Текст книги "Любовная мозаика"

Автор книги: Карен Роуз Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Ну конечно, возле дома Рэйнольдса, вспомнила девушка. Под ложечкой засосало, как перед экзаменом в медицинском колледже. Вокруг было тихо, ни звука, ни дуновения. Пейдж зашла в дом.

– Док?

Ответа не последовало.

Миновав лабиринт комнат, Пейдж обнаружила Дока и Клэя на заднем дворе.

– Здравствуй, милая, – поприветствовал ее старик. Как обычно, он сидел в кресле, прикрыв ноги клетчатым пледом. – Копаемся тут в инструментах.

– Да уж вижу, – улыбнулась девушка, краем глаза наблюдая, как Клэй поднимается с колен, чтобы тоже поздороваться с ней.

– Устали за день? – спросил он, оглядывая ее с ног до головы.

– День как день, – ответила Пейдж. – Много случаев простуды. Ранняя весна – коварное время, а люди, чуть выглянуло солнце, спешат на озера.

– Тебя послушать – прямо старая ворчунья, – засмеялся Док.

– Доктор Конрад, – неожиданно для самого себя предложил Клэй. – А хотите тоже махнем на озеро, чтобы не отстать от других? Возьмем лодку…

Вдвоем на лодке… Сердце девушки учащенно забилось, и, прежде чем подумать как следует, она ответила:

– С удовольствием.

– Так за чем же дело стало? Когда у дамы выходной?

– Жесткого графика у меня нет, – задумчиво произнесла девушка. – Но даже в самые насыщенные дни после шести я обычно свободна.

– Ну и прекрасно, можете отправляться в любой день. – Док медленно поднялся с кресла. – По-моему, пора ужинать, – подмигнул он девушке. – Я разморозил куриные грудки, приготовим их на гриле.

Клэй стоял посередине овальной гостиной. Высокие французские окна наполняли ее мягким вечерним светом, пахло лесом и влажной землей.

Пейдж во дворе колдовала над грилем.

Внезапно воображение унесло Клэя далеко, в тихую ночь. Плещется и мерцает вода, он гребет, лунный свет играет в волосах его спутницы, она нежная и испуганная, похожа на лесную нимфу.

Нет, ты будешь катать ее при свете дня, приказал он себе, и никакой интимности, а то уже почти голову потерял.

– Кстати, мисс Конрад, – крикнул он, выходя из дома, – Рон уточнил дату собрания: в половине девятого в следующий вторник, но где оно будет проводиться – пока неизвестно. Вы пойдете?

– Я пообещала, значит, пойду, – сказала она, щурясь от едкого дыма.

– Слушайте, – на Рэйнольдса нашла болтливость, – никак не могу определить по вашему акценту, где вы росли?

– До трех лет на западе Пенсильвании. Потом мы жили в Центральной Африке. – Пейдж переворачивала грудки. – Когда исполнилось десять, меня отправили в Англию, в закрытый пансион. Потом – Замбия, затем медицинский колледж в Огайо и снова экзотика – Эфиопия. Это только факты. – Ее лицо сделалось грустным. – А вообще-то в Замбии умер мой отец.

– Простите, – смутился Клэй.

– А где сейчас живет ваша семья? – поспешила Пейдж сгладить тягостное впечатление, произведенное на него ее словами.

– В Рейстерстауне.

Тон мужчины не располагал к дальнейшим расспросам.

Тем временем по саду распространился восхитительный аромат. Пейдж переложила сочные подрумянившиеся кусочки на овальное ярко-желтое блюдо и передала его Клэю: их пальцы случайно соприкоснулись. Пейдж показалось, что ее пронзила неописуемая сладкая боль, внезапная и пугающая, как электрический разряд. Ошеломленная, она отступила на шаг.

– Пожалуйста, поставьте это на стол, а я приготовлю рис и салат, – смутившись, попросила девушка и поспешно скрылась в доме.

