Текст книги "Наират-2. Жизнь решает все"

Автор книги: Карина Демина

Соавторы: Евгений Данилов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

– Не бойся, не вырвется. Тут все странно. – Склана помахала комком, из которого торчало семихвостье. – Потоки замкнуты слишком… по-человечьи. А оно – не человек. Оно совсем странное.

– Мягко говоря. Ты видела, как атакует боевой голем?

– Это не боевой голем. Это вообще уже не голем. Оно…

Она высыпала песок на блюдо. Вылила на желтую кучку содержимое склянок и щедро посыпала белым порошком. Перемешала. Сунув остатки плети в кашицу, принялась перетирать, месить, слепляя в один ком. Как есть дитя, что строит крепость из песка в надежде, что мокрые стены защитят от разбойней конницы.

– Ты так хорошо разбираешься в големах?

– Я в них вообще не разбираюсь. Но я всю жизнь жила там, где эман – нечто большее, чем уголь в печи литейщика. Камы – близорукие портные, которые перекраивают уже однажды скроенное и сшитое. – Комок в руках скланы постепенно приобретал форму большого яйца. – Это все равно, что заставить слепого нарисовать лошадь. Доберется до холста, намалюет нечто с головой, туловом и четырьмя конечностями. Но разве оно будет похоже на лошадь?

Бельт слушал, похлопывая себя по бедру. Говорит-то она хорошо. Но голема словом не проймешь, на него пушка нужна, а лучше две. Еще лучше десяток, чтоб и к дверям, и к каждому окну приставить. И пушкарей к ним, и вахтагу крепкую… Этак и о чудо-рыбе всерьез возмечтать можно.

– Понимаешь, плеть… Это не то. – Серые пальцы скользили по новосотворенному яйцу – прозрачное, бледно-голубое и светится – намечая ногтями едва видимый рисунок. – Плеть – грубо, хотя иногда действенно. В плети – воля кама, воля Наирата. Характер и способ направления потока.

– Умные слова для камов и оставь. Скажи главное: ты сумеешь удержать эту тварь? А Ирджин, если вдруг захочет, сможет ее подчинить себе?

– Не знаю. Скорее всего, нет. Я замкну потоки по-новому. Другая основа, другая цель. Да и ящер – странный. Будто сломан, но работает… Не знаю. В нем живое прячется. Тепло и запахи. Негде, а оно прячется. Осталось? После смерти слишком много всего остается, чтобы исчезнуть. Струна? Нить? У него тоже?.. Нет, тут совсем другое… Тепло… Осколки скорлупы… и ящерки… и дышать… Дай дышать!.. Родительспасительрядом… Жить!

Теперь крылана лепила с закрытыми глазами. Ее движения сделались быстрее, резче и точнее. И в прозрачном яйце постепенно проступил силуэт ящерицы.

– Такая убила Ырхыза, – произнесла Элья, разглядывая собственное творенье.

– Ясноокий каган жив.

Склана не обратила внимания его на слова. Стояла, пожевывая нижнюю губу. Совсем как Орин, получивший серебряную серьгу.

Тихий скрип сочленений напугал сильнее пушечной канонады. Бельт попятился, отгораживаясь столом и крепче сжимая бесполезный меч. Нападет. Как пить дать нападет, разом прекратив все метания и сомнения. Ласку жаль…

Голем заворочался, осел, ударившись всей массой в стену. Та вздрогнула, и шкафы со склянками отозвались злым дребезжанием. Но вот тварь отряхнулась, мелко переступила, подбирая лапы под брюхо, и вытянула шею. Приоткрылись клапаны на носу, втягивая воздух, забулькало в патрубках. Бельт замер, почти перестав дышать. А крылана не суетилась, сидела сосредоточенная, поглаживала яйцо и прерывисто выдыхала приоткрытым ртом. Вот железный ящер повернулся к ней, наклонил голову набок и распахнул пасть. Не укусить, нет… Не покидало чувство, что в эти мгновения из горла должен вырываться то ли рык, то ли урчание. Но раздавался лишь скрип деталей да влажное хлюпанье в суставах.

– Слушает. Ищет нужный запах и лицо, – для чего-то сказала Элья. – Вскрой красную шкатулку, только аккуратно.

Быстро исполнив просьбу, Бельт протянул ящичек склане.

– Возьми несколько линг… кругляшей и положи ей в пасть.

– В пасть? Ей?!

– Это самка.

