Текст книги "Собрание сочинений. Том 13"
Автор книги: Карл Генрих Маркс
Соавторы: Фридрих Энгельс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 58 страниц)
Ф. ЭНГЕЛЬС
СРАЖЕНИЕ ПРИ МАДЖЕНТЕ[227]227
Настоящая статья с незначительными изменениями была опубликована также и на английском языке в газете «New-York Daily Tribune» 2 июля 1859 г. под названием «Глава истории» («A Chapter of History»), этот вариант был воспроизведен в 1-м издании Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса.
[Закрыть]
Официальные французские и австрийские сообщения о сражении при Мадженте подтверждают те предположения, которые мы решались высказывать на основании телеграфных депеш.
Утром 4 июня австрийцы закончили свое отступление через Тичино и направились к Мадженте и Аббьятеграссо, чтобы ударить во фланг французской армии, наступавшей на Милан. Генерал Клам-Галлас, который только что прибыл с одной дивизией своего корпуса (1-го) из Милана, должен был немедленно силами этой дивизии и 2-го корпуса (Лихтенштейна), примкнувшего к нему у Мадженты, атаковать противника с фронта. В резерве он имел у Корбетты, в нескольких милях от Мадженты, дивизию Рейшаха 7-го корпуса (Цобеля). После того как линия Тичино была оставлена как непригодная к обороне, эти семь или восемь австрийских бригад должны были удерживать линию широкого канала Навильо-Гранде) который тянется почти параллельно Тичино и доступен для перехода только по мостам. Нужно было удерживать два моста – при Боффалоре и при Мадженте, расположенные на двух дорогах, которые ведут из Мадженты к мосту Сан-Мартино через Тичино. Дивизия 1-го корпуса (под командованием генерала Кордона) двигалась по дороге на Турбиго; две бригады 2-го корпуса заняли мосты, одна дивизия находилась у Мадженты, дивизия Рейшаха (из 7-го корпуса) расположилась, как уже было сказано, у Корбетты.
Французы наступали двумя колоннами. Первая под номинальным командованием героя Сатори состояла из дивизии гвардейских гренадеров и корпусов Канробера, Ньеля и Бараге д'Илье, всего 9 дивизий или 18 бригад (117 батальонов). Она наступала прямо по дороге Новара – Милан, проходящей через мост у Сан-Мартино, и должна была занять мосты у Боффалоры и Мадженты. Вторая колонна, под командованием Мак-Магона, состояла из дивизии гвардейских вольтижеров, из корпуса Мак-Магона и всей пьемонтской армии, всего из 8 дивизий или 16 бригад (109 батальонов: пьемонтские дивизии насчитывают одним батальоном больше, чем французские). Ее авангард, не встретив серьезного сопротивления, перешел через Тичино и Навильо у Турбиго и должен был поддержать фронтальную атаку первой колонны посредством маневра на фланге австрийцев, а именно прямым маршем с севера на Мадженту.
В полдень Мак-Магон начал атаку. Превосходящими силами он отбросил стоявшую перед ним дивизию Кордона к Мадженте и около двух часов гвардейские гренадеры, преследовавшие австрийские форпосты до самого канала, атаковали мосты у Боффалоры и Мадженты. В этот момент на поле боя находилось 8 французских бригад против 5 австрийских (2 из 1-го и 3 из 2-го корпусов), то есть менее 30000 человек, поскольку даже 2 бригады Рейшаха задерживались еще у Корбетты. Французский «тайный генерал» по примеру Фальстафа превратил менее чем 30000 австрийцев более чем в 125000. Французам удался штурм мостов через канал. Дьюлаи, находившийся в Мадженте, приказал Рейшаху перейти в наступление и отбить мост у Мадженты. Это удалось, но Боффалора, по-видимому, осталась в руках французов. В сражении произошла заминка. Наступление корпуса Мак-Магона и гвардейских гренадеров было с успехом отражено, но австрийцы ввели в бой каждого имевшегося в наличии солдата. Куда же девались другие корпуса?