Клэй остался стоять неподвижно под впечатлением случившегося. Перед ним, словно на проявляемой фотографии, все отчетливее проступало лицо Пейдж, свежее, влекущее, как прохладный, хрустальной чистоты ручей в жаркий летний полдень. Он четко видел ее полуоткрытые губы, пушистые короткие волосы, растрепавшиеся и пахнущие дымом, округлый девичий подбородок…

Ужинали в гостиной. Из колонок проигрывателя, включенного Доком, доносилась приглушенная классическая музыка. Сидели в полумраке. На стол падали отсветы от горящих массивных свечей и весело пылающего камина. Приборы и бокалы поблескивали, придавая вечеру атмосферу романтики и уюта…

– Ужин был отменный, – спустя час с небольшим промурлыкал папаша Док, откидываясь на спинку стула и откладывая в сторону льняную салфетку.

– Точнее не скажешь, – подтвердил Клэй, поддевая на вилку последний, а потому самый вкусный кусочек.

– Спасибо, – мягко улыбнулась довольная Пейдж и принялась собирать посуду. – Признаюсь, я очень люблю готовить. Особенно когда к моим услугам все достижения цивилизации – микроволновка, посудомоечная машина и тому подобное.

Клэй помог девушке навести порядок и усадил старика Дока в кресло-качалку на веранде. Облачась с белый шерстяной свитер, Пейдж обратилась к Клэю:

– После ужина я обычно гуляю. Не хотите составить мне компанию?

Мужчина с наслаждением затягиваясь сигарой, любовался сумеречным лесом. Он чувствовал, что чем больше узнает Пейдж, тем сильнее его влечет к ней.

– Почему бы и нет? – просто ответил он.

Величественный вечерний лес, в который они вошли, подавлял своей мощью. Воздух был пропитан густым настоем хвои, а под их ногами слегка пружинил влажный мох.

Пейдж показалось, что эта вечерняя прогулка сблизила их. И она решила задать Клэю вопрос, который по-прежнему не оставлял ее в покое.

– Клэй. – Девушка остановилась и повернулась спиной к стволу могучей сосны. – Что случилось с вами тогда в горах?

Мужчина словно не расслышал вопроса. Он просто молчал. Странно, а ведь ему казалось, что для него не составит труда доверить этой | женщине свою тайну. Но получилось, что это не так уж и легко.

– Я стараюсь по возможности не говорить об этом, – услышал он свой голос.

– Но почему? – искренне недоумевала Пейдж.

– Так проще, безопаснее, что ли. Чем меньше о тебе знают, тем труднее задеть, обидеть тебя.

– Я другого мнения, – возразила девушка. – Мне кажется, люди всегда готовы помочь…

– Значит, вам повезло, – с горечью перебил Клэй. – На самом деле мир жесток, каждый второй норовит добить слабого. Заикнешься о чем-нибудь личном – назавтра весь Лэнгли будет о тебе судачить. Тяжело это.

– Вы считаете меня сплетницей? – возмутилась его собеседница. – По-вашему, я способна разнести «всему свету по секрету»?

– Нет. – Рэйнольдс мягко улыбнулся и обнял ее как понапрасну обиженного ребенка. – Вы не из таких, я сразу понял. Просто у меня накопилось много боли, я перестал верить людям, живу, как волк-одиночка.

Пейдж хотелось, чтобы это дружеское объятие продлилось. Клэй хотел того же, но, справившись с нахлынувшей волной страсти, спокойным, даже отстраненным голосом произнес:

– Совсем стемнело и начинает холодать. Пойдемте-ка домой.

– Да. К тому же я, кажется, промочила ноги, – не скрывая разочарования, отозвалась девушка.

Их фигуры, почти неразличимые среди бесконечных стволов, удалялись в сторону ярких окон жилища Дока, а над лесом все выше и выше поднималась белая, как алебастр, луна.