– Меня волнует её пасть, а вовсе не…

– Сейчас она откроет рот. Там наверняка должна быть специальная выемка.

Больших усилий стоило сунуть руку между челюстей и не рассыпать горсть разноцветных жемчужин, особенно, когда рукав предательски зацепился за клык. Выемка действительно нашлась, а голем, вопреки ожиданиям, не отхватил запястье. А может, все обойдется? Может, повезло, наконец?

– Отойди. – Указание слегка запоздало, ибо Бельт сам поспешил оказаться подальше от ящера.

Несколько минут ничего не происходило, стихло даже шуршание шестерней. А потом голем ожил по-настоящему. Бельт не сразу понял, в чем это выражалось. Наверное, в мелких ненужных движениях, на каковые скупы обычные механомы. Голем довольно ловко пошел между столами и попытался обнюхать Кырыма. Прозрачная нить поводка удлинилась и неравномерно окрасилась в бледно-серое и золотое. Не особо мешая, она все же чем-то беспокоила ящера.

– Теперь пойдет, – уверенно сказала Элья. – Но сперва…

Она сбросила с предплечья петлю поводка. Голем сразу же изогнулся самым неимоверным образом, перекусил истончившийся ремень и сжевал его, оставив болтаться на шее жалкий огрызок.

– Надеюсь, ты знаешь, что творишь, – пробурчал Бельт, унимая дрожь в коленях. – Прикажи ему разнести главную дверь!

Не было произнесено ни слова команды, но голем скользнул к выходу из лаборатории. Он уже смел часть завала, когда Бельт передумал:

– Останови! Не так!

Элья лишь прикусила губу. Ящер замер.

– Мы уйдем по-другому. В лабиринте коридоров наверняка ждут. А мы – туда!

Бельт ткнул пальцем вверх.

Целую минуту выбирали удобное место, после чего голем показал, на что способны его стальные когти. Он прочно утвердился на стене, использовав хвост как подпорку, и начал терзать крашенные доски потолка. Несколько раз ящер разбегался и всей тушей бился в намеченный разлом. Стоял громкий треск, сыпались щепки и штукатурка. После очередного удара голем чуть не на половину скрылся в дыре и, судя по звукам, отчаянно заработал передними лапами и челюстями. Совсем скоро он исчез полностью.

Пока ящер трудился над лазом, Бельт нашел моток веревки, больше походившей на проволоку, и соорудил из стола и полок лестницу. Вскарабкавшись, он сунулся в пролом, обдирая куртку и рискуя вывалиться назад. И выматерился, когда стальные челюсти аккуратно – даже нежно – сомкнулись на воротнике и потянули вверх.

– Отпусти на хрен, скотина!

Тварь отвернулась. Бельт готов был поклясться: чтобы скрыть ухмылку. К демонам камовские шуточки! Не до них сейчас.

Бескрылую пришлось поднимать. Ее трясло, а движения снова стали затяжными, вымученными. Неудачно. И времени на отдых нет. Выбрав направление, Бельт повел за собой склану – спотыкалась, но шла – и железного ящера, который ступал на удивление мягко.

Чердак был темен, полон пыли, мышиных гнезд и суетливой возни под ногами. Хрустели траченные древоточцами балки, нашлепками и ржавыми полосами-завесами выделялись люки. Первые несколько пропустили, решив спуститься через какой-нибудь из дальних. Тогда-то на глаза и попалась низенькая дверца.

– Должно быть, выход на стену, – тихо сказал Бельт. – Если повезет, сразу во двор пробьемся.

Элья кивнула, перебирая пальцами по поверхности яйца. Умница.

Заперто, как и предполагалось. И голоса снаружи доносятся. Слов не разобрать, сколько ни прислушивайся. А вот говорящих трое, причем один пищит почти по-женски. Но обманываться нельзя. Знавал Бельт таких пискунов, которые могли голыми руками цепь из подков сплести.

– Может, лучше все-таки люк? – Склана тоже имела хороший слух.

– Попадем в коридоры. Если там зажмут – крышка. Поэтому сделаем так…

Дверь словно ядром снесло, чудом не задев обломками толстозадого Кумича. Порох рванул! Хотя откуда там…

Что дело не в опасной смеси, Санж убедился, когда на него бросился самонастоящий демон. Сбил с ног, вмазал в стену, круша ребра, и рванул дальше, прямо на Аваля. Тот успел выхватить меч. А вот ударить – нет. Откатился, размахивая кровящей культей. А рядом с проемом уже убивали Кумича. Двое. И никакие не демоны. Но Кумича это не спасло – так и рухнул от удара палицы, прямо на меч.