Они были везде, только не там, где им надлежало быть. Вторая дивизия 1-го корпуса находилась еще на пути из Германии. Естественно, что ее прибытия ожидать не могли. О Другой бригаде 2-го корпуса не было никаких сведений. Однако собственные депеши Дьюлаи показывают, что в сражении участвовали только 3 бригады 2-го корпуса. Вторая дивизия 7-го корпуса под командованием генерала Лилиа была у Кастеллетто, в 6 или 7 милях от Мадженты. 3-й корпус находился у Аббьятеграссо, в 5 милях от Мадженты. 5-й корпус двигался к Аббьятеграссо вероятно из Берегуардо. К началу сражения он находился не менее чем в 9 милях от Мадженты, 8-й корпус был на марше от Бинаско к Бестаццо, на расстоянии 10 или 12 миль, и 9-й корпус incredibile dictu! {просто невероятно! Ред.} слонялся без дела вдоль реки По за Павией, в 20 или 25 милях от района боевых действий. В результате этой неслыханной разбросанности сил Дыолаи поставил себя в такое неблагоприятное положение, при котором ему пришлось только с семью бригадами, от полудня и примерно до 5 часов вечера, сдерживать натиск обеих французских колонн. Последнее оказалось возможным только потому, что огромное французское войско шло лишь по двум дорогам и в силу этого продвигалось медленно.
Пока Рейшах удерживал мост у Мадженты, захватив одну из новых французских нарезных пушек, г-н Дьюлаи направился в Робекко, селение, расположенное на канале, милях в трех ниже Боффалоры, чтобы ускорить марш 3-го и 5-го корпусов и определить направление их наступления. В результате четыре бригады 3-го корпуса были направлены вперед, бригады Хартунга и Рамминга в первой линии, бригада Дюрфельда в резерве – все три вдоль канала, а бригада Вецлара – вдоль Тичино. Они должны были обрушиться на правый фланг французов, но за это время французы тоже получили подкрепление. Бригада Пикара (дивизии Рено, корпуса Канробера) прибыла для поддержки гренадеров и оттеснила Рейшаха обратно за мост. За ней следовали дивизия Вину а (корпуса Ньеля), бригада Жанена (дивизии Рено) и дивизия Трошю (корпуса Канробера). Таким образом, французы сосредоточили в этом пункте дополнительно две гренадерских и шесть других бригад. Со стороны австрийцев в действие были введены фактически только две или три из четырех бригад 3-го корпуса. Несмотря на это неблагоприятное соотношение сил, австрийцы неоднократно овладевали маджентским мостом и лишь ценой самых отчаянных усилий превосходящим силам неприятеля удалось захватить его.
Пока шла борьба за мосты, Мак-Магон на своем участке фронта подготовлял вторую атаку против австрийцев, насчитывавших 4 или 5 бригад 1-го и 2-го корпусов. Две его дивизии вновь начали наступление двумя колоннами на Мадженту, во второй линии за ними шла дивизия гвардейских вольтижеров под командованием Каму. Так как дивизии Эспинаса и Ламотружа (из корпуса Мак-Магона) были успешно отброшены австрийцами, то им на помощь выступили вольтижеры. Наступил решающий, переломный момент сражения. Первая колонна французов прошла по маджентскому мосту и обрушилась на деревню, на которую уже основательно наседала колонна Мак-Магона. Наконец, к заходу солнца, на поле боя появилась бригада принца Гессенского, из 5-го австрийского корпуса. Она предприняла новую попытку отбросить французов за мост. Однако это не удалось, и в самом деле, трудно было ожидать, что одна слабая бригада, уже понесшая большие потери в сражении при Монтебелло, сможет задержать и отбросить лавину французских войск, устремившихся на маджентский мост. Атакованные с фронта, фланга и тыла, с начала сражения непрерывно находившиеся без передышки под огнем австрийцы, в конце концов, стали отходить и, после неоднократно повторявшихся яростных атак, французы к вечеру заняли Мадженту.
