Текст книги "Любовная мозаика"

Автор книги: Карен Роуз Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Дальше все напоминало некий священный ритуал. Они окунали кусочки нежнейшего мяса в расплавленное масло и упивались восхитительным вкусом. Указательным пальцем Клэй снял капельку масла с уголка губ Пейдж, при этом в его глазах зеленым огнем полыхнула страсть.

– По-моему, еда должна утолять голод, а не распалять его, – шутливо намекнул он.

– Смотря что за еда и как ее употреблять, – в тон ему заметила Пейдж и, подцепив вилкой кусочек лобстера, протянула его Клэю. Он улыбнулся и аккуратно, одними губами, стянул кусочек с вилки.

Из зала доносилась приглушенная музыка, и, когда с едой было покончено, Рэйнольдс спросил:

– Хочешь потанцевать?

Пейдж не просто хотела, но мечтала об этом. В танце она могла прильнуть к нему, почувствовать его тело…

Клэй вел девушку к танцплощадке, обнимая за талию, ощущая тепло ее обнаженной спины.

Звучал чувственный блюз. Когда-то в английском пансионе Пейдж посещала танцкласс, но девочки там танцевали только со своими сверстницами. Когда стала взрослой, тоже как-то обходилось без танцев с партнерами-мужчинами. И вот она впервые в жизни танцует с мужчиной. Ее партнер чувствует ритм прекрасно…

– Клэй, где ты так блестяще научился танцевать? – задала она вопрос, на который он однажды не захотел отвечать.

– После падения. Триш настояла, чтобы я брал уроки танцев. Она шутила, что лучше не знать историю, чем не уметь хорошо танцевать.

После двух выпитых бокалов шампанского Пейдж осмелела.

– Интересно, – спросила вдруг она, – а я отличаюсь от женщин, которых ты знал до меня?

– Очень, – ответил Клэй. – Ты особенная, неиспорченная, чистая.

Он произнес эти слова таким тоном, что в их искренности трудно было сомневаться. Пейдж плотнее прижалась к нему. Она испытывала настоящее счастье, переживала неповторимое, прекрасное мгновение, которое хотелось остановить.

Время шло, танцующих на площадке становилось все больше. Клэй и Пейдж, затерянные среди движущихся пар, целовались, не замечая никого и ничего вокруг, покачиваясь на волнах сменяющихся мелодий.

– Давай уйдем отсюда, – прошептала вдруг Пейдж. – Не хочу, чтоб на нас, на тебя смотрели. Не хочу ни с кем даже вот так делить тебя.

Клэй расплатился кредитной карточкой, и они спустились на набережную. Легкий бриз растрепал их волосы, воздух посвежел.

– Хочу провести эту ночь с тобой, – решительно заявила Пейдж. – Домой не поеду.

– Не знаю, готов ли я к этому. Мне сдается…

Несмотря на сумерки, Пейдж разглядела в выражении его лица следы внутренней борьбы и переживаний.

– Клэй, меня не отпугивают твои кошмары, – прервала она его. – Я видела все своими глазами и готова помогать тебе бороться с ними.

– Нет, Пейдж, это сильнее меня. Я не хочу оказаться перед тобой таким… Как это выразить?

– Беспомощным, – подыскала она нужное слово.

– Да, именно, – подтвердил мужчина.

– Ты не можешь разочаровать меня, Клэй, ведь я знаю, какой ты на самом деле. Мой самый мужественный, самый сильный, редкий, самый необыкновенный человек.

Рэйнольдс порывисто обнял девушку, уткнулся в ее душистые волосы, пряча выступившие на глазах слезы.

На обратном пути они почти не разговаривали. Голова Пейдж покоилась на плече Клэя, в салоне «блейзера» было темно и тихо, играла музыка. Когда машина проезжала мимо дома Дока, девушка выглянула в окно.

– Притормози-ка, Клэй, – обеспокоенно попросила она.

Он резко нажал на тормоз, обоих бросило чуть вперед.

– Что случилось? Передумала? Да? – Клэй взглянул на нее с недоумением и затаенной тревогой.

– Посмотри, какая в доме иллюминация, – сказала она. – Во всех окнах свет. Обычно в это время он уже спит. Не дай Бог что случилось…

– Пойдем проверим.