А дышать-то совсем туго… Нету его, дыхания, вовсе.

Двое быстро прошли смотровую площадку, лишь высокий задержался, отбрасывая ногой авалев меч. А железный демон, дождавшись слуг, заскользил по лестнице.

Эх, чутка во́здушка-то (ударение?) нашлось… Будем жить!

С трудом подползая к скулящему Авалю, Санж разобрал:

– С-с-ссссааа! Руку! Сука! Руку! Тварь!!! Правая! Сука, меч теперь как?! Сука! Лук теперь как? Сука! Прирежь меня, Санж! Прирежь, меня!

Санж попробовал вдохнуть чуть глубже. Ругнулся. Стало только хуже.

Аваль продолжал подвывать, сжимая измочаленный рукав, лоскуты мяса и осколки костей.

– Добей! Добей, сука! Добей, брат! Куда мне теперь?!

Прав он. Рука – не палец какой. Хреново.

Нож было доставать тяжело – бока резало изнутри.

– Спасибо, брат, – Аваль заговорил спокойнее, словно вид острого лезвия был сам по себе лекарством.

Санж с трудом отрезал собственный рукав, скрутил жгут и перетянул покалеченную руку товарища.

– Сука ты, брат, – сказал Аваль, но сопротивляться не стал да и вообще притих.

– Угу, – проворчал Санж. Хотелось верить в скорую помощь Всевидящего и местных лекарей.

В голове все сильнее шумело. Или то не в голове, а на лестнице?

Бельт метался между големом, который живым тараном шел вперед, и скланой, что больше и больше отставала.

– Или быстрее топай, или придержи тварь! – Можно кричать, заметили. – Не туда его, к углу, к углу! Пройдем между зверинцем и амбарами! Перешейком!

Уже бежали наперерез. Дюжина воинов, но это лишь пока. Гораздо хуже – пушка, которую разворачивали в их сторону. Люди-то что… Хотя и здесь не повезло: вахтангары рассыпались, обтекая голема и вовсе не атакуя его. Опытные. Разумеется, тот, которого механом выбрал целью, погиб быстро и страшно, но остальные…

– Возвращай, возвращай! Не пускай его далеко! Они…

Мимо пронеслась стрела, и Элья сделала невозможное: при всей медлительности движений коротким шагом ушла от смертоносного выстрела. Бельт даже успел удивиться, что в её боку не торчит оперенная деревяшка. А потом удивляться стало некогда: он закрутился между алебардами, пытаясь хоть как-то сдержать нападавших. Десять вздохов и четыре раны. А на той стороне только одного достал.

Стальная туша голема врезалась в людской строй, разметав его, заработала челюстями, когтями, хвостом. Тварь кружилась, сминая броню, вырывая куски плоти, с одинаковым хрустом ломая кости и рукояти алебард. Скоро живых не осталось. А измазанный кровью голем застыл, закрывая Элью от стрел.

– Так и держи его. Теперь… – Бельт махнул рукой в сторону арки и тяжело затрусил туда рядом с механомом, следя, чтобы склана не споткнулась. – Это… Не голем. Это… демон… какой-то!

Узость коридора между сходившихся стен изрядно беспокоила. Вот если проскочить ее и проломить (?) заборчик, что будет по левую руку…

За спиной грохнуло, разнося угол. Острые камешки обожгли болью. И снова досталось только Бельту и голему. Это и к лучшему. Механом пошел шибче, смел загородку, раскрошив дубовые доски в щепу, проскочил под аркой и вывел в переход с широкой дверью в стене. Поспевать за ним пришлось бегом.

– Если это новые боевые… люди будут… не нужны.

Крылана мотнула головой.

– Нет. Не боевой. Живой. Она. Живая. Просто.

Тварь попятилась, закупоривая спиной проход. Вытянула шею в поисках врага. Дверь заперта. Сзади тихо. Хорошо. Есть пара мгновений, чтобы отдышаться.

– Там будет несколько стражников. – Бельт хорошо помнил, как окольными путями входила в замок его вахтага. – С этой дурой мы просто пройдем насквозь. Выйдем во внешний двор…

Дверь распахнулась, и наружу выглянул вахтангар. Он удивленно уставился на голема и прокричал:

– Что там творится?!