Дьюлаи отвел свои войска за Корбетту, которая тем временем была занята дивизией Лилиа, и за Робекко, удерживаемое 3-м корпусом, в то время как 5-й корпус расположился на бивуаке между этими двумя пунктами. Дыолаи намеревался продолжать бой 5 июня, но совершенно необъяснимая путаница с разосланными распоряжениями сорвала его план. Среди ночи ему внезапно доносят, что 1-й и 2-й корпуса, вследствие ошибочного истолкования приказа, отошли на несколько миль от поля сражения и их отход продолжался еще и в 3 часа утра. Это известие заставило Дьюлаи отказаться от намеченного на следующий день сражения. Одна бригада 3-го корпуса снова атаковала Мадженту, чтобы прикрыть отход австрийцев, который был совершен в полном порядке.
Согласно австрийским сообщениям с их стороны в сражении участвовали:
Бригады
Из 1 корпуса дивизия Кордона 2
«2 корпуса 3
«7 корпуса дивизия Рейшаха 2
«3 корпуса 3
«5 корпуса (поздно вечером) 1
Всего 11
По французским данным со стороны союзников в сражении участвовали:
Бригады
Из гвардейского корпуса 2 дивизии 4
«корпуса Мак-Магона 4
«Канробора 2 дивизии (Рено и Трошю) 4
«корпуса Ньеля 1 дивизия Винуа 2
Всего 14
Четырнадцать французских бригад или 91 батальон насчитывали по меньшей мере 80000 человек. Однако во французском сообщении о сражении говорится по поводу наступления дивизии Винуа:
«Больше всех пострадал 85-й линейный полк… Генерал Мартенпре, будучи во главе бригады, был ранен».
Однако ни 85-й полк, ни бригада Мартенпре не входили в дивизию Винуа из корпуса Ньеля. 85-й полк входит в состав 2-й бригады, которой командовал генерал Ладре де ла Шарьер дивизии Ладмиро, а генерал Мартенпре командовал 1-й бригадой той же дивизии, принадлежавшей к корпусу маршала Бараге д'Илье. Это служит неопровержимым доказательством того, что в сражении участвовало больше французских войск, чем значится в официальном сообщении. Если дивизия Ладмиро, вместе с которой число бригад возрастает до 16, батальонов – до 104, и солдат – до 90000, была так бесцеремонно скрыта, то закрадывается подозрение, что вообще количество действовавших на поле сражения французов было значительно больше, чем указано в отчете о сражении. К тому же из сообщения австрийцев явствует, что захваченные ими пленные принадлежат почти ко всем полкам, составлявшим действующую армию союзников в Италии. Таким образом, французы обладали значительным численным превосходством, что делает австрийским войскам большую честь. Они уступили только местность, на которой происходил бой, захватили одно орудие, потеряв четыре, и оставили поле боя убежденные в том, что при равных силах победа была бы за ними. Но что мы можем сказать об их главнокомандующем, королевско-императорском фельдцейхмейстере? 4 июня он ожидает нападения. У него 13 бригад (7 впервые принимающих участие в бою, 2 бригады дивизии Лилиа и 4 бригады из 3-го корпуса) в 8 милях от поля сражения; 4 другие бригады 5-го корпуса в 9 милях и, наконец, 4 бригады 8-го корпуса на расстоянии 10 или 12 миль. Таково было расположение его войск к 8 ч. 30 минутам утра. Можно ли считать чрезмерным требование, чтобы эти войска в день сражения к 4 или самое позднее к 5 часам вечера находились достаточно близко от Мадженты для того, чтобы принять участие в бою? Разве не должны были в 2 часа дня, когда началось серьезное сражение, принимать в нем участие не 7, а, по меньшей мере, 13 бригад? В этом случае были бы предотвращены крупные потери дивизии Кордона и 2-го корпуса. С прибытием 5-го корпуса австрийцы могли бы перейти в наступление и отбросить французов за Тичино. Но, как видно, австрийцами вновь овладела их прежняя пресловутая медлительность. Они, говаривал настоящий Наполеон, теряют драгоценнейшие мгновения на бесполезную парадность и пустые формальности. Дьюлаи снова возродил эти традиции, и таким образом, легкомысленно упустив свою собственную победу, он доставил ее «тайному генералу». Победа эта могла бы быть легкой и решительной, если бы не стойкость храбрых австрийских солдат и не полнейшее ничтожество шефа Общества 10 декабря[228]228
Общество 10 декабря – тайное бонапартистское общество, созданное в 1849 г., состояло преимущественно из деклассированных элементов. Подробная характеристика этого общества дана Марксом в работе «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» (см. настоящее издание, т. 8, стр. 167–170).