Девушка торопливо взбежала по ступенькам. Клэй следовал за ней. Дверь была открыта. Пейдж быстро миновала коридор, вошла в гостиную: Док сидел в кресле с газетой в руках, а когда услышал шаги, поднял голову. Она хотела что-то сказать, как вдруг ее окликнул знакомый женский голос. Решив, что ей почудилось, Пейдж неуверенно оглянулась – к ней, раскрыв объятия, шагнула ее мать.

13

Приезд матери вызвал у дочери глубокое разочарование. И, что интересно, Пейдж при этом не испытывала ни малейшего укора совести.

– Как я рада видеть тебя, доченька! Я так соскучилась. Женщины обнялись.

Моника не изменилась. Все та же короткая стрижка, черные волосы чуть посеребрены сединой, одежда, соответствующая характеру ее работы: хлопковая рубашка и джинсы. На их фоне кринолин Пейдж смотрелся нелепо.

Вспомнив, что Клэй рядом, девушка на шаг отступила от матери и произнесла:

– Мама, позволь представить тебе моего хорошего друга Клэя Рэйнольдса.

Рэйнольдс вышел вперед и галантно поцеловал руку Моники:

– Рад познакомиться с вами, миссис Конрад, – улыбнулся он.

Женщина проницательным взглядом окинула молодых людей.

– Похоже, вы приятно провели время, – заметила она.

– Клэй любезно пригласил меня на ужин, – смущенно объяснила Пейдж. И я не ждала тебя так рано.

– Это заметно, – с упреком сказала Моника и добавила более приветливо: – Видишь ли, мне удалось пораньше управиться с делами – и вот я здесь. Но тем лучше: мы с тобой просто-напросто пораньше и уедем. Думаю, это будет в конце следующей недели.

Безапелляционный тон матери больно резанул девушку. В голове закружилась вереница мгновенно сменяющих друг друга мыслей. Уехать через неделю – значит бросить Лэнгли, бросить Клэя.

– Я не могу, мама, – тихо проговорила Пейдж.

– Что значит не могу? – изумилась Моника.

Пейдж нерешительно, в поисках поддержки взглянула на Клэя, потом на Дока. Кажется, на выручку ей никто не спешил, придется выкручиваться самой.

– Видишь ли, – осенило ее, – я член организационного комитета по проведению празднования Дня независимости в нашем городе. Если уеду, подведу людей.

Моника подозрительно взглянула на Дока.

– Четвертого июля, – недовольно пробормотала она, – я рассчитывала быть в Нью-Йорке.

– Ты можешь и без меня поехать, – уцепилась за соломинку Пейдж.

– Нет уж, – возразила мать. – Пожалуй, дождусь, когда ты покончишь со своими обязательствами. Но сидеть сложа руки не буду, попробую по телефону договориться о нью-йоркских встречах. А чтобы не докучать Доку, через пару дней перееду в какой-нибудь мотель.

– Не говори ерунды, – вмешался наконец старый врач. – Ваша семья всегда была желанна в моем доме, и я хочу, чтобы так оставалось и впредь.

Пейдж сгорала от тревожного любопытства, ей во что бы то ни стало хотелось знать, что обо всем этом думает Клэй. Она умоляюще взглянула на него, но его лицо ничего не выражало.

– Пожалуй, мне пора домой, – вежливо заключил он. – Время позднее. Еще раз с приездом вас.

– Я провожу тебя, – не удержалась Пейдж и последовала за ним к выходу.

Когда они остановились у машины, он спросил:

– Что ты собираешься предпринять?

– Даже не знаю, – вздохнула девушка.

– Хочешь сказать, что теперь мы не будем видеться? – В темноте голос Клэя прозвучал сурово.

– Нет. Конечно нет, – поспешила успокоить его Пейдж. – Как ты мог о таком подумать? Просто тебе придется какое-то время делить меня с ней.

– Тогда что запланируем на завтра? – Его тон смягчился.

– Приходи к нам на ланч, – придумала девушка. – Вторую половину дня проведем вместе, а вечер я посвящу маме. Согласен?

– Договорились.

– Клэй, поверь мне, – прошептала она с чувством, – я очень хочу быть с тобой.

– А я с тобой.

Мужчина крепко обнял ее, а его поцелуи были во много раз красноречивее слов.

Восемь дней спустя Моника заглянула в спальню Пейдж, где та одевалась для встречи с семьей Клэя. На ней было стильное и элегантное черное платье. Девушка сидела за туалетным столиком и вдевала в уши жемчужные серьги.

Мать присела на край кровати.