– Пушку разворотило по чьей-то дури, – тут же ответил Бельт, чуть высовываясь из-за стального бока.

– А с этим чего? – стражник, кивнул на окровавленного механома.

– Камы чего-то проверяли, на свиней натравливали. А теперь вот приказали доставить кое-куда, – Бельт вытянул из кошеля тамгу и помахал ею в воздухе.

– А чего не через главные?

– А ты не охренел столько спрашивать? Ну куда такое страховидло через главные ворота?

– Ладно, подходи ближе, не вижу я тамгу.

Стражник морщил брови, пытаясь получше разглядеть, кто приближается к нему.

– Эй, а какого…

Вместо тамги Бельт ткнул в лицо клинком и отступил, позволяя телу упасть. А механом ворвался в коридор, перемалывая засевших в узкой каменной горловине воинов. Дождавшись, когда все закончится, Бельт протолкнул внутрь Элью и вошел следом, стараясь не наступать на растерзанные тела. Запер дверь на засов и, протиснувшись мимо голема, приоткрыл другую, ведущую во внешний двор.

– Хреново. У внутренних ворот кутерьма. Отсюда толком не разобрать, но скорее всего про нашу честь.

– Првмся. – Крылана, зажав в кулаке крохотную бутылочку, тащила зубами пробку. Сплюнула под ноги, а содержимое осушила одним глотком. И скривилась, как от кислого.

– Вряд ли. Пара пушек разнесет голема к демонам. И все.

– А если через стену? Она нас спустит.

Бельт с сомнением посмотрел на шипастую спину. Оба варианта плохи.

– Ладно, попробуем через наблюдательные дворики.

Откуда у скланы взялись силы бежать вдоль стены? Пузырек? Почему раньше своей отравы не хлебанула? Бельту пришлось ухватиться за шею голема, чтобы не отстать. Длинная узкая лестница вывела на смотровую площадку.

– Пусто, – выдохнула склана, пригибаясь к самому полу. Голем распластался рядом с ней, как настоящая ящерица.

– Это ненадолго. – Бельт указал на отряд вахтангаров, бежавших в их сторону от внутренних ворот.

А между зубцами стены виднелся город: подпаленные бока дальних кварталов и пережеванная челюстями пушек середина. Где-то там спасительный колодец, отдаленный многими улицами.

– Надо добраться до тех домов. Потом отправим эту дуру шумом отвлекать, а сами дернем в противоположную сторону.

Элья кивнула. Сейчас она выглядела намного лучше, чем при встрече. Спокойная, насколько возможно, вполне уверенная в движениях. А вот израненный Бельт чувствовал себя отвратно. И еще хуже становилось от мысли, что двоим за раз на твари не удержаться.

– Садись, – он сдернул с пояса веревку и принялся привязывать склану к спине голема. – Руки в петли. Вторую. Вокруг пояса тоже. Готово!

И все-таки ненадежно и очень опасно.

– Пошла!

Голем перетек через зубцы и устремился вниз, выворачивая когтями куски стены. Вдруг он заскользил и с жутким скрежетом поехал по кладке. Сейчас перевернется и шлепнется на спину, раздавив бескрылую! Механом пробежал еще несколько шагов, а потом оттолкнулся и с грохотом рухнул прямо на лапы, подняв тучу пыли. В ее клубах мелькнуло серое пятно. Жива… Даст голему шпоры? Уйдет от погони одна? Проклятье, она же не знает, куда!

А вверх по лестнице уже бежали вахтангары. И Ирджин с ними. Не удивительно.

Да, не успелось. А ведь так и так кто-то бы погиб. Плохо, что нынче эти кто-то – он и Ласка. Ну да какова дорога, таков и её конец. Склана жива, и нет в том ее вины.

Бельт встал так, чтобы было сподручнее рубить с замаха. Пара вахтангаров взлетела на последние ступени, в четыре руки вышивая клинками.

Между каменных зубцов показались клыки и когти из железа.

– Как ушли?! – взревел каган. – Куда ушли?!

Докладывал один из кунгаев, уже почти готовый к свиданию с колом:

– По всему – в Дурдаши. Там в последний раз видели голема. Но облавы пущены по всему городу, ясноокий.

Ханма, казалось, уже поуспокоившаяся, снова гудела цокотом копыт и криками вахтангаров.

– Где Кырым?!