[Закрыть].
Утром 5 июня в распоряжении Дьюлаи находились следующие войска, не принимавшие участия в сражении при Мадженте:
Бригады
Одна дивизия из 3-го корпуса 2
Из 5-го 3
Одна дивизия (Лилиа) из 7-го корпуса 2
Из 8-го 4
Всего 11
Это составляло боевую силу, равную той, которой он располагал накануне. Из участвовавших в предыдущем сражении войск боеспособность утратили только 3 дивизии (1-го и 2-го корпусов), остальные 8 бригад были боеспособны; всего у Дьюлаи было 19 боеспособных бригад или свыше 100000 человек. Им противостояло 16 бригад, уже участвовавших в бою 4 июня, 4 свежие французские дивизии, которые 5 июня должны были находиться в боевой готовности, и одна или две пьемонтские дивизии, которые были еще далеко, на марше. Таким образом, 5-го Дьюлаи мог иметь в своем распоряжении 19 бригад. При поддержке 9-го корпуса, который он неизвестно почему держал в отдалении, эти силы должны были изменить результат предыдущего дня. Коротко ошибки Дьюлаи можно было бы сформулировать так:
Во-первых: когда Луи-Наполеон совершал фланговый марш, от Верчелли на Турбиго, в пределах досягаемости для боевых действий австрийцев, Дьюлаи не воспользовался невыгодным положением противника и не обрушился всеми своими силами на его оказавшуюся уязвимой походную колонну, которую он мог рассечь надвое и часть ее оттеснить к Альпам, повторяя маневр, осуществленный Радецким в 1849 году.
Во-вторых: вместо этого он отходит за Тичино и, таким образом, идет в обход, чтобы прикрыть Милан, в то время как прямая дорога оказалась в распоряжении неприятеля.
В-третьих: во время отхода он дробит свои войска и совершает этот отход с такой беспечной медлительностью, которая едва ли была бы простительна даже на учебном плацу.
В-четвертых: 9-й корпус он оставляет совершенно вне района сосредоточения.
В-пятых: в ходе самого сражения сосредоточение войск осуществлялось настолько бестолково, что они несли напрасные потери и победа досталась неприятелю буквально даром.
Если Дьюлаи, несмотря на целый ряд допущенных им грубых ошибок, все же не потерпел полного поражения, хотя против него были выставлены отборные части французской армии, то этим он обязан исключительно храбрости своих войск и «хитроумию» своего противника, «тайного генерала». Войска Дьюлаи демонстрировали непобедимую жизненную силу народа, а он сам – старческую немощь и идиотизм монархии. «Тайный генерал» в свою очередь замечает, что с отступлением австрийцев на Минчо заканчивается мелодраматический период кампании и начинается настоящая война. Он уже убедился в справедливости мудрого изречения, которое настоящий Наполеон неустанно повторял своему брату Жозефу, и которое гласит, что на войне никакая игра в прятки не избавит от личной опасности. Наконец, Канробер, оскорбленный предпочтением, которое оказывается Мак-Магону, грозит разоблачить кое-какие подвиги, совершенные в этом походе героем Сатори. Поэтому «герой» стремится обратно к своей возлюбленной супруге в предместье Пуассоньер и к миру at any price {любой ценой. Ред.}. Если же мир недостижим, тогда хотя бы мирные переговоры, чтобы ими оправдать «отступление его собственной персоны в Париж».
Написано Ф. Энгельсом около 16 июня 1859 г.
