я собиралась встретиться лицом к лицу с Итаном Шэдоубруком. Он был лидером Лунного Братства внутри тюрьмы и Альфой их Волчьей стаи. У него была репутация человека, который сначала действует, а потом задает вопросы, и не в последнюю очередь это касалось женщин, с которыми он трахался. Ходили слухи, что в течение первого года заключения в его постели побывало больше половины женщин этой тюрьмы. Помимо того, что он мужчина-шлюха, он был жестоким и кровожадным, а если доверять его фотографиям, которые я видела, то он был еще и чертовски сексуальным.
Лунное Братство и Клан Оскура были врагами столько, сколько себя помнят представители нашего поколения, но если мой кузен Данте смог отступить от правил в их отношении, то и я смогу. И у меня уже был план в отношении Лунного Альфы. Мне нужно было, чтобы он был на моей стороне, если я хотела, чтобы моя идея сработала. Мне требовалось подчинить себе всю тюрьму, что означало объединение нескольких крупнейших банд, дабы обеспечить нам неоспоримую численность.
Я уже укрепила свои связи с Роари, что означало, что и он стал моим союзником. Он руководил одной из самых известных здешних банд, хотя Тени не так бросались в глаза своей властью, как остальные банды. Но его последователи были верны до мозга костей, а в деликатности нет ничего плохого. Членов его банды невозможно сосчитать. Я сама еще ни одного не видела, но знала, что мы все равно окружены ими. Они дали бы о себе знать, если бы возникла необходимость.
Так что я уже продвигалась к объединению банд. И хотя идея объединить Лунных и Оскура звучала безумно, я навела справки о других лидерах здешних банд и ни капли им не доверяла. Они были коварными убийцами, которые с такой же легкостью перережут тебе горло, как и будут придерживаться любой заключенной сделки. Итан был Волком, как и я. Если бы я смогла привлечь его на животном уровне, наша связь была бы нерушимой. Мне оставалось только надеяться, что я смогу преодолеть главную проблему – то, что мы заклятые соперники.
Кейн схватил меня за руку и потащил сквозь толпу, выкрикивая предупреждения, чтобы все расступились и пропустили нас. Гастингс боролся, чтобы не отстать, и наконец мы добрались до моста, который вел из блока камер.
Кейн провел меня по нему, прежде чем всем остальным разрешили выйти, и направился к небольшому лифту, стоявшему в центре серого коридора снаружи. Он нажал кнопку вызова, активировал его с помощью магии и втолкнул меня внутрь, когда лифт прибыл.
Я обернулась к дверям как раз вовремя, чтобы увидеть, как заключенные исчезли на огромной лестнице напротив нас и начали подниматься.
Лифт быстро поднимался, и я стала ждать, чтобы узнать, какую новую игру приготовил для меня мой командир.
Двери раздвинулись на втором уровне, и мы раньше всех оказались в столовой. На мгновение я оглядела незнакомое помещение, пытаясь сориентироваться. Кейн протащил меня между рядами металлических столов с сиденьями, в то время как запах отбеливателя обрушился на мой нос, не дав мне шанса все это воспринять.
Он направился в дальний конец огромного помещения и прошел через двойные двери, где воздух наполнял запах овсянки, а около двадцати мужчин и женщин работали над приготовлением пищи.
– Свежее мясо! – воскликнул Кейн, привлекая внимание всей комнаты, полной Лунного Братства. Я еще не заметила Итана, но он должен был быть где-то поблизости. – Присмотри за ней для меня, Шэдоубрук. У меня сейчас свой завтрак.
Я оглянулась на Кейна, когда он выходил из комнаты, его глаза сверкали злобой. Гастингс, казалось, был склонен протестовать против того, чтобы оставлять меня здесь, и я мило улыбнулась ему. Бедный маленький мальчик хорист, уже беспокоится обо мне?
Однако у него явно не хватило духу дважды выступить против Кейна, поэтому он отступил с извиняющейся улыбкой, и двери снова захлопнулись за ними, оставив меня на милость моих смертельных врагов. Не то чтобы они знали об этом, конечно.
В своем стремлении оставить меня здесь Кейн забыл сообщить им, что я – Оскура. А то, чего они не знали, не могло причинить мне вреда.
Я пренебрежительно посмотрела на ближайших фейри, а затем уверенно зашагала на кухню, с волосами, ниспадающими по позвоночнику.
– Можешь начинать резать лук для обеда, – приказала девушка, указывая мне на ведро, полное лука.
Я пробежалась взглядом по символам, пришитым к ее нагрудному карману. Кентавр, водный Элемент, не имеет значения.
– Нет, – ответила я, пренебрежительно махнув рукой.
Она сердито зашипела, но я продолжала идти.
Кухня была огромной, длинные металлические рабочие поверхности занимали всю площадь, духовки и плиты занимали одну стену, а дверь, ведущая в кладовую, находилась в дальнем углу.