– В своих покоях. Головой мается. И ходит с трудом.

– Ко мне его! Быстро! Ирджин где?

– Там же. Сильно ранен. Голем ему съел щеку и нос. И глаза.

Кунгай сотворил отвращающий символ: спаси, Всевидящий, от подобной участи. Уж лучше по-честному помереть, чем выслепком жить.

– Идиоты! Мудаки! Не могли отдать серошкурую?! Не могли, я спрашиваю?! Этот самый… Лылах где?

– Переведен в Шестиконечную башню.

– Усилить стражу! И позвать мне подтабунария вахтаги Бельта Стошенского, Уленя-Усеня, как там его… Быстро!

Пришла пора Золотой Плети взвиться по-настоящему.

К колодцу у хан-бурсы подобрались лишь затемно. До того отсиживались в развалинах сожженного дома. Бельт успел сменить порванную куртку на вполне приличный халат, а склана еще и раны промыла, перетянула наскоро, попользовав пузырьки из лаборатории. Так что все было намного лучше, чем могло бы.

– Там глубоко? – спросила Элья. Она стояла и смотрела в дыру. Нехорошо так смотрела. Лишь бы не передумала спускаться, а то заставлять – силы нет.

– Не знаю, – сказал Бельт, проверяя крепость узла. – Запрещено уходить в землю больше, чем на десять локтей. Разве что по особому разрешению и с благословления.

– Под землей совсем плохо.

– Тебе-то что, пришлой. А вот меня демоны в лицо и по запаху знают

– Ясно. Со мной собираешься?

– Собираюсь.

– Не боишься, что твою женщину…

– Боюсь. Потому и иду. Куда они ее теперь вернут? В дом на Высотней? Так там наверняка засада. На улице слепую оставят? Еще хуже.

– Плохим людям меня отдаешь, примиренный.

– Я тебе честно все рассказал, склана. И кинжалом не принуждаю. Рядом буду.

– Потому и иду.

Элья перекинула ноги через бортик, хлопнула по нему ладонью и полезла в черное нутро. Через несколько минут веревка ослабла. Пришла очередь Бельта, которого внизу если и ждут, то навряд ли с подарками. Впрочем, как и наверху. Сразу продрало перевязанные раны: опять закровят, а пузырьков не осталось. Ноги упирались в неровные стены, и все сильнее пахло демонами. Сожрут. Уже свистят и шепчут чего-то…

Вот и дно.

– Осторожней…

Элья? Почему обнимает и хватает за руки?

В ухо зашипели:

– Зачем пришел?!

– Сам знаешь.

– Я ведь предупредил!

– Отпусти. Я привел склану.

Хватка исчезла. Зато пришло видение, пускай и плохое. Силуэт совсем рядом. И еще несколько… Или это изогнутые стены? А где тогда склана?

– Я здесь, примиренный, – раздался издали знакомый голос.

– Молчи! – Даже непонятно, сколько глоток слилось в возгласе.

– Ты притащил облаву! – Все тот же шепот, приправленный вонью. – Весь город гудит из-за Бельта Стошенского!

– Тем более ты знаешь, что я никого не приводил.

– Это уловка!

– Ты потерял не только лицо, Туран из Кхарна, – медленно произнес Бельт. – Ты потерял веру в людей. Но чего еще ждать от убийцы Ырхыза?

– Я не убийца!

– А я – не предатель.

– Как ты узнал меня?

– Я ел с тобой благословенную лепешку, кхарнец. Позабыл?

В лицо снова пахнуло вонью.

– Ты зря спустился. Это только помешает вернуть твою Ласку.

– Я хочу не только вернуть её, но и уйти вместе с тобой и скланой, – сказал Бельт.

– Уйти?! Ополоумел?

– Ну если ты не собираешься бежать из столицы – тогда ополоумел именно ты.

– Уйти с нами – об это не может быть и речи! Никак.

Сбоку задвигались тени.

– Ну почему, Туран? – произнес некто совсем новый, чуть визгливый. – Это может быть очень занятно. Уж если ак-найрум и наир выбирают бегство из Наирта, это что-то да значит.

Брызнули искры, и свет фонаря коснулся людей и нелюдей.

Триада 5.3 Туран

Я иду к тебе, Белый город.

Все делали вид, что не замечают Турана: стошенский палач ворковал над безглазой подругой; Аттонио возился у костра; склана прилепилась к стене пещеры, притворяясь спящей.