– Ты выглядишь очень мило, – заметила она.

– Спасибо, мама, – улыбнулась своему отражению Пейдж.

– Скажи мне, детка, – без обиняков начала мать, – ведь у тебя с этим Клэем не серьезно? Да?

Час пробил, подумала Пейдж. Всю неделю ей как-то удавалось обходить эту скользкую тему, но сегодня Моника пошла ва-банк. Больше всего Пейдж поражала непоколебимая убежденность матери в том, что она имеет право навязывать окружающим свою волю. Вот и сейчас выходило, что у Пейдж не было права на личную жизнь.

– Наоборот, мама, – выдержав долгую паузу, возразила девушка, – у нас с Клэем все более чем серьезно.

– Тем хуже, – печально заметила Моника. – Я, например, считаю, что он тебе не подходит.

– Но откуда ты можешь знать? – возмутилась Пейдж. – Ты видела его всего-то несколько раз.

– Тебе нужен не просто муж, – бесцеремонно заявила Моника, – а единомышленник! Не какой-то продавец тряпок, который дальше своего прилавка ничего не видит.

– Мама. – Пейдж подошла к ней вплотную и села рядом. – Я думала, ты куда мудрее и проницательней.

Моника гордо подняла голову и отрезала:

– Я достаточно проницательна, чтобы судить о людях.

– Клэй Рэйнольдс – личность весьма не ординарная, – решительно возразила ее дочь.

Моника вскочила и нервно заходила по комнате.

– Ты извини меня, – она понизила голос, – но давай будем называть вещи своими именами. Вас двоих связывает исключительно физическое влечение. Ты просто не можешь насытиться им.

– Неправда! – Пейдж захлестнула волна обиды. – Я люблю его.

– Это чушь. – На Монику, казалось, ничто не могло подействовать. – Вы знакомы-то всего два месяца.

От отчаяния девушка закрыла руками лицо.

– Да, кстати, – не унималась Моника, – ты хотя бы предохраняешься?

– Мама! – не выдержала Пейдж.

– А что «мама»? – Женщина удивленно подняла брови. – Я врач и смотрю на вещи с изрядной долей цинизма.

Неимоверное разочарование охватило Пейдж. Ее идеалы рухнули. Мать была бесконечно далека от нее.

– Мама, я так надеялась, что ты поймешь… – прошептала она с тоской в голосе.

– А что я должна понять? – непримиримо возразила Моника.

– Что мне тяжело, – попыталась объяснить свое положение Пейдж, – что меня раздирают противоречия, что я на перепутье…

В комнате воцарилась звенящая тишина.

– Все пройдет, – вновь отрезала Моника. – Этот мужчина просто воспользовался твоей наивностью, – зло добавила она.

– Да ничем он не воспользовался, – вконец расстроенным голосом сказала Пейдж. – Пойми, мы с тобой разные люди и смотрим на вещи по-разному.

– Не смеши, – бросила Моника через плечо и вышла из спальни.

Взяв со стола бутерброд с красной икрой, Клэй тотчас отправил его в рот и теперь наслаждался солоноватым привкусом деликатеса. Пейдж сидела в другом конце комнаты и оживленно болтала с Триш. Обе женщины моментально нашли общий язык и, казалось, никак не могли наговориться. Клэю это было чрезвычайно приятно.

По дороге в Рейстерстаун Пейдж почти все время молчала, но Клэй, памятуя о советах Дока, не пытался вызвать ее на откровенность. Ему было понятно ее состояние. Познакомившись с Моникой поближе, он объективно оценил властный характер женщины и осознал, что дочь находилась под влиянием матери.

Клэй пересек комнату и обнял Пейдж за талию.

– Что так увлеченно обсуждают дамы? – весело поинтересовался он.

– Я рассказываю твоей спутнице, где собираюсь провести свой медовый месяц. – Триш счастливо улыбалась. – А сейчас мне пора к остальным гостям, – добавила она. – Ох уж эти светские условности!

Триш ласково погладила брата по голове и, пританцовывая, вышла в сад.

– Теперь я понимаю, почему ты так нежно относишься к ней. – Пейдж отпила шампанского из узкого хрустального бокала. – Но я не успела пообщаться с твоей мамой.

– Да маму сейчас не поймать, она ведь мозговой центр и одновременно рулевой приема. Давай лучше я покажу тебе дом. Глядишь, и она попадется нам где-нибудь.