Я еще раз осмотрела комнату, изучая фейри, не обращая внимания на любопытные взгляды. Моя аура была достаточно мощной, чтобы заставить их колебаться, вместо того чтобы наброситься на меня, и я могла рассчитывать еще на минуту или около того, прежде чем кто-нибудь из них не возьмется за свои яйца и не попытается приструнить меня во второй раз.
Итана не было видно, поэтому я направилась к единственному месту, где он мог спрятаться.
Дверь в кладовку открылась достаточно легко, и я шагнула в тускло освещенное помещение, не потрудившись постучать.
Раздалось глубокое рычание, и огромная девушка шагнула вперед, преграждая мне путь.
– Убирайся отсюда, щенок, – прорычала она. – Пока мне не пришлось что-нибудь сломать.
Я с интересом рассматривала Бету Итана, ее дреды были убраны в пучок, а мрачные черты лица выражали «не связывайся со мной».
Она, безусловно, обладала доминирующим характером, и я могла сказать, что она Оборотень, даже не глядя на символ на ее груди, но я сомневалась, что она доставит мне много проблем, если мне придется вынудить ее отступить. Но, как всегда говорила тетя Бьянка, с медом приобретаешь больше друзей, чем с лимоном.
– Я просто надеялась, что смогу захватить яблоко или что-нибудь еще, – невинно сказала я. – Я не ела с тех пор, как меня арестовали, и я проголодалась.
Бета разомкнула губы, собираясь устроить мне разнос, но другой голос заговорил раньше, чем она успела.
– У меня найдется кое-что, что ты сможешь обхватить губами, любимая, – позвал парень. – Оставь нас наедине, Харпер.
Харпер раздраженно смотрела на меня еще мгновение, прежде чем выйти на кухню и закрыть за собой дверь кладовки.
Я сделала еще несколько шагов в комнату, пока не обогнула огромный морозильник, и с интересом осмотрела обширную кладовую, обнаружив, наконец, то, что искала.
Итан Шэдоубрук сидел на том, что выглядело как куча картофеля в задней части широкого пространства, и я двинулась к нему, пока мои глаза привыкали к тусклому свету.
Я чувствовала его взгляд, скользящий по мне, и моя внутренняя Волчица подняла голову, словно уловила запах чего-то действительно достойного ее внимания.
Мое сердце забилось быстрее, когда я предстала перед ним. Я окинула взглядом белую майку, в которую он был одет, его комбинезон был завязан на талии, открывая взору руки с замысловатыми татуировками, покрывающими его мощные руки.
Он наклонился вперед, опираясь локтями на колени, оценивая меня так же внимательно, как и я его, отчего несколько картофелин каскадом посыпались на пол у моих ног. Его темно-русые волосы были откинуты с лица, подчеркивая сильные линии челюсти и скул, а его пронзительно-голубые глаза поймали меня в свою ловушку и заманили к себе.
Я чувствовала, как сила наших внутренних Волков поднимается на поверхность нашей кожи, оценивая друг друга, и я медленно выдохнула, когда адреналин хлынул в мои конечности. Он был не просто большой шишкой, созданной для позерства, он был настоящим Альфой, тем, кто мог бросить мне настоящий вызов, тем, из-за кого я могла попасть в беду.
– Ох, ну и ну, до чего же у тебя большие глаза, – поддразнил он, продолжая держать меня в плену своего взгляда.
– Я думала, у тебя есть что-нибудь поесть для меня? – спросила я, борясь с желанием придвинуться к нему ближе.
Это было то, чего он хотел, – завлечь меня, как всех остальных девушек, которых он трахал и бросал. Но это было не про меня. Я ни за кем не бегала.
– Встань на колени, и я дам тебе это.
Я рассмеялась, перекинув волосы через плечо и повернувшись к нему спиной. Это было чертовски трудно сделать, но я не собиралась кланяться этому Альфе. И я готова была поспорить, что обычно никто не поворачивается к нему спиной; я уж определенно не могла вспомнить, когда это случалось со мной в последний раз. Это была одна из самых оскорбительных вещей, которые фейри мог сделать по отношению к другому фейри, это говорило о том, что ты не видишь в них угрозы, и я была чертовски уверена, что ему эта идея не понравится.
Я направилась прочь от него, устремив свой взгляд на ящик с яблоками, когда звук осыпающейся картошки наполнил комнату и возвестил о том, что Итан поднялся на ноги.
Я продолжала идти, чувствуя, как он приближается ко мне, и схватила яблоко с ящика как раз перед тем, как он поймал меня и развернул. Его руки опустились по обе стороны от меня, ухватившись за край ящика и заключив меня в клетку.
Он издал рык, прильнув ко мне вплотную, и по моему позвоночнику пробежала дрожь.
– Как тебя зовут? – потребовал он.
– Имя может обладать большой силой, – ответила я. – Возможно, тебе стоит называть меня просто Двенадцать.
– И, возможно, тебе стоит кланяться правителю этого места, – ледяным тоном сказал он.
– О? И кто же это?
– Я. Я здесь номер один, – самоуверенно ответил он, как человек, который действительно в это верит, и я не могла отрицать, что его высокомерная бравада меня заводит.