Лжецы! Наблюдают ведь! Даже слепая. И все ненавидят. Невыносимо душно от этого, а еще – от невысказанных обвинений. Будто есть у них такое право, будто каждый из них стократ лучше Турана. А чем?! Кто здесь ни разу не лгал, не предавал и не бил спину? Есть такие?! А?!

– Ты хочешь что-то сказать, Туран? – Аттонио раздавил в ладони змейку дыма.

– Нет.

– Тогда ешь. – В лицо горячим копьецом ткнулся прутик с кусками хлеба и сала. – Скоро пойдем.

– Куда? – спросила склана, не открывая глаз.

– В Кхарн. В благословенный Кхарн…

Домой! Всевидящего ради, неужели Туран таки доживет до возвращения? Светлая Байшарра на ладонях гор, разноголосица колоколов и ветер с запахом моря. Мир.

– …где нет ни кагана, ни камов, ни…

– Эмана.

Аттонио разворошил угли. Что ответит? Правду? Тогда серошкурая откажется идти. Зачем ей умирать за чьи-то надежды?

– Человек, я правильно поняла, что ты зовешь меня туда, где нет эмана?

– Абсолютно правильно.

Зашипел огонь, слизнув еще несколько капель жира. Под сапогами Бельта заскрипели камни: пересел, так, чтобы подругу полностью заслонить. Руки у пояса держит, но меч доставать не торопится. И Туран не спешит. Устал он рубиться.

И склана, наверное, тоже устала, если разговаривает так спокойно, будто не о ней речь.

– Ты знаешь, что без эмана я умру. И все равно предлагаешь идти?

– Да.

– И почему я пойду?

– Пришло время отдавать долги. – Аттонио снял еще один прутик и протянул его крылане. – Это ведь ты убила Куварда?

Ее передернуло.

– Ешь, склана, набирайся сил. И ты, Туран. И вы, многоуважаемый Бельт Стошенский, не побрезгуйте. Признаться, я даже рад нашей встрече и премного сожалею о тех неудобствах, которые пришлось испытать Ярнаре.

Бельт нахмурился. Его тянет рубить и резать, а нельзя.

Он еще не понимает, что чужая смерть не решит его проблем.

– Я надеюсь, разногласия останутся в прошлом. – Мэтр Аттонио ловко снимал горячие кусочки и проглатывал, не жуя, однако говорить ему это не мешало. – У нас не было другого способа. Понимания не прошу, просто не усугубляйте происходящее.

Ошрамленный кивнул вроде, но ясный взгляд был слишком красноречив – не забудет он причиненного Тураном. Что ж, будет время – сочтемся. Кивнула и склана. Как-то слишком быстро и охотно.

– Великолепно. Если выберемся из подземелий…

Дальше Туран слушать не стал. Ничего внятного Аттонио всё равно не скажет: помянет какую-то безымянную деревеньку, где их уже якобы ждут, потом намекнет про хитрые тропы – и снова без лишних названий – каковые должны вывести к приграничью, ловко обойдет неприятную тему разъездов. Зато долго и со вкусом будет рассказывать о Кхарне.

От этого-то рассказа Туран и сбежал в глубокую нишу, отгородившись искрошенными каменными клыками от слов, от взглядов, от мыслей…

…о Байшарре, в которой его назовут отступником.

…о бескрылой, что собирается без страха идти на смерть.

…о шрамолицем, лишившемся всего, но сумевшем оставить себе больше, чем когда-либо было у Турана.

…о Шинтре. Небось, она и не вспомнит. А если вспомнит – проклянет, как и другие.

…о себе, никчемном шпионе, убийце-неудачнике. Мечтателе кривых мечтаний.

– Среди зеркал, – начал Туран, и темнота отозвалась:

– Асс!

– Я не найду такого…

– Асс!

– Чтоб душу рассмотреть.

– Аджа, – произнес кто-то совсем рядом и протянул руку. – Вставай, предатель. Я обещаю пока тебя не трогать.

Шли долго. Масла в лампе осталось на донышке, и огонек увядал, позволяя темноте прикоснуться к людям. Те не боялись. Привыкли. Только чутко поводили головами, прислушиваясь к творившемуся вокруг.

Всхлипывает капля, срываясь со сталактита. Стонет гранит, готовый разродиться новой трещиной. Рассыпаясь пылью, шуршит бледный папоротник.