Напечатано в газетах «Das Volk» № 7, 18 июня 1859 г. и «New-York Daily Tribune» № 5678, 2 июля 1859 г.
Печатается по тексту газеты «Das Volk», сверенному с текстом газеты «New-York Daily Tribune»
Перевод с немецкого
К. МАРКС
ШПРЕЕ И МИНЧО
Вольтер, как известно, держал у себя в Фернее четырех обезьян, которым он дал имена своих четырех литературных противников – Фрерона, Бомеля, Ноннота и Франк де Пом-пиньяна. Не проходило дня без того, чтобы писатель не кормил их собственноручно, не награждал бы их пинками, не драл бы их за уши, не колол бы им носы иголками, не наступал бы на хвосты, не наряжал бы их в поповские клобуки и не обращался бы с ними самым невообразимо скверным образом. Эти обезьяны критики были фернейскому старцу столь же необходимы для излияния его желчи, для удовлетворения его ненависти и заглушения страха перед оружием полемики, как необходимы теперь обезьяны революции для Луи Бонапарта в Италии. Точно таким же образом кормят ныне Кошута, Клапку, Фогта, Гарибальди; надев им золотые ошейники, их держат под замком; их то ласкают, то награждают пинками, в зависимости от того, какое настроение преобладает в душе их повелителя – ненависть ли к революции или страх перед ней. Бедные обезьяны революции должны быть также и ее заложниками, они должны гарантировать герою 2 декабря перемирие с революционной партией для того, чтобы он мог беспрепятственно разрушить арсеналы орсиниевых бомб, напасть на врага, – перед которым он так долго дрожал в Тюильри, – в его же собственном лагере и задушить его.
Империя снова должна означать мир[229]229
Намек на слова Луи Бонапарта: «Империя – это мир» (см. примечание 60).
[Закрыть], – в противном случае не стоило бы совершать так много позорных деяний, клятвопреступлений и переносить столько унижений, чтобы on основать. Империя, которая уже не гарантирована от взрыва революционных бомб, от тайных обществ, наглых буржуа и распоясавшихся солдат, невыносима! Marchons! {Вперед! Ред.}. Вот слова, вот наполеоновские идеи[230]230
Намек на книгу Луи Бонапарта «Наполеоновские идеи», вышедшую в Париже в 1839 году (Napoleon-Louis Bonaparte. «Des idees napoleoniennes». Paris, 1839).
[Закрыть], свобода, принцип национальности, независимость, все, что вы хотите; итак, marchons, marchons!
Идея превращения Италии в мышеловку революции достаточно хитра, но только из нее ничего не может получиться, потому что всякий, кто позволяет себя в нее заманить, теряет какое бы то ни было значение для революционной партии в тот самый момент, как только клюнет на эту удочку. Попытка заткнуть кратер революции, швырнув в него вниз головой гг. Кошута, Клапку, Фогта и Гарибальди, поистине наивна и лишь помогает ускорить взрыв.
Если бы даже удалось с их помощью потушить в Италии одну орсиниеву бомбу, то другая взорвется во Франции, в Германии, в России или в каком-либо другом месте, так как потребность и естественная необходимость в революции настолько же всеобща, как и отчаяние порабощенных народов, на плечах которых вы воздвигаете ваш трон, настолько же всеобща, как и ненависть ограбленных пролетариев, с нуждой которых вы ведете такую занимательную игру. И лишь тогда, когда революция стала стихийной силой, не поддающейся учету и неотвратимой, подобно молнии, гром которой вы слышите лишь после того как уже раздался ее неотвратимый смертоносный удар, – вот тогда только революционный взрыв становится неизбежным.
Где и как может произойти этот взрыв, это не имеет большого значения. Главное в том, что он произойдет. На этот раз Пруссия, вопреки своей воле, по-видимому, предназначена стать выразительницей всеобщих революционных потребностей. Принц-регент, который самостоятельно «никогда не сказал ничего глупого и никогда не сделал ничего умного», вынужден исключительно из любви к консерватизму всерьез взять на себя революционную роль, в то время как Луи Бонапарт из страха, притворства и каприза ведет только кокетливую игру с революцией.