3

Рон Мерфи устроил собрание у себя дома. Клэй немного опоздал и, войдя в гостиную, обнаружил всю компанию в сборе. Добровольцы, большинство из которых были его знакомыми, разместились кто где – на диванах, ковре, подлокотниках кресел…

Пейдж тоже пришла. Без макияжа, немного бледная, но, как всегда, очаровательная. Она сидела на краю журнального столика с блокнотом и карандашом в руках. На ней были черные узкие брюки и хлопковый обтягивающий свитер. Клэй кивком приветствовал собравшихся и облокотился о дверной косяк.

Перед собранием стояла непростая задача: придумать шоу, за которое бы зрители заплатили деньги. Клэй никогда не страдал от недостатка воображения.

– А что, если устроить полет на воздушном шаре? – подал идею он.

– Отлично, Клэй! – поддержал его Мерфи.

– Молодец! – Дородная женщина в очках подмигнула Рэйнольдсу.

– Кстати, я слышал об одном парне из Ленеборо, – вспомнил Мерфи, – он пилотирует воздушные шары. Я выясню его имя, а ты, Клэй, подъедешь и уточнишь у него что и как.

– Нет проблем.

– Остался последний вопрос. Доктор Конрад. – Рон повернулся к девушке, и та от неожиданности смутилась. Клэй заметил это. – Как у вас со спортом, а заодно и с чувством юмора? Сможете придумать забавные игры?

– Игры? – неуверенно переспросила она.

– Я помогу ей, – пришел на выручку Клэй.

– Хорошо. – Мерфи что-то записал в блокноте. – А теперь, леди и джентльмены, – он эффектно взмахнул рукой, – неофициальная часть: на веранде вас ждут чипсы и напитки.

Люди стали подниматься, болтая и обмениваясь шутками. Пейдж пробралась к Клэю:

– Похоже, мы теперь работаем вместе, – засмеялась она.

– В воскресенье можно поехать к этому воздухоплавателю, по дороге придумаем игры, а если останется время, покатаемся на лодке, – развивал свой план Клэй.

С веранды доносились взрывы хохота и звон стаканов.

– Прежде чем мы присоединимся к остальным, можно спросить, сколько вам лет? – не дожидаясь ее согласия, задал неожиданный вопрос мужчина.

– Двадцать девять. А что?

– Ничего, просто любопытствую.

– Хотите, сообщу вам еще кое-что? – кокетливо спросила она и тут же выложила новость: – Я нашла нужного человека для Бена. Очень приятная женщина-психолог. С огромным опытом работы. Думаю, у нее все получится.

– Ну вот видите, – искренне обрадовался Клэй. – Я был прав, а ведь мы с вами тогда чуть не поссорились. Помните?

Пейдж смущенно кивнула и засунула блокнот в маленький кожаный рюкзачок.

Вечером в пятницу Пейдж сидела за письменным столом и просматривала результаты последнего тестирования Бена Хокенсмита. Обменявшись впечатлениями с врачом-психологом, она поняла, что все намного сложнее, чем ей представлялось. Юноша по-прежнему находился в сильнейшей депрессии, отказывался идти на контакт.

… Машина Клэя плавно катилась по пригородному шоссе. Выдался жаркий весенний день, и в салоне работал кондиционер. В профиль Клэй был похож на римского легионера – прямой нос, волевой подбородок, мускулистая шея. Пейдж уже давно приметила: когда ему что-то не нравилось, лицо становилось рельефным, отчетливо прорисовывались скулы. Но сейчас его мускулы были расслаблены, черты лица смягчились, и Пейдж могла вдоволь любоваться им. Потом, в ночной тиши, она будет что-то вспоминать, додумывать, фантазировать…

Желание склонить Клэя к тому, чтобы он помог юноше, не давало ей покоя, но говорить о серьезных делах после приятной, расслабляющей поездки к воздухоплавателю, который, к немалому удивлению девушки, держал свою «жар-птицу» в обыкновенном сарае, не хотелось. И не хотелось до времени рассказывать о неудаче с психологом. Рэйнольдс ведь думает, что вопрос закрыт.