Мечутся по стенам тени, людей передразнивая. Самая первая из них – низенькая, длиннорукая – вдруг распласталась на слюдяных валунах, закупоривших коридор. Застыла.

– Отдыхаем, – сказал мэтр Аттонио, тяжело опустившись на пол. Достал карту из кошеля и долго двигал по ней притухший фонарь. Слишком долго. Неужели возвращаться? Шли ведь правильно, загодя дорогу прочертив и на каждом повороте выверяя… Но подземным демонам плевать на карты, они обвалы устраивают, как их железным душам угодно. Валуны-то тяжелые и лежат давно, вон как срослись известняковыми корнями.

Все собрались около мэтра и следили, как его кривой мизинец скользит по переплетениям линий. Наконец, он замер около узелка, похожего на цветочный бутон.

– Здесь гробницы. – Склана, присев на корточки, ткнула в один из лепестков. – Через них в бурсу попасть можно. Или рядом.

Даже жидкий свет фонаря не смог скрыть удивления, отразившегося на лице Аттонио. Впрочем, голосом мэтр владел лучше:

– Недурное знание священных подземелий. Бывала с Ырхызом? – И не дождавшись ответа: – Через гробницы опасно… А если вот так? Свернуть и…

– Нет! – она даже шарахнулась. – Там хода нет.

– По карте – есть.

– Там хода нет, – упрямо повторила Элья.

Спорить Аттонио не стал, выбрал другой путь. Правда, Туран совсем не удивился, когда за очередным поворотом нужный коридор сузился до размеров крысиного лаза.

Судьба?

– Таки придется…

– Нет! Нужно найти другой проход. А в том – стена. Была. И сейчас должна быть. Я знаю.

– А что еще ты знаешь, крылана? Там обвал? Или кладка, которую можно сломать? Пока это наименее паршивый путь. Да что там – единственный, который я нашел в этом клубке.

– Не нужно туда лезть.

– Почему?

– Просто не нужно. Если… Если демоны действительно существуют, то их логово там.

– Элья, ты просто устала. Измотана и напугана. Тебе, привыкшей к небу, тяжело в этих каменных кишках, я понимаю, но мы должны…

Голосом Аттонио управлял великолепно. Туран не переставал удивляться умению мэтра легко и незаметно чередовать в манере речи свинцовый карандаш, мягкие беличьи кисти и жесткий уголь. И это полностью преображало всю картину разговора.

Нынешнее полотно Туран уверенно назвал бы «Добиться нужного», тем более, что сам не раз оказывался натурщиком для мэтра. Сейчас Аттонио рисовал вокруг скланы, вгоняя ее в оцепенение. Элья уставилась в пустоту, еле кивая в такт словам, выискивая в них что-то. И нашла.

Серая ладонь сжалась на горле Аттонио. Он прихватил скланье запястье, но Элья уже протекла ему за спину, собирая в горсть остатки дыхания художника. Пляска закончилась, когда мэтр замер, чуть не напоровшись глазом на нож. Разом расслабился, медленно выставил перед собой руки, растопырил пальцы в примирительном жесте.

– Это ты! – крикнула ему в ухо Элья. – Ты с ним разговаривал! Ты говорил с Каваардом! Сделка, зародыш, выживание склан – это твои слова, твой голос! Я ведь слышу!

Растопыренные пальцы заколебались вверх-вниз, заменяя кивок.

– Может, отпустишь его? – спросил Бельт, так и не шелохнувшийся за все это время. Даже за рукоять меча не взялся.

Аттонио вдохнул с присвистом и хрипотцой.

– Кто ты? – Элья не спешила убирать нож. – Как и зачем ты встречался с Каваардом?

– Сложный вопрос. Ответ на него занимает последние лет пятьсот. Уместить его в нескольких словах…

– Попытайся, если хочешь, чтобы я отправилась с тобой дальше. Что ты такое?

– Я, как и ты, – отражение отражения прошлого. Круг на воде от камня, брошенного сотни лет назад.

– Брось словесные выверты, человек. Отвечай прямо.

– Я – один из немногих, кто когда-то знал о скланах всё.

– Когда-то?

– Да, теперь у нас осталась только пыль с книжных страниц. И мы пытаемся прочитать в ней что-то стоящее. Сказать откровенно – получается отвратительно. Поэтому мы ищем помощи. У Куварда, у тебя.

– Ищете выгоды?