Вооруженное посредничество Пруссии, т. е. ее союз с Австрией, означает революцию.
Общее настроение берлинской прессы доказывает, что нейтралитет в сочетании с мобилизацией армии становится позицией, не выдерживающей критики. Совершенно верно замечает «National-Zeitung»[231]231
«National-Zeitung» («Национальная газета») – немецкая ежедневная буржуазная газета, издавалась в Берлине в 1848–1915 годах; в 50-е годы придерживалась либерального направления.
[Закрыть], орган, отражающий припадки либерализма, которым подвержен кабинет:
«Нейтралитет при современных условиях может подходить для Бельгии, Голландии или Швейцарии; для Пруссии же нейтралитет – это смерть».
Если Бонапарту удастся осуществить в отношении Италии свои «благородные» намерения, то единственным следствием этого, но мнению той же газеты, явится установление французского военного протектората над всем полуостровом, даже в том случае, если война будет локализована и никаких прямых территориальных приобретений в результате войны для Франции не последует. Благодаря этому русско-французская гегемония над европейским континентом, и без того весьма ощутимая в течение последних трех лет, усилилась бы настолько, что в любой момент можно было бы приступить к провозглашенному еще на острове Св. Елены распределению сфер господства. Новая империя целиком проявляет тенденции своей предшественницы, но только находится она в более благоприятном положении, так как, не будучи теснима извне, она может выбрать по своему усмотрению время, место и условия для изоляции своих противников, а затем и уничтожения их en detail {поодиночке. Ред.}. Чтобы воспрепятствовать успеху этого до сих пор столь ловко осуществляемого плана борьбы, Пруссия оказалась вынужденной идти вместе с Австрией, но отнюдь не для того, чтобы тащиться в хвосте габсбургской политики, а для того, чтобы бороться за свое собственное существование.
Таково приблизительно содержание вышеуказанной статьи, которая рассматривается как политическая программа регентства. В успех недавней посреднической миссии, порученной г-ну Вертеру, не верит ни один человек. Если же, однако, Наполеон согласится на мир, который в лучшем случае даст новую пищу для недовольства его офицеров и солдат, то с ним не придется больше бороться. К нему в этом случае было бы применимо высказывание Горацио Уолпола о сардинском дипломате маркизе де Вери:
«Он мертв, но желает еще на день-другой сохранить это в тайне. На больший срок это ему не удалось бы».
Если указанное посредничество, которое едва ли было предпринято всерьез, не удастся, то тогда разыграются битвы не только между наполеоновской тиранией и габсбургским деспотизмом на Минчо, но и битвы за свободу на Одере и Висле. В Калише, в двух милях от прусской границы, уже сконцентрировано огромное количество войск. Один прусский армейский корпус получил приказ идти к Рейну через Ганновер, другой движется на юг, а командирам различных союзных корпусов предложено прибыть на военный совет в Берлин. Все эти мероприятия относятся только к мобилизации авангарда. Армии, которая должна вести борьбу против Франции и России, еще не существует и она может быть набрана только из народа, но не из среды того народа, который декламирует истинно-германские ура-патриотические стихи ура-патриотического Людвига[232]232
Имеются в виду стихотворения баварского короля Людвига I, популярные в среде немецкого филистерства, – образец бессодержательной и вычурной поэзии.
[Закрыть], а из среды народа, который поднимается с великой, все уничтожающей энергией революционного воодушевления. Если не удастся пробудить это воодушевление, то гогенцоллернская мобилизация, вооруженное посредничество, объявление войны, ведение самой войны и т. д. будут покоиться на наивных расчетах негра с Золотого берега, который считает, что он нанесет смертельный удар своему врагу, если ему удастся повеситься на воротах его дома.
Написано К. Марксом около 23 июня 1859 г.
Напечатано в газете «Das Volk» № 8, 25 июня 1859 г.
Печатается по тексту газеты
Перевод с немецкого