Пейдж удивлялась себе. Уже давно она не ощущала такой полноты жизни, счастья, не проникалась такими радужными надеждами на будущее. Эмоциональный комфорт, который она получала от общения с Клэем, не поддавался анализу или пресловутой логике. Это было свыше ее сил.

Шеп, посаженный на полдня в заточение, вовсю скребся с другой стороны двери, сгорая от нетерпения увидеть хозяина и его спутницу, от которой почему-то всегда немного пахло лекарствами.

– Откуда он у вас? – спросила Пейдж. Она старалась держаться поближе к Рэйнольдсу, следуя за ним во внутренние помещения дома.

– Взял в приюте для бездомных животных. Обуяло желание, чтобы хоть какое-то живое существо было всецело предано мне.

– Это было уже после несчастного случая?

Они зашли на кухню, и девушка, уставшая от езды, с удовольствием опустилась в плетеное кресло. Клэй достал из холодильника бутылки со светлым пивом, ловко открыл их и опустил в каждую по ломтику лимона.

– Что же, семья вас не поддержала? – рискнула продолжить разговор Пейдж, принимая из рук хозяина золотистый напиток.

– Поддержала, конечно. – Клэй сел напротив, поглаживая овчарку. – Основное сделала сестра. Это ее заслуга в том, что я сижу здесь с вами. А вот теперь Триш выходит замуж. – В его интонации женщина уловила нотку сожаления. – С одной стороны, я рад за нее, а с другой – испытываю ощущение какой-то потери. Я, наверное, закоренелый эгоист. Как вы считаете?

– Нет. – Пейдж мгновенно оценила его внутреннее состояние. – Вы просто такой же человек, как все, и мне кажется, далеко не самый плохой! Ой! – встрепенулась она и стала похожа на испуганную маленькую птичку. – А как же игры? Ведь Рон подумает, что я просто болтушка…

– Не беспокойтесь, сейчас что-нибудь изобретем. – Рэйнольдс хитро прищурился, словно на сотую долю секунды отправился в детство, а Пейдж, которая к любому творческому процессу относилась очень серьезно, замерла в ожидании.

– Ну вот хотя бы такая игра. – Клэй встал и облокотился о массивный резной буфет, – Взрослые и дети разбиваются на две команды. Задача – первыми пройти полосу забавных препятствий, допустив как можно меньше ошибок. Или вот еще: заполняются водой два надувных шарика, и члены двух борющихся команд передают их незавязанными из рук в руки. Побеждают те, кто расплещет меньше и не уронит этот скользкий пузырь. Не очень интеллектуально, но весело. Все мокрые, растрепанные, довольные.

Пейдж вообразила себя с мокрыми волосами, во влажной футболке, облепившей округлую грудь, и подумала: а как бы на ее вид отреагировал Клэй? Застеснявшись своих мыслей, она поспешила вернуться к основной теме разговора.

– Что будем дарить победителям?

– Ну, какие-нибудь сувенирные пустячки.

– Нет, – возразила Пейдж. – Подарок должен быть такой, чтобы его хотелось выиграть. Что, если это будут домашние кондитерские изделия? Пирожные, пирожки, пряники.

– Великолепная идея! – тут же подхватил Клэй. – За всю свою жизнь не встречал еще человека, который бы не любил сладкое.

Вдруг Шеп вскочил и опять заскребся. Рэйнольдс открыл дверь на задний двор, и собака рванулась на лужайку. Клэй выбежал следом. Пейдж сначала не поняла, в чем дело, и выглянула в окно. Картина, открывшаяся ее взгляду, была трагикомичной. В палисадник забежал заяц, и Шеп теперь гонялся за ним, выделывая немыслимые пируэты.