– О да, последние тридцать лет я очень выгодно живу среди наир. Принимаю пинки и плевки, рискуя в любую минуту оказаться на колу по прихоти какого-нибудь идиота. Нынче же особенно выгодно я ночую на чудесном каменном полу в подземельях демонов вместе с некими персонами, которых ищет вся Ханма.

– Тогда чего вы хотите?

– Знания. Силы, которая позволит повторить эксперимент, который однажды уже изменил мир.

– А причем здесь Каваард и склан?

– В изрядной мере вы – часть эксперимента, чужой задумки, которая стала вашей жизнью. Правда, ненадолго: вы ведь умираете.

На мгновение показалось, что Элья пустит нож в ход.

– Да, бескрылая, умираете. Вас убивают ваши же правила. Когда-то они были нужны, чтобы выжить, но монета в руках Всевидящего перевернулась, и белое стало черным. Да только где слепцам заметить смену цвета? Нет, они по-прежнему славят белизну, не видя, что за нею бездна. Но шанс есть, и для вас, и для нас. И ради этого шанса я встречался с Кувардом. Правда, не в Ханме и уж тем более не в подземельях хан-бурсы.

– Это эхо, – Элья отвечала скорее себе, чем Атонио. – Оно несет отпечаток того, что было особенно важно для…

– Тогда понятно. Тебе нет? Я запутал тебя в словах? Хорошо, буду проще. Склан вырождаются, пусть это пока не заметно. Слишком мало вас было изначально. И слишком многих вы выбраковывали, пытаясь добиться чистой крови. И война как способ решить проблему… Небось после мясорубки при Гаррахе наверху вольно дышится? Ведь погибло так много лишних особе… склан. Но может быть, мы обстоятельно поговорим об этом в другой раз? В более подходящем месте…

…И компании. Аттонио мешает не место, а Бельт, который слушает внимательно. Ярнара-Ласка. Да, пожалуй, что и Туран в этой беседе лишний. И без того мэтр сказал чересчур много.

Взгляд желтых глаз рассеянно скользнул по людям, задержавшись на художнике.

– Поговорим, обязательно поговорим.

– Всенепременнейше, дорогая моя. – Аттонио вновь сменил инструмент. – Всенепременнейше! Но позже. А сейчас нам все-таки стоит двинуться на… да, налево, Бельт. Налево. Именно сюда. Конечно же, проход могли заложить. Но могли и не заложить. Непозволительно отбрасывать такой шанс.

Мэтр подмигнул Турану, чуть поторопил Бельта, подал руку слепой. Но сам пристально следил за Эльей и не переставал бормотать о творящемся наверху хаосе и безопасных подземных тропах.

Затирает случайно нарисованные прыщи. Эх, Аттонио, как непохожи твои витиеватые речи на твои же точные и честные полотна.

– А что до логова демонов… – наконец мягко заметил Аттонио, разглядывая нужный лаз. – Сдается, там кое-что поинтересней. То, что невообразимым образом отыскал Кувард. И то, что почуяла изголодавшаяся по эману бескрылая склана.

Длинный коридор, по которому пришлось ползти на карачках, разрешился большим залом, уставленным саркофагами. Поначалу долго сидели, забившись в глубокую нишу, пытаясь выловить отблески чужих факелов на грубых статуях и поросших прозрачным мхом стенах. И только после этого осторожно двинулись мимо ровно обтесанных глыб и столов, уставленных золотыми блюдами и чашами. Туран, потянувшийся было за одной, не решился к ней прикоснуться. Пусть себе лежит: мертвое – мертвым.

Отсюда повела Элья. Уверенно обогнула жаровню в форме скачущей лошади, переступила через треснутый щит и скрылась, нырнув в темноту, но далеко не ушла. Остановилась у низенькой, даже до колена не доходившей, стены из темного кирпича и разглядывала то, что находилось по другую ее сторону.

– Должны были заделать, – сказала она всем и никому. – Приказал заделать. Ослушались… Кагана ослушались! Сволочи.

Она подхватила кирпич из тех, что валялись под ногами, и швырнула в стену.

– Потише ты, – пробурчал Бельт. – Не заделали и ладно. Нам от этого польза.

Но переступать отмеченный харусами рубеж не стал. А рыжая забеспокоилась, закрутила головой, щуря на темноту то левую, то правую глазницу. Нечисто там, за порогом.

– Туран, – Аттонио ухватил за колечко, буквально вырывая лампу из рук. – Думаю, имеет смысл проверить дорогу.