Дом родителей Клэя и вправду был достоин неспешной экскурсии. Он был огромный, отделан ценными породами древесины, обставлен старинной мебелью. За резной дверью оказался небольшой кабинет: стены сплошь занимали полки с книгами, посередине перед малахитовым столиком стояло массивное вольтеровское кресло.

– Какая прелесть, Клэй! – Девушке казалось, что она находится внутри сказочной табакерки.

– Прелесть – это ты, – обнял он ее. – Как хорошо, что мы наконец одни.

– А ты хитрец, – засмеялась Пейдж. – Ты ведь хотел не дом мне показать, а просто украсть меня и затащить в укромное местечко.

– А ты к тому же еще и догадлива. – Клэй чуть прикоснулся к ее рту губами.

– Клэй, – близость мужчины заставляла ее трепетать от желания, и она с трудом отступила на шаг, – нехорошо. Мы должны быть внизу.

Вдруг послышались голоса, и Рэйнольдс насторожился, потом подмигнул девушке.

– Это, кажется, мама, подожди меня здесь… – Он скрылся за дверью.

Девушка с любопытством разглядывала книги, когда неожиданный щелчок двери заставил ее оглянуться. Прямо перед ней стоял Винсент Рэйнольдс, отец Клэя. Она часто пыталась представить его себе, думала, сколько боли он причинил своему сыну…

– У вас удивительно красивый дом, – прервала Пейдж затянувшееся молчание.

– Благодарю вас. Я и сам безмерно люблю его, но, к сожалению, не могу проводить в нем столько времени, сколько бы хотелось. Вы ведь, кажется, врач? – неожиданно спросил он.

– Да, – ответила Пейдж.

– Клэй был одним из ваших пациентов?

– Нет, мы познакомились случайно.

– Честно говоря, – кашлянул он, – я удивился, что у моего сына роман с врачом. Ваша профессия на порядок выше того положения, которое он занимает в современном обществе.

Волна негодования и обиды захлестнула девушку.

– Тут я придерживаюсь иного мнения, – лаконично заявила она. – Все мы просто люди, мистер Рэйнольдс, а наши человеческие качества не зависят от суммы наличных в наших кошельках.

– Спорный вопрос, – холодно парировал мужчина. – Помнится, Клэй пытался внушить мне нечто подобное.

– Мистер Рэйнольдс, – набралась храбрости девушка, – а вы знаете своего сына?

– Простите, что вы сказали? – Он давал ей шанс отступить.

– Я спрашиваю, знаете ли вы вашего сына? Известно ли вам, чем он живет сейчас, о чем думает, мечтает? Знаете ли вы, что он добрый, серьезный, внимательный человек? Что его бизнес идет в гору? Понимаете ли вы, как он нуждается в вашем уважении? – выговорила женщина.

– Неправда. Ему ничего от меня не нужно. – В голосе Винсента прозвучала неподдельная горечь. – Он не раз давал мне это понять и всем своим видом демонстрирует, что с каждым днем стена между нами становится все выше.

– А почему? Как вы думаете? – с негодованием спросила Пейдж. – Зачем, скажите, ему сближаться с вами, когда вы упорно не хотите принимать его таким, какой он есть?

– А ведь она права, папа. – В кабинет вошла Триш. – Никто из нас не осмеливался высказать тебе эту мысль.

– Но мы совершенно не можем говорить друг с другом, – попытался оправдаться Винсент.

– Это потому, что ты никого, кроме себя, не умеешь слушать, – упрекнула его Триш.

– Все эти годы я так надеялся, что Клэй вернется в бизнес. – Своим упрямством пожилой человек напоминал ребенка.

– Вам следовало бы мечтать о том, – заметила Пейдж, – чтобы ваш сын прежде всего вернулся в вашу жизнь, а не в бизнес.

– А вы всегда боретесь за тех людей, которых любите? – хитро прищурился Винсент.

– Всегда, – гордо отрезала женщина.

Рэйнольдс-старший улыбнулся.

– По-моему, Клэю с вами крупно повезло. – Мужчина отвернулся и вышел из кабинета так же неожиданно, как и появился.

– Просто не верится, что я все это высказала ему, – пожала плечами Пейдж.

– Любовь делает нас бесстрашными и всемогущими, – задумчиво произнесла Триш. – И теперь я знаю, что вы действительно любите моего брата.