Клэй звал пса, но тот не реагировал. Ему во что бы то ни стало нужно было завладеть этим серым пушистым комком. В плетеном декоративном заборе была дыра. Клэй боялся, что, увлеченный погоней, пес выскочит на автостраду и через поле убежит в лес. Еще чего доброго заблудится, лихорадочно соображал он, стараясь перехватить Шепа.

В ту же секунду заяц выполнил хитрый маневр, овчарка со всего маха налетела на Рэйнольдса и сбила его с ног. Мужчина повалился на ограждение и почувствовал острую боль, но продолжал крепко держать Шепа. Заяц юркнул в дыру – и был таков.

Подоспевшая Пейдж помогла Клэю подняться. Левой рукой он отряхивал джинсы, а правой сжимал ошейник, причем сжимал так сильно, что у него вздулись вены. Пес все еще нервничал, мотал головой, принюхивался.

– Клэй, – Пейдж взяла его за руку, – вы же поранились.

Тот мельком взглянул на окровавленную кисть.

– Пустяки, пройдет…

– Не скажите, – возразила Пейдж, внимательно осматривая рану. – Аптечка в доме есть?

При виде раненого хозяина пес в полной мере оценил степень своей вины. Заискивающий, с понурой головой, он шел с Клэем нога к ноге и, как бы извиняясь за свое сумасбродство, жалобно поскуливал.

Пока Пейдж сосредоточенно копалась в аптечке, читая надписи на флаконах, проверяя сроки годности, Клэй подставил руку под воду. Но, странное дело, он испытывал при этом неизъяснимое блаженство, словно его кисть попала не под ледяную струю, а под нежные тонкие пальцы Пейдж. Она буквально сводит меня с ума. Эти невообразимые прикосновения, волшебно снимающие боль… И как невинность уживается с чувственностью, которую она не пытается даже скрыть!

Однако… Он покачал головой. Однако надо немедленно остановиться, Рэйнольдс. Ты не имеешь права на безрассудство. Влюбленность, весеннее головокружение – это все мальчишеская блажь, непозволительная роскошь для такого тертого калача, как ты.

К тому времени, когда Пейдж появилась на кухне, он уже успел взять себя в руки. Летучая свежесть ее духов не должна возбуждать его, открытость и искренность ее синих глаз не должны бередить его душу.

Клэй сидел, положив руки на стол. Девушка устроилась рядом на табуретке.

– Да не смотрите так, будто я собираюсь ее отрезать, – пыталась приободрить его Пейдж, не поняв выражения его взгляда. – Я буду очень осторожной.

Девушка пропитала антисептиком ватный тампон и принялась методично, миллиметр за миллиметром промокать глубокую царапину. Мужчина заметил, как она поморщилась, словно его боль передалась ей. Пейдж наклонялась все ниже, и Клэй совсем близко увидел ее нежную шею. Солнечный луч, заглянувший на кухню, подсветил серебряный замочек ее жемчужных бус, и тот, поблескивая, подмигивая, искушал Рэйнольдса, которому стоило немалых усилий не коснуться его губами.

Чтобы освободиться от наваждения, он перевел взгляд на свою руку. Пластиковой лопаточкой Пейдж накладывала на рану мазь с антибиотиком.

Господи, когда же кончится это мучение, взмолился Рэйнольдс. Для него было пыткой чувствовать так близко эту женщину.

– Сейчас забинтую – и конец, – пробормотала Пейдж. – Согните руку в локте, я взгляну еще раз.

Рэйнольдс повиновался. Но в тот момент, когда девушка хотела убрать излишки мази, он вдруг задержал ее кисть в своей ладони и большим пальцем нащупывал пульс. Удары участились, не было никаких сомнений. Его охватили опьянение, азарт.

– Ваши прикосновения уже сами по себе способны залечивать раны, – произнес он, заглядывая в ее глаза. Они были черно-синими, как ночное море.

– Я еще не закончила, – чужим низким голосом прервала она его и через секунду, как ни в чем не бывало, буднично добавила: – Повязку не снимайте до утра. Утром проверьте, нет ли покраснения.