День четвертого июля выдался солнечным и теплым. Пейдж в который уже раз с восхищением оглядывала собравшуюся публику и праздничное оформление. Желающих принять участие в соревнованиях оказалось намного больше, чем предполагали организаторы торжества. Люди веселились и развлекались от души.

Вдруг из толпы навстречу Клэю и Пейдж вынырнул Бен. За руку он держал хорошенькую черноволосую девушку.

– Привет! – Он весь светился. – Я хочу познакомить вас с Кристой Джэкобс. Мы с ней друзья. Криста, – представил он их девушке, – это доктор Пейдж Конрад и мистер Клэйтон Рэйнольдс, бывший спортсмен и вообще супермен.

Криста смущенно потупила глаза.

– Она живет в Вестминстере, – сказал подросток. – Мы встретились на дне открытых дверей университета. Криста хочет стать преподавателем, а я решил поступать на факультет биологии.

– Молодец, Бен. Я горжусь тобой. – Рэйнольдс почувствовал, что с его души свалился камень. Он только сейчас отчетливо осознал, что юноша-инвалид незаметно вошел в его жизнь.

– И я горжусь тобой, Бен, – вслед за Клэем повторила Пейдж. На ее глазах выступили слезы радости.

Бен смутился.

– Я-то что… Это ваша заслуга, – сказал он.

– Нет, – заметила Пейдж. – И твоя тоже. Последнее слово оставалось за тобой.

– Ну, нам пора. – Юноша с нежностью посмотрел на свою очаровательную спутницу. – Здесь еще столько интересного.

Слова подростка прозвучали символично. Жизнь продолжалась и для него и для них. Клэй обнял Пейдж за плечи, и девушка склонила ему на грудь голову.

– Теперь все будет хорошо, – прошептал мужчина.

Вдруг раздался женский голос:

– Пейдж.

Они оглянулись: к ним направлялась Моника.

– Как тебе здесь нравится, мама? – спросила девушка.

– Ничего. – Женщина равнодушно пожала плечами. – Все провинциальные праздники похожи друг на друга. Ты, конечно, еще побудешь тут?

– Разумеется. Скоро начнется выступление музыкального ансамбля, потом будет фейерверк. – Пейдж говорила с увлечением. – Мам, а на воздушном шаре ты когда-нибудь поднималась? – Сама она в сопровождении Клэя совершила такое путешествие в поднебесье еще рано утром, когда воздух был кристально прозрачен, а вся природа дышала свежестью.

– Нет, это развлечение для молодых, – ответила Моника. – Я хотела сказать тебе, что буду у Дока, нужно еще много сделать сегодня.

– А я, наверное, вернусь очень поздно, или… – Пейдж замялась.

– Я знаю, где ты будешь, – холодно заключила мать.

Когда она скрылась в толпе гуляющих, Пейдж расстроенно покачала головой и сказала:

– Мне так неловко, что мама холодна с тобой.

– Это ее дело, – спокойно ответил Клэй. – По ее мнению, я представляю собой угрозу. – Он повернулся к девушке. – А как по-твоему?

Пейдж зажмурилась. Ее прошлое противостояло ее настоящему. Она широко открыла глаза, окинула Клэя нерешительным взглядом и тихо произнесла:

– Не знаю.

– Но совсем скоро тебе придется сделать выбор. – В голосе мужчины послышались волнительные нотки.

– Знаю, – прошептала девушка. – Пойдем лучше на площадку, посмотрим, как мальчишки играют в баскетбол.

Спустя некоторое время Клэй пошел купить им по лимонаду, а Пейдж осталась сидеть в шезлонге, наблюдая, как молодые ребята возводят сцену для вечернего концерта. Рон Мерфи заметил ее издали и, помахав рукой, направился к ней. Опустившись в шезлонг Клэя, он открыл запотевшую бутылку пива «Миллер» и с удовольствием вытянул ноги.

– Вы гениальный организатор, – улыбнулась Пейдж. – Все так здорово.

– Спасибо за комплимент. – Мужчина отпил из бутылки. – Но в этом есть и немалая ваша заслуга. Кстати, – он повернулся всем корпусом к девушке, – я видел сегодня мать Бена Хокенсмита. Она просто боготворит вас и мистера Рэйнольдса за все, что вы сделали для ее сына.

– Надо благодарить Бога за то, что все закончилось хорошо, – подытожила Пейдж.

Рон снова откинулся в шезлонге и сообщил:

– Еще она рассказала мне об амнезии мистера Рэйнольдса.