В ней говорил врач. Клэй не мог не уважать этого. Но мысль о том, что сейчас все кончится и она уйдет, казалась нестерпимой. Рискну, решил он про себя, а вслух произнес:

– Не забыли, что у нас с вами в плане еще значится озеро? – Пейдж закрепляла бинт и прятала глаза. – Гребец из меня теперь, конечно, никудышный, но ноги послужить еще в состоянии.

– Что ж, я согласна. Тем более с играми мы еще не закончили, – ответила Пейдж, напустив на себя серьезность, чтобы не выдать замешательства.

Тем временем чувство неловкости у обоих пропало, и тот и другой вздохнули с облегчением. После пережитого напряжения проснулся аппетит, и Пейдж направилась изучать содержимое холодильника, а Клэй ушел переодеваться.

Она обжарила в кипящем масле тонкие ломтики красного сладкого перца, лук-порей и специи. В микроволновке поспел ярко-желтый рис, приправленный шафраном, а на столе появились приборы, длинный французский батон, бутылка минеральной воды без газа.

Клэй делал вид, будто чем-то занят на участке, но через каждые пять минут заходил на кухню, чтобы якобы что-то взять.

Наконец все было готово, и Пейдж, высунувшись из окна, позвала Рэйнольдса к столу. Она поймала себя на мысли, что все это напоминало семейную картинку. Ей стало невыносимо грустно от того, что на ее глазах разыгрывается всего лишь сценка из несуществующей пьесы, а этот мужчина, который сейчас сядет за стол, совсем чужой для нее человек.

Пейдж и Клэй не спеша прогуливались по берегу озера, наслаждаясь свежим воздухом, напоенным влагой.

– Я хочу кое о чем поговорить с вами, – собралась она с духом.

Конечно, ужасно не хотелось бы портить напоследок этот чудесный день, однако разговор был так же неизбежен, как смена времен года.

Мужчина внутренне напрягся, ожидая нечто, похожее на счастье.

– Речь о Бене Хокенсмите, – безжалостно разрушила его хрупкие мечты Пейдж.

С минуту Клэй молчал, стараясь не выдать своего разочарования. Какой же я болван, думал он. Возомнил о себе Бог знает что, решил, что эта девочка станет говорить со мной о любви. Я все-таки неисправимый идеалист. Она же врач. И как я мог рассчитывать еще на что-то?

– Мне казалось, что этот вопрос закрыт. – В его голосе звучал металл. Но настырная Пейдж и не думала робеть.

– Человек, о котором я говорила, к сожалению, не справился с задачей.

Раздосадованный, Клэй воспользовался запрещенным приемом.

– Мне кажется, доктор Конрад, вы пытаетесь переложить ответственность за судьбу юноши на чужие плечи.

– Клэй Рэйнольдс, я ведь не из обидчивых, жизнь кое-чему научила меня, – заметила девушка. – Так что не пытайтесь вывести меня из равновесия. Не получится. Я, видите ли, спинным мозгом чувствую, что вы именно тот человек, который может дать Бену импульс и заставить его ощутить вкус к жизни.

– Да откуда вам знать про этот импульс! – отбросив условности, вспылил Клэй. – Вы даже представить себе не можете, что я пережил, преодолел.

– Так расскажите, – успокаивающе, проникновенно, как это умеют делать лишь сестры милосердия, попросила Пейдж.

– Не сейчас, это долгая история. – Клэй опустился на корточки и подобрал округлый, отшлифованный водой камешек. Он смотрел прямо перед собой на неподвижную зеркальную гладь озера. Казалось, его лицо посерело, словно покрылось слоем пепла.

– Пообещайте мне, – нежно попросила Пейдж и присела рядом, – еще раз подумать над моей просьбой.

– Хорошо, – ответил он и бросил камень в озеро.

По воде один за другим расходились круги, а на горизонте клонилось к закату весеннее солнце.