Пейдж напряглась. У нее совсем вылетело из головы, что надо было попросить подростка не распространяться на эту тему.

– Да, – продолжал Рон. Кто бы мог подумать?.. Не помнить своего прошлого, начать все с нуля. Я бы, наверное, так не смог.

– Клэй очень сильный человек, – пояснила Пейдж.

– Еще бы, – продолжал взволнованно говорить Рон. – Конечно, сильный. Знаете, с тех пор как он поселился здесь, все считали его скрытным. Я должен был заподозрить неладное, но про амнезию мне даже в голову не приходило.

Неожиданно к руке Пейдж сверху протянулся высокий стакан лимонада. Его предлагал ей вернувшийся Клэй.

– Это не такой уж и редкий диагноз, – сказал он Рону, который, как и Пейдж, был немного смущен его внезапным появлением.

– Я сказал мисс Конрад, что восхищен вашим мужеством… Пойду… – Рон встал и неспешно зашагал от них прочь.

Клэй опустился в шезлонг, его лицо стало сосредоточенным.

– Зачем ты рассказала ему? – тихо спросил он тихим, напряженным голосом. – Я же объяснил тебе, как мне неприятны сплетни…

– Я ничего не говорила ему, – сухо, с обидой в голосе ответила девушка.

– Тогда откуда он узнал?

– Рассказала мать Бена. Она восхищается тобой и бесконечно благодарна за сына.

– Прости, я погорячился. – Клэй обнял ее за плечи.

– Ну как ты мог подумать, что я могла с Роном обсуждать… – Пейдж никак не могла успокоиться.

– Потому что до сих пор так и не знаю наверняка, что ты чувствуешь по отношению ко мне, – объяснил Клэй.

– Так знай, – Пейдж уткнулась лицом в его грудь, – знай, что я тебя очень люблю и никогда не предам.

Она слышала, как участилось его сердцебиение.

– И что это значит? – взволнованно спросил мужчина.

– Это значит, что пришло время делать выбор. Хочешь, чтобы я осталась? Ты ведь так и не сказал мне ничего об этом…

Когда закончился концерт, отзвучали последние залпы фейерверка, а в небе погасли гирлянды разноцветных огней, было далеко за полночь. Мужчина и женщина медленно шли к автостоянке.

– Я бы хотел, чтобы сегодня ты осталась со мной в моем доме. – Голос Клэя звучал неуверенно, он боялся отказа.

– Но я так и собиралась…

– Ты не поняла. – Клэй мягко прервал ее. – Я имею в виду на всю ночь, чтобы завтра проснуться рядом друг с другом…

Когда Клэй привез ее в свой дом, он почувствовал себя освободившимся от ненужных пут, осложнявших их отношения. Теперь он жил одним мгновением, не вспоминая о прошлом, не задумываясь о будущем.

Заспанный Шеп лениво высунулся из гостиной, окинул их мутным взглядом и, удостоверившись, что все в порядке, вернулся на свою подстилку под журнальным столом.

Клэй и Пейдж, обнявшись, поднялись на второй этаж.

– Я на минуту зайду в ванную. – Девушка взялась за блестящую шарообразную ручку.

– Если не возражаешь, я с тобой. – Клэй толкнул дверь и зажег маленький галогеновый светильник.

Они не спеша раздевали друг друга, предвкушая любовную игру. Потом теплые струи окатили их волосы, плечи, груди, ноги. Трепет блаженства охватил обнаженные тела.

Клэй взял в ладони лицо девушки. Ее мокрые губы были полуоткрыты, длинные ресницы слиплись во множество маленьких черных треугольничков, и девушка стала похожа на симпатичную куколку. Клэй губами собирал с ее лица, шеи, ключиц каплю за каплей. От тепла, пара и возбуждения тела их покраснели. Налившиеся груди Пейдж призывно торчали, напряженные соски алели, как две земляничники. Снова шагнув под воду, женщина потянула за собой мужчину. Она гладила его спину, грудь, пах, пытаясь взять инициативу в свои руки, но он не позволил ей сделать это. Цепко обхватив ее за упругие ягодицы, Клэй прижал раззадорившуюся партнершу к полупрозрачной голубой стенке, а в следующий миг, когда ноги Пейдж неистово обвили его крепкие бедра, они вдвоем отправились в полет, испытывая ни с чем не сравнимое блаженство, гармонию души и тела, счастье.